Текст книги "Китайская бирюза (СИ)"

Автор книги: Нина Стожкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

– Ну, что скажете? – попытался Кристиан вернуть нового знакомого с небес на землю и показывая два маленьких ридикюля, расшитых один павлинами, другой бабочками.

– Хороши, – вздохнул Башмачков совершенно «не в тему», имея в виду не сумочки, а, разумеется, китаянок. И со вздохом добавил: – Жаль, что в нашей жизни все так скучно и пресно, даже у господ стилистов, вокруг которых на работе вьются полуголые модельки… Опять придется в очередном романе пикантные сцены из пальца высасывать.

«Знал бы этот восторженный кретин про пакетики с «коксом» и «герычем» в этих сумочках, – подумал Кристиан, – вот развеселился бы… Скучно ему тут, видите ли…бездельнику».

Вслух же «стилист» проворчал:

– Разумеется, Валерий, вы правы: суета сует все это, наивные и жалкие потуги разбогатеть. На дешевых сумочках богатым не станешь. Но порой ради дружбы приходится поступаться собственными интересами и удобствами. Вот друг попросил – и я не смог отказать. Такой уж я безвольный тюфяк. Самому противно. А сейчас, господин сочинитель, вынужден вас с сожалением покинуть: не вижу смысла гулять весь день по городу с легким, но все же объемным грузом.

– Очень жаль! – искренне расстроился Башмачков. – Тут возле рынка полно недорогих пивнушек, тяпнули бы пивка… Заодно рассказали бы мне про изнанку модельного бизнеса. Глядишь, я накатал бы эротический триллер типа «Парфюмера» – например, «Кутюрье из Нанкина». Или «Последний евнух Пекина» …

– Нет уж, простите, как-нибудь в другой раз, – пробормотал Кристиан и, прижимая к себе товар с опасной начинкой, скрылся за домами.

«Вот и славненько, – мысленно проворчал беллетрист, – а катись-ка ты, «противный», на… подиум», – и пружинистым шагом направился в здание рынка.

У Башмачкова был на барахолке свой интерес, весьма далекий от челночного бизнеса. Он собирался разузнать поподробнее про злачные места, которые, в этом Башмачков был абсолютно уверен, водятся здесь в изобилии – так же, как и во всех остальных столицах мира.

«Понятное дело, чужаку сомнительные адресочки на блюдечке с золотой каемочкой никто не поднесет, – размышлял писатель, – тут особый подход нужен. А рынок – как раз самое подходящее место для того, чтобы заводить сомнительные знакомства». И он с удовольствием представил, как привозит из Поднебесной роман о злачных местах Пекина нового столетия.

«Буккер сам плывет в руки», – ухмыльнулся Башмачков и направился к огромным стеклянным дверям, на которых красовалась крупная надпись на родной кириллице: «Вход».

Поначалу Башмачков болтался по рынку без особого успеха. Аборигены делали вид, что не понимают недвусмысленных вопросов и прозрачных намеков странного русского туриста.

– Друзья… Э…. Господа, – осторожно приступил Башмачков к расспросам по-английски. Но торговцы только загадочно улыбались и вежливо кланялись, пытаясь всучить ему очередной ширпотреб. А когда Башмачков подкатил с намеками к улыбчивой «фарфоровой» китаянке, тут же буквально спиной ощутил, как к нему приближаются два местных громилы. Эти уже не улыбались, напротив, красноречиво поигрывали плечами и задумчиво рассматривали громадные желтые кулаки, размером каждый с дыньку-«колхозницу». Башмачков растерялся, попятился, врезался спиной в башню из пустых картонных коробок, и коробки эти, вызвав восторженное хихиканье китаянок, рассыпались по коридору со страшным грохотом…

Собираясь бежать, Башмачков внезапно почувствовал, как его тронула за плечо чья-то рука. Надо сказать, он терпеть не мог, когда ему клали руки на плечи посторонние люди. Башмачкова всегда возмущало нежелание наших соотечественников соблюдать его право на личное пространство. В Европе этому детей в детских садах учат, а россияне на такие мелочи плевать хотели. Они так и норовят навалиться на незнакомцев всем своим весом – у кассы, в автобусе или в метро…

