Текст книги "Практическая романтика"
Автор книги: Оксана Алексеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Он поморщился, будто я на него орала, потом развернулся к морю, отмахнувшись от меня:
– Да чего ты из-за такой ерунды прикопалась? Возместить ущерб? Или вон Юрец тебе возместит, ему вроде как положено. Вот реально – устали все, давайте сейчас еще из-за шмоток скандалить.
Я не стала дальше спорить. Конечно, для них всех потеря каких-то шорт и какой-то там футболки, да еще и не от какого-нибудь Валентино, – пустяк. Из присутствующих только Верочка примерно понимала, как это жаль – получить деньги от мамы и долго выбирать, что именно себе купить. Нет, мы с ней не из нищих, но знаем, что такое прикидывать и высчитывать, как вручную стирать самую любимую вещицу, чтобы дольше продержалась, как по вытачкам ушивать, если в талии немного похудели. Им такое попросту неизвестно. А на самом деле именно в таких мелочах и есть грандиозная разница между нами. В том числе, между мной и Юрой.
Накупавшись и навалявшись на пляже, все потянулись к отелю. Я же его задержала. Хоть на этот раз нам не стали мешать – позволили от них отстать.
– Юра, – я остановилась, тормозя и его. – Я хочу поговорить о вчерашнем и о том, что ты сегодня сказал.
Он прервал:
– Зря ты, Ульяна, из-за этого так паришься. Я серьезно. Я не обязан всем нравиться. И если не нравлюсь тебе, то это лучше, чем если ты будешь изображать, что нравлюсь.
Я застыла. Значит, все-таки сделал вывод об отвращении. Ну да, я вчера прямо очень правдоподобно изобразила от него тошноту… Но я не желала объясняться до того, как услышу однозначный ответ:
– А я? В смысле, я тебе нравлюсь?
Знаю, такие вопросы в лоб не задают. Но почему-то мне показалось, что чем меньше мы прямо сейчас поставим друг перед другом границ, тем больше у нас шансов хоть до чего-то договориться. А с ним я договориться в любом случае хочу, даже если в этом договоре не будет никакой романтики. Уж тем более, если не будет никакой романтики!
Он опустил голову, задумчиво улыбаясь. Ответил не сразу:
– Нравишься. Но я не влюблен в тебя. Я даже не вполне понимаю, что это значит. Извини, если ты хотела услышать другое. Но притом я четко ощущаю, что мы с тобой очень подходим друг другу. У нас с тобой характеры – как два куска пазла друг к другу лепятся. И потому я считаю, что если мы продолжим изображать парочку, то рано или поздно всё к тому придет.
Меня очень удивил такой ответ – обстоятельный, словно заранее тщательно продуманный. И точный. Я кивнула.
– Про пазлы совершенно согласна. Но мне бы не хотелось, чтобы ты увидел во мне какую-нибудь охотницу за богатством или что-то в этом духе. Потому что даже сейчас я липну к тебе, хотя тоже не влюблена. И тоже вряд ли понимаю, что это значит.
Он рассмеялся:
– Уж поверь, этого я в тебе уж точно не увидел. Тогда просто продолжаем? Тебе в любом случае без меня здесь не выжить, а заодно и узнаем, насколько мы правы. Ты, главное, свою роль честно изображай и не отлынивай. А там все само собой станет очевидно.
Я не сдержалась и выдала:
– Какой же ты… Юра, ты просто сумасшедше классный! Так и хочется тебя выдернуть из всего этого общества, от этих людей, связать, расцеловать и отправить в Москву на журфак! Да я ради тебя… даже ресницы красить начну!
Юра подставил мне локоть, чтобы по лестнице вверх было удобнее подниматься. И он улыбался – теперь снова тепло, как вчера, до того, как мы вернулись в отель. Значит, моя смелость была оправдана – благодаря ей я совершила настоящий прорыв.
Глава 12
Я никогда не считала себя слабохарактерной, но не была и наглой выскочкой. На долгое время затаилась, забила в себе желание всегда чувствовать себя правой, но на фоне последних событий вдруг будто начала оживать. Вряд ли я признавалась в себе в этом отчетливо, но общение с Большой восьмеркой всколыхнуло во мне то, чего я уже в себе и не помнила. И это определенно нельзя назвать исключительно плохим событием.
