Текст книги "Подсказка для спящей красавицы"

Автор книги: Нора Робертс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Нора Робертс
Подсказка для спящей красавицы

Предыстория

Три мальчика – Калеб Хоукинс, Фокс О'Делл и Гейдж Тернер – родились в одну и ту же ночь 7 июля 1977года и выросли в провинциальном городке Хоукинс Холлоу. В день своего десятилетия лучшие друзья принесли клятву верности у Языческого камня и даже больше – стали кровными братьями. С тех пор каждые 7 лет, в течение 7 дней со дня их рождения в городке случаются вспышки насилия: убийства, грабежи, пожары… Братья по крови разрушили древнее заклятье и выпустили на свободу разрушительную силу. С тех пор прошло больше 20 лет. Настало время бросить вызов злу и призвать на помощь самую могущественную силу – любовь…

Наше воображение переносится не от удовольствия к удовольствию, а от надежды к надежде.

Сэмюэл Джонсон

Пролог

Хоукинс Холлоу

Июнь 1994

Ярким летним утром в бассейне на заднем дворе Бестлеров утонул карликовый пудель. Линн Бестлер – она выскользнула из дома, чтобы искупаться, пока дети спят, – поначалу приняла его за мертвую белку. Что тоже плохо. Но когда Линн собралась с духом и сачком выловила из воды комок спутанного меха, то узнала любимицу соседей Марсел.

Белки, как правило, не носят ошейника с горным хрусталем.

На крик и плеск воды – Линн уронила несчастную собаку вместе с сетью обратно в бассейн – из дома в одних трусах выскочил муж Линн. Всхлипывания матери и проклятия отца, схватившего шест и толкавшего тело животного к берегу, разбудили близнецов, которые теперь стояли рядом и ревели в голос, почти неотличимые друг от друга в одинаковых пижамах с лошадками. Истерика на заднем дворе привлекла внимание соседей, ринувшихся к забору, и в этот момент Бестлер вместе со своей ношей вылез из воды. Подобно многим мужчинам, Бестлер испытывал слабость к старому белью, и истончившаяся от времени ткань не выдержала веса воды.

Бестлер вылез из бассейна с мертвой собакой, но без трусов.

Яркое летнее утро в маленьком городке Хоукинс Холлоу началось с шока, скорби, фарса и драмы.

Фокс узнал о безвременной смерти Марсел через несколько минут после того, как заскочил в кафе «Ма Пантри» за бутылкой колы и двумя пакетиками «Слим Джиме».

У него был короткий перерыв в работе – они с отцом ремонтировали кухню на Мейн-стрит. Миссис Ларсон хотела поменять столешницы и двери шкафчиков, перестелить полы и покрасить стены. Для нее это было «освежение», а для Фокса – способ заработать денег, чтобы в воскресенье вечером угостить Элисон Брендон пиццей и сводить в кино. Он рассчитывал, что потом сумеет заманить ее на заднее сиденье своего древнего «Фольксвагена»-«жука».

Фокс был не прочь поработать вместе с отцом. Он очень надеялся, что ему не придется всю оставшуюся жизнь провести с молотком или пилой в руках, но эти занятия не вызывали у него отвращения. С отцом они дружили, а работа в городе освобождала Фокса от обязанностей по уходу за растениями и животными на их маленькой ферме. Кроме того, Фокс получал доступ к кока-коле и «Слим Джимс» – двум продуктам, которых не было и не могло быть в доме О'Делл и Барни.

В доме командовала мать.

Фокс услышал о собаке от Сьюзен Кифейфер, пробивавшей на кассе его покупки; несколько человек сидели за стойкой, пили кофе и сплетничали – лучшего занятия в ясный июньский день они не нашли.

Фокс ни разу не видел Марсел, но любил животных, и его опечалила судьба несчастного пуделя.

Печаль быстро прошла, когда он представил мистера Бестлера, которого хорошо знал, «совершенно голого», как выразилась Сьюзен Кифейфер, на берегу собственного бассейна на заднем дворе.

Фокс расстроился, представив, как бедный песик тонет в бассейне, но не связал – в тот момент – это происшествие с кошмаром, который он и двое его ближайших друзей пережили семь лет назад.