Сочинитель в гневе огляделся. Никого. И вдруг как из-под земли перед ним вырос курносый и синеглазый парень с незамысловатой физиономией – в общем, типичный российский «челнок». Он отвел Башмачкова в сторону и шепнул:

– Что, брателло, насчет девочек интересуешься? А ты, как я погляжу, не промах! Китаяночки и впрямь волшебные. Есть ну просто куколки…. Только ты, мужик, будь осторожнее. Понял? Без глупостей! Здесь на Китайщине вообще-то баб в сравнении с мужиками мало, так что знаешь, как их тут пасут! Могут, в случае чего, и «пятак начистить» и даже «замочить». Кааароче, записывай адресок. Тут неподалеку… В общем, есть один стоящий клуб…

– Ночной? – уточнил Башмачков с придыханием, как пионер, впервые поцеловавший девочку на дискотеке.

– Ну да, – хохотнул «челнок», – ночной. Только, прикинь, с местным акцентом. Там девочки в закрытых купальниках что-то типа утренней зарядки делают. И все же, если приспичит, «снять» куколку реально можно. Европейцы, по мнению китаянок, все сплошь богачи. В общем, действуй по-умному и по-тихому, и будет тебе счастье, земеля!

– Да нет, я так, чисто посмотреть, – пошел Башмачков на попятную. – На большее у меня денег нет, и вообще…. СПИД не спит!

– Ну, тогда – тем более. За «посмотреть» пока что никого не расстреляли… – игриво пихнул его в плечо соотечественник. – На вот, пока я реально добрый! – и, сунув бумажку, на которой русскими буквами было написано китайское название района и клуба, торговец исчез за поворотом…

Лина сбивчиво изложила маленькому полицейскому на другом конце провода свои подозрения. Мол, не мог молодой здоровый парень ни с того, ни с сего вдруг взять и умереть.

– Он сто, Будда? – ехидно спросил мелодичный мужской голос в трубке. Русские буквы китаец «пропел», словно китайские, на разной высоте, и Лина не сразу уловила значение знакомых слов.

– Еще два дня назад наш турист Владимир был молодым и здоровым человеком, – твердо сказала Лина.

– А лаз он селовек, то осень дазе мог умереть, – логично сказал китаец.

– Нам хотелось бы увидеть вас для выяснения особых обстоятельств, – продолжала настаивать Лина. – Может быть, вы видели рядом с местом убийства русскую женщину? Моему мужу в то утро на мобильный звонила какая-то женщина. Она умоляла нас срочно приехать на рынок.

– Мы вас вызовем, если будет нузно, – объявил равнодушный голос в телефонной трубке.

– Нельзя терять времени! – возмутилась Лина. – Надо искать убийцу.

– Не волнуйтесь, – успокоил ее голос, – все будет холосо.

– Но я… Я не чувствую себя здесь в безопасности! – закричала в трубку Лина. – Я волнуюсь за свою жизнь, за жизнь моего мужа…

– Пекин осень спокойный город, – отозвался голос в трубке. – А китайские граздане – осень добрый народ…

– Ага, все как один, целых полтора миллиарда, – ехидно отозвалась Лина и добавила:

– Спасибо, я вас поняла. Вы не собираетесь разбираться в причинах смерти нашего туриста. И, тем более, искать преступника. В таком случае, всего хорошего!

И она швырнула трубку на рычаг…

Напряжение дало себя знать. Силы покинули ее. Лина опустилась на скамейку неподалеку. Петр пристроился рядом и нежно взял узкую руку жены в свою большую ладонь. Внезапно Лине показалось, что кто-то наблюдает за ними из укрытия. Она поправила очки и огляделась. Никого. «Так и до паранойи недалеко», – проворчала она и стряхнула с себя страх как наваждение.

– Лин, да расслабься ты, ей богу! Наверное, нам и впрямь не стоит вмешиваться в эти дела. Тут все непонятно, как китайская грамота. Паренька уже не вернуть, а у нас с тобой могут быть очень даже серьезные неприятности.