Открытой войны и совсем уж чего-то ужасного я теперь не опасалась – судя по всему, даже у Германа есть определенные границы. А к мелким стычкам я постепенно привыкала.
– Не буду я чистить сантехнику! – заявила Кристина и руки на груди сложила – видимо, для того, чтобы ей насильно в них ершик от унитаза не всучили.
Я встала перед ней в точно такую же позу.
– Да что мы говорим, дорогая подруженька. Здесь кто-то никак не хочет спускаться с небес на землю? А придется. Потому что я тогда тоже ее чистить не стану – мы тут все равны, спасибо Марку Александровичу.
Она скривилась, но глянула вправо на метнувшуюся к ванной комнате Веру. Та сообразила, что раз никто не будет, то лучше уж сделает она сама и тем самым хотя бы немного прикроет конфликт. Мы хором с Кристиной на нее рявкнули:
– Вера, не смей!
– Стой, Вер!
Сестра замерла в страхе, как заяц, выхваченный из темноты световым лучом. Близняшки вообще притихли с другой стороны – они такими же белоручками не были, но сейчас им тоже было интересно, кто победит в противостоянии. Мы и противостояли, поскольку от нас этого ждали все зрители. Испепеляли друг друга взглядами, не стесняясь уже повышать голос:
– Я вытерла пыль на полке! – заявила Кристина.
– Ага. На одной, пока я протерла все тумбы и помыла под кроватью, – парировала я. – Лучше бы ты помалкивала про свою медлительность, смешно, честное слово.
– Я лучше пойду начну убирать другой номер, а не выяснять с тобой отношения! – притом Кристина осталась на месте.
– Сразу после того, как почистишь здесь унитаз! – я готова была даже наперерез ей кинуться, чтобы не позволить выйти в открытую дверь.
– Да что ты себе позволяешь, гадина неотесанная?! – она окончательно потеряла контроль, что означало мою микроскопическую победу по негласным правилам.
И как раз тогда, когда я называла ее лентяйкой, за Кристиной показалась Карина Петровна. Женщина, заставшая конец милой дискуссии и уловив ее суть, даже не думала раздражаться:
– Убираетесь, красавицы? Молодцы! Пора вас делить на пары, – она холодно глянула на нас с Кристиной. – Вы, я вижу, хорошо ладите, потому работаете теперь вдвоем. А Веру с остальными, – она глянула на близняшек, – тоже можно считать за двух человек. И давайте так – если я за какой-то командой замечу прокол, то вся команда работает в выходные на кухне, там часть посудомоек в конце недели разъезжается по домам. И так до конца вашего здесь пребывания. Никто не возражает? – и сама же себе ответила: – Никто.
Представляю, как Вера обрадовалась! С Ангелиной и Анжелой убирать куда проще, чем с этой высокомерной грымзой, которая очень боится случайно перетрудиться. Но обижаться на суровую женщину не стала. Вообще-то, она справедливо выбрала жертв для наказания, ведь только мы и скандалили. А то, что это было именно наказание, никто не сомневался.
Зато под присмотром надзирательницы Кристина, свет желтой прессы и звезда клубов, почистила свой первый в жизни унитаз. Это почти как девственности лишиться – страшно, больно, неприятно, но чувствуешь себя другим человеком. После ухода Карины Петровны мы злобно зыркали друг на друга, но дела не откладывали и больше не ругались. А обязанности так же молча разделили по очередности: если в одном номере спальню убирала я, то Кристина шла в ванную, а затем наоборот. Конечно, чаще всего мне приходилось за ней проверять или ждать, когда закончит, но я держала себя в руках и продолжала хранить холодное молчание. Так все-таки лучше, чем еще нарваться.
Загвоздка у нас возникла в номере, где оказался гость. Карина Петровна подчеркивала, что таких ситуаций лучше избегать, но в его комнате уже вчера не убирались. Потому мы все-таки вошли с вежливым:
– Уборка номеров!
