355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Оксана Алексеева » Рассветница (СИ) » Текст книги (страница 1)
Рассветница (СИ)
  • Текст добавлен: 27 апреля 2019, 19:00

Текст книги "Рассветница (СИ)"


Автор книги: Оксана Алексеева



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 1. Марина

Марина постоянно думала об игре в наперстки.

Хотя правильнее назвать эту игру мошенничеством: организатор прячет монетку под одним из маленьких непрозрачных стаканчиков, а игрок должен угадать. Первый ловко перебрасывает монетку так, что и не заметишь, потому шансы выиграть у второго минимальны. Чаще всего он выигрывает только тогда, когда это выгодно организатору. Почему-то именно эта игра сфокусировала внимание Марины и зациклила ее мысли по одному кругу.

Если наперстков пять, то вероятность выигрыша – двадцать процентов. Казалось бы. По этой логике живет все человечество и принимает основные решения. На самом деле все намного, намного сложнее. Организатор – профессиональный ловкач, а монеты может вовсе не оказаться ни под одним из наперстков. Но даже если исключить любое мошенничество, то на вероятность выигрыша влияют сотни, тысячи факторов.

Победа зависит от воли и сознания участников. Даже эта мысль не так-то легко принимается, что уж говорить об остальном. Именно поэтому бывает, что человеку в отчаянном положении вдруг везет – как будто последний шанс срабатывает. Победа зависит от череды предшествующих событий: человеку многократно везло, и вдруг безымянный, всемогущий, равнодушный Организатор всех игр решает, что хватит, и обрывает череду побед. А в том, что этот Организатор в каком-то виде присутствует, Марина уже давно не сомневалась. А еще – и этот факт в бытовом сознании укладывается сложнее всего – победа зависит от желания вмешаться любой из сущностей, оказавшихся рядом. Духу давно умершей любящей бабушки захотелось, чтобы внук выиграл, и вероятность резко повышается. Демону, который хочет загнать жертву в долги, выгодно, чтобы был проигрыш – вероятность мгновенно снижается. Эта игра в наперстки идет постоянно, с каждым человеком, и не зависит от того, хочет ли он вообще играть. Она неизбежна, фатальна, она заложена Организатором в самой сути существования. И нет никаких двадцати процентов вероятности успеха. Вообще ничего нет, на что хоть отчасти можно было бы ориентироваться.

Марина к этому осознанию пришла через боль и собственную глупость. Она всегда считала себя слабой и тихой – такой, которая ничего не способна изменить. Она была ранимой. Вот самая точная характеристика ее личности, которая лежала на поверхности. Ей было семнадцать, когда она почувствовала себя частью какой-то Игры. Человеком, который пытается угадать, где спрятана монетка, но не имеет никаких ориентиров.

Мама ее ранимость называла добротой и душевностью, даже не предполагая возможных последствий такого недостатка. Дочь ее не была ни уродливой, ни глупой – обычная серая мышка, массовка, которой в любой школе или любом коллективе предостаточно. Марина привыкла быть в тени, но из этой тени наблюдала за героем своих грез. Влад, ее одноклассник, всегда бы освещен рампами. Общепризнанный красавец с подвешенным языком – что еще нужно, чтобы произвести впечатление на любую, включая всю массовку серых мышек? Но Марину с пути сбило не его долгое к ней равнодушие, а наоборот, неожиданное внимание.

На школьных танцах Влад вдруг подошел к ней и потянул в круг. Уже этого было достаточно, чтобы Марина места себе от счастья не находила. Потом проводил домой, а возле подъезда наклонился и поцеловал. Признал себя слепым, раз не замечал ее столько времени. С того дня они начали встречаться. Марина поверить не могла в происходящее, но привыкала, расслаблялась, основательно забывая о своей скучной тени и предыдущей жизни. Ее не трогала зависть других девчонок – она прекрасно понимала их недоумение и разочарование. Но Влад не отступался, он буквально схватил Марину за шкирку, вытащил на свет и вынудил стать другой. И растеряться бы Марине от таких изменений, но нет – Влад всегда был рядом, оказывая поддержку, каждым словом и действием подчеркивая ее уникальность. Через пару месяцев даже последние сплетницы были вынуждены прикусить языки и признать: мечта всех девчонок остановился на одной и собирается делать счастливой только ее.

