Текст книги "Свет в окошке для одинокой кошки (СИ)"

Автор книги: Нина Баскакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

– Ничего себе. Обидная кличка.

– Он на нее согласен. Каждый день доказывает, что достоин ее, – ответил Миша. Машина стояла метрах в ста. – Ехали с дачи. Он попросился гулять. Мало ли что. Все бывает. А тут замок сломался. Так Балбес почувствовал свободу и понесся по полям. Я два часа его ловил.

– Весна, свобода, молодость. Вот и не удержался, – ответила Стася, чувствуя, что начинает замерзать.

– Вы дрожите.

– Как и вы, – улыбнулась Стася.

– Сейчас печку включим. Согреемся, – сказал Миша.

– Это будет здорово.

Печка не помогла. Стася продолжала дрожать. Она мечтала снять мокрую одежду и забраться под одеяло.

– Стася, после всех приключений с моей стороны как-то бестактно просить номер телефона, но может я позвоню вечером? Узнаю, как самочувствие?

– Я буду болеть, – ответила Стася, хлюпая носом. – Миша, вы женат?

– Нет.

– Если очередная разгневанная обманутая супруга появиться на пороге моего дома, то я не выдержу. Буду мстить. Мне это надоело, – устало ответила она.

– Я два года как в разводе, – Миша достал паспорт и открыл на странички заметок от загса. – Вот. Живу только с Балбесом.

– Извините, но не хочу на одну и ту же мозоль наступать, – ответила Стася.

– Я понял. Так как насчет номера телефона?

Глава 7

– Как самочувствие? – раздался в трубке довольно бодрый голос. Стася посмотрела на дисплей. Неизвестный номер.

– Миша?

– Да. Решил узнать, как пошло купание.

– Вместо перекопки огорода я лежу с температурой, – призналась Стася. Температура поднялась ночью. Утром Стася чувствовала себя разбитой и уставшей.

– У тебя лекарства есть?

– Нет. Я не планировала болеть. Хотя, я обманула. Анальгин есть.

– Тогда сейчас приеду. Привезу.

– Не надо. Сама справлюсь.

– Верю. Но все же приеду, – ответил он, повесив трубку.

Стася пожала плечами и сильнее укуталась в шерстяную шаль, которую связала баба Паша. Пусть приезжает. Вряд ли от этого будет какой-то вред. Правда, она еще не отошла от прихода Галины. Обдумывая эту ситуация, Стася не исключала того, что Галина могла ее обмануть. Узнала, что ее муж хочет уйти, начать новую жизнь, вот и пришла к сопернице на жалость давить. Такое ведь вполне могло быть. Только баба Паша подтвердила, что Вова еще тот кобель. О нем чуть не легенды ходят в городе. А наивные дурочки все находятся. Верят в его сказки. Галина же терпит все это. Никто понять не может почему она его не выгонит, но Галина упрямо прощает его. Вова же нагуляется и как кот возвращается домой к теплой печке да миске со сметаной.

Как ни странно, Стася не чувствовала разочарования, обиды. Шок прошел. Было неприятно из-за обмана. Но не смертельно. Наверное из-за того, что она не любила Вову. Но очередное предательство заставило осторожнее относиться к мужчинам. Не верить. Ожидать обмана. Решив, что Мишу точно близко к себе не подпустит и вначале обязательно познакомит с бабой Пашей, которая, казалось, знала все обо всех, Стася окончательно успокоилась.

Миша приехал через час. В руках пакет с противовирусными препаратами, мед и лимон.

– Добрый день, – сказал он, заходя в дом. – Я лекарства привез.

– Не надо было беспокоиться, – ответила Стася.

– Как не надо? Из-за его пса ты в воде искупалась. Так что пусть заглаживает вину, – сказала баба Паша, забирая пакет. – Может у тебя воспаление легких?! А лекарства нынче дорогие.

– Ты их вовсе не пьешь, – не выдержала Стася.

– Так это я. Я в такие времена жила, что вам и не снилось. Босиком бегала зимой во двор. А вы нынче? От любого сквозняка носом хлюпаете. Тепличные дети, – проворчала она.

– А где пес? – спросила Стася.

– Дома. Диван рвет. Есть у него любимый диван-малютка, который он решил перемолоть.

