Текст книги "По Любви (СИ)"

Автор книги: Нинель Беннет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

40

– Вы слышите, Полина Анатольевна? – Высокий голос доктора повторил вопрос.

Полина кивнула. Она смотрела перед собой стеклянными глазами.

– Да, да. Конечно. – Ответила. В её голосе больше не было тепла, мягких нот. В её голосе больше не было жизни…

– Ваш организм сейчас сильно ослаблен после хммм… Потери. – Доктор старался тщательно подбирать слова.

Но Полине было все равно на слова. большую их часть она просто пропускала мимо ушей. Как подлежащий камень вода не течёт, так и до Полины не доходил смысл речи врача.

Глеб Савельевич высокий мужчина в годах. С сединой покрывающей почти всю его голову, с длинной бородой которую он постоянно почесал и заячьими хмурыми глазами.

– Вам нужно время на восстановление. Думаю примерно пол – года, а после вы с мужем можете попробовать снова. Не все ещё потеряно, Полина Анатольевна…

«Попробовать снова это блин вообще как? Это, что игра? Черт не получилось! Проиграли! А давай ещё сыграем?»

Полина не могла вообразить себе, что все закончилось. Её мальчик умер. Вот так вот. Она носила его под сердцем семь месяцев, готовила ему детскую, покупала вещи, дала имя… А его у неё отняли.

Самое ужасное в том, что ей пришлось рожать. Врачи тогда уже поняли, что плод мёртв. Но по другому было нельзя.

Она помнила все: падуги, схватки, призывы тужиться сильнее, чью-то неприятно потную, горячую ладонь сжимающую её пальцы…

Абсолютно всё. Каждую деталь, мутный взор уловил, даже крошечное покрасневшее тельце которое сразу же завернули и куда-то унесли.

И эти сцены в голове не давали Полине покоя. Ни днем ни ночью…

– Вы понимаете меня дорогая, Полина Анатольевна?

– Где мой ребёнок? – Спросила сухим голосом.

Она устремила взгляд в стену. Они тут были больничными, классическими. Даже в элитных больничках стены все равно унылые белые или грязно – зелёные словно в муниципалке находишься…

– Что? – Растерялся мужчина.

– Я спросила вас… Где. Мой. Ребёнок. М?

– Ну… – Врач замялся. Нервно почесал бороду и сильно смутился. – У коллег… Нужно провести вскрытие…

– Вскрытие?

Девушка впервые посмотрела на доктора в упор. Её глаза были воспалёнными, красными и пустыми. Вид у неё желал лучшего.

– Да. Понимаете, Полина Анатольевна…

Глеб Савельевич опустил взгляд в пол. Он еще больше стушевался и сморщился от внутреннего бессилия.

О боги как же он не любил общаться с пациентками которые переживают выкидыши такая эмоциональная нагрузка!

– Это стандартная процедура. Плод… Простите ребёнок.

Тут же исправился доктор под тяжелым взглядом девушки. – Он был уже большим… На такой сроке многие рожают и… Вы понимаете…

Полина отвернулас. Обхватила себя руками за плечи.

Она все понимала. Её ребёнок мог быть живым. Он бы родился недоношенным, но был бы жив. Но время истекло. Когда скорая привезла её в клинику её милый мальчик уже умер.

Умер ещё ночью…

Если бы она тогда была в состоянии вызвать скорую, если бы Андрей приехал домой, Если бы Наталья проявила к ней хоть каплю человечности…

И так много если… Целый миллион. Полине не могла прекратить винить себя в его смерти… Не могла остановится и не думать об этом каждую секунду.

Это она убила своего ребёнка…

Крупная слеза покатилась по её щеке. Она её не вытерла. Ей наплевать.

Глеб Савельевич посмотрел на часы. Ему побыстрее хотелось отделаться от трудной пациентки. До того как она бы устроила скандал или закатила истерику. Его до сих пор бросало в дрожь как он вспоминал случай произошедший с ним пару недель назад.

