Текст книги "Хокку заката, хокку рассвета (СИ)"

Автор книги: Оксана Аболина

Соавторы: Игорь Маранин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

6

Время обгоняет себя,

вчерашним песком

утекая меж пальцев.

Дверь раздвинулась, и я прошел к Циклопу. Огромному сенсорному монитору у вахты. Пробежал кончиками пальцев по матовой панели. Личный код доступа, дополнительный пароль, сканирование сетчатки. Толстый вахтер за стеклом зашевелился, улыбнулся заискивающе, забормотал какое-то приветствие. Я его не слушал. Я его никогда не слушаю, он мне неприятен. Как неожиданно возродилась эта древняя профессия. Хотя чему удивляться? Все чаще время обгоняет себя, не говоря уже о нас. Технологии меняются раз в полгода, кто разберется в этом скопище пиктограмм на мониторе у входа в любой офис? Тем более в наш – Департамент социальных услуг. Наши посетители, в основном, малообразованые и малоимущие. Или дешевая китайская рабсила, ни черта не понимающая в великом и могучем. Для них вахтер – царь и Бог.

В вестибюле у старенького плазменного стенда с информацией для посетителей стоял Желтопузый. Высокий, худой китаец с ранней лысиной на лбу. Помахал мне рукой – приветливый, гад. И фальшивый, как партия ксерокопированных червонцев. Желтопузый – замдиректора, креатура самого министра. Все знают, что именно он будущий начальник Департамента. Все, кроме меня. Потому что я знаю больше. Через месяц министра уже не будет. А вслед за министром слетит и Желтопузый, слишком уж много недоброжелателей он успел нажить за полгода работы.

Я машу рукой в ответ, задерживаюсь у терминала, просматривая последний официоз по управлению и уже отходя, замечаю Отморозка. Если есть на свете человек, которого я ненавижу до колик в печенках – это он. Робот, олицетворение всего того зла, которое мне хочется раз и навсегда остановить.

Закрываю глаза, делаю глубокий вдох и, выдохнув свою ненависть, иду по широкому коридору, в котором толпятся посетители. Сегодня четверг. По четвергам сюда приводят стариков на оформление опеки. «Тебе пятьдесят? Уступи дорогу!» Слоган последней социальной рекламы по интернет-тиви. Теория социальной ответственности, будь она неладна. После пятидесяти ты отдаешь обществу слишком мало, чтобы оно тратило на тебя скупые остатки ресурсов. И либо плати несоразмерно большой налог, либо пусть твои дети оформляют опеку с лишением тебя всех прав. А если нет ни денег, ни детей – добро пожаловать в социальный хоспис.

Череда лиц: славяне, арабы, китайцы… Время, обгоняя себя, стирает разницу культур и национальностей. Старость, обгоняя время, объединяет всех общей бедой. Никому не хочется умирать. Пожилая женщина с рыжеволосой молоденькой внучкой – видать, дети отказались от опеки. Смотрит безучастно в потолок, думая о чем-то своем. Внучка слушает плеер – длинная иголка воткнута в ухо, одета модно, наверное, есть собственные деньги.

Старый сморщенный китаец с женой в окружении четырех одинаково одетых сыновей. На лацкане пиджака знак «Почетный железнодорожник России». Читает тонкий бумажный листок с иероглифами – перевод Закона о социальной опеке. Что-то тихо говорит жене. Один из сыновей, оторвавшись от стены, оглянулся по сторонам, и засеменил передо мной в дальний угол коридора. Остановился у поворота, вытащил короткую сигарету-минутку, торопливо задымил. Я тронул его за рукав и молча указал на табличку с перечеркнутой сигаретой. И свернул в узкий проход, перегороженный деревянными строительными кОзлами. Поднырнул под растяжку с картонкой, на которой на трех языках написано «Ремонт. Вход воспрещен» и направился к недокрашенной зеленой двери. Приложил большой палец к замку и, услышав, тихий щелчок, вошел внутрь.

Секретарша была на месте. Сидела в небольшом холле и просматривала электронную почту. Как всегда хороша. Как всегда неприятна. Грациозная змея, ползающая по твоему дому. Неужели я когда-то всерьез думал, что влюбился в нее?

