Текст книги "Меня приговорили"
Автор книги: Оксана Ильина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Оксана Ильина
Меня приговорили
– Я не знаю с чего начать,– произнесла я выплыв из своих воспоминаний и посмотрела на журналистку, красивую девушку лет двадцати пяти.
– Начините с детства, что самое счастливое вы помните из него?– предложила та, внимательно разглядывая меня. А ведь мы были примерно ровесниками, но я чувствовала себя старше на целую жизнь.
– Детства? – повторила я, снова глубоко задумавшись.
Я не помню детства, тем более счастливое. Было ли оно вообще у меня? Единственное что запечатлела моя память – это как я в голубом платье, ярком как ясное небо, кружусь во дворе нашего дома, мне хочется смеяться, упасть на зеленую траву, ведь на улице такой теплый июньский день. Но это было непозволительно, даже для ребенка, открытое проявление радости недопустимо в нашем кругу. Не помню, сколько мне тогда было. Хотя я даже не уверена, что, то было на самом дела, и это не плод моего воображения… Моя жизнь была настолько замкнутой, что и не грешно было немного пофантазировать.
– Простите, что перебиваю, а не могли бы вы рассказать о том месте, где жили?
Даже спустя столько лет, от воспламенений тех дней побежали мурашки по коже, а внутри все похолодело от ужаса. Впервые я решилась рассказать о событиях того времени, открыто ничего не тая. Казалось призраки прошлого, наконец, перестали меня терзать, но нет, мысли об этом все также причиняют боль.
– Да, вы правы, с этого и стоило начать,– произнесла я выплыв из мрака мыслей, и посмотрела на девушку, которая терпеливо ждала, не смея торопить.– Извините за то, что отнимаю слишком много лишнего времени. Хочется рассказать все, не упустив самого важного.
– Продолжайте, я никуда не спешу,– ответила журналистка, положив на стол диктофон, и уселась поудобней.
Место, где я родилась нельзя назвать городом, поселком и даже селом. Это было небольшое поселение, составляющие около семисот человек, жители называли его общиной. Находилась община на краю цивилизации окруженная лесами и полями, и никому не было до нас дела. Подчинялись все единому порядку установленному семьей основателей, и старостой общины был потомок этой семьи. Он был законом, властью, царем и богом в поселении, ему беспрекословно подчинялись все, чтили и боготворили. Но нам детям не было и дела до него, с рождения нас учили быть кроткими, слушаться и выполнять приказы старших. Родители не окружали детей слепой любовью, как принято у вас, нет, мы скорее были расходным материалом, который особо никто не жалел. Мы с сестрами работали в огородах, стирали, занимались хозяйством и каждый день ходили в церковь, где и обучались. У нас просто не оставалось времени на игры и радость, в нашей общине не было машин, телевизоров, газа, даже электричество было доступно не всем. Но мы привыкли так жить и не считали это ненормальным, я даже понятия не имела, что где-то есть мир, полный технологий, где люди живут на равных и имеют право на свое мнение. Нам внушали, что за лесом нас окружает жестокий, грешный мир, который давно отвернулся от Бога, и был проклят за это, говорили, что верующим и чистым детям Бога не выжить там. Сейчас я понимаю зачем это вбивали в наши темные головы, для того чтоб мы не мечтали о другой жизни, а покорно принимали уготовленную нам судьбу. Наверное, наше поселение было своеобразной сектой, в которой страхом и манипуляцией заставляли подчиняться хозяину общины. А он, был вправе решать кому жить, кому умирать, за мелкую провинность мог приговорить к смерти. Считалось большой честью, если предводитель забирал в свой дом какую-нибудь девушку. А забирал тот их часто, предпочтительно совсем юных, и те наивно мечтали, чтоб Свирский обратил на них внимания. Но мне совсем не нужна была такая честь, я побаивалась главу общины, слышала, как старшие девчонки шепотом рассказывали о нем всякие страшилки. Да и о том, что девушек выбранных им потом никто больше не видит, знали все, они словно пропадали куда-то. Не знаю, где именно Ян меня заметил, отец сказал вроде как в церкви, только вот я вообще не замечала, чтоб он туда ходил. Когда папа сообщил, что отныне моим домом будет дом Свирского, я бросилась к нему в ноги с криком:
– Пощади!
Помню, как мама стояла в стороне, не шевелясь, а старшие сестры, поглядывая на меня, перешептывались. Каждая клеточка моей души не хотела отправляться в дом Яна, я не хотела становиться его…
– Кем? Знаете здесь сложно дать определение, в общине говорили невестой Свирского, а я-то знаю теперь что, не кем иным как рабыней.
