Текст книги "Вождь из сумерек"

Автор книги: Николай Ярославцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Ты хоть в ноги поклонись воеводе, дядька Бэрдяй, – дернула мужика за штаны стоявшая у него за спиной рослая светловолосая девица, стрельнув в Стаса озорным взглядом бедовых карих глаз.

– Опомнилась от страха, озорница! – цыкнул на нее мужик.

– Только-только от страха голосить перестала, а уж на людей покрикиваешь. Да и так ли нужны ему мои поклоны?

Стас улыбнулся. Мужик ему понравился.

– Бэры? – догадался он.

– Бэры и есть. Да, видно, плохие бэры, если бродячим псам в зубы дались.

– Раз на раз не приходится. Бывает и так.

– Они под утро на нас наскочили, – снова вмешалась девица с озорными глазами. – И будто тенетами опутали. Ни ногой ступить, ни рукой двинуть. Сами себя к жердям вязали.

– Уймись, отроковица, когда мужи между собой разговаривают.

– Так тебя, дядька Бэрдяй, не переслушать. То да потому толчешь. Словно воду в худой ступе. А потом и сельцо наше словно облачком затянуло. И не стало его.

– А старики, а дети?

– Так и они вместе со всем растаяли. Даже хоронить некого, воевода.

Толян открыл было рот, чтобы вмешаться в разговор, но поймал на себе укоризненный взгляд Груздня и отступил назад.

Леха переглянулся с Пивнем.

– Стас…

– Ну, ничего, люди. Мужики есть. Отстроитесь заново. Детей нарожаете. Не погибнет род.

Бэрдяй отрицательно замотал головой.

– Позволь, воевода, с тобой идти. Ты ведь из каменного детинца?

Стас вместо ответа кивнул головой.

– Вот возле него и построимся. Если беда пришла один раз, придет и другой…

Стас покосился на Пивня.

– Что скажешь, волхв? Может, и правда – пора пришла обживать край?

– А что тут говорить, Слав? Люди вольные, земли хватает. Пусть селятся. Живем без кабалы.

– А Серд? Он и без того на меня сердит.

– Серду на руку только. Вроде его заботами и стараниями. Да и этих можно на землю посадить. – Пивень указал рукой в сторону все еще понуро стоящих в раздумьях воинов Сумерек. Захотят уйти, так уйдут, а нет – так лишний меч не помешает.

– Слышали, люди добрые?

– Исполать тебе, воевода, – Бэрдяй поклонился Стасу. Но сделал это важно, с достоинством.

Но и здесь бойкая девица, сверкая карими глазами, сунулась из-за плеча.

– Скажи, воевода, за кого Роду хвалу возносить, чье имя славить?

– Цыть, бесстыдница! – не на шутку рассерчал Бэрдяй. – Есть и без тебя кому имя спросить…

Люди, до того молчаливо внимавшие беседе, скромно засмеялись.

– Не шуми, Бэрдяй, – вступилась за девку какая-то молодка. – Купаве по ночам уж женихи снятся. Созрела девка – пальцем ткни, и кровь брызнет, а жениха все не высмотрит.

На этот раз смутился от столь откровенного намека Стас. Краснея, отвернулся от Купавы.

– Груздень, покормить бы их надо перед дорогой. Когда еще до детинца дойдут.

Груздень с тоской посмотрел на котомки, но возражать не стал.

– Я им, командир, в провожатые Третьяка с Плетнем дам. И лошадей… тех, что переловить успели. Только бы Серд не отнял.

– А ты ему мое слово молви! – громыхнул Пивень. – То не его, Соколяня дело. И на этих воев зла не держите. Они крови вашей не проливали. Тенетами были, как и вы, опутаны. Третьяк, все запомнил?

Бэрдяй понимающе кивнул головой.

– Что же мы, не люди что ли? Не под одним Родом ходим?

За спиной под осторожными шагами зашелестела трава. Стас обернулся.

– Командир, – округлив испуганные глаза, перед ним стоял Хруст. – Этих, которые оттуда, нет… Одни балахоны в траве лежат. А когда сбежали, никто и не видел. Только хотели сжечь, а их уже нет.

Все начали переглядываться.

– Далеко не уползут, змеиные выползки, – отрубил Войтик. – И незачем страх нагонять на людей.

– Так я и не нагонял. Я только хотел сказать, что их нет, – начал оправдываться Хруст, виновато оглядываясь по сторонам.

