Текст книги "Осторожно, триггеры (сборник)"

Автор книги: Нил Гейман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Мой друг Марк Эваньер рассказал мне, что познакомился с Рэем Брэдбери лет в одиннадцать или двенадцать. Узнав, что Марк хочет стать писателем, Брэдбери пригласил его в свой кабинет и добрых полдня втолковывал ему одну очень важную вещь: если хочешь стать писателем, надо писать. Каждый день. В настроении ты или нет – неважно. И нельзя написать одну-единственную книгу и на том остановиться. Писать книги – это, конечно, тяжелая работа, но самая лучшая на свете. Потом Марк вырос и стал писателем – серьезным профессиональным писателем.

Что я хочу этим сказать? Да то, что Рэй Брэдбери был способен уделить целых полдня едва знакомому ребенку, который заявил, что хочет стать писателем, когда вырастет.

Рассказы Рэя Брэдбери я впервые открыл для себя еще в детстве. Первый его рассказ, который прочитал, назывался «Возвращение» – он был о человеческом ребенке, который живет в мире странных созданий вроде семейки Аддамс и изо всех сил пытается в него вписаться. И на моей памяти это был первый рассказ, от которого у меня осталось впечатление, что он обращен ко мне лично. Потом мне попалась «Серебряная саранча» – под таким названием в Великобритании были изданы «Марсианские хроники». Я прочитал ее, полюбил всем сердцем и скупил все книги Брэдбери, какие только нашлись в передвижной книжной лавке, посещавшей нашу школу раз в семестр. Из книг Брэдбери я узнал об Эдгаре По. В некоторых рассказах попадались стихотворные цитаты, и неважно, что они были без начала и конца: этих обрывков мне хватало.

Некоторые писатели, любимые в детстве, разочаровали меня, когда я подрос. Но Брэдбери – не из их числа. Его страшные истории все так же леденят кровь, его мрачные фантазии все так же мрачны и фантастичны, а его научная фантастика (кстати, наука его интересовала куда меньше, чем люди, и потому-то эти рассказы получались такими сильными) все так же будоражит воображение, как и в детские годы.

Он был хорошим писателем и мастерски владел разными жанрами. В свое время он стал одним из первых авторов научной фантастики, которым удалось вырваться из плена «макулатурных» журналов и переселиться на страницы «глянцевой» периодики. Он писал сценарии для голливудских фильмов. Прекрасные фильмы снимали и просто по мотивам его романов и коротких рассказов. Задолго до того, как я сам начал что-то писать, Брэдбери уже был одним из тех, кем мечтает стать любой начинающий писатель.

Любая история, написанная Рэем Брэдбери, может оказаться о чем угодно, – но она неизменно несет в себе особую атмосферу и неизменно рассказывает кое-что о волшебстве, исподволь проникающем в этот мир. Детективный роман «Смерть – дело одинокое» – точно в такой же степени «брэдбериевский», как и «Что-то страшное грядет», или «451 градус по Фаренгейту», или любой другой из его романов и рассказов. И это совершенно не зависит от жанра, будь то научная фантастика, ужасы, магический реализм или реализм самый обычный. Я бы сказал, что Рэй Брэдбери – сам по себе особый жанр. Молодой человек из Уокигана, штат Иллинойс, который приехал в Лос-Анджелес, учился в библиотеках, начал писать и продолжал до тех пор, пока у него не стало получаться хорошо, – а потом преодолел ограничения жанра и сам превратился в свой собственный жанр, которому теперь часто подражают, но воспроизвести который на самом деле невозможно.

Я впервые встретился с ним, когда уже был молодым писателем, а он приехал в Англию на свой семидесятый день рождения, по случаю которого в Музее естественной истории устроили большие торжества. Мы подружились удивительным образом – не так, как это происходит обычно, а в обратном порядке: как-то так получилось, что на всяких мероприятиях нас постоянно сажали друг с другом, на соседние места. С тех пор я старался не пропускать ни одного его выступления перед публикой. Иногда я приглашал его на собственные выступления. Я был распорядителем церемонии, на которой Рэю вручили премию «Гранд-мастер» Американской ассоциации писателей, работающих в жанрах научной фантастики и фэнтези; он тогда рассказал об одном ребенке, который хотел зайти в магазин игрушек, а друзья его дразнили – мол, он уже слишком большой для таких малышовых забав; и до чего же ему, Рэю, хотелось сказать этому мальчику: «Не обращай на них внимания – иди, играй в игрушки!»