– Они и так будут! – сказала Лина с уверенностью. – По-любому, мы с тобой слишком много знаем, дорогой. Во-первых, почему-то именно нам позвонил женский голос, чтобы сообщить про убийство Вована? Во-вторых, кому этот голос принадлежал? В-третьих, мы одними из первых оказались на месте преступления, и свидетелей этому немало. Вспомни китаянок на рынке. Будь уверен, полиция не оставит эти факты без внимания. Так что твоя «страусиная тактика» не поможет, дорогой! Мы уже засветились, мой любимый Петя, по полной программе! И уже, чует мое сердце, нас реально «ведут». И очень даже могут перевести на нас «стрелки».

– Лин, да не нагнетай ты! Полиция просто о-бя-за-на провести непредвзятое расследование. Убийство иностранца в любой стране – серьезное преступление, – не унимался Петр, – Автоматически за ним следуют разбирательства с посольством, нередко – привлечение Интерпола и так далее. Зачем пекинской полиции международные неприятности?

– Ну, наверное, в идеале все так и бывает – ну, как ты говоришь. Только не здесь, а далеко, в цивилизованной Европе. Впрочем, и там все не идеально, – усмехнулась Лина. – А в Китае – свои законы и свои особые представления о добре и зле. Мы тут – словно на другой стороне Луны. Тысячелетняя изоляция и генетическая память заставили жителей Поднебесной уверовать в свою исключительность. Иностранец, будь он даже из стран Юго-Восточной Азии или из Монголии, здесь всегда чужак, он по определению хуже китайца. А мы, белые европейцы, для местных жителей всего лишь варвары, которые неуклюже пытаются их копировать. Говорят, ничто так не веселит китайцев, как жалкие потуги европейцев изображать артистов Пекинской оперы или напряженное лицо белого человека, усердно выводящего иероглифы… Кстати, ты не чувствуешь, что и сейчас, в эту самую минуту, за нами следят?

–Н-ннет, – неуверенно пробормотал Петр.

– А мне кажется, что за нами наблюдает, даже особенно не таясь, внимательная пара черных глаз. Вон там, смотри!

Лина резко обернулась, и Петр увидел, как за телефонной будкой метнулась в сторону чья-то спина. Это длилось всего долю секунды: фигура мелькнула и растворилась за углом. Лине показалось, что незнакомец был довольно крупным мужчиной....

– А, может, это была пара не черных, а голубых глаз? – задумчиво спросил Петр, и Лина посмотрела на него с изумлением. Странные все-таки бывают у мужа мысли…

– Знаешь, Петр, – тронула она мужа за руку, – я поняла главное: Китайцы делают все, чтобы замять убийство иностранца. Нет, не зря они так стремительно смылись с рынка! Пекину не нужен международный скандал. Смерть Вована от сердечного приступа – самая подходящая для такого случая версия.

– Ну, знаешь, дорогая, не перегибай, пожалуйста, палку! Можно замять взятки, финансовые махинации, слукавить о том, кто виновен в автомобильной аварии, да много чего. Но убийство…, – принялся убеждать ее Петр, – его скрыть никак невозможно. Как бы там ни было, в Китае за подобные преступления карают жестоко, это ведь даже не проституция и не наркотики. Короче, за убийство здесь точно никому пощады не будет… Имидж великой страны для Китайской республики наверняка важнее судьбы одного расстрелянного китайца, которых в стране и так предостаточно.

– Это справедливо, когда идут разборки между своими! – не выдержала Лина. – А с «белыми варварами» – совсем другой коленкор. Неужели ты до сих пор не понял, что Китай – страна подделок? Здесь подделывают все: торговые марки, сувениры со всего света, CD и DVD диски. Причем, это веяния не только новейшего времени. Еще в XVII веке европейцы писали, что китайцы с удовольствием подделывают и имитируют все иноземное. Короче, «подделать» любое преступление для них – пара пустяков. Так все перевернут и вывернут наизнанку, что комар носа не подточит. И виноватым в итоге окажется наш собрат, европеец.

– Ну, а вы, моя дорогая мисс Марпл, что в таком случае предлагаете? – ехидно поинтересовался Петр.

– Надо не ждать «хорошего следователя», которого все равно не дождаться, а действовать самим, причем как можно быстрее, – неожиданно объявила Лина. Она «ляпнула» это, поддавшись эмоциям, и испуганно посмотрела на Петра.