Предводитель, можно сказать, имел свой личный гарем, стоило указать ему пальцем на девушку, как тут же она оказывалась в его доме, а семья той несчастной считала, что это великое благословение. И всем было безразлично что, будет с ней потом. Я плакала, обливаясь горькими слезами, цеплялась за руки отца, умоляя не прогонять, слезы в нашей общине, как и радость, были пороком, тем что недозволительно показывать в открытую. И естественно мои слёзы не вызвали у родных ничего кроме гнева, и в ответ от родителя я получила звонкую пощечину, от которой потом еще долго болела челюсть.
– Не позорь,– гневно воскликнул он, и за волосы поволок на улицу.
Я не думала тогда о позоре упавшем на меня из-за громких рыданий, проносящихся по всему селению. Не думала также о жителях, вылезших из своих домов, чтобы посмотреть на непутевую девку, не обращала внимания на то, как осудительно они машут головой. Отец тащил меня как паршивую овцу на бойню, а я воспротивилась этому всем своим существом. Плакала так горько как только может плакать человек лишенный воли, человек которого словно ведут насмерть. Чувствовала что, в том доме меня не ждет ничего хорошего, откуда-то знала, что там моя погибель. Я была напугана, возможно, если бы мне дали время все обдумать и осознать, смогла бы принять свою судьбу. Но нет, меня в один момент выдернули из привычной жизни, отправили становиться женщиной, по сути, еще ребенка.
Так я и оказалась в самом большом доме общины, когда отец втащил меня в открытую дверь, успела уже немного успокоиться и лишь горестно всхлипывала. Там увидела женщин, их было около пяти, и они глядели на меня без каких либо эмоций. Бледные и осунувшиеся лица, говорили об их непомерной усталости, а в глазах мелькал страх. Одна из девушек проводила меня на второй этаж, и весь путь, я украдкой поглядывала на ее большой живот, беременные женщины в поселении редко выходили из дома, демонстрировать округлый живот считалось бесстыдством. Распахнув передо мной дверь в маленькую, темную комнату спутница представилась:
– Лилия.
– Дарина,– ответила я, и та добавила чуть тише:
– Ян уехал и вернется только завтра.
Я вздохнула с облегчением, радуясь отсутствию хозяина дома, хотя понимала что, это лишь временная отсрочка.
– Запомни,– вдруг серьезно произнесла Лилия,– Никогда, слышишь, никогда не показывай при нем своих истинных чувств, иначе тебе не уцелеть. Хочешь выжить, не смей перечить, и просто смирись со своей судьбой.
– Но…
– Никаких но, глупая, он и так накажет тебя, когда узнает о том, что, ты устроила на улице,– недоговорив она бросила на меня испуганный взгляд и, посмотрев по сторонам торопливо удалилась.
Следующая ночь и день были для меня сущим адом, напуганная словами Лилии, я не находила себе места от страха, меня трясло и задыхалась от неизвестности. Все о чем я просила Господа – это никогда не встречаться со Свирским. Но и здесь мне не повезло, вечером одна из женщин сообщила, что хозяин ждет меня внизу. Я спустилась не сразу, долго стояла, набираясь смелости. Мужество – вообще не свойственно женщинам из нашего поселения, да и откуда ему взяться, когда с детства от нас требуют послушания.
Каждый шаг по лестнице казался мне километром дороги, в голове шумело, и я не обратила внимания на подозрительно гробовую тишину. Оказавшись на первом этаже, сразу же заметила всех женщин, вставших в ряд с опущенными головами, никто из них даже не глянул на меня. Потом мой взгляд наткнулся на некого, словно на острый кинжал. Никогда еще, не видела предводителя так близко, и даже не задумывалась о том какой он. Помнила его покойного отца с морщинистым, злым лицом, и для меня все Свирские были на одно лицо. Но Ян, оказался другим, он был молод, высок и широкоплеч. Никогда прежде я не встречала настолько красивых мужчин. Его глаза черные как истлевшие угли, были пустые словно бездонный колодец. Они смотрели на меня бесстрастно, но в то же время пугали до чертиков. Не знаю почему, я не могла отвести свой взгляд, он словно приковал меня и не отпускал.
– Первое что ты должна усвоить,– раздался голос, который, заполнил собой все пространства в комнате, холодный, властный, твердый, – В моем доме все подчиняются мне!
Ян смотрел на меня как на какое-то ничтожество, его губы были плотно сжаты, а отросшая щетина придавала жесткой суровости его лицу. Инстинктивно поняла, что эти слова не сулят мне ничего хорошего, и автоматически посмотрела на выход, ища пути к отступлению. Но там стояли два мужчины, и тоже внимательно глядели на меня.
