Текст книги "Шлюха (СИ)"
Автор книги: Нина Леннокс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 32 страниц)
– Тише, не плачь, моя маленькая. Не надо плакать. – Он нёс её к машине, иногда целуя в макушку.
Стефан усадил девушку в машину и сел за руль. Марина прижалась лбом к стеклу и уставилась куда-то вдаль. Стекло... Так и она живет сквозь призму стекла. Выживает через преграды. Михаил поставил это стекло перед ней. И сколько бы она не билась в него, ничего не выходило. Опять чьи-то руки коснулись её, притягивая к себе. И что ему надо от неё? Почему он не бросит её и не уедет? Зачем ему это надо? Дурак.
Он ничего не говорил, а просто укачивал ее, как ребенка. Боже, как же ему нравился аромат этой малышки... Она вся ему нравилась. И она опять ломала все стереотипы. Своими слезами, своей болью. Разве могла так горько плакать бесчувственная шлюха? Ужасное слово, дико раздражало. Всего двадцать четыре, и восемь лет ада. Ему никогда не забыть эти цифры. Стефан прижался губами к её темечку, успокаивая этим и себя тоже.
– Я буду сидеть с тобой вот так столько, сколько будет нужно, – сказал ей в волосы, вдыхая легкий цветочный аромат шампуня. К нему примешивался невесомый аромат духов... – Ты прекрасно пахнешь, моя девочка. Как цветок.
– Не твоя, – замотала головой.
– Моя, моя. И не собираюсь спорить на эту тему. Это не обсуждается.
– Ты просто дурак! Понял? – Подняла голову и дерзко на него посмотрела. – Ты – дурак!
– С чего это? – улыбнулся он.
– С того. С того, что ты называешь меня цветком... своим. А я...
– А ты цветок. И мой. Это тоже не обсуждается, – сказал в губы и несмело прикоснулся к ним, спрашивая разрешения на поцелуй.
Она ответила, касаясь его лица своим. Такая влажная, пахнущая слезами кожа. Стефан начал целовать её щеки, собирая слёзы. Марина обняла его и уткнулась лицом в подголовник его сидения.
– Надеюсь, нет надобности объяснять, где твой дом? – спросил, целуя шею.
Она слабо покачала головой.
– И уходить ты не собираешься? Или собираешься? Выбирай. Только твой выбор. Я неволить не стану.
– Не собираюсь, – прошептала она. Звук терялся, утопая в его пиджаке, куда она шептала.
– Не слышу, – притворился Стефан.
– Не собираюсь, – повысила тон она.
– Тогда – поцелуй. – Подставил щёку.
Марина робко улыбнулась и развернула его лицо к себе, припадая губами к его губам. Такие родные, хотя она знала-то его всего ничего. Такие сладкие, словно она никогда до этого и не знала сладости. Проникнув языком глубже, она зарылась руками в его волосы и полностью отдалась в его власть. Стефан не сжимал её в своих руках, не сминал грубо губы, он просто так же нежно целовал её в ответ. Она оторвалась от его губ и спустилась к шеё, покрывая её жадными поцелуями. Ей хотелось целовать его целую вечность. Он был достоин миллиона поцелуев, нет, миллиарда. Он просто был достоин лучшего. Она не была этим самым лучшим, но она постарается стать для него самой-самой. Пальцы не могли справиться с мелкими пуговицами на рубашке, поэтому она просто их рванула.
– Малышка, успокойся. Честное слово, ты меня пугаешь, – он был удивлен её страстностью, но и польщен ею одновременно.
– Нет, я тебя не пугаю, я тебя хочу. – Поцелуи посыпались на его грудь. Марина спиной уткнулась в руль, в машине было сложно резвиться на полную катушку. – Дурацкий руль. – Она перегнулась через него и уперлась головой в лобовое стекло. – Придется без прелюдии. Давай же, задери платье и возьми меня.
– Надо почаще ссориться. Ты на эмоциях просто великолепна. Совсем не тихая, скромная девочка, – говорил он, расстегивая брюки. Чертовски неудобно заниматься этим в машине! – Я куплю лимузин, чтобы мы могли спокойно заниматься в нем сексом.
– Ты, что, собрался постоянно трахаться в машине?
– Как же мне нравятся подобные словечки от тебя. Скажи ещё что-нибудь. – Ширинка и ремень были расстегнуты, а его член покоился у него в руке.