– Через полчаса у вас посетитель, – не отрываясь от монитора, проинформировала она.

Вот же стерва, даже не поздоровалась. Ну и хрен с ней.

– Помню, – буркнул я. – На сколько дней лимита энергии осталось?

– Официально на восемь, но я могу попросить…

– Никого просить не нужно!

Я рявкнул так, что обычно невозмутимая, она вытаращила на меня глаза. Вот же черт, все-таки сорвался… Нервы сегодня – как никогда. Притворил за собой дверь, прислонился спиной… Вдох, задержка дыхания, выдох на счет десять. И еще раз. И еще. Снова выглянул в вестибюль и сказал уже спокойным деловым тоном:

– Один кофе сейчас и два чая, когда придет посетитель.

 
Время обгоняет себя,
вчерашним песком
утекая меж пальцев.
 

7

Те, кто остался

в мертвом пространстве,

собираются жить.

Черный Ягуар впервые в жизни опоздал на службу. На четыре минуты. Неудачно начался день. И весь он почти с самого начала пошел вкривь и вкось. Разговор с другом – мутный, путанный, страшный. Нападение ворон в ответ на молитву. Вороненок, с трудом поднятый на крест часовни. Женщина под колесами автобуса…

Но если бы на этом все заканчивалось – отметнул бы беду. Постарался бы забыть. Отмахнулся б от морока. Но дальше – служба. Ненавидит Черный Ягуар место своей службы. Трясет его от нее. Везде он чувствует себя человеком, а на службе – мелким мерзким ублюдком. И надо продержаться до момента получения заказа, обычно это не занимает и пяти минут. Но иногда и два часа проходит. Только бы сегодня побыстрее, только бы не сорваться. А потом легче – потом дорога к клиенту. И многое можно еще будет обдумать и решить. Но не сейчас. Нет-нет, не сейчас. Думать будем потом – теперь не время.

Департамент – самое мерзкое место, какое можно представить. Неуютное, мрачное, блеклое. Выплевок вырождающегося общественного механизма. Лживая контора, где люди кормятся надеждами, а получают тошнотворное пособие для мучительного существования. Давно известно, что эвтаназия – лучший способ облегчения мук. Своих и окружающих. Но почему, почему она должна быть добровольной? Давно пора узаконить смерть по принуждению. Что, интересно, думает об этом Лорд? Нет-нет, об этом все-таки позже…

Черный Ягуар проскочил, как можно скорее, раздвинувшуюся охотно прожорливую пасть двери. Где-то здесь, если верить Левкоеву, встроены телеуправлямые энцефаллографы. Так ли, нет – неизвестно. Но лучше не рисковать. Когда будет очередное обязательное обследование, можно будет принять заранее сингулин, он приведет в порядок мозговую деятельность. Если что не в порядке – сингулин это скроет от медиков. Но нельзя злоупотреблять подобными средствами – вызывают привыкание. Да и реакция после них не один день заторможенная.

Циклоп, так, быстро, отпечаток, сетчатка. На Вахтера стараемся не смотреть. Гнусно, как он опять ухмыляется, ох, не любит Черный Ягуар его расплывшуюся блином харю. Столько хороших людей умирает раньше положенного срока, а этот пристроился, думает – неуязвимый. Ничего, это до первой серьезной болезни. А заболеет – найдется другой Вахтер. Нет незаменимых. И этот – не пуп Земли.

И вот – черное сегодняшнее везение. В вестибюле сразу и Желтопузый, и Отморозок – великая, надо сказать, радость. Похоже, не совсем еще умер страшный Бог, чьим образом и подобием является Черный Ягуар. Жив и смеется над Черным Ягуаром. Не было таких дней у него с самого детства, давно уже не было. Пасмурных дней. Навевающих сомнения. Страх. Нечеткость мысли.