Первые поцелуи, первые прогулки, когда двое держатся за руки и обсуждают каждую мелочь, первый секс – все это у Марины случилось с самым лучшим. Постепенно она привыкла к своему положению и уже считала себя неуязвимой. Но через полгода все как-то начало разваливаться, стали случаться мелкие ссоры, а Владу уже не так было интересно слушать каждую мелочь о Марине. Период страстной влюбленности заканчивался, но это не выглядело катастрофой – наступил тот самый этап, когда гормональный сбой переходит в нечто более глубокое, называемое любовью.

Марина в этом не сомневалась, потому и не выдержала потрясения. Застав Влада в клубе целующимся с другой девушкой, она закатила скандал. Он выглядел виноватым, но все же предложил на время разойтись. Мол, отношения, вот такие близкие и постоянные, перестали будоражить кровь. И для Марины, с ее-то непроходимой ранимостью, это оказалось непереносимым ударом. Только тогда она поняла, что никогда до сих пор не была по-настоящему несчастна. В ее серой тени было какое-то спокойствие, равновесие, лишенное любых сильных эмоций. А несчастье в полную силу можно ощутить только после абсолютного счастья.

Она решила, что жизнь кончена, больше ничего светлого не будет, а с такой болью существовать невыносимо. В семнадцать лет даже неприятность выглядит катастрофой, а с Мариной произошла не неприятность, а полный слом всех ее ориентиров. Марина вышла на подъездный балкон и сиганула вниз. Даже о матери не вспомнила. Как и не подумала оставить записку – ей не хотелось винить Влада, а именно так бы и прозвучало. Она просто собиралась прекратить это бессмысленное существование.

И вот тогда полетели монетки из наперстков. Марина сначала зацепилась за провода, потом ударилась о подъездный козырек. Она переломала себе все кости, но выжила. Зато головой приложилась очень успешно – от этого удара из ее подросткового разума выветрилась вся дурь вместе с влюбленностью. Две недели комы, несколько месяцев реабилитации, дополнительный год в школе, необходимость заново учиться ходить – это все Марина воспринимала стойко, как плату за свою глупость и непроходимую ранимость. Матери она соврала, что упала случайно: и чтобы не добавлять лишних волнений, и из-за чувства стыда. Ей в самом деле было невероятно стыдно.

И, казалось бы, все уроки получены, все правильные выводы сделаны, а Марина уже никогда не будет такой, как раньше. Но Игра не так проста, как хотелось бы. Уже в больнице Марина начала замечать некоторые странности, но поначалу все списывала на травму мозга. А со временем и лечащему врачу перестала сообщать о галлюцинациях – поняла, что так она оттягивает выписку до бесконечности.

Когда Марину перевели из реанимации в общую терапию, начались визиты. Отметились все: учителя, одноклассники, знакомые ученики с параллели и даже те, кто открыто ее ненавидел. Люди могут быть злыми, но у большинства есть граница – беда, произошедшая с Мариной, для них и стала той границей. Забылась и зависть, и недопонимание. Даже плохой человек ощущает себя лучше, когда меняет негатив на бесконечную жалость. Влад тоже приходил – чаще всех остальных. Он, похоже, все прекрасно понял – несложно было связать два события, о первом из которых остальные не знали. Плакал, просил прощения, говорил, что достоин самого худшего наказания, и выглядел при этом отчаянно-искренним. Но удар по голове Марина получила знатный – теперь ей отчего-то стало плевать. Совсем плевать. И это подтверждалось тем фактом, что она даже не подумала, как выглядит в глазах еще недавно любимого: побритая голова, ноги на вытяжке, частичный паралич лицевого нерва – теперь улыбка Марины была немного однобокой, кривой. Все пройдет, но вряд ли это бесконечное равнодушие к человеку, который сначала выдернул ее из тени на свет, а потом выпнул во тьму.

