Текст книги "Правонарушители"
Автор книги: Николай Якубенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)
Глава 6
Почему настолько бесплодными оказываются акции радикалов? Почему многочисленные и могущественные народные движения протеста оставляют после себя только неясные воспоминания? Почему после Великих Бунтов прошлого и настоящего мир почти не изменился?
Один из ответов состоит в том, что революционеры никогда не придавали значение повседневности. А ведь именно в ней корни всей Системы, здесь ее сердце, отсюда она черпает свои силы. Именно в море повседневного бытия плывет наша жизнь – механическое, соглашательское, рабское существование. «Правонарушитель», какой бы радикальный он не был, рано или поздно купит «приличный» выходной костюм, усвоит трудовую дисциплину на своей новой работе, и другие повседневные правила, которые будут несравненно большее влиять на него при ежедневном повторении, чем тысячи революционных призывов.
Общественная свобода или рабство, наша жизнь принимает конкретные формы на основе множества подобных «мелочей», а не политических лозунгов, вызывающих лишь временное воодушевление.
Черными джипами, пусть даже марки «Mercedes», в наше время никого не удивишь. Другое дело, когда на джипах стоят синие мигалки, и они образуют настоящую колонну, сминающую все на своем пути – поневоле хочется уступить им дорогу. Приходит мысль: «Черт с ними. Пусть проезжают. Проблемы не нужны».
Мысль «проблемы не нужны», проходила сквозь странный кортеж и распространялась далеко вперед, окружающие со смесью страха и восхищения рассматривали едущие автомобили. Их путь лежал из славно города Краснодар в не менее славный город Азов. Компания внутри джипов была подстать их машинам.
Михаил Афанасьевич недобро покосился на Леонида Петровича, сидящего на соседнем кресле. По статусу и положению, его машину должен был вести персональный водитель, но кроме статуса есть еще желание начальника. Михаил Афанасьевич захотел лично вести машину. Не весь путь до Азова, конечно. Боже упаси! Но на трассе, свободной от пробок и скученности городских улиц, вести отличную немецкую машину было сплошным удовольствием.
Михаил Афанасьевич еще раз покосился на Леонида Петровича. – «Интеллигент, мать его… Бесполезный и никчемный интеллигентишко. Мать его…», – наверное, уже сотый раз сказал про себя Михаил Афанасьевич и сконцентрировался на дороге.
Причина, по которой он ломал все свои планы и мчался в Азов была банальна и знакома всем, кто работал на руководящей должности.
– «Хочешь, чтобы все было сделано хорошо – сделай это сам!», – для разбирающихся людей, это звучит, как приговор профессионализму. Это значит, что руководитель не справляется со своими непосредственными обязанностями и вынужден заниматься тем, чем должны заниматься его подчиненные. Лично все расхлебывать. Вопиющая некомпетентность!
Михаил Афанасьевич все это прекрасно понимал. Но что делать, если сотрудник оказался неспособен сделать простое, но очень важное дело?
Когда он дал распоряжение Леониду Петровичу, то не пустил ситуацию на самотек, а негласно взял дело под личный контроль – и не зря! Леониду Петровичу нужно было всего лишь «неформально» договориться с ростовскими коллегами, взять пару толковых ребят и привести сорванца – за неделю управиться можно! Вместо этого, Леня устроил танцы с бумагами: начал согласовывать какие-то санкции, договариваться с канцелярией и прочий бред. Конечно, его отфутболили со всех сторон!
Видя это, Михаил Афанасьевич лично позвонил своему коллеге из Ростова-на-Дону, и просто сказал ему, что приедет со своими людьми, возьмет нужного человека и уедет. То, что нужный человек находится в лагере экологическом и, скорее всего, участвует в его акциях – осложняло дело. Но не сильно. Михаил Афанасьевич пообещал вести себя прилично и устроить все «по-тихому». Это окончательно сняло все вопросы.