Женщина потеряла ребенка на 4 месяце и закатила такое… Билась головой об пол, прогрызла ему зубами вену на руке…

«Скорее бы на обед.» – Подумал он трусливо и поправив очки торопливо произнёс:

– Ну мне пора. Рекомендации я вам дал более подробную информацию можете узнать у вашего лечащего врача. Ваши родственники сейчас зайдут. Всего вам хорошего, Полина Анатольевна.

– Всего хорошего.

В палату вошли супруги Адамовы и Герман. Анатолий Иванович и Светлана Ивановна только, что приехали из аэропорта. Несколько месяцев они жили в Турции на собственной вилле. Но пришлось экстренно лететь в Москву после звонка Виктора Сергеевича.

Отец Полины жевал нижнюю губу. Он не мог произнести ни слова поддержки. Мужчина просто не представлял, что сказать дочери, что сделать для неё как возместить эту ужасную потерю.

Встал поодаль от койки. У окна, сгорбился. Взглянул на солнечный пейзаж за окном.

Светлана бледная, с заплаканными глазами с не накрашенным лицом, что для такой любительнице безупречного вида был нонсенс.

Села на край постели заправленной белоснежной простынёю с байковым одеялом жёлтого цвета. Коснулась холодной руки дочери. Посмотрела на её исхудавшее лицо и заплакала.

– Полиночка… Доченька… Дорогая… – Шептала она сквозь рыдания. Полина сжала её запястье в ответ.

Сказала спокойно и сухо.

– Не нужно слез, Мама.

Герман стоял у двери. Он был растерян, подавлен и опустошен. Смотрел на подругу с печалью и горем. Их взгляды на секунду сталкнулись и в них было больше боли чем во всем оставшемся мире.

Рука Анатолия потянулась к портсигару. Жена остановила его.

– Не здесь же курить, Толя! – Укоризненно тряхнула Светлана свежеокрашенными волосами. Заметив, что Герман имеет желание остатся с Полиной наедине она мягко потянула мужа к выходу.

– Купим кофе, Папа покурит, а вы тут пока поговорите. Вернемся через десять минуток… – Ласково пояснила она дочери.

Осторожно хлопнула дверь.

Они остались одни. Две потерянные души которые давно чувствовали внутренне сходство… Два человека пропитанные болью. Две потерянных и родственных сердца…

Герман присел к ней на кровать. Его горячая ладонь легла на её худое плечо обтянутое тканью больничной сорочки.

– Полина… – Завел он тихо.

Но девушка прервала его. Бросилась ему на шею, обняла так крепко, что холодные пальцы иголками впились в его кожу. Уткнулась носом ему куда-то в шею.

– Не надо… Не надо, пожалуйста… – Принялась умолять Германа, а сама дрожала как от мороза.

– Молчи, пожалуйста… Молчи, не надо… Не жалей… Не смей… Я не заслуживала…

– Я здесь. С тобой… И всегда буду рядом…

Только и сказал он севшим голосом гладя её по спине. А она плакала. тихо и горько прижимаясь к нему всем телом. И кажется, даже израненным сердцем и душой…

41

В Москве сохранялась плохая погода. Хмурое небо, серые тучи и мелкий моросящий дождик. Полину выписали из больницы. Возле клиники уже столпились журналисты с микрофонами и нескончаемыми вопросами.

Все семейство было в сборе. Они собирались показать всем, что сильны как никогда, что беда не отдалила, а наоборот сплотила. Виктор Сергеевич был уверен, что у всех бывают неудачи и его сын и невестка вскоре отправятся. И у него ещё будет долгожданный внук который спасёт будущее и репутацию их семьи.

Нужно лишь время. Время и терпение.

Андрей обнял измученную Полину за плечи. Так они и шли до машины. Подобным жестом Андрей пытался показать, что у них с женой все хорошо, что он готов поддерживать и заботится о Полине во что бы то не стало.