Он часто говорил о повседневной жизни писателя («Обязательно пишите! – повторял он. – Писать надо каждый день! Я до сих пор пишу каждый день!») и о том, что в душе надо оставаться ребенком (он утверждал, что у него фотографическая память, благодаря которой он помнит даже то, что было с ним во младенчестве, – и, скорее всего, это была правда). Он говорил о радости и о любви.

Он был добрым и вежливым; особенная мягкость, свойственная многим уроженцам американского Среднего Запада, была присуща и ему – и вовсе не означала бесхарактерности. Он был полон энтузиазма, на котором, казалось, мог работать вечно. Он непритворно любил людей. Благодаря ему мир стал лучше – и лучше стало многое из того, что есть в этом мире: красные пески и каналы Марса, среднезападные Хэллоуины, и маленькие городки, и темные карнавалы. И еще: он продолжал писать.

«Оглядываясь на прожитую жизнь, вдруг понимаешь, что единственным ответом на все была любовь», – сказал Рэй в одном из своих интервью.

Он дал людям много такого, за что его можно любить. И мы пока что этого не забыли.

Иерусалим

Этот рассказ я написал по заказу Би-би-си, для Недели Уильяма Блейка. Они попросили взять за отправную точку какое-нибудь стихотворение Блейка и написать рассказ, который потом можно будет прочитать на «Радио-Четыре».

Я как раз недавно побывал в Иерусалиме и задумался о том, чего бы стоило на самом деле построить Иерусалим «в зеленой Англии родной». И что за человек мог бы этого захотеть.

Я, конечно, многое сочиняю, но иерусалимский синдром – это не выдумка. Такая болезнь есть на самом деле.

Погремушка Стук-Постук

А этот рассказ я написал, когда гостил в Суррей-хиллз (Мельбурн, Австралия) у моих друзей – Питера Николза и Клэр Кони. Дело было на Рождество. Несмотря на жару, Рождество, как ни странно, оказалось белым: стоило нам сесть за праздничный ужин, как за окном ударил град, и всю лужайку в минуту завалило крупными, размером с вишню, ледяными шариками. «Погремушка…» предназначалась для сборника о новых чудовищах, который составляла Кейси Лэнсдейл, но впервые этот рассказ увидел свет в форме аудиокниги, выпущенной компанией «Одибл» в США и Великобритании. На Хэллоуин эту аудиокнигу можно было скачать в Интернете бесплатно, а в остальное время часть выручки от каждой продажи переводили на благотворительность. Одним словом, всем было хорошо – кроме, пожалуй, тех, кто послушал эту историю на ночь глядя, а потом бегал по дому, везде зажигая свет.

Прототипом дома, выведенного в этом рассказе, послужило жилище моего друга Тори в Кинсейле (Ирландия). Никаких чудовищ там, ясное дело, не водится, а если вам и почудится, что на втором этаже кто-то громко топает и двигает шкафы, когда вы сами сидите на первом и в доме больше никого нет, то это ничего страшного: старые дома часто так делают, когда им кажется, что все отвернулись.

Заклинание нелюбопытства

Дети остро чувствуют всякую несправедливость, и хотя с годами это чувство притупляется, память о детских обидах продолжает жить. Вот уже почти сорок лет прошло, а я до сих не могу забыть, как в свои пятнадцать написал рассказ по заданию в школе, а учительница снизила за него оценку на два балла, пояснив внизу: «Слишком оригинально. Наверняка откуда-то списано». Прошли годы, и я взял основную задумку того рассказа (уж очень она мне нравилась) и вложил ее в этот, новый. Сама идея действительно была оригинальной, но я использовал ее для рассказа, посвященного Джеку Вэнсу, и поместил героев в мир его «Умирающей земли».

Писатели живут в домах, построенных другими людьми.

Эти люди, строители наших домов, были исполины. Они начали строить Дворец Фантастики на пустом месте – и продолжали, поколение за поколением, всякий раз оставляя здание недостроенным, чтобы те, кто придет после них, смогли добавить собственные комнаты или этажи. Фундамент для «Умирающей земли» заложил еще Кларк Эштон Смит – а следом пришел Джек Вэнс и возвел на этом фундаменте высокие и величавые чертоги: потрясающий мир, в котором из наук осталась только магия, мир в самом конце времен, где солнце совсем потускнело и вот-вот угаснет навеки.

