Текст книги "Стану Солнцем для Тебя (СИ)"

Автор книги: Никтория Мазуровская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА 4

– Пора уже решать, как действовать, и действовать ли вообще!

Стоило ей это произнести, как лицо собеседника из радушного превратилось в холодную презрительную маску, не выражающую ничего, кроме скуки к самой беседе и презрения к собеседнику.

Признаться, первое время, когда они только начали работать, такие резкие перемены в настроении ее непосредственного босса очень пугали. До дрожи, трясущихся поджилок, заикания и нервного тика, как следствие всего перечисленного. Потом привыкла, человек вообще ко всему привыкает, и она, Маришка, исключением не стала.

Поэтому сейчас спокойно сидела напротив Савы за столиком в ресторане и так же, в расслабленной позе, лениво пила, давно остывший кофе, и смотрела ему прямо в глаза.

Карие, темные, яростные глаза!

В этом человеке, удивительным образом, сочеталось несочетаемое.

Долгие годы, работая на него, именно как наемный работник по теневой бухгалтерии, экономике, незаконным сделкам с недвижимостью и предприятиями, Маришка всегда поражалась ему.

Савелий Петрович Шахов, для нее и ее сына просто Сава, для кого-то Шах, теперь уже завидный и очень удачливый бизнесмен. Но, в прошлом, владелец казино. Не только в Москве. Правда, с принятием закона о запрете азартных игровых заведений, мало, что изменилось. Просто все ушло в тень и дало возможность самой Маришке предложить, тогда еще Шаху, перевести большую часть активов в чистый бизнес, раскрутить те предприятия, бывшие владельцы, которых, оставляли эти самые предприятия ему в качестве залога, или даже, в виде оплаты карточного долга.

С Шахом, в этом вопросе, никогда не шутили, он такие шутки не понимал, а его ребята умели мастерски не только выбивать долги, но и приватизировать то, что, казалось бы, приватизировать достаточно трудно. Они с Андреем, как раз, такими делами и занимались. Но время менялось, реалии их мира, в котором они все так удачно устроились, тоже менялись, это понимала она сама, это понимал и Шах.

Вот и предложила, и даже составила предварительный бизнес-план на год. А он возьми, да согласись, но сказал, что чуть, что не так, отвечать ей.

Ох, что тогда началось?! Они с Андреем и с Артемом пахали сутками, не спали, практически не ели, она сына видела только, спящим по ночам, и то не всегда получалось домой возвращаться.

Итог превзошел все ожидания!

Шах доволен, к их работе подкопаться было практически нереально, не зря он своих адвокатов красной икрой кормит. И они с Андреем, в благодарность, получили свободу.

Только кому эта свобода была нужна?

Оба успели сделать себе репутацию, и если бы не Сава, то кто-то другой, однозначно, взял бы их под свое крыло, и не факт, что условия их соглашения о найме были бы такими же.

Сава ценил преданных ему людей, ценил! Для него это было важно!

И их решение он тоже оценил.

С тех пор он стал для нее просто Сава, друг и старший наставник, а она, для него, верный союзник и тоже, в некоторой степени, друг.

Душу друг другу, конечно, не открыли сразу, но постепенно стали доверять настолько, насколько это вообще возможно для людей их вида деятельности.

Но сейчас Маришка смотрела на Саву, и понимала несколько простых вещей про него и про себя.

Даже, если случится так, что ее, неважно кто, и не важно, как именно, но прижмут к стенке и попросят сдать его, она пошлет их всех, куда подальше и сядет сама, но Саву не сдаст.

Он слишком для нее стал важен!

Можно было бы сказать, что он заменил ей отца, но Сава был старше ее не намного, пять лет – это небольшая разница, в принципе. Но она становится буквально огромной пропастью, в восприятии мира, в жизненном опыте, если он из мальчика беспризорника стал тем, кем является сейчас.

Как-то незаметно они стали друзьями, впустили друг друга в круг семьи, и с молчаливого согласия начали считать себя частью семей друг друга, доверенными лицами, внутренним кругом доверия.