Только бы не заметили. Только бы не видеть мерзких рож ни того, ни другого. Умел Черный Ягуар исчезнуть, испариться, выглядеть невидимым, несмотря на свою броскую внешность. Проскользнул к огромному зеркалу в конце вестибюля. Пригладил волосы. И вдруг увидел в зеркале отражение Отморозка. Тот стоял сзади и ухмылялся. Морду лопатой сделал Черный Ягуар, наклонил слегка голову и проскользнул в сторону. На робота похож Отморозок – мертвый, механический, бездушный, страшный, снится он часто Черному Ягуару – словно толкает его в отверстую землю. А он, Черный Ягуар, сопротивляется – не хочет умирать. Рано ему еще умирать. Но что он против Отморозка? Его все боятся. Только Желтопузый не боится. Китайская харя, которая решает судьбы славянороссов. Стоит Желтопузый у входа в коридор. О, Земля и Небо, помогите, вдруг окликнет, нет, нет, нет Черного Ягуара. Только тень проскользнула мимо.

Уфффф, хоть здесь повезло. Бегом, почти бегом по длинному широкому коридору, мимо череды изможденных лиц. В конце коридора молодой китаец, тянет, курит вонючую «минутку». Черный Ягуар подскочил, взял за шиворот – и мордой об табличку «Не курить» – хрясь мерзавца. Все-таки, выскочило, сорвалось зло. Не устоял.

Завернул в проход к своему отделу. Грязная обшарпанная дверь. Сколько можно прятаться за этой дверью? Что мы, шайка разбойников, что ли? Давно пора привести все законы в порядок. О чем только чинократы хреновы думают? О вечной молодости – на остальное им плевать. Хоть всемирный пожар им устрой – спрячутся в укрытии, а на других им насрать. Из какой это книги? Не помнит уже Черный Ягуар. Много книг прочитал.

Диспетчер. О-о-о! Последнее зло, которое надо вынести. Потом будет легче. Все остальное – проще простого. Молодая. Красивая. Начинает щебетать. Как всегда соблазняет подключением к внутренней сети. Цена любви. А настольный терминал ручкой прикрыла. Глазки строит. Нравится ей Черный Ягуар. Но не любит Черный Ягуар, когда к нему чужие в жизнь и душу лезут. Не нужна ему дешевая любовь расфуфыренной дуры. Во всяком случае сейчас. А где дорогую возьмешь? Нет теперь в мире настоящей любви. Купля-продажа. И дружбы настоящей почти не осталось. Потому так ценит он Лорда – все ли, все ли с ним в порядке? Сколько же можно спотыкаться мыслью об утренний разговор? Может, в порядке все; грустная муза Лорда посетила, быть может. Только отчего тогда сосет под ложечкой, перехватывает горло и больно в желудке?

Не стал лишних разговоров разводить Черный Ягуар, взял терминал в руку, а на его запястье диспетчер быстро свою ладонь положила, погладила слегка. Отодвинул брезгливо выхоленную белую руку, набрал личный код. Сегодня два заказа. Уже оформлены. Не надо сидеть в приемной и ждать. Нет, не так уж плохо все. Отметил время получения, положил терминал перед диспетчером. И исчез. Испарился. Пропал. Спокойно пробежал до входной двери – не встретил ни Желтопузого, ни Отморозка, Вахтер, слава Земле и Небу, отвернувшись, смотрел в сторону. Нет, не все так плохо в этом мире. Вперед!

 
Те, кто остался
в мертвом пространстве,
собираются жить.
 

8

В старом чулане

оставлены крылья.

Ветер в окно.

Кофе оказался паршивым. Обжигал губы, не оставляя аромата. Как жизнь, потерявшая свой смысл… нет, не смысл – вкус. Всё потеряло свой вкус: прежние убеждения, прежние желания, путешествия и увлечения. Цивилизация вывернула мир наизнанку и начала поедать самоё себя. Я взглянул на портрет Оруэлла, висевший на стене. Пророк Новой Эры, как именовала его официальная пропаганда. Провидец, величайший мыслитель прошлого века… Он и не подозревал, что Большой Брат сделает с его книгами. Не запретит, не сожжет на виртуальных кострах новой инквизиции. Возвеличит! Переменит минус на плюс, извратит, приспособит в свое оправдание. Мы живем в мире перевернутых истин. Долго же я шел к этой простой мысли… Так долго, что по дороге растерял чувства. Всё, что я делаю сейчас – не от них. От их послевкусия.