Впервые с рассказом из серии «Умирающая земля» я столкнулся в тринадцать лет, в антологии под названием «Сверкающие мечи». Рассказ назывался «Моррейон»; он взбудоражил мое воображение. Вскоре я раздобыл британское издание «Умирающей земли» в мягкой обложке (с кучей опечаток, но это неважно) и прочел другие рассказы, такие же волшебные, как «Моррейон». В какой-то мутной букинистической лавочке, где взрослые мужчины в пальто покупали подержанную порнографию, я отыскал вначале «Глаза чужого мира», а затем – тоненький пыльный сборник рассказов под названием «Лунная моль» (я до сих пор думаю, что с композиционной точки зрения это самый совершенный из всех научно-фантастических рассказов на свете). Примерно в это время книги Джека Вэнса начали печатать в Великобритании, и я вдруг обнаружил, что их уже не надо специально разыскивать – достаточно просто зайти в книжный и купить. И я покупал их, одну за другой, – «Принцев-демонов», трилогию «Аластор» и прочие. Мне нравились его отступления, мне нравилась игра его фантазии и, самое главное, мне нравилось, как он все это пишет: с мягкой иронией, с затаенной улыбкой, какой, должно быть, улыбаются боги, – но без малейшего высокомерия. Он ни единой интонацией не умалял того, о чем писал. Он походил на Джеймса Брэнча Кейбелла, но у него было сердце – а не только голова.

Время от времени я ловлю себя на попытках написать фразу в стиле Вэнса, и когда это получается, всегда радуюсь, – но в целом он из тех писателей, которым я никогда не посмею подражать. По-моему, он просто неподражаем. Из тех писателей, которых я обожал в тринадцать, к тридцати трем годам любимых осталось немного. Но Джека Вэнса я буду перечитывать до конца своих дней.

«Заклинание нелюбопытства» удостоилось премии «Локус» за лучший рассказ. Меня это очень обрадовало (хотя я считаю, что эта награда принадлежит Джеку Вэнсу не в меньшей степени, чем мне) – а мой внутренний подросток, так и не забывший о той несправедливо заниженной оценке, пришел в восторг и почувствовал, что полностью отмщен.

«И возрыдаю, словно Александр…»

Меня давно уже удивляло, почему ни одно из тех чудесных изобретений, которые нам сулили, когда я был еще мальчишкой, так до сих пор и не появилось на свет, хотя все они должны были сделать нашу жизнь куда веселее и интереснее. Конечно, теперь у нас есть компьютеры и телефоны, способные делать все то же, что и компьютеры, – но, спрашивается, где наши летающие автомобили? Где космические корабли, способные в мгновение ока доставлять нас на другие планеты?

Этот рассказ был написан для кампании по сбору средств в фонд премии имени Артура Кларка. Антология, в которую он вошел, называлась «Байки из паба “Фонтан”». Иэн Уэйтс составил ее по образцу кларковских «Сказок “Белого оленя”», которые, в свою очередь, строились по модели клубных рассказов начала XX века (мой любимый образец этого жанра – истории о мистере Джозефе Джоркенсе лорда Дансени). Имя «Обадия Полкингорн» я взял непосредственно из одного рассказа Артура Кларка – как дань уважения этому выдающемуся писателю. (С Артуром Кларком мне довелось встретиться лично в 1985 году. Я взял у него интервью; помню, как меня удивил его юго-западный картавый выговор.)

Рассказ этот совершенно дурацкий – потому-то я и дал ему такое напыщенное название.

Абсолютный ноль часов

Телесериал «Доктор Кто» я люблю всем сердцем, откровенно и беззастенчиво, еще с тех самых пор, когда мне было три года, а Доктора играл Уильям Хартнелл. Почти полвека спустя мне довелось писать сценарии для нескольких эпизодов возрожденного сериала, и это стало чуть ли не самым великолепным развлечением за всю мою жизнь (и к тому же один из этих сценариев получил «Хьюго»). К тому времени Доктора – уже одиннадцатого – играл Мэтт Смит. Затем издательство «Паффин Букс» предложило мне написать рассказ для сборника «Доктор Кто: 11 докторов, 11 историй», – и я решил поместить действие в обстановку первого из трех сезонов с Мэттом.