Бэрдяй понимающе закивал головой.

– Облачко, воевода.

Стас был согласен с ним, но промолчал.

– Войтик, отдай им своих коней. Дальше пойдем на своих двоих. – Оглянулся на бойкую девицу с именем, от которого на него повеяло далеким детством, скупо наклонил голову: – Доброго пути вам, люди. Даст Бог, встретимся.

– Командир, а она, Купава эта самая, глаз на тебя положила. Верняк! Зуб даю, – Толян не мог пройти мимо столь значительного события и поспешил поставить его в известность о своих догадках.

– Толян…

– Отвечаю, командир. Глазищи – во!

Глава 11

Чувствуя на себе внимательные, восхищенные взгляды, нырнули в высокую траву и исчезли, как будто их никогда и не было. И ни одна травинка не шелохнулась позади их.

Стас бежал широко, размашисто, все увеличивая и увеличивая темп. Трава травой, но все-таки открытое пространство. И кто его знает, какие глаза за ними наблюдать могут. Исчезновение двух отрядов вряд ли пройдет незамеченным.

– Пивень, – негромко позвал он волхва, не сбавляя темпа.

– Здесь я, Слав.

– Не в службу, в дружбу… Попробуй залезть в мой мозг, как тогда, в детинце.

Волхва, казалось, ничуть не удивила его просьба. Зато Леха, предчувствуя что-то крайне сногсшибательное, прибавил шагу и быстренько поравнялся с ними.

Пивень запыхтел громче, лицо от напряжения раскалилось докрасна. И Стас услышал слабый шорох над головой, скрежет. И все затихло.

– Не могу, Слав. Будто мешает что-то. Словно щитом закрылся.

– Щит и есть, – подтвердил его догадку Стас. – А теперь ты закрыться попробуй.

Пивень снова запыхтел. На широком мясистом лице выступили капельки пота. А из-под шапки пот хлынул ручьем.

Стас, рискуя каждую секунду споткнуться, не сводил с него застывшего холодного взгляда.

Пивень качнулся, охнул, повалился на бок, но устоял.

Смахнул широкой ладонью с лица липкий пот, утер бородой нос и обиженно всхлипнул.

– Силен ты, однако, Слав. Не только щит, череп мне чуть в черепки не разнес. А зачем тебе это понадобилось, скажи на милость?

Стас, не отвечая на вопрос и не замедляя бега, потребовал:

– А теперь попробуй прикрыть Леху.

– Погоди, дай хоть отдышусь…

Леха не на шутку заволновался.

– Э-э, я на такое не подписывался, Стас. Ты Пивня чуть мордой по земле не проволок. До сих пор сопли в бороду сморкает… а где уж мне, скрозь больному и хлипкому? Да я все здоровье на фронтах борьбы с оголтелым криминалом оставил!

Спас Леху от тяжкого и, может быть, даже смертельного испытания глухой перестук конских копыт. Пока Стас выглядывал из травы, Леха благополучно скрылся и занял привычное для себя место в хвосте колонны.

Нещадно нахлестывая коня, им вдогонку торопил коня тот самый мужик, который рассказывал им про дурман.

– Позволь с тобой идти, воевода! – издалека закричал он. – Я же не думал, что ты в Сумерки путь держишь.

– Тебе-то зачем? Ты же только оттуда.

– Оттуда ли нет, но охота на них с другой стороны посмотреть. Да может, на что и сгожусь, – поймал на себе полный подозрения взгляд Груздня и уже не столь решительно закончил: – Не сомневайся, воевода, кривды в моих словах нет.

– Как звать тебя?

– А как ни назови, все к месту будет. Я сейчас, как дите титешное. Все приму.

– Темный! – не утерпел Толян и пояснил: – В башке у тебя сейчас темно, как…

– Толян!

– Темный, так Темный. Сойдет и это, пока свое не отыщу.

Стас с сомнением оглядел его одеяние.

– Тяжко тебе придется в этой сбруе. Не угонишься за нами. Да и лошадку придется отпустить.

– Можно и отпустить. Авось не пропадет. А доспех сниму. Не мой, не жалко, – уступчиво мотнул головой Темный. – Хоть в исподнем пойду, только в Сумерки возьми, воевода.

– Берем, ребята? – Стас повернулся к воям.

Встретил с холодными подозрительными глазами Груздня. Поймал бесшабашный взгляд Войтика, ироничный – Лехин.

– Берем! – решил он. – Но можем и потерять! Если отстанешь.