Его визиты только тяготили – и именно ощущением искренности раскаяния. Потому Марина открыто попросила, чтобы он больше не приходил. Влад ушел раздавленным, но Марина пока сама была не в силах облегчить ему моральный груз. А еще ее смущало темное пятно на его лбу, которое поначалу было принято за грязную полосу. Во второй или третий визит полоса была на месте, и лишь на четвертый Марина разглядела, что это вовсе не полоса, а какой-то знак. Сам Влад будто и не догадывался о его существовании, да и никто больше, видимо, замечаний не делал. Пришлось в очередной раз списать на выкрутасы пострадавшего мозга.

Потом возвращение в школу, учеба с классом на год младше, и все со временем наладилось – вылечилось и тело, и сердце. Вот только странности не проходили, а наоборот, становились все более навязчивыми. Теперь Марина у многих замечала знаки на лбу, которые больше никто не видел. Витой орнамент, но у каждого разный. А вокруг других видела свечение – легкое, едва заметное, но почему-то ассоциирующееся с нимбом. К счастью, большинство людей никаких подобных признаков не имели, Марине и без того было страшно признавать свое безумие.

Она никому об этом не говорила – слишком сильно боялась остаток дней провести в дурке. Но с каждым днем видела все больше. В частности, заметила, что общаться с людьми, вокруг головы которых наблюдалось белое свечение, приятно и легко. Марина ни с кем из них не дружила, но у одной из одноклассниц, Алисы, была эта аура. Девочка довольно скромная, отличница, почти незаметная, но всегда как-то так умела сказать, что на душе легче становилось. Мимо пройдет, поздоровается, а в груди будто свежий ветерок пронесся. А вот те, что были с черными знаками на лбу, – или совсем недавно попадали в крупные неприятности, или по жизни считались невезунчиками. Дениска, их курносый двоечник, глуп как пробка, и семья у него неблагополучная. Никто его не задирал, но Марина со временем стала прочно связывать черный знак на нем и постоянную неготовность к домашним заданиям. Не могла бы объяснить, как одно вызывает другое, но приходила в твердую уверенность, что цепь одна.

А это уже было не похоже на сумасшествие, скорее – на какую-то мистику. И лишь тогда Марина всерьез задумалась: кто-то дал ей второй шанс, которого она не заслуживала. Но не подарил этот шанс, а то ли продал, то ли всучил вместе с непонятным пока балластом. Все чаще возникали ассоциации с игрой в наперстки с неизвестным Организатором. Начало ее отношений с Владом было неожиданной победой, потом ей долгое время везло, затем проигрыш, провал не просто партии, а потеря всего накопленного выигрыша. И провода, и подъездный козырек – это монеты. Она не должна была выжить – но, вероятно, она должна была выиграть эту партию. Со временем Марина перестала ощущать себя игроком, собиралось слишком много данных для анализа – теперь она будто наблюдала за игрой со стороны. И она точно была не единственной участницей.

Мама, к счастью, пережила шок, но на здоровье ее он не мог не отразиться. Она и до тех пор страдала то повышенным давлением, то болями в сердце, но теперь стала напоминать сгорбленную старуху. Словно произошедшее накинуло ей двадцать лет сверху. Мама по-прежнему работала учителем в средней школе, других доходов у семьи и не было, но Марина винила себя всякий раз, когда видела со стороны ее изменившуюся походку, мать будто давило к земле.

Однако со временем Марина видела все больше и больше. И примерно через полгода после выписки ощутила ужас, взглянув на пришедшую с работы мать.

– Мариш, возьми пакеты. Что-то совсем сил не осталось. Ох уж эти дети, все силы из меня высасывают!

