Текст книги "Сила любви"
Автор книги: Нора Хесс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Глава 6
На четвертый день, когда солнце уже клонилось к западу и теряло свое тепло, Корд повернул жеребца на развилку дороги к реке Свитвотер. Он и его спутники ехали по этой дороге, пока не прибыли к месту, где подножия холмов приближались к воде. Там Корд ослабил поводья и удовлетворенно сказал:
– Вот это место.
Когда Джонти вместе с повозкой, на несколько ярдов отстающие от остальных, прибыли на это место, она увидела, как Корд и его спутники едут к каким-то постройкам. Джонти едва взглянула на свой будущий дом. Потрясенная, она любовалась великолепием, созданным природой. Справа от нее – река, обрамленная деревьями, сворачивала в долину, серебром переливаясь на солнце. Джонти повернула голову налево и посмотрела на цепи горных хребтов, убегающих по зеленой долине и сливающихся с горизонтом.
«Я бы могла быть здесь счастливой, – подумала она, – если бы только Корд был немного добрее». Джонти твердо следовала совету Реда: «Держись от Корда как можно дальше и не стой на его пути». Но девушка не преуспела в этом. Казалось, что Корд специально находится рядом и холодно наблюдает за ней, как будто выжидая, когда она сделает неправильный шаг.
Джонти так была поглощена своими мрачными мыслями, что не заметила, как подъехал Корд. Она испуганно вздрогнула, когда он заговорил с ней дружеским тоном.
– Это Потерянная долина. Действительно, что-то грандиозное, правда?
Джонти была настолько потрясена его добродушным тоном, что не смогла даже ответить. Она молча кивнула.
– Здание нужно немного отремонтировать, – Корд обратил ее внимание на несколько построек у подножия горы, разместившихся в тени огромных сосен. Она не спеша изучала свой новый дом, особенно главное здание, которое располагалось поодаль от остальных. Хотя оно было заброшено и имело потрепанный вид, Джонти заметила, что оно построено основательно, из сосны, которой в этой местности было очень много. Сейчас, однако, дверь перекосилась, а ставни на окнах висели криво.
– Как же ты мог сказать бабушке, что у тебя нет места, куда меня привезти? – с упреком спросила Джонти. – Когда у тебя все это время такое ранчо?
– Послушай, – Корд нахмурился, услышав такое обвинение. – Я не солгал Мэгги, если тебя это беспокоит. Я вспомнил об этом месте только в ту ночь, когда она умерла.
– А кому же оно тогда принадлежит?
– Я не знаю, но собираюсь поселиться здесь, пока не найду хозяина и не выясню, продаст ли он мне его, и смогу ли я его купить.
– Я не думаю, что в шкатулке, которую дала тебе бабушка много денег, – Джонти внимательно посмотрела на Корда.
– Возможно, нет, – согласился Корд. – Я еще не смотрел.
Он криво улыбнулся.
– Я не уверен, что Мэгги смогла отложить много денег в течение этих лет. Нелли не очень щедра, когда дело доходит до денег.
Джонти едва удержалась, чтобы не обозвать его лжецом. Она могла бы держать пари, что он уже заглянул в шкатулку. И если верить дяде Джиму, в ней было припрятано очень много денег.
– Зимой здесь ужасно холодно, – сказал Корд, нарушая ход ее мыслей. – Иногда бывает 20° и 30° мороза, и к тому же часто бывают сильные ветры и снежные бури. Если попасть в такую погоду, можно замерзнуть до смерти.
– В зимнее время здесь очень одиноко, – добавил он в раздумье. – Дороги завалены снегом и мешают людям приезжать сюда… разве что какие-нибудь индейцы могут случайно забрести в эти края.
– О, ты имеешь ввиду тех, которые воюют с белыми, – спросила Джонти, содрогнувшись от этой мысли.
Корд пожал плечами.
– Не обязательно, хотя они, не самые миролюбивые в мире. Если за ними не следить, они ограбят тебя до нитки, особенно зимой, когда голодные, – он снял шляпу, провел рукой по волосам и одел ее обратно на голову. – Но нельзя обвинять этих бедняг. Белые люди практически истребили быков, их первоисточник мяса.
