Текст книги "Наследница по кривой"

Автор книги: Нинель Лав

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

8

«Поговори с человеком откровенно…»

И неожиданно для Дмитрия Викторовича (если судить по его вытянувшемуся от удивления лицу) Кира разоткровенничалась.

– Я продам эту квартиру, а на вырученную сумму куплю дочерям по квартире и отложу деньги им на учёбу.

Дмитрий Викторович насторожился.

– Продайте её мне! – предложил он, не собираясь упускать такую возможность. – Все издержки по сделке я возьму на себя и сразу же переведу на ваш банковский счёт всю сумму. И, будьте уверены, заплачу максимальную стоимость! К тому же в этой квартире вы все равно будете чужая.

Это было правдой, но именно правда порой обижает нас больше всего.

Внимательно посмотрев на стоящего у высокой консоли пожилого мужчину, Кира удивилась тому, как хорошо он вписывается в антикварный интерьер квартиры Шубина. Он просто живёт в этом чуждом ей бутафорском мире, не задумываясь о стоимости того или иного предмета, привычно пользуется ими, а Киру же вся эта «музейная» обстановка буквально выталкивала из себя.

– Ошибаетесь, Дмитрий Викторович, – с ноткой уязвлённого самолюбия, произнесла Кира. – Может, вы не знаете, но когда-то я была невестой Павла и могла бы по закону стать хозяйкой всего этого.

«Поговори с человеком откровенно…»

И, давясь воспоминаниями, Кира начала сбивчиво рассказывать.

– Мы долго встречались с Пашей, но в планы студента юрфака не входили романтические свидания и «поцелуйчики при луне» – всё своё время он посвящал учебе. Он подсовывал мне книги по криминалистике, водил на детективные фильмы, но я упорно читала рыцарские романы Вальтера Скотта и пьесы Лопе де Вега, проливала слезы над судьбой Консуэлло и Джейн Эйр и самозабвенно занималась верховой ездой. «– Подумай сама, – поучал Павел, встречая меня у конюшни и легко забрасывая на плечо мою сумку с формой и сапогами, – если тебе нужно будет догнать преступника – где ты на дороге найдешь лошадь? Машина – это, другое дело». Все мои возражения о том, что я не собираюсь догонять преступников, безжалостно отметались…

– Видимо, – Дмитрий Викторович неожиданно перебил Киру, усаживаясь в кресло напротив, – Паша хотел заинтересовать, увлечь вас чем-то интересным для него.

– Возможно, но конный спорт для меня был куда важнее и интересней криминалистики.

Совсем тихо на столике тренькнул телефон.

Машинально Дмитрий Викторович протянул руку и ответил:

– Слушаю вас.

Но ответом была тишина. В глубине трубочного нутра жило чьё-то осторожное хриплое дыхание.

– Слушаю вас, – повторил он и, подождав немного, положил трубку. – Так о чём мы? О верховой езде. Опасный и грубый вид спорта.

Кира снисходительно улыбнулась. Сколько раз приходилось ей слышать досужие рассуждения о конном спорте от некомпетентных, посторонних людей.

– Опасный – да, как, впрочем, и любой вид спорта. Возможно, нехорошо пахнущий и грязноватый, если сравнивать с теннисом или художественной гимнастикой, но грубый… Тут я с вами не согласна. Этот спорт не может существовать без искренней, обоюдной любви партнёров! Да, да, партнёров, причём равноправных и уважающих характер друг друга. При такой взаимной любви, как говорит моя младшая дочь Алиса: «мексиканские сериалы отдыхают». – Кира закрыла глаза и представила себе своего тогдашнего любимца – огромного толстого увальня темно-рыжего тяжеловоза, на котором она вытворяла свои «амазонские штучки». – Бурбошенька, мальчик мой, иди ко мне, мой хороший. Что я тебе принесла сегодня… Смотри какая морковка замечательная, – заворковала она вдруг нежным голоском, чем повергла многоопытного юриста почти в шоковое состояние. – Ах, ты, сластёна рыжая, опять по карманам лазаешь… – и уже строже: – Бурбон, не балуй! Прими! Прими, я сказала! Доиграешься ты у меня…