Она попыталась рассмеяться, подчеркнуть шутку – мама любила и свою работу, и учеников. Но Марина не могла выдавить из себя ни слова. Никаких знаков на лбу у матери никогда не было, но внезапно привиделось совсем другое. На ее плечах, обвив шею малюсенькими ножками и вцепившись скрюченными пальцами в волосы, сидело ужасающе безобразное существо. Совсем небольшое. Марина, превозмогая страх, заставила себя шагнуть ближе, чтобы рассмотреть.

И существо заметило ее взгляд. Уставилось в ответ жуткими огромными глазами, а губы его скривились в омерзительной усмешке. Марина отпрянула, зажав рот рукой, чтобы не закричать.

Мама тут же выпрямилась и бросилась к ней:

– Доченька! Плохо? Так, сядь! Сейчас врача вызову! Голова закружилась?

Мама, конечно, была готова к моменту, если вдруг старые травмы скажутся – врачи об этом предупреждали. Но Марина быстро затрясла головой и выдавила:

– Нет, я в порядке…

Мать еще раз посмотрела на дочь, но не стала давить. Подхватила пакет и направилась в кухню, чтобы разгрузить самой. Сгорбленная, будто ее давило чем-то сверху…

Марина еще несколько минут пребывала в оцепенении. А потом рванула следом, подлетела к матери со спины и со всего размаха ударила – по воздуху, но на самом деле она видела, что бьет прямо в жуткое существо. Тварь зашипела, но не удержалась – она оказалась невообразимо легкой. Отлетела в угол кухни и приземлилась на четвереньки, с ненавистью уставившись на Марину.

Мама даже не заметила, но сильно вздрогнула, а потом выдохнула – протяжно, долго, с облегчением. И в голосе мгновенно появилась энергия:

– А, доченька, ты тут уже? Я подумала, что восьмое марта на носу. Может, мы завтра тортик купим? Знаешь, иногда надо позволять себе вкуснятинку! Как думаешь?

Марина не думала – она смотрела на шипящую тварь, которая тоже не сводила с нее взгляда. Черные коготочки царапали пол, но отметин на линолеуме не оставалось. Тварь, лишь ненадолго замерев на месте, начала приближаться нервными скачками, а на отвратительном лице появилась злая усмешка. Марина же не могла пошевелиться от вяжущего ужаса.

– Поч-ч-чему ты меня видиш-ш-шь? – проскрипела тварь, растягивая каждый шипящий звук.

Марина снова едва задержала крик в горле, но мама продолжала тем же спокойным голосом:

– Мариш, ты что молчишь? О… господи, какая ты бледная! Сядь!

Она силой усадила дочь на табуретку, всмотрелась в лицо:

– Доченька… Может, все-таки врача? Воды? Да что с тобой?

Понимая, что сейчас доведет самого любимого человека до инфаркта, Марина попыталась ответить бодро:

– Дай воды, пожалуйста.

Мама рванула за стаканом. А тварь все перебирала лапками, приближаясь. И затем прыгнула – высоко, целясь в лицо. Марина махнула рукой, но не попала – существо было намного быстрее. Но боли так и не ощутила – тварь лишь слабо ударила в лоб и отлетела снова на другой конец кухни. Развернулась на четвереньках, но теперь глянула иначе – ни капли предыдущей ярости, скорее страх и удивление:

– Рас-светница?! – от ее шелестящего крика Марина подскочила на ноги.

Тварь тут же метнулась в сторону, вылетела из кухни, а потом вонзилась во входную дверь. Запертую, между прочим. Марина одеревенело наблюдала, как существо отчаянно втискивается в миллиметровую щель. И ему удалось! Сбежало, будто Марина испугала его сильнее, чем оно Марину. Убедившись, что тварь исчезла, Марина посмотрела на мать, которая с растущим волнением следила за дочерью.

– Мам, ты как себя чувствуешь?

– Я?.. – та опешила и протянула стакан с водой. – Как ты себя чувствуешь, Мариш?

– Кажется, хорошо…

И отчего-то не слишком удивило, что мама стала меняться – словно за пару дней скинула двадцать лет. Она на глазах превращалась в энергичную, боевую женщину, а еще через пару недель заявила, что, пожалуй, согласится на должность завуча. Кому, если не ей, брать на себя такую ответственность?