Джонти согласно кивнула:
– Я думаю, что голод может заставить человека делать такие вещи, которые он не станет делать в обычном состоянии.
Это произошло так быстро, что Джонти была ошеломлена. Тепло исчезло из глаз Корда, и они стали холодные, как небо. Его лицо застыло, и он сурово сказал:
– Правильно. Голод приводит человека к поступкам, которые для него противоестественны.
И не успела Джонти на это ничего ответить, как он добавил своим резким голосом, которым, казалось, он разговаривал только с ней:
– Иди в дом. Тебе нужно навести порядок там до того, как мы в нем поселимся.
Корд пришпорил коня и исчез в облаке пыли. Удрученно опустив плечи, Джонти смотрела на него до тех пор, пока он был виден. Суровое замечание Корда насчет голода касалось ее и дяди Джима. Она подхватила поводья и направила упряжку по неясной колее, поросшей травой.
«Когда-нибудь я докажу, что ты не прав, Корд Мак Байн, – пробормотала Джонти. – Я заставлю тебя на собственной шкуре попробовать то, что пришлось испытать мне».
Она остановилась перед домом, но громкий хохот Реда привлек ее внимание к трем отдаленным постройкам. Ковбои ходили туда и сюда, внося в самый большой дом одеяла и скарб. Джонти перевела взгляд на длинный дом, который должен стать ее новым жильем, думая о том, что оно очень отличается от того, к которому она очень привыкла. Это касалось не только ранчо, но и безлюдных окрестностей. В большом доме Нелли в Эбилене всегда было шумно: приходили и уходили мужчины, слышались смех и песни проституток. Не станет ли ей здесь ужасно одиноко? «Я думаю нет, – прошептал внутренний голос. – Этот сын сатаны так нагрузит тебя работой, что у тебя не хватит ни времени, ни энергии о чем-нибудь думать».
Джонти молча кивнула головой, когда за ее спиной Корд сердито спросил:
– Ты собираешься здесь проспать весь день?
Она повернула голову и смотрела, как он соскользнул с седла и зашел на скрипящее крыльцо. Толкнув дверь, Корд нетерпеливо позвал ее:
– Иди сюда. Принеси метлу, которую ты счел необходимым сунуть в повозку. Я же сказал тебе, что это место нужно привести в порядок.
Джонти вздохнула и спрыгнула на землю. С минуту она постояла, разминая отекшие мышцы. Затем Джонти подошла к задку повозки и протиснулась между коровой и лошадью. Она повисла на повозке, уцепившись за клеть с цыплятами, и начала рыться среди мебели и коробок, пока не натолкнулась на метлу. Потом она вытащила старое ведро, тряпки и кусок желтого щелочного мыла, лежащего на досках.
– Не помню, чтобы я тебя сюда положила, – сказала Джонти, вытаскивая ведро из-под кучи постельного белья. Она кисло скривила губы, не сомневаясь, что ей придется сегодня как следует поработать.
С ведром в одной руке и щеткой в другой, она, перешагнув через дырку в крыльце, вошла в дом.
Бегло осмотрев ранчо, Джонти обнаружила пять захламленных комнат, затянутых паутиной. Большая комната, где, очевидно, предыдущие хозяева собирались вечером, была около 14 футов шириной и тянулась через весь дом. Огромный каменный камин в центре противоположной стены свидетельствовал о суровых зимах в горах.
Кухня находилась в дальнем конце дома и была такого же размера, как большая комната. Джонти осмотрела яркие занавески, висящие на двух окнах, одно из которых выходило на долину, а другое – во двор. Она очистила от грязи небольшой пятачок на стекле и, посмотрев в него, подумала, что ей никогда не надоест смотреть ни из одного из окон.
– Очевидно, Корд заглядывал только на кухню, когда говорил, что в доме нет мебели, – вслух размышляла Джонти, пристально рассматривая длинный стол, заваленный песком, листьями, сломанными уздечками и поводьями. Подняв скамьи, опрокинутые набок, она поставила их по обе стороны стола, думая, что здесь раньше, должно быть, жила большая семья. За столом могло свободно разместиться десять человек.
Отряхивая руки от пыли, Джонти обратила внимание на встроенный шкафчик и несколько полок, прикрепленных к стене, решив, что это отличное место, чтобы разместить красивую посуду бабушки. Она улыбнулась и подошла поближе к мойке, чтобы как следует рассмотреть небольшой ручной насос. Джонти провела рукой по ярко-красному насосу, не думая о том, что он, действительно, мог работать – накачивать воду. Надеяться на это было нереальным. Она несколько раз подвигала ручкой вверх-вниз, чтобы убедиться в своей правоте, но вдруг удивленно взвизгнула. Из носика полился поток чистой холодной воды.
– По какому поводу этот визг? – в дверях кухни стоял Джонни Лайтфут, лукаво глядя на нее.
– Я не могу поверить! – Джонти просияла. – Но он работает. Посмотрите!
Она снова подняла и опустила ручку, и опять полилась вода.
– За домом есть родник, – объяснил Лайтфут. – И кто бы здесь ни жил, он должен был подвести его в дом.
Джонти посмотрела на грязь и сажу вокруг себя и сделала кислую мину.
– Как хорошо он для меня сделал! Так и надо было ожидать, что мне придется чистить это место. Но меня это, действительно, не волнует, – добавила девушка, засучив рукава. – Могу представить, как здесь будет красиво, когда я уберу, размещу вещи бабушки, ее яркие керосиновые лампы, картины, красивую посуду и коврики.
Лайтфут нахмурился и, положив ей руку на плечо, предостерег:
– Не забудь, что все считают тебя парнем, Джонти, а если так, то тебя не должно интересовать придание этому месту уюта.
Сияние и восхищение в глазах Джонти сразу же погасли, в ее взгляде появилась печаль.
– Я так устала притворяться, Джонни, – сказала она. – Не знаю, сколько еще я смогу это выносить.
Лайтфут внимательно смотрел на стройную, грациозную фигуру и удивлялся, как никто, глядя на нее, не видит плавных женских изгибов. Он сжал ее хрупкое плечико.
– У меня такое предчувствие, что тебе не придется долго притворяться.
Он с улыбкой опустил руку.
– Между прочим, кажется, у тебя сегодня восемнадцатилетие?
– Ах, да, – Джонти изумленно посмотрела на Лайтфута. – А вы откуда знаете?
– Твой дядя Джим мне сказал, – индеец отклонился назад и взял со стола какой-то сверток.
– С днем рождения, малышка, – он улыбнулся, протянув ей пакет.
– О Джонни, – в дрожащем голосе Джонти послышались смешанные нотки радости и печали. У бабушки в этот день всегда было для нее что-нибудь особенное, хотя, к несчастью, это всегда было то, что могло бы понравиться мальчишке, а позднее – подростку. Куклы и красивые платья – все это было не для нее.
– Разверни, – настаивал Лайтфут, желая вновь увидеть ее улыбку и радостное сияние голубых глаз.
Когда развернули плотную коричневую бумагу, Джонти восторженно воскликнула:
– О Джонни, я никогда не видела ничего подобного!
Она смотрела на великолепную куртку, затем провела рукой по мягкой замше и цветным бусинкам, украшавшим рукава и низ куртки.
– Она на кроличьем меху, – Лайтфут вывернул куртку и показал Джонти. – Тебе будет в ней тепло даже в самую холодную погоду.
– Где ты нашел такую прекрасную вещь? Только для того, чтобы расшить ее бисером, нужно очень долго работать.
– Ее сшила моя двоюродная сестра Наоми. Она искусно владеет иглой.
– Да, действительно, – согласилась Джонти и встала на цыпочки, чтобы поцеловать индейского воина в бронзовую от загара щеку. – Спасибо, Джонни. Это самый прекрасный подарок из всех, которые мне когда-нибудь дарили.
Довольный индеец начал было что-то говорить, но вдруг застыл. Джонти заметила, что его внимание привлекло что-то позади нее и, обернувшись, чуть не застонала. В двери стоял Корд и смотрел на них холодным колючим взглядом. «Черт! – подумала Джонти. – Он, должно быть, заметил, как я целовала Джонни». Она густо покраснела и опустила ресницы, слишком хорошо зная, о чем он мог подумать.
– Почему ты не с остальными мужчинами, Лайтфут? – Корд почти прорычал свой вопрос.
Индеец засунул руки в карманы и опять прислонился к столу. С вызовом в темных глазах он спокойно сказал:
– Я только зашел на минуту отдать мальчишке подарок ко дню рождения.
Корд застыл, с минуту глазел на индейца, затем перевел хмурый взгляд на Джонти:
– У тебя сегодня день рождения?
Когда она кивнула, он требовательно спросил:
– Как могло случиться, что ты не сказал мне об этом?
Джонти пожала плечами:
– Я не думал, что вас это заинтересует.
Корд сжал губы:
– Но ты сказал постороннему. Что заставило тебя думать, что его это волнует?
– Послушай, Мак Байн, – Лайтфут выпрямился и с раздражением сказал. – Ребенок ни слова не сказал мне об этом. Он просто случайно в разговоре упомянул пару дней назад, что сегодня ему исполнится восемнадцать лет. У моего народа это считается очень важным событием. Я подумал, что ему нужно было бы что-то особенное, чтобы отметить эту дату. – Лайтфут помолчал, указав на куртку. – А так как у него очень мало одежды, я решил, что куртка будет хорошим подарком.
Корд взял изящную куртку, осмотрел ее и небрежно бросил обратно на стол.
– Похожа на женскую, – презрительно усмехнулся он. – Как раз, то что нравится Джонти.
Он резко повернулся и, уходя, грубо сказал:
– Продолжай уборку. Я хочу вселиться до наступления темноты.
– Самонадеянный ублюдок, – выругался Лайтфут, держа руку на рукоятке ножа, торчавшей из-за пояса. Я бы слегка исполосовал его, если бы это не усложнило тебе жизнь.
– Не позволяй ему беспокоить себя, Джонни. Я на него больше не обращаю внимания, – сказала Джонти безразличным тоном, который не соответствовал ее дрожащей губе и часто моргающим глазам.
Индеец сделал вид, что не замечает накатившихся слез и, пожав Джонти руку, сказал:
– Это правильная мысль. Просто не замечать эту свинью, – он повернулся, собравшись уходить. – Я пришлю Джонса помочь тебе. Кажется, Мак Байн не очень возражает против его присутствия здесь.
Через несколько минут в кухню вошел Джонс. Он огляделся и кисло усмехнулся:
– Я думаю, первое, что нам нужно – это горячая вода.
Джонти по-дружески ему улыбнулась.
– Очень много воды, – согласилась она.
Джонс кивнул, затем откопал огромный железный чайник в одном из сараев позади дома, наполнил его водой и разжег костер во дворе. Девушка подметала, начав с одной их трех спален. Молча, как будто сговорившись, они не теряли даром время. Прошло два часа, и бревенчатый дом не имел никакого сходства с тем, который они сразу увидели.
Окна очистили от паутины и сажи. Матовая черная поверхность большой плиты на кухне сияла чистотой, благодаря Джонсу, старательно натершему ее золой. Длинный стол и скамьи вымыли и натерли почти до белизны, тоже самое сделали со шкафчиком и полками.
Мужчина и девушка посмотрели друг на друга, удовлетворенные своей работой.
Джонти устало стерла рукавом пот с бровей. Тени на полу говорили о том, что солнце вот-вот зайдет за горы, и на них опустится темнота. Она улыбнулась Джонсу.
– Похоже, что мы заканчиваем. Почему бы тебе не позвать остальных помочь нам разгрузить повозку.
Джонс кивнул и вышел, насвистывая что-то непонятное сквозь зубы. Немного спустя Джонти услышала, как пришли мужчины, смеясь и подшучивая друг над другом: громкий смех Корда заглушал остальных. В глазах Джонти появилась острая тоска. Разве что случайно не мог разделить это радушие с Джонти.
Когда Джонти вышла на крыльцо помочь, она сразу же заметила, что ее корова, цыплята и кобыла Красотка исчезли. Она окинула взглядом все вокруг. Где они были? Не мог же никто отвязать беспомощных животных, чтобы они сами о себе позаботились. Она схватила за руку Джонса, собиравшегося вспрыгнуть на повозку.
– Мои цыплята, корова и кобыла, ты знаешь, что с ними случилось?
– Да, – Джонс посмотрел в сторону небольшого сарая. – Корд поместил туда цыплят, как только вы прибыли. Сказал, что нам нужно будет построить для них загон при первом же удобном случае, – он улыбнулся ей. – Я завтра же начну это делать. А твоя корова и кобыла находятся в загоне вместе с остальными жеребцами.
На лице Джонти появилось огромное облегчение. Эти животные были последними живыми существами, связывающими ее с бабушкой. Она надеялась долго-долго за ними ухаживать.
Девушка собралась стащить коробку с повозки, как кто-то похлопал ее по плечу.
– Иди обратно в дом, Джонти, и покажи нам, мужчинам, где ты хочешь разместить вещи, – приказал Лайтфут. – Эти ящики слишком для тебя тяжелы.
Джонти не стала спорить. Ее руки были как будто налиты свинцом, никогда в жизни она так не уставала. Девушка ступила на крыльцо, потом остановилась, чувствуя, что кто-то просверливает ее спину взглядом. Она оглянулась через плечо и не удивилась, увидев уставившегося на нее Корда, который стоял, сжав губы. Джонти глубоко вздохнула. Должно быть, он услышал, что Джонни проявил о ней заботу.
– Меня не волнует, даже если он знает, – упрямо пробормотала она и вошла в дом. – И я останусь там, потому что если я хоть нос покажу на улицу, он найдет повод наброситься на меня, как орел на степную собаку.
Во всеобщей неразберихе вещи Мэгги Рэнд были сняты с повозки и расставлены там, куда указала ее внучка. Последней вещью, которую внесли в дом, была большая кровать на четырех колесиках. Джонти распорядилась, чтобы ее кровать поменьше поставили в комнату Корда, а большую оставили ей самой. Ему это не понравилось, но он ничего не сказал. Большую кровать собрали, на нее положили перьевой матрас, и мужчины удалились.
Джонти начала расстилать чистые простыни, нежно разглаживая их на толстом матрасе, и надевать наволочки на две пухлые подушки. Она едва заправила постель и накрыла ее пестрым лоскутным одеялом, как услышала в коридоре шаги, приближающиеся к ее комнате. Джонти застыла, так как узнала твердые шаги
– Я проигнорирую его, – пробормотала она, затаив дыхание и расправляя последнюю складку на одеяле.
Девушка сидела возле прикроватного столика и занималась тем, что переставляла лампу с места на место, перекладывала книгу, которую она начала читать до того, как Мэгги заболела, когда Корд, не собиравшийся быть проигнорированным, подчеркнуто медленно и саркастично сказал позади нее:
– Итак, Джонти, я вижу, что ты можешь прекрасно вести дом. Ты полон сюрпризов, не так ли?
Отказываясь смотреть на своего мучителя, Джонти обиженно ответила:
– Я просто расставляю вещи так, как это сделала бы бабушка.
К ее удивлению, тот ничего не ответил, и Джонти молчала, желая, чтобы он ушел. Молчание становилось все напряженнее, а Корд продолжал стоять у двери, скрестив на груди руки смотря на Джонти. Она удовлетворенно хмыкнула, услышав, как мнется Корд. Ну, теперь для разнообразия и мистер Мак Байн почувствовал себя неуютно. Джонти вздрогнула, когда он, откашлявшись, грубо сказал:
– Я заметил, что твое седло изрядно износилось, и принес тебе новое, – он поколебался секунду, потом добавил. – к твоему дню рождения, оно в коридоре.
Сердце Джонти радостно забилось, он все же заботился хоть немного о ней. Она открыла рот, чтобы поблагодарить его, как Корд заговорил снова, не дав сказать ей ни слова:
– Тебе придется проводить, по крайней мере, не менее 12 часов в день верхом, охотясь за дикими мустангами. Я не хочу, чтобы ты упал и повредил ногу из-за того, что изношенное седло порвется и ты упадешь, – после этого он ушел, бросив через плечо. – Пошевелись! Скоро будет ужин, а тебе нужно позаботиться о корове и цыплятах.
Джонти расстроенно вздохнула, слушая, как его шпоры зазвенели по коридору, а затем по улице. Седло, оказывается, не было знаком его расположения к ней.
Это было только мерой предосторожности, чтобы не потерять работника.
Запах жареного мяса заполнил ее комнату, и в желудке заурчало от голода. Она скорчила кислую гримасу. Желание принять ванну и переодеться в чистую одежду было не меньше, чем чувство голода. Пот выделялся через поры целый день, и ткань на повязке промокла насквозь. Ей очень хотелось почесать места на груди, где была потница. Джонти вздохнула, ванну придется принять после ужина, когда будет совсем темно, и она вместе с Волком пойдет к быстрой речушке, протекающей в нескольких ярдах от дома. Девушка слегка улыбнулась. С тех пор, как в ее жизни появилась собака Волк, она могла побыть одна, чувствуя себя в безопасности. Никто не смел приблизиться к ней, если пес был поблизости.
Когда Джонти вышла на крыльцо, стало почти темно, но она не спешила зажигать фонарь, который кто-то повесил возле двери. Проходя мимо группки людей, сидящих вокруг костра, Джонти заметила, что поваром сегодня был Джонс. Жир разбрызгивался во все стороны, и она была благодарна ему за то, что он не стал готовить на чистой кухне.
В небольшом сарайчике Джонти осторожно погладила большой живот коровы, пока та жадно пила воду из ведра.
– Скоро ты принесешь теленка, да, моя девочка? – нежно сказала Джонти животному. – Я надеюсь, что это будет маленькая телочка, и она будет давать нам молоко. Здесь есть кому его пить.
Потом девушка накормила и напоила цыплят и с радостным удивлением обнаружила два яйца на куче старого сена. Она осторожно подняла их и положила в ржавую жестяную банку, валявшуюся на куче хлама.
– Я заберу эти яйца, – сказал она курице, кудахтавшей возле ее ног. – Когда я наберу десяток яиц, ты можешь высиживать маленьких цыплят. Нам очень понадобятся яйца.
Джонти едва вышла от кобылы, как Джонс объявил, что еда готова и добавил:
– Я не хочу слышать никаких жалоб.
Когда Джонти подошла к огню вместе с Волком, который теперь постоянно ходил за ней, Лайтфут подвинулся и освободил ей место между собой и Редом. Она поблагодарила Джонса, когда он поднес ей металлическую тарелку, и полюбопытствовала, что же в ней было. Джонс заметил, как девушка нахмурилась и кисло объяснил, что это за черные обуглившиеся кусочки мяса.
– Это бычьи отбивные. А это, – он указал на огромный комок, напоминавший по форме одну из каменных глыб, которых было полно в окрестности. – Это бисквит.
Джонти кивнула и улыбнулась, не желая обидеть чувств человека, который относился к ней по-дружески. Лайтфут толкнул ее в бок и протянул свой нож с широким лезвием.
– Я надеюсь, что ты голодна, – шепотом сказал он. – Иначе ты никогда не проглотишь это месиво.
– Я не могу не съесть, – также шепотом ответила Джонти. – Я умираю с голоду.
– Посмотрим, – Лайтфут с любопытством наблюдал, как она занесла нож над куском мяса.
Джонти отрезала кусочек мяса, и тут же ее тарелка наполнилась красной кровью. С испугом уставившись на блюдо, она искоса посмотрела на остальных. У всех на лицах можно было видеть разную степень отвращения, за исключением Понча. Девушка опять взглянула на толстяка, когда он заговорил с ней.
– Ты когда-нибудь ел рагу из собаки, мой мальчик? – сказал он с набитым мясом ртом, лукаво взглянув на Волка, который голодными глазами пожирал ее тарелку.
Джонти побледнела от такой мысли. Лайтфут бросил на Понча жгучий взгляд. Но толстяк задал Реду тот же вопрос.
