Текст книги "Вечный огонь страстей"

Автор книги: Нора Хесс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА 23

Уставшая от слез и одиночества, Джулиана задремала. Но сон был неспокойный: в нем все перемешалось. Она снова видела подходившего к пещере Роса, он садился в сани, вокруг него свистели пули. И как наяву, но только медленно, брал поводья из рук Снежной Птицы. Ею и во сне владело отчаяние. Она видела индейца с ружьем, прижатым к плечу.

Раздался звук выстрела, и женщина проснулась. Сердце бешено колотилось, она с ужасом смотрела на темную фигуру, заслонившую вход в пещеру.

«Может быть, выстрел прозвучал на самом деле? Звук был слишком отчетливым».

Джулиана осторожно переложила ребенка на мех и плотнее его закутала.

Затем очень тихо выскользнула из пещеры. Кругом стояла мертвая тишина. Наверное, все-таки выстрел ей почудился. Она поправила шаль и возвратилась в пещеру. Но не успела сделать и трех шагов, как резко повернулась. В нескольких ярдах оттого места, где она стояла, раздался такой странный шум и крики, что у нее заложило уши. Джулиана дрожала от страха, но не оставалось ничего другого, как снова войти в пещеру. Она с ужасом прислушивалась к происходящему. Шла борьба. Джулиана в изнеможении прислонилась к стене. «Индейцы еще здесь. Почему они сражаются друг с другом? А если бы было светло и они увидели ее укрытие?»

Внезапно, как и началась, борьба прекратилась. Вдали стал затихать удаляющийся лошадиный топот. Она стояла и думала о том, что там произошло. Вдруг громко заплакал ребенок, его крик эхом отозвался в пещере. Женщина сразу бросилась к малышу.

Джулиана слишком спешила. В темноте зацепилась за выступ и упала на колени, но быстро вскочила, схватила ребенка на руки и стала укачивать, но все напрасно. Мальчик не успокаивался.

Она собиралась прикрыть маленький рот, но так и замерла, услышав какое-то шарканье. В просвете возникла чья-то фигура, и женщина закричала не своим голосом. Все пропало. Джулиана положила на землю плачущего ребенка и вся дрожа, держась за стену, на ощупь стала пробираться к индейцу. Когда она подошла совсем близко, человек задвигался. Он сделал шаг в ее сторону, и женщина прыгнула как дикая кошка, вцепившись в чьи-то длинные волосы и со всей силой рванув их.

Когда цепкие пальцы схватили ее за руку, силы оставили Джулиану.

– Юли, это я – Немас.

– О, Немас, – простонала она, и старик едва успел подхватить ее.

Громкие крики ребенка и сильные пощечины привели женщину в чувство.

Сначала она застонала, потом пробормотала:

– Все в порядке, Немас.

– Хорошо, – обрадовался индеец, попробовав поставить ее на ноги, – нам нужно уходить отсюда. Один воин сбежал от охотника. Сейчас он приведет сюда остальных. Магрудер убил четверых его братьев. Индейцы будут жестоко мстить.

Сердце у Джулианы сначала замерло, потом бешено забилось. Сэйт был совсем близко.

– Его друг и Снежная Птица погибли. Он опоздал со своей помощью, – тихо сказала Джулиана.

– Магрудер знает. Он думает, что вы погибли все. Он уехал в глубоком горе.

– Уехал? – она рванулась к выходу, но индеец схватил ее за руку.

– Не ходи туда. Ты не знаешь даже, в какую сторону он поехал. Охотник не возвратится в лагерь к Красному Перу.

– Но, Немас, он считает нас погибшими!

– Узнает, если ему удастся.

Джулиана подавила вздох. Индеец был прав.

Куда она пойдет искать Сэйта? Женщина прикрыла глаза и стала молча молиться.

– Господи, сжалься. Пусть он узнает, что я и Натан живы.

Немас взял ее за локоть.

– Ты можешь успокоить ребенка? Надо соблюдать тишину.

Женщина взяла малыша на руки и крепко прижала к груди.

– Он плачет потому, что чувствует мой страх. Посмотри, сейчас он успокоится, – сказала она, и ребенок действительно стал спокойнее.

Немас начал сворачивать шкуры.

– Ты готова? – спросил он, беря в руки мешок с едой, – воины Красного Пера появятся здесь с минуты на минуту.

