Текст книги "Стану Солнцем для Тебя (СИ)"

Автор книги: Никтория Мазуровская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

– Ревновал?

– Ревновал, – повторил ей, будто саму же ее хотел в этом убедить, – Не имел права, злился и ревновал. Да. Вот такой я... не знаю кто. У нас с тобой все вышло неправильно, Марин, а во вторые шансы я не верил никогда, да и ты, тоже думаю, не сильно веришь в чудеса. Не знаю, как после всего, ты вообще смогла терпеть меня рядом... – он грустно улыбнулся, – Но я твой запасной вариант, так ведь?

– Мне хочется попросить прощения, но я не буду. То, что сказал тебе Разецкий – это правда, почти.

– Ты не должна просить прощения, но ты обязана мне все рассказать. Такие вещи..., к ним нельзя быть готовыми, но я должен знать, ведь ты сама позволила мне появиться, и молчала столько времени. Почему, Мариш?

– А ты думаешь легко рассказать хоть кому-то, что тебе осталось жить неизвестное количество времени и каждый новый день может оказаться последним? Разве я имею право сваливать на кого-то чужого свои проблемы?

– Но это и моя проблема, Марин, моя! – он весь вздрогнул от гнева, и она вместе с ним, – Ты и Илья, -вот все, что у меня есть. Мне, словами не передать, что я чувствую рядом с вами. Вы моя семья, а тут оказывается, что я снова могу всего лишиться, но не из-за чьей-то глупости или халатности, а просто потому, что так случится и я не смогу ничем помочь. У меня внутри все кипит сейчас, и мне страшно. Страшно, что я могу потерять не только тебя, но и Илью. Он не справится, и даже я ему не помогу. Ты зря сделала ставку на меня, милая, – Костя ласково ладонью вытер ее щеки от слез, которые она была сдержать не в силах, – Ты хочешь, чтобы я удержал его на краю, но Мариша, а кто удержит меня?

– Ты уже пережил что-то подобное, так? Я не знаю подробностей, но твои родители...

– Они погибли вместе с моим младшим братом, в аварии, много лет назад. И когда я это «пережил», как ты говоришь, я ненавидел всех баб, я видел в них все зло мира, если хочешь знать. Тра*ал и отправлял на мусор, как использованный презерватив. Всех! Для меня все были одинаковые. Потому что из-за одной такой бл*ди мой маленький младший брат подсел на наркоту. А потом, обдолбанный, сел за руль машины, не справился с управлением, и вся моя семья в один миг перестала жить.

– Вы были близки?

– Нет, не так как мы с Ильей, мой отец вообще был очень жестким человеком,– старая закалка,– он делал деньги, меня учил тому же, а я вот пошел на юриста учиться: невозможное разочарование для отца, и для матери тоже. А вот Лешка... он был другой, делал все, что говорили. Избалованный, мягкотелый, пафосный мальчик. Я пытался, честно пытался вправить ему мозги. Но, когда родители ему все позволяли, мое мнение не учитывалось вообще. Я был для него занудным старшим братом. Обламывал ему вечеринки, заставлял учиться, не давал ему денег, и не прикрывал перед родителями его косяки. Но, как видишь, толку, было мало.

Он вдруг замолчал, и взгляд стал таким колючим, полным ненависти и презрения,– будь Марина чуть менее толстокожей, сбежала бы, но нет, сидела у него на коленях и смотрела на то, как он проходит через свой личный ад. Заново. Только теперь, для нее. Чтобы она поняла его, услышала. И она понимала. У нее тоже был такой ад.

Костя винит себя. Винит себя за то, что не справился с братом, что не настоял. И винит себя за Тамира, за Илью, и за нее.

Когда-то она хотела увидеть его сломленным, раздавленным, истекающим кровью от ран, сходящим с ума от бессилия.

Увидела, а стало только хуже.

Марина опять начала замерзать, ладони мелко затряслись и недолго думая, она засунула свои ладошки под его футболку. Прикоснулась к горячей коже живота, провела по прессу, легонько царапнула.

– Ты же не хочешь заняться сексом на полу в ванной? – хрипло прошептал ей прямо в ушко, – Я, конечно, оценил, но мы должны поговорить.