Но Темный, не дослушав его, уже сдирал с себя длинный, до колен копытный доспех, прилаживая за спиной такой же, как у них меч и лук со стрелами.

Не дожидаясь, пока Темный закончит переодевание, немногословный Хруст расседлал его коня и щелкнул ладонью по крупу.

– Догоняй своих, лошадка. Только где они сейчас? Там ли, здесь ли…

Саврасый вскинул голову, тряхнул гривой, негромко заржал и неспешно затрусил в сторону Сумерек.

– Дорогу нам указывает, – по-детски улыбнулся Веселин. – Теперь не собьемся.

Возражать парню не стали. Хотя и так всем понятно, что мимо Сумерек не пройдешь. Нависли над краем черной тучей, того и гляди гром грянет и вместо дождя смолой горячей прольется. Хорошо еще гора молчит. Не полыхает молниями, озаряя тревожным заревом округу, полыхая отблесками по кромке Сумерек.

У окоема Сумерек Стас взмахнул рукой.

– Все. Привал, бойцы. Есть и спать. Моя – первая стража. Меняет Алексей. Потом Груздень. Кому не достанется, пусть не обижается, – пошутил он. – Стражи на всех хватит. Груздень, раскрывай котомки. Мечи на стол, что осталось.

Лениво, наспех, чтобы не тратить времени попусту, пожевали и попадали в траву.

Стас повалился на землю чуть в стороне от заснувших моментально ребят и закинул руки за голову.

«Все как прежде, – почему-то подумалось ему. – Запах травы. Небо над головой. И верный «Калаш» под рукой. Пардон! Лук со стрелами и два меча. Только сейчас сам себе голова. Сам сделаю. И сам себе отвечу».

Мерно отщелкивают секунды старенькие «командирские» часы. Первая боевая награда за первый поиск ему, зеленому «летехе». Старый, потрепанный жизнью и Богом забытыми гарнизонами полкаш снял их ему со своей руки и, за неимением большего, стыдливо улыбаясь, сунул ему их в руки.

– Хорошо начинаешь, сынок, – так, кажется, сказал он тогда ему.

А Стасу даже было неловко вскинуть руку к виску и рявкнуть чеканным бодрым голосом с сопливых лет заученное «Служу Советскому союзу»! Промямлил что-то невразумительное и задом выполз из командирской палатки.

Где сейчас тот седой полковник? Где молодецкое «Служу Советскому союзу»? И где сам союз? Все в дым… А теперь все больше не России, спецназу служат. Ну, кто-то еще ВДВ.

А для него же этого всего почему-то мало было. Не стало Союза, и как-то так получилось, что и он сам не нужен стал. И он, и еще с десяток таких, как он. А может, и больше. Кто их считал, по всему миру разбросанных?

Может, и притерся бы и к новым условиям, если бы не та харя из штабных, не вовремя встретившаяся с его кулаком.

Мерно щелкают стрелки на стареньких «командирских».

И так же мерно посапывают уставшие за день ребята.

Странно, но не чувствовал Стас скорби и тоски по утерянному миру. По однокомнатной «хрущевке», которой сподобили его старые друзья после того, как пристроили в родном городишке, чтобы спрятать от неправедного московского гнева. Да еще в щенячьем звании, через которое он когда-то бодро перескочил сразу в капитаны.

Леха – другое дело. У него свадьба сорвалась. Но держится героем. Виду не показывает. Да и Толян духом не падает. Пора будить… Или пусть поспит еще?..

Вот удивительно! Влез во все так, как будто это мое, кровное. Уехал бы с миром в Соколень и зажил бы тихо и мирно, как и подобает командиру разведывательно-диверсионной группы на отдыхе, которого к тому же разыскивает половина разведок мира за детские шалости. Может быть, даже получилось бы жениться, настрогать детей и успеть понянчить внуков…

Полнолуние. Климат здесь что ли такой особенный? Даже всю эту галиматью и чертовщину, которую втихаря нашептывает волхв, понимать начал. И уж не все кажется галиматьей и чертовщиной. Может, шагая от эпохи к эпохе утратили что-то важное, изначальное, целиком доверившись плодам технического прогресса?

– Леша! – негромко позвал он. – Проснись.

Леха сел, замотал взлохмаченной головой, прогоняя сонную одурь, со стуком зевнул и поднес часы к глазам.

– Все. Хана. Батарейки сдохли.

