Текст книги "Ломаная линия"
Автор книги: Ноэль Бейтс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)
Глава 8
Забудь, как будто ничего не было! – твердил себе Лоуренс. Легко сказать, но выкинуть Одри навсегда из головы оказалось не так-то просто.
Много раз он прокручивал в памяти их последний разговор, пока не понял, что так легко можно сойти с ума. Как ей в голову могла прийти такая мысль, что его помощь с устройством на работу он собирался использовать как оружие против нее?! За кого она его принимает?
Несколько раз у него возникало желание встретить ее после работы и поговорить. Но каждый раз воспоминание об этом обвинении останавливало его. Если у нее сложилось такое мнение о нем, то еще один разговор ничего не изменит.
Он хорошо знал степень упрямства Одри.
Он стал работать еще больше, почти каждый день задерживался допоздна в своем кабинете. Однажды он решился позвонить Мэттью под предлогом, что ему нужны сведения о некоторых его операциях с недвижимостью. В конце разговора он поинтересовался, как справляется с работой у них Одри Кертис и выполнены ли те работы в ее квартире, которые он ему поручал. Вот тогда он и узнал, что Одри выехала из квартиры неизвестно куда. Это было пять дней назад. Теперь его мучил вопрос, не вернулась ли она к Патрику. По ночам ему снилась Одри в объятиях другого мужчины. Он просыпался и готов был кусать подушку, чтобы не завыть от тоски. Иногда он ругал себя за то, что не был с самого начала честен с Одри. Иногда злился на нее, почему она увидела дурной умысел в его желании помочь ей.
Лоуренс отпустил своего секретаря пораньше, ведь сегодня пятница, короткий день. Не должны его сотрудники просиживать в конторе лишние часы только потому, что ему некуда деться. Он прошелся по кабинету. Возможно, ему стоило бы не мучиться неизвестностью, а проверить, не переехала ли Одри обратно к Патрику. Он открыл гардероб, в котором всегда висело несколько костюмов, и начал переодеваться.
Зазвонил телефон.
Наверное, очередной клиент, с раздражением подумал Лоуренс. Интересно, насколько у него хватит терпения звонить в пятницу после конца рабочего дня? Телефон продолжал звонить. Лоуренс не выдержал». В конце концов, его работа не должна страдать.
Разумеется, Одри не могла знать, что происходило в голове Лоуренса, пока она слушала длинные гудки в трубке и стук собственного сердца. Ей пришлось изрядно понервничать, прежде чем она решилась набрать его номер. Но трубку никто не снимал. Она вспомнила, что сегодня короткий день и вряд ли Лоуренс еще на работе, и уже хотела положить трубку, но в этот момент гудки прекратились и она услышала его голос. Трубка чуть не выпала из ее рук. По голосу она определила, что он куда-то торопится и, видимо, трубку взял в последний момент перед выходом. Интересно, куда он так торопится в пятницу?
– Привет, Лоурене, это я, Одри, – сказала она спокойно, хотя внутри у нее все дрожало.
Он услышал ее холодный голос, и все его благие намерения растаяли как дым. Зато вернулся тот гнев, который он испытывал, уходя из ее кабинета на работе. Она оскорбила его!
Она плюнула ему в душу! И это вместо благодарности, которой он, кстати, от нее никогда не требовал! Следовало бы сказать ей, что он не желает иметь с ней ничего общего. У него тоже есть самолюбие. Лоуренс сел за стол и уставился невидящим взглядом в окно.
– Слушаю, – так же холодно ответил он.
– Я задерживаю тебя? – спросила она. – Ты ведь куда-то торопишься?
– Да. Что ты хотела?
– Нам надо поговорить.
– Неужели? Если о том же самом, то нет смысла затевать разговор. Если только ты пересмотрела свое отношение ко мне.
– Ты не мог бы отменить свою встречу сегодня? Если она, конечно, не слишком важная. Мне бы не хотелось откладывать наш разговор. Потом может быть слишком поздно, понимаешь… – Одри проговорила это быстро, на одном дыхании. От напряжения рука ее, державшая трубку, вспотела. Затаив дыхание, она ждала его ответа.
– Пожалуй, я мог бы отложить намеченную встречу, – медленно произнес Лоуренс, и нервный смех стал душить его.
Он собирался искать ее в доме Патрика. Какое везение, что Одри позвонила ему сама! В том состоянии, в котором он пребывал несколько минут назад, одному Богу известно, что бы он там мог натворить!
– Я мог бы подъехать к тебе домой, если хочешь.
– Меня там нет, я переехала.
Лоуренс изобразил удивление.