Мужчина лет пятидесяти был выпивший или очень взвинченный. Он сидел за компьютером, быстро печатая. Возможно, отвечал на почтовое сообщение, судя по открытому в браузере окошку. Обернулся к нам, сфокусировал взгляд и ответил:
– Наконец-то! У меня уже урна полная! – он злился не на нас, а на что-то там в компьютере. – Только давайте быстрее!
Я поняла, что тут не до склок. Потому сама побежала в ванную, быстро там всё почистила, а потом рванула в комнату, чтобы помочь и Кристине справиться быстрее. Даже поймала ее благодарный взгляд – она как ни старалась ускориться, но все еще возилась с постельным бельем. Я быстро сменила пакет в урне и помогла Кристине втянуть в комнату пылесос, а сама принялась протирать полки. И на самой последней, почти возле рабочего стола, случайно смахнула блокнот. Тот рухнул на пол с каким-то ненормальным грохотом. Мужчина подпрыгнул на месте и уставился на меня, уже взглядом подписывая мне приговор.
Внезапно Кристина подалась к нему с другой стороны и дважды хлопнула огромными ресницами.
– Извините, пожалуйста! – таким голосом на сексе по телефону она могла бы озолотиться, даже у меня по коже мурашки побежали. – Мы совсем-совсем новенькие, но так сильно стараемся! Вы ведь видите, как мы стараемся?
Я не знаю, существует ли на свете мужчина, который смог бы равнодушно смотреть на такое идеальное лицо в такой близости. Его даже голос подвел:
– Да ничего… страшного, – он с трудом оторвал от нее взгляд и снова уставился в монитор, хотя до самого нашего ухода то и дело косился в ее сторону.
Когда мы уже толкали тележку по тихому коридору, Кристина тихо буркнула:
– Это не перемирие.
– Знаю, – так же ворчливо ответила я.
Просто нам обеим очень не хочется потратить долгожданные выходные на мытье посуды. Карина Петровна все-таки гениальный политик, она как-то так повернула, что воевать именно во время смены желание отпало.
Но это ничего, у нас же куча свободного времени!
В столовой я грохнулась со своего стула – оказалось, что ножка была сломана. Больше всего было жаль котлету, улетевшую на пол, когда я потащила за собой и поднос. Встала, извинилась перед подбежавшей уборщицей, отряхнулась, взяла другой стул и снова села, оценивая реакцию. Опаздывали только Герман с Юрой, присутствующие же едва держались, чтобы не ржать в голос. Даже Верочка тихо злорадствовала – вполне возможно, просто за компанию с Кристиной. Мишель проблеял:
– Не ушиблась, Ульяночка?
И я ответила ему тем же тоном:
– Не переживай за меня, я крепкая.
Немного подумала, а потом ловко подхватила с его еще не тронутой тарелки котлету и переложила к себе. Кристина фыркнула, а Мишель подскочил на ноги. Я быстро отломила кусочек и отправила себе в рот, интересуясь с набитым ртом:
– С тобой поделиться?
Казалось, что прямо сейчас он готов был меня ударить, но он скрипнул зубами и рухнул обратно на стул. Даже не оборачиваясь, я поняла, что в столовую вошел Юра. Но первым к нам уселся Герман, а Юра, как оказалось, сначала пошел к буфету.
– Воюете? – спросил Герман без особого любопытства. И, не дожидаясь ответа, добавил: – Молодцы, что тихо. Но кто же так воюет, если никто до сих пор не бьется в припадке? Детский сад.
Все еще недовольный Мишель ответил себе под нос:
– Так подкинул бы идей!
Герман откинулся на спинку и крикнул в сторону:
– Юр, захвати и на меня, пожалуйста! – а потом выпрямился, прижал руку груди и проникновенно сказал, уже намного тише: – Не могу, слово дал.
Этим он примерную расстановку сил и обозначил: он дает молчаливое одобрение на любые их действия, но безмозглые шакалы без главного организатора даже бездомного котенка затюкать не в состоянии. Так и будем перешвыриваться почти безболезненными уколами. У меня снова чувство самосохранения отошло на второй план, раз я тоже подалась вперед, впечаталась в него взглядом и заявила:
– Я рада, что ты хотя бы слово своему другу держишь. В шоке, что и у тебя нашлась хоть одна хорошая черта! Но притом не хочешь останавливать своих подхалимов. Потому ты в любом случае козел, как ни крути.