– Возьми мои, – Стас расстегнул почерневший от времени и залоснившийся ремешок и подал напарнику. – Отбиваюсь…

– Отбивайся, отбивайся. И так лишнего прихватил. Совсем меня задохликом держишь.

Но Стас уже не слышал. Выработанная годами привычка сработала за него. Едва он закрыл глаза, сон пришел сам собой. Но спал по-звериному чутко. Ресницы вздрагивали на каждый шорох. Тело замирало, как перед броском. Рука покоилась на рукояти боевого ножа. Лехе показалось, что у напарника и уши вздрагивают, как у волка.

– Волк и есть, – не то подумал, не то согласился он. – Того и гляди – перекинется.

– Не пробовал, но подумаю, – сквозь сон пробормотал Стас и перевернулся на бок. – Надо только у волхва заклятие узнать… полнолуние…

– Тебе это вовсе не надо, брат.

Огромная серая волчья голова наклонилась над ним, и желтые немигающие глаза заглянули в лицо. Верхняя губа приподнялась, словно в улыбке, показав белые беспощадные клыки.

«Тебе это не надо, старший брат, – забилось в его сознании. – Просто встань и перекинься.

«Дьявольщина! – подумал он. – Приснится же такое».

«Перекинься!» – потребовал голос.

Адская боль сломала его тело в не мыслимых судорогах. Кости вылезли из суставов.

Он увидел все это, как будто со стороны, и взвыл от боли… нет, не от боли был этот вой. Первобытный счастливый вой волка в предчувствии удачной охоты.

– Леха!

– Твой брат спит. С ними ничего не случится. Братья хранят их спокойный сон.

Слепая мощь распирала его тело. Мышцы вздрагивали от восторга и нетерпения. Сердце билось мощно и гулко.

– Моим братьям необходимо свежее мясо.

– Стая гонит оленя, брат. Мы еще успеем. Половина – твоя.

И две серые огромные тени исчезли в траве.

Уплывает земля под ногами. Вперед и вперед. Тело дрожит от счастья. Могучий красавец олень, не разбирая дороги, несется через цветистую поляну. Еще миг – и он скроется в лесу. И тогда…

Толчок. Серое тело взмывает в воздух. Удар широкой грудью всем телом. Клыки рвут оленье горло. Кровь, горячая кровь пьянит, как вино, туманит взор.

– Славная охота, брат! – одобрительно пропел седой вожак, слизывая с его морды обжигающую сладкую кровь.

Молодая разбитная самка, игриво щелкая клыками, толкает его плечом.

– Да, это была славная охота, брат, – согласился он. – Я пришлю братьев за своей долей.

И снова скрючило, сломало, винтом выворачивая позвоночник.

– Разнежился! – недовольно подумал он. – Совсем разучился на земле спать. Затек!

Растянулся, разбросал руки в сторону.

– Леха!

Леха, друг и напарник, спал, сладко шлепая губами и уронив голову на колени. – Хорош друг, нечего сказать!

– Стас, сам не знаю, что произошло, – поднял на него виноватые глаза и даже не пытается оправдаться. – Ей-богу. Как обухом по башке. Не стыдно бы было, если бы хоть спал по-человечески. А то волки всю ночь так и мельтешили перед глазами, так и мельтешили…

– Ладно. Проехали, – угрюмо промычал в ответ. – Выходит, мы с тобой один сон на двоих видели. У меня все тело болит и на разрозненные молекулы рассыпается, словно танковым тягачом топтали.

Леха понял, что выволочки не будет, и облегченно вздохнул.

– У тебя лицо в крови. Не спишь ни черта, должно быть, кровь из носа шла. Худой, как шомпол. Умойся. Давай солью, пока вода есть. А то ребят перепугаешь.

Стас наспех умылся. Ноздри затрепетали от запаха крови.

«Приснится же такое. Старею, брат. Старею. Уставать начал. Вот и лезет в башку черт те что, – подумал он. – А раньше трое суток кряду бежать мог, и хоть бы что».

Повозился, улегся поудобнее и, закрывая глаза, неожиданно для себя сказал:

– Леша, ты с рассветом Войтика пошли на одиннадцать часов. Там наша доля от оленьей туши нас дожидается. Может быть… Хотя, нет. Я сам. А то сами перепугаются и родню распугают.

– У тебя крышу снесло, Стас? – с тревогой поинтересовался Леха.