– Руки замерзли, – просто пожала плечами.

– Ладно, грейся, лягушка! – он улыбнулся и поцеловал ее в висок, и это простое действие вызвало табун мурашек по коже.

– Что стало с той... девушкой?

– Я бы ее убил, если б мог. Но наркота тот же киллер. Молодая девчонка была, красивая, не поспоришь. Брату голову вскружила на раз, и вертела, как хотела. Сначала были просто дорогие подарки и развлечения, потом поездки на острова, шмотки, и пришел черед нестандартным вещам. Они начали с травки, потом кайфа стало мало, а родители грозились его в клинике запереть, Лешка никого не слушал. Говорил, что покончит с собой, если его дорогую Настю к нему не пустят.

– Пускали?

– Родители велись, но девку обыскивали, прежде чем к брату допустить. И какое-то время все было хорошо. Она вроде была чистой, и он тоже. Все пришло в норму, а потом они решили пожениться. Ехали знакомиться с ее родными, когда попали в аварию.

Марина видела, какого труда ему стоило это рассказать, и частично начала понимать, что творилось в его голове, когда они познакомились.

– У меня башню сорвало начисто. Я искал эту тварь везде, я хотел ее собственными руками задушить. А когда нашел, она была настолько обдолбана, что не соображала ничего. Ты представь, мои родители и брат погибли, а это сука продолжала жить в свое удовольствие.

– Что с ней случилось?

– Подцепила СПИД и сдохла, собаке – собачья смерть. Я прощать не умею, Марин, совсем. И от других этого никогда не ждал. Она, прикинь, эта тварь ко мне в койку залезть пыталась. Плевать ей было на Лешку, только бы деньги на наркоту давали.

– Как ты ее нашел?

– Москва – большая деревня, Шах много кого знает, мне б такие связи тогда... Я попросил у него помощи, он прислал Артёма, тот еще... он тебе друг я знаю, но... не важно, это наши проблемы. Главное, что помог, дал направление, где искать. Нашел ее, а вот себя прежнего вернуть не смог. Там, в том клубе, много таких было, эти красивые бабы...это их работа сажать таких, как мой брат, богатеньких сынков, на наркоту, и тянуть из них деньги. Те, что умные, соскакивают вовремя, и дрянь эту сами не пробуют, те, что нет... дохнут, но замену им находят быстро. Настя умерла, и месяца не прошло. А я остался один. Дима вон меня держал, потом появилась Таня, и жизнь стала налаживаться. Пока не пришло то письмо. Ты же знала, что Илья меня ищет, так?

– Я хочу, чтобы ты понял меня правильно. Я не верю в чудо, ты прав, но верю во второй шанс, но не для меня. Для тебя. Ты мне тогда, давно, показался хорошим человеком, не знаю, почему и как так вышло, но вышло. Моя вина в том, что я сдалась, поддалась обиде и злости на тебя. Гордыня взыграла. Решила, что я сама все смогу. Смогла, конечно, но надорвалась. Маму уволили, я с красным дипломом, но без опыта работы. Кому это, нафиг надо, геморрой этот? Беременность тяжелая, денег нет... И Тамир... Я не знала, как мне жить, что делать и за что хвататься. У меня был Илья и его диагноз «аутизм». Артем помог, я знала, во что лезу, но мне было плевать, если честно. Мой ребенок хотел кушать, ему нужна была крыша над головой и человек, который будет рядом. Весь вопрос упирался в сумму. И мне эту огромную сумму денег дали в качестве аванса, я смогла купить ему все: памперсы, пелёнки, распашонки, одежду, – все. Сделать детскую, заплатить коммуналку, затарить полный холодильник еды и не волноваться, что моя мама будет с голоду подыхать, лишь бы у ее внука было все. Хватило на всех, мне нашли толкового педиатра, массажиста, записали его в специальный бассейн и в группу раннего развития. Мой ребенок был сыт и счастлив. И плевать я хотела, кого мне пришлось оставить без денег или квартиры. Плевать было на государство, которое я обворовывала, скрывая доходы, налоги и так далее. Это не оправдание, это правда. Я выживала и... сгорела. Ты меня сломал, я перестала верить в себя, в мир, во все. Не могла понять, чем я хуже других, почему не могу выйти замуж за любимого человека и быть счастливой? Но это прошлое, давно все отпустила. Просто жила и наслаждалась. У меня были мужчины, но я никого из них никогда не любила,– чистая физиология... У нас был, как раз, передел сфер влияний, закрывались казино, и не только нелегальные, мы все пахали, как не знаю кто. Я упала, очнулась в больнице с диагнозом хроническая сердечная недостаточность. Редкая группа крови, мало процентов совместимости с донором. Сава со мной летал и в Германию и в Израиль. Но никто не мог дать мне гарантию, что после пересадки я буду жить.