– Чего ты ждешь? Давай быстрей, тут же люди ходят, – торопила его Марина, беспокойно оглядываясь вокруг.
– Нет, сначала скажи.
– Да засади в меня свой х*й уже! Возьми и просто вы*би! Доволен? Этого хватит? – вспылила она. Трусики уже промокли насквозь, ещё чуть-чуть, и зальют его сидение, а он играет с ней в слова.
Стефан рассмеялся и, подняв её платье, вошел в неё, притягивая к себе. Марина откинулась на него, оказавшись лицом на уровне его шеи. Он начал медленные, неторопливые движения, постепенно ускоряясь. Она выгнулась, обвивая его шею руками, и начала сильней насаживаться на его член. Снаружи раздались чьи-то голоса, и Марина остановилась.
– Не обращай на них внимания. Продолжай, – прошипел Стефан, находясь в двух шагах от оргазма, точнее – в двух движениях её мокрой киски.
Она продолжила двигаться на нём, хотя приближающиеся голоса её пугали. Вдруг их увидят... И их увидели. Рядом появились мужчина, женщина и ребенок. Они проходили в нескольких сантиметрах от машины. Она как раз поднималась, когда они остановились около их джипа, и ребёнок ткнул пальцем прямо в них. Родители повернули голову в их сторону и, увидев, что там творилось, поспешно отвели ребенка от машины, бросив осуждающие взгляды на Стефана и Марину.
– Чёрт, чёрт, чёрт! – Марина слезла с него, перебираясь на пассажирское сидение.
Стефан разочарованно застонал. Плевать он хотел на всяких людей. Член стоял колом, влажный от её смазки, и просто горел огнем.
– Вернись, – потребовал он, беря член в руку, заменяя её мышцы.
– Нет. Поехали домой. Трахаться на парковке было не лучшей идеей. – Она вся покраснела и сидела, нервно одергивая платье вниз.
– А как же «Чего ты ждешь? Вы*би меня!»? Вернись и закончи то, что начала. – Рука двигалась без остановки, но этого было мало.
– Нет! Поехали домой.
– Я не могу убрать руку, иначе сойду с ума, – пожаловался Стефан, не отрывая от её лица взгляда, а руки – от члена.
– Твою... Ладно, я помогу. – Она заменила его руку своей.
– А не проще...
– Не проще. Заводи машину и поехали, – теперь терпение теряла Марина.
Стефан завел двигатель, и они отъехали от ресторана. Её руки сильно сжимали член, стараясь довести до разрядки быстрее. Он на секунду закрыл глаза в блаженстве.
– Что ты делаешь?! Открой глаза, мы можем разбиться!
– Если мы разобьемся, то виновата будешь только ты.
Марина открыла рот, чтобы ответить, но потом закрыла, решая не поддаваться на его провокации. Он улыбнулся и уставился на дорогу, в очередной раз удивляясь этой малышке. Мечта любого нормального мужчины! А какая хватка...
* * *
Стефан ушёл за рисунками, а Марина удобно расположилась на кровати, поджав под себя ноги. Внизу живота до сих пор приятно тянуло, вызывая в голове воспоминания об их сексе. Как они только дотерпели до дома... Он набросился на неё сразу, как только за ними захлопнулась входная дверь. Штукатурка была близка к тому, чтобы осыпаться, а обои – чтобы сваливаться со стен. Она мечтательно улыбнулась. Лучший...
– И чего мы так сладко улыбаемся? – Стефан появился с листами. – Я тоже хочу. – Поцеловал её, вбирая в себя эту солнечную улыбку.
– Вспоминая события минувшего часа. Это было...
– Прекрасно?
– Ужасно! – Он прищурился на её слова. – Прекрасно. Ужасно прекрасно, – рассмеялась и обняла его. – Давай, показывай свои творения.
Он разложил перед ней альбомные листы и затаил дыхание. Эти рисунки, пусть они и были детскими, значили для него так много. Так много боли было запечатлено на них. Боль была в каждом мазке, в каждом штрихе, во всех оттенках.
– Красота! – пропела Маринка. – Только почему всё так мрачно? – Взяла один рисунок и повертела его. – Это что тут изображено? Очень готичный рисунок. Всё в черно-бело-серых тонах, да ещё эти черные птицы, разлетающиеся во все стороны. А кто этот мальчик, стоящий посередине мглы?