– Может быть… может быть, – уже сквозь сон пробормотал он. – А может быть – и нет. Полнолуние. Волчья пора. Как раз на нас рассчитана.

Леха с трудом разобрал последние слова Стаса, сунулся за разъяснениями, но было уже поздно. Стас, положив руку на рукоять ножа, мирно похрапывал, уютно свернувшись клубком.

«Какая родня? Какая доля? – глядя на разгладившееся и ставшее по детски беззащитным лицо друга, подумал он. – Чудны дела твои, Господи. Не для среднего ума среднего опера».

Стаса будить не пришлось.

Проснулся сам и, не касаясь земли руками, прыгнул на ноги.

– Войтик, Груздень! Подъем, – тихо, чтобы не разбудить ребят, скомандовал он. – Догоняйте.

Мужики не рассуждая, спотыкаясь и на ходу продирая глаза, безропотно поплелись за ним.

Стас шел уверенно, не останавливаясь, безошибочно угадывая дорогу так, словно ходил уже по ней.

Вот поляна, сплошь усыпанная цветами.

А вот и опушка леса зеленеет. Сюда стремился олень, убегая от неминуемой смерти. Понимал, что там будет трудно его взять.

Сон ли явь ли?

Зачем пошел?

И зачем потянул за собой ребят, которым можно было спать еще целый час?

Вот здесь ударил грудью. И сердце вздрогнуло от восторга. Горло снова ощутило вкус горячей свежей крови.

А вот и оленья туша. Ровно половина. Около нее холодным светом горят желтые волчьи глаза.

Дрогнула и приподнялась верхняя губа.

– Я пришел за своей долей.

Вои со страхом уставились в его лицо, заслышав глухой волчий рык.

– Мы ждали тебя, старший брат. Ты можешь взять свою долю. Это твои братья?

Снова дернулась верхняя губа, обнажая два ряда молочно-белых крепких зубов, и грозный рык вырвался из горла.

Войтик вздрогнул и потянулся за мечом. Груздень уже давно сжимал в правой руке рукоять своего боевого ножа.

– Это и твои братья тоже, серый… В них та же кровь. Только они давно покинули свою стаю. – Положил свою ладонь на широколобую в седине голову и почесал, как уличную собачонку за ушами. – Войтик, Груздень. Подойдите ближе. Познакомьтесь с братишкой. Грешно родни не знать. И не хватайтесь ради Бога за ножи. Выдернуть не успеете!

Привычка к повиновению толкнула воев вперед.

Груздень осторожно вытянул руку, с ужасом глядя в желтые грозные глаза.

Волк глухо зарычал.

– Я запомнил их, старший брат. Стая узнает их. Ты ведешь свою новую стаю на ночную сторону? Там нет охоты. Но мы будем рядом.

– Спасибо, Серый. Славной охоты тебе и стае.

– И тебе старший брат. Стая всегда будет рада тебе.

Волк попятился, не спуская с него взгляда желтых угрюмых глаз. Шаг. Другой… Повернулся и не спеша скрылся в лесу.

– Ну, вот и познакомились, – как ни в чем не бывало, улыбнулся Стас. – Режьте мясо. Еще теплое. Такое сырым есть можно и даже без соли. Да что вы застыли, как два истукана? Волки вы или нет?

– Командир, ты колдун? – в глазах Войтика застыл неподдельный страх.

– Какой же я колдун, друг мой Войтик? – усмехнулся Стас. – Я Волк. Серый. Меня и раньше так звали. Полнолуние. А в полнолуние всегда сны сбываются.

– Такое даже нашему волхву не под силу, – Груздень с сомнением покачал головой. – Ох, и не простой ты человек, командир. Непростой. Если волчья стая тебя за своего приняла. И говорить по-волчьи умеешь.

В голосе холодок и отчуждение.

– И вы умеете. Только забыли. А от одного с ними предка род ведете, – Стасу надоело оправдываться и он начал своим ножом кромсать еще теплую тушу. – От подарка родни не отказываются, ребята. Они от чистого сердца поделились с нами. Грешно их обижать, даже если они ходят на четырех ногах и говорят немного иначе. – И хитро прищурил глаз: – Или страх пробрал, волчата?

Войтик обиженно фыркнул и переглянулся с Грузднем.

– Так уж и страх…

– А морда до сих пор зеленая!

– Это от травы. Всю росу на себя смазал, пока бежал за тобой. Груздень, помогай!

– То-то же!

