Текст книги "На берегу (Дом у голубого залива)"
Автор книги: Нора Робертс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
Нора Робертс
На берегу
Глава первая
Он возвращался домой.
Восточное побережье Мэриленда – это особый мир болотистых равнин и широких полей, засеянных пшеницей. Реки с крутыми берегами спокойно несут свои воды, тут и там в них впадают речушки. Важная часть этого мира – Чесапикский залив. Где бы он ни оказывался – в первые жуткие десять лет своей жизни или в последние годы, уже разменяв третий десяток, – только этот край был для него домом.
И когда он проезжал по мосту, его глаза, глаза художника, стремились запечатлеть в памяти эту картину – синяя вода и лодки, жадные чайки ныряют за добычей, зазеленевшие эвкалипты и дубы, яркие пятна в траве – цветы, распустившиеся под теплым весенним солнышком.
Он хотел запомнить эту картину так же четко, как запомнил, когда угрюмым, испуганным мальчиком в первый раз переезжал через залив с тем, кто обещал ему новую жизнь.
Машину вел человек, которого он практически не знал. Из одежды у него было лишь то, что на нем, да еще кое-какие жалкие пожитки в бумажном пакете. Он страшно нервничал, но изо всех сил старался казаться равнодушным и сидел, уставившись в окно.
Если он ехал теперь с этим стариком, значит, ему не придется жить с ней. Об этом он мог только мечтать. К тому же старик ему нравился – от него не разило дешевым виски или жвачкой, которой ублюдки, приходившие к Глории, пытались заглушить этот тошнотворный запах. Пару раз старик – его звали Рей – покупал ему гамбургеры или пиццу. А еще он говорил с ним.
Взрослые, во всяком случае те, с кем ему доводилось общаться, никогда не разговаривали с детьми как с людьми. И когда Рей спросил, не хочет ли Сет жить у него, он подумал: а что, если и вправду на этот раз повезет?
Рей был действительно старым. Высоким и крепким, но все-таки старым – волосы седые, а лицо все изрезано морщинами. Сет исподтишка поглядывал на него и уже мысленно начал рисовать его портрет.
У старика были ярко-голубые глаза – точно такие же, как у Сета.
– Скоро будем дома. Ты проголодался?
– Не знаю. Наверно.
– Мальчишки всегда хотят есть. Я сам вырастил троих – желудки у них как бездонные колодцы.
Он говорил весело, но как-то наигранно. Хотя Сету было всего десять, он хорошо умел различать фальшь.
– Почему вы решили взять меня к себе?
– Потому что тебе нужен настоящий дом.
– Да ладно вам, так никто не делает.
– Ты не прав. Некоторые все-таки делают, например мы со Стеллой, моей женой.
– А вы сказали ей, что везете меня?
– Видишь ли, она умерла несколько лет назад. Тебе бы она понравилась.
Сет не знал, что на это ответить.
– И что я буду делать, когда мы приедем?
– Просто жить, – ответил Рей. – Жить, как живут твои ровесники. Учиться в школе, попадать в разные передряги. Я научу тебя ходить под парусом.
– На настоящей яхте?
Рей рассмеялся, и Сет сам не понял, почему на душе у него вдруг сделалось легко.
– Конечно. А еще мы заведем глупого маленького щенка. В нашем доме все собаки, как я их ни воспитываю, вырастают почему-то глупыми и непослушными.
– Вы дали ей деньги.
Рей отвел взгляд от дороги и посмотрел Сету в глаза:
– Дал. Похоже, ее ничего кроме денег не интересует.
– Если вы на меня разозлитесь, или я вам надоем, или вы просто передумаете, вы наверняка отошлете меня домой. Я туда ни за что не вернусь.
Рей остановил машину у обочины и повернулся к Сету:
– Конечно, я на тебя буду сердиться, в моем возрасте люди бывают раздражительными. Но вот тебе мое слово: я ни за что не отправлю тебя обратно к ней.
– А если она…
– Я не позволю ей забрать тебя, – сказал Рей, не дожидаясь, пока Сет договорит. – И не важно, что мне для этого придется сделать. Ты теперь член нашей семьи и будешь жить в моем доме столько, сколько сам захочешь. Когда кто-то из Куинов дает обещание, – добавил Рей, протягивая Сету руку, – он его держит.