– Допустим, я согласен, но как? – к ее удивлению сдался Петр. Он всегда уступал жене в ожесточенном споре, потому что странная женская логика его обезоруживала, а порой… смешила. В общем Петр действовал по принципу: «спорить с женщиной – время терять». А теперь его даже заинтриговала решимость жены. Интересно, что Дина придумает на этот раз?

– Первым делом, нам следует установить, кто был заинтересован в убийстве Владимира Калабашкина, двадцати пяти лет от роду, бизнесмена из Усовки, поселка городского типа…

Лина сказала это не очень уверенно, потому что не могла взять в толк, кому на самом деле мог помешать этот хитрющий, но простоватый и добродушный с виду увалень.

Петр нежно погладил Лину по руке:

– По-моему, дорогая, ты просто устала. От этого злишься и ставишь перед нами невыполнимые задачи. Мы с самого утра бегаем по городу, лично я уже с ног валюсь, да и есть охота. Пора бы уже все обмозговать в спокойной обстановке. В общем, надо сейчас же найти какое-нибудь недорогое заведение…

– Ну да, с китайской кухней, – сказала Лина, и супруги, переглянувшись, захихикали, как школьники на переменке.

Валерий Башмачков явился в ночной клуб «Титаник», когда музыкальная программа уже была в разгаре. Охранник презрительно оглядел его видавшие виды джинсы и на ломаном русском потребовал сдать в камеру хранения мобильник и фотоаппарат.

– А у меня их нет и отродясь не было! – радостно объявил Башмачков. – Во-первых, терпеть не могу быть на привязи, а, во-вторых, ненавижу, когда снимают все подряд и потом часами мучают гостей домашними видео-и фотофильмами. Да и денег на эти дорогие «игрушки» жалко, если честно…

Китаец, ничего не поняв из пылкого монолога туриста, жестом заставил мужчину вывернуть карманы. Не обнаружив там ничего предосудительного, он махнул рукой и наконец пропустил Башмачкова в «рай по-китайски».

– Сколько стоит билет? – деловито поинтересовался Башмачков у администратора.

Оказалось – нисколько, но придется заказать напитки и закуску. Башмачков кивнул и стал на ощупь спускаться по плохо освещенной лестнице, поминая про себя Данте и его круги ада.

В зале царила почти полная тьма. Зато на ярко освещенной сцене заливался козлиным тенорком смазливый мальчик европейской наружности. Вокруг него ритмично, но довольно скованно, как заводные куклы, двигались сухопарые, тоже какого-то «кукольного» телосложения, китайские «гоу-гоу герлз». Башмачков прислушался и за грохотом музыки с удивлением разобрал слова родного языка:

«Русские мальчики, русские девочки любят наш город Байджин», – надрывался дальневосточный двойник Димы Билана.

«Байджин – это же Пекин!» – догадался Башмачков. – Ого, наши уже и на местную сцену пробрались, а не только на базар! – мысленно восхитился он. Внезапно литератор вспомнил Бунина, который лет сто назад, как сейчас Башмачков, путешествовал по Юго-Восточной Азии.

«Классно старик тогда «загнул»: «китайцы, бесчисленные, как песок», – подумал он и почувствовал себя усталым русским путешественником, оказавшимся, как и классик отечественной литературы, на краю Земли, среди людей чуждой веры и чужих обычаев. Сравнение с Буниным слегка подняло настроение, и Башмачков стал обдумывать первую фразу нового романа: «Тяжелый черный бархат шанхайского притона обрушился на него, как театральный занавес на оперного злодея…».

Фраза понравилась, и Башмачков, окончательно взбодрившись, стал с интересом поглядывать на танцовщиц-китаянок.

Официант с фонариком подвел его к свободному столику, принял заказ и зажег маленькую плоскую свечку. Вскоре там же появились бокал вина, хлеб в плетеной корзинке и орешки. Цены на напитки и легкую закуску оказались нехилыми, но отступать было поздно.

Башмачков просмотрел меню, мысленно присвистнул и заявил официанту, что «расположен расплатиться немедленно».