В первом джипе ехал сам Михаил Афанасьевич, его личный водитель, Игорь и Леонид Петрович. В трех других джипах ехали его сотрудники. Это были опытные оперативники и технические специалисты. Никаких «бойцов» Михаил Афанасьевич не брал с собой. Смысл? Они едут брать пацана. И брать не грубо, а тактично. Мягко. Какие, к черту, бойцы?
Происходящее сильно напоминало цирк. Клоуны, фокусники, жонглеры, даже пара «силачей» в виде отряда полиции, призванного прекратить творящееся безобразие – все персонажи имелись в этом необъявленном представлении. А уж какие эмоции и страсти бушевали вокруг! От безуспешных попыток полицейских хоть что-то сделать, Илье неудержимо хотелось рассмеяться.
– Собака бешенная, поднимай свою задницу и вали отсюда! – толстый и немного похожий на медвежонка полицейский пытался морально повлиять на панка с небольшим ирокезом на голове, одетого в одни шорты. Он имел наглость сидеть прямо на федеральной трассе, мешая движению транспорта. Мент безуспешно пытался убрать его.
– Нееее… я просто дорогу перехожу. Плохо мне стало. Сижу вот… – панк отвечал лениво и даже как-то сонно.
– Сволочь, я те щас вызову медиков. С большой и толстой клизмой. Пацан…
Полицейский придвинулся вплотную к парню, но толпа демонстрантов вокруг тут же отодвинула его. Другие полицейские вынуждены были отойти назад на пару метров, и первый полицейский, с проклятьями и руганью, расталкивая окружающих, возвратился к своим. И тут же принялся нецензурно выражаться в рацию.
Да, правоохранительным органам приходилось не сладко. Они не могли справится с ситуацией. Каковы же причины того, что так произошло? Что здесь вообще творится? [4]4
4. Описаны реальные события в г. Азов в 2003 году.
[Закрыть]
Азов – провинциальный городок. Если быть честным – почти станица. Большая. Или деревня – просто огромная. Но никак не полноценный, «большой» город. И дело вовсе не в количестве жителей или в чем-то другом. Прежде всего это касается менталитета местного населения, привыкшего к спокойной, размеренной жизни.
Местная полиция оказалась не готова к приезду толп прожженных, закаленных в противостоянии с «мусорами» активистов. Опытных «правонарушителей». То, что среди них оказались даже граждане иностранных государств – Польши, в частности, еще больше подкосило моральных дух полицейских. Это в Москве и других крупных городах иностранцы уже давно не воспринимаются, как что-то необычайное. Для небольших городков, подобных Азову, это было что-то невообразимое.
Оказалось, что студент-юрист из Москвы, прогульщик и хулиган у себя дома – в городе Азове был на голову выше местных полицейских по знанию законодательства РФ, и, что самое главное – по опыту проведения несанкционированных мероприятий. В тихом и уютном Азове этому опыту просто неоткуда было взяться!
В ночь перед перекрытием федеральной трассы (Илья даже не знал, как правильно ее назвать – мимо Азова она проходила) неизвестные правонарушители спрятали в кустах рядом с предполагаемым местом акции несколько старых шин. Это важно!
Одно дело, когда груда людей образует «мясо» и перегораживают федеральную трассу – происходящее представляет большую опасность участникам акции. Они рискуют своим здоровьем и даже жизнью, становясь на пути железных машин. Другое дело – достать обыкновенные автомобильные шины, облить их смесью бензина с керосином и поджечь – сделать из них ярко пылающие костры, после чего выкатить или вытолкнуть их на дорогу.
Шины горят замечательным ядовитым племенем, их густой черный дым сильно пугает автомобилистов и они поневоле останавливаются. После этого можно смело выходить на дорогу живой цепью.
Увы! Местная полиция за месяц непрерывных провокаций набралась опыта и подобные детские шалости научилась предугадывать. За час до начала «мероприятия» бдительный наряд полиции нашел колеса, заблаговременно спрятанные в соседних кустах. Есть чем гордится! Совсем недавно такая их прозорливость была бы подобна фантастике.