– Переехала? Куда? Не говори, позволь мне угадать. Вернулась к своему неудачнику, я полагаю. Лучше привычное плохое, чем непривычное хорошее.
Одри не смогла удержаться.
– Догадываюсь, что себя ты относишь ко второму. Не нахожу ничего хорошего в привычке лгать, хитрить. Именно с помощью лжи и хитрости ты проторил дорогу к моему… телу. – Она чуть не сказала – к моему сердцу, но вовремя прикусила язык.
– Так мы будем говорить об этом? Что изменится, если ты добавишь в перечень уже нанесенных мне оскорблений несколько новых?
Потому что, если это так, то… – Я все равно хочу тебя видеть, мысленно договорил Лоуренс.
– Нет-нет, – поспешно сказала Одри, жалея, что не удержалась от обвинения в его адрес.
У нее было время спокойно подумать над тем, что сделал для нее Лоуренс. Разумеется, она продолжала сердиться на него за то, что он действовал втайне от нее. При этом она отдавала себе отчет, что без его помощи могла бы до сих пор искать себе работу. Прав был и Лоуренс.
Протяни он ей тогда руку помощи, она не задумываясь отвергла бы ее. А работа в фирме, куда устроил ее Лоуренс, подходит ей на сто процентов. Достаточно трудная, хорошо оплачиваемая. Нравятся ей и люди, которые теперь окружают ее.
– Ты так и не ответила, куда переехала, – требовательно напомнил ей свой вопрос Лоуренс. В данный момент это было самое важное для него.
– К Патрику я не вернулась. Сняла маленькую квартиру. Правда, далековато от работы, зато недорого.
Лоуренс облегченно вздохнул, сценарий налета на дом Патрика отменялся.
– Где ты сейчас находишься? – спросил он.
– В двух кварталах от твоей работы, в кафе на углу Мэдисон-авеню и Семьдесят шестой улицы. Здесь довольно приличная обстановка. В основном служащие. Я заняла самый дальний столик в углу. Придешь?
– Буду через пятнадцать минут.
Достаточно было одного звонка Одри, чтобы мир Лоуренса обрел краски, наполнился смыслом и надеждой. На ходу надевая пиджак, он помчался к лифту. Махнув мысленно рукой на машину, он пробежал два квартала и еще издали увидел Одри, которая стояла у входа в кафе.
Она встречает его! Она хочет его видеть! Теперь он не допустит ошибки, как в прошлый раз, теперь они будут разговаривать спокойно, чтобы понять друг друга. Если он не научится понимать Одри, то навсегда потеряет ее. А жизнь без нее, как он убедился за прошедшую неделю, просто невыносима.
Лоуренсу трудно было скрыть свое волнение, когда он подошел к Одри. На ней было темно-желтое шелковое платье, коричневый жакет с отделкой в тон платью и замшевые туфельки на низком каблуке. Она улыбнулась ему и быстро направилась внутрь кафе. Подойдя к своему столику, на котором стояла чашка с недопитым кофе, она села.
– Не думала, что ты придешь так быстро.
Ведь тебе надо было еще отменить назначенную встречу.
– Я же обещал, что буду через пятнадцать минут, – сказал Лоуренс, недовольно сдвинув брови. Ему не понравился вежливый тон Одри, ее манера держаться свободно и независимо. Он продолжал стоять, поглядывая на бар.
– Может, присядешь? – предложила Одри, смолчав, что он пришел гораздо раньше.
– Я возьму что-нибудь выпить. Что тебе взять?
– Сок грейпфрута, больше ничего.
– Может, съедим чего-нибудь? Я принесу .меню.
Они разговаривают, как чужие, подумал Лоуренс, разве на такую встречу с ней он рассчитывал, когда бежал сюда? Зачем она позвала его? С ее-то характером вряд ли для нее было просто решиться позвонить ему первой.
– Хорошая идея, – согласилась Одри. – Можешь сразу сделать заказ, я согласна на любую рыбу.
Лоуренс пошел сделать заказ, вернулся к столику с порцией виски для себя и с бокалом сока для Одри. Он так и не успел выработать для себя линию поведения с ней.
– Как поживаешь? – вежливо спросил он, сел к столу и в два приема выпил содержимое своего стакана.
– На работе у меня все замечательно. – Одри пригубила сок, поглядывая на Лоуренса. Сдерживать себя в его присутствии оказалось труднее, чем она полагала. Одно дело слышать его голос по телефону и совсем другое – сидеть с ним лицом к лицу.
– Почему ты съехала с квартиры, которую тебе предоставили?
– Ты знаешь почему.