– Безобразный пес. Ему только на улице жить, – сказала баба Паша. – Вон, привози. Я его на цепь в будку посажу. Сразу исправится.

– А потом домой возьмешь. Вы не обращайте внимания. Баба Паша хоть и хочет казаться строгой, но очень добрый человек.

– Я не строгая, а злая. Как Яга, – усмехнулась она. А сама чайник поставила. Значит Миша ей понравился. Она редко кого чаем поила. Даже не всех подруг. Считала, что они этого не достойны. Стася лишь плечами пожимала. У каждого свои заморочки.

– Не надо меня только в печь сажать. Я еще пригодиться могу, – сказал Миша.

– И чем? Чего делать умеешь? – сразу спросила она.

– А чего нужно?

– У меня огород не вскопан. Стася помочь обещала, а она теперь болеет, – сказала она смотря на Мишу.

– Да сейчас решим этот вопрос. Давайте лопату, – сказал он.

Уговаривать бабу Пашу дважды не пришлось. Она сразу проводила Мишу в сарай, где ему выдала лопату. Определила фронт работ и пошла пить чай. Вот так человек, который решил привезти лекарства оказался привлечен к копке четырех соток огорода. Вышло у него это скоро. Стася хотела ему помочь, но баба Паша только головой покачала.

– Если полегчало, так лучше мне картошку почисть. Сейчас работник придет голодный. Надо будет его хоть накормить. Рожа у него знакомая. А чей, пока не пойму.

– И я его не знаю, – ответила Стася.

– Так куда тебе? Ты же и не стремилась здесь освоиться. Так приезжала на речке покупать да ягод поесть. Дикая ты.

– Почему дикая?

– Потому что людей сторонишься. Тебе они словно не нужны. Даже удивляюсь, что ты работать с детками решила. Они ведь приставучие. Границ не знают. С ними сложно.

– А я и не хотела с ними работать. Думала буду с бумагами общаться. Это потом ушла преподавать, чтоб не пропадало образование. Да и выбора особо не было. Не в магазин же идти. Или в кадры. Вот там точно я бы не справилась. А дети и подростки – их можно на расстояние держать. Надо только приноровиться, – ответила Стася. – Да и смысл кого подпускать? Чтоб опять обжечься?

– Глупая ты еще. Вроде тридцать лет, а ума нет. И умная, раз институт окончила. А жизненного ума нет, – ответила баба Паша.

– И к чему этот разговор сейчас?

– Может к слову, а может так, – ответила баба Паша, хитро посмотрев на Стасю. – Время покажет. Ты с картошкой закончила? Давай теперь морковь три.

– Как скажешь, – чихая, ответила Стася.

– Нет, так не надо. Иди лечись болявая. Мне морковь с соплями не нужна.

– Гадость, – поморщилась Стася.

– Зато правда.

Баба Паша оказалась права. Миша после копки огорода был не против ужина. Стася пила чай с лимоном и смотрела на него. Ему было больше тридцати, как могло показаться вначале. Наверное ближе к сорока. Короткие волосы дыбом стоят. Щеки чистые. Стаси всегда нравились мужчины, которые следили за собой и не забывали бриться. Ей не нравилась неряшливость. Было странно, что она тогда стала встречаться с Вовой. Наверное от отчаянья. Или это было наваждение?

– Знакомое лицо, а чей ты – не пойму, – сказала баба Паша. – Родители кто?

– Отец на тракторе всю жизнь проработал. А мать в поликлинике врачом. Кузнецова Варвара Петровна.

– А, непутевый. Все. Поняла. Чего-то мать твою давно не вижу.

– Так она к Ритке переехала. У меня как сестра родила, так мама с работы ушла и с внуками сидит. Тройняшки. Ритка одна с ними с ума сходит. Сейчас уже проще. Они в саду, а Ритка на работу вышла. Но мать все равно на подхвате. Дети то болеют, то еще чего-то.

– Их отец так и не объявился? – с интересом спросила баба Паша.

– Если бы объявился, то я сам бы его с лестницы спустил. Надо такого чудака на букву м выбрать было! Даже говорить не хочу на эту тему.

– А у тебя как дела?

– Все так же, – он пожал плечами.

– Жалко мать вашу. Столько седых волос ей доставил.

– Что поделать? Думаешь, что все получится, а не всегда все удается, – ответил Миша.