– И ты решила не рисковать, да?

– Да, – кивнула, и крепче прижалась к нему, вдохнула терпкий мускусный запах, – Я решила по-другому. Решила, что обеспечу сына всем абсолютно: деньгами, недвижимостью, застрахую по всем фронтам, компания достанется ему, но все сделаю так, что только он, и никто другой не сможет продать компанию, и, уж тем более, никто не получит доступа к счетам личным или корпоративным, кроме него. Доверенным лицом станет Сава, а ты опекуном Ильи, и ты же, соответственно, сможешь ему помочь и подсказать, что и как лучше.

– Но это не главное, так?

– Я не учла только тебя, его отца. У Ильи всегда был мужской пример перед глазами: Артем, Сава, потом появился Руслан, а Таня рассказывала про Кирилла и Диму. Полно народу по сути, но по крови,– все чужие. И тогда я познакомила сына с дедом,– радости не было предела. Он начал меняться, взрослел, становился другим, но для него весь окружающий мир был ненадежным, потому что, как бы я не пыталась и не старалась, меня было мало. Ему нужен был его отец, именно его. Корни. У человека должны быть корни. И я не стала препятствовать его поискам, следила, конечно, но ждала результата. С его-то способностями и умом, ждать было недолго.

– Ты хотела, чтобы у него остался его человек, его кровь?!

– И сейчас хочу, вы вместе такие потрясающие! Он так счастлив с тобой... – снова слезы, и дышать трудно, сердце тарабанит, как ненормальное, – Разве я могу желать большего?!

– Сморкайся уже в мою футболку, она и так мокрая.

Маришка рассмеялась, но все равно не перестала плакать, правда, вытирала слезы его же футболкой.

– Ты можешь и должна желать большего, для себя, и для него, – он тяжело вздохнул, голос дрожал, – Ради него нужно попытаться, если возможна пересадка, то...

– Нет, – качнула головой и отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза, – Нет.

– Почему? Ты готова вот так жить и дальше?

– Я не готова рискнуть, не готова с ним прощаться! Ни с кем не готова! Думаешь, легко так жить?! – она почти начала кричать, но вовремя остановилась, вспомнила, где она, и что могут услышать.

– А я не готов снова терять семью, и если есть шанс, то им надо воспользоваться! Попытаться! Ты обеспечила Илью всем, чем смогла: дала ему жизнь, семью, будущее, у него есть я – твой запасной вариант, – ей не послышалась горечь в этой фразе? – Думай о себе!

– Ты предлагаешь поверить мне в чудо? – бросила на него удивленный взгляд.

Ей не верилось во все это.

Было страшно, очень, но истерика прошла, и стало стыдно за свои слезы и за свою слабость. Но дышать, правда, стало легче. Теперь она не одна, это уже что-то.

– Я предлагаю поверить тебе в солнце, в чудо, – это как-то слишком сказочно звучит, нереально. А вот солнце, нет. Выгляни в окно и его увидишь, круглый год, даже за тучами. А у тебя их целых три!

– Три?

– Я, Илья и просто Солнце...

Но договорить им было не суждено.

– Мам, пап, а вы чего там застряли? – Илья любопытно заглянул в ванну и, округлившимися от удивления глазами, смотрел на них, – Вы чего? Вы плачете, что ли?

Марина удивленно посмотрела на Костю, и вправду, у того подозрительно блестели глаза.

– Это из-за дяди Андрея? Бомба взорвалась?

– Да, милый, бабахнуло неслабо! – она попыталась выдавить из себя улыбку, вышло так себе.