Но это все ерунда по сравнению с главным.
Илья очень ошибался, когда говорил, что инициатива в подобных выступлениях обязательно должна находится у приехавших «со стороны» экологов, а ему и его товарищам лучше стоять в стороне и, по возможности, просто помогать. Все это ерунда.
Главными инициаторами и активистами были местные. Задолго до открытия протестного лагеря, Азовчане сформировали что-то вроде комитета по сопротивлению постройки терминала. Когда стали приезжать активисты из других мест, они начали помогли им в открытии лагеря и до сих пор всячески поддерживали его. Бабушки и дедушки, дяди и тети носили протестующим макароны, котлеты, голубцы и самогон. Снабжали и свежими новостями «с полей».
Численность лагеря обычно не превышала 30–50 человек, что, конечно, недостаточно для каких-то серьезных действий. К примеру, во время самого крупного мероприятия протестующих – символического захвата мэрии и последующей ее блокаде, участвовало больше 3 000 человек. Конечно, это были местные жители! Для масштаба Азова – космическая цифра.
Новость об открытии протестного лагеря получила широкую огласку и в Азов стали съезжаться «правонарушители» со всех концов бывшего СССР и даже иностранцы. На всем протяжении функционирования лагере местный комитет «сопротивления» помогал ему продовольствием, медикаментами и всем, чем только мог.
Открытие лагеря и приезд «правонарушителей» послужило толчком к активизации протестных действий. Местные, хоть и стояли у истоков «сопротивления», начать активные действия самостоятельно не могли. Им был необходим толчок. И консультации опытных «специалистов». А еще – небольшие, но инициативные и эффективные группы опытных «правонарушителей», готовых быть на острие протестного движения. Все это они получили с открытием протестного лагеря. И процесс пошел по нарастающей.
Подавляющее большинство обитателей лагеря приезжали сюда ненадолго. На время отпуска, каникул, или просто тогда, когда появлялось свободное время. Фактически, они приезжали в протестный лагерь отдыхать! Лето, солнце, пляж и море – плюс общение, знакомство с новыми людьми. И делом правильным заняться – отличное времяпрепровождение!
Поэтому, несмотря на всю серьезность, обстановка в лагере была с легким налетом иронии и игры. Это настроение передавалось всем вокруг.
Нужно понимать, что в небольшом городке, таком, как Азов, жить, по большому счету, скучно. Огромное количество молодых, интересных, оригинальных и раскрепощенных людей, к тому же – делающих полезное для всех дело (что важно!), – были для местных подобны взрывчатке. Происходящее было взрывом мозга для привыкших к размеренному течению жизни жителей этого замечательного южного городка.
Местные быстро поняли (и от этого еще больше стали уважать приезжих активистов), что в лагере нельзя пить алкоголь и курить траву. Поэтому посиделки устраивались за его пределами – с заслуживающим уважения рвением, местная молодежь проникалась революционной теорией и интересными рассказами со всей уголков страны. И не только этой страны. Активное общение происходило по всей округе.
Местная полиция, конечно, была на страже правопорядка. С приезжающими правонарушителями она боролась всеми силами и по мере возможностей. Но полицейские тоже были местными! Они жили в Азове, в Азове жили их жены, дети, папы и мамы, соседи, приятели и друзья. Химической бомбы замедленного действия рядом со своим домом они тоже не хотели. Но открыто заявить об этом у них не было никакой возможности.
Отчасти поэтому они не предпринимали радикальных мер против демонстрантов. Да, полицейские сильно ругались, кричали и даже что-то делали, но фактически – потворствовали творившемуся безобразию. У полицейского руководства были связаны руки. Но приказы нужно было выполнять! Это дилемма для местных правоохранителей так и осталась неразрешимой.