«А то накрутят, гады, «счетчик» под шумок, после того, как я выпью этого сомнительного винца», – подумал он с опаской и зашуршал купюрами в карманах джинсов. Неохотно расставшись с крупной купюрой, Башмачков хлебнул вина и откинулся в кресле. Внезапно он вообразил себя шанхайским контрабандистом в притоне и стал с любопытством поглядывать по сторонам. Вокруг была такая темнотища – хоть глаз выколи. Между тем китаянки в закрытых купальниках и со слегка кривоватыми ногами двигались в том же ритме утренней зарядки, что и прежде, солист опять орал что-то про «родную китайскую сторонку», а жуткая помесь штатовско-восточной и а-ля рюс музыки гремела, оглушая гостей и заставляя невольно дергаться в ее ритме. Башмачков прикрыл уши руками, но это слабо помогло. Он посидел так еще минут десять и основательно заскучал.

«Надо бы прямо сейчас встать и уйти, но потраченных денег жалко, – мрачно подумал он, – бабки-то немалые. Совсем китайцы обнаглели: за этакую фигню и столько дерут… Лучше бы я в гостинице остался, чайку в номере бесплатно попил, телек посмотрел с местными программами, а остальное сам додумал. Воображалка-то у меня – ого-го, еще лучше, чем соображалка! Ну и ладно, посижу еще полчасика – и довольно. А уж потом, дома, за компьютером распишу всю эту китайскую «малину» – будьте-нате! Стивен Кинг застрелится от зависти в своей Америке».

Однако уйти немедленно Башмачкову не удалось. Внезапно к столику подкатили две молоденькие китаянки. Они были так вызывающе эффектны, что литератор почти задохнулся от восхищения и невольно нащупал в кармане потертых джинсов оставшиеся юани.

– Привет, я Маса, – представилась высокая «Маша». Ее белый, обтягивавший стройное тело, как вторая кожа, комбинезон и бежевые летние сапоги с кокетливо открытыми пальчиками ног эффектно подчеркивали достоинства девушки, заставляя смотреть на нее, не отрывая глаз. Волосы китаянки были выкрашены по местной моде в ярко-рыжий цвет, уши проколоты многочисленными золотыми сережками, а раскосые и довольно большие для азиатки глаза искусно подведены зеленой тушью.

– А я Лена, – представилась вторая китаянка, маленькая и хрупкая, и Башмачков невольно перевел на нее любопытный взгляд. «Лену» обтягивала кожаная мини-юбка, открывавшая почти целиком длинные и по-восточному кривоватые ноги с втянутыми коленками балерины, а короткий, туго натянутый топик позволял рассмотреть и маленькие острые грудки, и крошечный пупок с пирсингом, и татуировку– иероглиф на смуглом плечике.

– А я – ВалерИ, – Башмачков от растерянности зачем-то представился на французский манер и резко вскочил. – ВалерИ идет к дверИ, – сообщил он девушкам почему-то в рифму. Башмачкова осенило, что сейчас красотки попросят заказать им напитки и сладости, причем по полной программе, так что надо быстрее делать ноги…

«Хорошо хоть с официантом расплатился, – подумал он. – Надо рвать когти из этого «пэтэушного» спортзала, иначе не обойтись без печальных последствий для моих карманов».

– Ну, девочки, я это… пойду попудрю носик, – неловко сострил Башмачков, и китаянки, ничего не поняв, догадались о главном: этот русский шарамыжник их сейчас «реально кидает»».

– Музсина, хосю вина, – капризно пропищала «Маша».

– Хосю танцевать, – томно предложила «Лена», цепко схватив Башмачкова за руку.

– Сейчас-сейчас, – поспешно пообещал он, с трудом отдирая от себя маленькие, липкие, как лапки паучка, женские пальчики. И, наконец догадавшись, что по-хорошему от восточных «гетер» не отделаться, рявкнул:

– Хочу пи-пи. Понятно, девушки?

– Холосо, – захихикали и закивали китаянки, – только быстло-быстло. Будем здать…

«Как же, ждите, – проворчал про себя Башмачков. – Будет вам и кофэ с коньяком, и какава с чаем… причем за мой счет…».