И вот, исходя из всего этого, напрашивался второй, не менее значимый, вывод, но уже не про нее саму, а про Саву.

Вот сейчас вдруг ее шибануло осознанием, что что-то в нем изменилось за последний месяц. Во взгляде изменилось.

Он стал, как собака бешенная, вроде тихий и спокойный, но готовый сорваться в любую секунду от любого резкого звука или шороха, и наброситься на тебя. Вцепится зубами в горло и будет рвать, пока не убьет, пока весь не искупается в крови полностью.

У нее дрожь пробежала по позвоночнику от этой картины перед глазами.

С ним что-то происходило, а она не могла ему ничем помочь, потому что прекрасно догадывалась из-за чего, а точнее из-за кого такого мужчину может так сильно ломать на части и рвать на куски.

И все же, она отвела взгляд в сторону, предпочитая смотреть на интерьер ресторана или на Артема, который примостился у барной стойки и с все большей тревогой посматривал на их столик.

Так у них троих сложилось.

Она встречалась с Савой не реже одного раза в две недели, неизменно утром субботы или воскресенья, в его ресторане. Его специально открывали для них намного раньше принятого времени. Их обслуживали два официанта, и больше в зале никого, кроме Артема и бармена, не находилось.

Они обсуждали сначала что-то личное, и только потом переходили к делам.

Но сегодня разговор не клеился. Никак.

Маришка рассказала о переменах в их с Ильей жизнях, поделилась своими ощущениями, переживаниями, но Сава отмалчивался.

Пил кофе спокойно и чинно, но за этим показным спокойствием Маришка заметила бешеного пса, попавшего в ловушку, и сейчас готового убить любого, только дайте ему для этого малейший повод.

Попробовала говорить об их делах, но и о финальной стадии сделки по продаже банка англичанам ему было не интересно.

И фраза про то, что надо что-то решать, спустила зверя с поводка.

Он смотрел на нее, как на добычу, как на загнанного в ловушку кролика или кого-то, такого же пушистого и безобидного, которого убить не жалко, а даже полезно.

Маришке же оставалось только одно, смирно сидеть, пить кофе и не показывать, насколько сильно он смог ее напугать.

Сейчас дыхание выровнялось, сердце не стучало, а мозги заработали в правильном направлении.

И она снова могла спокойно смотреть в карие глаза, хотя, они и казались ей сейчас практически черными.

Он выглядел безупречно. В костюме тройке, темно синего оттенка, отлично сидящего на поджарой фигуре. На смуглом лице прорезались морщины от усталости, на голове беспорядок, но смотрелся он потрясающе!

Перевела взгляд на руки,– они лежали спокойно на столе, правда сжатые в кулаки до побелевших костяшек.

Снова посмотрела ему в глаза, но уже без испуга, а уверенно.

– Я говорила о делах, а не о твоей личной жизни, – тихо произнесла, чувствуя себя при этом сапёром, который вот-вот напорется на мину, – Но если позволишь, я скажу кое– что и о твоих личных делах.

Сава кивнул, и она краем глаза успела заметить, как Артем обратно сел на свой стул возле бара. Волновался за нее. Черт!

– Твои адвокаты разведут вас в самые кратчайшие сроки, но если дождемся приезда Тани, она покопается, по моей просьбе, в этом деле, и уверена, найдет то, что поможет тебе отыскать Ирину.

Сава смотрел и слушал внимательно, но взгляд терял ясность, его ярость становилась ощутимой.

– Сава! – позвала, дернула его за руку. – Сава, невозможно, слышишь, нельзя взять такие деньги, и просто исчезнуть, понимаешь? Бумажный след все равно останется. Мы будем искать, и найдем, Таня в этом лучшая!

– Ты ее для этого к себе заманила? – хрипло спросил.

– И для этого тоже, – кивнула, – хотела все тихо сделать, но раз такая петрушка, то..., она будет искать, найдет. Вас разведут, она не сможет отсудить у тебя и копейки...

– Да плевать мне на деньги, понимаешь, срать я на них хотел! Найду и закопаю, суку! Закопаю! – ему не было нужды орать, этот тихий и спокойный голос, практически поклялся, что убьет.