В ответ он только бровями поиграл, поскольку Юра уже шел к нам с заставленным подносом. Но я и без объяснений поняла: ему плевать, что я о нем думаю, и он только ждет-не дождется, когда же и у него руки развяжутся.
Невнимательность Юры объяснилась чуть позже. Я почти сразу заметила, что он выглядит непривычно угрюмым и задумчивым. И, поприветствовав всех и даже не притронувшись к еде, почти траурно сообщил:
– Народ, в выходные едем в наш отель. Хотя бы на один день. Родители о-очень приглашают. Они как узнали, что здесь вся толпа, так сразу и взвинтились: почему это мои друзья не поехали в «Слёзы русалки». Дословно: «Приезжайте и посмотрите своими глазами, какими отели должны быть!».
– Как-как? – я поразилась названию и едва не рассмеялась. – Это как «Грёзы», только «Слёзы»?
Мне ответил Герман, будто до сих пор мы с ним расслабленно болтали:
– Ты и об этом не знаешь? Один из судов как раз по поводу того, кто у кого стырил название. Юристы не могут признать полную идентичность, но притом клиентура действительно путается. В общем, я не еду. Опять начнут мозг выносить по поводу и без, я в присутствии твоих всегда себя адвокатом дьявола чувствую. Слово «перпендикулярно» они не слышат. Когда стану директором, переименую этот отель в «Мочу тритона», но ведь они и на этом не успокоятся.
– Я понял, – ответил ему Юра спокойно. – Но остальных все-таки прошу.
Все с радостью закивали. А Вера, получив его выжидательный взгляд и поняв, что ее тоже подразумевают, вообще расцвела. После чего Юра, конечно же, посмотрел на меня. Я пока только улыбнулась.
Не хотелось бы обсуждать при всех свои мысли, потому вечером вытянула Юру в аллею, чтобы все объяснить:
– Я не могу. Вот со всех сторон думаю и понимаю, что лучше не ехать. Если ты представишь меня родителям как свою девушку, то это очень обязывает. Я бы не хотела вводить их в заблуждение… ведь мы сами договорились, что будем смотреть по ситуации! А если не представишь, то все твои друзья поймут, что мы им лапшу на уши вешали.
Он шел долго, размышляя.
– Я очень хочу, чтобы ты поехала. Если нам с тобой приятно проводить время вместе, так это отличный шанс. «Слёзы» – на самом деле, прекрасное место, ничуть не хуже «Грёз», тебе бы точно там понравилось. Но давить я не буду – просто подумай и сделай, как решишь.
Уже ночью в своей постели я решила, что он прав. И ведь огромной гирей на чаше весов стал Герман, который остается здесь! За день-другой он мне точно сможет крови литра полтора выпить. Или я ему, потому что не удержусь… В общем, лучше посмотреть теперь на отель Невских.
Глава 13
Субботнее утро выдалось пасмурным, но это никому настроения не испортило. В веселых сборах вряд ли кто-то вообще выглядывал в окно. Собиралась и я. Даже притупив гордость, приняла помощь Верочки, когда та предложила поделиться косметикой. Мне хотелось все-таки не выглядеть перед родителями Юры серой мышью, а то мало ли как жизнь сложится.
Девочки несколько раз полюбопытствовали, точно ли я еду с ними, и их точку зрения ярче всего выразила двоюродная сестра:
– Поджилки-то не трясутся? Кристина вон рассказывала, что Юра до сих пор ни одну свою девушку родителям не представлял, потому тебя с непривычки могут сразу в ранг невесты записать! – и притом хитро поглядывала на свою соседку по комнате.
– А я еще думаю, ехать или нет.
Отвечала так, чтобы просто отстали, хотя и уловила, что меня будто бы пытаются отговорить. Зато Германа очень уговаривали передумать, особенно близняшки переживали, что без него там будет скучно. Достали даже его, почти как меня, что он только отбуркивался чем-то невнятным.
Сама же я жалела о том, что не успела обговорить с Юрой наедине план действий, он тоже пребывал в уверенности, что я всё еще размышляю. И больше из-за волнения от предстоящей поездки я потеряла бдительность и попалась.