Прошлой ночью ему снился сон: кровь, огонь и голоса, что-то кричащие на языке, который он не понимал. Правда, накануне он вместе с друзьями, Кэлом и Гейджем, посмотрел два фильма ужасов – «Ночь живых мертвецов» и «Техасская резня бензопилой».

Фокс не видел связи между мертвым французским пуделем и сном или тем кошмаром, что на целую неделю накрыл Хоукинс Холлоу после его десятого дня рождения. После ночи, которую они провели у Языческого камня на лесной поляне в окрестностях города. С тех пор все изменилось – и для них, и для Холлоу.

Через несколько недель ему, Кэлу и Гейджу исполнится семнадцать, и именно это занимало его больше всего. А еще то, что в этом сезоне у «Балтимора» отличные шансы выиграть чемпионат. Следующий год будет для него выпускным, что означало последнее звено цепи, привязывающей его к родительскому дому, и подготовку к колледжу.

Интересы шестнадцатилетнего подростка явно отличались от интересов десятилетнего мальчишки. Среди них важное место занимали отношения с Элисон Брендон.

Поэтому для шедшего по улице худощавого паренька, лишь недавно избавившегося от подростковой неуклюжести, с густыми каштановыми волосами, собранными сзади в тугой «хвостик», и золотисто-карими глазами за парой солнцезащитных очков «Окли», это был еще один обычный день.

Город выглядел как всегда. Аккуратный, немного старомодный, со старинными каменными домами и магазинами, разноцветными крылечками и высокими бордюрами. Фокс оглянулся на клуб «Боул-а-Рама». Дом на площади был самым большим в городе; там работали Кэл и Гейдж.

Когда они с отцом закончат рабочий день, нужно будет заглянуть туда, проведать друзей.

Дойдя до участка Ларсонов, Фокс открыл незапертую дверь и прошел через весь дом на кухню, откуда доносился мелодичный дельта-блюз в исполнении Бонни Райтт. Отец подпевал своим чистым, негромким голосом, проверяя уровнем полки, которые миссис Ларсон хотела установить в кладовке. Окна на задний двор были настежь распахнуты, в помещении пахло опилками, потом и клеем, при помощи которого они утром клеили огнеупорный пластик.

Отец работал в джинсах «Ливайс» и футболке с надписью: «Дайте миру шанс» [1]  [1] Песня Джона Леннона, ставшая девизом хиппи.


[Закрыть]. Волосы, сантиметров на пятнадцать длиннее, чем у сына, были стянуты в «хвост» и повязаны синей банданой. Он сбрил бороду и усы, которые носил столько, сколько Фокс себя помнил. Сыну было непривычно видеть открытое лицо отца – или узнавать себя в нем.

– В бассейне Бестлеров на Лорел-лейн утонула собака, – сообщил Фокс, и Брайан повернулся к сыну.

– Жаль беднягу. Кто-нибудь видел, как это случилось?

– Нет. Знаешь, такой маленький пудель – наверное, упал в воду и не смог выбраться.

– Кто-нибудь должен был услышать его лай. Ерунда какая-то. – Брайан отложил инструменты и улыбнулся сыну. – Дай-ка мне «Слим Джиме».

– «Слим Джиме»?

– У тебя в заднем кармане. Пакета ты не взял и вернулся довольно быстро – проглотить пирожок с фруктами или печенье у тебя времени не было. Готов поспорить, ты купил «Слим Джиме». Я получаю одну штуку, и мама никогда не узнает, что мы ели химикалии и мясные субпродукты. Это называется шантаж, сынок.

Фыркнув, Фокс достал из кармана пакетики. Он купил две штуки – знал, что так и будет. Отец и сын развернули угощение, откусили и принялись жевать – в полном согласии.

– Красивая получилась столешница, папа.

– Точно. – Брайан провел рукой по гладкой бледно-желтой поверхности. – Миссис Ларсон не особенно разбирается в цветах, но тут попала в точку. Не знаю, кто мне будет помогать, когда ты уедешь в колледж.

– Теперь очередь Риджа, – сказал Фокс, имея в виду младшего брата.

– Ридж больше двух минут не в состоянии удержать в голове размеры, а еще того и гляди, размечтавшись, отрежет себе палец ленточной пилой. – Брайан улыбнулся и пожал плечами. – Эта работа не для Риджа. Кстати, и не для тебя. И не для твоих сестер. Думаю, придется нанять какого-нибудь мальчишку, из тех, кто хочет работать с деревом.