Сет посмотрел на протянутую руку, но его собственная так и осталась лежать у него на коленях.
– Мне не нравится, когда до меня дотрагиваются.
– Ну что ж, ты все-таки помни, что слово я тебе дал. – Рей снова выехал на шоссе. – Мы уже почти дома.
Спустя несколько месяцев Рея Куина не стало, но он выполнил свое обещание. Он сделал это с помощью троих своих приемных сыновей. Благодаря им худенький, с израненной душой мальчик зажил новой жизнью, у него появился свой дом. В нем он вырос и стал мужчиной.
Вспыльчивый цыган Камерон; спокойный корабел Этан, всегда элегантный, остроумный Филипп. Братья спасли его.
Золотистое послеполуденное солнце освещало поля. Окна в машине были опущены, и, когда он проезжал мимо городка Сент-Кристофер, на него пахнуло морем.
Он подумал, не свернуть ли вначале в город и не заехать ли на верфь. Компания «Лодки Куинов» по-прежнему строила на заказ маломерные суда и за восемнадцать лет заработала прекрасную репутацию.
Они, наверное, были еще там. Камерон наверняка ругался, заканчивая какую-нибудь сложную работу в каюте. Этан размеренно шлифовал обшивочные доски. Филлип у себя в кабинете разрабатывал очередную рекламную кампанию.
Он с удовольствием помог бы им, но только не сейчас.
Из всего, что ему довелось повидать – великолепные купола и шпили церквей Флоренции, неповторимое очарование Парижа, изумрудно-зеленые холмы Ирландии, – ничто так не затронуло его сердца, как старый дом, который стоял на лужайке у тихих вод Чесапикского залива.
На подъездной дорожке он припарковался за старым белым «шевроле» Рея и Стеллы Куин. Машина выглядела так же безупречно, как в день покупки. Камерон постарался, подумал Сет. Тот сказал бы, что это естественно – за такой прекрасной машиной и уход должен быть соответствующий. Но он-то знал, что Камерон делает это в знак памяти о Рее и Стелле.
Сирень во дворе была в полном цвету. И это тоже говорило о любви, размышлял Сет. Он подарил Анне маленький кустик на День Матери, когда ему было двенадцать лет. Она заплакала, вспомнил он, и то смеялась, то плакала, пока они с Камероном сажали эту сирень.
Анна была женой Камерона, то есть невесткой Сета. Но в душе он всегда считал ее матерью.
Он вышел из машины в изумительную тишину. Сет уже не был тем тощим мальчонкой с большими, не по росту ступнями и настороженным взглядом, который когда-то впервые приехал сюда.
Теперь он стал худощавым, стройным мужчиной. Волосы, которые в детстве напоминали копну соломы, потемнели и стали каштановыми с бронзовым отливом.
Проведя по волосам рукой, Сет вспомнил, что перед отъездом из Рима собирался подстричься. Братья теперь будут подшучивать над его хвостиком. Ну что ж, придется походить с ним еще какое-то время, просто из принципа.
Он сунул руки в карманы джинсов и пошел по двору, оглядываясь вокруг. Цветы Анны, кресла-качалки на крыльце, начинающийся сразу за домом лес, в котором он бегал мальчишкой. Старая пристань с пришвартованной белой шлюпкой.
Он стоял, повернув худое загорелое лицо к заливу, когда из-за деревьев вылетела черная мохнатая пуля. «Глупыш!» Собака замерла на месте, изучая Сета.
– Ну что ты? Не так уж долго меня и не было. – Он присел на корточки и протянул собаке руку. – Ну что, узнаешь?
Глупыш улыбнулся, как ему и полагалось, своей глупой улыбкой, плюхнулся на землю и перевернулся на спину, подставив Сету живот.
– Ну вот, так-то лучше.
В этом доме всегда жили собаки. У причала всегда стояла лодка.
– Да, ты меня помнишь.
Он бросил мимолетный взгляд на гортензию, которую Анна посадила на могиле его собственной собаки, и в этот момент услышал, что к дому подъезжает машина. Не успел он распрямиться, собака уже понеслась на звук.
Хлопнула дверца, а затем послышался живой, мелодичный голос Анны.
Потом он стоял и молча смотрел на нее, Анну Спинелли Куин. Копна ее темных волос растрепалась на ветру, в руках она держала пакеты с продуктами. Она со смехом пыталась отбиться от собаки, которая все норовила лизнуть ее в лицо.
– Ну сколько раз повторять? На людей нельзя прыгать, а особенно на меня. И особенно когда я в приличном костюме.
– Костюм просто великолепный. А ноги еще лучше.
Она обернулась, ее карие глаза широко распахнулись.
– О боже!
Она бросила пакеты обратно в машину и побежала к нему. Он сжал ее в объятиях, приподнял над землей и закружил.
– Сет! Я просто глазам своим не верю! Ты наконец вернулся.
– Не плачь.
– Не обращай внимания, это я так, от радости. Дай-ка я тебя как следует рассмотрю.
Она взяла его лицо в свои ладони. Такой красивый, подумала она. Такой взрослый. Она провела рукой по его волосам:
– Ты выглядишь прекрасно.
– А ты – самая изумительная женщина на свете.
– Когда ты приехал? Я думала, ты еще в Риме.
– Да, я только вчера был в Риме, но мне так захотелось вернуться домой!
– Если бы ты позвонил, мы бы тебя встретили.
– Я хотел сделать вам сюрприз.
Он пошел к машине взять пакеты с продуктами.
– Камерон на верфи?
– Должен быть там. Давай я помогу.
– А где Кевин и Джейк? Она взглянула на часы:
– Какой сегодня день?
– Четверг.
– У Кевина репетиция, они в школе ставят пьесу, а у Джейка тренировка по софтболу. Кевин уже получил водительские права, так что он заберет своего братца.
Анна открыла входную дверь. В доме ничего не изменилось, подумал Сет. И не важно, в какой цвет выкрашены стены и что старый диван заменили новым, а на столе стоит другая лампа, – атмосфера оставалась прежней.
– Сядь наконец, – она кивнула на стул у кухонного стола, – и расскажи мне обо всем. Выпьешь вина?
– После того, как помогу тебе разложить продукты.
Она удивленно подняла брови.
– Что это ты на меня так смотришь? – спросил Сет.
– Просто вспомнила, как все вы сразу куда-то исчезали, когда надо было разобрать продукты.
– Потому что ты всегда говорила, что мы ставим все не туда, куда надо.
– А вы делали это специально, чтобы я выгнала вас из кухни.
– Так ты, значит, знала, что мы хитрим?
– А как же! Я всегда все знала о своих мальчишках. Меня не проведешь. В Риме у тебя что-то случилось?
– Нет. У меня все в порядке.
Однако тебя все же что-то беспокоит, подумала Анна, но развивать эту тему не стала.
– Я открою бутылку прекрасного итальянского белого. Выпьем по стаканчику, и ты мне все о себе расскажешь.
– Извини, что не приехал на Рождество.
– Ну что ты, дорогой! Мы прекрасно понимаем, у тебя же в январе была выставка. Мы тобой так гордимся, Сет. Когда в «Смитсониан» появилась о тебе статья, Камерон купил, наверное, экземпляров сто. Молодой американский художник, завоевавший Европу!
Он пожал плечами – этот жест был таким знакомым, таким типичным для Куинов, что она невольно усмехнулась.
– Ну давай же, садись за стол.
– Ты тоже не стой.
– Все, уже сажусь. – Она открыла бутылку, достала два бокала. – На верфи дела идут просто прекрасно. Там теперь и Обри работает.
– Правда? – При мысли о девушке, которая была для него роднее сестры, на его губах заиграла улыбка. – Как она?
– Прекрасно. Она такая красавица, умница, такая же упрямая, как прежде, и, как говорит Камерон, у нее золотые руки – с деревом делает просто чудеса. Думаю, Грейс была немного разочарована, когда Обри бросила балет, но трудно спорить, когда видишь, как счастлив твой ребенок. А вот ее сестра Эмили пошла по стопам матери.
– Она по-прежнему в конце августа собирается переехать в Нью-Йорк?
– Да, нельзя же упустить шанс танцевать в труппе «Американ Бэлли». А вот ее брат Дик – вылитый отец: спокойный, умный и лучше всего чувствует себя, когда под парусом выходит в залив. Хочешь перекусить?
– Нет. – Он потянулся через стол и накрыл ее руку своей. – Продолжай!
– Ну ладно. Филлип по-прежнему занимается маркетингом и рекламой. Никто из нас и не думал – да и он сам, по-моему, – что он уйдет из преуспевающей рекламной фирмы в Балтиморе, бросит шикарную жизнь и обоснуется с нами в Сент-Кристофере. Конечно, у них с Сибилл есть квартира в Нью-Йорке. Она сейчас пишет новую книгу.
– Да, я знаю, я с ней общался. А как дети?
– Ну что тебе сказать… Как все подростки. Брэм вот влюбился на прошлой неделе в девочку по имени Хлоя. Надеюсь, правда, что это у него уже прошло. А Фиону интересуют только мальчики и тряпки. Ну что ж, ей ведь четырнадцать.
– Неужели уже четырнадцать? Как-то не верится, что Кевин уже водит машину, Обри строит лодки, а Брэма интересуют девчонки. Я вспомнил… – Он прервался на полуслове.
– Что?
– Я вспомнил то время, когда Грейс носила Эмили. Кажется, что это было каких-то пять минут назад, а теперь Эмили собирается переезжать в Нью-Йорк. Как же ты сама умудрилась за восемнадцать лет совсем не измениться?
– Ох, как я по тебе скучала! – Анна рассмеялась и крепко сжала его руку.
– Я тоже по тебе скучал, по всем вам.
– А давай соберем всех в воскресенье на большую, шумную вечеринку! Как тебе такая идея?
– Лучше не придумаешь!
Собака залаяла, выбралась из-под стола и рванулась к двери.
– Камерон вернулся, – сказала Анна. – Иди встреть его.
Сет прошел по комнатам, совсем как раньше. Открыл дверь, как делал это много-много раз. И увидел мужчину, стоявшего на лужайке перед домом. Тот играл с собакой, пытаясь вырвать у нее из зубов кусок каната.
Он был все таким же высоким и поджарым. Но в волосах у него уже кое-где пробивалась седина. Рукава его рубашки были закатаны по локоть, а джинсы совсем вытерты.
В свои пятьдесят Камерон Куин выглядел очень неплохо.
Сет захлопнул за собой дверь. Камерон оглянулся на звук. Они могли бы произнести тысячи слов, но эти слова так и остались невысказанными. Сет молча спустился по ступенькам, Камерон пошел по лужайке ему навстречу.
– Надеюсь, эту развалюху, запаркованную на подъездной дорожке, ты взял напрокат?
– У меня не было времени выбрать что-нибудь получше. Думаю завтра ее вернуть, а пока поезжу на «шевроле».
Камерон ехидно улыбнулся:
– Ну, ты размечтался, дружище! – А потом он по-дружески хлопнул Сета по плечу и крепко обнял: – Почему, черт возьми, ты не предупредил, что едешь?
– Все произошло так внезапно… – начал объяснять Сет.
– Ну ладно. А Анна уже, поди, оборвала телефон, сообщая всем, что мы готовимся к грандиозному приему.
– Она сказала, что мы соберем всех в воскресенье.
– Очень хорошо. Ты уже устроился?
– Нет, вещи в машине.
– Ну, пойдем сходим за ними.
– Камерон, – Сет положил ему руку на плечо, – я хочу навсегда вернуться домой, а не просто погостить несколько дней. Можно мне пока пожить у вас?
– Что, черт побери, с тобой случилось? Как тебе в голову взбрело об этом спрашивать? Ты что, нарочно хочешь меня разозлить?
– Этого только не хватало! Да и никому не посоветую. Но ты не больно-то заводись, я ведь тоже могу за себя постоять.
– Кто бы сомневался. Кстати, мы все очень по тебе скучали.
По пути к машине Сет думал, что именно таких слов приветствия он и ждал от Камерона Куина.
В своей комнате Сет бросил чемоданы на кровать и поставил на стол, который сделал для него Этан, видавший виды мольберт, подаренный ему Сибилл на одиннадцатилетие.
Надо будет подыскать помещение для мастерской, подумал он. Пока погода стоит хорошая, можно работать и на природе. Но нужно же где-то хранить картины, кисти, краски… Может, в старом амбаре на верфи найдется место, но ему хотелось, чтобы мастерская была не временной, а постоянной.
Сет уже достаточно поколесил по свету. Он уехал учиться во Флоренцию, потом работал в Париже. Он бродил по холмам Ирландии и Шотландии. Он жил очень скромно. Когда приходилось выбирать между обедом и покупкой красок, он предпочитал остаться голодным.
На стенах все еще висели его старые рисунки. Сет снял один из них. Да, что-то было в этом грубом наброске, подумал он. Была надежда, что его автор все же талантлив.
Но главное, в этом рисунке была надежда на новую жизнь.
Ему удалось уловить сходство. Камерон стоял с вызывающим видом, засунув большие пальцы в карманы джинсов. Рядом с ним элегантный Филлип – но все-таки видно, что в трудной ситуации он не струсит и в обиду себя не даст. А вот Этан в рабочем комбинезоне – такой терпеливый и надежный.
И он тоже был среди них. Десятилетний Сет. Худенький, с дерзко вздернутым подбородком.
Рисуя этот семейный портрет, Сет начал верить, что он стал одним из них. Он тоже Куин.
– Не вздумай связываться с кем-нибудь из Куинов, – пробормотал он, вешая на место рисунок, – а то тебе придется иметь дело со всем семейством.
Глава вторая
– А ну, приятель, давай поднимайся. Это тебе не ночлежка.
От этого садистского голоса Сет буквально застонал. Он перевернулся на живот и накрыл голову подушкой.
– Иди ты куда подальше.
– Если надеешься дрыхнуть до полудня, ты сильно ошибаешься.
Сет приоткрыл один глаз и с трудом сфокусировал его на будильнике. Еще не было семи. Он зарылся лицом в подушку.
Камерон сорвал с него простыню, бесцеремонно схватил за ноги и стащил на пол.
Сет с возмущением уставился на своего палача:
– Что ты делаешь, черт побери? Это моя комната, моя кровать, и я пытаюсь наконец выспаться.
– Давай быстрее одевайся – и во двор! – сказал Камерон, выходя из комнаты. – Даю тебе пять минут.
– Ладно, ладно…
Кое-что в жизни никогда не меняется, подумал Сет, выходя из комнаты в футболке и джинсах.
– Мам, я не знаю, куда подевались мои кроссовки!
Сет бросил взгляд в сторону комнаты Джейка.
– Они здесь! – прокричала Анна. – На кухне, там, где им совсем не место.
– Да не те, другие.
Семейная сценка в другое время позабавила бы Сета, но не сейчас, в семь утра, после перелета через океан!
– Что с Камероном? – спросил он Анну, входя на кухню.
– Если ты забыл, все в этом доме просыпаются и сразу начинают кричать. Так у нас принято встречать новый день. Ну, иди, Сет, а то испортишь Камерону его прекрасное настроение.
Сет вышел на крыльцо и сразу увидел их – они были почти такими же, какими он нарисовал их много лет назад. Камерон стоял, как всегда засунув большие пальцы в карманы джинсов; Филлип в дорогом, модном костюме; Этан в выцветшей бейсболке, из-под которой торчали растрепанные волосы.
– И что, ради этого ты стащил меня с постели?
– Вижу, ты все такой же остряк.
Филлип крепко обнял Сета. Его глаза, почти того же светло-золотистого цвета, что и волосы, скользнули по потрепанной рубашке и вытертым джинсам Сета.
– Я тебя так ничему и не научил. – Неодобрительно покачав головой, он пощупал рукав рубашки скучного серого цвета. – И ты еще жил в Италии, подумать только!
– Это же всего лишь одежда, Филлип. Ее надевают для того, чтобы не замерзнуть и чтобы не попасть в полицию.
С нарочито недовольной гримасой Филлип отошел.
– Да, в чем-то я явно за тобой недоглядел.
– А по мне, он выглядит нормально. Правда, тощий слишком, – сказал Этан. – А это еще что такое? – Он подергал Сета за волосы. – Длинные, как у девчонки.
– Ты бы видел его вчера, у него был такой хорошенький, аккуратный хвостик, – подхватил Камерон.
– Мы купим тебе красивую розовую ленточку, – рассмеялся Этан и крепко обнял Сета.
– Как же здорово вас снова увидеть! – Сет взглянул на Камерона. – Мог бы и сказать, что все тут собрались, вместо того чтобы так по-зверски стаскивать меня с постели.
– А так интереснее. Ну что?
– Давай! – сказал Филлип.
– Пожалуй, пора. – Этан еще раз подергал Сета за волосы, а затем схватил его за руку.
– Что вы задумали?
Камерон усмехнулся и уцепился за другую руку. Сет сразу все понял.
– Вы что, ребята, с ума сошли?
– Мы все равно это сделаем, так что лучше расслабься! – И прежде чем Сет начал сопротивляться, Филлип схватил его за ноги и оторвал их от земли.
– Перестаньте! Я серьезно, вода ведь жутко холодная.
– Может, ты еще и плавать разучился? – спросил Этан. Они потащили его на пристань. Сет извивался, как уж, с трудом сдерживая хохот.
– Вы бы на себя посмотрели – втроем еле тащите меня одного. Эх вы, дряхлые старикашки! – огрызался он, а тем временем думал: да уж, те еще старикашки, с железной хваткой.
– Может, забросим его подальше? – спросил Филлип.
– Попробуем. Раз… – начал считать Камерон.
– Ну погодите же, вы еще ответите!
– Два… – усмехаясь, продолжил отсчет Камерон. – Лучше побереги дыхалку.
– Три! Добро пожаловать домой! – И Сет взлетел в воздух.
Вода оказалась ледяной. У него перехватило дыхание, и тело онемело от холода. Когда Сет вынырнул, убирая волосы со лба, он услышал радостные вопли своих братьев. Они стояли на пристани, а за ними возвышался их старый белый дом.
Я – Сет Куин, подумал он. И наконец-то я вернулся домой.
Утреннее купание взбодрило его, сонливость как рукой сняло. Сет решил, что лучше сразу взяться за дело. Он поехал в Балтимор, сдал арендованную машину и вернулся домой владельцем серебристого «ягуара» с откидным верхом.
Продавая свои картины, он испытывал двойственное чувство. Каждый раз ему было мучительно жаль расставаться с ними, но его картины стоили дорого и продавались хорошо – так почему же не воспользоваться результатами своего труда? Братья, довольно подумал он, позеленеют от зависти, прокатившись на его новой шикарной машине.
Он сбавил скорость, въезжая в Сент-Кристофер. Маленький городок на берегу залива, его оживленные пристани и тихие улочки, был для него как картина, которую он воссоздавал в памяти бесчисленное множество раз.
Маркет-стрит, с ее магазинами и ресторанами, шла параллельно набережной, где краболовы, как и раньше, расставляли для туристов свои лотки. Старые дома скрывались в тени раскидистых деревьев.
Мальчишкой он по этим улочкам ездил наперегонки с Дэнни и Уиллом Маклинами. Здесь они катались на стареньком «шевроле», который они с Камероном привели в порядок в то лето, когда ему исполнилось шестнадцать.
Сет поставил машину на парковку и прошелся пешком до верфи. Он не переставал изумляться красоте этого мира, тому, как все меняется прямо у него на глазах. Вот только что солнце где-то отразилось в заливе, потом осветило сразу всю его поверхность, а через минуту уже опять спряталось в облаках.
Или вон там, подумал он, какое прелестное лицо у этой маленькой девочки, вскинувшей голову, чтобы посмотреть на летящую чайку. Как изогнулись в улыбке ее губы, а маленькие пальчики переплелись с пальцами матери!
Он стоял и смотрел, как по голубому заливу плывет белая яхта, как надуваются от набежавшего ветра ее паруса. Как же ему хотелось выйти под парусом в залив. Может быть, удастся уговорить Обри на несколько часов бросить работу.
Тут внимание Сета привлекла вывеска на магазине: «Бутоны в цвету». Цветочный магазин. Его здесь раньше не было. Он подошел поближе. По сторонам от витрины красиво свешивались кашпо с цветами. В нижнем левом углу витрины была табличка: «Друсилла Уайткоум Бэнкс, владелица».
Из той же таблички он узнал, что магазин открылся в сентябре прошлого года, и почему-то представил, что его хозяйка – аккуратная пожилая вдова. Седые волосы, накрахмаленное платье в цветочек, туфли на низком каблуке и очки на золотой цепочке.
Очевидно, они с мужем приезжали сюда на выходные, и, когда он умер, у нее осталось много денег и свободного времени. Она переехала в Сент-Кристофер и открыла маленький цветочный магазин, для того чтобы жить там, где им было так хорошо вместе, и заниматься тем, чем она втайне мечтала заниматься всю свою жизнь.
Он решил сделать ей и многим женщинам, окружавшим его в жизни, что-то приятное. Сет открыл дверь, раздался мелодичный звон колокольчика. Да, хозяйка магазина, несомненно, артистическая натура, подумал он. Для нее цветы то же, что для него краски. Они были подобраны и расставлены с большим вкусом.
И везде смешные безделушки, заметил он. Чугунные свинки, лягушки, играющие на флейте, фантастические горгульи. Были здесь и горшки, и вазы, и ленты, и кружево, мелкие блюда с самыми разными травами и живые цветы. Хозяйка очень умело распорядилась ограниченным пространством.
Женщина, появившаяся из двери позади прилавка, совсем не походила на образ, созданный Сетом, но в этом саду-магазине она точно была на месте.
– Могу я вам чем-нибудь помочь?
– Да, конечно. – Сет подошел к прилавку.
Высокая, стройная, красивая, как роза, подумал он. У нее были черные волосы, очень коротко стриженные, так что было видно, какой прекрасной формы у нее голова и какая длинная и изящная шея. Чтобы носить такую короткую прическу, подумал Сет, нужно быть смелой и уверенной в себе.
Ее лицо с нежной золотистой кожей представлялось ему овальным холстом. Боги, очевидно, находились в прекрасном расположении духа, когда создавали ее, и нарисовали ей такие прекрасные зеленые глаза с продолговатым разрезом. А затем еще добавили янтарный нимб вокруг зрачков.
У нее был маленький, прямой нос и широкий рот с пухлыми губами, соблазнительно подведенными розовой помадой. На подбородке – едва приметная ямочка, как будто Создатель слегка дотронулся до него пальцем, одобряя свое творение.
Он обязательно нарисует ее портрет. И всю ее. Сет представил себе, как она лежит на ложе из розовых лепестков и эти волшебные глаза мерцают таящейся в ней силой, а губы слегка изогнуты, как будто она только что проснулась и вспоминает приснившегося возлюбленного.
Она по-прежнему улыбалась под его пристальным взглядом, но черные крылья ее бровей слегка приподнялись.
– Ну, так что же вы все-таки хотели бы?
– Можем начать с цветов, – сказал он. – Магазин просто превосходный.
– Так что бы вы хотели?
– Сейчас решим. Вы здесь давно работаете? – Он облокотился о прилавок.
– С самого открытия. Если вы заранее хотите купить цветы ко Дню Матери, у меня есть прелестные…
– Нет, с Днем Матери подождем. Вы ведь нездешняя? У вас другой выговор, – объяснил он.
– Я из Вашингтона.
– Ах, так вот откуда название магазина «Бутоны в цвету». Это ведь из эссе Уистлера?
На ее лице промелькнуло удивление.
– Да, действительно. Но вы первый об этом догадались. «Шедевр должен возникать под кистью художника, как цветок – совершенный и в бутоне, и в полном цвету».
– Я догадался потому, что как раз этим и занимаюсь.
– Вот как!
Его лицо почему-то показалось ей знакомым, а в его глазах – необыкновенного ярко-голубого цвета – она увидела откровенный интерес, который он даже и не пытался скрывать. Она, конечно, не опустится до флирта ради того, чтобы продать цветы, но вполне может держаться с ним дружелюбно.
Она решила, что Сет маляр, и поэтому уже перебирала в уме недорогие цветы и букеты, которые он мог бы себе позволить.
– Вы работаете здесь, в городе?
– Сейчас – да. Я уезжал. А вы работаете одна? – Он огляделся вокруг. – Хозяйка здесь не появляется?
– Пока я работаю одна, и этот магазин – мой. Он рассмеялся:
– Надо же, никогда бы не подумал! Очень приятно познакомиться, Друсилла Уайткоум Бэнкс. – Он протянул ей руку. – А меня зовут Сет Куин.
Она машинально пожала протянутую руку. Нет, она никогда не встречала его в городе, зато много раз видела его лицо в журналах. И конечно, никакой он не маляр, хотя и одет в старые джинсы и выцветшую рубаху, а художник. Местный парень, который прославился в Европе.
– Мне очень нравятся ваши работы.