Невские приехали сами, арендовав для перевозки компании целый автобус. Юра помчался к ним, поскольку его родители, конечно же, «не переступят порог этого отеля». Все уже зашагали вслед за ним, вышла в коридор и я, предварительно подождав несколько минут, чтобы остаться без компании. Но навстречу мне вылетела Кристина, которая будто позабыла о нашей неприязни, заорав:
– Я пилочку для ногтей забыла!
Я уж было отступила в сторону, чтобы дать метеору пространство для маневра, но она всучила мне ключ с приказом:
– Еще Юра попросил, чтобы его телефон захватили, он где-то в комнате оставил.
Ничего не заподозрив, подгоняемая ее сумасшедшими воплями, я открыла дверь комнаты и метнулась к тумбе в поисках телефона. И только когда позади грохнуло, ко мне вернулся разум. Я сразу побежала к двери, уже слыша, как в скважине проворачивается ключ.
– А Герман не разозлится? – голос Верочки, непонятно откуда там взявшейся.
– Да брось! – бодро ответила ей Кристина. – Только похохочет. Поймет сразу, ведь я у него ключ час назад попросила – он даже не спросил зачем. А ключ от своей комнаты мы внизу оставим, он сообразит, когда вернется, охрана ему и телефон передаст. Я не хотела его мобильник в спальне оставлять, а то мало ли, что этой дуре в голову придет. Успеем еще в ресторан завернуть, может, он там? Тогда и предупредим.
Я сползала по двери вместе с растущим осознанием и, безо всякой надежды на успех, вопила:
– Эй, вы спятили! Я же здесь с голоду умру!
– Не умрешь, – отчеканила Кристина так близко, будто губами к двери прижалась. – Мы завтра уже вернемся. Если посмеешь хоть какие-то вещи Германа тронуть, то мало не покажется! Заодно и он уже наконец-то втянется в игру, так что ни в чем себе не отказывай!
И со смехом убежали. Я взвыла. Настолько силен был мой шок, что я даже не удивилась, когда дверь ванной распахнулась, оттуда вылетел Герман, немного покопался с оконной ручкой, открыл и заорал во всю глотку:
– Эй! – он громко выматерился. – Я же от вас прятался!
Повернулся ко мне, развел руками и почти жалобно простонал:
– Я от них в душевой кабине прятался… достали уже уговаривать…
Я тоже подбежала к окну, и теперь мы в две глотки орали в пространство, эйкали и звали по именам, а наши крики с высоты шестого этажа летели вдаль и отзывались такими же сумасшедшими чайками. Хотя мне и так уже было понятно, что все ушли, а Кристина с Верочкой заглянули в ресторан в поисках Германа, потому и вышли через выход для персонала – там ближе. Осознали тщетность одновременно – отшатнулись от окна, затем отшатнулись друг от друга, заметно притом поежившись. Растерянно подались в разные стороны, пока не осели на противоположные кровати.
– Так, – я пыталась соображать. – Ты все-таки ори. Рано или поздно до охраны докричимся, тогда нас отопрут.
– Сама ори, – хмуро ответил он. – На нас скорее клиенты пожалуются, чем охрана расслышит. Карина Петровна ведет рейтинг по нарушению порядка. Я на законном первом месте.
Я тяжело вздохнула:
– Тогда я на втором. Ну, из оставшихся в отеле.
– Ладно, подождем немного, – монотонно говорил он. – Юра за тобой вернется, когда ты к автобусу не придешь.
– Не вернется, – поняла я. – Я сомневалась, ехать или нет. А сейчас и девчонки ему просто напоют, что отказалась.
Мы оба долго смотрели в пол, потом я вскинула голову:
– У меня же есть телефон! – схватила свою маленькую сумку и быстро нашла аппарат. – Как на пост охраны позвонить?
Герман глянул на меня, как на полную идиотку.
– Ты реально думаешь, что я по памяти знаю все административные номера? – подумал и все-таки кивнул, обрадовавшись: – Юрке звони! Ничего страшного, вернутся.
Я попыталась натянуть на лицо самое виноватое выражение, прежде чем спросить вкрадчиво:
– А номер не продиктуешь?