Джулиана кивнула и накрыла лицо ребенка одеялом.

– Мы пойдем ночью в эту бурю?

– Только до заброшенного домика милях в двух отсюда. Он спрятан среди деревьев и если Бог поможет, снег заметет наши следы, и мы будем спасены. Там есть камин, можно переждать непогоду.

Джулиана нахмурилась.

– А твой пони выдержит троих?

– У меня есть еще один, спрятанный в лесу. Я ехал за Снежной Птицей, – он нетерпеливо дернул ее за руку, – пошли, мы должны ехать.

Джулиане казалось, что этим двум милям не будет конца. Она крепко держала ребенка, плача и дрожа от холода, и шла за индейцем. Временами индеец вел ее через высокие заносы, временами искал приметы, указывающие верный путь. Женщина уже совсем окоченела, ей казалось, что она вот-вот уронит ребенка. Наконец появился заброшенный дом.

Она кое-как добрела и прислонилась к стене. Индеец расчистил снег у двери, и они сразу вошли.

– Сейчас разведу огонь, – сказал он, помогая ей опуститься на табурет.

Джулиана услышала чирканье кремня: огонь медленно разгорался. Немас бросил еще одно полено и сказал:

– Кто-то совсем недавно заготовил дрова. Наверное, какой-нибудь охотник, – старик поднялся, – иди сюда и грейся. Я пойду заведу сюда пони, а то их съедят волки.

Когда он вышел, женщина осмотрела небольшую комнату. Возле единственного окна болтался мешок с провизией. Сквозь многочисленные щели между бревен задувал холодный ветер. «Как резко отличается это жилище от уютного, теплого домика Роса», – пронеслось у нее в голове. На глаза навернулись слезы. Зашевелился, а затем заплакал голодный мальчик. Она обнажила грудь и стала его кормить, одновременно покачивая на руках.

В комнате стало уже достаточно тепло, Джулиана сменила мокрую пеленку, сняла пальто и стала вынимать из сумки продукты. Индеец привязывал пони в дальнем углу комнаты.

Они перекусили, Немас закурил трубку, а женщина начала разговор.

– Мне очень жаль, что так все произошло. Думаю, ты не станешь винить Роса за смерть Снежной Птицы?

Индеец покачал седой головой.

– Старуха много пожила. Она все равно не протянула бы долго.

– Мне кажется, она была вполне довольна, живя с нами, но все равно, ей постоянно хотелось вернуться в свой лагерь.

Немас снова покачал головой.

– Снежная Птица – старая, глупая женщина. У нее не было семьи и о ней некому было заботиться, – он выпустил клубы дыма из длинной трубки и продолжил: – это лучше, что так вышло, иначе она бы умерла от голода.

Джулиана удивленно посмотрела на старика.

– Неужели ей бы никто не помог? Не могут же люди сидеть и смотреть, как она умирает.

– У нас так заведено. Если индианка не имеет семьи, она должна заботиться о себе сама.

– Но это ужасно, выходит, что ее наказывают за то, что она одна. Но это не ее вина.

Немас пожал плечами и повторил:

– У нас так заведено.

Джулиана сердито фыркнула, скептически посмотрев на индейца.

– А стариков это тоже касается?

Он печально улыбнулся, и женщина сразу поняла бестактность своего вопроса.

– Пожалуйста, извини, – она положила руку ему на плечо, – я не имела в виду тебя.

– Ничего удивительного, что бледнолицая женщина так удивлена, – помолчав, ответил Немас. – Да, Юли. Когда старый воин не имеет семьи и больше не может охотиться, он тоже должен умереть.

По комнате гулял ветер. В камине потрескивали дрова.

– У тебя остался кто-либо из твоей семьи, Немас?

Его отрицательный ответ был почти не слышен.

Джулиана широко улыбнулась.

– Нет, есть. Я и Натан… а еще Джон и Молли. Когда тебе исполнится сто лет, то будешь сидеть у огня, а я стану печь тебе каждый день яблочные пироги.

Теперь она ясно видела улыбку на лице индейца. На следующее утро Немас с трудом открыл дверь. Снегопад прекратился: ярко светило солнце. Они горели нетерпением побыстрее добраться до деревни, наспех поели и отправились в путь. Лошади с трудом пробирались сквозь высокие сугробы.