Калинин – старший с женой идёт под руку позади. Герман закрыв голову капюшоном идёт по правую сторону от Адамовой. Журналисты кинулись к ним с расспросами как только увидели словно изголодавшие падальщики на кусок мяса.

– Скажите, Полина как вы переживаете выкидыш?

– Полина это правда, что у вашего ребёнка обнаружили серьёзную патологию ещё во время первого узи?

– Это слухи о любовнице мужа привели вас в такой состояние?

– Говорят вы сами хотели избавиться от плода как только узнали о другой женщине. Это правда?

– Ответьте, Полина! Ответьте, пожалуйста, ответьте… – Звучало со всех сторон.

От громких голосов у Полины разрывалась голова. Ей хотелось плюнуть в рожу каждому журналюге кто посмел открыть рот и задать свой гнусный, мерзкий вопрос. Но она довольно быстро почувствовала себя вновь ко всему безразличной.

Пусть говорят, пусть просят, умоляют, выкрикивают свою дурацкие вопросы и выплескивают на неё свою внутреннюю желчь… Пусть! Ей на них наплевать. Ей теперь кажется во обще весь мир побоку…

Девушка только поправила большие тёмные очки и процедила одной мадам в жуткой красной блузке прямо в лицо: “Без комментариев”.

Андрей был невозмутим. А вот у эмоционального Германа быстро лопнуло терпение.

– Засуньте свои микрофоны себе в задницу, крысы!

Рявкнул он и толкнул одного из мужчин – журналистов плечом когда тот бесцеремонно полез к Полине за комментарием.

– У вашего младшего сына проблемы с агрессией, Виктор Сергеевич? Ходят слухи, что он пьёт запрещённые препараты… – Завела одна молодая журналистка.

Та самая которая заявила, что “Полина сама избавилась от своего ребёнка когда узнала о любовнице мужа”. Её чёрные глаза нахально щурилась и говорила эта худая девушка похожа на облезлую лисицу вкрадчиво издевательски растягивая слова.

Виктор Сергеевич промолчал. Его каменное лицо не выражало ни единой эмоции. Он не спешно продолжил идти до машины под руку с Натальей.

– Иди нах*й. – Зло посоветовал и выдернув у неё микрофон из рук ударил его со всей силы об землю.

Испуганная журналистка застыла с открытым ртом и не произнесла больше ни слова.

Чата Калининых спокойно расселась по машинам и выехали за ворота. Только в автомобиле и то не сразу руки Полины перестали дрожать, и она смогла вздохнуть полной грудью.

К её сожалению Герман поехал не с ней. Отец не позволил ему сесть в одну машину с подругой. Новой веток слухов ему был не нужен.

Да и вообще, где это видано, чтобы в такое время муж с женой ехали по разным машинам?

Полина отвернулась к окну, и даже когда Андрей попытался поговорить и прикоснулся к её руке она не отреагировала. Наоборот закрылась и ещё больше сморщила лицо.

По приезде домой Полина сразу же отправилась в постель. Другие же кроме Германа (тоже ушедшего в свою комнату.) Решили выпить чаю со свежей выпечкой.

После посиделок Андрей пришёл к жене. Осторожно вошёл в комнату, лёг на кровать где она лежала вся закутанная в плед. Обнял её со спины. В нем пробудилось какое, то не ясное желание поддержать её

На мужчину накатило горькое чувство жалости по отношению к ней. Полина не спала. Специально прикинулась ради него.

Молчаливые его объятья не принесли ей ни утешения ни радости. Они отчетливо показались ей удушливой верёвкой на её бренном, бесполезном теперь теле…

42

Дни были однообразны.

Каждый новый был в точности похож на предыдущий. Полина проводила время в кровати, смотрела одно и тоже бразильское телешоу и… Не ела.

Совсем.

Ничего, ни крошки.

Прошлая целая неделя с выписки и последний раз она ела там. В больнице. А дома не проглотила ни кусочка.

Еда не лезла ей в горло. Она не хотела больше жить.