Глава 12

Лес встретил угрюмым молчанием. Ни дуновения ветерка, ни шелеста листьев. Под ногами трава скрипела и похрустывала, как стерня после покоса. Где-то высоко над головой кроны деревьев смыкались в почти непроницаемый навес, через который едва проглядывало темное и такое же угрюмое небо.

Леха невольно поежился.

– Неприветливый лесок, – пробормотал он. – Кажется, что за каждым деревом глаза. Аж озноб прошибает.

– Вообще конкретно! – поддержал его Толян. – И деревья какие-то не русские.

– А какие они должны быть здесь?

– Не такие! – отрезал Толян.

Они и в самом деле были не такие.

Стволы и ветки – словно кожей обтянуты. Гладкие и глянцевые. Так и хочется рукой погладить. Листья толщиной с ладонь.

– Плакучая ива. Только местного разлива. Как из лейки поливает.

Леха вытянул руку и подставил раскрытую ладонь под жирную увесистую каплю.

– Леха! – крикнул Стас, но не успел.

Леха охнул, скрючился от боли и сунул по извечной общечеловеческой привычке ладонь под мышку.

– Покажи! – потребовал Стас. – Груздень, воду! Немедленно промыть!

Леха подул на ладонь и показал Стасу. Ладонь вздулась пузырем, как от ожога.

Охнул и покатился по земле Свист. Длинная ветка обвилась вокруг его ноги, как гигантская щупальца, и тащила вглубь леса.

Стас взмахнул мечом.

Послышалось что-то похожее на стон, и обрубленная ветка с непостижимой быстрой исчезла в кроне. Свист поднялся и, боясь притронуться к обрубку, тряс ногой, пытаясь, освободится от него. Груздень наступил на тот, из среза на черную траву брызнула темно-бордовая жидкость.

– Медуза Горгона, – прошептал Леха, отбиваясь от мечущихся вокруг них веток. – Не удивлюсь, если еще и яд в волосах… Рука онемела.

Вои сбились вокруг Стаса в тесную кучку.

Сверкнули мечи. На землю посыпались отрубленные ветки. Коснувшись земли, они тут же исчезали, штопором ввинтившись в землю. С тихим шелестом спрятались куда-то листья.

– Не пройти, Стас, тут и останемся, – крикнул Леха. – Уходить надо.

– Куда? С битой мордой?

– Да хоть бы и с битой…

Войтик вертелся чертом, сметая перед собой все подряд.

Груздень рубил как опытный дровосек, осмысленно и расчетливо, с одного маха срубая толстенные сучья. Стон рвался в уши.

И натиск неожиданно прекратился.

– Проверка на вшивость, – изрек Толян. – И дождик перестал. Мочилова не получилось.

– Или игрушка не по зубам, – задумчиво проговорил Стас. – Леша, как твоя рука?

Леха глянул на ладонь.

– Нормально, – ответил он. – Пятно, как от ожога кислотой. Но терпеть можно. Возвращаемся?

– Нет! – решительно ответил Стас. – Прошла лошадка, пройдем и мы.

– Далеко ли прошла эта самая лошадка?.. – прошептал Груздень. – Командир, мясо придется выбросить. Котомки промокли насквозь.

Стас кивнул головой.

– Бегом и не останавливаясь. Припасов нет, значит, и время на еду тратить не надо. Я впереди…

Между угрюмыми деревьями петляла еле заметная тропинка. Или только так казалось? Или лес расступился?

Бежал, упрямо наклонив вперед голову и выставив вперед меч. Выстрелил навстречу толстый, в Войтикову руку, гибкий сук. Взмах мечом. Сук нырнул обратно, скрывшись в непроницаемой кроне.

– Опасаются.

Груздень не смог удержать своего удивления.

– Соображаловка работать начала, – поддержал его Толян. – Зауважал.

Без тяжелых котомок несколько часов бега показались за легкую прогулку. И все же начинала чувствоваться усталость. Запинался то один, то другой…

И с явной неохотой Стас скомандовал привал.

– На траву не ложитесь, ребятки, – предупредил он. – И спать придется через одного. К деревьям не прислонятся.

– Так не стоя же спать? Я же не лошадь! – возмутился Войтик. – А если мордой в траву?

– Эк ты избаловался около котлов, брат Войтик, – с укоризной попенял ему Стас. – Так и быть, попрошу воеводу, чтобы вернул тебя в теплое место.

– Так я же ничего. Я только сказал, что могу и мордой…

Стас не стал его слушать. Постучал пальцем по стеклу «Командирских» и предупредил:

– Время пошло!