– Это точно. Тут я с тобой согласна. Пойду пока посмотрю на твою работу, – она ушла из дома. Кошка прыгнула на руки Стаси. Та ее стала машинально гладить.

– Чувствует, что тебе плохо, – заметил Миша.

– А ты не простыл? – не замечая, что они отбросили официальный тон, спросила Стася.

– Обошлось.

И молчание. Стеснение. Вроде и люди все взрослые, а такое ощущение, что подростки. Стася смущенно улыбнулась, увлеченно гладя кошку, которая мурчала от удовольствия. Миша смотрел на все это слишком заинтересовано.

– Я наверное надоел уже. Полежать хочешь.

– Нет. Все нормально. За лекарства спасибо. До аптеки я бы не добралась. Надеюсь, что до будней поправлюсь.

– А кем работаешь?

– Во второй школе ребят учу.

– Я на лесопилке пока. Так получилось, что работу только там нашел.

– Почему «непутевый»? – спросила Стася.

– Потому что прогорел с делом. Я то взлетаю, то падаю. Два раза уже так было. Сейчас я на дне. А два года назад был на вершине. Тогда у меня была квартира в Питере. Другая в Москве. Несколько машин. Хорошая работа. Очень хорошая. А сейчас поддержанная иномарка сестры, материнская квартира и много долгов. Еще Балбес есть, – он усмехнулся. – Жена ушла. Я ее понимаю. Красивая девочка, которая была рядом пока жизнь была красивая. Детей нет.

– Ясно.

– И чего тебе ясно? – спросил он, искоса на нее посмотрев.

– Я получила ответ на свой вопрос, – ответила Стася. В окно было видно, как баба Паша рыхлит землю на грядках граблями. А со стороны казалось, что все ровно.

– Стася, ты надолго в наших краях? Я так понял, что ты недавно приехала.

– Недавно. Не знаю насколько. В планах было до лета. А сейчас я не знаю. Возвращаться назад? Смысл? Начинать все сначала? Пока желания нет.

– У меня пока тоже. Два раза с нуля все поднимать было тяжело. Сейчас нужно третий, а нет ни сил ни желания.

– Такое спрашивать не принято, но раз уже начали тему. Миш, сколько ты должен? – спросила Стася. Кошка спрыгнула с ее колен, подошла к нему. Потерлась об ноги. Он рассеяно погладил ее по спине.

– Десять миллионов, – ответил Миша. – Было больше. Я половину погасил. А эти долг гасить уже нечем. Пока работаю неофициально, числюсь бомжем, то спроса с меня нет. Хотя банк названивал матери, сестре. Они говорят, что не знают где я. Так и живу.

– Не страшно?

– А чего бояться? Чего бояться человеку, с которого взять нечего? К тому же я отвык трястись по любому поводу. Привык рисковать и просчитывать. Первый раз обанкротился, когда не так вложился. Компания, с которой сотрудничал, оказалась липовой. Я остался по нулям. Второй раз товарищ вывел активы и уехал за границу. Долги остались на мне, – он замолчал. Стася сама не стремилась продолжить разговор. Нужно было обдумать услышанное. Голова же думать не хотела. Простуда мешала сосредоточиться. – Я говорю это потому что рано или поздно все вскроется. А я так понял, что ты уже несколько раз обжигалась. Мы ведь просто можем общаться?

– Просто общаться я согласна, – сказала Стася. – Только зачем тебе это?

– Почему бы и нет? Мы с тобой свободные люди. Без семьи. Живем в одном городе. Ты не приходишь в ужас от Балбеса. А это редко встретишь.

– Балбес – удивительный пес. Говорят, что животные часто отражают характер их хозяев.

– Я не настолько дурной, как он, – усмехнулся Миша. – Значит ты не против, если я завтра в гости заеду?

– Не против. Заезжай. Пообщаться можно, – согласилась Стася.

Ей он понравился. Только понять чем, было сложно. Может прямотой, которая подкупала? Если бы он начал скрывать, юлить, врать, то это отвернула бы сразу. А здесь человек прямо признавал свое поражение, но он не сдался. Это было необычно. Человек с такими проблемами должен был начать пить, думать о конце жизни, а Миша жил так, словно у него проблем не было, хотя он и не отрицал их. Стася решила, что дружить с ним можно, но не больше, да и не хотела она большего.