Сейчас ей уже почти не верилось, что когда-то давно она всё это говорила, и чистила Бурбона на растяжке между денниками, и звонко шлёпала его ладошкой по крупу и эта «гора» около тонны живого веса с копытами размером с её голову слушалась девушку-подростка, и клянчила сахар, и радостно ржала, заслышав её шаги в начале конюшни…

«– И почему я оставила конный спорт? – со щемящей тоской вдруг подумала Кира, и глаза её затуманились слезами. – Получила бы «Мастера спорта», выступала бы за сборную или тренировала бы детишек… Ах, да! Пашка Шубин… Права была Ларискина мама, сказав обо мне после нашего расставания: «Погасло солнышко в её душе…»».

– Что же было дальше? – Дмитрия Викторовича очень заинтересовал Кирин рассказ о её прошлом. Павел был частью этого чужого прошлого, и Юшкину захотелось, как можно больше узнать о неизвестной стороне жизни Павла.

– Что было дальше… – Кира помолчала, собираясь с мыслями. – Возможно, я бы смирилась с ролью доктора Ватсона, но, подражая легендарному сыщику, Павел увлекся перевоплощением. «– Закрой глаза», просил он, и я послушно замирала, закрывая глаза ладонями. «Открывай!» – кричал он через минуту и загадочно добавлял: – «Сюрприз!». И я чуть не падала в обморок: передо мной вместо Павла стоял носатый грузин с кустистыми бровями и огромной кепке, или бабулька с бородавкой на носу в клетчатом платке, или патлатый студент в кругленьких очёчках. Последней же каплей моего терпения стало ужасное страшилище, похожее на Кинг-Конга. Послушно открыв глаза после слова «Сюрприз!» – хотя тысячу раз давала себе слово ничему не удивляться – я увидела перед собой вместо Павла звериную морду с оскаленными клыками. Чудовище качало головой из стороны в сторону и внимательно разглядывало меня серыми знакомыми глазами. Мало сказать, что я испугалась – страх буквально пронзил меня с головы до пят и парализовал тело. Но когда Кинг-Конг потянулся ко мне когтистыми лапами, сработал инстинкт самосохранения: я огрела чудовище сумкой по башке и с такой силой «врезала» ему в челюсть, что оно свалилось на асфальт в полном нокауте. Потом оно что-то кричало мне вслед, махая лапами, но я убегала по дорожке парка все быстрее и быстрей… – Кира сделала выразительную паузу и подвела итог рассказанной истории. – С тех пор я не доверяю красивым мужчинам, не люблю подарков и нервно вздрагиваю, когда слышу слово «Сюрприз!».

Первый раз за время их знакомства Дмитрий Викторович улыбнулся. Лицо его ожило, ледяная надменная корка исчезла. Воспоминания Киры его по-настоящему взволновали и он, не спрашивая разрешение закурить, достал из кармана серебряный портсигар с монограммой.

Сигаретный дым заклубился по комнате, вплетаясь в мужские потаённые мысли…

«Всё могло сложиться совсем по-другому! У меня тоже могла быть семья: любящий сын, заботливая сноха, внучка и, может быть, даже внук – продолжатель рода Юшкиных. Мы собирались бы по вечерам за большим круглым столом, разговаривали, смеялись, строили планы на предстоящий отпуск. По воскресеньям мы бы приглашали гостей, а после обеда долго пили чай – обязательно с тором – мне подавали бы кусок с кремовой розочкой, а внучка заговорщицки подмигивала бы мне, и, улучив момент, перекладывала к себе мою кремовую розочку, и все замечали бы наши хитроумные подмигивания и манипуляции, но делали вид, что не замечают… Что я сделал не так? Где просчитался? А может в том, что у меня нет семьи, виновата именно эта сидящая напротив меня женщина? Да, именно она разрушила мои мечты!»

– И чем же закончилась столь романтическая история, – с заметной иронией спросил Дмитрий Викторович, пытаясь скрыть своё волнение и вновь возникшую неприязнь.

Спроси он по-другому, возможно, Кира и рассказала бы ему печальную историю своей первой любви, всю от начала до конца, до самого донышка, но после пренебрежительных ноток в голосе собеседника запас её откровенности неожиданно иссяк.