– Это собирательный образ, – соврал Стефан. Он не хотел говорить, что на рисунке был изображен он и его душа. – Этот малыш сирота, а птицы все его мечты и надежда, а чернота его душа. Думаю, выбор цветов и предметов очевиден.
– Сколько тебе было лет, когда ты это нарисовал?
– Лет тринадцать.
– Не может быть. Офигеть... Это ты в тринадцать лет задумывался о таких вещах? – Она была удивлена и растрогана одновременно.
Задумывался... Он жил в этом. В тринадцать лет как раз произошел коренной перелом в его жизни. Тогда он перестал быть сиротой. Рисунок был сделан за несколько дней до усыновления. Некий знак прощания с прошлой жизнью.
– Да, я был смышлёным ребенком, – невесело усмехнулся он.
– Не грусти. Всем помочь нельзя, увы. Я сама знаю, как плохо в детдоме.
– Откуда? У тебя же есть родители.
– У меня есть только отец. Зара была в детдоме, с её слов знаю, как там ужасно, – печально сказала Марина. – Ой, ой, ой... прости, я не должна была этого говорить! Это не моя тайна. Боже мой... пожалуйста, забудь об этом, ладно?
Она выглядела такой раскаивающейся, что он просто не мог не пообещать ей забыть об этом.
– Хорошо. Получается, что у Зары нет родителей? И больной матери тоже? Вообще нет матери?
– Да. Только не говори об этом никому, умоляю!
– Я же сказал, хорошо. Никому не скажу. А твоя мама где? Почему не спасла от отца? – ушёл от темы Зары и Макса, чтобы опять не поругаться с Мариной.
– Мама умерла, когда мне было семь лет... – Её взгляд зацепился за черные тучи на одном из рисунков, и эта туча поглотила все воспоминания о матери, которую она знала лишь по фотографиям.
Стефан чертыхнулся про себя. Сколько ещё всякого дерьма скрывалось в их шкафах? Он заключил Марину в объятия и чмокнул в лоб.
– Прости, я не знал.
– Нет, нет, всё хорошо. Не бери в голову, – отстраненно сказала она.
– Что было после её смерти? Отец слетел с катушек от горя?
– Не знаю, от чего он слетел с катушек. Но потом он начал... – Она всхлипнула.
– Эй, ты чего? Не плачь. – Усадил на колени. – Не надо. Не хочешь, не будем об этом. Я ни в коем случае не выпытываю у тебя информацию.
– Но ты должен знать всю правду о своём цветке.
– Мне, конечно же, интересно, что было в твоей жизни. Но это только твоя жизнь, и только тебе решать, впускать меня в неё, или же нет. Ты злой кактус, поняла? Злой, цветущий кактус, – поцеловал в щёку.
Она улыбнулась, но потом снова стала серьёзной и грустной.
– Он... насиловал меня, – произнесла Марина и вся подобралась, словно ждала презрения Стефана.
– Что?! Что он с тобой делал?!– его голос, почти сорвавшийся на крик, напугал её.
– Насиловал меня...
Стефан встал с кровати, оставляя Марину одну, и стал ходить по комнате, ероша волосы и закрывая лицо руками. Насиловал. Насиловал ребенка!!! Он ещё не отошёл от мыслей про бордель и шестнадцать лет, а этот урод еще и насиловал её!
– Прости меня, – прошептала она, считая, что он теперь будет сторониться её.
– "Прости меня"? Ты совсем с ума сошла?
– Я... – Слёзы покатились по щекам.
Он подошёл к ней и поднял на руки, прижимая к себе как можно сильнее.
– Моя девочка, моя хорошая, – говорил ей в волосы и гладил по голове. – За что ты вечно просишь прощения? За что? Это мы все перед тобой виноваты, мы все... Не плачь, моя красавица. Если мы встретим когда-нибудь твоего папашу, я обещаю, что сам изнасилую его. Изнасилую так, что он сидеть не сможет всю свою оставшуюся жизнь. Кусок дерьма.
Его злость на её отца клокотала в нём так, что она могла её слышать. Обняв его покрепче, она успокоилась. Стефан не выгонит её, не будет презирать. Как же она боялась его презрения.
– Я думала, ты будешь относиться ко мне по-другому после таких признаний.
Он поставил её на пол и отошёл к окну.