Стаци включился автоматически – в девять двадцать. И сразу же заговорило сетевое радио. Голос незнакомый – наверное, у них новый диктор. Или, может, другая волна?

«…утверждено на очередном заседании Совета по общественной безопасности. Переход к полностью регулируемому деторождению послужит дальнейшему прогрессу в развитии Общества взвешенного потребления. Планируется ввести дополнительные льготы для граждан, добровольно соглашающихся на стерилизацию и ужесточить наказание для уклоняющихся от выполнения своего гражданского долга. Председатель Совета потребовал от законодателей срочно внести поправки в соответствующие законодательные акты».

Я не слушал радио. Тихонько называл стаци папки и файлы, которые следовало открыть и делал на них голосовые метки. Распоряжался судьбой маленьких кусочков информации – наследства, которое останется здесь после меня.

Когда-то это была библиотека фантастики – с еще открытым доступом и практически всеми великими произведениями жанра: от Толкиена и Льюиса до Сибириуса и Латвайс. Потом начался очередной виток борьбы с пиратством – и власти с удовольствием воспользовались этим поводом, чтобы ужесточить контроль над Сетью и затруднить доступ к информации. Библиотек не стало вовсе. Впрочем, еще года два-три можно было выудить из сети почти всё, что тебя интересовало. И моя библиотека выросла в несколько раз, включив в себя классическую литературу, труды по философии и истории и многое-многое другое.

«…арестовано трое так называемых „диких“ при попытке сбыть партию незаконных бытовых энергоносителей, произведенных кустарным способом и работающих на вторичном сырье. Генеральный прокурор напомнил об ответственности за нарушение Закона об охране энергии….»

Закончив с метками, я принялся за файлы, которые подготовил для ближайшей встречи. Скопировал на микроноситель, защитил «кукушкой». Для непосвященных «кукушка» – опаснейший вирус, который, попав на жесткий диск, начинает забивать его беспрерывным потоком ненужных файлов. «Подбрасывает яйца». Даже если отключить компьютер от сети, вирус с той же скоростью продолжает воспроизводить и сохранять на диск уже имеющиеся на нем файлы. Сотни файлов в секунду. Защита от «кукушки» только одна – антивирусник «ястреб». Но известна она немногим. И совсем единицам, что «кукушка» не просто вирус, ее можно использовать с пользой.

«…указал на недостаточную работу по уменьшению количества ублюдков в обществе. Несмотря на значительные успехи, государству еще не удалось полностью искоренить это негативное явление. Особенно это касается южных районов страны, где по-прежнему нередки случаи незаконного рождения детей и сокрытия их в труднодоступных горных и пустынных районах. Вопиющий факт обнаружения пяти подпольных детских садов во время специального рейда…»

Я усмехнулся. Не так уж давно слово «ублюдок» было всего лишь ругательством. А теперь ему возвратили исконный древний смысл – незаконнорожденный ребенок.

Недопитая чашка кофе мешала, не давала сосредоточиться. И, нажав на клавишу связи, я попросил убрать посуду. И тут же пожалел об этом. Секретарша молча вплыла в комнату, пробуждая ненужные воспоминания. Отослать ее вообще с работы, что ли? Не поймет. Не принято это.

«…коллектив Волжского струнного автозавода выступил с инициативой создания добровольных общественных отрядов, помогающих милиции бороться с укрывателями излишков биотоплива на селе. Такие отряды, по замыслу автомобилистов, могут действовать вполне самостоятельно при условии придания им функций….»

Зуммер прозвучал столь неожиданно, что я вздрогнул.

– К вам посетитель, – раздался подчеркнуто деловой голос секретарши.

– Впусти его. И не забудь две чашечки чая.

Двери разъехались в стороны, и в кабинет вошел молодой длиноволосый парень. Волосы собраны в косичку на затылке – новая мода, просочившаяся не так давно из Закордонья.

Кивнув, я указал ему на кресло и, дождавшись, пока на столе появится чай и секретарша исчезнет за звуконепроницаемой дверью, приложил палец к губам. Вошедший понял меня правильно. Некоторое время я возился с настройками программы, блокирующей запись нашей беседы, а мой посетитель, не торопясь, пил чай. Официально у меня встреча с главой Хабаровского отделения. На самом же деле передо мной сидел самый настоящий дикий.