Глава 8

Лето было теплым и ласковым. Временами жарким, временами грустным из-за дождя. Стася почти все свободное время проводила с Мишей. Они много общались. Гуляли с Балбесом, которого Стася сократила до Балба. Это было приятное время. Светлое. Хотя спокойствие не возвращалось.

– Порой мне кажется, что я иду по дороге не в ту сторону. Просыпаюсь посреди ночи в холодном поту и долго не могу уснуть. Все снится, что я иду по дороге, которая ведет в никуда. Приснился бы нужный путь. Вместо этого снится всякая ерунда, – сказала Стася. Они шли по полю. Высокая трава была по пояс. Пес бегал кругами на длинном поводке. Светило солнце. Чего еще можно желать? Но вся эта картинка казалась фальшивой. Нереальной.

– Это все ерунда. Не забивай себе голову, – отмахнулся Миша.

– Надеюсь, – ответила Стася.

Прошло больше месяца как они встречались. Вова больше не появлялся в ее жизни. Не звонил и не приезжал. Один раз она встретила его в городе. Еле сдержала смех, когда Вова быстро перешел дорогу, чтоб с ней не столкнуться. Стася подумала, что он испугался ссоры с ней. Решил, что она начнет выяснять отношения на глазах у всех. Зачем ей такая слава? Чтоб потом весь город судачил? Глупо это.

С Мишей они только дружили. Ни с его стороны, ни с ее попыток перевести дружбу во что-то большее не было. Миша понимал, что она не согласиться с ним заводить отношения. Не такой он был завидный жених, а Стаси это было не нужно. Ей вполне хватало просто общения. К тому же после Вовы она окончательно убедилась, что больше страсти ей не получится испытать. Поэтому она оставила все попытки и надежды наладить личную жизнь.

– Поедешь в выходные на озеро купаться? – предложил Миша.

– Поеду. Только ты вроде хотел подработать?

– Всех денег не заработаешь. Нужно иногда и отдыхать, – ответил он.

Все было хорошо. Жизнь налаживалась. Она пришла в то русло, о котором так долго мечтала Стася. Боль начала утихать. Раны, что оставила обжигающая страсть, почти зарубцевались. Мысли о ребенке посещали ее все реже. Жизнь входила в прежнее русло. В то, где не было Мирона. Недаром говорят, что время лечит от любых чувств. Только где-то на подсознание Стася понимала, что чего-то было не так…

Она бежала по дороге. Кого-то догоняла. Он был там, в конце пути. Тот человек ее ждал. А она, глупая, все не понимала. Искала кривые дорожки. Сворачивала на другие пути. Он же ее ждал. Все это время. Ждал, когда она поймет. Быть счастливой. Стася хотела обычного счастья. Чтоб был любимый рядом, теплый домик, детский смех. Это надо было записать в блокноте с осенними листьями. Осень – это не значит, что будет обязательно дождь. Говорят, что осенью природа умирает. Нет, она лишь засыпает до своего часа.

Сон прервался. Пришла боль. Стася хотела закричать, заплакать, но не получилось. Слабое мычание. От этого она проснулась.

Темно. Стася вытянула руку. Нащупала стену. Каменный мешок. Темный каменный мешок. Но она лежала в кровати. Вокруг веревки, которые мешали шевелиться. Стало страшно. Из-за пересохшего рта кого-то позвать она не могла. Рука с трудом шевелилась. Вторая была крепко привязана. Веревки. Тонкие веревки и темнота. Оставалось только водить пальцами по холодной каменной стене.

– Проснулась? Станислава, ты меня слышишь?

– Да. Пить хочу, – прошептала Стася.

– Сейчас дам тебе воды, – ответила женщина. Она говорила так, словно Стася плохо слышала, поэтому искусственно повышала голос. Еще она говорила нарочно бодро.

– Спасибо, – прошептала Стася. Голос сиплый, чужой. Но хоть пропало ощущение песка во рту.

– Полежи пока, а я доктора позову, – сказала женщина. Доктор. Темный каменный мешок оказался больницей.

– Как самочувствие? – другой женский голос. Он отличался от первого. Строгий, сухой, сдержанный.

– Где я? – спросила Стася.

– В больнице. Так, больно?

– Больно, – почувствовав укол в ногу, ответила Стася.

– А так?

– Тоже.