– Сава, что у вас происходит, только правду, а? – устало спросила, – ее уже задолбали эти американские горки его настроения.

– Она уезжает.

– Она всегда куда-то уезжает, человек такой, – спокойно ответила.

– Нет, ты не поняла! – горько улыбнулся, – Ей предложили прочитать полугодовой курс лекций, и контракт, и она согласилась.

– Шутишь?! – Маришка чуть кофе не захлебнулась, – Твою мать!

Сава смотрел на нее, практически, спокойно. Губы кривились в усмешке. А у нее был шок. Мысли заметались в голове со скоростью пули, одна хуже другой.

Дело в том, что любовь – штука такая странная, и никогда не знаешь, когда она с тобой приключится, и чем в итоге все закончится.

Ее большая любовь оказалась бабником, лицемером и эгоистом.

Любовь же Савы, на самом деле, была такой, какая она и должна быть. Светлой, доброй, но при этом очень сильной, стойкой и не умеющей прощать, особенно предателей, особенно мужчин.

Марина и представить не могла, каково было Вике узнать, что мужчина, которого она так беззаветно полюбила, женат. По мнению самой Марины, ничего страшного в этом нет, если учесть, что на время знакомства самой Вики с Савой, его брак с женой был чистой формальностью. Ячейкой общества они считались только на бумаге, но это для нее, Маришки, все выглядело не так страшно, потому что Саву она знала намного лучше, но..., случилось то, что случилось.

И начались американские горки.

Гордые женщины, не умеющие прощать – это зло! Самое настоящее, особенно для провинившихся мужиков.

Она и сама такая!

Ей даже представить сложно, каково это узнать, что мужчина, которого ты любишь так, что жизнь без него уже не жизнь, вдруг оказывается женатым на длинноногой красотке, модели и так далее.

Марина сама имела возможность прочувствовать на себе весь спектр эмоций, так сказать.

Дело было за малым.

Когда в 2009 году вышел закон с поправками «О создании на территории Артёмовского городского округа Приморского края игорной зоны „Приморье “», они с Савой решили вложиться, и не прогадали.

Пусть все геологические изыскания, споры, разработка проекта самого казино, гостиничного комплекса влетело в такие деньги, что можно свихнуться от количества нулей, но оно того стоило. В 2015 году открытие состоялось, они открыли «Кристалл», яхт– клуб и еще много всего запланировано к 2017.

На этом самом открытии она вся такая красивая, уверенная в себе, можно сказать нос к носу, столкнулась с понятием ненависть в чистом, первозданном виде. Она ее прожгла и изуродовала душу на всю жизнь.

Увидеть Костю в обнимку с блондинистой дурой, у которой силикона в теле явно больше, чем мозгов...

Она все понять не могла, КАК?! Как можно променять нормальную, умную, красивую женщину, способную любить в тебе не твой кошелек, а тебя самого, променять на силиконовую куклу и быть, при этом, невозможно счастливым?!

Тот вечер она долго не могла забыть!

И сейчас, вспоминая, понимала реакцию Вики, и ее желание уехать подальше от того, кто так сильно делает ей больно, кто способен раздавить ее, уничтожить одним словом или действием.

Но вмешиваться в эту ситуацию не имела морального права, никто не имел.

Личная жизнь Савы – это только его дело.

Они с Артемом могут быть лишь наблюдателями, советчиками, в лучшем случае, но не больше.

Она любила Вику, по праву считала ее своей подругой, одной из близких. Илья ее любил, но дать ей совет Марина не могла. Не потому, что не хотела, нет... Просто, она понимала, что не все знает, далеко не все.

Сава поделился только в общих чертах, но черт знает, что у них там произошло на самом деле.

Поэтому и молчала сейчас.

Сказала все, что должна была, сделала все, что могла для помощи дорогим людям.

Остальное решать и делать уже им самим.

Но то, что Вика решила уехать на столь длительный срок, само по себе не просто говорило, кричало о том, что ситуация зашла в тупик.

Грустно.

Ей было от всего этого очень грустно.