После этого случая Марина уже не думала о сумасшествии. Еще какое-то время она везде высматривала эту тварь, но ни на матери, ни на остальных не видела. Однако забыть случившееся уже не могла.

Ей не просто дали второй шанс – ее обязали к чему-то. Подарок с подвохом. Или наказание за глупость. Точно, второе звучало логично: Марина не заслужила жизни, но получила ее. И теперь она вынуждена каким-то образом заплатить за прыжок с балкона.

После окончания школы Марина поступила в институт. У нее и раньше не было проблем с успеваемостью, а за дополнительный год в школе она подготовилась бы к любым экзаменам. Могла бы и не пропускать год, но мама настояла – чтобы реабилитация прошла успешно. Выбор у Марины был огромный, она металась между психологией и педагогикой. Но остановилась на последнем, а в решающий момент еще и перебросила документы с одной специальности на близкую, выбрав вместо физики профиль информатики. Даже факультет не поменяла, но приняла такое решение сразу, как только узнала, что Алиса поступает на информатику. Разницы большой не было, но Марина отчего-то хотела быть поближе к этой девочке и ее светящейся ауре. Так и вышло, что они оказались в одной группе. Хоть раньше близкими подругами и не были, но теперь сошлись – так часто бывает, когда вливаешься в новый коллектив, но со старыми знакомствами. Помимо прочего, Марина всерьез считала, что они чем-то похожи. Хоть Алиса настолько забитой, как раньше она, не была, но тоже отличалась неконфликтностью и добродушием. Лишь бы только не ранимостью! Повышенную ранимость Марина теперь на дух не переносила и себе подобного не позволяла. Она вообще очень сильно за истекшие два года изменилась, но Алиса напоминала ей ее саму в прошлом – правда, в самом лучшем, идеальном воплощении.

И еще Алиса умела привлекать к себе людей, все подсознательно хотели оказаться рядом. Таким образом и Марина попадала в центр внимания, а иначе совсем бы замкнулась в себе. Мистические события не закончились, Марина теперь замечала все больше – странные свечения, знаки и, как будто этого было мало, странных существ – они не были похожи на первую тварь, но они были. Конечно, Марина ни с кем не могла этим поделиться, она утешалась хотя бы тем, что в простом дружеском общении может отвлекаться.

Кроме того, Марина стала меняться – темные волосы отросли, но были еще по-прежнему не слишком длинными, хромота полностью прошла, а улыбка оставалась едва уловимо кривой. Однако теперь это уже не делало ее лицо безобразно перекошенным. Парни начали обращать на нее внимание – то ли Марина превратилась в красавицу, то ли перестала всего подряд смущаться, чем раньше отталкивала. Самой Марине их внимание претило – она давно простила и забыла Влада, просто точно знала, что никогда больше не осмелится влюбиться. Она не пыталась выглядеть таинственной, но излучала это, как Алиса свою ауру – никто не мог увидеть или понять до конца, все просто чувствовали на подсознательном уровне. А загадки всегда порождают интерес их разгадать.

Сама же она не представляла, что со своими секретами делать. Даже у Баффи, мать ее, истребительницы вампиров, был личный библиотекарь, который объяснял той предназначение и закрывал пробелы. А у Марины никого не было – она видела многое, анализировала увиденное, но понятия не имела, как с этим знанием поступать.

Глава 2. Илья

Илья замер в коридоре. Кажется, он уже видел эту девушку, когда с одногруппниками оценивал абитуру. Илья не был легкомысленным бабником, но вынужден был согласиться с друзьями – последний курс института надо провести как можно веселее. Среди первокурсниц попадались и настоящие красотки, а на эту он тогда лишь мельком глянул и тут же забыл. Не в его вкусе. Илья считал, что девушка, не умеющая пользоваться тушью для ресниц или вообще не заботящаяся о том, каким мешком висит ее юбка, вряд ли любит себя настолько, чтобы кто-то всерьез полюбил ее.