Промучились с полчаса.

Толян взмолился:

– Не могу больше. Как черви перед глазами шевелятся. Ужас. И смотрят, ждут, когда глаза закрою, чтобы вцепится.

– Толян, ты же реальный и правильный во всех отношениях пацан!

С надеждой заглядывал в глаза Стасу и Свист, и Хмурый… Даже Леха – и тот строил умоляющие рожи.

И в самом деле, за то время, пока они отдыхали, вокруг них выстроился настоящий шалаш из шевелящихся и сцепившихся между собой веток.

Груздень, вздыхая и морщась от досады, запустил руку за пазуху и со скорбным выражением на лице извлек на свет божий необъятных размеров самодельную свечу.

– Командир, тресни своим кресалом. Может, эта нечисть огня забоится.

Стас поднял от удивления брови и щелкнул зажигалкой.

– Откуда?

– Оттуда, – угрюмо отозвался Груздень и высоко поднял над головой свечу.

«Черви» вздрогнули и взметнулись вверх.

– Вот чего они боятся! – удивился Толян. – Костер бы развести. Может, и вздремнуть бы удалось.

– Поздно, Толян. По коням.

– В смысле, по копытам? – уточнил Толян. – Легко. Груздик, туши свет. Кина не будет.

Бежали еще несколько часов.

Стас слышал за спиной сдавленное дыхание, но не замедлял шага.

– Стас! – Леха, догнав его, пристроился за спиной. – Стас, ребята устали. Надо возвращаться.

– Леша, если есть силы, чтобы вернуться, значит, могут еще бежать и вперед, – неохотно ответил он и перешел на шаг.

– Еды нет, воды – на пару глотков. Еще день, и они лягут. А кругом только эта сволочь! – Леха со злостью кивнул головой в сторону замерших неподвижной стеной черных зарослей. – Так и кажется, что протянут свои щупальца, и только пятки сбрякают.

Стас осторожно оглянулся.

Все и в самом деле устали. Даже упорный Груздень – и тот шел, опустив голову и механически переставляя ноги. Пивень в своих неподъемных сапогах несколько раз уже пытался отыскать местечко, чтобы примоститься хоть на короткий миг, но грубая, как проволока трава внушала ему опасения, и он, вздыхая, плелся дальше.

Черный мертвый лес.

И беспросветная крыша над головой, через которую не видно даже клочка синего неба.

Давно замолчал Войтик. Изредка бросая взгляды на выбивающегося из сил Веселина, подмигивал ему, хлопал его своей лапой по спине и шел дальше, с тоской заглядывая вперед.

Темный брел, как кукла. Шептал что-то невнятное, оглядывался по сторонам, словно пытаясь вспомнить забытое.

Несколько раз откуда-то издалека раздавалось глухое волчье ворчание. Войтик вздрагивал и бросал быстрые взгляды на Стаса. Но тот шел так, словно не слышал ничего.

– Рано, Леша. Пока не отыщем их нору, возвращаться нельзя. Все равно найдется какая-нибудь полянка. Тогда и отдохнем, – и, заглянув в Лехины усталые глаза, признался: – Мне и самому не по себе. Постоянно вижу на себе чей-то взгляд. Высматривают, выжидают.

Позвал глазами посреди воев волхва.

– Пивень, ты как?

– Пакостно, – пыхнул в бородищу волхв. – Будто в душу иголками колют.

– И все равно – рано. Иначе будет поздно.

– Заговариваешься. То рано, то поздно. Выбери что-нибудь одно.

И снова угрюмый волчий рык.

Стас замер и прислушался.

Дернулась губа. Короткое сдержанное рычание.

Войтик переглянулся с Грузднем и с опаской посмотрел на Стаса.

Пивень со страхом отшатнулся в сторону.

– За мной, по одному. И не высовываться. Груздень, Пивень… Леха замыкает. Ну, что вызверились. Волки на охоту вышли. А мы под них сработаем, – неуклюже попытался оправдаться Стас. – Или сами на утиной охоте селезнем не кричали?

Не Бог весть, какое оправдание, но уж лучше такое, чем никакого.

Леха просек что-то, но помалкивает.

Впереди просвет. Поляна?