– Представляться, думаю, нет необходимости? – при включенной «глушилке» мой голос прозвучал совсем тихо.

Гость кивнул.

– Тогда перейдем сразу к делу, – сказал я и протянул ему носитель. – Здесь так называемый Новый пятилетний план и много другой интересной информации. Все под защитой «кукушки». Пароль вы знаете. Если вас схватят, то файл все равно откроют, чтобы просмотреть…

– …и тогда инфа отправится на наши сервера, – продолжил за меня дикий. – А на коме модеров начнется извержение Везувия. Два вопроса. Зачем нужна личная встреча – это первый. Кто еще знает наши адреса – это второй.

– Два ответа, – в тон ему произнес я. – Кроме меня… уже никому. Это второй. А первый… Скажите, насколько вы будете доверять полученной от меня информации?

Гость неопределенно пожал плечами и промолчал, ожидая продолжения.

– Это и есть ответ на первый вопрос. Я хочу рассказать вам об этом лично…. Вы, конечно, знакомы с официальными оценками запасов энергоресурсов? Насколько они совпадают с вашими данными?

– Мы думаем, что Правительство специально занижает цифры, – ответил дикий. – Кроме того, мы за свободный доступ к альтернативным источникам энергии. Хочешь выращивать на своем огороде биотопливо – бери и выращивай. Не следует всё грести под себя и сидеть потом, как собака на сене.

– В позиции Правительства есть смысл, – не согласился я. – В тех странах, где сельское хозяйство не контролируется государством, царит голод. Выращивать биотопливо на порядок прибыльнее, чем пшеницу или кукурузу. Но дело не в этом… На самом деле власть не занижает цифры – она их завышает, причем сильно. Ресурсов осталось лет на пять-семь при самом экономном использовании. И это не пустые слова, все выкладки вы найдете… там….секундочку.

На монитор выскочило и раскрылось какое-то служебное сообщение. Целое мгновение я вчитывался в него, пытаясь уловить смысл, затем свернул и поднял взгляд на дикого.

– Правительству остался месяц, – оторвавшись от монитора, продолжил я. – Не спрашивайте, откуда я знаю, все равно не скажу.

– Не такая уж это…

– Это будет не отставка. На этот раз всё куда серьезнее. К власти придут экологи.

Эта новость, похоже, ошеломила дикого. Он бросил на меня пристальный взгляд и задумался на целую минуту. Экологи… Еще одно слово, смысл которого изменился до неузнаваемости.

– Так это их план? – наконец, спросил он.

– Их, – подтвердил я. – Чрезвычайное положение. Тотальная чистка аппарата. Всеобщая национализация. Введение жесткого возрастного ценза…

– Где?

– Везде! «Тебе пятьдесят? Отправляйся в хоспис!»

– …и принудительная массовая стерилизация, – задумчиво продолжил гость и внимательно посмотрел на меня. – Почему? Почему вы нам это сообщаете?

Я подошел к сидящему в кресле дикому и наклонился вплотную к его лицу. Так мы и смотрели друг на друга: глаза в глаза, лицом к лицу.

– Я не хо-чу в э-том у-част-во-вать! – по слогам произнес я.

И отшатнувшись от кресла, добавил:

– А мне придется… как государственному служащему. Я понимаю, вы мне не верите. Но у вас будет доказательство моей искренности уже сегодня. А завтра я сдам вам негодяя, напрямую причастного к экологам…

 
В старом чулане
оставлены крылья.
Ветер в окно.
 

9

Старость и смерть -

разговор по душам

Кто возьмет верх?

Оба клиента жили в соседнем районе, в двух кварталах друг от друга. Похоже, день переломился надвое, и теперь Черного Ягуара впереди ожидала удача. Если и дальше повезет, то до обеда он успеет выполнить оба заказа, а затем спокойно пообщаться с Лордом – с двух часов пополудни – хоть до самого вечера. Если Лорд, разумеется, сам того пожелает.

Черный Ягуар выскочил на улицу и побежал мимо бездействующего пешеходного эскалатора в западном направлении. Сначала он решил обслужить более сложного клиента.