Но, выйдя с пары, чтобы позвонить, он замер. Она шла по коридору, навстречу ему, глядя себе под ноги. И вдруг будто обо что-то запнулась и уставилась в сторону. Илья перевел взгляд и увидел гуля, совсем крохотного и еще незрелого. Демоненок тоже ошарашенно уставился на девицу, явно пребывая в шоке. К вниманию Ильи он давно привык, а тут нате – новая зрительница. Девушка побледнела, дернулась и заставила себя шагать дальше, оглядываясь – как если бы боялась, что гуль кинется ей вслед. Зачем ему кидаться? Гули – падальщики, могут питаться всякими отбросами, хотя предпочитают трупы. Живым от них никакого вреда нет. Этот и в институте-то жил по одной причине: со столовой много отходов, которые можно красть и складывать где-нибудь в подвале, чтобы подпортились. А еще он был слишком слабеньким, чтобы мотаться по миру. Здесь тепло, сытно и безопасно. К тому же здесь пока есть Илья, который не позволит сильным демонам обжиться. Они ни разу не общались, но для их мирного соглашения и не требовались слова. Гуль знал, что Илье до него нет дела, а Илья знал, что если появится более жуткая сущность, то гуль забудет про неприязнь и помчится к нему за защитой.

Однако по реакции девицы можно было определить, что она просто его увидела, и ничего больше. Если она рассветница, то с какой стати так перепугалась? Была бы закатницей, тоже пугаться нечего – им как-то даже по статусу было резонно по-приятельски поздороваться. Гулю-то точно закатница здесь не менее выгодна, чем рассветник Илья.

Девушка ему самому уделила гораздо меньше внимания, чем гулю. Просто прошла мимо. Илья забыл про телефон и окликнул:

– Привет! Тебя как зовут?

Она зыркнула на него со злостью и не ответила. Все-таки, скорее всего, закатница – рассветники вряд ли способны впадать в ярость вот так сразу и на пустом месте. Он смотрел ей в спину, пока она не скрылась за дверями библиотеки. Гуль нерешительно подковылял к нему и впервые решился на общение:

– Че-т я не понял, – голос его был высоким и смешным. – Новая рассветница или закатница с крашенными волосами?

Илья усмехнулся и пожал плечами:

– Без понятия. Может, экстрасенс. Они иногда видят демонов.

– Мо-о-ожет, – на высокой ноте протянул гуль. – Вот бы закатница! Тогда бы здесь наступило полное равновесие!

– Какое тебе равновесие? – с недоумением посмотрел на него Илья. – Я в конце года институт закончу, а она вроде только начала. Снова не будет тебе никакого равновесия.

Гуль насупился и, нелепо переваливаясь с бока на бок, покатился по своим делам.

Илья вспомнил о мобильнике и нажал на последний входящий номер. Ответил ему женский старческий голос:

– Это же Илья? Илья же?

– Да, – он мигом собрался. – Что у вас случилось?

– О, Илюша… – она будто бы удивилась. – Я твой номер кое-как разыскала. К гадалке пошла, от нее к другой гадалке, а третья не стала с меня деньги тянуть, а про тебя рассказала. Помоги, сынок!

– Да что случилось-то?

Бабуля говорила сбивчиво, но рассветник обязан проявлять терпение:

– Как пить дать домовой! Вот на сто процентов я уверена! Кому ни скажу – смеются. Но я вчера крынку в холодильник поставила, а утром гляжу – на столе, скисло. И нитки он мне все путает! И вообще жизни не дает! А внуки смеются… я говорю им – выгоняет меня домовой, а они только смеются, и все тут!

Домовые бывают вредными, но они добряки и никогда не хотят выселить жильцов. Бывает у них склочный период – вещи спрятать или еду проквасить, но не со зла – это их способ общения или уроков. Домашний дух вредничать начинает, если что-то ему не нравится – гость какой или перестановка мебели. Но если с этой же бабулей завтра что-то случится, то домовой и собаку соседскую приведет, чтобы лаяла погромче, и таблетки под руку подсунет. Конечно, это не профиль рассветников, но где искать закатника Илья и не предполагал. Потому придется ему поговорить с духом и потом бабуле передать, по какой конкретно причине тот ей жить мешает.

