Текст книги "Его пленница"

Автор книги: Ноэль Бейтс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

– Право же, дорогой, не надо так горячиться, – проговорила Марджори. – Ты бедной девочке всю помаду размажешь.

Алек неторопливо отпустил Айлин и усмехнулся, довольный.

– Добрый вечер, Марджори. Ты, как всегда, выглядишь потрясающе.

И это было действительно так. На ней было черное вечернее платье без рукавов – из тех, которые с удовольствием носила бы и Айлин, будь она повыше ростом. Роскошные белокурые волосы уложены в высокую элегантную прическу. Жемчужное ожерелье, в три ряда, обвивает высокую шею. А безупречно наложенная помада просто физически не могла размазаться. Ни при каких обстоятельствах.

– Спасибо. – Марджори обворожительно улыбнулась. – Да вы проходите, а то на улице жуткий холод. Твой папа в гостиной. Он только тебя и ждал.

Она развернулась и пошла вглубь дома. Алек с Айлин последовали за ней.

В какой-то момент Айлин нерешительно приостановилась, и Алек легонько подтолкнул ее в спину. Впрочем, теперь уже все равно не сбежишь. С чувством, как будто ее ведут на гильотину, Айлин уныло поплелась вперед. Марджори распахнула перед ними тяжелые дубовые двери. Гостиная оказалась огромной, с высоким потолком и стенами, увешанными старинными картинами в витиеватых золоченых рамках.

Да, для тихого праздника в семейном кругу обстановка была как-то уж слишком торжественной и официальной. Мужчины в смокингах, в крайнем случае, в выходных костюмах. Женщины затмевали друг друга великолепием вечерних туалетов. Спасибо Пат, подумала Айлин, невесело усмехнувшись. Если бы не костюм, подобранный ею с таким безупречным вкусом, Айлин точно потерялась бы в такой роскошной компании.

Впрочем, нет, ей не грозило остаться здесь незамеченной. Как только они с Алеком вошли, все разговоры смолкли. И Айлин показалось, что на них уставилось, по меньшей мере, сто пар любопытных глаз, – хотя в гостиной собрались человек двадцать, не больше. Все с интересом разглядывали Айлин. Потом среди гостей пробежал приглушенный шепоток: те, кто был посвящен в ситуацию, быстренько просветили тех, кто еще не был в курсе. А чтобы у собравшихся не осталось вообще никаких сомнений, Алек по-хозяйски погладил Айлин по спине, задержав на мгновение ладонь на том месте, которое деликатно называют «пониже спины».

Айлин покраснела, представив, как все это выглядит со стороны: старший сын хозяина дома картинно застыл в дверях, справа от него – его бывшая жена, с которой он толком еще и не развелся, слева – новая пассия. Однако с горечью напомнила себе Айлин, именно подобного эффекта он и добивался. Она сама себе поражалась: как можно влюбиться в такого холодного, расчетливого, безжалостного типа? И тем не менее…

Если Марджори и покоробило поведение Алека, она никак этого не показала – воистину, у этой женщины была железная выдержка!

– Айлин, дорогая, вам, наверное, нужно… э-э причесаться, прежде чем садиться за стол. – Она одарила молодую женщину очередной обворожительной улыбкой. – Пойдемте, я вам покажу, где это можно сделать.

Айлин выдавила жалкое подобие улыбки. Ей, наверное, следовало бы порадоваться тому, что бывшая жена Алека ведет себя с ней так великодушно и дружелюбно. Но ее это, наоборот, убивало. И без того было понятно, что из них двоих Марджори более достойна быть рядом с таким мужчиной, как Алек. И Айлин вовсе не была дурой. Ее не обманули все эти лучезарные улыбочки – слишком сладенькие, чтобы быть искренними. Марджори Истлейн была из той породы женщин, которые привыкли добиваться желаемого. А чего она добивалась сейчас? Правильно, того, чтобы Алек к ней вернулся.

– Какой у вас милый костюмчик, – проворковала Марджори, провожая Айлин по длинному коридору, устланному мягким ковром. – Я бы сама никогда не решилась надеть что-то подобное.