Проехав мили три, они услышали воинственные крики индейцев. Немас дал женщине знак рукой, что нужно укрыться под кедром. Он соскользнул с лошади в снег и сжал руками животным губы. Прошло несколько минут, прежде чем крики прекратились.

– Воины Красного Пера, – прошептал Немас, снова взбираясь на лошадь, – они потеряли след Магрудера и очень злы.

У Джулианы появилась надежда.

– Как ты думаешь, мы найдем его в деревне?

– Нет. Я думаю, охотник уйдет в Канаду. Он как-то говорил мне о таком желании.

«Канада! Это так далеко. Сможет ли Сэйт когда-либо вернуться назад?»

Она надолго замолчала, боясь, что если заговорит, то расплачется как ребенок. Когда Немас стал бросать любопытные взгляды в ее сторону, Джулиана спросила первое, что пришло ей в голову:

– Как скоро будет свадьба у Джона и Молли?

Немас поддал пони ногой, заставляя идти через сугроб.

– Твой ребенок появился очень поздно. Они не рассчитывали на твое возвращение к ним и поженились три недели назад.

Джулиану охватили радость и печаль одновременно. Наконец-то эти дорогие ей люди стали мужем и женой, с другой стороны она огорчилась, что не смогла поприсутствовать на их свадьбе.

Солнце уже садилось, когда они, усталые и голодные, ехали по заваленной снегом и продуваемой ветром улице. В окнах домов были видны любопытные лица. Джулиана улыбнулась: «Тут же поползут слухи, почему я одна, люди решат, что привыкшая к городской жизни в Филадельфии, я не смогла жить в глуши и бросила мужа».

Одна из местных женщин быстро подбежала к Джулиане.

– Миссис Адамс, надеюсь с вашим мужем все в порядке. Я смотрю вы одна и вообще…

Джулиана видя, как та искренне озабочена, остановила лошадь и мягко ответила.

– По дороге сюда на нас напали индейцы. Мой муж и старая индианка погибли.

– О, мэм, как ужасно! – воскликнула она. – И у вас ребенок на руках…

На глаза Джулианы навернулись слезы.

– Не переживай, милая. Ты такая молодая, красивая. Пройдет немного времени, и мужчины постучатся в твою дверь, – похлопала она ее по колену.

Джулиана укоризненно поджала губы. «Неужели эта простодушная женщина думает, что любой мужчина разрешит ее проблемы? Бедняжка, она честно захотела меня утешить. В тяжелом и жестоком мире, ее окружавшем, мужчина, возможно, был действительно решением всех проблем, неважно, как он бы с ней обращался». Она добродушно улыбнулась.

– Спасибо за сочувствие, но я буду жить одна, – Джулиана легонько поддала ногой пони и поспешила за индейцем.

– Любопытная бледнолицая, – прокомментировал Немас, когда она подъехала к нему поближе.

Джулиана засмеялась.

– Что с ней поделаешь. По крайней мере, теперь будут знать, почему со мной нет мужа, – печально закончила она.

Путешественники уже ехали по окраине поселка, и Джулиана заметила, что в долине и на склоне горы появилось много новых домов.

– Все лето и осень сюда приезжали новые люди, а моих индейцев все вытесняли и вытесняли.

Она сочувственно кивнула.

– Я понимаю тебя. Хотя индейцы убили моего мужа и Снежную Птицу и мне очень тяжело им сочувствовать, но я искренне огорчена, что твое племя вынуждено уходить. Мы, белые, не имеем никакого права вытеснять вас с исконной вашей земли.

Больше они не сказали друг другу ни слова до самого дома.

Первой их встретила собака, затем с нескрываемой радостью вышли брат и его жена. Джулиана заплакала от счастья. С ее плеч слетели усталость, печаль и горе, как только Молли взяла у нее из рук ребенка, а она сама попала в объятия Джона.

Они целовались и обнимали друг друга.

– А где Рос? – спросила хозяйка.

Джулиана начала объяснять, но слова застряли в горле, и она горько разрыдалась. Индеец рассказал, как все произошло.

– О, дорогая, какая беда, – с горечью произнесла Молли и свободной рукой обняла ее за плечи. – Слава богу, хоть вы остались живы…

Женщина повела Джулиану в дом. Пораженный новостью Джон и усталый индеец пошли следом.

