Текст книги "Опасный след"
Автор книги: Нора Робертс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
Фиона убрала нож в карман.
– Вы умная женщина. И сильная, – произнес Саймон после недолгой паузы. – И вы спасли от него других женщин. Ублюдок в тюрьме, ведь так?
– Получил несколько последовательных пожизненных сроков. После моих показаний, когда он понял, что за Грега и за меня ему грозит смертный приговор, он пошел на сделку.
– Почему власти согласились на это?
– В обмен на его признания по убийству Грега, по моему похищению, по двенадцати другим жертвам, в обмен на местонахождение его блокнотов, звукозаписей. Чтобы семьи убитых женщин смогли наконец успокоиться, получить ответы на свои вопросы и уверенность в том, что он никогда не выйдет на свободу.
Фиона кивнула, словно отвечая на какой-то свой мысленный вопрос.
– Я всегда думала, что это правильно. Как ни странно, мне становилось легче, когда я слышала, как он снова и снова, шаг за шагом, проходит через все это, и знала, что он за все заплатит и будет платить еще очень, очень долго. Я хотела оставить все позади, закрыть ту дверь. Но мой папа умер всего девять недель спустя. Совершенно неожиданно. И земля снова ушла из-под ног. – Она потерла ладонями лицо. – Жуткие времена. Я приехала сюда пожить с Сил несколько недель, пару месяцев, как я думала, и вдруг поняла, что не хочу возвращаться, что хочу остаться здесь и начать все сначала. Я так и сделала. И почти всегда мне удавалось держать ту дверь на замке.
– Почему она открылась сегодня?
– Дейви приехал сообщить, что кто-то копирует Перри, включая детали, которые скрывались от публики. Пока только две жертвы. В Калифорнии. Но это снова началось.
В голове Саймона завертелись десятки вопросов, но он не задал ни одного. «С нее довольно, – подумал он. – Она сказала все, что хотела сказать».
– Для вас это сильный удар. Возвращает все, что было, делает прошлое настоящим.
Фиона снова закрыла глаза и как будто расслабилась.
– Да. Да. Вы совершенно правы. Господи, может, глупо, но когда это говорит кто-то другой, то действительно помогает. Когда кто-то понимает. Поэтому спасибо. – Она коснулась рукой его колена. – Я должна идти, нужно сделать несколько звонков.
– Хорошо. – Саймон отдал ей бокал. – Спасибо за вино.
– Вы его заслужили.
Саймон пошел за щенком. Тот немедленно стал облизывать его лицо, словно они не виделись лет десять.
Поворачивая грузовик к мостику, Саймон оглянулся. Фиона как раз входила в дом в сопровождении своих собак.
5
Фиона собралась было приготовить ужин, но передумала и лишь выпила еще один бокал вина. Телефонный разговор с родителями Грега разодрал рубцовую ткань и снова открыл зияющую рану. Она знала, знала, что нужно поесть и подольше погулять с собаками. Убраться из дома, убежать от самой себя… Все закончилось тем, что она выгнала собак во двор и погрузилась в мрачные размышления так глубоко, что у нее мурашки побежали по коже, когда снова загрохотал мостик.
Ну почему ей не дают хоть немного погоревать в одиночестве?
Счастливый дружный лай возвестил о прибытии друга. Фиона не удивилась, увидев Джеймса и его Коби, обнимающихся с ее псами.
Прислонившись к столбу веранды, она лениво цедила вино и смотрела на Джеймса. Его волосы сияли в свете включенных фонарей. Вообще-то в Джеймсе всегда что-нибудь сияло. Глаза, ярко-зеленые, часто искрящиеся смехом и опушенные густыми ресницами. Не поддающийся определению цвет его кожи, казавшийся Фионе похожим на обсыпанную золотой пылью карамель и свидетельствующий об очень запутанной родословной. Взглянув на Фиону и мельком улыбнувшись, Джеймс потряс огромным пакетом с едой навынос:
– Провизия!
Фиона отхлебнула еще вина.
– Дейви поговорил с тобой.
– Поскольку Дейви женат на моей сестре, он часто со мной разговаривает.