– Спасибо, – сухо отозвалась Айлин.

Комплимент был явно двусмысленным.

– Знаете, дорогая, меня вовсе не удивляет, что мой муж так вами увлекся, – продолжала Марджори все тем же приторно-медовым голоском, от которого Айлин уже начинало мутить. – Вы такая хорошенькая и милая… И появились в его жизни как раз в тот момент, когда он и сам еще толком не разобрался, что именно ему нужно. Но когда он начнет это понимать… Поверьте, мне бы очень не хотелось, чтобы вы страдали.

– Я ценю вашу обо мне заботу, – натянуто проговорила Айлин. – Но я сама в состоянии позаботиться о себе.

– Это замечательно.

Какой вежливый разговор. Подумать только! Марджори провела Айлин в роскошную спальню, отделанную панелями из полированного дерева, с высоким сводчатым потолком.

– Это моя самая любимая комната, – проворковала Марджори. – Когда мы с Алеком приезжали в гости к полковнику, мы всегда спали здесь. Чувствуйте себя, как дома… Ванная за той дверью. Я пойду, чтобы вам не мешать. А вы, как только будете готовы, спускайтесь в гостиную.

Марджори ушла, оставив после себя едва уловимый аромат дорогих модных духов. Усмехнувшись, Айлин обвела взглядом спальню, обставленную, само собой разумеется, изысканно и просто. Естественно, она не могла не заметить ночную рубашку из тончайшего шелка, небрежно брошенную на постели. И фотографию в серебряной рамке на столике у кровати. Понятно, что привели ее сюда неслучайно. Все было продумано.

Айлин взяла фотографию, чтобы получше ее рассмотреть. Роскошная пара – образчик семейного счастья: Марджори сидит, Алек стоит у нее за спиной, положив руку ей на плечо. Двое красивых людей, как бы слегка отстраненные от всего остального мира – предназначенные друг для друга. А тот, кто захочет их разлучить, сам себя обречет на страдания.

8

Столовая оказалась не менее роскошной, чем гостиная. У Айлин даже возникло такое чувство, что она находится не в частном доме, а в каком-нибудь музее. За длинным обеденным столом без труда поместились бы человек тридцать. Свет от двух громадных хрустальных люстр отражался слепящими бликами от начищенного столового серебра и дорогого фарфора.

Радовало одно: Айлин посадили рядом с Алеком. Хотя она ни капельки не сомневалась в том, что Марджори хотелось совсем другого.

Само собой разумеется, во главе стола восседал сам виновник торжества. Айлин заметила, что Алек очень похож на отца. Наверное, в старости он будет точно таким же. И характером старший сын тоже пошел в отца – достаточно было видеть, как полковник разъярился, когда подметил хозяйским глазом, что пара вилок лежит на несколько миллиметров ближе к тарелкам, чем положено. Но при этом он обладал здоровым чувством юмора и смеялся искренне и от души надо всем, что находил забавным.

Какое-то замечание Алека рассмешило его до слез.

– О, да, черт побери!.. Вот где была настоящая война! – объявил полковник громовым командирским голосом. – Мы как раз говорили о той достославной битве, которая разыгралась, когда командование попыталось снести старые казармы и запихнуть наш полк в идиотские новомодные сооружения. Но мы отстояли наше пусть скромное, но привычное обиталище, – пояснил он собравшимся, а потом обратился отдельно к Айлин: – Алек, наверное, рассказывал вам об этом, моя дорогая?

Марджори тихонько рассмеялась, встревая в разговор:

– Но, полковник, вы забываете… Айлин и Алек познакомились совсем недавно. Скорее всего, у них еще не было времени поговорить о подобных вещах.

Айлин почувствовала, что краснеет. Только тупой бы не понял, на что намекает Марджори. Алек, однако, и бровью не повел.

– Не так уж и недавно, – проговорил он спокойно. – Мы познакомились… Когда это было, Айлин?.. Где-то полтора года назад.

Айлин метнула в его сторону убийственный взгляд и проговорила скороговоркой:

– Но это было шапочное знакомство.

Он усмехнулся, скривив губы.