Возможно, вы подумаете: «Если этот сериал шел больше полувека, наверное, надо знать о «Докторе Кто» очень много, чтобы получить удовольствие от рассказа?» Да ничего подобного! Достаточно знать лишь несколько вещей. Доктор – инопланетянин, Повелитель Времени, последний из своей расы. Он путешествует через пространство и время в синей будке под названием ТАРДИС, которая внутри больше, чем кажется снаружи. Иногда ему удается попасть туда, куда он и собирался. Если где-то что-то пошло не так, Доктор может все исправить. Он очень умный.

Еще стоит добавить, что в Англии есть (или, по крайней мере, была во времена моего детства) игра под названием «Который час, мистер Волк?». Она довольно забавная. В ответ мистер Волк сообщает вам, который час. Иногда. А иногда говорит что-то другое – совсем не такое безобидное.

Жемчуга и алмазы: волшебная сказка

Вот как я начал общаться с женщиной, которая потом стала моей женой: она решила издать книгу своих фотографий, на которых выглядела бы мертвой, – в дополнение к своему сольному альбому «Кто убил Аманду Палмер?». В мертвом виде она фотографировалась давно – еще с восемнадцати лет. Аманда написала мне о своем замысле и сказала: никто не будет покупать книгу с фотографиями мертвой женщины, тем более что она даже не умерла по-настоящему, – но если я придумаю хорошие подписи к фотографиям, то кто-нибудь, может, и купит.

Мы встретились с Амандой и фотографом Кайлом Кэссиди в Бостоне и работали вместе несколько дней. Фотографии Кайла напоминали стиллы к каким-то несуществующим фильмам, и я написал к ним короткие сопроводительные рассказы. К сожалению, без фотографий большинство рассказов не производят должного впечатления (даже тот, который мне самому понравился больше всего, – детективная история, в которой женщину убивают пишущей машинкой).

Но этот рассказ понятен и без фотографии (на которой, к слову сказать, молодая Аманда лежит с открытым ртом на ковре, усыпанном декоративной бижутерией).

Возвращение Тонкого Белого Герцога

Название этого рассказа – цитата из песни Дэвида Боуи, а задумал я его несколько лет назад, когда один модный журнал предложил замечательному японскому художнику Ёситаке Амано сделать несколько зарисовок Боуи и его жены, Иман. Мистер Амано, в свою очередь, попросил меня написать сопроводительный рассказ к его иллюстрациям. Я написал половину, предполагая, что вторая часть будет опубликована в следующем номере журнала. Но журнал потерял к этому проекту интерес еще до публикации первой части, и рассказ остался недописанным. Работая над этой антологией, я вспомнил о нем и подумал: это будет неплохое приключение – дописать историю и выяснить, что же там должно было случиться и к чему все это привело. Возможно, я когда-то и знал, что случится в финале (то есть когда-то я наверняка знал, как же иначе?), но все равно мне казалось, будто я читаю написанную часть впервые – и делаю шаг в туман, чтобы узнать, что там, за туманом.

В женском роде

Жизнь подражает искусству, но неуклюже: она лишь копирует его движения, когда думает, что оно на нее не смотрит.

Бывают такие истории, переносить которые на бумагу кажется почти святотатством: а вдруг история начнет влиять на реальный мир, если ты ее запишешь?

Однажды меня попросили написать что-нибудь для сборника любовных писем. Я вспомнил человека-статую, виденного на площади в Кракове – городе, у подножия которого стоит дракон, извергающий пламя и дым[5]5
  Имеется в виду памятник дракону у подножия Вавельского холма в Кракове. Статуя действительно извергает огонь каждые пять минут.


[Закрыть].

Когда я познакомился с женщиной, которая потом стала моей женой, мы стали рассказывать друг другу о себе. Она сказала, что когда-то работала человеком-статуей. Я послал ей этот рассказ, и он ее не отпугнул.

Вскоре после знакомства она сделала мне сюрприз на день рождения: когда я пришел в парк на условленное место встречи, она стояла там на ящике в облике человека-статуи. На ней было свадебное платье, купленное за 20 долларов. Ее называли «Восьмифутовой Невестой». То же самое платье она надела на нашу свадьбу. Потом оно куда-то подевалось, и никто его больше не видел.

Ведите себя прилично!

Я не боюсь плохих людей. Не боюсь злодеев, чудовищ и порождений тьмы.

А боюсь я тех, кто совершенно уверен в своей правоте. Тех, кто знает, как надо себя вести и как должны поступать их ближние, чтобы оставаться на стороне добра.