Джеймс, окутанный ароматом еды, подошел к Фионе, обнял свободной рукой и прижал к себе. Покачал.
– Я в порядке, правда. Просто проводила первое заседание клуба «Пожалей меня».
– Я хочу присоединиться и стать его президентом.
– Я уже избрала президентом себя, но поскольку ты принес еду, можешь стать вторым официальным членом.
– Мы получим значки? А секретное рукопожатие? – Джеймс прижался губами к ее лбу. – Пошли в дом, поедим гамбургеры, проголосуем.
– Я разговаривала с матерью Грега, – сказала Фиона, ведя гостя в дом.
– Не завидую тебе.
– Да, это было ужасно. Вот я и сижу в темноте, пью вино.
– Понятно, но, по-моему, пора заканчивать. У тебя есть газировка?
– Пепси. Диетическая.
– Фу! Но, похоже, деваться некуда.
Чувствуя себя как дома, Джеймс достал тарелки, вывалил на каждую по огромному гамбургеру с горой жареной картошки, горячие, благодаря теплоизолирующей упаковке. Фиона же, выплеснув остатки вина в раковину, разлила по стаканам пепси.
– Нам надо было заняться сексом до того, как мы подружились.
Джеймс уселся за стол, широко улыбаясь.
– Кажется, когда ты начала приезжать на остров в гости к отцу, нам было соответственно одиннадцать и двенадцать, так что мы были слишком малы для секса и пришлось подружиться.
Фиона плюхнулась на свой стул.
– И все же если бы мы тогда занялись сексом, то сейчас смогли бы вспомнить старое и я отвлеклась бы от грустных мыслей. Но теперь слишком поздно: раздевшись перед тобой, я почувствовала бы себя идиоткой.
– М-да, проблема. – Джеймс вонзил зубы в гамбургер. – Мы могли бы заняться сексом в темноте и использовать вымышленные имена. Я был бы Крепким Орешком, а ты Сиреневым Шелком.
– Никто не способен выкрикнуть в оргазме «Сиреневый Шелк». Лучше что-нибудь попроще. Например, Амазонка.
– Прекрасно. Итак, Амазонка, с чего начнем? Поедим или сразу прыгнем в койку?
– Жаль отвергать такое романтичное предложение, но сначала все-таки поедим. – Фиона сунула в рот ломтик картошки. – Не хотелось бы весь вечер изводить тебя нытьем… Так странно – только вчера я жаловалась Сильвии, что с трудом вспоминаю лицо Грега, что его образ исчезает из моей памяти. Ты понимаешь?
– Да, думаю, да.
– А не успел Дейви рассказать о случившемся, и все прояснилось. Я снова вижу Грега, каждую его черточку. Он будто вернулся. И… это ужасно? – Фиона с трудом подавляла готовые хлынуть слезы. – Правда? То, что я не хочу видеть его так отчетливо? Получается, что в глубине души я хочу забыть его, а осознала это, только когда он вернулся.
– Ну и что? Неужели ты должна носить траур и читать унылые стихи до конца своих дней? Ты горевала, Фи. Ты была убита горем, но ты исцелилась. Ты создала спасательный отряд из любви и уважения к нему, в память о нем. – Джеймс слегка сжал ее запястье. – И это здорово.
– Я не представляю, как такой здравомыслящий человек может стать членом клуба «Пожалей меня».
– Невозможно одновременно заседать в клубе и есть гамбургеры. Нужно очень плохое вино и просроченные крекеры.
– Черт тебя побери, Джеймс. Я так самозабвенно упивалась горем, а ты все испортил.
Фиона вздохнула и принялась за свой гамбургер.
Даже утешения друга, компания собак и неспешный вечерний ритуал не спасли ее от дурных снов. Она просыпалась каждый час, выкарабкиваясь из кошмара, и, как только снова задремывала, Погружалась в новый.
Собаки, чувствуя ее беспокойство, то и дело вскакивали, чтобы пройтись по комнате или сменить позу. В три часа ночи Богарт подкрался к кровати с веревкой в зубах, очевидно искренне полагая, что игра в перетягивание каната все уладит.
В четыре часа утра Фиона поднялась. Она выпустила собак во двор, сварила кофе, энергично, до пота размялась и засела за бумажную работу: привела в порядок чековую книжку, набросала информационные бюллетени для своей школы и жертвователей Поисково-спасательной службы. Когда небо уже светлело, она обновила веб-сайт и побродила по чужим блогам, поскольку так и не собралась с духом, чтобы написать что-нибудь в своем.
К началу первого занятия Фиона бодрствовала уже четыре часа, и ее клонило в сон. Она напомнила себе, что любит свою школу, любит свое дело, собак, общение. И любит проводить большую часть дня на свежем воздухе. Правда, в данный момент она безумно жалела, что не отменила два следующих урока. Не для того, чтобы упиваться горем, а просто чтобы побыть в одиночестве, отоспаться, почитать, например, книжку.
Мечты, мечты… Фиона подготовилась ко второму занятию, ответила на звонок встревоженной Сильвии – слухи по острову распространялись быстро – и вернулась к работе.
В конце рабочего дня, когда с помощью собак были собраны и сложены все игрушки и тренировочное снаряжение, Фиона вдруг поняла, что одиночество не спасает. Дом был слишком тих, а лес полон зловещих теней. Она решила поехать в город, пройтись по магазинам, заглянуть к Сильвии, прогуляться по пляжу. Свежий воздух, физическая нагрузка, смена декораций. Усталость, бог даст, избавит от дурных и вообще любых снов.
Фиона взяла с собой только Ньюмена и, когда он запрыгнул в машину, повернулась к оставшимся.
– Вы знаете порядок. Каждому иногда выпадает шанс прогуляться со мной наедине. Мы привезем вам что-нибудь. Ведите себя хорошо. – Она села в машину и покосилась на спутника. – И даже не вздумай ухмыляться.
Живописная дорога вилась между проливом и холмами, полями и лесами. Напряжение и усталость словно ускользали, растапливались под лучами нацелившегося на пролив солнца. Ветер, врывающийся в открытые боковые окна, освежал лицо, развевал волосы.
– Давай споем! – предложила Фиона, врубая на полную мощность радио. Ньюмен, всегда готовый угодить хозяйке, начал подвывать Бейонсе.
В Истсаунде Фиона намеревалась купить все необходимое и побаловать себя чем-нибудь абсолютно ненужным, однако, поддавшись порыву, свернула у почтового ящика с лаконичной надписью ДОЙЛ.
Может, и Саймону что-нибудь нужно? Почему бы не проявить соседскую заботу, избавить его от хлопот? И ей вовсе не хочется увидеть, где и как он живет. Ничего подобного.
Фионе понравилось, как солнечный свет, проникая сквозь кроны деревьев, мерцает на камнях и высокой траве. Ей понравился дом, гармонирующий с окружающей природой, его высокая крыша, своими очертаниями повторяющая рельеф участка.
Правда, немного краски не помешало бы. Что-нибудь свежее, радостное для оконных наличников. Пара качалок на парадной веранде и яркие цветочные горшки внизу и на очаровательном балконе второго этажа. А еще, может, скамья под вишневым деревом со свисающими чуть ли не до земли ветвями, которые весной покроются пышным цветом.
Фиона припарковалась рядом с грузовиком. Вместо замотанного скотчем изжеванного подголовника красовался новый. И только сейчас Фиона заметила в нескольких ярдах от дома еще одну постройку, почти скрытую деревьями. Услышала жужжание пилы, – во всяком случае, она подумала, что это пила, – и грохот рок-н-ролла.
Фиона вышла из машины, жестом позвав с собой Ньюмена. Пес зашагал рядом с ней, принюхиваясь – новое место, новые запахи.
– Потрясающий вид, – пробормотала она, глядя на холмы по другую сторону залива и крохотные островки зелени на воде. – Надо же, у него тут и маленький пляж, и причал. Вода, лес, простор и не слишком близко к дороге. Хороший дом для собаки.
Фиона почесала Ньюмена за ушами и направилась к мастерской. В окно она увидела Саймона в джинсах, футболке, защитных очках, в поясе с инструментами, вооруженного – слух ее не обманул – пилой. Саймон подставлял доски под бешено крутящееся зубастое лезвие не просто пилы, а огромного и грозного зверюги. У Фионы даже живот немного свело, когда она представила, что это чудовище может сотворить с пальцами, а потому очень осторожно отошла к застекленной двери и стояла, не шевелясь, пока жужжание не прекратилось.
Только тогда она постучала, помахала рукой и, поскольку Саймон молча хмуро смотрел на нее, открыла дверь и вошла. Щенок, словно пораженный электротоком, неподвижно лежал на полу, развалившись.
– Привет! – Ей пришлось кричать изо всех сил, чтобы перекрыть грохот музыки. – Я ехала в город и подумала…
Фиона умолкла, увидев, что Саймон вытаскивает из ушей затычки.
– Ох, неудивительно, что так громко. Послушайте…
Она снова осеклась, поскольку он вытащил из одного из кармашков на поясе дистанционный пульт управления. Тишина словно накрыла их мощной волной и разбудила щенка.
Малыш зевнул, потянулся и тут заметил Фиону. Безумное счастье сверкнуло в его глазах, он подпрыгнул, завертелся в неуклюжем танце и бросился к ней. Фиона присела на корточки, вытянула руку, и щенок врезался в ее поднятую ладонь.
– Привет, привет, я тоже рада тебя видеть. – Фиона почесала его макушку, животик и указала пальцем вниз. – Сидеть! – Маленький задик завибрировал и послушно ударился об пол. – Какой ты умница, какой молодец! – И успела схватить «умницу», когда тот, завидев Ньюмена, терпеливо ждавшего снаружи, рванул к двери. – Можно выпустить Джоза погулять? Ньюмен последит за ним.
Саймон пожал плечами.
– Хорошо. Иди играть. – Джоз выпрыгнул за дверь и животом плюхнулся на землю. Фиона оглянулась на Саймона. Он так и стоял у своего станка и следил за ней.
– Я вам помешала.
– Да.
Грубовато, но она не имела ничего против резкости.
– Я еду в город и решила заглянуть, спросить, не нужно ли вам чего-нибудь. Вроде благодарности за то, что вы меня выслушали.
– У меня все есть.
– Ну, тогда ладно. Мы оба понимаем, что «не-нужно-ли-вам-чего-нибудь» – просто предлог. Я… о боже, какая красота!
Лавируя между верстаками и станками, Фиона рванула в другой конец мастерской к винному шкафу.
– Не трогайте! – рявкнул Саймон, и она остановилась как вкопанная. – Лак, – добавил он чуть мягче.
Фиона послушно спрятала руки за спину и подумала, что здесь действительно пахнет лаком, стружками и свежераспиленным деревом, и все это вместе складывается в чарующий аромат.
– Это дверцы? Какая тонкая резьба, какие оттенки дерева! Изумительно, правда. Так же изумительно, как и аромат. Я хочу его купить. Может, я не могу его себе позволить, но все равно хочу. Сколько вы за него просите?
– Он не подходит ни вам, ни вашему дому. Элегантный и слишком изысканный. Не то что вы.
– Я могу быть элегантной и изысканной.
Отрицательно качая головой, Саймон прошел к старому, приземистому холодильнику и вытащил две банки колы. Банку, которую он швырнул Фионе, она поймала одной рукой.
– Нет, не можете. Вам нужно что-то попроще. Более чистые линии или – для контраста – еще более затейливые. Чтобы возникло некоторое напряжение с естественной простотой, к которой вы тяготеете.
– Вы так полагаете?
– Я был в вашем доме, – напомнил Саймон. Фионе очень хотелось провести пальцем по глубокой резьбе – вытянутым сердцам – на дверце.
– Это могло бы создать напряжение.
– Нет.
Фиона старалась как могла, но все-таки не могла его понять.
– То есть вы не хотите продать мне эту вещь, потому что я неэлегантна? – озадаченно спросила она.
– Вот именно.
– А как с таким подходом вы вообще что-то продаете?
– Сдаю на комиссию или работаю под заказ. Делаю то, что подходит данному клиенту. – Сделав большой глоток, Саймон внимательно взглянул на нее. – Тяжелая была ночь.
Фиона сунула руки в карманы.
– Спасибо, что заметили. Ну, поскольку я вам мешаю и не гожусь в обладательницы этого дурацкого шкафчика, оставляю вас с вашей жуткой пилой.
– Сейчас я отдыхаю.
Фиона хлебнула колы, разглядывая Саймона так же пристально, как и он разглядывал ее.
– Видите ли, при моей профессии ваши скверные манеры никоим образом не могут меня задеть.
– Если вы собираетесь дрессировать меня, должен предупредить: я упрям. – Фиона лишь улыбнулась. – Итак, если «не-нужно-ли-вам-чего-ни-будь» было предлогом, я должен сделать вывод, что вы за мной приударяете?
Фиона опять улыбнулась, обвела взглядом мастерскую. Разнообразные тиски и стамески, токарный станок, на вид такой же устрашающий, как пила-монстр, множество инструментов непонятного назначения и пустые стаканчики из-под кофе с гвоздями, винтами и другими странными железяками.
Единственное, чего Фиона не заметила, – хоть какого-то подобия системы и порядка.
– Приударяю? Пока нет. И, учитывая ваше более чем странное поведение, я еще хорошенько подумаю.
– Честно. Ну, что ж, честность за честность: вы – не мой типаж.
Фиона отвлеклась от созерцания изумительного кресла-качалки с широкими подлокотниками и холодно взглянула на Саймона.
– Да неужели?
– Определенно. Меня привлекают любовь к искусству и женственность. Соблазнительная фигурка приветствуется.
– Сильвия.
– Да.
– Или Нина Аббот.
В глазах Саймона мелькнуло раздражение, и Фиона не сдержала самодовольной улыбки.
– Или, – кратко ответил Саймон.
– Слава богу, мы все прояснили до того, как я отдала свое нежное сердце в ваши грубые руки.
– Чистое везение. Но… иногда полезно смешивать несовместимое. Или пробовать что-то новенькое.
– Отлично. Я дам знать, когда захочу смешивать и пробовать. А пока убираю с вашей дороги свое неэлегантное, не тяготеющее к искусству, неженственное, плоскогрудое я.
– Вы не плоскогрудая.
Фиона расхохоталась:
– Боже, потрясающий простофиля. Выметаюсь, пока у меня осталась хоть капелька самомнения.
Фиона вышла, позвала своего пса. Когда подбежал щенок, она его погладила, похвалила, подтолкнула в помещение и закрыла за собой дверь. И, мельком оглянувшись на Саймона через стекло, направилась к своему пикапу в сопровождении преданного Ньюмена.
Саймон следил за ней через окно. Когда Фиона вошла в мастерскую, она выглядела потерянной, неуверенной. Усталой.
Ничего этого больше нет, думал он. Пружинистая, спортивная походка, широкий шаг, естественная грация. Уверенность в каждом движении и, пожалуй, немного раздражения.
Так лучше. Может, он и простофиля, но теперь будет меньше тревожиться за нее.
Вполне удовлетворенный, Саймон сунул в уши затычки, надел защитные очки, включил музыку и вернулся к работе.
– Он не мог так сказать! – недоверчиво воскликнула Сильвия.
Опершись о прилавок в своем прелестном магазинчике, она слушала рассказ Фионы и с удовольствием наблюдала, как та выбирает сережки.
– Сказал, сказал. – Фиона приложила к одному уху длинную жемчужную гроздь, а к другому – забавные разноцветные стеклянные шарики. – Я недостаточно элегантна для его перехваленного винного шкафчика. Я могу быть элегантной. Видишь? Жемчуг.
– Очень мило, только стекляшки тебе больше подходят.
– Я знаю. Но я могу носить жемчуг, если захочу. – Положив сережки на витрину, Фиона подошла к красивой высокой вазе.
В магазинчике Сильвии всегда было что-то новенькое. Картина, шарф, столик, изумительная бижутерия. Или мебель, как, например, вот эта скамья с высокими изогнутыми подлокотниками. Фиона провела пальцами по полированному дереву.
– Какая красивая.
– Одна из работ Саймона.
Восхищение испарилось. Фионе захотелось поколотить чертову скамью.
– Понятно. А потом он сказал, что я не его типаж. Как будто я спрашивала. А вот ты – его типаж.
– Я?
– Он даже привел тебя в пример. Разбирается в искусстве, женственная, фигуристая.
– Ты шутишь?
– Вовсе нет. Не вижу самодовольной улыбки.
Сильвия демонстративно взбила волосы.
– В такой ситуации трудно не задирать нос.
– Можешь закрутить с ним романчик, – великодушно разрешила Фиона.
– Это было бы интересно, но, думаю, я ограничусь самодовольством. Милая, я уверена, что он не хотел тебя оскорбить.
– О нет, как раз хотел.
– Знаешь, что я тебе скажу, через десять минут я закрываюсь. Мы поужинаем и сотрем его в порошок. А еще лучше, сотрем в порошок всех мужчин как класс.
– Соблазнительное предложение, но я должна возвращаться. На самом деле я заглянула, чтобы поворчать. Ох, Сил, последние два дня были очень паршивыми.
Сильвия вышла из-за прилавка и нежно обняла падчерицу.
– Поедем ко мне. Пока ты будешь нежиться в ванне, я приготовлю тебе спагетти.
– Если честно, я подумываю открыть банку готового супа и завалиться в постель. Я почти не спала прошлой ночью.
– Фи, я тревожусь. – Сильвия слегка дернула Фиону за «конский хвост». – Поживи у меня, пока не поймают этого маньяка.
– Ты же знаешь, с парнями я в безопасности. Кроме того, я маньяку неинтересна.
– Но… – Дверь распахнулась, и Сильвия умолкла.
– Привет, Сильвия. Привет, Фиона.
– Джеки, как поживаешь? – Сильвия улыбнулась хорошенькой блондинке, хозяйке местного пансиона «Ночлег и завтрак».
– Хорошо. Хотела заскочить пораньше. Я знаю, что через несколько минут ты закрываешься.
– Не волнуйся. Как Гарри?
– Сопит в постели, – одна из причин моего опоздания. Честное слово, можно подумать, у него чума, а не насморк. Он сводит меня с ума. Подай ему то, принеси это. Отрывает меня от дел своими стонами и жалобами. Я прибиралась после зимы и решила освежить обстановку, добавить что-нибудь новенькое. Не возражаешь, если я поброжу тут у тебя хоть немного, может, возникнут какие-нибудь идеи?
– Пожалуйста, не торопись.
– А я пойду, – спохватилась Фиона. – Рада была повидать тебя, Джеки.
– Я тоже. Ой, Фи, чуть не забыла: мой сын с женой только что завели щенка, девочку. Говорят, что хотят попрактиковаться перед тем, как сделать меня бабушкой. – Джеки закатила глаза.
– Как мило. И какая порода?
– Понятия не имею. Они взяли ее в приюте. – Джеки улыбнулась. – Брэд сказал, что они спасли одну жизнь, перед тем как задуматься о создании другой.
– Действительно, очень мило.
– Они назвали ее Сава, как царица Савы[6]6
Царица С а в с к а я, царица Савы – легендарная правительница аравийского Царства Саба (Шеба), X в. до н. э.
[Закрыть]. Брэд просил, если я вдруг увижусь с тобой, передать, что они хотят записать ее в твой класс для щенков.
– С нетерпением буду их ждать. Ну, мне пора.
– Я приеду завтра, помогу тебе провести занятия, – пообещала Сильвия. – И Орео это пойдет на пользу.
– Тогда до завтра. Пока, Джеки.
Уже выходя, Фиона услышала восторженный визг Джеки.
– Ах, Сильвия, какая изумительная скамья!
– О да! Это работа нового художника, о котором я тебе говорила. Саймона Дойла.
Фиона, ворча, направилась к своей машине.
А в это время в тюрьме штата Вашингтон Джордж Аллен Перри читал Библию. Поскольку его преступления обеспечили ему надежно охраняемую клетку до конца жизни, он считался образцовым заключенным.