– Не скажи, это была долгая, незабываемая ночь… – проговорил он, мечтательно закатив глаза, как бы смакуя воспоминания.

Айлин пришлось сделать над собой титаническое усилие, чтобы не пнуть его ногой под столом.

– Я журналистка, – принялась объяснять она. – И собиралась взять интервью у вице-президента Гутьерреса. Это было как раз в тот день, когда ему пришлось в срочном порядке покинуть страну, и так получилось, что я поехала вместе с ними.

– Все верно, – подтвердил Алек, пряча усмешку. – А когда меня ранило в ногу, это Айлин доставила меня в госпиталь в Парамосе. Если бы не она, я мог бы умереть от потери крови.

– Все оказалось не так уж и страшно. – Айлин сдержанно улыбнулась Алеку. – Ты все пугал меня, говорил, что там, на сотни миль вокруг, нет ни единой живой души, а потом выяснилось, что до ближайшего города было миль пять, не больше.

Это обвинение нисколько не смутило Алека. Наоборот, рассмешило.

– Я говорил образно.

– А-а… – Похоже, Марджори была несколько выбита из колеи, но вскоре оправилась и продолжала все с тем же вежливым интересом. – Так вы журналистка? Непростое, наверное, занятие. Отнимает все силы.

– Иногда, да, – согласилась Айлин.

– Вероятно, при такой напряженной работе очень сложно… находить время на личную жизнь. Ведь у вас нет четкого расписания, в любой момент могут вызвать на работу. Насколько я понимаю, среди журналистов самый высокий процент разводов. И вас это не беспокоит?

– Ничуть. – Айлин не могла удержаться и не воспользоваться случаем поддеть Алека. К тому же он того заслужил. Ее ужасно бесило, что он так безжалостно, использует ее в своих играх с бывшей женой. Пусть он тоже получит сполна. – Замуж я не стремлюсь, а тот мужчина, с которым у меня складывается личная жизнь… должен понять, что работа для меня – прежде всего.

Марджори как бы слегка опешила, но потом улыбнулась – и как она не пыталась этого скрыть, ее улыбка вышла самодовольной.

– Понятно. Хотя, наверное, было бы не особенно хорошо, если бы все исповедовали подобные взгляды, правда? Что бы делали несчастные мужчины, если бы мы о них не заботились?

Айлин насмешливо приподняла бровь.

– Даже не знаю… Может быть, сами о себе позаботились?

Она искренне удивилась, когда кто-то, из сидящих за столом, встретил ее заявление одобрительными аплодисментами. Оказалось, что это Кэтлин, жена брата Алека.

– Хорошо сказано, – проговорила она, и в глазах ее заплясали веселые огоньки. – Хотя большинство из них, вероятно, просто умерли бы с голоду в течение месяца.

Айлин была рада, что разговор перешел на другую тему. Быть может, с ее стороны было глупо сводить счеты с Марджори подобным образом, но постоянные подковырки со стороны этой особы уже начинали ей надоедать. Марджори, мгновенно оправившись после их милого разговора, – снова расточала на собравшихся свое обаяние. Айлин же понять не могла, почему та ей так неприятна. Только ли из ревности? Видимо, все остальные находили ее просто очаровательной…

Айлин покосилась на Алека. Похоже, он преотлично развлекался. Хорошо, хоть кому-то весело, не без ехидства отметила про себя Айлин. Да, он поддался на уговоры бывшей жены и пришел на праздник, но при этом устроил так, чтобы все планы Марджори на сегодняшний вечер пошли прахом.

Впрочем, когда он устанет от холостяцкой жизни, не исключено, что все же вернется к ней. А пока что Марджори ведет себя очень мудро: не устраивает никаких сцен, дает ему полную свободу – как говорится, спускает с поводка. Айлин применяла точно такую же тактику по отношению к Полу – терпеливо ждала, пока тот соизволит сделать ей предложение. У нее ничего не вышло, но Айлин не удивилась бы, если бы Марджори, в конце концов, добилась своего.

Еда за столом была выше всяких похвал. В выборе меню чувствовалась рука Марджори – сам полковник наверняка выбрал бы что-нибудь более традиционное, безо всяких гастрономических изысков.