Будто жизнь утекла из её тела подобна песку в разбитых солнечных часах. И место неё осталось лишь пустое ненужное тело…

Ритка на пару с Валентиной Теодоровной жутко за девушку переживали. Каждый полчаса они заходили в спальню молодой хозяйки поочереди и спрашивали: “Не хотите ли вы откушать чего нибудь, Полина Анатольевна?” Ответ Полины был всегда один и тот-же: “Я не голодна. ”

В одно утро Валентина Теодоровна не выдержала. Сердце кухарки болело за "бедное дитя" которое само себя убивало. Выпятив объёмный бюст и уперев руки в боки она запричитала громким голосом:

– Это, что же делается, Душенька! Погубишь же себя как есть погубишь! Ну скушай ты творожок! Или супчик вот наварила куриный, легенький…

В дверном проёме показалась Рита с подносом, где стояла тарелка с супом и стакан компота из облепихи.

– Покушай, Девочка… Убьёшься ведь…

Полина сморщила бледное лицо и скривила губы.

– Уходите! – Велела она закутываясь в одеяло.

Голос девушки был тихим и ослабленным. Её постоянно знобило и лихорадило.

– Ну, что же, Голубушка… – Опять завела женщина.

Эти причитания начали порядком раздражать Полину.

– ПОШЛИ ВОН! – Закричала она с такой силой, что Ритка чуть уронила поднос на пол.

– Полина Анатольевна…

– ВОООН!

Ошеломленным женщинам пришлось покинуть комнату. И теперь они стояли в коридоре в компании Валерика. Обсуждали, что же им делать. Ритка, даже заплакала и уткнувшись Валерику в грудь размазывала тушь по щекам.

– Ну не плачь, Рит… – Валера осторожно погладил её по макушке.

– Не могу я-я-я… Полина Анатольевна т-таакая х-хорош-шая… И н-не м-может же она у-умереть… – Рыдала девчонка.

Валентина Теодоровна тихо охала отвернувшись от молодых, да вытирала в тайне крупные слезы катившееся из глаз.

– Что это вы тут мокроту развели? По какому поводу слезы льём? – Спросил Герман.

Он только, что поднялся на второй этаж. Его взгляд упал на поднос стоявший на столике. Он кивнул на дверь по центру.

– Опять есть не хочет? – Спросил мрачным тоном.

– Не хочет, Птенчик мой! Совсем не хочет… – Развела руками женщина.

И взглянув на него влажными печальными глазами попросила:

– Сделай, что-нибудь, Драгоценный! Девонька совсем плохенькая…

Герман взял в руки поднос. Лицо его ожесточилось. На щеках проступили жевалки, а губы побелели.

– Все хорошо будет. Идите и не плачьте тут. – Велел он охрипшим голосом.

Полина, даже не отреагировала когда Герман вошёл в комнату. Не отреагировала когда он шумно опустился на кровать. И не хотела реагировать когда он заговорил. Но как же промолчишь тут когда голос пробирает до костей и заставляет чувствовать себя последней тварью?

– Поешь. Тётя Валя тебе вкусного наготовила.

. —Не хочу. – Прошептала, а сама задрожала вся. Герман тяжело вздохнул сжимая руки в кулаки.

– А сдохнуть ты хочешь?!

– Мне все равно. – Безразлично мотнула она головой.

Герман пришёл почти, что в ярость. Вот уже неделю он наблюдал как девушка которую он любил, его друг убивала себя. Не как иначе как Убийство это было не звать. Это было оно в чистом виде. И никому не было дела.

Родители Полины уже давным-давно снова свалили в Турцию, а Андрей… Пару дней он честно пытался привести жену в чувствах. Бегал с ложечкой по дому, но потом. Бизнес все дела и все… В офисе почти с утра до ночи.

А она тут гробит себя, жить не хочет. Германа ломало от злости. Некому кроме прислуги не была дела.