– У тебя… – он, кажется, задыхался. – Нет… Номера… Твоего парня?! – последнее прозвучало совсем уж оглушительно.
Виноватая улыбка стала еще виноватее. В тот единственный раз, когда я звонила Невскому, делала это с Верочкиного телефона.
– Вот как-то так… случая не выпало спросить…
И снова поспешила сесть на кровать – от беды подальше. Конечно, мы молчали, хотя и думали об одном и том же – что еще можно предпринять. В моей телефонной книжке из участников событий был только телефон сестры, но ей-то без толку звонить. Хотя почему же… Я возрадовалась и набрала номер.
Змеюка просто скинула вызов.
Я победоносно улыбнулась и набрала сообщение: «Вы тут со мной заперли и Германа!».
Ответ пришел через несколько минут: «Не ври. И смирись».
Я не собиралась сдаваться: «Позвони, и от него услышишь, что он о вас думает!».
Верочка не перезвонила и на мой вызов в очередной раз не ответила. Я даже наглядно представила, как они это обсуждают с Кристиной и хохочут над моими потугами. Но, возможно, через пару часов все же сообразят позвонить на пост охраны и поинтересоваться, забрал ли Герман свой мобильник. А если не сообразят?.. Ну, тогда буду звонить им, пока телефон не разрядится. Рано или поздно ответят.
Герман неожиданно оказался рядом и вдруг выхватил телефон из рук.
– Ты в игрушки там, что ли, играешь? Нормально! Мой-то сотовый утащили!
Он начал рассматривать кнопочный телефон с таким удивлением, будто не знал, как им пользоваться.
– Не в игрушки, – злобно ответила я. – Вере пишу, пытаюсь договориться! И лучше бы ты помогал, если не хочешь здесь сидеть со мной до завтрашнего дня.
Но он бросил телефон на тумбу и вдруг зевнул, заваливаясь на кровать.
– Да ладно, не помрем. Туалет есть, вода в кране бежит. Зато выспимся, а то последняя неделя в этом плане была мучительной.
И закрыл глаза, натягивая на себя покрывало. Я еще несколько минут смотрела, не изображает ли он неожиданное спокойствие. Кажется, это то самое, что мне пытался объяснить Юра: Герман ни в какой ситуации долго не психует и почти моментально перестраивается, находя плюсы. Вот я и стала свидетелем сего зрелища. Хотя не вдохновляло.
Я тоже легла и попыталась хотя бы задремать, но утром это просто невозможно. Впереди еще целый день, а потом и ночь, если нам так и не ответят. Но теперь я уже сомневалась в том, что смогу достучаться до Верочки – вот если бы она была одна, тогда и вопросов нет, но рядом с ней явно Кристина, которая тут же успокаивает и гнет свою линию. Несколько часов подряд рассматривала потолок под мерное дыхание Германа. В телефоне у меня на самом-то деле ни одной игры не водилось, я вообще не любитель, а вот теперь бы пригодилась. Там разве что музыку можно включить, но тогда и аппарат быстро разрядится. Спросить у Германа, какая у него зарядка? Ну да, типа мы такие хорошие друзья, чтобы друг у друга о чем-то спрашивать.
Уснула от безделья и безысходности, сама не заметила как. А когда проснулась, сильно пожалела. Ночью-то что делать буду? Ночью время тянется еще медленнее. Лениво повернула голову – Герман уже тоже не спал. Полежали так немного, прожигая друг друга лучами ненависти, потом вместе сели.
– У тебя тушь размазалась, – зачем-то сказал он.
– Ну и ладно, – я пожала плечами и отвернулась к окну.
Просидели так еще полчаса. Потом я снова взяла телефон и набрала номер Веры.
– Отключен! – возмутилась я вслух. – Блин!
Он не ответил. А что отвечать? Они там, поди, на пляже или еще где – отдыхают, веселятся. Вера бросила телефон в номере и забыла про него.
Помолчали еще минут двадцать. На этот раз тишину нарушил Герман, причем как-то бодро:
– Я вот что предлагаю – давай мы ровно на сутки сделаем вид, что друг друга можем выносить. Потому что иначе я от скуки полезу в окно.