И именно Марджори дала знак к окончанию застолья.

– Милые дамы, – объявила она, грациозно вставая. При этом ее улыбка отметала всяческие возражения. – Я предлагаю уважить традицию и оставить джентльменов одних, дабы они могли выкурить по сигаре в тишине и спокойствии.

Женщины не заставили просить себя дважды. Они покинули столовую, пользуясь случаем привести в порядок макияж и подправить прическу. Айлин совсем не хотелось уходить, но она все же последовала всеобщему примеру – дабы не нарушать традиции. Когда она поднималась по лестнице, кто-то робко тронул ее за рукав. Обернувшись, Айлин увидела Кэтлин, жену младшего брата Алека.

– Пойдемте со мной, – проговорила та заговорщическим шепотом. – Не стоит давать этой стерве лишнюю возможность вас уязвить.

Озадаченная, Айлин последовала за Кэтлин и вскоре оказалась в комнате не такой громадной и роскошной, как та, в которую привела ее раньше Марджори. С первого взгляда было ясно, что здесь временно поселилась молодая чета, причем муж военный явно привык, чтобы за ним убирал денщик, а жена не желала брать на себя эту почетную обязанность.

Кэтлин уселась на кровать и с облегчением сбросила туфли.

– Вот так-то лучше! Ненавижу высокие каблуки – варварская мода! А мы еще клеймим китайцев за то, что они стягивали своим женщинам стопы! Жаль, что так вышло… – зачастила она, не давая Айлин и слова вставить. – Мне, конечно, не следовало позволять ей так с вами разговаривать, но боюсь, я не очень умею справляться с Марджори, когда она во что-то вцепилась зубами и не отпускает даже под страхом смерти. Я скорей соглашусь, чтобы меня грузовик переехал, – добавила она со смехом, – чем выступлю против Марджори.

Айлин рассмеялась, радуясь возможности наконец-то расслабиться. К тому же ей очень понравилась Кэтлин. В любой другой компании эта смешливая рыжеволосая молодая женщина с веснушками на носу выглядела бы необыкновенно привлекательной, но рядом с роскошной Марджори Истлейн она казалась провинциальной простушкой.

– Она мне сообщила, что вы – хозяйка коттеджа, где сейчас живет Алек, – продолжала Кэтлин. – Судя по ее рассказу – это чудесное место… Дом на самом краю утеса над бурным морем. Как романтично! Летом, наверное, там потрясающе.

– Да, – улыбнулась Айлин. – Вам обязательно нужно приехать туда погостить.

– Да! Было бы здорово! – с детской радостью воскликнула Кэтлин, вскочила с кровати и, встав перед зеркалом, попробовала расчесать свои непослушные кудри. – Вот черт! Они у меня вечно торчат во все стороны, никак не могу с ними справиться. – Она вздохнула. – Не то, что у нашей Марджори – у нее всегда безукоризненная прическа.

Айлин усмехнулась.

– Вы, кажется, не питаете к ней симпатии?

– Я ее просто не терплю! – хихикнула Кэтлин. – Вы и представить себе не можете, как я злорадствовала, когда Алек вас сегодня привел с собой. Наверное, по-христиански, мне надо было бы пожалеть бедняжку Марджори: она так старалась, устраивая этот обед. А тут появляетесь вы и даете ей буквально по носу.

– Честно сказать, я не очень-то уверена в том, что дала ей по носу, – призналась Айлин, покачав головой.

– Она так просто не сдастся, – весело проговорила Кэтлин. – Но теперь, может быть, до нее наконец дойдет, что на этот раз Алек не шутит – он к ней уже не вернется.

– А если вернется? – с сомнением переспросила Айлин.

Кэтлин решительно мотнула головой.

– На этот раз – нет. Он столько от нее натерпелся за все эти годы, а когда она попросила его о разводе… В общем, она зарвалась.

– Она попросила?!