– Спасибо. А я восхищен тем, как вы все устроили здесь, в магазине. Я постараюсь, чтобы вы не пожалели о потраченном на меня времени. В моей жизни есть несколько женщин, которых я хотел бы порадовать. И вы могли бы мне в этом помочь.
– Женщин? Их несколько?
– Да, их три, нет, четыре, – поправил он себя, вспомнив про Обри. – Мне нужны свежесрезанные цветы, уложенные в красивую коробку. Дайте-ка сообразить. – Он представил себе свой маршрут и решил, что сначала заедет к Сибилл. – Первая из них – дама изысканная, она любит шикарно одеваться, прекрасно образованна и умна, с практическим складом ума, а сердце у нее – чистое золото. Думаю, ей лучше подойдут розы?
– Это, конечно, беспроигрышный вариант, но только если вы хотите быть предсказуемым…
Он посмотрел на Дрю:
– Так давайте будем непредсказуемыми!
– Подождите минутку, у меня есть кое-что в подсобке.
Филлип наверняка одобрил бы строгие линии персикового цвета костюма, который был на ней. Этан, представил Сет, сразу подумал бы, как ей помочь с магазином, содержать который явно совсем непросто. А Камерон… ну что ж, он бросил бы на нее долгий, внимательный взгляд и усмехнулся.
Она вернулась с экзотического вида фиолетовыми цветами на длинных стеблях.
– Каллы, – сказала она.
– Вы прекрасно схватили ее облик и характер.
Она поставила цветы в вазу.
– Ну, кто у нас следующая?
– Добрая, старомодная, в лучшем смысле этого слова. – При мысли о Грейс он улыбнулся. – Очень простая, ласковая, тихая, но никогда ни перед кем не заискивающая.
– Тюльпаны, – сразу сказала Дрю и пошла к застекленной холодильной камере. – Бледно-розовые. Нежные цветы, которые на самом деле гораздо выносливее, чем кажутся.
– Прекрасно! Вы очень хороший специалист.
– Вы знаете, на самом деле так и есть. – Она подбирала цветы с удовольствием, и не только для того, чтобы их продать – она действительно увлеклась. – А кто у нас номер три?
– Молодая, энергичная, веселая. С сильным характером и очень преданная.
– Подождите-ка.
Мысленно представив себе девушку, Дрю опять скрылась в подсобном помещении и вышла оттуда с охапкой декоративных подсолнухов.
– То, что надо. Вы правильно выбрали себе занятие.
Это было для нее самым лучшим комплиментом.
– А по-другому и быть не может. Зачем же заниматься нелюбимым делом? И так как вы сейчас побьете рекорд покупки за одно посещение, можете называть меня Дрю. А четвертая счастливица?
– Смелая, красивая, умная и очень сексуальная. А душа у нее такая прекрасная, что и не опишешь словами. – Одним словом, Анна, подумал он. – Это самая потрясающая из всех женщин, которых я когда-либо встречал.
– А вы, очевидно, встречали их немало. Минуточку.
Дрю принесла ярко-алые азиатские лилии.
– О, они идеально для нее подходят! Это сама Анна.
– Рада была вам помочь. Я упакую их в коробки и обвяжу ленточками того же цвета, что цветы.
У нее нет обручального кольца, заметил он. Он все равно бы написал ее портрет, но, будь она замужем, этим бы все и ограничилось.
– А вы себя с каким цветком ассоциируете?
Она бросила на него быстрый взгляд, укладывая цветы в коробку, выстланную папиросной бумагой.
– Со всеми. Я люблю разнообразие.
– Я это заметил. Кстати, хотелось бы разрушить создавшуюся у вас иллюзию, что у меня целый гарем. Это все для моих невесток. Подсолнухи – для племянницы или двоюродной сестры. Я сам немного запутался, кем она мне приходится.
– Да-да, конечно.
– Правда, это все – для жен троих моих братьев. И для старшей дочери одного из них. Я все это объясняю, потому что намерен писать ваш портрет.
– Неужели? – Она перевязала розовой ленточкой вторую коробку. – А с чего вы взяли, что я соглашусь?
– Вы, наверное, решили, что я хочу писать вас обнаженной? Хотя, по правде сказать, я бы не возражал…
– Еще бы возражали!
– Вот и я о том же. Но почему бы нам не начать с портрета. У вас хорошее лицо, и форма головы мне очень нравится.