Пусть лезет. Одним идиотом в мире станет меньше. Но ответила ему другое:
– Не знаю, получится ли.
– Получится! – его оптимизм раздражал. – Будем просто болтать – может, и какие общие темы найдем!
– О чем? – я его энтузиазм подхватить никак не могла.
– Например, о чем ты сейчас думаешь? Ну, кроме того, что лучше бы тебя тут с Юрой заперли.
Ответила максимально честно:
– Есть хочется. У тебя, случайно, хоть шоколадки не припрятано?
– Рановато ты, – помотал он головой. – Мы только обед пропустили. После того, как ужин пропустим, можно будет попереживать и на этот счет.
– Тогда я больше и не знаю, о чем еще говорить… Давай посмотрим, подходит ли твоя зарядка для моего сотового? Там можно радио настроить.
Герман с видом абсолютно счастливого человека подскочил, взял мой мобильник и попытался присобачить к устройству, торчавшему из розетки. Заняла его радость секунд пять, после чего он понуро констатировал:
– Сомневаюсь, что для таких моделей вообще зарядные устройства еще выпускают.
– Ясно, – ответила я и снова уставилась в окно.
Солнце еще даже не думало клониться к горизонту, настраиваясь на жаркий вечер. И никакой утренней пасмурности. Так бы хоть за облачками можно было наблюдать…
– Может, у Юры книга какая припрятана? – я перебирала варианты. – Готова читать вслух.
Герман снова оживился, но теперь потух через две секунды, даже не успев вскочить с кровати:
– Нет, он зануда не до такой степени, чтобы тащить с собой на отдых книги. К сожалению.
– К сожалению, – согласилась я.
И вот как-то так, переговариваясь как сонные мухи, мы почти пережили бесконечность – то есть наступил вечер. Хотя настроения это никому не прибавило, позади не больше половины срока отсидки, а каждая следующая минута тянется как будто медленнее предыдущей.
– Мы в душ можем ходить! – предложил Герман. – По очереди. И в туалет! Всё приключения.
В душ я не хотела, а в туалет было нечем. Но я сходила в ванную и попила холодной воды из крана. Приключения, да. Понюхала гели для душа на полке, пожамкала мочалку. Весело!
Зато когда вернулась, Герман упорно обшаривал тумбочки и единственный шкаф. А потом обрадовал:
– У нас есть хавчик!
И продемонстрировал мне банку пива. Одну. Как бы даже если очень захочешь наесться, да не наешься.
– Чего скуксилась? Я с тухлыми рожами не делюсь! – с этими словами он уселся теперь на «мою» кровать и открыл банку.
Алкоголь я не люблю, но с полбанки пива ничего страшного не будет. А так, может, еще хоть пятнадцать минут пройдет. Потому села рядом и, после того как он сделал глоток, взяла банку в руки. Не спешила – было бы с чем спешить.
– Рассказывай теперь что-нибудь! – потребовал Герман.
Мы сидели так, чтобы не совсем рядом, с ногами на кровати, и смотрели в противоположную стену. Мне это заточение было тяжело выносить, но ему, с его взбалмошной натурой, наверное, вообще невыносимо. Потому я даже решила пойти навстречу:
– Расскажу, если намекнешь, о чем рассказывать.
– Ну… – он задумался. – Какой самый лучший день был в твоей жизни?
Я удивилась почти философскому вопросу:
– Понятия не имею.
– А, я знаю! – он улыбался, судя по голосу. – Сегодняшний!
– Серьезно? – без любопытства ответила я.
– Ну да! Ты же еще и внукам будешь рассказывать, как сидела взаперти с самим Германом Керном!
– А-а… Если только с этой точки зрения. Ну ладно, а твой лучший день?
– Ничего себе у тебя вопросища! Так сразу и не сообразишь, – он сделал задумчивую паузу. – Пусть будет завтрашний.
– Когда ты отомстишь всем этим утыркам? – догадалась я.
– Да нет. Просто так прикольнее жить, когда лучший день – всегда завтрашний.
Я с надеждой уточнила:
– Ну, ты же им все-таки отомстишь, да?