– Упаси, Боже, – выдохнул Ред. – Я никогда не был настолько пьян.
– Ну, а я бы съел тарелочку прямо сейчас, – прорычал Корд, сбрасывая свою порцию полусырого мяса собаке. – Я уверен, что оно было бы намного вкуснее этого варева, – он вытащил из кармана носовой платок, вытер им нож и засунул обратно в ножны. – Придется нанимать повара, другого выхода нет.
– Я буду готовить, – неожиданно вырвалось у Джонти. – Бывало, я помогал бабушке, когда она…
Остальные слова застряли у нее в горле, так как Корд раздраженно зарычал ей прямо в ухо:
– Нет, ты, черт тебя дери, не будешь готовить, а вместе с другими мужчинами будешь выполнять свою долю работы.
Джонти обозвала себя всяческими словами, когда Ред воскликнул:
– Черт возьми, Корд, пусть, в конце концов, он готовит, пока ты не найдешь кого-нибудь. Мы все умрем, если будем есть то, что варит Джонс. Нет ничего зазорного в том, что парень умеет готовить. Владельцы всех больших ранчо имеют повара-мужчину.
Когда все остальные одобрили это предложение, Корд неохотно поднял руки и сдался:
– Это противоречит моим взглядам, но в данный момент я не вижу другого выхода.
Мустангер окинул Джонти ледяным взглядом.
– Проследи, чтобы завтрак был готов к восходу солнца. А сейчас убери это варево Джонса. .Завтра тебе надо будет рано вставать.
Он подождал ответа от Джонти, и когда его не последовало, встал и подошел к своей дорожной сумке, лежащей под деревом.
– Между прочим, – сказал Корд, присев на корточки и открыв сумку. – Нам надо разделаться с вяленым мясом.
Закончив вынимать куски сухого мяса, он скомандовал:
– Давайте, мужики, разделаемся с этим и освободим мальчишке место, чтобы он здесь прибрал.
Джонти наблюдала, как они легкой походкой пошли к дому, а Лайтфут озабоченно оглянулся через плечо. Она услышала, как Джонс сказал:
– Может мне помочь мальчику?
Но Корд отрицательно покачал головой, и старик ушел.
В глазах Джонти заблестели слезы.
– Черт его побери, – пробормотала она. – Он прекрасно знает, какой у меня был напряженный день. Даже если бы я была молодым парнем, как он думает, ему следовало бы знать, что сегодня я выполнила работу двух взрослых мужчин.
Волк ткнулся своим влажным носом в ее ладонь и радостно завилял хвостом. Джонти обняла его за шею и беспомощно заплакала, уткнувшись в его пушистую шерсть, но это продолжалось недолго. С раннего возраста бабушка внушила ей, что она не должна плакать по пустякам, что людей будет раздражать мальчик, показывающий женскую слабость. «Кроме того, – говорила бабушка, – слезы ни в чем не помогут. От них только глаза покраснеют и будет болеть голова».
Утерев слезы тыльной стороной ладони, Джонти встала и занялась делом. Она пожевала сухого мяса, собрала все свои силы и вскоре все убрала. Ее опытные руки не делали ни одного лишнего движения. Она поспешила в дом, собрала все необходимое для купания и через несколько минут уже наслаждалась холодной, успокаивающей водой узкой речушки.
Джонти закончила купание и прополоскала одежду, которую сбросила. К этому времени уже начали выть койоты. Она постояла возле дома, наслаждаясь одиночеством, слушая завывание и стон ветра в елях.
Похоже, что будет дождь. Она взъерошила лохматую голову Волка. Взрыв смеха донесся из дома, привлекая ее внимание к слабо горящему в окне свету. Джонти вздохнула, желая присоединиться к мужчинам. Но она знала, что Корд отошлет ее назад. Через минуту вошла в дом вместе с собакой. Она расстелила на полу свою мокрую одежду, чтобы просушить ее, затем разделалась, натянула ночную рубашку и залезла в постель. Закутавшись в одеяло по плечи, Джонти услышала, как по крыше забарабанил дождь, переходящий в ливень. «Надеюсь, что крыша не течет», – прошептала она и погрузилась в глубокий сон.