– «Столь романтическая история» закончилась довольно банально, – буркнула она, – выражаясь словами всё той же Алисы: «Любовь прошла – завяли помидоры».

Дмитрий Викторович поморщился: манеры и речь этой женщины оставляли желать лучшего.

9

Опять зазвонил телефон.

Теперь уже Кира первая потянулась к аппарату на столике.

– Алло! Алло! – несколько раз повторила она, поднимаясь с дивана, и, недовольно фыркнув, положила трубку на место.

«– Прав был Павлуша, она и, правда, похожа на ёжика, – без прежней раздражительности подумал Дмитрий Викторович об этой женщине. – Только что была задумчива и откровенна, и вдруг свернулась в клубок, ощетинилась. Попробуй, доберись до тёплого мягкого брюшка сквозь частокол колючек».

– Зачем вы это делаете? – насмешливо поинтересовался он, наблюдая за тем, как Кира старательно засовывала пачки долларов в небольшую дамскую сумочку. – Возьмите пару пачек, а остальные оставьте в квартире. Она же теперь ваша. Положите их вот сюда… – Дмитрий Викторович встал и поманил новую хозяйку за собой в спальню.

Заметив на кресле в спальне разорванные целлофановые пакеты и мужской полосатый халат, он осуждающе дёрнул головой: Лиза не терпела беспорядка – видеть в её спальне неубранные вещи оказалось куда больнее, чем он ожидал. Прошло три года, и он постепенно привык к её отсутствию, но то, что в её квартире хозяйничала другая женщина…

Сжав зубы, Дмитрий Викторович заставил себя равнодушно пройти мимо устроенного беспорядка, сдвинуть единственное оставшееся в спальне зеркало в сторону и сосредоточенно покрутить ручку кодового замка сейфа.

– После смерти Паши я немного изменил комбинацию, чтобы легче было запомнить: пятьдесят по часовой стрелке, пятьдесят пять против часовой стрелки и снова пятьдесят по часовой стрелке, – постно проинформировал Дмитрий Викторович, открывая дверцу сейфа. – Да, в сейфе для вас оставлен подарок.

Он взял с полки и протянул Кире длинный белый футляр.

– Спасибо, – поблагодарила она и не открыла бархатную коробочку.

«– Вот это выдержка, – невольно восхитился пожилой мужчина – он умел ценить противника – ни одна из знакомых ему женщин не смогла бы похвастаться такой выдержкой. – Возможно, она и правда не любит подарки. Для меня это плохо – дал бы ей миллион долларов отступного, и она не путалась бы у меня под ногами…»

А Кира, зажав в руке белый футляр и прижимая к груди сумку с вываливающимися из неё деньгами, думала в эту минуту совсем не о подарке – ей неожиданно вспомнились пророчества живущего в спальне Елизаветы Георгиевны Шубиной домового: «К ху-уду! И к большому добру!».

На душе у Киры стало тревожно.

«– Вот оно – большое добро! А что худого? – и сама же ответила. – Что может быть хуже смерти! И она уже случилась: с Пашей и с той несчастной женщиной на дороге. Возможно, если бы эта несчастная женщина не взяла мой зонт, оставленный около двери на лестничной площадке, она бы раньше увидела машину, успела бы перебежать дорогу…».

«– Нечего брать чужие вещи! – возмутился Кирин внутренний голос, не соглашаясь с такой постановкой вопроса. – Если бы она не спёрла зонт, то не последовало бы наказание за воровство!»

«– Прекрати! – строго одёрнула Кира свои собственные потаённые мысли. – Если бы я не была такой растеряхой, то не оставила бы зонт за дверью и не подвергла бы её искушению взять чужое».

«– Ну, ты ещё обвини себя в смерти этой женщины! – язвительно посоветовал ей внутренний голос. – Выйди на площадь, стукни себя кулаком в грудь, а потом бухнись на колени и покайся принародно! Лучше о себе подумай, чудо гороховое! Что ты мужу скажешь, когда он спросит тебя про сломанный зонт?»

Кира не смогла сдержать печального вздоха.

– Что-то случилось? – услышав вздох, поинтересовался Дмитрий Викторович.

– Нет, нет, – поспешно заверила его Кира. – Просто вспомнила… одно печальное событие.