– Ну да. – Кэтлин с недоумением покосилась на Айлин и быстро взглянула на дверь. – А вы разве не знаете? Мне, наверное, не надо вам все это говорить… – продолжала она, понизив голос, – но у нее тогда был любовник. Не первый любовник, замечу – их у нее хватало. Как мне кажется, она хотела заставить Алека ревновать, чтобы он понял, какая она вся расчудесная и как ее любят мужчины. Но подобная тактика не увенчалась успехом. Словом, пока Алек еще лежал в больнице, она попросила его о разводе. Врачи тогда думали, что придется отнять ему ногу. – Кэтлин сурово поджала губы. – Вот Марджори возьми да и скажи, что не хочет быть женой… калеки.

– Она что, так и сказала?! – опешила Айлин. – Вот… сука.

Кэтлин согласно кивнула.

– Алек никому об этом не рассказывал, только нам с Роджером. А потом любовник Марджори вдруг решил, что не желает бросать семью ради прекрасных глаз нашей красавицы… Да и книга Алека имела бешеный успех. Тогда она быстренько передумала разводиться. Марджори привыкла всегда добиваться чего хочет и просто не желала поверить, что все пошло не так, даже когда Алек подал на развод.

– Ну, если он ее любил…

– Честно сказать, – задумчиво проговорила Кэтлин, – он ее вряд ли когда-нибудь любил. Это старик полковник решил их поженить. Они еще в молодости служили в одном полку с отцом Марджори и были большими друзьями… Однажды им – и пришла в голову эта идея, в общем-то, идиотская, но им она показалась забавной… Они решили, что если у одного из них будет сын, а у второго – дочь, то их надо обязательно поженить и тем самым скрепить узы дружбы и все такое прочее. Впрочем, Марджори была очень даже за. Она положила на Алека глаз, когда ей было лет пять или шесть. Н ее можно понять: парень был что надо! Я хорошо это помню: все девчонки сходили по нему с ума. Впрочем, даже Марджори пришлось приложить максимум усилий, чтобы, в конце концов, притащить его к алтарю… Мы чуть ли не пари заключали: удастся ей это или нет.

– Вы хотите сказать, он женился на ней исключительно из-за того, чтобы уважить отца? – недоверчиво уточнила Айлин.

– В какой-то мере. Роджер рассказывал мне, что полковник устроил для него назначение на престижную должность, при этом ничего не сказав самому Алеку. А когда тот отказался, старик пришел в ярость. Так что, мне кажется, Алек женился на Марджори, чтобы немного успокоить отца. Или, может, думал, что наконец-то обретет покой… Она столько лет его домогалась, и ему это, в конце концов, надоело. Но Марджори стала настаивать, чтобы он уволился из армии, – говорила, что не хочет быть женой сержанта…

– А-а, вот ты где прячешься. – Дверь спальни бесшумно открылась, и на пороге возник Алек. – А то я уже начал волноваться, как бы ты не потерялась.

Он улыбнулся Айлин, но холодный блеск его серых глаз ясно давал понять, что он слышал, о чем только что говорили женщины.

– Да мы тут болтали о том, о сем, – промямлила Айлин, чувствуя, что опять краснеет.

– Да? Если вы, девочки, начинаете болтать, вас несет и вы уже не знаете, когда надо остановиться.

Кэтлин весело рассмеялась, вовсе не устрашенная его едким сарказмом.

– Господи, мы действительно заболтались. Я и не заметила, что прошло столько времени. Пойду-ка я лучше вниз – прослежу за полковником, а то он выпьет весь бренди и снова затянет свои жуткие истории.

Она ускользнула, оставив Айлин разбираться с Алеком самой.

– Выходит, я был прав. – Его голос звучал жестко и резко. – Никогда не доверяй журналистам. Впрочем, этого и следовало ожидать. При первой же удобной возможности ты стала выведывать обо мне и моей семье всю подноготную. Теперь твоя душенька довольна? Все вынюхала, что хотела? Насколько я знаю Кэтлин, она наболтала тебе столько, что хватит на целое воскресное приложение!

Айлин молчала, понимая, что не стоит винить его за то, что он так разъярился. Ведь ему действительно могло показаться, будто она собирает о нем сведения. Объяснять что-либо было бесполезно. Он все равно не поверит ни единому слову, даже если она найдет в себе силы признаться, что ее интерес вовсе не профессиональный, а личный.