– Замечательно. Пальцами пошевелить можешь? – спросила врач. Стася пошевелила пальцами на ногах и руках. – Молодец. Имя, фамилию помнишь?

– Помню. Почему темно?

– Потому что ты попала в аварию. Это осложнения, – спокойно ответила женщина. Она словно чего-то записывала и отвечала мимоходом.

– Варвара Андреевна! Там…

– Иду. Пока отдыхаем. Потом подойду чуть позже.

Авария. Стася ее не помнила. Она лежала и пыталась вспомнить. Заболела голова. Надо было позвонить маме. Сказать, что с ней все хорошо. Только телефона нет.

– Я поставлю капельницу. Рукой шевелить не надо, – сказала медсестра бодрым голосом.

– Мне надо маме сказать…

– Она знает. Вот переведут в палату, тогда и увидитесь. Пока надо отдыхать.

Надо отдыхать. Стася попыталась уснуть, но не получилось. Оставалось только водить пальцами по холодно стене штукатурки. Неровная и холодная. Рядом что-то пикало. Почему-то она вначале на это не обратила внимание.

– Станислава, вы спите?

– Нет.

– Я следователь Михаил…

– Миша. Мы ехали с Мишей на озеро, – сказала Стася, зацепившись за имя. – Что с ним?

– Вы помните, что случилось?

– Нет. Не помню. Но сказали, что произошла авария. Что с Мишей?

– Он погиб, – последовал ответ. Стася прикусила губу. Хотела заплакать, но не получилось.

– Значит ничего не помните?

– Нет.

– В вашу машину врезалась фура, которая потеряла управление.

– Не помню, – Стася опять начала водить пальцами по штукатурке. Следователь еще что-то спрашивал, но она не отвечала. Миша погиб. Она выжила. Почему-то выжила. Что она чувствовала? Ничего. Чувства словно заморозили. Это из-за холодной темноты. Вот выйдет солнце, тогда и чувства вернутся.

– Почему я ничего не вижу? – спросила Стася в следующий раз, когда услышала голос врача.

– Станислава, у вас была сильная травма глаз. Мы пытались сохранить второй, но не получилось. Пришлось провести ампутацию. Вы меня слышите?

– Слышу, – ответила Стася, которая никак не отреагировала на эту новость. – Темнота не уйдет?

– К сожалению нет. Завтра вас переведут в общую палату. Там вас мама навестит. Вы не одна. Не надо отчаиваться.

– Я и не отчаиваюсь, – ответила Стася. Темно и страшно. Холодно. Почему-то все время было холодно. Может потому что не было солнца? Стася еще никогда так не скучала по солнцу. Каждый раз она просыпалась с желанием его увидеть. Хотя бы в последний раз. Если не получится увидеть, то почувствовать. Это стало навязчивой идеей.

В палате, куда ее перевели, кто-то стонал. Две женщины переговаривались. Они прервали разговор, когда появилась Стася.

– Такая молодая, а с такими шрамами. Жуть.

– Теперь ее муж бросит. Точно бросит. У Наташки, когда она руку сломала, так милый сразу чемоданы собрал.

Глупые разговоры. Зачем их слушать? Стася осторожно коснулась лица. Шрамы ощущались под пальцами. Защипало. Лучше сейчас не трогать. А то можно занести грязь. Тогда еще хуже будет.

Пришла мама. Как раз начался обед. Она долго причитала. Говорила, что сразу прилетела, как ей позвонила баба Паша и сказала об аварии. Стася чувствовала, что мама переживает. Слышала ее тревогу в голосе, но не могла ничем успокоить. Она не знала, что отвечать. Не знала как жить в темноте. В полной темноте, от которой веяло холодом.

Поле. Солнце и грунтовая дорога, которая уходила вперед. Стася шла по ней, сбивая ноги. Она падала. Разбивала колени и вновь вставала, чтоб пойти вперед. Это было необходимо. Идти вперед.

Седобородый дедушка сухой, в черных одеждах шел по полю. Вскоре он оказался на дороге.

– Ты не туда идешь, – сказал он.

– А куда надо? – спросила Стася.

– Ты знаешь. Ты знаешь ответ…

Она опять проснулась. Сложно понять который час. Так как в палате все молчали, то Стася решила, что сейчас ночь.