– Странно, что ты не бросила работу, если следовать твоей логике..
– Послушай, какими бы ни были твои мотивы, ты сделал для меня большое дело, потому что работа мне нравится.
– Значит, я не такое уж чудовище, в конце концов?
– Я не хочу говорить об этом.
– А о чем ты собиралась со мной поговорить?
– Узнать, чем ты занимался всю неделю.
Лоуренс поднял брови и внимательно посмотрел на Одри. Она опустила глаза. Ей вдруг стало страшно. Что с ним будет, как он поведет себя, когда она скажет ему то, о чем собирается сказать. И она решила оттянуть этот момент.
– Много работал, – лаконично ответил Лоуренс.
Официант принес им заказ, и Лоуренс попросил его принести второй бокал виски со льдом.
– Развлекался?
– Если я скажу да, ты обзовешь меня бабником. Для тебя Лоуренс Рамазотти средоточие всех мужских пороков. Не правда ли?
– Не хочу спорить с тобой. – Одри опустила глаза и задумалась. Наверное, она зря пригласила его для разговора. Конечно, большинство ее оскорблений в адрес Лоуренса нельзя назвать обоснованными. Она бросала их сгоряча.
Или умышленно, чтобы сделать ему больно. Но сейчас больно было ей, и это ее смущало. Ведь любить его она не должна. Но и не сказать ему о том, для чего его сюда пригласила, не имеет права. Одри расковыряла рыбу, проглотила кусок, не чувствуя вкуса.
– Почему ты не можешь ответить, зачем ты меня сюда позвала? Поиграть в молчанку? Может, все-таки перейдешь к делу?
– А ты позвонил бы мне, если бы я не сделала это первой? – вопросом на вопрос ответила Одри, предчувствуя, что ответ Лоуренса вряд ли ей понравится.
– Ты очень ясно определила свою позицию в прошлый раз, Одри. Ты хорошая, честная, целеустремленная. А я извращенец, лжец и обманщик, который хитростью завлек в свою постель чистую девушку. Для этого я обеспечил ее работой и квартирой. Но поскольку я не спросил у тебя на это разрешения, то я злоупотребил своею властью, дергая подчиненных за ниточки. Я правильно все излагаю? И ты хотела услышать после этого, что я собирался носиться по Нью-Йорку, разыскивая тебя? Этого ты от меня никогда не дождалась бы.
Лоуренс понимал, что говорит не его сердце, а его уязвленное самолюбие, но ничего не мог с собой поделать. Разумеется, он собирался ее разыскать, именно этим он намеревался заняться, когда она позвонила ему.
– Понятно, – произнесла Одри с непроницаемым лицом.
Ее реакция только еще больше разозлила Лоуренса.
– Что тебе понятно?
– Все, что ты сейчас сказал. – Одри поднесла к губам бокал с соком, но руки ее дрожали так сильно, что пришлось его снова поставить на стол. – Я рада, что мы до конца поняли друг друга. – Она стойко выдержала его гневный взгляд. – Значит, теперь мы можем обсудить то, что я должна тебе сообщить. Спокойно, без истерик, как нормальные взрослые люди.
– Что обсудить? – нервно спросил Лоуренс, чувствуя в себе нарастающую тревогу.
– Я беременна.
Наступило полное безмолвие. Если бы вопрос не был для нее слишком серьезным, Одри засмеялась бы, увидев, какое лицо стало у импозантного красивого мужчины, сидящего напротив, которого она в первую встречу окрестила мистером Высокомерие. Лоуренс Рамазотти потерял дар речи! Разумеется, он может ей не поверить, ведь она принимала таблетки! И все-таки ее беременность – объективно доказанный факт.
– Извини, что ты сказала? – спросил Лоуренс, лицо которого отразило целую гамму чувств – от растерянности до недоверия.
– Ты же слышал. Я беременна.
– Ты позвала меня сюда, чтобы сообщить мне об этом? – Он отодвинул тарелку и наклонился к ней через стол.
– Ты бы предпочел, чтобы я скрыла от тебя это обстоятельство? – отпрянула от него Одри. – У меня такая мысль сразу возникла, но, увы, меня воспитывали в определенных моральных принципах…
– Избавь меня от проповеди, Одри.
– Я сказала тебе об этом, потому что считала необходимым поставить тебя как отца ребенка в известность. Извини, я не знала, что ты предпочел бы не знать о нем.
Она сама еще до конца не осознала, что носит под сердцем ребенка Лоуренса. А потому не могла бы ясно сформулировать свои чувства.