Что это блин за мир такой? Что с его семьёй ни так? Думал он постоянно. Почему его брат единокровный причем такая сволочь?

«Да какая работа мать твою… Она же здесь… Ждёт твоей поддержки. Сука как ты мог бросить её?»

Подумал он разглядывая Адамову. По его мнению она была восхитительной. Прекрасной снаружи и внутри. И она должна была быть любимая. Но Полина не была…

Она ощущала это каждой клеточкой поэтому и не боролась…

– Хочешь сгнить в этой чёртовой постели? Пожалуйста! Но знай плакать я по тебе не стану. И на могилу к тебе не приду, Сладкая. – Герман криво и зло ухмыльнулся.

Каждое слово.

Каждое.

Было пропитано болью и горечью. Которую Полина почувствовала и если только могла, расплакалась бы. Но она не могла. Поэтому когда он аккуратно оставил еду и вышел у неё была все тоже каменное выражение лица.

Через несколько минут после ухода девушка принялась есть ещё тёплый суп.

– Вот видите! Подействовало. – Довольно прошептал Герман наблюдая через маленькую щель в двери, как Полина обедала.

– Как вы её уговорили, Герман Викторович? – рассмеялась Ритка. Смущаясь она держала за руку Валеру.

– Я её не уговаривал. – Хмыкнул Герман. – Она сама захотела.

– Она выбрала жизнь… Моя сильная Фея выбрала жить…

Пробормотал Герман одними губами и улыбнулся закрывая дверь спальни.

43

– Слушай… Может поедем сегодня на ужин к Баяровым?

Сказал Андрей осторожно прикасаясь к руке супруги. На слабый вопросительный взгляд Полины он охотно пояснил:

– Друзья мои старые. Я тебе про них как то рассказывал… Сходим в хорошей компании развеемся. Вина выпьем, креветки будем есть… – Смущённо потер он подбородок и неловко улыбнулся.

Полина с унылым лицом отвернулась к стене. Она жить не хотела, спать спокойно не могла.

Буквально толкала в себя еду, а он развеется…

Зачем ей теперь развлечения? Бесмысленная болтовня? Гости, погулять, креветки… Незачем. Её существование теперь нечего не стоит. Она никто и ничто в этой жестоком мире…

– Нет желания, прости.

Андрей вдруг с жаром поцеловал её кисть. На него напало вдруг такое глубокое чувство вины, что он ощутил себя последней сволочью.

– Я люблю тебя, Полин. – Легко соврал он.

Его ложь стала слишком большой. Теперь не только врал друзьям, семье, любимым…

Нет!

Сейчас он стал врать уже сам себе, но Андрей не хотел признавать этого. Вся его жизнь состояла из лжи.

Мужчина врал отцу, врал матери, врал жене. Он обманывал, обманывал и обманывал… Это был его личный замкнутый круг.

Мужчина все никак не хотел взрослеть и признавать свои ошибки. Не мог признать, что это он.

Это черт возьми он её убил…

Разрушил эту девушку. Сломал её как ломал игрушки младшего брата ему на зло в детстве.

– Я люблю тебя, но нам нужно двигаться дальше. Нашего ребёнка больше нет. Отпусти его… – Андрей погладил её по руке, по плечу.

Полина сморщилась его руки холодные и неприятные, а слова пустые. Ему ведь легко. Этот мужчина не ощутил потери в полной мере. Так как почувствовала её она. Женщина носившая эту потерю в утробе. Ему никогда не осознать эту невыносимую боль. Которая разрывала, уничтожала тебя изнутри. Изводила, грызла, убивала…

Нет, нет, нет…

Ему не осознать её.

Потому, что ему изначально было наплевать на неё и сына. Он с лёгкой руки торчал в офисе пропуская все их счастливые моменты которые должны были стать их общими.

– Тебе легко. Ты уже все забыл… – На её губах появилась горькая полу – улыбка.

Калинин сжал тонкое запястье жены.