– Я не буду с тобой разговаривать, пока ты не поймешь и не услышишь меня, Марина. Я уже сказал тебе, и не один раз, что я всё понял о тебе и твоём прошлом. Я сделал свой выбор, находясь в трезвом уме и здравой памяти.
– Но теперь ты знаешь больше...
– И что? – сорвался он. – Я должен ненавидеть ребёнка, который подвергался регулярному насилию со стороны отца? Кого я должен ненавидеть? Семилетнюю девочку?!
Стефан вдохнул и выдохнул, успокаивая сердцебиение. Сердце готово было выпрыгнуть из груди и расшибиться об пол. Как ей доказать, что он искренен? Как можно было сладить с этой ничему не верящей девчонкой?
– Не молчи, разговаривай со мной, – сказала она и обняла его сзади. – Я обещаю, что больше ни слова не скажу об этом.
– Нет, так тоже не пойдёт. Я не хочу, чтобы ты носила обиды и тревоги в себе. Я хочу знать всё о твоих переживаниях. Только я также хочу нормального разговора, а не пустого, понимаешь? Мои слова словно отлетают от стенки, не доходя до тебя. Опусти эти стены, Марина. Не надо от меня за ними прятаться.
– Хорошо. – Её щека лежала на его мощной спине, а руки сильно обхватывали торс.
– И не бойся. Твой отец не найдет тебя здесь. А если и найдет, то вместе со своей смертью.
– Не будем о нём. Пусть он живет своей жизнью, будто его нет совсем. Представим, что та сирота с рисунка – это я.
– Не сирота, Марина. Никто из нас не сирота больше. – Развернулся к ней и тоже обвил её талию руками. – Кстати, завтра на ужин меня не жди.
– Почему? – голос приобрел грустные нотки.
– Прилетает мой отец. Надо встретиться с ним. Правда, не знаю, что ему от меня надо. Но он настоял на встрече.
– Ты так говоришь, будто вы не общаетесь с ним совсем.
– Почти. Общаемся, но тесных семейных связей у нас нет.
– А мама твоя тоже будет на встрече? Она тут живет? Братья, сестры есть? – Ей было очень любопытно узнать о его семье.
– Мама... нет, её не будет на встрече, – уклончиво ответил он. – Брат есть, – как-то нехотя сказал Стефан. – Давай пока закроем тему семьи? Я тебе сейчас принесу нормальные рисунки, которые я сделал совсем ребенком. Ну, ты поняла, что там за мазня будет, – подмигнул ей и, расцепив объятия, ушёл.
Марина вернулась на кровать и плюхнулась на нее с довольной улыбкой. Да уж, вывалили они друг на друга всяких «приятных» подробностей своей жизни. Было бы очень интересно познакомиться с его братом. Он такой же хороший, как Стефан? Такой же добрый? Или совсем другой? Она решила оставить эти вопросы для более подходящего случая, когда он сам захочет об этом рассказать. Но ниточка, державшая их, сегодня превратилась в крепкую нить. Лишь бы она не порвалась...
Глава 23.
– Который час? Он скоро будет здесь? – спросила Зара, смахивая со лба мешающие прядки.
– Успокойся. Ещё есть время. Полтора часа, – сказал Макс, доставая овощи из холодильника.
Он чувствовал себя по-идиотски. Носился с самого утра по дому, помогая убираться, ездил с ней в магазин и на всевозможные рынки за продуктами, теперь вот готовит. Странно, что Зара не решилась на капитальный ремонт за пять часов до приезда отца. Его радовало её стремление понравиться отцу, произвести хорошее впечатление. Но и нервировало тоже. Он, человек, входящий в первую десятку Форбс, должен был помидоры нарезать в салат!
– Объясни, просто дай разумное объяснение, почему мы не могли заказать еду в ресторане? В дорогом, престижном ресторане.
– Сколько можно об этом? – Она мыла зелень, вместе с этим поглядывая на мигающие сенсоры электроплиты. Ей было не до этих разговоров. – Я хочу показать твоему отцу, что умею готовить, умею убираться, умею вести хозяйство, одним словом. Даже Алисия может заказать еду в ресторане. А самой приготовить слабо? Для своего мужчины...
– Опять ты про неё! Забудь... Что ты сказала? Для своего мужчины? – Всё раздражение вмиг улетучилось из головы, стоило ему услышать эти слова.
– Да, для своего. Точнее – своих. Я хочу понравиться и твоему отцу. Понимаешь?