Сванидзе, мужчина, 62 лет, прятался на четвертом этаже старого муниципального дома, в двухкомнатной квартире, окна которой выходили во двор. Вместе с ним обитали двое его сыновей – тридцати и двадцати пяти лет. Старший работал весь день на предприятии, а младший – выполнял надомную работу – программист комов. Сам клиент считался умершим уже семь лет, после производственной травмы, полученной им по собственной оплошности. На западном кладбище разместилась в одном из рядов его могила с урной и электронной – для экономии места – меткой на памятнике; в последнее время в одном захоронении размещалось до 200 урн – их клали рядами на глубину нескольких метров.

Никаких льгот, электричества, теплоэнергии, химического минимума на клиента, разумеется, не выделялось, поскольку его самого по документам давно не существовало на этой земле, но достаточно надежный источник сообщил, что клиент жив и находится на попечении своих сыновей. Очередной дегенерат – наш клиент, трусливо избежавший эвтаназии и решивший усложнить жизнь себе и близким. Впрочем, и сыночки хороши, ничего не скажешь – позволили сидеть дармоеду семь лет на собственной шее. Вероятно, наслышаны об экологах – иначе чего им бояться, встречаются такие доброхоты, нечасто, но встречаются. Сложно с ними бывает, оберегают они своих престарелых родных, прячут, скрывают, жертвуют ради них скудными запасами денег, еды, электричества, тепла. И, спрашивается, для чего? Для бессмысленного продления бесполезного существования?

Быстро добежал до места Черный Ягуар, сел на скамью во дворе, профессиональным цепким взглядом окинул окна четвертого этажа, сразу определил те, что искал. Плотно зашторены, ничего не видно за ними. Это не страшно, найдется на любого управа, сейчас всё мы о вас узнаем, подождите только минутку, сей момент. Достал из кармана ком, открыл клавиатуру, монитор, набрал данные сыновей Сванидзе. Так-так-так. На редкость у нас исправные граждане, братья Сванидзе. Квартира оплачена, земельный участок оплачен, электричество оплачено, вода, тепло, воздух, лифт, стоянка струнника, право на собственность, налог на транспорт, пенсионный налог, подоходный налог… Льготой за бездетность братья не пользуются, хотя имеют право. Это помогает им избегать социальных проверок жилых помещений.

Быстро пробежал по монитору ряд цифр – все в порядке. Почти никогда такого не бывает. Но нет правил без исключений. Что-нибудь да найдем. Да, сложный случай. Никаких долгов. Никаких неоплаченных кредитов. Не прицепишься. Блеск и чистота.

Младший Сванидзе, судя по данным источника информации, почти всегда дома. Выходит на улицу редко – только, когда старший возвращается с работы. Выполнять заказ в присутствии постороннего – не самая легкая задача. И если не удастся молодого вытащить, придется работать в его присутствии. Сложно, но справиться можно. Однако, надо поискать еще какую-либо зацепку. На что вот у нас продукты уходят? Список товаров из магазина за месяц. Стандартный набор геномодифицированных продуктов – муниципальный химический минимум: соевое мясо, соевое молоко, заменитель маслопродукта, морские водоросли, овощи, бобы, фруктовые искусственные консервы, хлеб, игрушки. Тэээээкс. Какие это у нас игрушки интересуют клиента и его сыновей? Пластиковый мячик, игрушечная мышь. Вот где, голубчики, мы прокололись… Заплачен ли у нас налог на содержание бесполезных домашних животных? Ах нет! Ах, это мы скрываем… Предпочитаем играть в прятки с государством… Мы, значится, не только людей, мы и котов скрываем… Ну что же, посмотрим, как вам это понравится, господа укрыватели…