– Не говори так. Я любил тебя и нашего малыша. Я всегда буду рядом с тобой, всегда буду любить тебя… И я тоже переживаю этот кошмар…

– Если бы твоя мать вызвала скорую той ночью… Он был бы жив… А она место этого напоила меня чаем со снотворным…

Андрей в миг покраснел. Раздраженно поднялся на ноги.

– Не неси чушь!

– Думаешь я не знаю? Ха! – Полина зло хмыкнула приподнимаясь на локтях.

– Я не идиотка, у меня есть уши. Твоя мамаша просто…

– Заткнись! – Взорвался мужчина.

Повернулся к окну. Нервным движением поискал сигары в кармане пиджака.

– Ты сама виновата в этом. Не смей скидывать вину на мою мать… Даже не смей! – Закурил затягиваясь и по комнате поплыл тошнотворный для девушки запах его любимого табака.

Не в её абсолютно ошеломленного взгляда и потому продолжила:

– Все эти ванны, фитнес, соли, чаи… Допрыгалась, добегалась! А теперь мою мать обвиняешь? В своей глупости обвиняешь? А ты лучше, чем я думал!

Андрей цинично ухмыльнулся. Задумчиво посмотрел через окно вдаль мечтая оказаться где – то там за стенами постылого родительского особняка и забыть все это как жуткий, страшный сон…

Полина чего не сказала ему в ответ. Ни начала спорить, кричать, доказывать.

Она не сказала ни слова, не издала ни звука.

Только встала взяла с кровати подушку и так же молча вышла из спальни.

– Куда ты? Куда ты мать твою пошла, а? – Ещё больше разозлился Андрей.

Полина шла по коридору. Медленно босые ступни ступали по напольному покрытию. Она остановилась у стены. Оперлась на неё спиной, уткнулась лицом в подушку и… Заорала, что есть мочи!

Она была больше не способна плакать. Она утратила эту возможность, но голос у неё остался. И девушка кричала стараясь так выразить, вырвать боль из своей грудной клетки…

Но не получилось, не вышло…

Пожар внутри невозможно было потушить, а в горле ком возникал за комом. Она больше не знала как жить и не имела контроля над эмоциями…

44

Полину мучали ночные кошмары.

Каждый раз один и тот же жуткий сон: детская кроватка у окна, Полина кормила сына грудью, кинула на малыша взгляд и поняла, что он мертвый…

Рецепт снотворных препаратов меняли уже несколько раз. Ни одни таблетки не давали положительного эффекта. Все те же кошмары, крики и попытки навредить себе после ужаса, что доводил до сумасшествия.

Разбивал и так разорванную на части сердечную мышцу в груди.

Снова и снова и снова…

Андрей мужественно продержался неделю. Старался быть терпеливым. Следовал советам отца, что “Все пройдёт, все перемелится”.

Но не выдержал. Постоянные приступы жены сводили с ума и его. Перебрался спать в гостиную, а как только наступало утро ехал в офис и работал там до захода солнца.

Герман очень переживал за свою Фею. Почти не спал. Руки тряслись, постоянно хотелось курить, а стресс он “запивал” таблетками.

Каждую ночь…

Буквально каждую когда он слышал её крики ему хотелось бежать к ней. Лечь в её постель, обнять её крепко и забрать весь её страх. Герману хотелось освободить свою любовь из оков.

Но он не мог. У них же был приличный дом. А в приличных домах в комнаты к женам братьев не ходят.

Фу, фу, фу знаете ли…

Вот так и жили. Точнее как хотелось сказать порой Герману: “Так и выживали.”

Полина ходила по дому как призрак. Мало ела, много пила и пугала горничных своей бледностью и выглядывающими из-под одежд костями.

Сегодня перед обедом она опять бродила по коридорам. Ноги принесли её в детскую. В комнату которая должна была стать маленьким миром для нового человека.

Тут было мрачно, пусто.