– Я никогда не говорил, что не хочу. По крайней мере вслух.

Отец посмотрел на него особенным взглядом, словно видел насквозь, – такое случалось нечасто.

– У тебя хороший глазомер и руки растут откуда надо. В твоем доме – когда обзаведешься собственным – будет порядок. Но зарабатывать на жизнь руками – это не твое. А пока ты не разобрался в своих желаниях, выбрось обрезки в контейнер.

– Хорошо. – Фокс собрал обрезки пластика, мусор и понес через узкий двор к контейнеру, который Ларсоны арендовали на время ремонта.

Услышав детские голоса, он посмотрел на соседский двор. И замер. Охапка мусора выскользнула у него из рук и с грохотом упала на землю.

В ярко-синей песочнице маленькие мальчики играли с машинками, совочками и ведерками. Но наполнена песочница была не песком. Детские руки, возившие игрушечные грузовики, были по локоть в крови. Фокс попятился. Малыши рычали, копируя звуки моторов, а красная жидкость выплескивалась через синие борта песочницы, забрызгивая зеленую траву.

Чуть дальше, на заборе, где расцветала гортензия, сидел мальчишка – не настоящий. Он оскалился, наблюдая за бросившимся к дому Фоксом.

– Папа! Папа!

Страх в голосе сына заставил Брайана выскочить на улицу.

– Что? Что случилось?

– Ты… Разве ты не видишь? – Произнося эти слова, Фокс уже все понял. Иллюзия.

– Что? – Брайан взял сына за плечи. – Что там?

Мальчик – не настоящий – скакал по верху забора из рабицы, а плясавшие вокруг него языки пламени жгли гортензию.

– Мне нужно уйти. Я должен увидеть Кэла и Гейджа. Прямо сейчас, папа. Я должен…

– Иди. – Брайан отпустил сына и попятился. Вопросов он не задавал. – Иди.

Фокс стрелой пронесся через дом, выскочил на улицу и понесся к площади. Город уже не выглядел обычным. Для Фокса он был таким же, как в ту жуткую неделю семь лет назад.

Огонь и кровь, подумал он, вспомнив сон.

Фокс влетел в «Боул-а-Рама», где вечерние соревнования были в самом разгаре. Грохот шаров, звон падающих кеглей – эти звуки болью отзывались в голове, когда он бежал к стойке администратора, рабочему месту Кэла.

– Где Гейдж? – спросил Фокс.

– Господи, что с тобой?

– Где Гейдж? – повторил Фокс, и удивление в серых глазах Кэла сменилось тревогой. – В зале видеоигр, работает. Он… сейчас позову.

Кэл махнул рукой, и Гейдж ленивой походкой подошел к ним.

– Привет, парни. Что… – Гейдж посмотрел на Фокса, и улыбка сползла с его лица. – В чем дело?

– Оно вернулось, – выдохнул Фокс. – Оно вернулось.

1

Хоукинс Холлоу

Март 2008

Фокс помнил многие подробности того июньского дня, много лет назад. Джинсы отца, разорванные на коленке, запах кофе и лука в «Ма Пантри», шорох оберток, когда они с отцом разворачивали «Слим Джимс» на кухне миссис Ларсон.

Но главное, что врезалось ему в память – несмотря на шок и ужас от увиденной на заднем дворе сцены, – что отец ему поверил.

Как и в утро десятого дня рождения сына, когда Фокс вернулся домой и привел с собой Гейджа – оба грязные, обессиленные, напуганные и рассказывающие историю, в которую не поверил бы ни один взрослый.

Родители забеспокоились, вспоминал Фокс. Он видел, какими они обменивались взглядами, слушая его рассказ, как на поляне возле Языческого камня из земли поднялось что-то черное, могучее и злое.

Отец и мать не отмахнулись от его слов, списав на разыгравшееся детское воображение, и даже не ругали за обман – Фокс сказал, что переночует у Кэла, а сам вместе с друзьями отметил десятый день рождения ночевкой в лесу к западу от города.

Они внимательно слушали. А потом приехали родители Кэла и тоже слушали.