– Пойдем. – Он резко развернулся на каблуках. – Надо увезти тебя отсюда, пока ты не продолжила свое журналистское расследование.

Айлин неохотно последовала за ним. Надо было хотя бы попрощаться с полковником и Кэтлин, но она опасалась, что эта идея не встретит понимания со стороны Алека. И, как назло, когда они спустились в прихожую, туда вышла Марджори.

– Как, вы уже уезжаете? – спросила она с положенной долей вежливого разочарования радушной хозяйки, хотя злобный блеск в глазах выдавал ее истинные чувства.

– Боюсь, уже пора, – отозвался Алек бесцветным тоном. – Нам… нам далеко ехать.

– Вы могли бы остаться на ночь, – проворковала Марджори.

Он сумрачно усмехнулся.

– Нет, мы уж лучше поедем. Спокойной ночи, Марджори.

– Спокойной ночи, дорогой. До скорой встречи.

Он лишь сухо поцеловал ее в подставленную щеку.

– Спокойной ночи, э-э… Айлин. – Белокурая красавица посмотрела на нее едва ли не с жалостью. – Было очень приятно с вами познакомиться.

– Мне тоже было ужасно приятно, – язвительно проговорила Айлин. – Доброй ночи.

Она не помнила, как дошла до машины. Как раз начался дождь. Пока Алек открывал ей дверцу, Айлин успела замерзнуть. Темная грозовая ночь, но все же не столь грозная, как эти серые прищуренные глаза.

На заднем сиденье лежала куртка, которую она захватила с собой на всякий случай. И теперь Айлин набросила ее на плечи и забралась в машину. Алек, молча, уселся за руль, завел двигатель и выехал на дорогу. До коттеджа была часа три езды, и, если судить по теперешнему настроению Алека, дорога обещала быть не самой приятной.

Айлин украдкой поглядывала на своего спутника, изучая его суровый профиль, жестко сжатые губы. Она всегда знала, что между ними не может быть ничего, кроме простого физического влечения, и даже смирилась с этим… Но теперь все пропало. Теперь у них не будет даже этого.

Она постоянно мысленно возвращалась к разговору с Кэтлин. Как оказалось, Айлин совершенно не так представляла себе семейную жизнь Алека и причины его развода. Ей казалось, что он разводится потому, что по сути своей человек несемейный. А теперь вдруг выясняется, что Алек делал многое для того, чтобы его брак был если не счастливым, то, по крайней мере, спокойным – и только непростительное поведение жены заставило его, в конце концов, подать на развод.

Айлин вдруг обуяла жгучая ярость – она даже стиснула зубы, чтобы не взорваться. Значит, он неспроста захотел заявиться в дом отца со своей новой пассией – Марджори, как видно, больно задела его мужскую гордость, да еще в ситуации, когда он был наиболее уязвим. И сегодня ему выдался очень удобный случай показать жене, что он на нее плевать хотел.

Только на самом деле ему не плевать, с горечью думала Айлин. Она на собственном опыте познала, как долго не заживают раны, нанесенные несчастной или неудавшейся любовью. От Пола она отходила несколько месяцев – и это притом, что по-настоящему она его не любила.

Скорее чувствовала себя польщенной, что Пол предпочел всем остальным именно ее – с таким, как он, пошла бы любая. И Пол искусно манипулировал ею при помощи смутных обещаний. И она действительно оставалась с ним… пока это его устраивало.

Но это была не любовь. Что такое настоящая любовь, Айлин узнала только теперь.

Они добрались до городка уже после полуночи. В бледном свете луны было видно, что море штормит. Это была не столь жуткая буря, как в ту ночь, когда Айлин приехала в деревню, Но все равно, подумала она, в такую погоду лучше сидеть дома.

И тут, словно в ответ на ее мысли, ночную темноту прорезал яркий свет маяка и раздался рев сигнальной сирены.

У Айлин как будто что-то оборвалось внутри. А Алек мгновенно вдавил педаль газа в пол, и машина на жуткой скорости понеслась вперед, к морю. По дороге они увидели, как Тэд выходит из дома, надевая на ходу толстый свитер.