– Понимаю. Ты ему обязательно понравишься. Наверное.
– Что значит «наверное»? Есть причины, по которым я могу ему не понравиться? – От этих мыслей стало больно. Если Макс сам считал, что она не пройдет проверку при знакомстве с отцом, то на что она могла рассчитывать?
– Есть, – вынужденно признался он. – Только убери ножи подальше, ладно? Я не знаю, в курсе он или нет о том, что я порвал с Алисией. Но скандал будет.
– Что за бред, Макс? Я в шоке с тебя и твоего отца. – Начала раздраженно рубить зелень. – Вы взрослые люди или нет? Ты почти отобрал фирму у Эндрю. Тебе что, денег мало?! Или твоему отцу?
– Дело не в деньгах.
– А в чем?! Может, вам обоим нравится Алисия? – язвила она.
– Перестань! Никому она, кроме себя самой, не нравится. Я не хочу обижать отца. Он так мыслит, он так хочет делать. Я не буду с ним ссориться, не буду указывать ему на неправильность его поступков. Он сделал для меня слишком много в этой жизни, он дал мне эту жизнь в каком-то смысле.
– В каком-то... в прямом. Я всё понимаю. Да, родители – это святое. Даже сомнений нет. Но как же твоя собственная жизнь? Твоя личная жизнь?
– Я сам виноват. Не надо было изначально соглашаться на отношения с Алисией. – Макс нарезал овощи и складывал их в большую миску. Ему нравились такие разговоры, они были... семейными. Зара, как ревнивая жена, бросалась на него при малейшем упоминании какой-либо знакомой женщины. Но, с другой стороны, он не хотел развивать эти темы, ведь она многого не знала о нём. И, как он считал, время для раскрытия карт ещё не пришло.
– Виноват, – фыркнула Зара. – Кто спорит?
Он изобразил на своем лице нечто, похожее на «несносная фурия, но от этого не менее любимая», и подошёл к ней сзади, обнимая.
– Хватит ревновать. – Чмокнул в щёку. – Это всё позади. Сейчас нужно думать о встрече с отцом и... пироге, он уже почти готов. Я чувствую это по удивительному запаху. Только ты могла испечь такой изумительный пирог.
Комплименты её кулинарному мастерству подействовали, и Зара довольно улыбнулась.
– Ладно. Пирог тебя спас. – Поцеловала его в ответ и занялась смешиванием салата.
Пирог остывал, салат ждал своего часа в холодильнике, остальные блюда будут готовы совсем скоро. Пора было накрывать на стол. Она расстелила скатерть, поставила подставку с салфетками, маленькую вазочку с цветами и разложила три пары столовых приборов.
– Положи ещё один, – попросил Макс, доставляя стул.
– Зачем? Нас же трое.
– Четверо. Еще Стефан придет.
– Да? Ну, хорошо. – Она достала дополнительную тарелку. – Я думала, это будет семейный вечер, – разочарование сквозило в голосе.
– Это и будет семейный вечер. Стефан... он... очень близок нашей семье, отец сам захотел его видеть.
– Понятно. Он будет с Мариной?
– Нет. Кстати, как она здесь оказалась? Никто так и не ответил мне на этот вопрос.
– Я попросила Стефана привезти её. Михаил начал распускать руки втрое сильнее прежнего.
– Она так важна для тебя? – Он мог понять Зару, так как и у него был такой важный человек. Но их со Стефаном связывало нечто большее, чем просто дружба.
– Да. Она моя лучшая подруга.
– Прям лучше некуда? – сам не зная почему, ехидствовал Макс.
Девушка странно посмотрела на него и произнесла еще более странные слова:
– Знаешь, у меня была другая подруга раньше, пока с ней не случилась беда. Могу рассказать, если тебе интересно.
– Расскажи.
– В общем, мы с ней дружили несколько лет, пока она работала в «Шкатулке». Её зовут Оля. Я знала о её прошлом всё и не осуждала, в отличие от других людей. Михаил шантажировал её все эти годы.
– Чем же?
– Тем, что она убила двух человек, почти трех, – тихо сказала Зара, не поворачиваясь к нему, делая вид, что усердно что-то мешает в кастрюле.
– Как это «почти»? Какая-то часть третьей жертвы выжила?– веселился он.
– Это не смешно, – оборвала его она. – У человека вся жизнь пошла под откос.