– Какая бомба? – Костя под ней весь напрягся.

– Расслабься, Солнце, это в переносном смысле.

– А, ну если в переносном, тогда ладно. Слушайте, я что-то голодный, там пожевать есть че?

– Любаша там что-то наготовила, но сказала, что кофе на процедуры для лица, переводить больше не будет давать, вот!

Ее мужчины удивленно переглянулись, а она начала хохотать, у нее не домработница, а золото.

– Про Андрея ты мне потом расскажешь, я таки зверски голодный, – тихо шепнул ей Костя, а сам, пока поднимался вместе с ней, воспользовался ситуацией и тем, что Илья убежал обратно на кухню, облапал ее за все выпирающие выпуклости, чем рассмешил еще больше. Куснул ее за шею и шлепнул по мягкому месту, – И когда-нибудь, ты мне с этим голодом поможешь!

– Может и помогу, если будешь хорошим мальчиком, Солнце! – специально выделила последнее слово и, приблизившись, потерлась о его напряженный пах, бедрами, а собственным дыханием и губами согрела отрезок кожи, видневшийся в вырезе футболки.

Костя вздрогнул и хотел зажать ее в своих руках. Сдавленно простонал.

– Но-но-но, сладкое только после гарнира!

– Ты, невозможная женщина, сведешь меня с ума!

– Ничего, потерпишь!

И спокойно вышла из ванной и пошла к себе. Надо умыться, высморкаться, наконец, и немного побыть наедине с собой, подумать, что и как делать.

Ей нужен мощный тыл. Андрей далеко не дурак, знает, как она предпочитает действовать. Только вот и Марина его знает тоже не хуже, а может даже лучше.

Играть будет на его слабостях, на его ошибках.

Нашла телефон и быстро набрала номер.

– Гена, мне вся инфа нужна по Разецкому, все последние контакты, сделки, не только по нашим контрактам, ищи его долги, тех, кто дал взаймы, в первую очередь всех, списком мне на стол. Проверь его родню, кто остался, и так далее. И еще всех, с кем спал за последние месяца два.

– Что, прям всех?

– А их было много?

– Да в том и дело что нет, мужик влип, Марь Сана.

– Если влип, найди в кого!

– У нас намечается война?

– Да, локального масштаба.

– Понял, сделаю.

– И чтоб никто ничего, понял? Если нужны будут люди, звони Артему, он поможет с кадрами.

– Принято, разрешите исполнять?

– Исполняй – исполняй, – недовольно пробормотала, все никак из него эту армейскую привычку не вытравишь,– по ней же сразу просечь многое можно. Правда, Гена себя среди чужих контролировал, речь фильтровал. Ладно, не о том думала.

В недрах тумбочки валялся старый телефон, черно-белый, покоцанный весь, симка на какого-то бомжа из Тагила, в памяти только один номер телефона, и тот не подписанный.

«Для тебя есть работа в качестве моей страховки. Нужно проследить, выяснить все передвижения, узнать про: где и с кем. Если ситуация станет критичной, то убрать. Твоя обычная цена. Плюс дополнительная сумма, если сделаешь чисто и быстро.»

Две минуты ожидания и приходит ответ.

«У меня всегда чисто и быстро, если это цель клиента. Буду через три дня, на старом месте.»

Вот и славно.

Один пункт плана уже есть, а дальше,– по обстоятельствам.

ГЛАВА 9

Когда человек прекращает видеть в зеркале самого себя, настоящего? Сколько нужно умело притворяться перед другими людьми, чтобы самому поверить, что ты такой, каким тебя видят другие, а не ты сам?

Год? Два? Сколько? Всю жизнь?

Что-то ее потянуло в такие дебри психологии, что мозги, того гляди и вскипят скоро, а Марине и без этого проблем хватает. Сейчас нужно быть уверенной, стойкой, чтобы любая падаль, которая только вздумает сунуться к ее компании, развернулась еще на подходе, и больше не вспоминала о своих поганых мыслишках.

Играть по правилам «больших» мальчиков она научилась настолько давно, что усвоила прекрасно: хорошая мина при плохой игре, – это самый лучший вариант решения проблемы, если временно ты выхода не видишь.