Воздух вокруг нее искрится, как снег. Кристалликами висит… Играет, светится разноцветными огнями. Электрическое поле? Не похоже. Как его удержать тончайшей пленкой? Всполохи пляшут, как Северное сияние. А за ней – непроглядная тьма. Нет. Почему непроглядная? Во всполохах силуэты темнеют. Четко. Без суеты. Как на заводском конвейере.

Шаги за спиной стихли.

– Темный. Слышь, Темный, – любопытство сильнее всякой усталости. – Отсюда шли?

Но Темный молчит.

Наглухо заблокирована память у парня.

Сам не мог достучаться. Не мог, сколько не пытался.

Свечение увеличилось. Силуэты исчезли. А за ним снова только чернота. Глухая. Непроницаемая.

И полыхнули молнии. Разом. И во все стороны. Словно взрывом разбросало его малочисленный отряд. Кто за спиной застонал. Хруст? Свист?

Подвело любопытство. Высунулся.

– Ложись! – крикнул он, падая на нестерпимо колючую траву.

И новый залп. Нацеленный залп из всех крепостных орудий сразу.

Сфера чуть потемнела. И новый залп.

Прямой наводкой.

Плазменные орудия у них, что ли?

Или лазером поливают?

Как там у фантастов? Бластеры и электромагнитные ружья.

– Леха! Отводи ребят. Головы не поднимать. Задницы из травы не показывать!

– А ты?

– Молчать! Это приказ!

– Командир…

Не умеет волхв говорить шепотом.

Шарахнут на голос. Ну вот! Так и есть.

– Пивень, командир Алексей! Если что, не продаст. Хоть и баламут, но калач тертый. Все. После залпа уходите.

– А ты?

– Приказ!

Голос Стаса скрипит, как железо. До нутра пробирает.

Залп!

Леха успел заметить, как тугой пружиной взлетело из травы тело Стаса, в доли секунды пролетело над землей несколько десятков метров. Угрюмый волчий вой, вой безжалостного вожака стаи разорвал вязкую тишину мертвого леса…

Толчок. Тело перевернулось в воздухе и головой вперед вонзилось волчьей тенью в пылающую нестерпимым белым светом стену.

И, словно повинуясь этому древнему, давно забытому зову далеких предков, из-за деревьев над распростертыми телами воев бесшумно пронеслась волчья стая и исчезла там, где мгновеньем раньше скрылся Стас.

Запоздало полыхнул залп.

– Уходим, братцы.

– Но как же…

– Приказ Груздень – закон для подчиненного! – припомнил Леха строку из армейского Устава. – Командир любит пошутить сам, но шутки подчиненных понимает плохо. Считайте, что это его очередная шуточка. Прикол! Говоря на понятном и доступном языке нашего Толяна. Ползком и сразу бросок. Уходим из-под удара и ждем.

Залп! Бросок…

И сразу – пузом на колючки.

Упали. Затаились. Бросок…

Пивень повернулся к Лехе. Борода зацепилась за колючки. Выматерился от всей души. Дернул головой, оставив клок бороды на колючках.

– А может, вслед за ним, Алексей? Пока они с ним тары-бары разводят, на нас и не оглянутся. Как ты думаешь?

– Не думаю, – отрезал Леха. – Выполняю.

– Это еще надо посмотреть, кто с кем разводит эти самые тары-бары, – хохотнул Войтик. – Вслед за ним такие ребята в нору прошмыгнули, что я бы лучше в сторонке постоял.

Толян поднял головы, смахнул рукой с лица кровь.

– Всю физию о колючки ободрал. Леш, мы командира бросим что ли? На крайняк – у нас с тобой стволы на кармане.

Груздень бросил исподлобья на Леху хмурый взгляд.

– Полезем, Алексей?

– Я тебе полезу. Ждем. А сунуть башку туда всегда успеем, – грозно предупредил он. – Только кажется мне, ребята, что там сейчас черепки в разные стороны летят. Он, когда разозлят, охоч до посуды. Ждем! Ну, что я говорил? Добрался до посуды…

Неистово опалил глаза белый свет. И Стасу показалось, что на какое-то время он ослеп. Тело вопреки всем понятиям не разрывала боль. Его вообще не стало. Разлетелось в прах, на разрозненные кусочки тряпочки. Падал в бездонную яму без парашюта. Мозг отдельно. Сам по себе. А все остальное – тоже отдельно. И ненавистный палящий свет перед глазами. Или где?

Судорога выламывает кости.

Значит, это еще не тот свет, который в конце тоннеля. Рухнул сразу на все четыре лапы. Оглядываться будем потом. Время будет.