Но, если быть честной с самой собой, то в какой-то степени проблемы близких позволили на время отвлечься от своих собственных.

Ее дома ждал Илья. Немного грустный и печальный, но все равно, ждущий ее.

Две недели, как Костя уехал.

Две недели, как она спит спокойней, но при этом злится на него еще больше, чем, когда он был рядом с ее сыном.

Две недели, как Илья притворяется веселым и жизнерадостным.

Две недели, как они с сыном играют друг перед другом каждый свой спектакль. Она,– что верит в его притворное веселье и не замечает, что у него пропал аппетит, что его перестали интересовать любые занятия, книги, компьютеры. А он, Илья, делает вид, что не замечает ее обеспокоенных взглядов, волнений и переживаний.

Вот так они сейчас живут.

Марина старательно скрывает свое бешенство, когда сын разговаривает каждый вечер с отцом по телефону, и его глаза снова, как прежде, загораются интересом, радостью, любовью, и все это точно не наигранное.

Как же она устала!

Но выхода, как бы не старалась, найти не могла,– не видела.

Только твердила себе, что нужно время. Ей в первую очередь. Чтобы привыкнуть, научиться доверять, перестать бояться каждого вечера, и с облегчением вздыхать, потому что позвонил, не забыл.

Она очень боялась, что Костя снова поступит, как раньше,– испугается и убежит. Она – то переживет, не в первый раз, а вот Илья, каким бы сильным и умным он не казался..., папа для него – это чудо. Чудо, самое настоящее, неожиданное, но очень желанное!

Так и жила. Вздрагивая от звонков по вечерам, а потом, ненавидя себя за ревность собственного сына к его отцу.

Жизнь превращалась во что-то невыносимое, больное и мерзкое...

– Езжай домой, Мариш, тебя сын ждет, – вдруг проговорил Сава после длительного молчания, когда они оба сидели и думали каждый о своем, ничего и никого вокруг не замечая.

– Не уверена, что мне он будет так рад, как своему отцу! – непроизвольно вырвались слова, которых она так страшилась.

Застыла, сама пораженная тем, что сказала. Сава тоже гневно глянул на нее.

– Давай-ка я тебе сейчас скажу прописную истину, моя дорогая, а ты запомнишь, хорошо?! – яростно прошипел мужчина.

Марина обреченно кивнула.

– Илья твой сын, твой! Его любовь к тебе всегда будет оставаться неизменной константой во всем мире, поняла?! Так устроены дети, они любят своих родителей, и неважно, какие они, плохие или хорошие. Да, сейчас у него появился отец, и ты боишься, ревнуешь, но запомни: от этого, любовь твоего сына к тебе не изменилась. Она лишь стала сильней, глубже, потому что, если не сейчас, то немного позже он поймет, как тебе тяжело было его растить, и как невыносимо тебе было впускать Константина в ваши жизни. – Сава выпалил свою тираду на одном дыхании, и жадно глотнул свежий кофе, заботливо принесенный официантом, – Терпение всегда было твоей отличительной чертой характера, так что, терпи и не делай глупостей!

– Не буду говорить, что тебе судить легко об этом, но так и есть, Сава, так и есть. У тебя свой жизненный опыт не простой, но как бы я не старалась себя убедить в правоте твоих слов, страх никуда не делся.

– Такими темпами ты доведешь себя до приступа, и тогда уже твой ребенок будет жить в постоянном страхе за мать, и чувством вины, что он тебя до такого состояния довел. Ты этого хочешь?

– Нет!

– Тогда прекрати страдать херней, вали домой к сыну и проведите день вместе, за просмотром Хоббита или кого он там еще любит смотреть! – уже, посмеиваясь, проговорил друг.

– Гарри Поттера, – ответила, едва сдерживая ответную улыбку.

– Вот, точно, про очкарика с палкой, – кивнул, – Посмотрите кино, пожрите пиццу! Проведите вместе обычный, для вас, выходной день.

– Спасибо, Сава!

Маришка поднялась, улыбнулась, поцеловала друга в щеку и направилась к выходу из ресторана. За ней, тенью, увязался Артем.

Они шли к парковке, где вокруг машины нарезал круги Вася.