– Ясно. Говорите адрес – я сегодня вечером загляну.

Ее голос изменился, стал вкрадчивым:

– Ты это… У меня, сынок, пенсия небольшая, но ты скажи сколько – я у соседки займу.

– Бесплатно. Говорите адрес.

Илья так и не осмелился ни разу взять деньги за труды, хотя знал, что многие так поступают. Но это со временем, когда уже рассветная деятельность мешает нормальной работе. Там хочешь не хочешь, а ценник поставишь. А иначе или с голоду помирать, или бросать. Но лучше уж деньги со старушек требовать, чем бросить.

Но тем не менее пока решиться он не мог. Рассветником можно стать только после какого-то страшного поступка, это искупление. Вот и искупаешь безвозмездно, пока не прижмет. Илья до сих пор не осмеливался переступить эту черту, да и необходимости не было – отец… точнее, отчим хорошо зарабатывал на адвокатуре и выделял на содержание сына достаточную сумму. У Ильи была и своя квартира, и старенькая машина. Но вскоре он получит диплом и устроится на работу, все вернет с лихвой – отец в старости тоже без поддержки не останется. Тогда и… тогда можно и подумать, брать ли деньги за свои услуги. Илья выложил объявление в интернете и местной газете, а также общался со всеми экстрасенсами – сделал все, что мог, чтобы жертвы злых духов могли его разыскать. А теперь оставалось расхлебывать последствия такой душевности – заказы были всегда. Люди, сильно далекие от мистики, тоже часто сдавались – демон любого мог доконать. И когда они сдавались, то пересматривали все свои установки и выходили на Илью. В их маленьком городке не было ни других рассветников, ни закатников – только если приезжали специально на заказ. Не было. Как думал Илья до сегодняшнего дня.

Рассветником можно стать только за что-то действительно страшное, чтобы у человека потом даже сомнения не возникло, что надо искупить грехи. Что именно искупают закатники – Илья и предположить не мог. Он за всю жизнь только с двумя встречался, и задушевные разговоры между ними не предполагаются. Тогда дело было совсем не Ильи: хранитель так опекал своего подопечного, что сделал его практически бессмертным. Девяностопятилетний старик, полностью осознав свою неуязвимость, наводил шороху во всем поселке – он и девок молодых доставал, и воровал у соседей, и в конце даже разбоями начал промышлять. Отчего у его хранителя возникла такая страсть к опеке – так и осталось загадкой. И он не слышал доводов разума. Закатники с ним разговоров и не вели, Илья тогда впервые видел полное уничтожение доброго духа. А затем и старик слег, через неделю помер. Хранители есть далеко не у всех людей, их на всех просто не хватит, а этот человек даже представить себе не мог, какое счастье на него свалилось, но счастье это повернул несчастьем других.

Любовь зла – эта поговорка точно о хранителях. Они сами выбирают человека и не оставляют его до самой смерти. На первом курсе, кстати, учится одна – Илья заметил на ней хранителя, который выражается белесым сиянием, но не придал этому значения. К сожалению, хранители далеко не всегда выбирают добрых или честных. Их просто переклинивает, пока они не вцепятся в предмет обожания, чтобы оставаться верными своему выбору всю жизнь подопечного.

У рассветников работы было, конечно, намного больше, чем у закатников. Редко когда добрые духи донимали кого-то настолько, чтобы требовалось вмешательство равновесных сил. Больше зла – больше инструментов борьбы со злом, это логично. Как и кем все так устроено – Илья уже давным-давно не задумывался. Рассветником он стал в двенадцать, по счастью, в его доме обнаружился домовой. Он все мальчику на пальцах объяснил, но демонов все называли по-разному. Многие даже демонами не называли. Илья для себя придумал собственную терминологию, на нее и опирался. А при редких встречах с союзниками или противниками все легко понимали, о чем конкретно идет речь. Ведь нет общей школы для служителей равновесия, каждый учится так, как ему первый попавшийся добрый дух или хранитель, если таковой имеется, объясняет.