– Скорее показывай ребеночка, – заторопила ее Молли, нарушив тяжкое молчание и положив малыша на кровать.

– Кстати, кто у нас: племянник или племянница?

Прежде, чем Джулиана смогла ответить, Немас с гордостью сообщил.

– Большой и здоровый мальчик. Его имя – Натан.

Джон обнял сестру за плечи.

– Как чудесно, что ты назвала его именем отца. Он бы очень этим гордился.

– Я тоже так думаю, – подтвердила она.

Джулиана осмотрела уютную знакомую комнату и улыбнулась. Как хорошо, что она снова вернулась сюда. Она посмотрела на кухонный стол, вспомнив выпечку пирогов. Как давно это было. Столько всего произошло за это время. Джулиана вздохнула.

– Смотри, малыш нам улыбается. На кого он похож? – поинтересовался брат, – откуда у него такие темные волосы и кожа? Я никого не припомню у нас в роду с таким цветом.

Джулиана знала, что этот вопрос будет задан, и все время боялась его. «Что мне ответить?» – думала она, сидя в качалке перед камином. «Может быть, просто сказать, что не знаю, или рассказать им всю правду?»

Ей вспомнилась Докси. Образ индианки будет постоянно вызывать тревогу. Случится так, что однажды она появится здесь, а ей не хотелось, чтобы Джон и Молли узнали об этом с ее слов.

Она расскажет им все. Но промолчит о том, что сама не знала, от кого забеременела. Если брат когда-нибудь повстречает Сэйта, он не должен проявить к нему неуважение.

Глубоко вздохнув, она решилась.

– Ребенок похож на своего отца.

– На Тома? – возмутился Джон. – Ты сошла с ума, дорогая. Он был таким же светловолосым, как мы с тобой.

– Я знаю, – вздохнула Джулиана.

– Но ты только что сказала…

– Я сказала, что Натан похож на своего отца.

Брат посмотрел ей в глаза.

– Кто отец ребенка, сестренка? Но мне кажется, что не Рос.

Женщина посмотрела на Джона, судорожно сглотнула, подбирая нужные слова.

Она пристально посмотрела на свои сжатые руки и заставила себя произнести:

– Отец ребенка – охотник Сэйт Магрудер.

В течение какого-то времени в комнате воцарилась тишина. Затем мужчина резко вскочил с места и почти закричал.

– Сэйт Магрудер! Этот дикарь! Как ты могла с ним связаться?

Джулиана медленно подняла голову.

– Подожди, Джон, дай мне все рассказать.

Молли в недоумении на них смотрела.

Она рассказала, что произошло с ней во время бури, как Сэйт нашел ее, почти умирающую, как они полюбили друг друга и об их планах на встречу весной в Трентоне.

– Но когда он пришел к Айве, та сказала ему, что я уехала с другим мужчиной, охотник поверил ей и просто не знал, где я.

Джулиана помолчала и положила руку на колено брата.

– Когда я обнаружила, что беременна, я и в самом деле решила, что от Тома.

Джон похлопал ее по руке.

– Ты видела Магрудера после того? – уже спокойно спросил он.

Женщина кивнула в ответ.

Немас рассказал, как Сэйт попал к индейцам и как охранял нас, но, к сожалению, на этот раз не успел спасти Роса и индианку. Охотник считает, что я с ребенком тоже погибла.

Слезы хлынули из ее глаз.

– Он ушел в Канаду, и мы никогда больше не увидимся.

Молли нежно обняла ее за вздрагивающие плечи.

– Ты увидишься с ним, дорогая. После того, что с вами случилось… Я думаю, вы снова когда-нибудь будете вместе.

– Я тоже так считаю, – твердо произнес Джон, – охотники все время ходят в Канаду. Рано или поздно Магрудер услышит историю о вдове Роса Адамса и о том, что она живет во Впадине Индейцев.

У Джулианы глаза загорелись надеждой.

– Я не подумала об этом.

– А ты подумай. И расти спокойно ребенка. Посмотришь, скоро его отец объявится.

Женщина улыбнулась.

– Ты меня обнадежил, Джон. Но могут пройти года, пока Сэйт услышит что-нибудь обо мне, а я снова обременяю тебя своими заботами. Ты никак не можешь избавиться от меня.