Фокс посмотрел на тонкий шрам у себя на запястье. Отметина, которую двадцать один год назад оставил Кэл своим бойскаутским ножом, чтобы они с Кэлом и Гейджем стали братьями по крови, оставалась единственным шрамом на его теле. До той ночи, того ритуала были и другие – у какого мальчишки их нет? Но затянулись, не оставив следа – как и все последующие раны. Исчезли.

Шрам, ритуал смешения крови – именно это освободило существо, запертое на поляне несколько веков назад. Семь ночей оно не выпускало Хоукинс Холлоу из своих лап.

Им казалось, что они его победили, три десятилетних мальчика, выступивших против зла, заразившего город. Но семь лет спустя зло вернулось, принеся с собой еще семь адских ночей. Потом еще раз, когда им исполнилось двадцать четыре.

Все повторится этим летом. Безумие уже проявило себя.

Но кое-что изменилось. Они лучше подготовлены, больше знают. И теперь они с Гейджем и Кэлом не одни. Их стало шестеро. Прибавились три женщины, которые приехали в Холлоу и которые были далекими потомками демона, точно так же, как он сам, Кэл и Гейдж были далекими потомками силы, которая обуздала зло.

Они уже не дети, подумал Фокс, останавливая машину возле дома на Мейн-стрит, где располагался его адвокатский кабинет и квартира. И если две недели назад в столкновении у Языческого камня их небольшой отряд из шести человек смог добиться успеха, значит, демона, который когда-то называл себя Лазарусом Твиссом, ждут новые сюрпризы.

Захватив портфель, Фокс вылез из машины и пересек тротуар. Чтобы купить старинный каменный дом, потребовалось много усилий и финансовых ухищрений. Первые пару лет пришлось здорово экономить – теперь он с улыбкой вспоминал свою спартанскую жизнь. Но все ограничения, бесконечные бутерброды с арахисовым маслом и джемом стоили того. Теперь каждый сантиметр дома принадлежал ему – и банку Хоукинс Холлоу.

Табличка на двери гласила: «Фокс О'Делл, адвокат». Он по-прежнему не до конца понимал, почему выбрал профессию адвоката и, более того, адвоката в маленьком городе.

Хотя удивляться особенно нечему. Закон имеет дело не только с правильным и неправильным, черным и белым, но также с бесчисленными оттенками серого. Ему нравилось выяснять, какой именно оттенок подходит к данной ситуации.

Войдя внутрь, Фокс вздрогнул – за письменным столом в приемной сидела Лейла Дарнелл, одна из шестерых. На мгновение он растерялся, что случалось с ним каждый раз, когда они неожиданно сталкивались.

– Гм… – произнес он.

– Привет. – Она улыбнулась. – Ты вернулся раньше, чем я думала.

Неужели? Фокс не помнил. Просто невозможно сосредоточиться, если за столом в приемной вместо похожей на бабушку миссис Хоубейкер сидит сексуальная брюнетка с зелеными русалочьими глазами.

– Я… мы… выиграли дело. Жюри совещалось меньше часа.

– Потрясающе, – улыбка Лейлы стала шире. – Поздравляю. Это дело о причинении ущерба? Автомобильная авария. Мистер и миссис Пульман?

– Да. – Фокс перекинул ремень сумки на другое плечо и остановился у двери, так, что их разделяло почти все пространство приемной. – Где миссис Хоубейкер?

– На приеме у дантиста. У тебя в календаре записано.

– Точно. Я буду у себя.

– Звонила Шелли Колер. Дважды. Сказала, что хочет подать в суд на свою сестру за раскол семьи и за… Погоди. – Лейла достала блокнот с записью звонков. – За то, что она «долбаная, поганая шлюха». Именно так и сказала, шлюха. А во второй раз поинтересовалась, можно ли включить в соглашение о разводе пункт, что она получает от своего подлого и в скором времени бывшего мужа компенсацию за очки, которые добыла для него в каких-то онлайновых гонках, когда выбирала этих идиотов, водителей. Честно говоря, я ни слова не поняла, за исключением слова «идиот».

– Ага. Интересно. Я ей позвоню.

– Потом она заплакала.

– Черт. – Фокс всегда инстинктивно стремился на помощь животным и несчастным женщинам. – Я позвоню прямо сейчас.

– Нет, нужно часок подождать. – Лейла бросила взгляд на часы. – В данный момент Шелли успокаивает нервы в парикмахерской. Красится в рыжий цвет. Но ведь она не может подать в суд на свою сестру, «долбаную поганую шлюху», за раскол семьи?