– Аллё… Аллё… Квартира Сванидзе? Вам звонят из налоговой инспекции. Будьте добры, ответьте, есть ли у вас домашнее животное? Нет? Странно, к нам поступила информация, что вы содержите кота. Мы вынуждены вызвать к вам представителя ветеринарной службы… Что вы говорите? Ах, у вас есть кот, но принадлежит он вашему старшему брату? А брат где проживает? Тоже в этой квартире? Нет-нет, ну что вы, что вы, никак нельзя оплатить налог электронным платежом. Сначала вы должны подписать договор с ветеринарами. Вам следует проехать к ним в центральный пункт регистрации бдж. И будьте добры, сегодня до 14 часов утрясите эти дела, мы проверим. Учтите, вы должны представить животное службе для вживления метки, определения возраста и физического состояния, и если оно старше 3 месяцев, заплатить штраф в размере 10-кратного размера налога за каждый год возраста вашего кота. Хорошо, вызов представителя ветслужбы мы пока отменяем, но если вы до обеда все не оформите, животное придется усыпить, – уффффф, как трудно говорить казенным языком. Никак этому Черный Ягуар не научится. Итак ему редко с кем говорить приходится, а строить фразы, как бюрократы их строят – самое тяжелое в его профессии. Если бы кто-то в конторе специально этим занимался. Как будто тем, кто в поле, мало забот. Но нет, вся работа от и до – на них одних, никакой поддержки, хотя в других отделах у каждого узкая специализация, и подобные звонки непременно являлись бы работой диспетчера. И ведь не платят дополнительно, а должны бы…

Таааааак, теперь ждем. Терпелки хватает у Черного Ягуара. Профессия такая. Можно, конечно, в маджонг поиграть на компьютере, пока ожидание тянется. Но больно быстро садятся солнечные аккумуляторы, а заряжаются зимой – очень уж долго. Надо оставить запас энергии для разговора с Лордом.

А вот и наш голубчик, младший Сванидзе, похоже. В шерстяной куртке, вязаной шапке, что-то прячет на груди, за пазухой, придерживает руками. Котика на регистрацию понесли, значится. Ну что же, счастливого пути, господин Сванидзе. А Черный Ягуар пока к вашему папе наведается. Кажется, штора слегка сдвинулась? Нет, показалось. Очень хорошо, приступаем к работе…

Стандартная электронная отмычка оперативника не сработала. Ничего-ничего… Лазер на замок не подействовал? И это – ничего… Как бы знатно вы, дорогие мои, ни приготовились, а еще не придумали такой запор, который Черный Ягуар не откроет… Терпение, чуток терпения. Что такое? Дверь открылась, сама впустила… Ловушка? Осторожность. Без паники, сейчас все выяснится. Тихо, достаем телескопическую трость-щуп, проводим за порог, кажется, все в порядке. Сами не заходим пока. Палец вперед. Руку. Ладно, рискнем. Никого. Темно. Свет не включаем. Довольно ночного зрения. Пять секунд на аккомодацию. Прикроем дверь, и – на разведку квартиры. Бегом, но тихо. Тихо, но бегом.

Шкаф в прихожей – пуст, никого. Ванна, туалет, кухня – чисто. Комната – унылая спальня с тремя кроватями, под которыми никого нет. Везде плотные, оборонительные, из военторга шторы, предназначенные для светомаскировки. Последняя комната. Ух ты! Вся заставлена книжными стеллажами. С настоящими книгами. Из бумаги. Это что – сон? Стоп-стоп-стоп. Об этом потом. Сначала работа.

Вот и клиент. Сидит в инвалидном кресле. Спиной к двери. Проблем не будет. Он и не успеет ничего заметить. Все-таки, и впрямь удача повернулась к Черному Ягуару лицом.

– Свет, – вдруг громко сказал сидящий в кресле и в комнате зажглись светильники. Кресло повернулось вокруг своей оси. – Здравствуй. Ты эколог? Подожди, не убивай меня. Я хотел бы совсем недолго поговорить с тобой. Не беспокойся, у тебя останется достаточно времени…

– Зачем? – хрипло спросил Черный Ягуар и удивился сам себе. Разговоры с клиентами строго запрещены. Он никогда не нарушал это правило.

Сванидзе не ответил. Кресло медленно повернулось. На Черного Ягуара внимательно смотрел изможденный старик, лицо – все в мелких морщинах и глубоких трещинах, кожа – белая, сухая, неживая, давно забывшая дневной свет. Редкие седые волосы на висках еле-еле прикрывали круглую плешь на макушке. Руки – белые, мощные, с огромными вздутыми черными венами. Ноги – тонкие, мертвые, сразу видно, что мышцы парализованы. Ничего против Черного Ягуара старик не сможет предпринять. Черный Ягуар слегка расслабился, обмяк. Но провести себя не дал.