Раннее утро воскресенья в Москве, город только просыпался.

Слышался отдаленный шум машин на дорогах, стук ее каблуков и недовольное сопение, рядом идущего мужчины.

Вася, заметив их приближение, запрыгнул в машину, завел двигатель и вновь вышел, чтобы открыть для Маришки заднюю пассажирскую дверь.

– Ну, что ты сопишь, как ежик, Тема? – она не выдержала и остановилась, не доходя до машины, обернулась к другу.

– Ты же видишь, он на грани, понимаешь?! Все! Скоро бомбанет, и не ясно в какую сторону. Сорвется, наделает делов, а мне что потом делать?

– А тебе потом за ним прибираться, будто ты не знаешь! – резко ответила, – Вике он ничего не сделает, а если пострадает пару его должников, так сами виноваты, не нужно было под руку попадаться.

– Марин, – начал он, переминаясь с ноги на ногу, – Поговори с ней.

– Нет!

– Маришка, – недовольно пробурчал, – она же его любит!

– И что?! Это дает нам с тобой право вмешиваться в ее жизнь?! Они сами разберутся, когда придет время, мы с тобой знаем не все!

– Что ж ты упертая такая!

– Какая есть, другой не будет! – хмыкнула.

Вася открыл дверцу машины и, уже собираясь сесть, Марина обернулась к Артему:

– Со мной поедешь или домой рванешь? Как Валя?

– Валя еще у мамы, ей в такой жарище делать нечего, а то еще родит раньше срока, – торопливо зачастил друг. – Ай, я с тобой. С ним же сейчас все равно невозможно говорить, напьется в стельку и меня заставит, Валька злиться будет!

Они загрузились в машину, и в тишине салона каждый думал о своем, не отвлекаясь на разговоры.

Но оба думали о Саве, о мужчине, который дал им так много, стал для них, обоих, старшим наставником, другом и частью их самих. Так уж сложились их жизни, так переплелись.

Доехали без происшествий.

А дома их ждал сюрприз! Точнее, он ждал ее, но Артема он ждал за компанию.

Их, прямо в дверях, встретил слишком счастливый и жизнерадостный Илья, из кухни доносился умопомрачительный запах, а на обувной полке стояли мужские туфли, явно неподходящие по размеру ее сыну.

Сердце в пятки, дыхание сбилось на миг, а потом все обдало холодом изнутри, ледяным, замораживающим любые радостные чувства, оставляя только равномерный гул ревности.

– Мам, папа приехал, представляешь?!

Да, она представляет, отстранённо подумала, надевая на лицо дежурную радушную улыбку.

Только колени вдруг ослабли, в глазах потемнело.

Она успела заметить расширенные от ужаса глаза сына и, тенью метнувшегося к ней Артема, который подхватил ее на руки, не давая окончательно свалиться на пол.

Сава оказался как всегда прав, подумала прежде, чем потерять сознание.

ГЛАВА 5

Пара часов! Этой женщине потребовалась всего пара часов, чтобы взорвать ему мозг! Поразительный факт! Обычно, чтобы довести его до состояния неконтролируемого бешенства, нужно, как минимум, неделю устраивать ему моральный прессинг без всяких ограничений, правил и так далее. А тут пара часов, и он готов разгромить ее дорогую квартиру к хренам, побить всю посуду, и послать всех в такие дали, что самому от своих мыслей становится неудобно.

Он чувствовал себя лишним на этом «празднике жизни», как никогда ощущал себя не к месту.

Охренеть просто, нет слов, остались только маты, и то для них сил не находилось!

У него было всего два желания. Всего, мать ее раз так, два гребаных желания!

Первое,– увидеть сына! Показаться ему на глаза, прижать к себе, убедиться, что все это, на самом деле, правда.

И второе, это переговорить с Маришкой, чтобы отпустила Илью с ним на пару дней.

А теперь?

Теперь, он, бл*ть, чувствовал себя попрошайкой, приблудой, который непонятно откуда вообще взялся, и какого он еще чего-то хочет от господ, живущих в этом доме.