– Подать в суд можно по любому поводу, но я ее отговорю. Напомни через час, чтобы я ей позвонил. Как ты тут? – прибавил Фокс. – Тебе что-нибудь нужно?

– Все хорошо. Элис – миссис Хоубейкер – прекрасный наставник. И заботится о тебе. Если бы она считала, что одна я не справлюсь, то не оставила бы меня. Кроме того, как ученик администратора, это я должна спрашивать, не нужно ли тебе чего-нибудь.

Для начала было бы неплохо иметь администратора, который не вызывает сексуального желания, но теперь уже поздно.

– Нет, мне тоже ничего не нужно. Я буду… – Он махнул рукой в сторону кабинета и удалился.

Фокс поборол искушение закрыть раздвижные двери – это было бы невежливо. Двери кабинета закрывались только в том случае, если клиент настаивал на приватном разговоре.

Фокс снял пиджак и бросил на улыбающуюся свинью, которая заменяла ему вешалку, он всегда чувствовал себя в костюме немного скованно. Потом с облегчением стянул галстук и швырнул на веселую корову. Тут же стояли цыплята, коза и утка, вырезанные из дерева отцом, который считал, что кабинет адвоката не будет выглядеть слишком чопорно, если в нем расположилось стадо дурацких домашних животных.

Расчет оказался верным, подумал Фокс.

Ему хотелось создать в кабинете домашнюю обстановку, и окна чтобы выходили на дома соседей, а не на городскую улицу. На полках – юридическая литература вперемешку с личными вещами. Бейсбольный мяч, подписанный не кем-нибудь, а Кэлом Рипкиным [2]  [2] Знаменитый игрок в бейсбол.


[Закрыть], калейдоскоп с цветными стеклышками, который сделала ему мать, модель «Сокола тысячелетия» [3]  [3] Космическая станция из «Звездных войн».


[Закрыть], тщательно и любовно собранная в двенадцатилетнем возрасте.

На видном месте располагался большой стеклянный кувшин, наполненный долларовыми банкнотами. По одной за каждый раз, когда он забывался и позволял себе выругаться – так постановила Элис Хоубейкер.

Он достал банку колы из мини-холодильника и подумал: что, черт возьми, он будет делать, когда миссис Хоубейкер оставит его и переедет в Миннеаполис, а ему придется иметь дело с симпатичной Лейлой не только как с членом команды, призванной победить демона, но и как со своим помощником, и сидеть с ней бок о бок пять дней в неделю в конторе?

– Фокс?

– Да? – Он отвернулся от окна и снова увидел ее. – Что? Проблема?

– Нет. Если не считать Большого Зла. В ближайшие два часа клиентов не предвидится, и пока миссис Хоубейкер не вернулась, мы могли бы поговорить. Я знаю, у тебя много работы, но…

– Конечно. – Большое Зло заставит его отвлечься от этих потрясающих зеленых глаз и блестящих розовых губ. – Колу хочешь?

– Нет, спасибо. Ты знаешь, сколько калорий в этой банке?

– Оно того стоит. Садись.

– Не могу. Нервничаю, – как бы в подтверждение своих слов Лейла потерла руки и принялась расхаживать по кабинету. – И с каждым днем, когда ничего не происходит, нервничаю все больше. Это глупо, потому что я должна испытывать облегчение. Но после нашего похода к Языческому камню ничего не произошло, совсем ничего.

– Мы осыпали демона ада камнями, палками и отборной руганью.

– Да, и еще Гейдж в него стрелял. А Кэл… – Она умолкла и посмотрела в лицо Фоксу. – Меня до сих пор трясет, когда я вспоминаю, как Кэл шагнул к этой клубящейся черной массе и воткнул в нее нож. И вот теперь ничего, почти две недели. Раньше он являлся к нам почти каждый день, днем или во сне.

– Мы задали ему жару, – напомнил Фокс. – И он убежал туда, где демоны обычно зализывают раны.

– Сибил называет это временным затишьем и говорит, что в следующий раз будет хуже. Она проводит исследования, а Куин пишет. Для них это не впервой – конечно, ситуация в точности никогда не повторяется, но все же. Я новичок, но вижу, что они зашли в тупик. – Она провела рукой по волосам и тряхнула головой. – То есть… Пару недель назад Сибил казалось, что она нащупала ниточку, которая приведет к месту, где скрывалась Энн Хоукинс и где появились на свет ее дети.