– Они красивая пара и, кажется, счастливы!– Сава подошел незаметно,– любит подходить со спины и говорить. Человеку, которому есть что скрывать, всегда в такие моменты становится страшно, он или вздрогнет, или резко вскинется. Сразу видно, кто есть кто.

– Да, им на пользу пошло расставание и вся эта хрень с разводом. Все нутро друг другу вывернули, но с пользой!

– Ты намекаешь мне на что-то?

– Я?! Боже упаси меня лезть в ваши отношения, мне и так, головной боли хватает!

Открестилась от таких идей давно. Сами не маленькие, разберутся. Это Таню нужно было толкать и, практически, на аркане замуж выдавать. Она легко поддается страхам и сомнениям, самооценка низкая, прошлое, опять же, оставило свой отпечаток. А вот с Золотаревой так не выйдет, сожрет и не подавится, и сам Сава примет чью-то точку зрения только в том случае, если сам же спросил совета или мнения, а по-другому, только с пистолетом у виска, и то не факт. А проверять такой, с виду действенный способ, желания не возникало.

Свадьба была чудесной, как и молодожены.

Собралась компания близких и родных, они все почти семья, ну за исключением некоторых личностей.

Надо Артему позвонить, может у всех двойной праздник получится. Но подумала, что, если бы Валя родила, он сам бы набрал, наверное, кому ему еще звонить-то? Сава здесь, Маринка тоже, Таня вот, счастливая, хохочет на руках у Димы, и, похоже, тот вовсю уговаривает ее сбежать.

Не-а, дорогой, пока букет невесты не попадет в кого-нибудь, никого отсюда не выпустят!

– И чем твоя светлая головушка занята? – вкрадчивый вопрос, но Марине и оборачиваться не надо, чтобы увидеть это требовательное и, одновременно, снисходительное выражение лица, ее оно всегда бесило.

– Давай не будем портить такой дивный вечер...– но ее прервало яростное шипение.

– Вы можете, хотя бы на свадьбе своих друзей, не шушукаться в стороне, о своих гребаных делах?! Там сейчас букет будут бросать, а они, мать их за ногу, устроили тут рабочее совещание!

– Золотце, – ласково протянул Сава и обернулся к разъярённой блондинке, – если бы я тебя не знал, подумал бы, что ты ревнуешь.

– Я?! Ревную?! – у Вики было такое надменное выражение на симпатичной мордашке,– Маргарет Тэтчер нервно курит в сторонке, – Извини, Савушка, но наша бизнес-леди тебе не по зубам, мой сладкий. Не потянешь ты ее!

Это был вызов, намеренная провокация, но Сава свою женщину знал, и на такие вещи не реагировал принципиально, хотя, видит Бог, ему бы хотелось.

– Чувствую себя лишней, – пробормотала себе под нос, но из присутствующих никто глухотой, даже частичной, не страдал.

– Вот и правильно, иди-иди, тебя там уже заждались.

Вика кивнула в сторону беседки.

Ну да, действительно заждались.

Отец и его...мм женщина! Илья что-то говорил им обоим, а те внимательно слушали и кивали, в ответ что-то говорили. И Костя, тоже вот, недалеко стоял и просто наблюдал за сыном.

Не прощаясь, ушла от невыносимой парочки безумцев. Эти двое еще безбашеннее, чем Олег с его Никой. Навели шороху, ломая комедию.

Сава де... Ай, что толку думать о них, если два барана никак не могут перестать, рогами, бодаться?

– Все хорошо?

Подошла к Косте и стала рядом. Просто стала рядом, а на душе уже спокойнее и дышать легче.

Они стали ближе, говорили друг с другом, открывались. Но страх никуда не делся. Теперь становилось намного страшнее от понимания, что она оставит два своих солнышка.

Он перевел на нее заинтересованный взгляд.

– Как она тебе?

– Кто? Марго? – он кивнул, – Отцу она подходит, и, кажется, там действительно чувства, так что я рада, что у него все хорошо.

– Ты так и не рассказала, почему вы так долго не общались, – упрекнул вроде, но настаивать не стал, сам понимал, что сейчас не время и не место для таких разговоров.

– Сложно объяснить, и не могу сказать, что я его и сейчас до конца понимаю. Но что было, то было, у моего сына есть дед, и я этому рада.