Илья прекрасно понимал, что ситуация в Азове не будет долго оставаться безнаказанной. Но здесь и сейчас правонарушители росли и набирались опыта, словно в инкубаторе – в обстановке раскрепощенности и относительной безопасности. Илья на самом себе чувствовал это.
Множество людей пропускал через себя славный город Азов. На всех них до конца их жизни будет лежать отпечаток этого города. Этого лагеря. Этой атмосферы свободы и солидарности, не сравнимой ни с чем.
– Вы совсем офанарели! Поджигать колеса на дороге! Да я вас самих сейчас подожгу!
Лейтенант полиции попытался собственной грудью воспрепятствовать вопиющему беззаконию, но его остановили собственные подчиненные. Вовремя. Демонстранты стали собираться в большую и решительно настроенную толпу.
– Проваливайте отсюда! – лейтенант окончательно исчерпал красноречие и ушел за спины рядовых полицейских.
Илья еще раз посмотрел на противоборствующие стороны, убедился, что дальше все будет спокойно, после чего развернулся и стал уходить. По большому счету, он напрасно приехал в Азов – обстановка здесь становилась все более и более накаленной. О спокойном лагере протеста, каким он был еще несколько недель назад, остались только воспоминания.
– «Очень скоро здесь будет не протолкнуться от ОМОНа и всех быстро успокоят. Вне всяких сомнений. Нужно уезжать. Срочно!», – так размышлял Илья, идя в лагерь.
Он был уверен, что происходящее в Азове – временный сбой работы системы охраны порядка, еще немного и здесь будет очень жарко. Курорт закончится. Когда это произойдет, он должен находиться как можно дальше от этого места.
– «Еще пару дней», – так он говорил себе уже целую неделю. Но ничего не мог с собой поделать и каждый раз откладывать свой отъезд.
Ему нравилось здесь. Нравилась обстановка, нравились люди.
В последнее время Илья пользовался своей «магией» постоянно. Пользовался легко и непринужденно, словно всю жизнь ею занимался. Происходящие с ним перемены были удивительны!
Первые, робкие и неуверенные попытки изменить хоть что-то вокруг, в «своеобразной» обстановке протестного лагеря неожиданно окрасились цветами предопределенности и неотвратимости – Илья просто знал, что должно произойти, и как именно это будет происходить. После этого изменения происходили. Легко и непринужденно.
В том, что местные органы правопорядка в последнее время совершенно не справлялись со своими обязанностями, даже несмотря на поддержку из Ростова-на-Дону – была его вина. Его тонкое, ненавязчивое и незаметное вмешательство.
Приезжий полицейский собрался спрашивать документы у неформала – явного участника лагеря, как тут же поскользнулся и упал – хорошо что ничего не ушиб! Другие полицейские стали помогать коллеге. Парень и его друзья в это время благополучно ушли, не поняв ничего. Во время демонстрации у самых рьяных полицейских время постоянно расстегивались ремни, развязывались шнурки, неожиданно сползали штаны и даже пистолеты необъяснимым образом выпадали из кобуры на асфальт – как раз в то время, когда они порывались вырвать из толпы наиболее активных протестующих.
Илья просто вставлял палки в колеса правоохранительной системы. На полицейских сыпалось куча неприятностей – мелких и, вроде бы, ничего не значащих, но они сильно мешали, из-за них они не могли выполнять свои обязанности. Словно злой рок повис над всеми ними!
Ни один участник протестного лагеря или местный житель не был задержан ни во время акций, ни после них – если рядом находился Илья. Чаще всего, он скромно стоял в сторонке и внимательно наблюдал за происходящим. При необходимости – вмешивался, чуть-чуть, почти незаметно изменяя саму ткань реальности.
Делать что-то большее, масштабное он не решался и ограничивался «мелким хулиганством».
Это в средней полосе России травушка-муравушка и березки-сестренки. Здесь, на выжженном южным солнцем побережье ничто не могло полноценно вырасти. Ни деревья, ни кусты – лишь редкая трава, из той породы, что даже на марсианской поверхности будет пускать в грунт свои хищные корни. Только такая трава, высушенная и жесткая, как проволока, росла вокруг. Местная природа была скупа на нежности.