И как теперь жить? Она не сможет работать. Не сможет заниматься привычными делами. Мама ее утешала тем, что они будут жить вместе. Она ей поможет. Стася уже понимала какая ее жизнь ожидает под оком заботливой мамы. Уже сейчас она не позволяла ей сделать лишнего движения. Не давала есть самой. Двигаться. Просто на кровати повернуться без ее участия было невозможно. Стася понимала, что мама волнуется. Переживает за нее. Но забота душила. Она растворяла остатки ее личности. Забота и жалость.

Стася спустила ноги с кровати. Нащупала на полу резиновые тапочки. Она постоянно выходила из палаты, но всегда в сопровождении или медсестры. Мама сидела в больнице до последнего, боясь оставить ее одну.

Холодные стены. Дверь. Она немного скрипит. В коридоре запах дезинфицирующего средства. Стася шла по коридору, считая шаги и держась за стену. Вот здесь стена обрывалась. Должен быть пост медсестры. Никто ее не окликнул. Значит никого нет. Можно гулять дальше. Свобода. Маленькая дерзость, которую она себе позволила. Дожили. Теперь прогулки по больничному коридору для нее дерзость.

Стася продолжила свой поход, продолжая считать шаги. Предстояло еще вернуться в палату. Вот и конец коридора. Рука нащупала стекло. Наверное здесь было окно. Холодное стекло. Оно было холоднее стены. Пахло сыростью. Каменный мешок. Стася прислонилась лбом к стеклу. Повязку сняли на днях. Стаси сказали, что скоро ее выпишут. Вот она и добегалась. Она прикусила губу до крови.

– Гуляем? – спросил ее мужской голос.

– Немного, – ответила Стася.

– Не против, если я составлю вам компанию? Или помешаю думы думать?

– Не помешаете. Мои думы никуда не уйдут, – ответила Стася.

– Не спится? – спросил он.

– Там сейчас дождь? – спросила Стася.

– Нет. Пасмурно и ветрено.

– А почему-то холодно. В последнее время всегда холодно. Я думала, что это из-за дождя.

– Сейчас лето.

– Знаю. Только его не чувствую.

– Из-за шока. Со временем…

– Не верю я вовремя, – оборвала Стася мужчину. – Полгода себя уговариваю, что со временем все наладится. А что в итоге? Все хуже и хуже становится, – ответила Стася. – И ведь чувствовала, что так будет, а все равно не поверила предчувствию.

– И что было за предчувствие?

– Мне часто снилось, что я иду не той дорогой. Я упрямо шла вперед. Искала свое счастье. Вместо этого нашла беду.

– Это не беда. Вы живы. Это уже многое, – после некоторого молчания ответил мужчина. – Мы не всегда обращаем на явные признаки надвигающихся неприятностей. Видел, что жена плохо себя чувствует. Похудела. Осунулась. Нужно было заставить ее к врачу обратиться. А я как-то все на потом откладывал. Знаешь, как бывает? Отпуск, работа, ремонт. Она же втянулась как лошадь в ярмо и молча тянула эту телегу. Так что не надо переживать. Ты живая. Молодая. У тебя все впереди.

– Иногда мне кажется, что умереть проще, чем жить. Дальше будет не жизнь, а существование.

– Это плохие мысли. Для кого будет проще умереть? Для тебя? Мы не знаем куда ведет нас дорога после смерти. Для твоих родных? Как они это переживут? И смогут ли?

– Мама может не пережить.

– Ты не знаешь с кем твоя тропинка пересечется. Может твое присутствие сможет помочь другому человеку.

– Это все утопия.

– Нет. Это что-то похожее на эффект бабочки. В жизни все взаимосвязано. На нашем пути нет случайных людей. Нет проблем, которые не могли произойти. Все идет так, как должно быть. Мы выбираем свой путь и идем по нему, собирая цветы и смех, шишки и переломы. Мы можем свернуть на другую тропинку. От нас зависит выбор пути, но что нам принесет этот путь – нам не известно. Это от нас не зависит. Лотерейный билет. Случайный человек, которого ты встречаешь каждое утро на остановке может оставить в твоей жизни неизгладимый след, когда вытащит из-под колес машины. А близкий человек может оказаться совсем чужим. Ты можешь с ним поссориться и не общаться всю жизнь. И ссора-то глупая, а все равно никто мириться не хочет. Все что происходит вокруг нас – делает нас такими, какие мы есть. Делает нас сильнее, добрее, злее.