– Раздевайся!– приказ эхом прокатился по комнате, и кажется я заметила, как без того бледные лица женщин, совершенно побелели. Не сразу поняла, кому адресовано это.
– Раздевайся!– повторил Ян, холодно глядя на меня. Сжалась, чувствуя, как замедленно сердце врезается в ребра, причиняя боль своими бешеными ударами.
– Нет!– ответил кто-то моим голосом. Кто же это? В ужасе поняла что я, против воли мой рот изверг ответ, который поразил всех присутствующих.
– Повтори!– ледяной голос Свирского зазвенел повсюду, даже стекла в окнах задребезжали ему в такт.
Не знаю, откуда во мне появилось столько смелости, и из каких глубин моего подсознания вдруг выскользнула гордость, но эта незнакомая, прежде мне парочка представляла собой довольно взрывоопасный коктейль.
– Я сказала, нет,– повторила я, решив что, не к чему уже сворачивать назад. Да и его требование раздеться было для меня сродни казни. Ох, не знала тогда наивная я, какие последствия будут у моих слов. Мой взгляд скользнул по женщинам их лица исказил страх, и на губах одной девушки застыл так и не сорвавшийся крик.
– Тогда ты умрешь!– как гром, среди ясного неба, прогремел его вердикт. Слова, от которых заледенела кровь в венах, и ужас сковал разум. Почему-то посмотрела на Лилию, возможно ища помощи, или же вспомнив ее предупреждение, но кажется, в тот момент помощь была нужна ей самой. Женщина словно уменьшилась в размерах, в ее серых, неживых глаза блестели слезы, даже живот который она обнимала руками, будто желая защититься, куда-то спрятался.
Странно, но страх быстро отпустил меня, и больше поразила следующая мысль: я поняла, что не боюсь смерти. Возможно, это лучший выход, избавление от участи подобной этим полумертвым женщинам. Несомненна там, на небе, Господь примет меня в свои объятия, ведь я ничем не грешна пред ним. Подняв голову я посмотрела без капли сомнения в глаза, того кто станет моим палачом.
– Хорошо,– ответила тихо, не осознавая до конца всю суть происходящего, это казалось каким-то страшным сном.
– Да будет так, я принимаю твой выбор,– вынес приговор Ян, без малейших эмоций в своих черных глазах. Вот так, этот монстр в человеческом обличии, приговор к смерти шестнадцатилетнюю девочку. Человек, упивающийся властью, не считается с жизнями окружающих людей. Ему было плевать на ребенка по глупости бросившего ему вызов, и за это непослушания он без сожаления был готов ее убить.
Спустя час я глупая, облачившись в белую длинную сорочку, улеглась спать вымотанная недавней стычкой. Я знала что, меня обязательно жестоко накажут, но не верила в то, что действительно могу лишиться жизни. Только и успела задремать, когда дверь в комнату с грохотом распахнулась. Вскочила, прижимая к груди одеяло, и посмотрела на Яна стоявшего в дверях. В тусклом свете свечи он напоминал дьявола, страшные тени плясали вокруг него. А глаза были чернее, самой черной ночи, впивались как иглы в меня. Испугалась, не зная для чего он пришел: выполнить обещание, или же взять то, зачем я понадобилась ему.
– Идем, – велел он властно, и снова мной овладел ужас, неожиданно осознала, что никуда не хочу с ним идти.
– Не хочу,– пискнула, ища то, за что могла бы уцепиться. Но мужчина в считанные секунды оказался рядом и за руку поволок за собой. Он вытащил меня на улицу, где ночь вступила в полную силу, было очень темно, даже на небе не было не одной звезды. Лишь в стороне площади, мерцало несколько огоньков. Не говоря ни слова, Ян бесцеремонно направился туда, волоча меня как пустой мешок за собой. Я спотыкалась и падала, сцарапывая колени о скошенную траву, но Свирский не обращал на это внимания. Чем ближе мы подходили к площади, тем четче я различала толпу, людей столпившихся там. Среди знакомых лиц выцепила бесстрастное лицо отца, он даже не глядел на меня, словно вычеркнул из своей жизни. Не сразу поняла, что со мной хотят сделать, осознала это лишь увидев стоящий на земле гроб, не в состоянии поверить в происходящее. Ведь так нельзя? Я надеялась что нельзя. Оказавшись рядом с этим страшным гробом, меня охватила паника, и я закричала гортанное "Нет". Откуда-то появились силы, и стала вырваться так, как только могла. Но вряд ли слабой девочке удалось бы справиться с крепким мужчиной, и, скрутив меня, он в одну секунду уложил в гроб. Следом надо мной нависла деревянная крышка. Обезумев от ужаса, я металась в разные стороны, умоляла не делать этого.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