Все начиналось очень даже нормально, хорошо даже.

Командировка в Ростов, ничего сверхсложного там и не предполагалось. Самая рядовая проверка, какие они устраивали постоянно. Людей вообще всегда нужно контролировать, всегда! Особенно тех, кто сидит на денежных должностях. Тут главное, не дать сесть себе на шею и ножки свесить. То есть, воруют у них в стране все, абсолютно, -менталитет такой, реалии бизнеса, будь он хоть сто раз чистый, легальный,– воруют все и всё. Это даже не всегда деньги или земля, могут быть строительные материалы: сухой раствор для бетонной смеси стащит какой-то бригадир на стройке, или простой рабочий килограмм шурупов сопрет, под шумок. Народ тырит все, что криво лежит, и не из жизненной нужды, а так «чтоб было», что называется. Менталитет такой!

Поэтому, внеплановые проверки,– самое то. Неожиданно, без предупреждения приезжает большое начальство и начинается шмон объектов и документации. Очень интересно, особенно с документацией, когда бухгалтера не успевают подогнать баланс и цифры, а бригадиры вывести из запоя работяг.

Эти моменты Костя очень даже любил! Лес рубят – щепки летят, это как раз про такие ситуации.

Они с Димой давно привыкли такие наезды устраивать.

Две недели просидел над документами, спины не разгибая. Торопился.

К сыну торопился.

Ему все еще не привычно было, и страшно очень!

Впервые в жизни ему есть, что терять. Что-то настолько ценное, что ему жутко становилось только от мыслей, что он может сына потерять.

Илья.

Ему очень подходило это имя, очень!

Его сын удивительный, невероятной глубины души, ребенок! Раньше, как-то Костя с детьми не слишком-то общался, не считая брата, но тот всегда был капризным, с самого детства..., ощущалась в нем какая-то гниль, то ли от вседозволенности, что ему родители дали, то ли от чего-то еще. Но его брат, когда был ребенком, ни в какое сравнение с Ильей не шел, рядом даже не стоял.

Нет, Константин трезво оценивал свои рассуждения и допускал, что это только сейчас так: эйфория, счастье, надежда, привязанность. И никакого раздражения, злости, недовольства.

Он знал свой характер, знал себя и свое мировоззрение. Заливал все ненужное бетонной массой цинизма, считал, что в этой жизни можно если не все купить, то продать уж точно.

А тут..., как там Дима любит говорить: «мордой об стол»?! Вот и его сейчас «мордой об стол», да так, что в ушах звенит до сих пор, и звезды перед глазами летают.

Паршивое чувство, неприятное.

Возвращаясь к тому, что ж случилось. Он, действительно, торопился вернуться в Москву, к сыну. Они говорили по телефону, но все это было не то, не то! Ему нужно было больше, намного больше!

Объятия, прикосновения, чтобы притиснуть к себе тощее тельце, сжать посильней и, наконец, выдохнуть свободно. Оказывается, ему теперь и дышать трудно,– когда Илья далеко, дышится не так, вообще все вокруг не так.

Не хватало рыжих вихрей, умных глаз и едких замечаний.

У него потрясающий сын, невероятный, он уже говорил об этом, но может повторить еще пару сотен раз, ему не надоест.

Нехотя, Костя признавал, благодаря кому, у сына такое воспитание, восприятие мира. Признавал, но только у себя в мыслях, вроде бы ничего страшного в этом нет, но почему-то было тяжело сказать это именно вслух, и именно Царице.

Она ж Царица, твою мать, независимая, гордая, несгибаемая! Зачем ей помощь какого-то «биологического фактора», когда она и сама со всем справиться может?!

Правильно, Царицы должны быть гордыми, и болеть тоже должны гордо! Дура несчастная! Первым делом, только приехал, рванул к ним домой, а Диме, что все в порядке, отчитался по телефону. А дома,– Илья. Радостный, счастливый, с улыбкой во весь рот и сияющими глазами. И столько новостей!

У него умный ребенок. Это охренеть, как круто!