Его предки, подумал Фокс. Джайлз Дент, Энн Хоукинс и их сыновья.

– Пока ничего не удалось найти. Знаю. Мы уже обсуждали.

– Но я думаю… чувствую… что это важно. Они твои предки – твои, Кэла и Гейджа. Место их появления на свет может иметь значение. У нас есть дневники Энн, и мы все согласны, что могут найтись и другие, рассказывающие о сыновьях Энн и их отце. О Джайлзе Денте. Кем он был, Фокс? Человеком, колдуном или добрым демоном, если они существуют? Как ему удалось удерживать того, кто называл себя Лазарусом Твиссом – с той ночи в тысяча шестьсот пятьдесят втором году до ночи, когда вы трое…

– Выпустили его, – закончил Фокс, и Лейла снова тряхнула головой.

– Вам было суждено его выпустить – тут мы тоже согласны. Это часть плана Дента или его чар. Но мы знаем не больше, чем две недели назад. Никуда не продвинулись.

– Может, восстановить силы требуется не только Твиссу. Мы причинили ему боль, – повторил Фокс. – Впервые за все время. И напугали. – От этой мысли в его карих с золотистыми крапинками глазах мелькнуло удовлетворение. – Каждые семь лет мы лишь пытались спасти людей, а потом наводили порядок. Теперь мы знаем, что можем достать его.

– Этого мало.

– Конечно, мало. – Они никуда не продвинулись, и часть вины лежит на нем, признал Фокс. Он медлил. Придумывал предлоги, чтобы не заставлять Лейлу совершенствовать свой дар, очень похожий на его собственный.

– О чем я теперь думаю?

– Что? – Заморгав, она удивленно посмотрела на него.

– О чем я теперь думаю? – повторил Фокс и принялся мысленно произносить алфавит.

– Я же тебе говорила, что не умею читать мысли и не хочу…

– А я тебе ответил, что это не чтение мыслей, хотя и очень похоже. – Он присел на край массивного старинного стола, чтобы их с Лейлой глаза оказались на одном уровне. Верхняя пуговица его строгой хлопковой рубашки была расстегнута, каштановые волосы обрамляли красивое лицо и спускались на воротник. – Ты можешь почувствовать, догадаться, даже увидеть. Попробуй еще раз.

– Хорошая интуиция вовсе не означает…

– Чушь. Ты боишься самой себя, и причина в источнике этих способностей, в том, что они делают тебя не такой…

– Не человеком?

– Нет. Просто «другой». – Фокс понимал, какие сложные чувства обуревают Лейлу. Он тоже немного «другой». Иногда мириться с этим труднее, чем с костюмом и галстуком. Но, по его глубокому убеждению, трудности следует считать неотъемлемой частью жизни. – Какая разница, откуда взялся твой дар, Лейла? Ты им обладаешь, и на то есть причина.

– Легко говорить, когда тот произошел от яркого, сияющего света. Но моим предком был демон, изнасиловавший несчастную шестнадцатилетнюю девушку.

– Думая так, ты даешь ему фору. Попробуй еще раз, – настойчиво повторил Фокс и схватил ее за руку.

– Я не… Перестань меня принуждать. – Лейла прижала свободную руку к виску.

Фокс знал: в такие мгновения чувствуешь какую-то пульсацию или щелчок. Но ничего не поделаешь.

– О чем я думаю?

– Не знаю. В моей голове проносится череда букв.

– Совершенно верно. – Он довольно улыбнулся, глаза засияли. – Потому что я мысленно произносил алфавит. Ты не можешь вернуться домой. – Теперь его голос звучал мягко. – И не захотела бы, даже если бы могла. Ты не соберешь вещи и не вернешься в Нью-Йорк, не станешь умолять хозяйку бутика, чтобы она снова взяла тебя на работу.

Лейла вырвала руку; щеки ее залил румянец.

– Не смей копаться в моих мыслях и чувствах.