И огромными прыжками, как горный архар, Башмачков рванул по ступенькам к выходу.

И тут… И тут перед носом беглеца нарисовалось неожиданное препятствие в виде … господина оформителя собственной персоной. Нынешним вечером Кристиан выглядел великолепно. От взмокшего утреннего «челнока» с объемным пакетом, набитым товаром с барахолки, не осталось и следа. Эффектная черная шелковая рубаха в белый горох и черные обтягивающие брюки были сшиты по последней моде и сидели великолепно. Блестящие черные волосы, искусно уложенные феном, небрежно ниспадали на лоб. На ногах стилиста красовались черно-белые начищенные штиблеты. Однако вся эта чрезмерная тщательность в подборе одежды невольно выдавала в Кристиане мужчину не совсем традиционной ориентации. Во всяком случае, вслед ему оборачивались и провожали долгими взглядами как женщины, так и мужчины.

Ни Кристиан, ни Башмачков внезапной встрече в «очаге разврата» отнюдь не обрадовались. Каждый подумал: «Эх, окажись я у двери на пару секунд раньше, мы, возможно, и не разглядели бы друг друга в темноте …». Однако отступать было уже поздно.

– О, Кристиан! Какими судьбами? Вы же не собирались нынче вечером морально разлагаться, – ехидно поинтересовался Башмачков.

– Ну, наверное, теми же, что и вы, – проворчал Кристиан, тоже без особого радушия в голосе. – Решил вот самостоятельно осмотреть единственное «злачное место» «нового Пекина». И, надо же, опять встретил Вас. Оказывается, в этом многомиллионном городе можно запросто столкнуться с земляком. А что же вы так рано уходите, господин сочинитель, из злачного места? Не понравилось?

– А чего же вы так поздно приходите, господин оформитель? – в тон ему ответил Башмачков. – Мне уже пора в гостиницу. Пойду вот запишу кое-какие впечатления в свой писательский дневничок, – нехотя признался он…

– Ну-ну, «книжки спяяяят», – пропел Кристиан. Он даже не пытался скрыть радость от того, что литератор покидает клуб. – Не смею вас задерживать. Писательский труд всегда был и остается для меня загадкой. Как вы, сочинители, выдумываете то, что не существует, как описываете то, чего невозможно увидеть? Как создаете буквально «из ничего» целые правдоподобные миры? Мы-то, художники, всегда отталкиваемся от чего-то зримого: от цвета, от формы, от каких-то зрительных образов… Ну – Кесарю Кесарево, а слесарю – слесарево, как говорится… Желаю удачи. А я, пожалуй, задержусь тут на часок-другой. Мы, люди искусства, любим потолкаться среди людей, отдохнуть от впечатлений долгого дня и от ярких красок: потанцевать в полумраке, расслабиться, немножко выпить…

– Ну, тогда вам повезло. Вон за тем дальним столиком вас ждут две очаровательные крошки, – расщедрился Башмачков, – дарю! По-моему, они не против потанцевать с иностранцем и вообще… не против…

– А, ну да, спасибо, – рассеянно сказал Кристиан без особенного энтузиазма.

«Ох, Семен Семеныч…, – мысленно обругал себя Башмачков, – ну надо же было такую глупость ляпнуть! Этот «голубой», наверное, привык, чтобы его самого мужики угощали и развлекали. Да у него все ужимки немолодой кокетки. Станет он тратиться на китаянок… Ну и ладно, ловко я их ему сбагрил! Ай да Башмачков!».

И, пожав женственную и безвольную руку Кристиана, Башмачков живо двинул наверх – к свободе и к долгожданному писательскому уединению.

Кристиан подошел к столику, указанному Башмачковым, и опустился на стул, полуприкрыв глаза. Девушки, едва взглянув на красавца, пришедшего на смену странноватому русскому, разочарованно переглянулись. Наметанным взглядом они с первой же секунды раскусили в Кристиане опытную «соперницу». Мужчины подобной ориентации нередко посещали их заведение, отбивая у охотниц за кошельками их собственных клиентов, богатых и пресыщенных бисексуалов.

Девушки зачирикали на своем птичьем языке, исподволь поглядывая на Кристиана и что-то бурно обсуждая.