Имеющаяся зелень росла исключительно стараниями жителей Азова. Из-за них поселок производил, в целом, очень благоприятное впечатление. Море частных домов, огороды, фруктовые деревья и опутавший все виноград. Лишь в самом центре имелось несколько пятиэтажек еще хрущевской постройки. Главные достопримечательности – море и порт. Еще озеро неподалеку и строящийся терминал.
Жарко. Илья в очередной раз вытер лицо от пота.
Частный дом. Ухоженная грядка с помидорами, пара абрикосовых деревьев и открытое окно одноэтажного дома из красного кирпича – небольшой приработок для местных.
– Радость моя, дай нектару! Литр нектару будет в самый раз.
– Бери дорогой! Виноградинкой закусишь? – полненькая хозяйка частного домовладения окунула своего покупателя в бездну очарования и гостеприимства. Ее совсем не маленькие груди уверенно взгромоздились на подоконник, как бы добавляя эстетики.
– Неее… спасибо.
Илья отдал причитающиеся деньги за литр прекрасного натурального местного самогона и отбыл.
Кстати, мафия, в лице местного участкового, с самого начала была активной оппозицией лагерю. Но когда в городок стало прибывать множество лиц не только политически активных, но и алко-активных и платежеспособных молодых людей, свою позицию местный участковый тут же пересмотрел. Такой потрясающий рынок сбыта!
– Приходите еще! – продавщица была необычайно доброжелательна и обаятельна. Илье пришла мысль, что в Азове и сексуальная революция вовсю бушует.
– Обязательно. Как тебя зовут, очаровательница?
– Майя.
– Майя, я зайду. Точно зайду!
Продавщица подарила Илье такую улыбку, на которую только смогла сподобиться и упорхнула вглубь дома, закрыв «прилавок» занавеской.
Протестный лагерь располагался прямо напротив строящегося терминала. Пока это было только нагромождение бетонных и железных конструкций с целыми горами стройматериалов и времянками между ними. В них жили строители.
Между лагерем и терминалом проходила железная дорога, как бы проводя железную границу между противоборствующими сторонами. За лагерем располагался Азов. На стороне строящегося терминала раскинулось Азовское море. Слева, если смотреть со стороны поселка, располагалось небольшое пресноводное озеро.
Вот, собственно и вся расстановка. Ни тебе дремучих лесов. Ни секретных родников. Степь и пустошь вокруг, на сколько хватает глаз. На джипах хорошо ездить.
Рядом со своей палаткой Илья обнаружил очередные разборки. Какие то непонятные мажоры были очень недовольны. Они, на самом деле, рассчитывали, что в лагере будет душ, благоустроенный туалет и симпатичный массажистки. Фиг там! Только раскаленный воздух, поднимающийся с выжженного песка.
Нет кондиционеров. Массажистки тоже куда-то подевались. Деваться от жары просто некуда – под беспощадными лучами солнца палатка превращается в печку, и кожа неподготовленных бледнолицых обгорает за час. Самые умные закутываются в тряпки, вспоминая репортажи о пустыне Сахаре и тамошних бедуинах. Те, кто попроще, начинают носить кепки и разные шапки – чаще, купленные уже в самом Азове.
Климат здесь такой. Юг.
Хуже всех приходилось «модникам» – тем, кто несмотря ни на что хотел сохранить свою прическу и прочие украшательства в неприкосновенности. Красота требует жертв! Их решение, они же сами и мучались.
Лагерь «сопротивления» представлял из себя нагромождение палаток, безо всякой системы установленных на песчаной земле. Единственное исключение – центр. Здесь чувствовалась рука проектировщика и перпендикуляр планировки был заметен.