– Ты права. Хотя у меня нет такой привычки. Пойми Лейла, если ты не можешь или не хочешь поверить мне и признать то, что видно невооруженным глазом, от нас с тобой не будет пользы. Кэл и Куин видят картины из прошлого, Гейдж и Сибил могут предсказать или почувствовать будущее. Мы с тобой – это настоящее. И оно очень важно. Ты сама сказала, что мы застряли. Значит, пора трогаться с места.

– Тебе легче. Легче принять, потому что эта штука… – Она поднесла палец к виску. – У тебя уже двадцать один год.

– А у тебя? – возразил он. – Скорее всего, с рождения.

– Потому что среди моих предков был демон?

– Совершенно верно. Это установленный факт. Как поступать со своим даром – решать тебе. Ты использовала его пару недель назад, когда мы шли к Языческому камню. Ты сделала выбор. Я уже говорил тебе, Лейла, мы должны сотрудничать.

– Я так и сделала. И лишилась работы. Сдала в поднаем квартиру, потому что не вернусь в Нью-Йорк, пока все не закончится. Нашла здесь работу, чтобы платить за жилье, а большую часть свободного времени помогаю Сибил и Куин. История, исследования, теории, ответы на вопросы.

– И ты разочарована, потому что не нашла ответ. Сотрудничество – это не только время, которое ты нам посвящаешь. Тебе неприятно это слышать – чтобы это понять, не обязательно читать мысли.

– Я тоже была на поляне, Фокс. Видела то существо.

– Точно. Но тебе легче признать существование демона, чем собственный дар. Это инструмент, Лейла. Тупой и ржавый, он бесполезен. Если ты не возьмешь инструмент и не начнешь им пользоваться, то утратишь навык.

– А если инструмент острый и сверкающий, а ты не знаешь, как с ним обращаться, то можно натворить много бед.

– Я тебе помогу. – Фокс протянул руку.

Она колебалась. В приемной зазвонил телефон, и Лейла попятилась.

– Пускай, – сказал Фокс. – Перезвонят.

Но Лейла покачала головой и поспешно удалилась.

– Не забудь позвонить Шелли.

Вот и поговорили, с отвращением подумал Фокс, открыл портфель и достал дело о причинении ущерба, выигранное в суде. В одном выиграешь, в другом проиграешь – такова жизнь.

Фокс весь остаток дня старался не попадаться ей на глаза – решил, что так будет лучше. Передать ей инструкции по составлению стандартной доверенности, в которую по желанию клиента требовалось внести определенные фамилии, можно было и по внутренней почте. Попросить ее составить, отослать или оплатить счет – тоже. Все необходимые звонки он сделал сам, не поручая Лейле набрать нужный номер. Такие вещи всегда казались ему глупостью.

Черт возьми, он умеет пользоваться телефоном.

Фокс успокоил Шелли, немного поработал с документами и выиграл партию в онлайновые шахматы. Потом решил отправить Лейле еще одно письмо с предложением заканчивать рабочий день, но спохватился: он избегает ее, вместо того чтобы поддерживать мир.

Выйдя из кабинета, Фокс обнаружил за письменным столом миссис Хоубейкер.

– Не слышал, как вы вернулись.

– Недавно. Я закончила проверять документы, которые подготовила Лейла. Нужна твоя подпись.

– Хорошо. – Фокс взял протянутую помощницей ручку, подписал. – Где она? Лейла?

– Ушла домой. Она прекрасно справилась.

Сознавая, что это не только утверждение, но и вопрос, Фокс кивнул.

– Да, прекрасно справилась.

Миссис Хоубейкер ловко сложила подписанные Фоксом документы.

– Мы не нужны тут вдвоем целый рабочий день, да и двойное жалование тебе не по карману.

– Миссис Хоу…

– До конца недели я собираюсь приходить на полдня, – скороговоркой произнесла она, вкладывая письма в конверт и заклеивая их. – Убедиться, что все в порядке – у вас и у нее. Если возникнут проблемы, могу прийти и помочь. В остальное время я не нужна. Пятница последний день. Потом я ухожу. Нужно разбирать и паковать вещи, отправлять их в Миннеаполис, показывать дом.

– Черт возьми.

Миссис Хоубейкер ткнула в него пальцем и, прищурившись, произнесла:

– Когда меня не будет, можешь ругаться, сколько душе угодно, но в моем присутствии будь любезен следить за своей речью.