– Тебе пора умереть, старик, – сказал он. – Не беспокойся. Ты умрешь легкой смертью. И у нас будет еще час на то, чтобы поговорить. Если ты и впрямь этого хочешь. – Черный Ягуар подошел к креслу, хотел дотронуться до старика, но тот отвел его руку в сторону.

– Подожди, – сказал он. – Что это будет? Яд?

– Да, – ответил Черный Ягуар. – Паутинный укол. Ты ничего не почувствуешь, но через час заснешь.

– Хорошо, – согласился старик. – Позволь мне только помолиться перед смертью.

– Это лишнее, – возразил Черный Ягуар. – у тебя останется время и на это, – тонким, едва заметным движением он коснулся шеи старика, – Вот теперь все готово. И мы можем побеседовать. Или ты можешь помолиться. Я так понял, ты веришь в Бога?

Старик показал ему на стул, Черный Ягуар, подумав несколько мгновений, решился и сел на него по-турецки, держа в поле зрения дверь и окно.

– Да. Я верю в Бога, – спокойно подтвердил старик. – Скажи, как зовут тебя?

– Зачем тебе это знать?

– Я давно тебя ждал. А сегодня почувствовал – придешь. Признаться честно, я думал, ты будешь совсем другой. Знаешь, ты мне нравишься. Хотелось бы побольше узнать о тебе.

– Зачем? – повторил Черный Ягуар. – Твое знание исчезнет вместе с тобой.

– Ты так думаешь? – спросил старик. – Я уверен, что до конца не умру.

– Ты сумасшедший, и ты забыл, как выглядит мир снаружи, – сказал Черный Ягуар. – Смерть – это навсегда. Она уравнивает всех. Тот, кто умер, – мертв, мертвее не бывает, поверь мне, я каждый день вижу смерть. Завтра ты будешь пеплом.

– Позволь не согласиться с тобой, – возразил старик. – Есть вещи, которых ты не можешь знать. Часть человека – его душа – остается жить. И она отправляется на суд к Богу.

Черный Ягуар поморщился:

– Я не люблю Бога.

– В этом трудно усомниться, – усмехнулся старик. – Но что ты знаешь о Нем?

– Он злой. Хотя иногда я думаю, что Он умер. После Его смерти мир стал гнить и жутко вонять. Кто родился после смерти Бога, тому не повезло. Очень сильно. Лучше бы Он уничтожил мир, пока еще был жив.

– Бог и, правда, умер. Но Он воскрес, сынок. Чтобы живы были мы с тобой, – тихо сказал старик. – Вечно живы…

– Это все сказки. С чего ты это взял?

– Кто прожил долгую жизнь, тот много знает, – произнес старик. – Кое-что мне известно из книг, кое-что из мистического опыта моей собственной грешной души.

– Ты сумасшедший, – повторил Черный Ягуар. – Ты веришь в то, чего нет.

– А во что веришь ты? – спросил старик. – Убивая людей, ты совершаешь страшный грех.

– Я верю в то, что экологи помогают миру продержаться. Не сгнить заживо до той поры, пока ученые не придумают для его болезни лекарство. Мир сильно болен, может быть, он умрет, но экологи дают ему шанс. Мы не врачи, но санитары. И нет никакого греха в работе санитара.

– Ты даже не представляешь, чем в самом деле должен заниматься эколог.

Черный Ягуар меланхолично пожал плечами.

– Чем всегда занимались, тем и будем.

– Ты ошибаешься, – сказал старик. – Экология не всегда была покрыта тайной. Раньше они были врачами природы. Следили за ее состоянием, били тревогу, когда ей что-то угрожало, требовали, чтобы люди не занимались загрязнением окружающей среды. Чтобы мир был здоров. Но потом кто-то решил, что экологи мешают человечеству катиться к пропасти так стремительно, как ему этого хочется. И для них придумали новую работу. А старая со временем стерлась из памяти. Книг ведь не сохранилось…