Нужный дом оказался последним в ряду частного сектора. Убогая халупа, уже наполовину вросшая в землю. Бабуля сидела на завалинке в ожидании гостя, и как только Илья подошел к калитке, счастливо заулыбалась и бросилась к нему с резвостью молодой лани. Поприветствовали друг друга, но тем временем Илья тщательно осматривался.

– Вы давно здесь живете?

– Да всю жизнь! Как замуж вышла сорок лет назад, так здесь и жили. Муж умер, дети разъехались, а мне уж куда подаваться?

– Когда ваш супруг умер?

Она окончательно растерялась и улыбаться перестала:

– Так… весной ужо четырнадцать лет как…

Илья смотрел на перекошенные от времени рамы, на завалившийся с краю забор. Нет здесь никакого домового, старушка ошиблась. Домовой не допустил бы такой разрухи. Он мог не вмешиваться только до тех пор, пока мужик в доме был, но раз женщина одна здесь осталась, то непременно бы хоть забор поддержал… И не позволил бы мху оплести почти всю северную сторону. Илья тяжело вздохнул:

– Вам есть где переночевать?

– А ты что же, тут один останешься?

– Так надо, – уверенно ответил Илья.

Бабуля принялась озираться по сторонам в страхе – но боялась она сейчас не домового, а что сам Илья окажется мошенником. Повыносит из дома ее небогатые пожитки, что потом делать? От этой мысли захотелось смеяться, но Илья направил ее уверенно в дом:

– Покажите мне, что внутри.

Да. Воровать там при всем желании нечего. Если только у вора нет тайной страсти к перекошенному серванту или облупленному комоду. Хозяйка все еще сомневалась – металась из угла в угол, то чайник поставит, то к платяному шкафу подойдет. Похоже, там она хранила свои сбережения. Но уже темнеет, ее надо выпроваживать. Илья надавил:

– Я пока по двору пройдусь, а вы собирайтесь, – многозначительно глянул на платяной шкаф. Быть может, до нее дойдет, что если она заберет все деньги или что там у нее, так и уйти будет проще. – Вам есть, где ночь провести?

– Ну… – она заметно расстроилась. – К бывшей невестке разве что. Скажу, что тараканов потравила… Поди не прогонит.

– Да… – Илья почти ее не слушал. – Тараканов…

Он обошел дом со всех сторон и убедился в своей правоте – здесь нет и никогда не было домового или любого другого вида хранителей. Выпроводив хозяйку, снял с плеча рюкзак. Вытащил горсть охранных амулетов. Сначала выбирал, а потом решительно принялся надевать на себя все по очереди, не представляя, с кем может столкнуться: на шею, на запястья, даже кровавый перстень от банши на всякий случай. Побрякушки, конечно, мешали, но Илья гордился своей осторожностью. Само собой, у каждого рассветника есть защита, но помогает она только при столкновении со слабыми сущностями. А тут может оказаться и могущественный демон, какой-нибудь треклятый Вельзевул. Илье пока ни разу не приходилось сталкиваться с такой силой, но вряд ли легенды врут. Ему ли не знать, что легенды правдивее реальности?

Едва только стемнело, Илья переместился на пол кухни – показалось, что здесь и есть самое посещаемое место. Свет включать не стал. Если он хочет справиться за одну ночь, то незачем пугать духа. Но ничего не происходило. За полночь уже и глаза начали слипаться. Илья вскочил, попрыгал немного для бодрости, потом прошелся по всему дому, натыкаясь на углы и мебель. Было довольно темно, свет луны слабо проникал внутрь. Илья вглядывался в пол, стены и решил, что даже если сущность объявится в двух метрах от него, он не заметит. Потому вытащил из рюкзака свечу со спичками и зажег. Такое освещение тварей не пугает, а даже наоборот – вызывает любопытство.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю