Текст книги "Искушение злом (Обожествленное зло) (др.перевод)"

Автор книги: Нора Робертс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

12

По субботам Эрни Баттс работал на бензоколонке с восьми утра до половины пятого дня. Это его устраивало. При таком режиме получалось, что он вставал и уходил из дома еще до того, как родители вылезали из постели, а к тому времени, когда он возвращался, они были по горло заняты в пиццерии. Так что с того момента, как заканчивалась его смена и до часа ночи Эрни мог делать что хотел.

Сегодня вечером он собирался пригласить к себе Салли Симмонс и заняться с ней отнюдь не химией. Решив уложить в постель Салли, он задумывался о ней еще меньше, чем о том, какую рубашку надеть утром. В худшем случае она стала бы заменой Клер, а в лучшем – символом его истинного желания. Образ Клер, лежащей в объятиях Кэмерона Рафферти, преследовал Эрни всю ночь. Она предала его и поплатится за это.

Он найдет способ наказать ее за это, а пока займется Салли.

Эрни залил полный бак в молочный фургон. Пока счетчик отсчитывал его владельцу галлоны и доллары, Баттс рассеянно озирался вокруг. Вот мистер Финч – старый дурак в клетчатых шортах, из-под которых видны его уродливые белые колени, футболке с надписью «Мэриленд за команду Крэбс», бейсболке и зеркальных солнцезащитных очках – вышел прогулять собак. Он кудахтал и сюсюкал над своими избалованными ирландскими терьерами, как будто те были парой младенцев.

Эрни знал, что этот придурок обязательно пройдет по главной улице, пересечет ее и зайдет на их автозаправку, чтобы съесть там пирожок и, главное, сходить в туалет. Так он делал каждую субботу, и сегодняшняя не станет исключением.

– Как жизнь, молодой человек? – спросил его через десять минут Финч, как спрашивал каждую субботу.

– Все в порядке.

– А я вот вышел немного прогуляться с моими мальчиками.

Явился Лэс Глэдхилл, как всегда, с опозданием. У него было отекшее лицо, свидетельствующее о явном похмелье. Буркнув что-то невнятное Эрни, он прошел в гараж. Сейчас будет менять свечи зажигания на «мустанге-75».

Подкатил Мэтт Доппер на своем потрепанном «форде»-пикапе, в кузове которого ехали три его овчарки. Выругавшись по поводу цены на бензин, он все-таки заправил машину, взял пачку сигарет и отправился на ферму.

Подъехал и доктор Крэмптон заправить свой «бьюик». Вид у него был какой-то задумчивый. Он купил два лотерейных билета и ответил на вопрос старого дурака Финча, жаловавшегося на бурсит.

К десяти утра, казалось, у них уже перебывал весь город. Эрни переходил от одного автомата к другому, заправляя автомобили. В одних машинах сидели мамаши с ревущими младенцами, в других – старики, орущие друг на друга, и все они мешали Эрни думать.

Когда он во время своего первого перерыва зашел в контору, чтобы выпить пепси, Сэл Хэггерти, владелец станции, сидел за стойкой и флиртовал с Ривой Уильямсон – тощей длинноносой официанткой из кафе «У Марты».

– В общем-то, я собиралась сегодня вечером заняться собой… Нужно сделать маску, это полезно для лица, – Рива жеманно закатила глаза.

– Меня твое лицо вполне устраивает.

Тут все было ясно. Хэггерти холостяк, а Рива дважды разведена и сейчас на новой охоте.

Она хихикнула, отчего у Эрни буквально свело челюсти. Он отправился в туалет, расположенный в дальнем конце коридора, и увидел, что там кончились бумажные полотенца, а следить за этим тоже было его обязанностью. Выругавшись, Баттс вытер руки о джинсы и пошел на склад, где у них чего только не хранилось. Рива в это время визгливо засмеялась.

– О, Сэл! Ну ты даешь.

– Придурки, – пробормотал Эрни сквозь зубы и снял с полки коробку с полотенцами.

За картонной коробкой лежала книга обложкой кверху. Облизав пересохшие губы, Эрни взял ее. Алистер Кроули «Магические дневники». Он начал перелистывать страницы, и из книги что-то выпало. Баттс быстро поднял листок и прочитал:

Прочти. Поверь. Присоединись.