– Хоцес танцевать? – наконец спросила рыженькая «Маша» и подмигнула красавцу.

– Ну давай, детка, подергаемся… – Кристиан лениво поднялся со стула, словно делая девушке одолжение. Он не любил угождать дамам, однако в тот миг подумал, что на фоне этих красоток его, возможно, быстрее заметит тот, ради кого он сюда притащился, на ночь глядя.

Девушка, похоже, тоже рассчитывала, что на танцполе ее быстрее заметят другие мужчины, и принялась вдохновенно двигаться под музыку, тесно прильнув к партнеру, благоухавшему дорогим парфюмом. Иногда она ненадолго отрывалась от него и профессионально исполняла соло, притягивая к себе взгляды зрителей.

«Диму Билана» сменил на сцене молодой смазливый китаец, который запел по-английски, пытаясь подражать Пресли: «Люби меня нежно, люби меня сладко, не дай мне уйти». Слабый голосок слегка дребезжал, и жалкие потуги певца больше походили на музыкальную пародию, чем на вокал.

Допев песню, китаец раскланялся и ловко спрыгнул со сцены в зал. Вместо него на сцену опять вышел «Дима Билан». А китаец вихляющей походкой направился на танцпол, где эффектно двигался «стилист».

– Привет, – сказал певец Кристиану на чистом русском.

– Наконец-то! – отозвался Кристиан. – А то эти девушки уже утомили меня своим вниманием.

Китаец взял гостя под локоток и вежливо отвел в сторону, подальше от смазливых китаянок.

– Я просто Вася, – прокричал китаец Кристиану в ухо на чистом русском языке, не переставая улыбаться. А вы, похоже, – тот самый Кристиан?

– Вы от кого? – на всякий случай переспросил стилист.

– Да не волнуйтесь вы так, я от нашего друга У, – снова улыбнулся певец. – Он просил вам передать вот это… – И певец протянул Кристиану маленький почтовый конверт с иероглифами.

Кристиан распечатал конверт, стараясь, чтобы от волнения не прыгали пальцы. На тонком листке желтой бумаги, украшенном павлинами и иероглифами, чернели печатные буквы родной кириллицы:

«Здравствуй, мой дорогой друг, мой любимый Кристиан! Это письмо тебе передаст надежный человек из «наших». Жаль, что не удалось в этот раз повидать тебя. Не волнуйся, все будет хорошо. В день отлета у регистрационной стойки № 5 в аэропорту тебя будет ожидать наш человек, одетый в форму таможенника. В руках у него ты увидишь ключ. Таможенник скажет: «Пройдемте на личный досмотр!». Смело следуй за ним. Это наш друг Линь Хао. Он проведет тебя с товаром через служебный вход прямо в «накопитель». Все будет хорошо! Привет друзьям в Москве. Тоскую по тебе. Твой У.».

– Спасибо, Вася! – Кристиан пожал парню руку, – это известие очень важно для меня. А теперь я, пожалуй, пойду, пока в перерыве не включили свет. Не нужно, чтобы нас с тобой видели вдвоем.

– До свидания! – отозвался парень. – Мне пора на сцену. – Надеюсь, мы еще встретимся. Вы такой модный, ну просто украшаете этот заштатный клуб. этот сарай вас не достоин. В следующий раз попрошу администратора, чтобы угостил вас за счет заведения.

Кристиан сделал несколько шагов прочь от столика, но внезапно почувствовал, что его цепко держит за рукав смуглая безволосая рука. Он поднял глаза. Официант с фонариком был настроен весьма серьезно.

– Подозди, – верещал он, – постой, русский гость, ты не мозес так плосто уйти!

Он подтащил Кристиана обратно к столику и стал тыкать в него пальцем. «Стилист» бросил взгляд на столешницу и … обмер. Корзинка с хлебом, стоявшая посередине стола, угрожающе дымилась. Похоже, кто-то специально поставил ее на горевшую свечку… Кристиан прекрасно помнил, что еще минуту назад эта чертова корзинка стояла у другого края стола, далеко от огня. Кто-то попытался коварно отомстить ему. Китаянки? Официант? Или, может, китайский «Пресли», то бишь, желтолицый Вася приревновал к «дорогому У»? Впрочем, это было уже неважно.