– Не говори чепухи, дорогая, – сердито сказала Молли, – ты ведь знаешь, как мы рады видеть тебя с малышом. Я не хочу больше слышать подобные разговоры.

Спустя некоторое время Джулиана лежала в кровати и отрешенно смотрела в темноту. Рядом спал сын.

«Джон всего лишь дважды на короткое время был свободен от забот о ней. А когда появятся свои дети?! Сестра с племянником станут тяжелой обузой для него. Нет, такого не должно быть. Теперь я взрослая женщина». Рождение ребенка, смерть мужа и боль по нему закалили ее и сделали сильной.

Сейчас Джулиана чувствовала, что в состоянии преодолеть любые трудности, по крайней мере, она попробует это сделать. Ей нужен свой дом. Место для нее и ребенка, где они дождутся Сэйта. Теперь она была твердо уверена в том, что как только охотник узнает о них, он вернется, и, засыпая, чувствовала, что его любовь как теплым покрывалом обволакивает ее, как тогда, когда он держал ее в своих объятиях.

ГЛАВА 24

Усталая лошадь, предоставленная сама себе, едва пробиралась через сугробы, местами доходившие ей по самую грудь. Охотник, сидевший на ней, не обращал никакого внимания на то, что делается вокруг, и понятия не имел, где они ехали. Пони сам выбирал дорогу. Сэйт не переставал думать о том, что жизнь для него теперь не имеет никакого значения.

Наконец измученная вконец лошадь остановилась и понуро свесила голову. Некоторое время мужчина продолжал неподвижно сидеть, затем отрешенным и безразличным взглядом обвел местность. Снегопад прекратился. Недалеко он увидел хижину и, чувствуя нахлынувшую усталость, соскочил на землю и, шагая по глубокому снегу, добрался до домика. Дверь заскрипела на ржавых петлях. Сэйт, тяжело шаркая ногами, вошел внутрь, лег, завернулся в одеяло и моментально уснул.

На следующее утро его разбудило легкое ржание пони. Сэйт совершенно отключился и не помнил, как он ехал и как добрался до этого места.

Он приподнялся на локте, ясно вспомнив события вчерашнего дня. Он застонал и снова упал на одеяло, рукой закрыв глаза. Мягкий рукав рубашки скоро стал мокрым от слез.

Целых пять дней Сэйт провел в этой хижине, добывая пищу охотой. Пони кормился нежными ветками молодых кленов. Боль и отчаяние все еще владели им и будут преследовать до конца его дней. Охотник постепенно смирялся со своей судьбой.

Иногда мысли о Джулиане посещали его, но тоска теперь переместилась куда-то далеко в глубь души. На шестой день Сэйт стал собираться в дорогу.

– Надо как-то жить дальше, – пришел он к заключению, собрал остатки еды в сумку и запряг лошадь.

День за днем он помалу пробирался на север. Щетина на его лице превратилась в бороду, волосы беспорядочными прядями свисали на плечи. От снежного ветра ухудшилось зрение и огрубела кожа. Несколько раз встречались индейцы, но отрешенное застывшее неподвижное лицо заставляло их сворачивать с дороги. Между индейцами прошел слух, что вместе со странным охотником идет смерть. Даже медведи и рыси уходили с его пути, и только волк мог быть его спутником.

Сэйт ехал уже четвертые сутки. Его крепкая лошадка пробивалась сквозь заносы по заброшенной тропе, которую охотники прозвали «трассой». Мужчина поднял повыше воротник, чтобы хоть как-то защититься от холодного ветра. В его воображении возникала теплая хижина, и сразу же обрушивались воспоминания о Джулиане. Ночь была на исходе, пони стал спотыкаться от усталости. Сэйт тяжело вздохнул. Похоже они с лошадью снова останутся без ночлега. На пути не встретилось ни одной хижины и вряд ли уже что-нибудь попадется в таких дебрях.

Охотник стал высматривать место, где можно остановиться, заметив впереди себя какое-то движение. Он присмотрелся и увидел старика с мулом. Сэйт стал быстро догонять его.

Перед ним оказался незнакомец с суровым лицом. Из-под лохматых бровей смотрели внимательно изучающие его голубые глаза, по плечам рассыпались седые волосы.

– Как дела, старик, замерз, а?