– Понятное дело. Убить трех человек.
– Она не хотела, я точно это знаю. Она даже не помнит, как это произошло. Помнит лишь, что очнулась в лесу с окровавленным камнем в руке, – воспоминания затопили её с головой. Вокруг была та самая поляна и камень. – И там же оказался Михаил. Он сказал, что двое были мертвы, и это она убила их камнем. До этого пять парней пытались изнасиловать... Олю. А ей недавно исполнилось восемнадцать! Всего восемнадцать! Представляешь, сколько надежд и мечтаний? Представляешь, сколько планов на жизнь?!
– Малышка, успокойся. Ты сейчас заплачешь. – Он видел, как быстро она вращала ложкой, словно желая взбить жидкость в кастрюле.
– Извини. Просто я очень её любила, как подругу...
– И что было дальше?
– Оля была сиротой. Родители оставили её в роддоме, а оттуда она попала в детдом. Сам понимаешь, жизнь там не сахар, а с её-то именем и фамилией...
– А что с ее именем и фамилией? Оля и Оля.
– Нет, это я так просто, – тряхнула головой. – Оказалось, что двое были убиты, а третий, дав показания, скончался в больнице. Оставшиеся в живых тоже дали показания полиции, а потом... исчезли. У Михаила оказались связи в полиции, он был знаком с людьми высокого звания. Он предложил Оле помощь. Тройное убийство! Да ей пришлось бы полжизни сидеть в тюрьме. За якобы свободу Михаил попросил её тело. Так она и оказалась в «Шкатулке». Все улики, весь компромат хранится у Михаила, и он шантажирует её этим каждым день.
– Хранится? Шантажирует? Я думал, её уже посадили. Или она умерла? Ты говорила о ней в прошедшем времени.
– Да, я опять напутала. В прошедшем, конечно. Я не знаю, где она сейчас. Её выкупили, и Михаил отпустил Олю.
– Невеселая история... Но он хотя бы спас её от тюрьмы. Хотя, не знаю, что лучше.
– Спас! Три ха-ха два раза. Он заставлял её проходить через такое в самом начале, чтобы собрать еще больше компромата, чтобы удержать её навсегда. – Слезинка скатилась прямо в кастрюлю. – Что за грёбаная жизнь? Где Бог? Скажи, где он, если он существует?! Где он был?! Чёрт! – Ложка упала в кипящую жидкость, а палец обожгло.
Макс подскочил и оттащил её от плиты, выключая конфорку. Подставил палец под холодную воду и стёр слёзы со щёк.
– Зара, ты чего? – Потряс её за плечи. – Ты как себя чувствуешь?
– Всё хорошо. Я приняла это близко к сердцу. Просто она была моей лучшей подругой... Скажи, ты осуждаешь её? – подняла на него заплаканные глаза.
– Нет. С твоих слов всё выглядит, как подстава в чистом виде. А даже если и нет, то... я её понимаю. Не знаю, что она чувствовала и сожалела ли о содеянном, но... я её понимаю. Я бы тоже этих уродов убил. Всех пятерых. Это же была самооборона?
– Да. Но кому это было интересно? Кому нужна какая-то саратовская девчонка– беспризорница? Повесили бы всё на неё и упекли за решётку.
– Твоя правда. А она тоже из Саратова?
– Н-да... Так получилось, чисто случайно. Ты, правда, не стал бы её осуждать? Ты бы... ты бы попытался её понять?
– Я же сказал уже. Я и так её понимаю. Но попытался бы ещё больше понять. – Подхватил Зару на руки и отнёс на диван. – А ты переставай быть такой эмоциональной. Не хватало себя угробить из-за какой-то подруги.
– Ладно, – Зара улыбнулась и положила голову ему на плечо. Теперь она знала, что сделает в первую очередь после того, как очарует его отца.
Через полтора часа она ходила вокруг стола и постоянно что-то поправляла. Волнение достигло пика, уже даже руки начали трястись. То салфетка западёт, то вилка не под тем углом ляжет, то бокалы недостаточно блестят. И руки вспотели. Зара поняла, что отец Макса человек сложный, и им обоим влетит за расставание Макса и Алисии. Это было смешно, но такова реальность. Которая порой бывает комичней любого анекдота. Ещё и Стефан придет. Он-то что тут забыл сегодня? Одним словом, её раздражало всё и все.