Если бы ей раньше сказали, что ей доведется сообщить о своей беременности, сидя в кафе за столиком, отцу ребенка, которому этот ребенок нужен как чума бубонная, она бы не поверила. В своих давних мечтах она делала это признание с легким сердцем самому дорогому для нее человеку, для которого эта новость явилась бы самой желанной. Но между мечтами и реальной жизнью дистанция огромного размера, как говаривал ее отец, в чем Одри успела убедиться на собственном опыте. Несмотря на тошноту по утрам и потерю аппетита, она испытывала неведомое ей раньше нежное чувство, которое уже почувствовала к маленькому существу, растущему в ее лоне. И с каждым днем это чувство становилось сильнее, вопреки всем тревогам и сомнениям, которые одолевали ее по ночам.
– Я спрашиваю, почему ты пригласила меня именно в это место, чтобы сообщить такую новость? Здесь шумно, потому что кругом люди.
– Он оглянулся с, таким видом, словно собирался всех выгнать из кафе.
– Я думала, наш разговор не займет много времени.
Лоуренс готов был возмутиться, но сдержал себя.
– И потом, тебе нужно какое-то время, чтобы свыкнуться с этой новостью. Если будет желание, мы могли бы встретиться позже в другом месте, чтобы подробно обговорить все детали. Если ты, конечно, захочешь это обсуждать. – Одри отвела глаза.
– И чего я, по-твоему, хочу? – спросил Лоуренс, прищурив глаза.
– Послушай, Лоуренс, я понимаю, что для тебя эта новость прозвучала как взрыв бомбы.
Но я была потрясена не меньше, чем ты.
Растерянность и смущение стали покидать Лоуренса. Как путник, выбравшийся из густого тумана на дорогу, он начал понимать, как на самом деле обстоит дело. Конечно, факт беременности должен был явиться для Одри большим потрясением. Ведь она собиралась делать карьеру на работе. А теперь ей придется забыть об этом! Хотя, глядя на нее, трудно поверить, что она потрясена. Уж слишком спокойной и уверенной она выглядит. Или ей хорошо удается скрывать свои истинные чувства.
– Объясни, как это могло произойти, – сказала он, чтобы ввести разговор в нормальное русло. – Послушай, я только принесу себе еще выпить. Ты хочешь чего-нибудь?
Одри покачала головой, и Лоуренс пошел к бару. Одри наблюдала, как он нервно постукивает пальцами по стойке, пока бармен готовит ему порцию виски со льдом. Правильно сделала, что пригласила его в общественное место.
Неизвестно, как бы он себя повел, если бы вокруг не было людей. Если бы он позволил себе закричать на нее, она тут же ушла бы из кафе.
Наедине с ним она могла бы себе тоже позволить что-нибудь лишнее. Кто знает? Вдруг бы ей захотелось сказать ему, что она рада ребенку? Или что она уже полюбила его? Это поставило бы его в трудное положение. Он мог бы напомнить ей, что они так не договаривались.
И был бы прав. Возможно, ему пришло бы в голову обвинить ее в том, что она сознательно забеременела, чтобы привязать его к себе или даже заставить жениться на себе.
– Ты спросил, как это могло произойти, – вернулась к разговору Одри, когда Лоуренс снова сел за стол. Она говорила вежливо, спокойно, по-деловому. – Видишь ли, мы уже не имели близких отношений с Патриком в течение многих месяцев. Поэтому я перестала принимать контрацептивные таблетки. Видимо, организм восстановил все свои функции и в первую нашу… встречу я не была защищена. Глупо, я понимаю, но ведь мне тогда и в голову не приходило… – Она помолчала. – Потом я стала принимать таблетки, но, очевидно, было слишком поздно.
– Хорошо, я все понял.
– Послушай, Лоуренс, мне очень жаль. – Мысли разбегались, и Одри с трудом концентрировалась. – Я понимаю, о чем ты сейчас думаешь. Я не собиралась нарушать твой привычный образ жизни.
– И как ты себе это представляла? Просвети меня.
– Между нами все остается по-прежнему. Я ставлю тебя в известность. Это всего лишь формальность…
– Формальность? – Лоуренс побледнел от негодования и грохнул кулаком по столику.
– Тише! Не надо кричать, Лоуренс.
– Не смей мне указывать, как себя вести!
Ты сама выбрала неподходящее для такой новости место.
– Криком ты ничего изменить не можешь.
– И как же, по-твоему, мы должны себя вести?
– Наверное, нам не стоило здесь встречаться, – прошептала Одри, покусывая губу.
Люди, сидящие за другими столиками, обратили на них внимание, когда Лоуренс грохнул кулаком, и теперь наверняка прислушиваются к их разговору.