Алек притормозил.

– Залезай! – крикнул он.

– Спасибо.

И они понеслись дальше, к пристани, где собирались спасатели. Несколько машин въехало на стоянку буквально следом за «ягуаром» Алека. Народ прибывал – кто на машине, кто пешком, кто на велосипеде.

– Тэд, Барт… Алек? А я думал, что сегодня тебя нет здесь, – удивился Льюк.

– Я только-только вернулся, – отозвался Алек, доставая высокие непромокаемые ботинки.

Потом он повернулся к Айлин. Взгляды их на мгновение встретились. В глазах его промелькнуло что-то такое, во что она боялась поверить. Или ей это только показалось?

– Отгони машину домой.

Он бросил ей ключи и пошел вслед за остальными, не сказав больше ни слова.

– Ладно, ребята, готовы? – гаркнул Льюк, когда вся команда собралась на катере. – Отдать концы.

Катер медленно отошел от причала. Он был достаточно большой, но теперь, штормовой ночью, казался маленьким и хрупким. Очень скоро катер набрал скорость, стало уже невозможно различить людей на палубе.

Но Айлин продолжала напряженно смотреть ему вслед. В какой-то миг показалось, что катер покачнулся на волнах и начал тонуть. Но он тут же выпрямился и устремился вперед – на помощь терпящим бедствие.

После шумной суеты собирающейся команды покой, воцарившийся на станции, был томителен и гнетущ. На вызов явилось больше людей, чем мог вместить катер, и те, кто остались на берегу, принялись помогать служащим станции разбирать снасти. Жены членов команды, пришедшие вместе со своими мужьями, молча, собирали с пола наспех сброшенную одежду и складывали ее в шкаф, где хранились спасательные жилеты.

– Шесть минут двадцать две секунды, – объявил Мэтт Доуз, старейший спасатель в городке, глядя на секундомер. – Неплохо… но могло быть и лучше.

– А что случилось? – смущенно спросила Айлин, не зная, принято ли здесь задавать подобные вопросы.

– Береговая охрана передала донесение о гребной шлюпке, дрейфующей где-то неподалеку. Нам давали на сборы двадцать минут, но Льюк решил: чем быстрее, тем лучше. Дело, может, неспешное, но кто знает…

Айлин посмотрела в окно на темное штормовое море.

– Гребная шлюпка? Как же они ее разыщут? – пробормотала она, обращаясь скорее к себе, чем к Мэтту. – Ночью, в море…

– Да уж, это все равно, что искать иголку в стоге сена, только в сене не так мокро, – хохотнул Мэтт. – Однажды, помню, наши ребята почти сутки промотались по морю и в итоге нашли… Что бы вы думали? Старую шину от тракторного колеса! Впрочем, лучше перестраховаться: вдруг люди действительно терпят бедствие?!

Рация, настроенная на короткие волны, вдруг зашипела и включилась.

– Да, ребята, наверное, будут не слишком рады… – заметил Мэтт. – Им на помощь выслали спасательный вертолет. Наши вроде как соперничают с ними. Это, конечно, дружеское соперничество… но все равно не любят, когда вертолетчики возникают у них на пути.

– Отсюда можно связаться с катером? – спросила Айлин.

– Можно, но мы обычно стараемся их не беспокоить… Особенно если они выходят на операцию. У них есть прямая связь с головным спасательным центром. Оттуда координируют всю операцию и ведут катер, пока он не окажется в прямой видимости от судна, терпящего бедствие. С катера иногда сами с нами связываются. На обратном пути. И главным образом, если нужна скорая. Так что я здесь на всякий случай сижу, жду сигнала. – Старик мечтательно уставился в окно. – Хотелось бы мне быть там, в море… – вздохнул он. – Я так скучаю. Уже двадцать лет, как застрял на берегу…

Айлин тоже посмотрела в окно. Похоже, все эти ребята из спасательной команды одержимы своей рискованной и опасной работой – двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, пятьдесят две недели в году. За чисто символическую плату. Что, интересно, заставляет их нестись, сломя голову, на спасательную станцию при первых же звуках сирены и выходить в море в шторм, даже не зная наверняка, вернутся ли назад?