Раньше, он как-то слышал, краем уха, про способных детей. В шахматы играют, как взрослые, олимпиады всякие по математике/физике/химии , коэффициент интеллекта высокий. Слышать то слышал, но никогда не встречал. Слабо верилось, что и в самом деле есть такие дети. Все больше думал, что это реклама СМИ, попытка возвысить людей их страны, придать величия, устрашения.

Нет, он, конечно, бывал на различных научных выставках, симпозиумах, – их бизнес требовал новых технологий, новых знаний, и они с чистой совестью переманивали к себе юные дарования, но они именно юные, лет 17-18 и больше, но уж никак не восьмилетние мальчики.

А тут, здрасте, приехали! Получите, – распишитесь!

Несколько языков, развит не по годам, любит пофилософствовать, учебные программы в своей школе перепрыгивает и опережает на годы вперед, увлекается программированием, занимается фехтованием.

Все, точка, – у него начинается взрыв мозга.

Сам Костя не владеет так свободно английским языком, как его сын.

Тут впору впадать в ступор, негодовать по поводу своего умственного развития. Он же себя дебилом каким-то чувствовал, первое время, когда начал сына ближе узнавать.

Сейчас, правда, он боялся. Таким людям, как Илья очень тяжело живется в этом мире. Тяжко!

Очень светлый человек с душой нараспашку! Всех он любит, обо всех беспокоится, для всех хочет только добра.

Жизнь таких, как он, проглатывает на раз, два, ломает, а потом выплевывает, извергает в мир, озверевших от такой жизни, людей.

Костя боялся за Илью, очень!

Ему защита нужна, он это понимал, и даже пытался действовать на рефлексах, но одергивал себя постоянно.

Пусть его сын остается светлым в душе, пусть, но только он должен быть очень сильным и стойким, чтобы суметь сохранить этот свет, несмотря ни на что. Сам, самостоятельно! Он ему может помочь советом, подсказать, но влезать и вмешиваться... Илья это может истолковать неправильно, посчитает неверным. Пока ему это удается. Что будет дальше, они посмотрят.

Все очень устали за этот безумный день. Он, так точно. Сил не было даже на то, чтобы поднять с дивана и перенести Илью к нему в комнату, уложить в кровать.

Мальчик так и спал, прижавшись к его теплому боку. Успокоился, наконец.

У него самого от сердца отлегло, отпустило напряжение этих нескольких часов.

Осторожно вытащил свою руку из-под Ильи, аккуратно и тихо, чтобы не разбудить. Тихо поднялся с насиженного места, потянулся так, что кости хрустнули, мышцы растянулись до боли, приятной такой.

Помотал головой из стороны в сторону, чтобы прогнать сон.

Ему, возле спящего сына, тоже спать захотелось со страшной силой, но нельзя пока. И так срубило, судя по часам, минут на двадцать, и сейчас надо бы узнать, как обстоят дела наверху.

В квартире, вообще, тишина стояла гробовая.

Пошел на кухню, увидел Любовь Григорьевну. Женщина что-то готовила, тихо помешивая в кастрюльке, рядом на сковородке скворчало мясо, судя по запаху. Заметила его приближение, кивнула головой, подзывая ближе.

– Вы так уснули с Илюшей, я будить вас не стала, – тихо проговорила. – Может, кушать хотите, а то так с утра и не ели ничего, а?

– Нет, Любовь Григорьевна, а вот от кофе не откажусь, – присел на барный стул, похлопал по карманам, вытащил сигареты. – Курить то у вас можно или на площадку лучше выйти?

– Курите, ради Бога, если Вам своего здоровья не жаль, – ворчливо отозвалась домработница и поставила перед ним стеклянную пепельницу.

– Марина разве курит?

– Нет, почему Вы спрашиваете? – молча махнул рукой на пепельницу, а сам с удовольствием затянулся сигаретой. Хорошо сразу стало, хорошо. – А..., так Савелий

Петрович же курит, вот Марь Сана и держит, чтоб была дома. Звонил, сказал через пару часов приедет, а у меня как раз и супчик поспеет, и картошечки пожарю.