– Верно. Рук и ног совсем не чувствую. Думаю, вряд ли здесь можно найти место, где можно было бы отогреться… разве что у костра?

Старик запустил руку под енотовую шапку и задумчиво почесал голову.

– Вот что! Милях в двух отсюда есть домишко. Не ахти какой, но можно остановиться. Поехали.

– Большое спасибо, старик. Я уже устал спать на снегу, – Сэйт протянул руку. – Магрудер. Сэйт Магрудер.

Старик что-то прохрипел и пожал протянутую руку.

– Ты тот одинокий волк, о котором рассказывают индейцы, а? Можешь называть меня дедушка Уоткинс. Все меня здесь так зовут.

Сэйт отодвинулся в сторону, пропуская старика вперед, и сам поехал следом за ним.

– Хорошие места, – сказал он в спину медленно ехавшего путника. – Человек может жить здесь, сколько захочет.

– Да, здесь отлично. Много рек, много корма для оленей и лосей. Водятся медведи, рыси, бобры, норки, дикие индюшки.

– Как здесь охота?

– Лучшего места не найдешь. Только ленивый не заработает!

Солнце зашло, к тому времени, как они добрались до домика, похолодало еще больше. Невысокая хижина оказалось довольно прочной, хотя время оставило на ней свой отпечаток – стены поросли мхом.

Уоткинс толкнул дверь, вошел и пригласил Сэйта. Охотник выждал, пока тот найдет свечу. Старик несколько раз чиркнул кремнем и зажег свечу. Аккуратно неся перед собой, старик поставил ее в подсвечник на камине. Согнулся и стал раскладывать дрова. Сэйт осмотрелся.

Комната оказалась небольшой, пол чисто выметен. Но по углам было грязно, В беспорядке лежали меха, сломанные капканы, ружья, побитые горшки и другие вещи, которым было трудно дать название.

Вдоль стены стояли кровати с матрасами из свежих кедровых лапок. Возле очага была длинная скамья, в центре комнаты стол с тремя стульями. Старик поднялся, отряхнул руки и пригласил:

– Снимай куртку и шапку, вешай их на мою одежду, да глотни из кувшина, вон там на камине. Я сейчас найду чем перекусить.

Виски приятно обжег горло и желудок; перехватило дыхание. Уоткинс, усмехаясь, посмотрел на него.

– Он очень крепкий, парень. Но зато быстро согреешься. Сразу забудешь, зачем ты здесь.

Сэйт отдышался и спросил:

– Сюда приходят, чтобы забыться?

– Большинство из-за этого. Конечно, есть такие, которые хотят заработать.

Оба замолчали, погрузившись в свои мысли. Затем старик продолжил:

– А ты почему пришел, Магрудер? Я вижу боль в твоих глазах… утихшую боль.

Сэйт не ответил, продолжая смотреть в огонь. Уоткинс отвернулся и стал доставать мясо из горшка.

– Индейцы говорят, что страдания очищают душу. Как ты думаешь, это так?

Охотник снова промолчал. Старик снял с огня кофейник.

– Давай покушаем.

– Это самый вкусный ужин, который я когда-либо ел, – сказал Сэйт, пережевывая мягкие куски мяса и запивая черным кофе.

Старик от гордости покраснел.

– Вчера утром я подстрелил молодого лосенка. Наверное, поздно родился. Иногда такое бывает.

– Кто учил тебя готовить? Ты был женат?

– Нет, я никогда не связывал себе руки. Но у меня была индианка. Безобразна до ужаса, но чистоплотная и честная. Она спасла мне жизнь. Рассказать, как я ее встретил?

– Расскажи, – охотник вынул трубку и мешочек с табаком.

– Ну, слушай. – Уоткинс достал свой табак. – Мне исполнилось двадцать лет. Я был здоровым, полным сил, построил хибарку и поставил свой первый капкан, – старик задымил трубкой, затем продолжил. – Через неделю я заболел пневмонией, поднялся сильный жар. А скоро совсем ослаб, остались кожа да кости. В доме замерзла вода. Я уже решил, что мне конец, когда в дверь постучалась молодая индианка. Позже я узнал, что у нее недавно умер двухнедельный ребенок и она была вне себя от горя. В бреду я видел, как она разожгла огонь, подошла ко мне, обнажила грудь и напоила меня своим молоком. Я никогда не пробовал ничего вкуснее, – старик уставился в одну точку. – Она кормила меня так всю зиму, даже когда я уже поднялся на ноги. Я не принуждал ее ни к чему, – он честно посмотрел Сэйту в глаза, – она сама захотела меня. И умело обходилась со мной, понимаешь, о чем я говорю? – он хитро улыбнулся.