– Сбитую женщину?

– А вы откуда знаете?

– Ну-у, – Дмитрий Викторович сделал в воздухе неопределённый жест холёной рукой, массивная золотая печатка с бриллиантами на безымянном пальце высокомерно сверкнула, подчеркивая свою эксклюзивность. – Эту новость Татьяна Ивановна с большим удовольствием сообщает всем входящим в подъезд. И мы с Сергеем удостоились.

– Да уж… новость, – Кира не знала, кто такая Татьяна Ивановна, но предположила, что она одна из тех выбежавших из подъезда женщин, так заинтересованно участвующих в дальнейших событиях.

– А вы, какое отношение имеете ко всему этому?

– Да, так… – Кира пожала плечами.

Взгляд Дмитрия Викторовича стал пристальным, словно рентген – хотя особо просвечивать и не надо было: всё и так читалось на поскучневшем женском лице.

– Видели?

Кира кивнула.

– Страшно?

– Страшно, но дело не в этом. У неё был мой зонт…

– Зонт?

– Ну да, мой зонт. Такой большой зонт, красный в белый горошек. Я забыла его на лестничной площадке у двери, а она взяла…

– И какой вы сделали из всего этого вывод?

Кира слегка пожала плечами.

– Никакой… Ну, может без зонта она раньше увидела бы машину…

Дмитрий Викторович отметил про себя сей странный факт с зонтом, но вывод тоже не сделал – возможно, его неприязнь к этой женщине помешала ему завершить логическую цепочку мыслей, а возможно, он просто не захотел брать на себя её проблемы – ведь она для него чужой человек и её проблемы его не касаются.

Потому, как Кира отрешенно замолчала, Дмитрий Викторович понял, что разговор на эту тему окончен. Он всегда чувствовал, когда надо остановиться и сменить тему разговора, стать из заинтересованно-сосредоточенного беспечно-равнодушным или наоборот.

– Давайте перенесём наши наследственные дела на завтра, часа на три, – предлагая это, Дмитрий Викторович брал по одной пачке из сумки Киры и складывал в сейф. – Думаю, к этому времени я уже освобожусь, и ничто нам не помешает. Или у вас другие планы?

– Нет у меня никаких планов, – вздохнула Кира, машинально провожая глазами очередную пачку долларов – последние дни колесница её распланированной на годы вперёд жизни съехала с ровного шоссе и неслась сломя голову без дорог и ориентиров по ухабистому необъятному жизненному пространству и похоже не собиралась возвращаться в привычную колею – по крайней мере, управлять этой «сбесившейся» колесницей Кира уже не могла.

– Вот и прекрасно! – оставив в дамской сумочке одну пачку, Дмитрий Викторович взял из рук Киры белый футляр с подарком, положил его сверху на пачки денег и неожиданно предложил: – Знаете что, Кира Дмитриевна, берите ка вы мою машину и поезжайте по магазинам – надо вам чем-нибудь побаловать себя после пережитого стресса.

По опыту он знал, что женщины забывают обо всех неприятностях, лишь только им предоставляется возможность потратить деньги на себя любимую и, когда деньги заканчиваются, согласны на многое, чтобы вернуть то упоительное чувство обладания понравившейся вещью. Может быть, ему удастся договориться с этой женщиной о своём деле за деньги, не начиная собственной персональной войны?

– Спасибо за предложение, но у меня своя машина.

Чёрная с проседью бровь мужчины надменно дёрнулась.

– Та, на которой вы вчера сюда приехали?

Кира не обиделась – машине, и правда, пора было на свалку: тратить деньги на её капитальный ремонт вся семья считала большой глупостью. Ей показалось, что презрительно сморщившийся мужчина сейчас обязательно добавит: «– Разве это соответствует королевской чести?», и она не впопад ответила:

– По Сеньке и шапка!

Их опять прервал телефонный звонок.

Они одновременно посмотрели на телефонный аппарат, а потом друг на друга.

– Может, детишки балуются? – неуверенно высказала Кира свою версию молчаливого домогательства.

– А может, совсем и не детишки…

Дмитрий Викторович решительно подошёл к столику в гостиной и взял телефонную трубку.