– Позар, ты сделаль позар! – официант завопил так, словно его вели на казнь в Запретном городе. – Ты поняль, луский! Плати сейсяс же, а то позову полицию.

Кристиан поискал глазами китаянок, но девушек и след простыл. Похоже, жрицы любви таким коварным образом отомстили ему за испорченный вечер. Делать было нечего, и Кристиан, мысленно кляня красавиц за восточное коварство, сунул официанту десять долларов. Тот в мгновение ока затушил свечу и тут же приветливо улыбнулся: мол, ничего страшного, все бывает, инцидент исчерпан… Официант даже попытался посветить «дорогому гостю» фонариком, пока тот пробирался к выходу, но Кристиан грубо оттолкнул китайца и бросился вверх по ступенькам.

Вскоре «Господин оформитель» оставил за спиной черную гремящую «преисподнюю» и с наслаждением вдохнул прохладный вечерний воздух. Кажется, все необходимые на сегодня дела завершены. Тут он взглянул на китайские бумажные фонарики возле дверей клуба и азартно подумал: «А неплохо было бы прикупить завтра такие же и «толкнуть» их в Москве одному сибирскому олигарху по тройной цене. Пускай в своем дворце повесит, в соответствие с модной философией фэн-шуй и радуется… А что? Красота требует денег… Рынок, батенька, черт побери!».

Молодожены брели по улице в полном молчании. Петр чувствовал, что жена мучительно ищет ключ к разгадке драмы, разыгравшейся на рынке, и по-прежнему не может его найти. Гончая, проснувшаяся в Лине, повесила уши и поджала хвост. Неужели она утратила чутье?

– О чем ты думаешь, Лин? – не выдержал он и обнял жену за плечи.

– Чем больше я обо всем этом думаю, тем меньше вообще что-либо понимаю,– призналась Лина. – Ну кому, Петь, скажи на милость, на фиг сдался наш бедный Вован? Кому этот валенок из Усовки мог перейти дорогу? Китайцам? Да они, сердечные, рады-радешеньки, что русские их самопальный товар скупают, а заодно и поддерживают рублем местный туристический и ресторанный бизнес, который на наших челноках, как на дрожжах, здесь поднялся. Может, Вован помешал крупным российским бизнесменам? Тоже сомнительно. Ну, прилетел парень в Пекин на недельку, ворвался, как смерч, на барахолку, «закупился» всякой ерундой и в свою захолустную Усовку обратно укатил… Знаешь, сколько таких вованов и колянов, танюх и натах, всех этих отечественных коробейников-одиночек, тут по рынкам шастает? Всех не поубиваешь… К тому же, основные, так сказать, оборотные средства были у Боба, если тот не врет… Да и вообще, скажи на милость, кому была нужна эта дешевая постановка в стиле советских фильмов про шпионов?

– А что, если… дружку Вована – Борису? – предположил Петр и даже покраснел от столь неожиданной версии. – Предположим, Борька решил один все денежки к рукам прибрать и с Карасем заранее обо всем сговорился? А теперь этот Боб твердит, как заведенный: ничего, мол, не знаю, никого не видел… У этого Борясика-то мотив как раз был. Причем железный. Наш санитар Петрович, когда отказался от напарника, помню, объявил руководству: «Деньги пополам не делятся».

– Не думаю. Слишком большой риск, – пожала плечами Лина. А Борька – парень простецкий, за границу впервые двинул. Иностранными языками не владеет. Очевидно, он чувствовал себя здесь не в своей тарелке. С друганом-то спокойнее! А теперь на Борьку вообще столько проблем свалится – мама дорогая! Например, «разборки» с тем же Карасем. Между прочим, Вован был в их паре явным лидером и наверняка все вопросы с Карасем брал на себя. Уверяю, Петь, Борьке, этому деревенскому «валенку» не больно-то хотелось самому принимать решения и взваливать на себя все проблемы… Давай-ка пройдемся по «списку» дальше. Уууу, какой большой выбор! По-моему, подозревать мы можем почти всех – чуть ли не всю нашу замечательную группу.