– Это место выбрала ты сама!
– Ты не мог бы говорить потише? – попросила Одри.
– Я буду говорить так, как мне нравится! – еще громче заявил Лоуренс, и в кафе наступила тишина. Как она посмела вообразить, что будет носить его ребенка, а его роль ограничится формальными моментами. Боже мой, какая она бледная и напряженная! – мелькнуло в его голове, и ему захотелось вскочить, обнять ее, прижать к себе и держать до тех пор, пока она снова не обретет краски в лице. – Пошли отсюда, – резко сказал он. – Здесь не место обсуждать такую тему, и ты это тоже поняла. Мы поедем ко мне, и там нам никто не будет мешать.
– Ни за что! – воскликнула Одри, испугавшись одной только мысли, что может остаться наедине с ним в его квартире, где все напомнит ей о тех вечерах, которые они проводили вместе; – Лучше уж поедем ко мне. Хотя мне нечего тебе больше сказать. – Одри заметила, что нервно выкручивает себе пальцы, и спрятала руки под стол, положив их на колени.
– Поехали к тебе, – согласился Лоуренс, оставил на столике деньги и вывел Одри из кафе.
Она пребывала в полном смятении всю дорогу, пока они добирались на такси до ее дома. Рядом с Лоуренсом в машине она вдруг почувствовала себя слабой, беззащитной и несчастной. Вся ее самоуверенность улетучилась без следа.
Машина остановилась возле небольшого старого дома, где она снимала крошечную квартирку. Дом знавал лучшие времена, но теперь он явно нуждался в капитальном ремонте.
– Ты живешь в этом доме? – выразительно спросил Лоуренс. – Ты отказалась от предоставленной тебе квартиры, чтобы переехать в эту развалюху?
– Зато квартира здесь мне по карману, – резко ответила Одри, вставляя ключ в замочную скважину двери.
– За квартиру в таком доме вообще платить не стоит, – сказал Лоуренс за ее спиной.
Одри ничего не ответила, близость Лоуренса подавляла ее. Они поднялись по лестнице со стертыми ступенями к обшарпанной двери ее квартиры. Прихожей в ней почти не было, и, войдя, они сразу оказались в единственной комнате. Стоя в центре этой комнаты, Лоуренс обвел ее взглядом и сказал:
– Надеюсь, ты понимаешь, что здесь тебе оставаться нельзя?
– Я нахожу ее вполне удобной, – ответила Одри.
– Очень удобно – кровать в одном конце комнаты, душевая в другом. – Он свернул в темный закуток и включил свет. – Кухня такая большая, что к плите надо протискиваться мимо крошечного столика и двух стульев. Никуда не годится!
Одри быстро отвернулась, чтобы скрыть брызнувшие из глаз слезы. Но, видимо, недостаточно быстро. Руки Лоуренса обняли ее, прижали к груди, и ей стало тепло, словно после долгого трудного пути она вернулась наконец в родной дом.
– Пойми, Одри, ты теперь не та, что прежде, – говорил Лоуренс, прижимаясь к ее голове щекой. – Ты носишь в себе моего ребенка, и я не могу позволить тебе переносить тяготы беременности в этой дыре.
– Ты не позволишь мне?! – Одри вырвалась из его объятий и отошла к окну.
– Я бы не стала встречаться с тобой для того, чтобы ты снова начал распоряжаться мною.
– Мне плевать, как ты это называешь, Одри.
Но сейчас ты выслушаешь меня, и выслушаешь внимательно. – Он говорил спокойно, не повышая голоса, отчетливо произнося каждое слово. – Мой ребенок не будет жить в таких условиях. Подниматься на четвертый этаж в твоем положении, значит, напрашиваться на выкидыш. Возможно, ты усомнишься в моих словах, но, если ты не послушаешься меня, я прибегну к силе закона.
Одри застыла с открытым ртом.
– Но зачем? – заикаясь спросила она. – Ты неверно меня понял, когда я сообщила тебе о своей беременности. Мне хорошо известно, что ты не хотел обзаводиться семьей, детьми. – Господи, как трудно ей было все это выговорить. – Я знаю, что в тебе сильно развито чувство долга. Но я не собиралась становиться объектом для его проявления. – От волнения Одри стала косноязычной.
Лоуренс тоже подошел к окну и встал рядом, глядя на унылый пейзаж за окном.
– Речь идет не о тебе, – сказал он, не поворачиваясь к ней. Одри был «виден только его жесткий профиль. – И не о моем желании или нежелании становиться отцом. Объективная реальность состоит в том, что ты носишь в себе моего ребенка, и я намерен позаботиться о нем.