Родственники убрали все вещи и игрушки. Оставили лишь голые стенки, комодики и пустую кроватку. Они все делали вид, что ничего не произошло. Хотели вернуть время назад и уничтожить все напоминания.

В груди у Полины зажгло.

Не отпускающий её огненный шар будто увеличился вдвое. Она бросила взгляд на паркет. Там лежала мягкая игрушка…

Девушка опустилась на пол и протянула к ней руку с длинными пальцами и проступающими яркими венами. Это был небольшой полностью синий медведь. С чёрной бабочкой в красный горошек и оттопыренными ушами.

Это была единственная оставшаяся в детской комнате – игрушка.

Скорее всего мишку обронили и даже не обратили внимание. Полина сжала его крошечную лапку пальцами. Ей показалось, что она тёплая…

Полина вспомнила как лично выбирала его в магазине. Девушка стояла засмотревшись на плюшевого медведя. Он был небольшим, с торчащей шерстью, смешными ушами, носиком и глазками бусинками.

А еще у него была бабочка… Настоящая из хорошей ткани.

"– Ты, что, Милая тут застыла? На кассу идём, а?

Герман подошёл к подруге стоявшей возле полок с бесчисленным количеством игрушек для детей разных возрастов. Он катил перед собой тележку почти доверху наполненную товарами.

– Да. – Кивнула Полина растеренно, а её рука уже тянулась за вожделенным мишкой.

– Что это? – Рассмеялся Герман. – Какой он жуткий тебе не кажется, сладкая? Кто блин придумал разноцветных мягких засранцев? Страсть божья…

– А мне нравится. Симпатичный. – Полина довольно прижала к себе игрушку.

– Ну если тебе нравится. То окей. Надеюсь ребёнок когда появится на свет не испугается такого чуда… – Усмехнулся Герман."

Полине сейчас больше всего хотелось расплакаться. Иногда слезы это выход для эмоций. Но она не могла выдавить из себя, даже одну жалкую слезинку…

Просто кошмар какой – то!

Взгляд девушки опять зацепился за дурацкого медведя. Он ей нравился. Она покупала его специально для сына, думала, что он полюбит с ним играть когда подрастёт.

От злости, обиды и боли она с силой сжала пальцами плюшевый бок и прикусила тельце зубами. Она кричала и вопила, но это опять не помогло ей избавить от болезненной иглы забравшейся глубоко под кожу.

«Наверное я навсегда сломана…»

Андрей сидел на диване в своей кабинете. Нервно листал папки с делами. Открывал, пытался вчитываться в информацию и снова откладывал и так по кругу. Сегодня он ни начем не мог сосредоточиться.

Мысли крутились вокруг брака и его личности. Он не мог отделаться от голоса совести который шипел, что он полная сволочь. Всегда был и всегда будет ею. Что он только и умел, что играть, лгать и ломать…

Он пытался выкинуть это из головы. Не получалось. Целый день голова шла кругом и работать было просто невозможно…

– Тук-тук. Это я!

В дверь просунулась идеальная макушка. Эльза вошла в кабинет. Он поднял голову скользнув по женщине быстрым взглядом. Как всегда, идеальная. Накрашенная, причесанная, в модном платье. Улыбается прям светится изнутри.

При виде бывшей у Андрея ещё больше кошки на душе заскребли. Вспомнилось былое.

Его несчастная к ней любовь. Её отказ сбежать с ним… Во общем все разом вспомнилось…

– Здравствуй. – Тихо сказал он.

Она вдруг побледнела. Сжала губы и нервно поправила волосы.

– Прости меня Андрюш… Знаю как тебе тяжело такая утрата, но не могу же я… – Залепетала Эльза надевая на себя маску скорби. – Не могу же я не выразить свои соболезнования…

Андрей молчал. Язык будто к небу прирос.

Что он мог сказать? Что она от него ждёт? Зачем пришла?

– Может…

Ловким движением женщина вытаскивает из сумки бутылку.

– Выпьем по чуть-чуть… И поговорим, а? Что на это скажешь?