– Слушаю вас! – сдерживая раздражение, произнес он и, отвечая на немой вопрос Киры, отрицательно покачал головой. – Вас не слышно, уважаемый, перезвоните.

Положив трубку, Дмитрий Викторович Юшкин задумчиво посмотрел на телефонный аппарат (непонятное его всегда раздражало) – номер звонившего не определился. – Не нравится мне это.

Кира согласно кивнула головой – ей тоже было неприятно назойливое молчание.

– Ну, что ж, поехали… Только сначала вызовем Сергея, а потом Арсен отвезёт меня в офис.

Спорить Кира не стала – неожиданная мужская забота польстила её самолюбию. Давно о ней никто не заботился…

10

Длинная сверкающая «Ауди» цвета слоновой кости стояла у самого подъезда.

Арсен – черноглазый и черноволосый молодой человек, как теперь принято говорить: лицо кавказской национальности, курил у машины. Увидев выходящего из подъезда мощного телохранителя, он отбросил окурок в сторону и услужливо распахнул заднюю дверь иномарки перед идущими за Сергеем людьми.

Дмитрий Викторович жестом пригласил Киру садиться в машину, и пока она пробиралась внутрь просторного салона, устраивалась, удивлялась бархатистости палевой кожи и тому, что коленки не упираются в спинку переднего сиденья, тихо разговаривал с водителем.

– Отвезёшь меня в офис на Таганку и поступишь в распоряжение Киры Дмитриевны. Повози её по дорогим бутикам и салонам.

– Значит, это она, наследница? – с интересом спросил шустрый невысокий водитель, кивая головой в сторону «пассажирки».

Заинтересованность Арсена больно царапнула самолюбие Дмитрия Викторовича, но разбираться в причинах этой боли не было времени.

– В восемь приезжай за мной в контору, – холодно приказал он и сел в машину.

Занимая водительское место, Арсен выразительно посмотрел на садящегося в машину телохранителя – они обязательно обсудят увиденное, потом, когда останутся одни и можно будет расслабиться, отдохнуть от выполнения профессиональных обязанностей.

Ещё никогда Кира не ездила в таких шикарных машинах, даже Ларискина «Тойота-Карола» не выдерживала никакого сравнения с иномаркой представительского класса.

«– Ларка умрет от зависти, когда узнает, на чём я ездила по магазинам, и что Шубин оставил мне свою квартиру, – с несвойственным ей бахвальством неожиданно подумала Кира, глядя через лобовое стекло на движущиеся по Садовому Кольцу машины, и тут же опечалилась. – А что скажет муж, узнав от неё о машине и наследстве? Скандала уж точно не избежать! Нет, ничего нельзя никому говорить! Тем более Лариске – она никогда не умела хранить чужие тайны, тут же выбалтывала их самому неподходящему человеку».

От своих невесёлых дум Кира сразу сникла и отвернулась к окну от сидящего рядом мужчины, чтобы тот не увидел её поскучневшее лицо.

В салоне иномарки приятно пахло кожей, дорогим табаком и типографской краской: у заднего стекла на полочке лежали газеты и глянцевые журналы – но никто их давно не читал.

Последнее время, отгораживаясь от суеты окружающего мира бронированным стеклом, Дмитрий Викторович Юшкин устало откидывался на спинку сиденья, закрывал глаза и пытался задремать – ночью, с её приходящими призраками и невесёлыми думами, уснуть ему не удавалось.

И виновница его изматывающей бессонницы сидела сейчас рядом с ним, в его машине и, как ни в чём не бывало, смотрела в окно, и нервно покачивала ногой, и пахла французскими духами, которые Лизонька терпеть не могла, а он не знал этого и на её именины купил именно их, и она расстроилась, и плакала у него на плече, а духи из опрокинутого флакона капали на ковер, наполняя комнату терпким ароматом, и он утешал её, и гладил по голове, как маленькую, и обещал завтра же купить другие, но, как водиться, завтра не купил, а через день Лиза умерла от сердечного приступа…

Расстроившись окончательно, Дмитрий Викторович отодвинулся к самой двери машины, сунул руку в карман пиджака и нащупал трубочку с валидолом – после смерти Павла он стал возить его с собой: иногда от воспоминаний сердце больно толкалось в груди, но доставать таблетки передумал: унизительно проявлять слабость перед потенциальным противником.