Все мы – герои своих собственных историй.

В данном случае – «Спящей красавицы». Которая – будучи представлена с другой точки зрения – послужила основой и для следующего рассказа.

Дева и веретено

Этот рассказ был написан для антологии «Кости и лохмотья: Старые сказки на новый лад»[6]6
  На русском языке антология вышла под названием «Сборщик душ».


[Закрыть]. Ее составители, Мелисса Марр и Тим Пратт, предложили нескольким писателям сочинить новые истории на основе книг, которые оказали на них большое влияние. Я решил взять за основу две волшебные сказки.

Я люблю волшебные сказки. Самую первую в своей жизни сказку, «Белоснежка и семь гномов», я помню еще по прекрасно иллюстрированной книге, которую мама читала мне в два года. Мне нравилось все: и сама история, и картинки. Вскоре я уже начал читать эту книгу самостоятельно. И только потом, когда я стал постарше, мне пришло в голову, что в истории Белоснежки есть кое-что странное, – и я написал об этом рассказ под названием «Снег, зеркало, яблоки» (он вышел в сборнике «Дым и зеркала»).

Спящая Красавица мне тоже нравилась с детства – во всех своих воплощениях. Став журналистом и прочитав с дюжину толстых бестселлеров, я сообразил, что мог бы пересказать историю Спящей Красавицы в форме огромного эротического блокбастера с участием какой-нибудь злобной многонациональной корпорации, благородного молодого ученого и юной девушки, по неким таинственным причинам впавшей в кому. Я подумал-подумал и не стал этого писать: такая книга получилась бы слишком искусственной и в итоге скорее помешала бы мне стать настоящим писателем.

Когда Мелисса и Тим предложили мне поучаствовать в их антологии, я подумал – а что, если совместить два сюжета в одном? И что, если дать женским персонажам этих сюжетов больше простора для действия, более активные роли?

Боюсь, этот рассказ нравится мне больше, чем он того заслуживает. (Теперь его можно приобрести в виде отдельного издания с замечательными иллюстрациями Криса Ридделла.)

Работа колдуньи

Когда я в детстве читал поэзию, меня особенно интересовало, от чьего лица написаны те или иные стихи. Этот в чем-то нездоровый интерес сохранился и по сей день, даже применительно к собственным моим стихам. В данном случае у нас есть два действующих лица – колдунья и еще кто-то. «Работу колдуньи», как и рассказ «Оранжевый», я написал в качестве утешительного подарка Джонатану Стрегану, когда понял, что «Океан в конце дороги» превращается в большой роман.

На кладбище Святого Орана

Это правдивая история. Ну, то есть, насколько вообще может быть правдивой история об ирландском святом шестого века. На острове Айона действительно есть кладбище Святого Орана. Его даже можно посетить.

Вначале я не собирался делать из этой истории стихотворение, но потом у меня в голове зазвучал ритм – и тут уж стало понятно, что меня никто не спрашивает.

В старину людей и вправду иногда хоронили живьем в основании или в стенах дома, чтобы тот стоял прочно. Даже святые так делали.

Черный пес

С Бальдуром Луном по прозванию Тень мы впервые встретились в «Американских богах», где он помимо воли ввязался в войну между богами, обитающими в Америке. В рассказе «Повелитель Горной долины» из сборника «Хрупкие вещи» Тень попадает в странную компанию на севере Шотландии и снова вступает в бой против своей воли.

После этого он пускается в обратный путь в Америку, но к моменту событий, происходящих в рассказе «Черный пес», успевает добраться только до Скалистого края в Дербишире. (Этот рассказ был написан последним из всех, вошедших в сборник, и пока что нигде больше не публиковался.)

Я хочу сказать спасибо моим друзьям Колину Гринленду и Сюзанне Кларк, которые привели меня в паб «Три оленьих головы» в Уордлоу. Это заведение – с кошкой, ищейками и прочим – навело меня на мысль о том, как начать новую историю про Тень, а когда я спросил Колина о черных псах, он рассказал мне про Черного Черта, которого люди порой видят на Трот-лейн.

Теперь нерассказанной остается лишь одна история – о том, что случится с Тенью, когда он доберется до Лондона. И если он переживет и это приключение, настанет время вернуть его в Америку. Ведь, что ни говори, за время его странствий там многое изменилось.