– У меня в жизни было много людей, которые оставили следы в жизни. И все следы были плохим. Это было и предательство и шрамы. Были болезненные отношения. Сколько можно на меня испытаний посылать? Я просто хотела счастья, – сказала Стася. Потом добавила обиженно. – А я все равно одна.

– Тебе для счастья нужен другой человек? Одна ты не можешь быть счастливой? – спокойно спросил мужчина.

– А как иначе? Люди встречаются. Создают семью…

– Тебе для счастья нужна семья? – уточнил он.

– Не знаю. Мне кажется, что так должно быть, – растеряно ответила Стася.

– И как ты представляешь счастье?

– Когда на душе спокойно.

– Ты думаешь, что выясняя отношения с другим человеком, переживая за ребенка, найдешь счастье? Семья – это не то что ты ищешь. Ты хочешь заполнить другими людьми пустоту в душе, не задумываясь, почему там пусто. Это как лечить симптомы, не обращая внимания на причину болезни.

– Хотите сказать, что я обречена на одиночество? – грустно спросила Стася.

– Ты собираешься уехать в глухие леса и жить в одиночестве?

– Нет.

– Тогда как ты можешь быть одна? Рядом всегда кто-то будет. Даже сейчас, в больничном коридоре, мы с тобой разговариваем. Так о каком одиночестве ты говоришь? О том, которое у тебя здесь? – он легонько коснулся ее груди. – От этой пустоты тебе надо избавляться самой. Перестать себя жалеть. Перестать бояться будущего. Принять эту жизнь. Научится быть счастливой. Ты найдешь свое счастье, станешь полноценным человеком. Заделаешь пустоту в душе.

– Надо над этим подумать, – сказала Стася.

– Подумай. Может до чего-нибудь додумаешься, – согласился мужчина. – Тебя в палату проводить?

– Я сама дойду. Нужно научится быть самостоятельной. Не хочу ни от кого зависеть.

– Ни в коем случае я не покушаюсь на твою свободу, – мужчина рассмеялся. – Просто хотел еще немного поболтать по дороге. Ты в какой палате?

– В двенадцатой.

– На другом конце коридора. Заблудишься.

– Ладно, проводите, – согласилась Стася.

– Как тебя зовут?

– Зачем вам это знать? – насторожено спросила она.

– Чтоб убедиться, что ты не больничное приведение, которое разгуливает по коридорам больницы. Вряд ли привидение будет мне свое имя называть.

– Стася. Стаснислава.

– Тася значит. А меня Васей.

– Стася, – поправила она.

– Тася мягче звучит, – он поймал ее за руку и дернул на себя. – Осторожнее. Каталку везут.

– Что вы тут делаете? – раздался недовольный голос медсестры.

– Провожаю до палаты. Сейчас провожу и спать пойду. Девушка заблудилась в коридоре, – ответил Вася. Медсестра пробормотала что-то нелицеприятное про пациентов, которым не спится. Они же пошли дальше.

– Тяжело, когда не видишь, – пожаловалась Стася.

– Привыкнешь. А вот и твоя палата, – он довел ее до кровати. – Спокойной ночи.

– Спокойной, – ответила Стася.

Утро началось с побудки. Медсестра велела пройти в процедурный кабинет. Стася решила пойти сама. Она уже выучила по шагам, где он находится.

– Дочка, помоги. А то ноги совсем не держат, – услышала она старческий голос.

– Вы мне? – спросила Стася.

– Тебе, милая. На процедуры вызвали. А я еле ноги передвигаю. Боюсь, что споткнусь на ровном месте.

– А я не вижу.

– Твоя поддержка, мои глаза – так и дойдем, – ответила бабушка.

– Хорошо, – Стася подошла к ней. Бабушка сразу ухватилась за ее руку. Крепко так. Они медленно пошли по коридору.

– Меня в конце недели уже выписывают, – похвасталась бабушка. – Как раз к Яблочному Спасу успею. Хоть и не вылечили, но разве новые ноги кто мне даст?

– Хоть и двадцать первый век, но испорченные части тела мы заменять не научились, – сказала Стася.

– А зачем новые? Я не хочу роботом быть. Видела по телевизору людей, которые из метала состояли. Я человеком остаться хочу. Мне и так хорошо.

– Но ведь ноги болят?