Он открыл окно, хотя раньше никогда этого не делал – в машине всегда работал кондиционер – и жадно задышал горячим, пропитанным выхлопными газами воздухом.

– Дмитрий Викторович, закройте, пожалуйста, окно, – вежливо попросил Сергей, удивленно глядя через плечо на насупленного мужчину.

Дмитрий Викторович нехотя подчинился и обиженно уткнулся носом в тонированное стекло.

Так они и ехали всю дорогу до офиса: молча, отвернувшись друг от друга, нервно покачивая ногами и думая невесёлые думы – каждый свои.

Телохранитель и водитель снова посмотрели друг на друга и пожали плечами – что-то явно происходило с этими двумя людьми, но им было не понятно, что именно…

11

Нагруженная покупками, под завистливыми взглядами продавщиц Кира гордо вышагивала по ковровой дорожке очередного модного бутика мимо манекенов, задрапированных сверкающими тканями.

Как ни странно, после первого же магазина её настроение и, правда, улучшилось: тратить деньги оказалось настолько приятно, что это занятие постепенно вытеснило из её головы все тоскливые мысли. Ей даже приходилось сдерживать свои «восторги и порывы», отговаривать себя от приобретения ненужных вещей.

Ну, зачем ей тонкая кашемировая шаль с кистями и неброской ручной вышивкой? – у неё ведь нет строгого элегантного платья до пола. Но даже если купить такое платье и ужасно понравившуюся кашемировую шаль, то куда она пойдёт во всём этом? Ну, раз в год выберется в гости к подруге и один раз сходит с мужем в театр, а потом вещи очень долго будут висеть «без дела» в гардеробе, и каждый раз, заглядывая в него, она будет корить себя за напрасно потраченные деньги…

С сожаленьем выпустив из рук нежную невесомую шаль, Кира вздохнула и пошла к выходу, к лестнице на первый этаж. Но неожиданно на её пути возникло не преодолимое препятствие – препятствие благоухающее и сексуальное!

Возникшее «препятствие», как две капли воды, походило на Кевина Сорбо, играющего Геракла в одноимённом сериале, только было оно лет на десять моложе и одето в белый летний костюм и кремовую, шёлковую рубашку. Пуговицы на рубашке были низко расстёгнуты, и в вырезе виднелась загорелая, тренированная без единого волоска грудь. Молодой «полубог» – настоящий «принц на белом коне» (мечта юных романтических девиц и располневших дам!) картинно поправил русые волосы, волнами спадающие на широкие плечи и улыбнулся открытой голливудской улыбкой, показывая все тридцать два сверкающих идеальных зуба.

– Добрый день, – поздоровался «полубог» бархатным голосом, и Кира искоса посмотрела по сторонам: к ней ли обращается молодой человек. – Вы не поможете мне выбрать галстук? Никак не могу решить: этот или этот?

Красавец по очереди прикладывал к голой груди галстуки яркой расцветки, совершенно не подходящие ни к его белому костюму, ни к кремовой рубашке. Из его небесных глаз изливалось столько слащавой нежности, что Кира тут же почувствовала себя бестолковой мухой, запутавшейся в липкой опасной паутине.

– Вам лучше обратиться к продавщицам, – вежливо отказала она красавцу в просьбе и сделала шаг в сторону, намереваясь обойти «благоухающее препятствие», но молодой «полубог» тоже шагнул в сторону и вновь преградил ей дорогу.

– О, нет! Мне нужно мнение элегантной дамы, а не молоденьких недоучек, – стрельнул в неё «паук» убийственным комплиментом.

Будь на месте «принца» с обворожительной улыбкой и хорошими манерами обыкновенный молодой человек (а еще лучше худосочный прыщавый очкарик) Кира тут же начала бы искренне помогать ему и уж точно бы что-нибудь посоветовала, но горький опыт общения с другим сероглазым «принцем» навсегда отбил у нее желание общаться с красивыми мужчинами.

Пресыщенный красавец – нестерпим, желаньем победить в один присест.

Мужчина – это ли не тяжкий крест, когда он мнит себя неотразимым…

Красавицы, не лейте слёз, коль скоро судьба у вас отнимет ухажёра.

Вам служит ваша красота судьбой.

А слепота – опасней нет напасти!

Когда мужчина обещает счастье – несчастье нависает над тобой.

«– Прав Лопе де Вега, – подумала Кира, внутренне передергиваясь от фальшивой лучезарной улыбки молодого человека. – Пусть этот самовлюблённый красавец поищет для своих целей какую-нибудь другую дурочку».

– Простите, я спешу, – холодно произнесла она вслух и снова шагнула в сторону, чуть не упираясь в манекены.

Но, не тут, то было!

– Как можно отказывать человеку в столь ничтожной просьбе? – укоризненно произнёс молодой человек и решительно взялся за Кирины пакеты. – Всего одну минутку, умоляю вас, а потом я угощу вас отличным кофе…

– Я не пью кофе, – машинально произнесла Кира и, неожиданно для себя, запаниковала. – «Ну, не драться же мне с ним, в самом деле!», – отчаянно подумала она и оглянулась на продавщиц, завистливо следящих за ними во все глаза.

Нет, помощи от них ждать не приходилось – вряд ли они поверят, что такой красавец может представлять угрозу для женщины.

– Отпустите, пожалуйста, – продолжала настаивать Кира и потянула свои пакеты с удвоенной силой.

 Но мужчина не слушал и не отпускал пакеты, заинтересованно заглядывая за вырез пиджака понравившейся собеседницы.

Это было уже слишком!

Кира не на шутку рассердилась.

Она шагнула назад и со всей силы дёрнула к себе свои пленённые пакеты. Ручки одного пакета оборвались, и, теряя равновесие, Кира схватилась за чью-то вовремя протянутую ей руку.

Рука оказалась чёрной и безжизненной!

В испуге Кира отдёрнула свою руку и прытко отскочила в сторону, но опора, не выдержав приложенного к ней человеческого усилия, наклонилась и стала медленно заваливаться на ничего не подозревающего красавца, очень элегантно поднимающего с пола разорвавшийся пакет.

– Осторожно! – закричала Кира, инстинктивно предупреждая человека об опасности.

Но было поздно! Чернокожая дама – проще говоря, манекен – задрапированная ярко зелёной сверкающей тканью, рухнула прямо в объятия выпрямляющегося «прынца».

От неожиданности красавец выронил злополучный пакет и, прижимая к груди безволосый манекен, с удивлением воззрился на неожиданно материализовавшуюся в его руках чернокожую даму.

– Вы чудесная пара, – с каменным лицом съязвила Кира, подняла с пола свой пакет и, гордо вскинув подбородок, пошла к лестнице.

«Кавалер» зашипел ей в след и попытался водворить «чернокожую даму» на место, но булавки, скрепляющие сверкающую ткань, тут же впились ему в ладони. Он отдёрнул руки от манекена, и тот с грохотом упал на пол.

На шум Кира обернулась.

Несколько секунд «прекрасный принц» разглядывал кровавые точки на своих ладонях, потом перевёл взгляд на виновницу его фиаско и разразился такой непристойной бранью, что спешившие к нему на помощь продавщицы в нерешительности остановились.

С ненавистью глядя на обидчицу почему-то разными глазами: голубым и карим, красавец перешагнул через манекен и двинулся к Кире. Он готов был её убить, задушить, хотя нет, это была слишком лёгкая смерть для этой наглой особы. На ходу, придумывая самые изощрённые казни, «молодой полубог» бросил мимолётный взгляд в зеркало, привычным жестом поправил волосы и вновь повернулся к обидчице. Ненависть исказила его красивое лицо, и оно, как в кривом зеркале, искривилось и наружу полезло его настоящее обличие обличье злобного тролля.

От мгновенного, мистического перевоплощения и исходящей от этого существа угрозы, одинаково пронзающей ненависти разных глаз, Кира попятилась и буквально скатилась с крутой лестницы, попав в объятия встревоженного шумом охранника.

– Грабят, – сама не зная почему, выдохнула она и поспешила к дверям бутика, а охранник дорогого респектабельного салона, на ходу выхватывая оружие, потопал вверх по лестнице.