Эрни дрожащей рукой сунул записку в карман. Он ни секунды не сомневался в том, что этот призыв предназначался ему. В свой телескоп он уже кое-что видел, а подозревал еще больше. Так, примечая и подозревая, он держал язык за зубами и ждал. Теперь его вознаграждали за это, предлагали вступить в круг посвященных, ведь это определение Кроули.

Сердце Баттса было готово выскочить из груди, и он прижал его книгой, засунув ее под рубашку. В ажитации юноша вытащил из-под нее пентаграмму, и теперь его талисман оказался у всех на виду.

«Пусть это будет ответным знаком», – решил Эрни. Те, кто послал ему приглашение, увидят, что оно получено и понято. Он ждет.

Клер подставила голову под струю воды в душе. Она ощущала одновременно и фантастическую усталость, и такую же фантастическую радость. Закрыв глаза и что-то напевая, молодая женщина стала намыливать плечи и руки.

«Пахнет Кэмом. Он любит это мыло», – подумала она и поймала себя на том, что улыбается.

Боже, что за ночь!

Она медленно провела рукой по всему телу, вспоминая. Клер была уверена в том, что в ее жизни было достаточно всякого рода пылких ночей, но ни одна из них не могла сравниться с той, какую подарил ей Кэм Рафферти.

Он сделал так, что она почувствовала себя самой сексуальной женщиной на свете. Самой страстной и ненасытной. За одну ночь он дал ей больше, чем муж за…

«А… Ну неважно, за сколько, – она расмеялась. – Никаких сравнений. Особенно с бывшим мужем».

Клер закрутила волосы в узел и напомнила себе, что впереди ее ждет еще много удовольствий. Разве сейчас она не оказалась под душем именно из-за того, что, проснувшись рядом с Кэмом, ужасно захотела прильнуть к нему и приласкаться? Даже после бурной любовной ночи, а может быть, как раз после нее, ощущаемая ею потребность в ласке просто поразила Клер.

«Это просто секс, – уверяла она себя. – Да, действительно, секс потрясающий, но не более того. Если дать волю своим чувствам, можно будет совсем в них запутаться. Я это уже проходила».

Способ справиться с такими эмоциями есть. Нужно всего лишь подольше постоять под горячим душем, а затем как следует растереться полотенцем. Она закрыла глаза и стояла так не меньше четверти часа. Потом открыла их и дико закричала.

Прижавшись лицом к пластиковой кабине душа, около нее стоял Кэм. Когда он с хохотом отодвинул дверцу и через секунду оказался рядом с ней под струей, Клер чертыхнулась.

– Я тебя напугал?

– Бог мой, ну и дурак же ты! У меня чуть сердце не остановилось!

– Дай проверю, – Рафферти положил руку ей на грудь и хмыкнул: – Нет, бьется. А почему ты не в постели?

– Потому что я здесь.

Она убрала за ухо выбившуюся из узла прядь. Взгляд Кэма скользнул по ней от самой макушки до кончиков пальцев на ногах, а затем в обратном направлении. Еще до того, как его руки прикоснулись к ней, Клер почувствовала, как ее остановившееся сердце заколотилось со скоростью сто двадцать ударов в минуту.

– Мокрая ты выглядишь потрясающе, – он дотронулся губами до ее влажного плеча. – На вкус тоже хороша. – Продолжая целовать ее шею, Кэм добрался до губ. – Ты уронила мыло.

– М-м-м-м… А ты знаешь, что большинство несчастных случаев в быту происходит именно в ванной?

– Конечно, знаю. В ванной можно получить серьезную травму.

– Пожалуй, лучше я его подниму.

Осторожно нагнувшись, Клер взяла кусок мыла и стала медленно водить им по плечам Кэма.

Он думал, что ночью истощил всю свою энергию. Желание, которое бушевало в нем, наконец было полностью удовлетворено. Но оказалось, что оно стало еще более острым. Он прижал Клер спиной к мокрому кафелю. Ее глаза были как расплавленное золото. И, соединяясь с ней, он неотрывно смотрел на это золото.

– Хочешь есть?

Кэм глядел на Клер, стоявшую у окна спальни. Она распустила мокрые волосы и пыталась подсушить их полотенцем.

– Да. Умираю от голода, – ответила она, не оборачиваясь.

Вокруг с трех сторон был лес – темный, непроходимый. Он забрался в лес, попытался спрятаться в нем. С четвертой стороны, на западе, вдали виднелись первые отроги гор. Клер представила себе, как выглядит этот пейзаж, когда солнце опускается за них, расцвечивая небо.

– Как ты разыскал это место?

– Участок достался мне от бабушки, – застегнув последнюю пуговицу на рубашке, Кэм подошел к ней и встал рядом. – Эта земля уже сто лет принадлежит семье Рафферти. Бабка сохранила ее, а затем передала мне.

– Здесь чудесно. Вчера ночью я ничего как следует тут не рассмотрела. – Она улыбнулась. – Пожалуй, вчера ночью я вообще ничего толком не видела. Но то, что твой дом стоит на холме, заметила.

Это было неудивительно, ведь вчера, подхватив на руки, Кэм так и внес ее в дом, а затем наверх, в свою спальню. Когда даже очень сильный человек идет с ношей, можно понять, ровная ли перед ним дорога.

– Вернувшись в Эммитсборо, я решил, что мне нужно место, где можно побыть словно бы в городе, но тем не менее чуть поодаль от него. Мне кажется, что отчасти сложности у Паркера были именно из-за того, что он жил в квартире над винным магазином…

– Быть шерифом сложно, где бы ты ни жил, – назидательно сказала Клер и тут же улыбнулась: – Ты, кажется, говорил что-то насчет еды?

– По субботам я обычно завтракаю в кафе «У Марты», – Кэм посмотрел на часы. – Но боюсь, что там уже все съели… Может быть, мы найдем что-нибудь здесь.

Клер это предложение понравилось. Она знала, что городские сплетницы скоро начнут обсуждать ее поведение – предотвратить это не было никакой возможности. Но, по крайней мере, это произойдет не сегодня утром.

– Ты покажешь мне весь дом?

До сих пор она видела только спальню с огромной высокой кроватью. Там был деревянный пол из досок разной ширины и такой же потолок.

«Да, еще я видела ванную комнату», – вспомнила Клер.

Шикарная керамическая ванна с блестящими кранами и просторная душевая кабина из тонкого пластика. Пока она одобряла вкус Кэма, в особенности то, какие он выбрал цвета для ванной комнаты, но ей хотелось увидеть и все остальное.

События, произошедшие в последние двенадцать часов, были упоительными, но ведь нельзя же пролежать всю жизнь в постели.

Кэм взял ее за руку и повел к лестнице.

– Там, наверху, еще две спальни.

– У тебя в доме три спальни? – Клер приподняла бровь. – Заглядываешь вперед?

– Можно сказать и так.

Они осмотрели все на втором этаже, и Рафферти был очень рад, что Клер одобрительно кивает головой и комментирует увиденное. Ей понравились светильники на потолках и полы из твердой древесины, большие окна и широкие двери, ведущие на веранду.

– Ты, видно, очень аккуратный, – сказала Клер, когда они стали спускаться вниз.

– Один человек много не мусорит.

Она примерила это утверждение на себя и засмеялась.

Внизу Клер решила как следует рассмотреть гостиную с ее высоким потолком и потоками солнечного света. Одна стена была выложена речным камнем. Из такого же камня оказался и большой камин. Ей очень понравилась и софа, низкая и мягкая. Наверное, на такой приятно вздремнуть.

– О господи!..

Она обернулась и увидела скульптуру, стоявшую на площадке лестницы. Кэм расположил ее так, чтобы солнечный свет, льющийся сквозь стеклянную дверь, падал прямо на нее. Это, безусловно, было сделано для того, чтобы любой, кто входит в дом, мог сразу увидеть украшение интерьера.

Скульптура – угловатая конструкция из бронзы и меди – была почти четыре фута[22]22
  Приблизительно 1,2 метра.


[Закрыть] высотой. Не подлежало сомнению, что задумывалась она как нечто чувственное. Подобие обнаженной женской фигуры – высокой, стройной. Поднятые руки, летящие назад рыжие волосы. Клер назвала эту свою работу «Женственность» и постаралась выразить в ней силу и в то же время слабость женщины.

Увидев одну из своих скульптур в доме Кэма, она потеряла дар речи.

– Я… а… ты… Ты ведь говорил, что думаешь, будто я занимаюсь… живописью.

– Разве? Значит, я тебе солгал. – Рафферти улыбнулся. – Забавно видеть, как ты злишься.

Она нахмурилась:

– Полагаю, эта вещь стоит у тебя уже достаточно давно.

– Кажется, пару лет, – он заправил прядь волос ей за ухо. – Знаешь, когда я был в Вашингтоне, зашел в галерею. Там как раз выставлялись кое-какие твои работы, и дело закончилось тем, что я вышел оттуда вот с этой штукой.

– Почему?

Он понял, что Клер чувствует себя неловко, и посмотрел ей прямо в глаза.

– Я не собирался покупать твою работу. По правде говоря, мне тогда это было и не по карману. Но как только я взглянул на нее, сразу понял, что без нее не уйду. Точно так же, как вчера вечером я вошел в твою мастерскую и понял, что не уйду без тебя.

Она сделала шаг назад.

– Я ведь не скульптура, Кэм.

– Конечно, нет, – он прищурился. – Сейчас ты смутилась из-за того, что, увидев эту фигуру два года назад, я разгадал тебя. Из-за того, что я понял тебя. Ты бы предпочла, чтобы этого не случилось.

– Благодарю за разъяснения. Если мне понадобится сеанс психоанализа, я пойду на прием к врачу.

– Ты можешь злиться сколько угодно, Клер. Это ничего не изменит.

– А я и не злюсь, – пробормотала она сквозь зубы.

– Нет, злишься. Впрочем, делать все равно что-то нужно… Мы можем продолжать стоять здесь и шипеть друг на друга, или снова вернуться в постель, или пойти на кухню и наконец поесть и выпить кофе. Предоставляю выбор тебе.

Клер так возмутилась, что не совладала с эмоциями и закричала:

– Ах ты наглец!

– О! Еще мы можем поорать.

– Я не ору! – снова завопила она. – Но я хочу, чтобы ты понял, как обстоят дела. Если я ложусь с тобой в постель, то делаю это потому, что хочу этого сама! У взрослых, самостоятельных, необремененных семьей людей секс – это вопрос их свободного выбора.

– Все правильно, – Кэм взял ее за плечи и с силой притянул к себе. В его глазах горела обида. – Но то, что произошло между нами, было гораздо бо́льшим, чем просто секс. Неужели ты с этим не согласишься?

– Я не должна ни с чем соглашаться, – она увидела, что Кэм хочет ее поцеловать, и напряглась.

Клер ждала, что этот поцелуй окажется жестким и требовательным, но он был необычайно мягким, что противоречило ситуации. От этой неожиданной и удивительной нежности у нее закружилась голова.

– Так согласишься или нет, Худышка?

Не в силах открыть глаза, она прошептала:

– Да.

Он снова легко коснулся губами ее рта.

– Это было больше, чем просто секс?

Клер кивнула, а потом, когда он прижался лбом к ее лбу, вздохнула.

– Значит, мы оба чувствуем одинаково. Ты закончила кричать?

– Пожалуй, да.

– Тогда пойдем выпьем кофе.

Когда час спустя Кэм привез ее домой, телефон разрывался. Клер решила не обращать на него внимания и снова, пока она чувствовала такой эмоциональный подъем, окунуться в работу. Но телефон звонил не переставая, и ей все-таки пришлось взять трубку.

– Алло!

– Боже мой, Клер, наконец-то! – голос Анжи вонзился ей в ухо. – Куда ты подевалась? Я со вчерашнего дня пытаюсь до тебя дозвониться!

– Да так… Была занята, – Клер протянула руку к пакету с печеньем, – работала.

– Ты понимаешь, что если бы я и сейчас не дозвонилась, то просто бы села в машину и помчалась к тебе?

– Ну что ты, Анжи? Успокойся. У меня все в порядке. По-другому и быть не может. Я же тебе говорила, что здесь никогда ничего не происходит. – В эту минуту Клер вспомнила о Биффе Стоуки и поправила сама себя: – Почти никогда не происходит. И вообще, ты ведь знаешь, что я не отвечаю на звонки, когда работаю.