– Болят, – вздохнула бабушка. – Молодая была, в мороз тридцатиградусный в тонких чулках на танцы бегала. Да и обувь была всегда меньше моего размера. Зато какие это был туфли? Лаковые черные туфельки с маленьким каблучком. Как я на них отплясывала! Вот и доплясалась. А может за грехи все болячки даны, чтоб мы поняли, где ошибки совершили?

– Я в это не верю, – ответила Стася.

– А во что ты веришь? – спросила ее бабушка.

– Не знаю.

– Без веры нельзя. Во что-то верить надо. Не хочешь в Бога верить, так верь в инопланетян. У меня сестра верит, что скоро они прилетят и у нас райская жизнь настанет. Я ей говорю: если прилетят инопланетяне, то нам точно рай покажут да такой, что переплюнут фашистов. А она глупая верит. Без веры нельзя. Она человека сильнее делает.

– А нужна ли нам эта сила? – спросила Стася.

– Нужна. Сильный человек не сдается. И трудности легче переносит.

– Трудности. Порой их нельзя перенести. Остается только смирится.

– Человек со смертельным диагнозом и то верит, надеяться, что пойдет на поправку. Иногда случается чудо. И он выздоравливает. Верить надо, – ответила бабушка. – Вот мы и пришли. Спасибо за помощь. И пусть у тебя все хорошо будет.

– И вам того же.

– Кого я вижу? Света решила покинуть свою палату! – услышала Стася голос Васи.

– Так заставили, – ответила бабушка. – Говорят, чтоб сама ползла. Сегодня Верка дежурит. Так она не в настроение.

– Эх, значит колоть будет больно. Как дела Тася? Как спалось?

– Нормально, – ответила она.

– Опять ты на дороге каталки стоишь, – он взял ее за руку и отвел в сторону. – Любят они тебя.

– Я вроде слышу, что чего-то едет, а откуда звук не могу понять. Он как будто по всему коридору распространяется, – ответила Стася.

– Свет, иди за меня. А я в твою очередь встану, – сказал Вася. – Мне торопится некуда.

– Спасибо, а то стоять совсем сил нет. Еще назад бы добраться.

– Мы тебе сейчас провожатого найдем. Лех, тебе все равно делать нечего. Подстрахуй Светлану.

– Да нет проблем, – последовал в ответ глухо бас.

– Вот и нашли тебе провожатого. Если упадешь, тебя такой красавец на руках дотащит.

– На одной руке. Вторая в гипсе, – заржал Леша.

– А я не такая уж и тяжелая. Так что мне хватит.

– Светлана молодец. Не сдается, – прошептал на ухо Стаси Вася. – Ей говорят, что жить осталось не так много. Она все старается, надеется.

– На что? – также тихо спросила Стася.

– На чудо. Ей всего сорок. Умирать в этом возрасте рано.

– Мне казалось больше.

– Мне тоже. Работала на вредном производстве. Все себе посадила. Теперь из больниц не вылезает.

– А ты? Что у тебя? – спросила Стася.

– Ребра сломал. Легкое пробил. Теперь здесь гуляю. Жду когда все заживет, – ответил Вася.

– Меня пока из-за руки держат. Но обещают скоро выписать, – ответила Стася.

– Я через два дня уйду. У меня дочка из лагеря возвращается. Ее встречать надо.

– Это ведь опасно не закончить лечение.

– А что делать? Мне ее оставить не с кем, – ответил Вася. – Вот и наша очередь. Пойдем получим свою порцию уколов.

– Дамы, извините за беспокойство. Тася, пойдем гулять? А то мне одному скучно, – позвал ее Вася. – Врачи, говорят, что лежать нельзя. Нужно ходить. Составишь компанию?

– Иду, – согласилась Стася.

– Стася, как же… – попыталась возразить Лидия Евгеньевна.

– Никуда я вашу дочь не дену. Мы по коридору гуляем, – ответил Вася. – Представим, что мы на курорте и прогуливаемся по набережной во Франции.

– Когда-то я хотела побывать в Париже, – сказала Стася.

– На что там смотреть? Только не говори, что на Эльфовую башню. Железка, она и в Африке железка, – ответил Вася. Он взял ее под руку.

– А ты был во Франции?

– Был. Я много где был. В свое время половину Европы объездил, но родимой речке лучше ничего не видел.