– Ты прекратишь нервничать? А то точно какую-нибудь ерунду сделаешь, как только мой отец появится, – он не переставал улыбаться сегодня.
Это было чертовски классно, что она так волновалась. Значит, он действительно был важен для неё, раз она была настроена решительно понравиться его отцу. Макс не стал говорить Заре, что он уже всё решил, и это решение не изменится, несмотря ни на что. А решил он, что мнение отца на сложившуюся ситуацию его волнует меньше всего. Он нашёл, наконец-таки нашёл, девушку, которая является чем-то большим, нежели игрушкой для него. И он уже не отпустит её от себя. Никогда. Пусть она поволнуется, а потом узнает, что её место рядом с ним, в независимости от симпатий и планов его отца.
– Всё, всё, прекращаю. Только ещё раз протру все тарелки. Какие-то они тусклые, не находишь? – Потянулась за салфетками.
– Не нахожу. Это же тарелки из нового сервиза. Они просто не могут быть тусклыми! Чёрт, забыл документы. Сейчас вернусь. – Чмокнул её в щёку и ушел в кабинет за бумагами.
В дверь позвонили. Зара подпрыгнула. Чёртово волнение. Она даже дверь открыть не сможет. Руки заскользят по ручке, не в силах потянуть за неё. Вдохнув поглубже, она разгладила своё синее платье до колен, взбила волосы, чтобы придать им объём и, улыбнувшись, направилась к двери.
На пороге стоял невысокий джентльмен в строгом чёрном костюме и с не менее строгим лицом. Зара сглотнула. Какой суровый мужчина. Она подала ему руку, помогая войти. Выглядел он лет на семьдесят-восемьдесят. Староват он что-то. Наверное, Макс был поздним ребенком.
– Благодарю, мисс. Но я и сам ещё в состоянии ходить. – Демонстративно отстранил её руку.
– Давайте ваш портфель, я отнесу, – предложила Зара.
– Спасибо, милая, я сам. Можешь быть свободна, – отдал мягкий приказ он и направился в столовую.
Она удивленно посмотрела ему в спину и пошла следом за ним. Можешь быть свободна... Это значит всё, она могла проваливать?
– Мистер Дэвидсэн, присаживайтесь. Макс сейчас придёт. Он документы какие-то ищет, – сказала Зара, входя на кухню.
– Хорошо. Дорогая, ты, правда, можешь идти. Я даю тебе выходной на сегодня. Мы и сами справимся, – продолжал путать её с кем-то он.
– Но я...
– Отец! – Макс спускался по лестнице с папкой в руках. – Привет! Давненько не виделись. Как ты? – похлопал его по спине и слегка приобнял. – Как встреча с японцами?
– Ох уж эти японцы и их менталитет. Эта их культура... Хрен поймешь, «да» это «да» или это «нет», – рассмеялся он.
Макс и его отец сели за стол, Зара, наполнив тарелки супом села рядом с Максом. Мистер Дэвидсэн недовольно посмотрел на неё и сказал:
– Сын, я вижу, ты держишь прислугу в ежовых рукавицах. Я ей уже два раза сказал, что она свободна, а она всё ещё тут.
– Она не прислуга. Она...
– Ясно, – перебил его отец. – Девушка твоего брата. Кстати, где он? У него вроде раньше не было привычки опаздывать. – Посмотрел на часы и покачал головой.
Зара перевела вопросительный взгляд на Макса, словно спрашивая – «что за хрень происходит?», потом, получив ответ в виде «забей, всё потом», посмотрела на его странного отца. О каком брате он говорил? Да ну, у Макса был брат? Вот это сюрприз. А Стефан действительно опаздывал. Что же могло его так задержать? Она улыбнулась. Если только Марина...
Они приступили к ужину, не дождавшись Стефана. Макс обсуждал с отцом его поездку в Японию и ещё какие-то дела, а Зара пыталась разгадать загадку под названием «Мистер Дэвидсэн». Он вызывал у неё массу вопросов. До чего странный отец был у Макса!
В дверь позвонили, и в дверях появился Стефан. Зара забыла закрыть дверь на ключ.
– Сынок! – воскликнул мистер Дэвидсэн. – Ну, наконец-то. Ты что это опаздываешь?
Челюсть Зары коснулась стола, а Макс вздохнул. Он ждал этого момента все эти две недели. Момент знакомства его семьи с Зарой.