Первые обитатели и основатели лагеря пытались сохранить хотя бы видимость порядка – насколько позволяли их силы и терпение. Установили места для туалета, сделали «общественные» места, куда сходились, чтобы решать общие вопросы. Установили большую «общую» палатку для случайно оказавшихся на улице и для обсуждений. Остальное пространство лагеря развивалось так, как получалось. Множество людей приезжало и ставило свои палатки где придется. Одновременно с ними, другие люди уезжали – уследить за всеми не было никакой возможности. И смысла в этом тоже не было.
Самогон Илья оставил в своей палатке, потом недолго повалялся под навесом, и, с неохотой, поплелся на вокзал. Чувства он испытывал сложные и даже противоречивые.
Было отчего!
В лагерь приезжал товарищ Черный. Всем известный своими выходками и беспределом по отношению к «тусовщикам» от «оппозиции». Его заранее просили не приезжать в лагерь, отдельные личности даже грозились набить ему морду! На что он, ожидаемо, «забил».
Черт с ним. В конце концов – кто и как ему может запретить приехать сюда? Лагерь общий. Но в компании с Черным в лагерь приезжали два его товарища из Ростова. Платон и Клим. Клим – бывший уголовник с двумя «ходками» на «зону». С понятиями человек и с принципами, готовый их отстаивать. Платон тоже был не сладкий, потому что не сахар. Плюс сам товарищ Черный. Этот триумвират грозил очень большими неприятностями!
Называя вещи своими именами – некоторым, наиболее глупым и пафосным тусовщикам, наподобие: «Ура! Мы теперь оппозиция! А не какое-то унылое быдло!», – скоро придется утираться соплями, окрашенными в красное. Почему-то простые люди «со взглядами», незамутненные излишним эпатажем и предпочитающие «прямое действие» – не любят таких персонажей. Считают их мажорами и лишним, даже вредным балластом.
Этого хотелось бы избежать…
Большинство обитателей лагеря приехали сюда, как на курорт. Стоит Климу посмотреть на «протестный» лагерь и большую часть его обитателей – «отдыхающих», как у него начнут чесаться руки.
Он будет провоцировать тех, кого посчитает недостаточно «революционным», издеваться над ними, а потом просто начнет бить их. Больно бить тех, кого посчитает пустым и никчемным модником. Кому не место в «настоящем» протестном лагере. Когда он получит отпор и ему набьют морду (это обязательно произойдет, в лагере хватает разных людей, далеко не все подобный беспредел поймут) – вызовет себе в помощь «товарищей» из Ростова. И они приедут. Чем все это может закончиться?
Илья хотел всего этого избежать.
Неожиданно, его мысли повернулись в другую сторону. Гораздо более приятную.
Майя. Та самая нелегальная изготовительница и продавщица нелицензионного самогона. Обладательница шикарных форм, потрясающих своей округлостью и женственностью. Разве могли с ней сравняться сухие и подтянутые худышки – составляющие подавляющую часть прекрасной половины лагеря?!
Майя распространяла вокруг себя чертовски приятную атмосферу. Илья вдруг понял, что его неудержимо тянет к ней. А проводить все оставшаяся до приезда товарищей время в лагере, в опостылевшей палатке, у него нет никаких сил.
– «Почему бы и нет?», – решился Илья и начал собираться.
Шорты, шлепки, не слишком мятая футболка белого цвета и неизменная соломенная шляпа на голову. Илья взял пару купюр и презервативы – если уж решил добиться секса, будь готов идти до конца, после чего вышел из палатки.
Майя была не девушкой, а настоящей женщиной. С опытом успешных и не слишком успешных встреч с мужчинами – что-то в ее взгляде указало Илье на это. Кем является Илья в ее глазах? Кем он может стать для нее хотя бы на какое-то время? Подобные мысли Илья гнал из своей головы. Потому что такие мысли мешают мыслить четко и ясно. Они – ни к чему не годный и вредный хлам, который обязательно нужно выбросить из головы, чтобы он не мешал.