– Родители были бы рады знать, что у них есть внук. Избаловали бы его точно!

– Ты тоже не шибко строгий родитель, хотя и стараешься. И я тебе за это благодарна, честно!

– Ты бы и без меня справилась, так что, еще вопрос, кто кого должен благодарить. Я рад, что ты помирилась с отцом, это было правильно, – и такая тоска в его голосе Маришке послышалась, что сердце в пятки опустилось, и она сама не поняла, что делает. Нашла, своей рукой его ладонь, и крепко сжала.

Удивленно на нее посмотрел, но, так же, как и она, крепко сжал и улыбнулся ее порыву.

Возможно, они бы простояли так еще некоторое время, но невеста собралась бросать букет, и пришлось разорвать теплое прикосновение.

****

Костя искренне радовался за друга, за его счастье и вновь обретенную семью. Но самому внутри было горько и тошно от слов, которые от него ждали.

Скулы сводило от напяленной улыбки.

Ему хотелось заорать на всех! Зарычать и спросить, какого хр*на они все так радуются, когда Марина умирает?!

В одиночестве, совсем одна. Но, естественно, он ничего и ни у кого не спрашивал и, уж тем более, не хотел портить своей семье праздник.

Они для него стали семьей, уже давно и навсегда. И пусть это было лицемерием, с его стороны, молчать о таком, но тот хрупкий мир и понимание, что сложись у него с Мариной, не хотелось разрушать из-за его бессилия перед этой ситуацией.

Когда-то думал, что за деньги можно купить все: машины, квартиры и женщин. Потом взгляды поменялись, пришло понимание, что есть вещи, перед которыми все, даже самые стойкие и сильные, становятся слабыми, падают на колени от бессилия и отчаянья.

Он тоже был готов опуститься на колени, и молиться неизвестно какому высшему существу, если оно вообще есть, о милосердии к Марине, к Илье.

На него давно уже забили болт,– своей абсолютной ненавистью к женскому полу, в прошлом, он перечеркнул все, что только мог.

Не видел, каким был его старший сын, имя которого каждый раз отдается в сердце болью!

Не видел, как Илья сделал свой первый шаг!

Не слышал первого слова!

Не видел очень многого, и сейчас наверстывает. У него есть такой шанс, Марина ему его подарила. Не из благих побуждений, конечно, но с определенным расчётом на будущее, без нее.

У Кости внутри вулкан просыпался, бурлил и разливался лавой, обжигающей все изнутри, но эта боль просто ничто по сравнению с тем, что он испытал, когда Разецкий рассказал ему правду.

Мерзкий и гнилой человек! Падаль, об которую руки марать противно, а хотелось!

Собственными руками схватиться за дряхлую шею, обхватить покрепче и сжать изо всей силы. Смотреть, как его лицо наливается краснотой, а сосуды в глазах лопаются, слушать хрипы от нехватки воздуха!

Он видел перед собой эту картину уже в который раз, жалел, что так и не сделал этого.

Слышал в памяти, наполненный желчью, язвительный тон, и видел наглую самоуверенную улыбку победителя.

– Ты думаешь, она тебе по доброте душевной позволила к сыну подойти? – смешок, а Костю всего передёрнуло от этого, и так от ярости внутри клокотало все, – Ты идиот еще больший, чем я! Марина собирает вокруг себя, побитых жизнью собак, лечит, помогает, а потом манипулирует и управляет ими. Говорит делать – мы делаем, говорит прыгать – мы прыгаем. Так уж она устроена, но скоро она сдохнет. Просто возьмет в один прекрасный момент и сдохнет, как та собака! За все нужно платить, пришла ее очередь! А ты уши развесил, поверил в семью, да?! Я тоже верил, а потом увидел ее настоящую – злобную суку. Ничего, ты тоже скоро поймешь! Ты ее запасной вариант для Ильи, она тебя терпит, не более! Не ведись на все эти разговоры по душам, и прощение! Все лицемерное вранье! Она тварь, – снова мерзкий смешок, – просто тварь, и ей одна дорога... в ад!