Он принял у меня снова банку и ответил:
– А что я Кристине-то сделаю? Разве что наору. Твоя Вера мне как-то вообще по барабану, дурочка влюбленная. И она своим умом уж точно бы до такого не дошла. Ведется на все, что ей чешут, ей мстить – это как собаку пнуть, которая приказы хозяина исполняет.
– Ты злой, – констатировала я, хотя с его резюме была полностью согласна. – Она в тебя, между прочим, уже два года влюблена. Мог бы из чистого уважения к ее чувствам слова выбирать.
– С какого перепуга? – удивился он. – Меня все любят. Что мне теперь, со всеми слова выбирать?
Я повернулась к нему, чтобы взять банку и попутно растянула губы в неестественной улыбке:
– Не все.
– Да, точно. Постоянно про тебя забываю. Ладно, давай тогда про Юру расскажи – как у вас там с ним? На какой стадии отношения, кто где уже побывал в плане физиологии?
– Не буду я это рассказывать! – выпалила возмущенно, но сразу созрел другой вопрос: – Лучше ты про него расскажи. Он пытался мне объяснить, почему дружит с тобой. А теперь объясни ты – почему дружишь с ним. Это, наверное, в той же степени парадоксально.
– Да очевидно же! – он теперь пялился в мой профиль.
– Мне – нет.
Герман снова уперся спиной в стену и все-таки соизволил расширить ответ:
– Потому что Юрка единственный, кто не выбирает слов. Ты должна была уже заметить, что все остальные как будто постоянно боятся что-то не так сказать. У него же однозначно: если он думает, что веду себя как козел, то так и скажет. Не подстраивается, он вообще подстраиваться ни под кого не умеет, а такого качества в людях почти и не встречается. Такие потом отличными журналюгами становятся, просто звери. Я уверен, что без него меня бы вообще занесло.
– Тебя и так заносит.
– Ты просто не знаешь, каким я был бы без него.
– Ну, может быть.
– Интересно, а что он на тот же вопрос ответил? Как меня охарактеризовал?
– Сказал, что ты козел.
Герман громко рассмеялся. Я немного преувеличила, но видела, что он ничуть не обиделся, потому и пояснять не стала – еще чего, расхваливать его тут.
Глава 14
Признаться честно, друзья Юры со временем мне начали казаться довольно приятными. Дикими, конечно, но я перестала ощущать между нами большую разницу. А готовилась-то я к совершенно другому – не зря же ролики в интернете для подготовки смотрела. Но никакого непонятного жаргона я от них так и не услышала. Кеша вообще вещал о столичных достопримечательностях так, будто учился на гида, – слаженно, литературно, но немного медленно, словно у него в голове постоянно рычаг переключался на торможение. Манера речи у него такая, но в образованности «коротышу» отказать было невозможно. Особенно странно было, когда он случайно перешел на французский, а Кристина ему ответила со смехом, будто и не заметила перехода. Ну вот, а говорят, что платное образование намного эффективнее… Папе потом расскажу, что у некоторых бедняков произношение поставлено лучше моего, – он ухохочется. Или расплачется, когда вспомнит, сколько денег потратил на мою гимназию. Кеша с Кристиной не романтическая пара, но явно очень близки.
Даже Герман выглядел довольно забавным – у парня явно склонность к актерству и бесконечным шуткам. Не повезло Герману только с его девушкой – та хоть и смеялась постоянно, но так же постоянно его одергивала. Я даже вроде бы расслышала шепоток: «Не перегибай, Керн. Ты бедный, а не умственно отсталый!», а он ответил что-то наподобие: «Не придирайся, Васнецова. Художника обидеть каждый может!», и притянул к себе, чтобы уже в который раз чмокнуть в волосы. Вот от этих разило романтикой за пару километров. Удобно все-таки, когда влюбленные из одного социального класса и понимают друг друга с полуслова.
Меня они без внимания не оставляли – постоянно спрашивали о каких-то достопримечательностях, а я не всегда знала, что ответить. Сама, можно сказать, почти турист. Тогда Кеша не выдерживал и после моих невнятных ответов добавлял развернутые комментарии, а я согласно кивала, словно он озвучивал как раз то, что я собиралась сказать.