Он не смотрел ее «Твиттер». Он не знал, есть ли она в «Одноклассниках» или «ВКонтате». У него даже номера ее телефона не было. Ну и что?
Первым делом Илья посетил местный рынок, где взял лаваш – теплый, сухой и ароматный. Взял немного сыра и грецких орехов. Еще немного подумал, и купил на развес конфет «Птичье молоко». После чего направился к знакомому домику.
Майя встретила его в окне, словно специально поджидала. Ее восхитительные груди так же томительно отдыхали на подоконнике, а сама она, казалось, совсем распарилась под теплым южным солнышком.
– Очаровательныца, звезды привели меня к тебе еще раз. Они сказали мне, что, кроме чачи, у тебя имеется еще и необычайно вкусное вино, – безаппеляционно заявил Илья.
– Конечно дорогой! Сколько тебе?
– Для начала, полтора литра.
Через несколько минут Майя поставила бутылку перед Ильей и заметила, что он не спешит уходить.
– Попробовать хочешь? – сразу догадалась Майя и поставила перед Ильей пластмассовый стаканчик.
– Себе тоже. Я хочу знать, как это вино действует на красивых женщин.
– Зачем? – удивленно ответила Майя.
– А зачем мужчинам нужны красивые женщины?
Майя от этого оторопела и, как загипнотизированная, поставила еще один стакан. Для себя. Илья в это время достал из пакета сверток с порезанным сыром и грецкие орехи – самая правильная закуска к красному вину. Все это вольготно разместилось на большом подоконнике – прилавке.
Наконец, Майя поняла, к чему клонит ее необычный клиент и от этого сильно смутилась. Но совсем ненадолго. Не дольше, чем на пару секунд. Она уже давно не была маленькой, наивной девочкой. Еще раз, уже совсем по-другому она рассмотрела Илью.
Он не мог похвастаться накачанной фигурой культуриста или модельной красотой, к которой навязчиво стремились многие ее ухажеры. Надо признать, многим из них это удавалось и они получали вполне осязаемые и приятные результаты от своих усилий. У Ильи даже не было приличной машины или хороших часов.
Но у этого молодого человека было что-то особенное, свойственное только ему. Что-то неуловимое и светлое. Майя, неожиданно для самой себя поняла, что ей приятно находиться рядом с ним. Что это хороший человек, а почему – она понять не могла.
Илья наполнил свой и ее стакан и пригласил чокнуться «за знакомство». Майя выпила свой стакан сразу до дна и ощутила внутри странное ощущение, словно она выпила не обычное домашнее вино, а водку или даже что покрепче. Это что-то горячей волной распространялось по ее телу, подошло к животу и продолжило спускаться ниже. Ее промежность налилась кровью и стала восприимчивой к самому легкому прикосновению. Она стала отчетливо чувствовать свои трусики, ласково касающиеся ее половых губ.
Все произошло совсем не так, как ожидал Илья. И тем более – Майя. После первого тоста «За знакомство», они переместились внутрь дома и сразу же выпили «За любовь». На этот раз – на брудершафт – с поцелуем в конце. Они целовались и ласкали друг друга, как любовники, которые очень долго не виделись и стремились полностью использовать каждую минуту и секунду их встречи.
Через час непрекращающихся любовных утех, они лежали, изможденные, на большой кровати.
Никогда в своей жизни Илья не испытывал того, что испытал только что. Неожиданно вспыхнувшая страсть была настолько сильной, что, казалось, она сама управляла его телом.
Магия? Его способность «изменять»? Нет. Илья мог поклясться, что у него даже в мыслях не было использовать свои возможности для того, чтобы склонить понравившуюся ему женщину к сексу. Дело совсем не в принципах или какой-то морали. Такой секс «по-принуждению» ничем не отличается от секса с проституткой. А разве с проституткой – секс? Удовлетворение физиологических потребностей, не более того.
Объяснить произошедшее он не мог. И не хотел ничего объяснять. Все случилось. И навсегда осталось в его памяти, как чудесный сон.