– И сегодня в три часа ночи ты работала?

Клер прикусила нижнюю губу.

– Да. То есть нет… В три часа ночи я не работала. А что вообще случилось?

– У меня для тебя есть новости, дорогая. Важные новости.

Клер отложила печенье и потянулась за сигаретой.

– Насколько важные?

– Настолько, что ты удивишься. Национальная галерея в Чикаго пристраивает новое крыло. Там будут выставлять работы женщин. Они хотят приобрести три твои скульптуры для постоянной экспозиции. И, – добавила она, услышав, как присвистнула Клер, – это еще не все.

– Это еще не все?

– Они хотят заказать тебе работу, которая станет символизировать вклад женщин в искусство. Предположительно она будет стоять перед входом в это крыло. Тема на твое усмотрение.

– Фантастика!

– В Чикаго рассчитывают, что новое крыло будет построено за год-полтора. К сентябрю они хотели бы получить эскизы и, конечно, ждут тебя на открытии и пресс-конференции. Мы с Жан-Полем расскажем тебе все подробности, как только приедем.

– Приедете куда?

– Приедем к тебе, – у Анжи вырвался вздох. – Я надеялась, что ты вернешься работать сюда, но Жан-Поль считает, что мы должны подождать и разобраться, какие у тебя планы.

Клер схватилась за голову:

– Анжи, у меня мысли все перемешались, как коктейль в шейкере.

– Мы будем у тебя в понедельник днем. Позаботься о шампанском. Нам надо что-нибудь захватить с собой, помимо контракта?

– Пока не знаю, – сказала Клер и вздохнула.

– Чего ты не знаешь?

– Ничего не знаю.

– Ладно, подождем, пока ты придешь в себя. Завтра Жан-Поль позвонит тебе, и ты объяснишь, как нам ехать. Поздравляю, дорогая.

– Спасибо.

Клер положила трубку и сильно потерла лоб.

«Это следующий этап моей жизни, – подумала она. – То, ради чего я столько работала, то, на что мы с Анжи надеялись».

Все утро и большую часть дня Клер работала. Остановилась она только тогда, когда почувствовала, что стало сводить руки. Нужно было передохнуть. Кроме того, ей надо было сходить в магазин за полотенцами и постельным бельем. Только вот куда она своих гостей положит? Но идти в город за покупками все равно необходимо, и, если повезет, возможно, Кэм сможет составить ей компанию.

Разве такое предложение не станет свидетельством того, что она вовсе не боится дальнейшего развития их отношений?

Клер пошла наверх, чтобы переодеться, но вместо этого почему-то снова поднялась в мансарду. Дверь в кабинет отца была открыта, как она ее оставила. Она не нашла в себе сил снова запереть кабинет, опять закрыть в нем воспоминания. Вместо этого, секунду постояв в дверях, Клер решила, что попробует еще раз вернуться в прошлое. В то прошлое, когда ее отец работал за огромным письменным столом, на котором были навалены бумаги, фотографии, книги по садоводству. Был там и планшет с прикрепленными к нему снимками домов, объявлениями и газетными вырезками, телефонами водопроводчиков и кровельщиков, плотников и электриков. Джек Кимболл всегда старался помочь с работой не только своим приятелям, но и всем другим жителям Эммитсборо.

Конечно, у него был офис в городе, но он предпочитал работать здесь, в своем кабинете дома, чтобы быть рядом с женой и детьми. И чтобы иметь возможность вдыхать аромат цветов, доносящийся из сада.

У отца всегда было много книг. Они стояли на полках вдоль стен. Клер вошла в кабинет и стала открывать коробки, перебирая все те вещи, которые ее мать убрала, – не смогла выбросить.

Книги обнаружились в одной из них. Не все, конечно. Пособия по продаже недвижимости, книги по архитектуре, старая растрепанная записная книжка с адресами и телефонами, романы Стейнбека и Фицджеральда. Несколько фолиантов по теологии и истории религии. Вопросы веры одновременно и притягивали, и отталкивали Джека Кимболла. Она начала листать эти книги, размышляя о том, что явилось причиной того, что ее отец с какого-то времени снова стал задавать их себе.