Айлин невольно поежилась. Если сегодня что-то случится, если Алек не вернется домой, всю оставшуюся жизнь ей придется как-то справляться с мыслью, что они расстались раздраженные друг другом, что между ними осталось столько глупого недопонимания… Что она так и не успела сказать ему, что любит его…

Впрочем, она все равно не решилась бы сказать ему об этом. Алеку совсем не нужна ее любовь. И он – уж если быть честной – не просил ее о каких-либо серьезных чувствах. Он хотел легких, ни к чему не обязывающих отношений. Чтобы залечить раны, нанесенные неудачным браком. Серьезное чувство накладывает определенные обязательства, а Алек не хотел никаких обязательств.

Черт возьми, да что с ней такое творится?! Сердце подсказывает ей одно, разум – совсем другое. И надо бы прислушаться к голосу разума… Только любовь не слушает никого. Она, точно какой-нибудь вирус, вызывает сладостную лихорадку, и – помоги ей Господь! – Айлин не хотела выздоравливать.

Рация на столе вновь затрещала, и оттуда донесся голос Алека, искаженный, но все-таки узнаваемый:

– Спасательный катер вызывает береговую охрану. Спасательный катер Портвика вызывает береговую охрану. Просим уточнить координаты. Прием.

– Береговая охрана спасательному катеру, – отозвался спокойный сдержанный голос и передал ничего не значащие для Айлин цифры.

– Спасательный катер береговой охране. Через тридцать минут будем на месте. Повторяю, через тридцать минут будем на месте. Отбой.

Рация умолкла. Айлин продолжала смотреть на приемник – это была единственная ниточка, которая связывала ее сейчас с Алеком, пусть даже он не мог знать, что она его слышит. Железная крыша станции гремела под порывами ветра…

Айлин было даже жутко представить, каково сейчас в море, под проливным дождем, посреди бурных волн… Она напряженно всматривалась в черноту за окном, как будто одним своим взглядом могла оградить любимого человека от опасности.

– Да… – протянул Мэтт, – похоже, мы здесь засели на всю ночь.

Он включил обогреватель у стола с рацией и достал из кармана газету.

– Ладно, будем ждать.

– Мне, наверное, лучше поехать домой. – Айлин замялась, неохотно отворачиваясь от окна. – Доброй ночи, Мэтт.

– Доброй ночи, девонька. И не убивайся ты так… Парень твой будет жив и здоров. – Глаза старика по-доброму заблестели. – Лучше Льюка эти воды никто не знает.

Айлин улыбнулась Мэтту, почувствовав себя чуть увереннее, но когда вышла к машине, еще долго не могла уехать – стояла и смотрела на темное бушующее море. При одной только мысли о том, что с Алеком может что-то случиться, у нее разрывалось сердце.

На улице завывал ветер. В окно стучал дождь. Айлин так и не легла – она все равно не смогла бы заснуть, пока Алек не вернулся бы домой целый и невредимый. С чашкой какао в руках, она нервно мерила шагами кухню, и с каждой минутой ее тревога росла. В конце концов, Айлин решила, что ей лучше поехать обратно на станцию – во всяком случае, там она не будет мучиться неизвестностью. На станции есть рация. Там знают, что происходит в море…

Одевшись потеплее, она поехала туда на своей машине. Был уже четвертый час утра, и почти вся деревня спала. Свет горел только в окне спасательной станции. Когда Айлин вошла, Мэтт, задремавший над своей газетой, тут же проснулся и улыбнулся.

– Не спится?

В его мягком голосе слышалось понимание.

– Нет, я… – Айлин вдруг смутилась. – Можно, я здесь посижу?

– Ну конечно, красавица. Да и мне, старику, веселей будет в компании. Поставь, что ли, чайник, девонька… Попьем крепкого чайку. Чаек оно хорошо.

Айлин обрадовалась, что и у нее нашлось здесь хоть какое-то дело.

– Есть новости? – спросила она, включив электрический чайник в розетку.