– Дела были, отец. Рад тебя видеть, – сдержанно ответил Стефан и обнял отца. – Брат, – кивнул Максу. – Зара, – натянуто улыбнулся, тоже понимая, что им предстоит интересный разговор, так как глаза Зары выдавали такое потрясение, словно она увидела живого инопланетянина.
– Подождите, – она тряхнула головой, стараясь прогнать картинку перед собой. – Стефан твой брат?!
– А вы, милочка, не знали, что у вашего мужчины есть брат? – Посмотрел на Стефана.
– Она не моя девушка, – сказал он. Теперь Стефан выглядел сбитым с толку.
– Как? Она всё же горничная? Тогда уволить её немедленно за невыполнение указаний!
– Так! Прошу у всех минуту внимания, – громко произнес Макс, читая про себя все знакомые молитвы. – Зара, Стефан мой брат. Отец, Зара... моя девушка.
– Что?! – в один голос сказали Зара и его отец.
– Твоя девушка? – повысил тон мистер Дэвидсэн.
– Твой брат? – не верила она.
– Да, – ответил сразу на все вопросы Макс.
– Подожди, как твой брат? Я... не пойму. Точнее – не верю. Вы же совсем не похожи. – Она была отправлена в нокаут его словами. – И фамилии у вас разные. Причем, у всех троих. – Шестерёнки у неё в голове вращались так быстро, что можно было услышать их скрип.
– Они изменили фамилии, чтобы стать самодостаточными, – фыркнул их отец.
– Но ведь они и внешне совсем не похожи!
– Мы приемные дети, – сказал Стефан, решая не тянуть с самым главным откровением.
Брови Зары достигли корней волос, до того сильно она была удивлена. Свихнуться можно было! Братья, приёмные дети...
– А ваша мама...
– Мать Макса была моей последней женой. Она уже двадцать лет как мертва. Стефана я усыновил, забрав из детдома. Кстати, можете звать меня Джек, – объяснил мистер Дэвидсэн.
– Хорошо, Джек. Это так неожиданно...– Она переводила взгляд с Макса на Стефана, и обратно, пытаясь найти хоть какое-то сходство, но его не было. Узнать бы всю историю. Но это явно не сейчас.
– Согласен. Для меня мои сыновья тоже припасли достаточно сюрпризов. – Строго посмотрел на них.
– А я что? Я просто пришел, без всяких сюрпризов, – развел руками Стефан.
– Ну, да, да, у меня есть один. Я расстался с Алисией. Думал, ты уже знаешь.
– Я знаю. Её отец сказал, что у вас произошёл какой-то разлад, вы поссорились. Но я и предположить не мог, что ты бросишь её! Бросишь красавицу и умницу, дочь Питера! – возмущался Джек.
– Я хотел познакомить тебя со своей новой девушкой...
– Вижу, – опять не дал договорить отец. – Только всё равно не понимаю, почему ты бросил Алисию.
Зара задохнулась от такого завуалированного оскорбления. Это называется «да, я вижу, сидит тут одна, но не вижу, чем она лучше красавицы Алисии».
– Простите, – вмешалась в разговор она.
– Прощаю, милая, – даже не посмотрел в её сторону. – Что ты делаешь, сын? – Взгляд сканировал Макса.
– Я делаю себя счастливым, отец. В данный момент счастье не измеряется деньгами. Впервые в жизни.
– Ты делаешь себя дураком, подчиняющимся мимолетным эмоциям! Союз с Алисией принёс бы тебе столько выгоды, сколько никакая компания не сможет принести. – Помахал перед ним папкой с делом Маквойта.
– Это ты мне говоришь о дураке, подчиняющемся мимолетным эмоциям?! – вышел из себя Макс. – А не ты ли женился на грёбной шлюхе из другой страны?! Не ты поддался глупым эмоциям?!
– Не надо, – тихо сказал Стефан, кладя руку Максу на плечо.
Тот скинул её, прожигая отца безумным взглядом. Отец отвечал ему тем же. Они, как два волка, уставились друг на друга в немой битве.
– Сын, не было и секунды моей жизни, когда бы я пожалел об этом, – спокойно произнес Джек и отвел взгляд. Макс до сих пор не мог принять свою мать, и это доставляло боль им обоим. – Я хочу, чтобы вы оба знали это. Оба знали, что я, ваш отец, ни разу в жизни не пожалел о своём решении!