Он не вступал ни в какие банды, не подавал никаких жалоб. Он выполнял работу, которую ему поручали, ел пищу, которую ему подавали. Он содержал себя в чистоте и уважительно разговаривал с охранниками. Регулярно делал физическую зарядку, не курил, не ругался, не баловался наркотиками и большую часть своих бесконечных дней посвящал чтению.
Посетители бывали у него редко. У него не было ни жены, ни детей. У него не было верных друзей ни в тюрьме, ни за ее стенами.
Отец бросил его давным-давно, а мать – причина его патологии, как решили психиатры, – его боялась.
Его сестра раз в месяц присылала ему письмо и раз в год приезжала из Эммитта, штат Айдахо, – она считала это своим христианским долгом. Сестра и подарила ему Библию.
Первый год был самым мучительным. Перри страдал, маскируя безумный страх потупленным взглядом и тихим поведением. На второй год страх сменился депрессией. А к третьему году Перри смирился с тем, что никогда уже не будет свободным.
Он никогда не сможет выбирать, что есть и когда, не сможет засыпать или просыпаться по собственному желанию. Он никогда не сможет гулять по лесу или полю, не сможет в темноте гнать машину с тайным грузом в багажнике.
Он никогда больше не почувствует могущество и умиротворение, даруемые убийством.
Однако существовали и другие виды свободы, и он их зарабатывал. Зарабатывал неутомимо, кропотливо. Он сожалел о своих преступлениях перед адвокатом, перед психиатрами.
Он рыдал и не считал эти слезы унижения напрасными.
Он сказал сестре, что родился заново. Ему разрешили личные встречи со священником.
На четвертый год его определили в тюремную библиотеку, где он работал со спокойной деловитостью и не уставал благодарить за доступ к книгам.
И он начал искать ученика.
Он подал прошение и получил разрешение изучать различные курсы, как с приходящими преподавателями, так и по видео. Это дало ему возможность общаться и изучать обитателей тюрьмы в новой обстановке.
Он понял, что большинство заключенных слишком грубы, слишком жестоки и слишком глупы. Или просто слишком стары, или слишком молоды, или слишком вросли в систему. Он продолжал свое образование – находил его интересным – и цеплялся за угасающую надежду, что судьба в конце концов подарит ему духовную свободу.
На пятом году пребывания в Уалла-Уалла удача ему улыбнулась. Не в образе товарища по несчастью, а в образе преподавателя.
Перри сразу узнал его, как узнавал свою жертву в тот самый момент, как замечал ее.
Такой у него был талант.
Перри начинал медленно, оценивая, испытывая. С неизменным терпением шлифовал и оттачивал навыки своего преемника, того, кто выйдет из тюрьмы вместо него, чтобы охотиться и убивать, – продолжать его дело.
Его ученик, когда придет время, исправит его единственную ошибку. Ту, что терзала его каждую ночь в темной клетке, лишая покоя и сна.
Он, когда придет час, убьет Фиону Бристоу.
И этот час, думал Перри, читая Апокалипсис, уже близок.
К решетке подошел охранник:
– К вам посетитель.
Перри замигал, тщательно отметил место, на котором прервался, и отложил потрепанную Библию.
– Моя сестра? Я жду ее только через шесть недель.
– Не сестра. ФБР.
– О боже.
Крупный лысеющий мужчина с бледным лицом покорно поднялся. Лязгнул замок, решетчатая дверь скользнула в сторону.
Заключенный в сопровождении двух тюремщиков побрел по длинным коридорам и лестницам, зная, что тюремщики обыщут камеру в его отсутствие. Пускай обыскивают. Они не найдут ничего, кроме книг, стопочки религиозных брошюр и сухих богобоязненных писем от его сестры.
Он не поднимал головы, с трудом подавляя торжествующую улыбку. Агенты ФБР скажут только то, что ему уже известно. Его ученик сдал свой очередной экзамен.
Да, думал Перри, существует много разных свобод. И от мысли о возобновившейся игре с ФБР у него словно выросли крылья.