Клер сдула пыль с книги в мягком переплете. Нахмурившись, она старалась вспомнить, где не так давно видела символ, нарисованный на этой обложке. Пентаграмма с головой козла в центре. На двух верхних зубцах были изображены рога, на боковых – уши, а на нижнем – пасть и борода.

– «Путь левой руки»[23]23
  На протяжении всей истории многие культуры рассматривали левую руку и левшей как нечто, имеющее отношение к злу. Левая рука часто использовалась как символ отрицания традиционной религии. Бог одаряет и творит правой рукой, являя свое всемогущество. Левой рукой он карает.


[Закрыть], – прочитала она вслух название.

Молодая женщина открыла книгу и тут же вздрогнула, увидев чью-то тень.

– Клер?

Она непроизвольно дернулась и уронила книгу – та снова упала в коробку. Клер бессознательно положила на нее несколько других и одновременно обернулась.

В дверях стоял Кэм, немного смущенный.

– Прости, – он знал, что ей тяжело было прийти в кабинет отца. – Твоя машина стоит около дома, а на кухне включена музыка. Я решил, что ты где-то здесь.

– Конечно, я здесь. Вот перебираю вещи… – она поднялась и стряхнула пыль с коленей.

– С тобой все в порядке?

– Да, – Клер посмотрела на сдвинутые в беспорядке коробки и разбросанные по полу книги. – Видишь, и один человек может намусорить.

Кэм подошел и коснулся рукой ее щеки.

– Хочешь об этом поговорить?

– Пожалуй, нет, – она обхватила пальцами его запястье. – А то я скоро стану зависеть от таких разговоров.

– Ну не будем, – он мягко привлек ее к себе и стал поглаживать по спине.

– Я так его любила, Кэм! – Клер судорожно выдохнула и перевела взгляд за его плечо – стала смотреть, как пляшут в солнечном свете пылинки. – Маленькой девочкой я часто приходила сюда, когда мне полагалось уже быть в постели. Отец разрешал мне посидеть в кресле, пока он работал, а затем относил вниз. А когда я стала постарше, мы могли говорить с ним о чем угодно.

Она крепче сжала его запястье, но смотрела по-прежнему в сторону. Рафферти молчал.

– Когда он стал пить, я это возненавидела. Никак не могла понять, почему он делает себя, всех нас такими несчастными. Иногда ночью я слышала, как он плакал. И молился. Отец казался таким одиноким, таким жалким… Но на следующее утро ему удавалось как-то собраться с силами. Тогда я начинала думать, что скоро все снова будет хорошо. Но так не получилось, – вздохнув, она посмотрела на Кэма. Глаза у нее были сухие.

– Он был хорошим отцом, Клер. Я завидовал вам с Блэйром, что у вас такой отец. Просто не мог побороть тягу к алкоголю…

– Я знаю.

Клер чуть улыбнулась и тут вдруг сделала то, что не решалась сделать, когда была одна. Подошла к окну и посмотрела вниз. Веранда была пустой. Около нее с обеих сторон набирали бутоны ранние розы, столь любимые ее отцом.

– Я попробовала все виды психоанализа, включая групповую терапию. Нигде не смогла рассказать ни одного эпизода… Сама себе я задавала этот вопрос снова и снова, но так и не нашла на него ответ. А он на самом деле упал, Кэм? На самом деле был так пьян, что потерял равновесие? Или мой отец просто встал здесь и решил перестать бороться с теми демонами, которые его мучили?

– Это был несчастный случай, – Кэм положил руки ей на плечи.

– Хочется в это верить. Я всегда пыталась в это верить, потому что другой ответ слишком страшен. Отец, которого я так хорошо знала, не мог бы покончить с собой, не мог бы причинить столько боли своей жене, Блэйру и мне. Но, видишь ли, отец, которого я так хорошо знала, не мог бы и мошенничать, давать взятки и брать их, фальсифицировать документы, как он это делал в истории с продажей земли под торговый центр. Он не мог бы лгать людям, и присваивать чужие деньги не мог, и законы нарушать тоже. Но он все это делал… Во что же мне теперь верить?

– Все люди совершают ошибки. Отец любил тебя. В это и верь.

– Ты лучше, чем кто-либо другой, можешь понять, что это такое – потерять отца, когда он тебе так необходим…

– Да, я понимаю.