– Хорошо, что ты не куришь. Не люблю, когда мужчина сразу убегает от меня, чтобы покурить. А потом возвращается, весь пропахший табаком и сразу лезет целоваться, – расслабленно и очень довольно сказала Майя и тут же обняла Илью.
– Вообще – то я курю. Только очень редко.
Майя немного разочарованно вздохнула. Потом поднялась с кровати и ушла на кухню.
– Кофе будешь? – спросила Майя.
– Буду. Одну ложку кофе и две сахара. Кстати, я тебе конфеты принес.
Илья поднял с пола свой пакет, развернул его и удовлетворенно достал сладости. Никто не наступил на них и не пнул ногой в порыве страсти.
– Какой ты умничка! Иди на кухню, чайник вот-вот закипит. Только одеться не забудь!
Илья не без сожаления одел шорты и футболку. Потом взял кулек с угощением и прошел в соседнюю комнату.
Кухня была очень длинной, вдоль ее правой стены находилась незамысловатая мебель. Стол, пара шкафов с посудой, какие – то полочки непонятного назначения. Холодильник, по виду – совсем недавно купленный. Еще на кухне стояла старая советская газовая печка – из тех, что несмотря на небольшие размеры весят, наверное, больше полтонны.
Илья подсел к Майе. Прямо на голое тело она одела домашний халат и сейчас укуталась в него, словно стеснялась недавнего разврата.
– Ты живешь с кем-то? – спросил Илья.
Майя не спешила начинать разговор. Она рассматривала Илью грустными глазами.
– Раньше жила. С мужем. Сейчас только встречаюсь. Есть у меня пара знакомых, навещают иногда…
– А почему с мужем рассталась, если не секрет?
– Никакого секрета. Самая банальная причина, половина семей из-за этого расходится – запил муж. Бухать начал. У нас хотя бы детей не было, легко разошлись. На некоторых своих подружек смотрю и слезы наворачиваются.
Мужик, вроде, и есть. Даже греет в постели иногда. Вот только, единственное важное дело для них – выпить, забыться от жизни своей никчемной. И надоевшей. Очень быстро они превращаются не в человека, а в декорацию. Манекен человека, внутри которого поселилась серая тень. А в тебе есть жизнь, ее много. Я чувствую это.
– На самом деле, я тоже не подарок.
– Вижу. У тебя даже телефона мобильного нет! Словно не от мира сего.
Илья только усмехнулся. Если нет мобильного телефона и постоянного доступа в Интернет, уже «не от мира сего». Сейчас для него мобильный телефон – опасен. Он, блин, не на курорте отдыхает!
Майя увидела его усмешку и еще больше расстроилась.
– Все вы в этот лагере – легкомысленные. С настоящими трудностями никогда не сталкивались, поэтому выдумываете их. Настоящие трудности, это когда приходит счет за «коммуналку», а денег, чтобы его оплатить – нет. Вообще нет. Даже продукты скоро покупать будет не за что. А муж в это время приводит домой очередную пьяную компанию и требует денег на выпивку.
Ты думаешь, как на вас всех смотрят? Я скажу тебе – как на умалишенных. Блаженных.
Илья удивленно посмотрел на свою новую приятельницу, а она уже вошла в раж.
– Думаешь, всерьез вас кто-то воспринимает? Нет, конечно. Все ждут, когда вам надоест «играть» во все это. Дети. А вокруг настоящая, реальная жизнь. Только такие, как ты, стараются не замечать ее.
– Это плохо?
– Конечно плохо – для вас самих. Вы живете в вымышленном мире. Мире своих идеалов и «врагов». Когда придет время, вы с ужасом увидите вокруг себя обычную, ежедневную борьбу за существование. Когда это случится, вы станете обычными людьми. С серой тенью на месте сердца.
– Что хорошего в этом?
– Нет вокруг ничего хорошего. Нет и никогда не было. Когда ты поймешь это, тоже станешь серым. Таким, как все.