От этой гниды несло безумием! Он спятил, абсолютно помешался, и не ясно, что стало для него толчком, чтобы открыться всему миру, показать гнилое нутро. Марина? Она всегда рядом с ним была, значит что-то другое. Вопрос, что?

Во внутренние дела бизнеса Маришки лезть бесполезно, не даст. Это ее детище, и если примет от кого-то совет, то не от него – Кости, от Савы, возможно....

Черт!

Не готов с ней прощаться! Не готов!

Он был зол! На себя! На нее! На жизнь и мир в целом!

Ненавидел всех и вся!

Не мог поверить, не хотел! Только, Марина сама призналась, рассказала.

И страх теперь не отпускал!

Марина имела право скрывать правду, это ее тело и ее жизнь – с одной стороны, а вот с другой, есть Илья, Неля, Таня, он сам.

Почему-то был уверен, что Артем в курсе всего, хоть и помалкивает. Сава точно знает, еще Золотце наверняка, но это узкий кружок людей, и знают они не потому, что ей хотелось им рассказать, а просто вот так сложилось, что они знают.

Было больно! Как-то глухо сердце билось, будто через раз кровь перекачивало, руки становились холодными.

Он не в силах что-то сделать. Не потому, что не может, а потому, что Марина этого не хочет.

Конечно, это понятно, кому бы хотелось рисковать, не имея никакой гарантии, хотя бы самую малость,– процентов шестьдесят пять, и Костя бы ее уговорил. Но у нее не было и этого. Ее организм мог не справиться в буквальном смысле, сломаться и перестать функционировать.

– Эй, ты что это в угол забрался, а?

Самая прекрасная невеста в красном платье нашла его в тени яблони, подошла, внимательно его взглядом окидывая, присматриваясь.

– У тебя все хорошо?

– Да, – он кивнул и, взглядом указал на тлеющую сигарету в руке, – Не хотел там вонять дымом.

– Ты точно в порядке? – ее беспокойство было приятным, но...

– Все хорошо, Танюш, иди к Диме, он тебя, кажется, потерял.

– Ох, я, вообще-то, от него сбежать хотела, он как в первый раз женится! – буркнула недовольно, но глаза светились таким счастьем, что ему хотелось отвернуться и не завидовать, не ощущать глухой злости за ее радость и счастье, – Вон, у меня уже губы болят с ним целоваться!

Она оттопырила ему свою нижнюю губу, наглядно демонстрируя.

– Танька, ты чего от мужа сбежала? Там сейчас ментов вызывать станут, а тут я..., как-то нехорошо получится, иди-ка ты благоверного успокой, а то нервный он больно!

Сава, даже своей усмешки скрывать не стал, но Таня лишь рассмеялась весело, его словам, и умчалась в дальний темный угол, куда мало падало света.

– Вот коза, а? У нее там мужик с ума сходит, а ей захотелось в прятки поиграть! – он недоуменно покачал головой, – Что за народ, а? Хрен поймешь, чего у них там за тараканы водятся.

Костя никак комментировать не стал, сделал еще пару затяжек, наполняя легкие дымом, пытался одну горечь заменить другой.

– Ты чего такой смурной, а, Костя?

– А чего мне, от радости плясать, что мать моего ребенка может умереть в любую минуту?! – зашипел яростно, сигарету, не докуренную, в пыль растер.

– Сама рассказала или помог кто?

– Сам как думаешь? – сарказм лился рекой, – Конечно, помогли мне узнать. Чтобы она добровольно в своей слабости мне призналась?! Да никогда в жизни!

– Это она умеет! Упертая, – кивнул понимающе, – Разецкий постарался?

Костя мог только молча кивнуть. Вытянул еще одну сигарету из пачки, прикурил и глубоко затянулся.

– Гнида! Я ей сразу так и сказал. Только она разве слушает? По молодости наивная была, думала, раз ей помогли,– не за спасибо, кстати, она для меня такие дела проворачивала, что самому до сих не верится, что все сухими из воды вышли,– значит, она всем помогать должна?! Спасать пыталась.

– Не всякого человека нужно из грязи спасать, для кого-то это естественная среда обитания, – тихо заметил, – Что ж ты ей мозги не вправил?!

А потом уже сам усмешку скрывать не стал, только затяжки стали еще глубже.