Клер накрыла его ладони своими.

– Я знаю, это может показаться странным, но если бы я была уверена в том, что он покончил с собой, если бы я точно это знала, мне было бы легче, чем все время сомневаться и думать об этом, – она попыталась улыбнуться, но не смогла. – А теперь вот предупреждаю тебя, что мне понадобится твоя поддержка. – Клер переплела пальцы Кэма со своими и поднесла их к щеке.

– Так лучше?

– Да. Спасибо, – она слегка коснулась губ Рафферти. – На самом деле лучше.

– Всегда к твоим услугам. На самом деле всегда.

– Идем вниз, – она пошла вперед, но, когда Кэм попытался закрыть дверь, движением руки остановила его. – Нет, оставь открытой. – Почувствовав некоторую неловкость, Клер стала поспешно спускаться по лестнице. – Рафферти, может быть, ты хочешь пива?

– Собственно, я намеревался спросить, как ты отнесешься к предложению отправиться в город поужинать, затем пойти в кино, а потом поехать ко мне домой и всю ночь заниматься любовью.

– Ну что же, – она сделала вид, что думает. – Программа, на мой взгляд, неплохая. И вот еще что. У меня новости. На следующей неделе здесь будут гости, поэтому мне придется купить пару кроватей, стулья, одну-две лампы, постельное белье, продукты…

Он поднял руку.

– Значит, ты хочешь пойти не в кино, а по магазинам?

– Да! А еще на блошиный рынок, – Клер улыбнулась.

Рафферти бы многое дал за то, чтобы улыбка подольше не сходила с ее лица.

– Позвоню Баду и спрошу, можно ли взять его пикап.

– Боже, что за мужчина! – она обняла Кэма, крепко поцеловала и увернулась раньше, чем он успел схватить ее в охапку. – Пойду переоденусь. – Когда Клер уже снова стояла на лестнице, зазвонил телефон. – Возьми трубку, хорошо? Скажи, что я перезвоню.

Кэм подошел к телефону.

– Алло!

Последовало минутное молчание, потом раздался щелчок.

– Со мной не стали говорить! – крикнул Кэм и стал набирать номер Хьюитта.

Клер нашла его в мастерской. Рафферти рассматривал работы, которые она сделала вчера. Волнуясь, она сунула руки в карманы длинной серой юбки, надетой, что называется, на выход.

– Что скажешь?

– Просто невероятно! – он провел рукой по отполированному изгибу дерева. – Все такие разные… – Кэм перевел взгляд от законченной металлической фигуры на сжатый кулак, выполненный в глине. – И тем не менее можно безошибочно сказать, что все это сделал один человек. Как тебе это удается?

– Знаешь, я хочу извиниться за то, что набросилась на тебя сегодня утром. И все из-за того, что у тебя оказался неплохой вкус и ты купил мою работу.

– Я предполагал, что ты сделаешь это. – Рафферти стал перелистывать ее альбом с эскизами и вдруг словно вспомнил: – Да, кстати, я достал тебе тот наплыв.

– Ты? Тот наплыв?

– Но ты ведь хотела его получить, не так ли?

– Да, да! Очень хотела! Но я не думала, что ты помнишь об этом. Как тебе удалось это сделать?

– Просто мимоходом сказал о твоем желании мэру. Мистер Атертон был так польщен, что даже заплатил бы тебе за то, что ты заберешь его дерево.

Она машинально обтерла глиняную скульптуру влажной тряпкой.

– Ты ужасно милый, Рафферти.

Кэм отложил альбом в сторону.

– Это точно, – он повернулся и окинул Клер восхищенным взглядом. – Отлично выглядишь! Надеюсь, ты не станешь тратить много времени на покупки.

– Побью все местные рекорды скорости, – она протянула Кэму руку. – Да, помни, что нам нужно купить шампанское. Мы выпьем его за ужином.

– Есть повод?

– Да. Мне сегодня кое-что сообщили. Я расскажу тебе вечером. – Садясь в его машину, Клер заметила на другой стороне улицы Баттса и помахала ему: – Привет, Эрни!

Парень не ответил – просто стоял и смотрел на них, одной рукой сжимая пентаграмму, висевшую у него на груди.