Сэйт утвердительно кивнул. Уоткинс продолжил.

– Она была первой, кто научил меня готовить.

– Что с ней случилось? Она надоела, и ты выгнал ее?

– Нет. Она жила со мной девять лет. Потом заразилась оспой. За три дня ее не стало.

Уоткинс заметил, как потемнело лицо охотника, и решил перевести разговор на другую тему.

– Ты идешь куда-нибудь в определенное место, Магрудер?

– Думаю добраться до Чамплэйн Вэли в Канаде. Говорили, что там хорошая охота у озера Чамплэйн. Потом, может, дойду до Валкур Айлэнда.

Старик снова запыхтел трубкой, задумчиво изучая Сэйта сквозь клубы дыма.

– Ты нигде не найдешь места лучше, чем это. Почему не хочешь остановиться здесь? Можешь пожить у меня. Тебе не надо будет строить жилище.

Сэйт откинулся на спинку стула и посмотрел в потолок.

– Заманчиво, но стоит ли? – он с сомнением посмотрел на Уоткинса. – Ты думаешь, мы не помешаем друг другу?

– Думаю, нет, – ответил тот. – Мы будем охотиться в разных местах… вот и все. Вечером, если тебе надоест моя болтовня, в паре миль отсюда есть заведение, вроде таверны. Там всегда собирается много охотников. Захочешь развлечься, всегда можешь найти женщин, – усмехнулся старик.

– Конечно, хочу тебя предупредить, они не все здоровы, – он выждал немного и добавил: – могу сказать там, что ты хочешь купить хорошую чистоплотную индианку.

Сэйт слегка раздвинул губы в улыбке.

– Спасибо, старина. Но мне не надо этого.

Уоткинс довольно улыбнулся. Часы пробили восемь. Он наклонился к камину и выбил трубку.

– Думаю, мне пора спать. Я сейчас не то, что раньше, когда был моложе. Сейчас быстро устаю. Можешь ложиться на кровать. Если нечем укрыться, бери вон там в углу медвежью шкуру.

Он снял мокасины и разделся. Лег в кровать и накрылся шкурами. Сэйт спросил:

– А там можно купить капканы?

– Да. У владельца есть хорошие капканы, которыми все здесь пользуются. Он тут как бог. Знает, что больше не к кому обратиться.

Сэйт постелил себе и вышел проверить пони. Животное жевало сено, время от времени пытаясь лягнуть мула, предусмотрительно привязанного на расстоянии. Покатая крыша была прочной, так же как и дом. Ни ветер, ни волки не могли причинить вреда животным.

Сэйт похлопал свою лошадку по спине, вышел из конюшни и какое-то время стоял, глядя на небо. Ничего не изменилось в его жизни. Опять он один, как волк. Его надежды не оправдались. Какой он был дурак. Он вообразил, что его жизнь сложится по-другому.

Охотник проснулся на рассвете от вздохов и кряхтения старика. Он открыл глаза. Уоткинс разжигал огонь, затем повернулся к теплу спиной.

Сэйт встал, когда до него донесся аромат поджаренного мяса и заваренного кофе.

Оба были неразговорчивы, молча поели, не обменявшись ни словом. После завтрака старик поднялся и пошел к двери одеваться.

– Вернусь, как только начнет темнеть. Я уже стар и не люблю возвращаться слишком поздно.

Сэйт кивнул.

– А я, пожалуй, схожу в таверну и куплю капканы, но вернусь рано и приготовлю ужин.

Дверь за стариком закрылась. Сэйт убрал со стола, натопил снега и помыл посуду: тарелки, жестяные кружки, кофейник. Ножей в доме не было. Охотники пользуются своими личными ножами. Последней вымыл железную кастрюлю и поставил поближе к огню, чтобы не ржавела.

Застелил кровати. Принес с сарая дров. Был уже полдень. Сэйт взял ружье и отправился в таверну.