Неприятно резанул, по натянутым нервам, ее тон. Взбесил! Хрен знает, от чего такая реакция, но ему заорать на нее захотелось, так, чтобы стекло задребезжало, и пепельницу эту к чертовой матери об пол херакнуть, разбить на осколки!

Конечно, ничего этого он не сделал, лишь еще раз затянулся, впуская в легкие ядовитый дым, насыщаясь темным удовольствием никотина, набивая легкие до отказа, чтобы не вздумалось тут устраивать показательные выступления.

Ну, говорила она ласково, причитала, как мать о взрослом сыне причитает, дабы не голодный был, одетый тепло.

От собственных мыслей, горечью потянуло. С чего вдруг его такое отношение Маришкиной домработницы к этому Савелию Петровичу так задело, не знал, и знать не хотел.

Пошло оно все к черту! Мысленно выматерил себя, домработницу, этого Савелия, а сам спросил:

– А где вся команда поддержки? – и язвительно так протянул, – Разбежались, что ли?

Любаша на него понимающе посмотрела и спустила молодому идиоту такую грубость и дерзость. Мужик попал, но пока еще сам этого не понял, думала про себя, скрывая улыбку от мужчины.

– Артем Артурович и Виктория Юрьевна так из спальни Марины не выходили, я им туда чай периодически ношу.

Вспомнил эту докторицу, аж передернуло его.

Стерва! Точно, самая настоящая!

Маришка, как только его увидела, сразу сознание потеряла, прямо в дверях квартиры.

Что тут потом началось! Пиз*ец полный!

Ему самому поплохело, когда она, белее смерти стала, и начала заваливаться на бок. Оборвалось что-то в груди в один миг, и пусто стало. Просто пусто, будто все внутренности разом исчезли, и мысли связные тоже исчезли. Остался только голый инстинкт не дать ей упасть на холодный пол.

Его так в жизни еще не штормило. Ни разу! Сердце бешено стучит, еле кровь успевает перекачивать. Потому что, загустела вмиг, заледенела от ужаса.

Миг ступора, а потом бросился вперед, и сам не понял, как оказался рядом с ней и Артемом.

Только Артем ее поймал, подхватил под руки и прижал к себе, ошарашенно переводя взгляд с бессознательной Маришки на Костю и Илью, у которого глаза стали огромными, и таким ужасом и вселенской тоской наполнились, что у него самого под ложечкой засосало от тревоги и страха.

Они вдвоем с Артемом перенесли ее сначала на диван в гостиной, а потом уже Артем сам, удобнее перехватив, бесчувственное тело, понес наверх. Ему только рыкнул:

– За Ильей смотри!

Вот тут-то он на сына и посмотрел внимательно, и сам чуть было в обморок не хлопнулся.

Ужас прокатился по венам, ледяной волной.

– Она же не умрет? – хрипло выдавил из себя Илья, даже не пытаясь вытереть, бегущие по щекам горячие дорожки слез, только носом зашмыгал.

Костя присел перед мальчиком на корточки, взял аккуратно за плечи и со всей уверенностью, на которую только был способен, заявил, глядя в напуганные серые глаза:

– У тебя удивительно сильная мама, и она не умрет! Она просто устала, вот и все, слышишь?!

– Да, – шмыгнул носом, натянул рукав кофты на ладонь и начал вытирать слезы и сопли с лица. Костю так и тянуло рассмеяться от этого жеста, но не мог даже улыбнуться. Только смотрел на сына и делился своей уверенностью, что все будет хорошо.

Тем временем, в квартиру влетел напуганный Вася, из спальни на лестницу вышел Артем:

– Вася, за Викой езжай! Я ей позвонил, она уже собирается, по дороге заедете в аптеку, если ей надо будет. Она все тебе сама скажет. И давай, по-быстрому!

Мужик кивнул, кинул взгляд на Любашу и ушел обратно в прихожую.

– Илюх, ты чего это сырость развел? Нормально все с мамкой, устала она просто. Ты ж знаешь, она у тебя трудоголик, отдыхать не научена.

Артем говорил спокойно и даже весело, но Костя видел, как мужчина весь подобрался, стал напряженным. Он сам такой же становился, когда готовился к худшему.