– Да, мэм. Миссис Хоу…

– И не смотри на меня жалобными глазами, Фокс О'Делл. Мы все это уже проходили.

Фокс чувствовал ее печаль и ее страх. Нет смысла вываливать на Элис свои чувства.

– В память о вас я сохраню в своем кабинете «ругательную вазу».

Она улыбнулась.

– Судя по твоей несдержанности, с ее помощью у тебя есть шанс выйти на пенсию состоятельным человеком. И все равно, ты хороший мальчик. И хороший адвокат, Фокс. А теперь иди. Сегодня у тебя больше нет дел. Я кое-что закончу и закрою контору.

– Ладно. – В дверях он замедлил шаг и оглянулся. Белоснежные волосы помощницы были безупречно уложены, синий костюм выглядел верхом элегантности.

– Знаете что? Я без вас уже скучаю.

Фокс закрыл за собой дверь, сунул руки в карманы и зашагал по выложенному плиткой тротуару. Услышав автомобильный гудок, он поднял голову и увидел машину Денни Мозера. Семья Денни владела местным магазином скобяных товаров. А сам Денни играл на третьей базе в школьной бейсбольной команде.

Денни Мозер, который во время прошлой Седмицы напал на Фокса с разводным ключом, намереваясь убить.

Все повторится, подумал Фокс. Обязательно повторится, если в течение ближайших месяцев они это не остановят. Теперь у Денни жена и ребенок – в июле он может броситься с гаечным ключом на жену и маленькую дочь. Или его жена, бывший участник команды поддержки, а теперь дипломированный воспитатель, перережет горло мужу, пока тот спит.

Все уже было – массовое помешательство обычных, достойных людей. И снова будет. Если они не помешают.

Мартовским вечером Фокс шел по широкому, мощеному плиткой тротуару, понимая, что просто не может этого позволить.

Вероятно, Кэл еще в боулинг-клубе, нужно зайти туда, выпить пива, поужинать. И, возможно, они сумеют понять, в каком направлении двигаться дальше.

Подходя к площади, он увидел Лейлу, которая вышла из «Ма Пантри» на противоположной стороне улицы. Заметив его, Лейла замешкалась, посеяв семена раздражения в его душе. Потом небрежно махнула ему рукой, и они пошли к площади, каждый по своей стороне.

Возможно, все дело в раздражении – или в растерянности. Он никак не мог решить, что делать дальше. Подождать, пока Лейла перейдет дорогу и заговорить с ней, или подчиниться ее желанию, которое он чувствовал даже на расстоянии – продолжать идти по Мейн-стрит, чтобы их пути не пересеклись. Как бы то ни было, именно на перекрестке Фокс почувствовал страх, внезапный и сильный. Он резко остановился и вскинул голову.

На проводах, протянувшихся через Мейн и Локуст, сидели вороны.

Десятки птиц расселись на проводах в полном молчании. Нахохлились, сложили крылья и – он это знал – наблюдали. Фокс перевел взгляд на противоположную сторону улицы. Лейла тоже заметила ворон – то ли сама почувствовала, то ли проследила за его взглядом.

Он с трудом сдержал желание побежать. Быстрыми, широкими шагами пересек улицу и подошел к Лейле, которая замерла, судорожно сжимая пластиковый пакет.

– Они настоящие, – прошептала она. – Я сначала подумала, что это очередной… Они настоящие.

– Да. – Фокс взял ее под руку. – Идем внутрь. Поворачиваем за угол и входим внутрь. Потом…

Он умолк, уловив какое-то движение, колебание воздуха у себя за спиной. И по широко раскрытым глазам Лейлы понял, что уже поздно.

Звук вспарывающих воздух крыльев был похож на рев неистового торнадо. Фокс толкнул Лейлу к стене дома, повалил на землю, прижал ее лицо к свой груди и обнял, закрыв своим телом.

Рядом и сзади раздался звон разбитого стекла, визг тормозов, удары, металлический скрежет. Он слышал крики, топот бегущих ног, чувствовал, как птицы врезаются ему в спину, а их острые клювы вспарывают кожу. И еще глухие, чмокающие звуки – птицы ударялись в стены и окна, бездыханными падали на тротуар и проезжую часть.

Все закончилось быстро, всего через какую-то минуту. Закричал ребенок – долгий, пронзительный крик, повторявшийся снова и снова.