– Хотя, хрен ей что докажешь, если решила, все, ты хоть вешайся! Есть то, что в ней никогда не изменится.

– Да, есть. Ты пробовал ее убедить на операцию? Меня она не слушает, так может хотя бы тебе удастся?!

– Пробовал, только ты ее лучше меня знаешь. У них какие-то нелады с Разецким пошли?

–Поговаривают, он игрок.

– Кто поговаривает? – на Костю такой мрачный взгляд бросили, что ему бы сквозь землю провалиться, только фигу с маслом.

– Люди, – усмехнулся, – Значит, правда? Играет? В долги залез и перешел черту? Так?

–Допустим, – спокойно улыбнулся, – Дальше что?

– Почему не пресек сразу?

– Это ее компания, и меня она не касается. Да, бывают у нас совместные взаимовыгодные клиенты, но я не лезу в управление. Там главная она, потому не пресек, смысла не видел.

– Теперь тоже не видишь?

– Ты от меня, что услышать хочешь? Так ты сразу скажи, а я разберусь! – Сава разозлился, ругнулся под нос себе и задышал глухо и тяжко.

– Страшно. Мне страшно за нее, за нас всех. Жизнь такая штука, что не знаешь, откуда прилетит... Я просто, пока еще не знаю, как нужно действовать с ней. Давить? Или слабину дать?

– В этом деле я тебе точно не советчик, самому бы разобраться, – глухо проговорил, а взгляд свой от Золотаревой не отрывал.

Костя, вот честно, не понимал, какие у этих двоих отношения. Вместе они или нет? Не хотелось уточнять или спрашивать, но остальные, удивленными не выглядели, скорей уж смотрели на эту странную пару и пытались улыбки скрыть, но грустные какие-то.

Он и Марина тоже так со стороны выглядели?

Костя ловил себя на том, что смотрит, постоянно ищет ее взглядом теперь, присматривается и выискивает что-то в цвете лица, блеске глаз, движении рук. Просто смотрит на нее, особенно, если Марина не рядом, а дальше, чем на два метра от него отошла. Он, мысленно, уже готов бежать к ней, чуть что. И тело, корпусом теперь стоит в полоборота, в сторону Марины.

Стоит ей просто замереть, задуматься, вот как сейчас.

Вся такая красивая, в черном облегающем шелке, от чего Косте хотелось пойти найти Таню и позаимствовать легендарную биту, и устроить тут ледовое побоище, чтобы всякие не пялили свои глаза на задницу его женщины! И дышать в ее сторону не смели!

Нутро рычало, рвалось наружу!

Собственник внутри хотел заорать «МОЕ» и спрятать ото всех!

Но не мог.

Их с трудом можно назвать друзьями, появилось хоть какое-то доверие, и рушить все, потому что ему, при взгляде на Марину, в штанах больно, и кровь кипит так, что дышать нечем, ну..., это его проблемы.

Стоило пойти и снять напряжение с любой другой, баб вокруг, как кур нерезаных, пальцем помани и любая, радостно повизгивая, ноги раздвинет, или на колени встанет.

Но, это злой рок, не иначе.

У него в голове была только Марина. Маришка. Царевна-Несмеяна. Нет, теперь уже полноценная Царица! Выросла, изменилась, а все так же сводит его с ума!

Своим взглядом: прямым и острым, требовательным и уверенным. Своей улыбкой: иногда нежной и ласковой, подаренной ему нечаянно и случайно, но он таял в такие моменты; или лукавая и проказливая, когда все они обсуждали, как Таню замуж выдать, строили планы, что делать. В тот момент, она показалась ему мальчишкой, озорным и весёлым, предвкушающим результаты своего маленького хулиганства.

Про тело лучше молчать, он в костюме, а пугать гостей своей эрекцией, не слишком удачная идея.

Она идеальная, совершенная женщина!

А он идиот!

Все это время, весь день и вечер, он взгляда от нее не отводил, мог с кем-то говорить, но краем глаза всегда отмечал: где она, с кем и как выглядит.

Костя забыл уже про Шаха, а вот тот нет, он тоже наблюдал, но не за своей зазнобой, а за мужчиной, стоящим рядом.