Текст книги "Три прекрасных витязя"

Автор книги: Николай Самохин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Сколько стоит таракан…

Посылая меня в магазин, жена сказала:

– Купишь черные нитки номер десять, мыло хозяйственное, терку, скалку, зубную пасту и мельницу для кофе. Наша сломалась… Записать тебе?

– Не надо, – мотнул головой я. – Так запомню.

– Да! – спохватилась жена. – Еще купишь аэрозоль.

– А это что за зверь? – спросил я.

– Ну… такая, знаешь… с колпачком. Флакон, в общем. Да на ней написано.

Я все закупил без труда: и терку, и скалку, и зубную пасту «Поморин» – четыре тюбика. А вот с этой самой аэрозолью вышла у меня осечка. Вернее говоря – вышел дуплет.

То есть, вообще-то я легко разыскал ее (по колпачку). Она стоила рубль десять, называлась очень аристократично – «Элегант», и на ней, точно, было написано: «Средство для жесткого подкрахмаливания деталей одежды».

– Это как же, простите, для жесткого? – спросил я девушку-продавщицу. – В каком смысле?

– Вот покупают, а сами не знают чего! – презрительно фыркнула продавщица. – Да, может, вам совсем другую надо!

– А разве есть другая?

– Пожалуйста. Аэрозольный одеколон, например, – два сорок.

– Заверните, – сказал я. – Ну, а эта все же каким образом жестко крахмалит?

– Очень просто, – объяснила продавщица. – Отвернете колпачок, нажмете вот эту пипочку.

– И только-то! – удивился я. – Шагает технический прогресс!

«Ладно, – подумал я, запихивая в авоську оба флакона. – Какая-нибудь да окажется в жилу. Или та, или другая. Жена разберется».

Через минуту, в отделе красок и лаков, я обнаружил третью аэрозоль. На ней был нарисован пес в синем комбинезоне, который с победным видом держал за лапку дохлого таракана.

«Что же делать? – растерялся я. – Интересно, есть у нас дома тараканы?.. Еще купишь этот псиный препарат, а жена оскорбится. Посчитает за намек… А с другой стороны – почему не быть у нас тараканам. У других же, я слышал, водятся. Заедают даже, житья не дают… В конце концов, таракан, говорят, с тех самых пор сохранился, когда на Земле одни только хвощи были. Сколько цивилизаций погибло, сколько исторических битв отгремело!.. Нет, обязательно и у нас он должен быть. Сидит где-нибудь под столом, сволочь такая, пережидает эпоху».

В общем, купил я и эту аэрозоль, решив, на всякий случай, жене ее сразу не показывать.

Жены дома не оказалось.

А тараканы были. Точнее, один таракан. Он деловито топтался посреди комнаты – толкал носом хлебную крошку.

Я облегченно вздохнул.

Потом разулся, ступая на цыпочках, обошел таракана с тылу и фукнул на него собачьей аэрозолью. Таракан оставил крошку и побежал в ванную. Я отрезал ему путь к отступлению и дал длинную очередь – так, что над полем боя сгустился аэрозольный туман.

Таракан перевернулся два раза, вскочил на ноги и побежал еще бодрее – как после физзарядки.

«Вот тебе и качество продукции! Вот тебе и гарантии, туда-сюда-налево!» – возмутился я.

Пока я негодовал, таракан достиг дверей кухни.

«Куда, голубчик! – встрепенулся я. – Не на того напал!»

Я выгнал таракана опять на середину комнаты, схватил аэрозоль «Элегант» и слегда подкрахмалил его. Таракан заметно сбавил ход. «То-то, брат! – хмыкнул я. – Тоже, знаешь, кое в чем петрим. Кумекаем!» – и еще разок опылил его.

Таракан стал вовсе вялым. Едва перебирал лапками. Тогда я сориентировал его мордой в угол и погнал струей «Элеганта» через всю комнату – по диагонали.

В углу мотор у таракана, наконец, заглох, и он встал окончательно. «Тут-то мы вас и ждали!» – злорадно сказал я и навалился на таракана всей оставшейся мощью собачьей аэрозоли.

Через три минуты все было кончено. Таракан лежал, как на картинке, – задрав кверху лапки.

Правда, в комнате совершенно нечем стало дышать. Пришлось мне, для дезинфекции, распылить флакон аэрозольного одеколона.

После чего я сел на диван, устало закурил и, откровенно говоря, так подумал: «Ну и железная же тварь! Черт им не брат, этим тараканам! Еще бы они не жили миллионы лет, если вон даже сейчас, при нашем-то развития науки, на каждого паразита надо почти что пятерку ухлопать!..»

Дышите и обрящете

С детства внушали нам множество неукоснительных правил. Среди них не последнее место занимала такая истина: «Вдыхайте через нос, выдыхайте через рот». Этому учил нас школьный физрук, преподаватель гимнастики в доме пионеров, тренер в спортивном клубе…

По мере сил мы старались не нарушать эту заповедь, хотя, убейте, я никогда не мог понять, почему необходимо, чтобы воздух циркулировал через наш организм именно таким способом. Я и до сих пор считаю, что гораздо удобнее вдыхать все-таки ртом, по возможности широко открытым. И, честно говоря, думаю, что все наши наставники, как люди пожившие и опытные, сами тайком дышали не по науке, во избежание кислородного голодания или других каких-нибудь неприятных последствий.

Такое подозрение никогда меня не оставляло, а окончательно я уверился в своей догадке после ужасного случая с моим коллегой, тренером по легкой атлетике Рискиным Евгением Давидовичем.

Этот Рискин был человек до болезненности порядочный и считал, что раз он внушает молодежи такое суровое правило, то прежде всего сам должен его исполнять неукоснительно – воспитывать, короче, на личном примере. И он старательно и принципиально вдыхал через нос и выдыхал через рот в любой обстановке, где бы ни находился: в спортзале, на прогулке, в кино, в бане. Он, в конце концов, так напрактиковался, что по-другому дышать уже не мог.

Я даже подозреваю, что именно поэтому Евгений Давидович в свое время не сделал блестящую спортивную карьеру, а застопорился на уровне кандидата в мастера спорта и ушел на тренерскую работу.

Впрочем, это лишь догадка. А речь пойдет о другом случае, более печальном.

Дело в том, что Рискин, как человек холостой, начал в последнее время ухаживать за одной юной гимнасткой, Наташей Грумейко – десятиклассницей. В кино ее стал приглашать, на каток, балеточку другой раз с тренировки поднесет – и так далее. А ребят из Наташиного класса заело, и они вгорячах направили Рискину ультиматум, довольно-таки хулиганское анонимное письмо, с костями и черепом, как водится, и такого содержания: «Если ты, костыль горбатый, еще раз покажешься на улице Подгорной, ноги повыдергаем и спички вставим!»

А улица Подгорная, где жила Наташа, одна из немногих улиц, оставшихся в нашем городе, на которой преобладают пока частнособственнические домишки, подворотни, огороды, ухабы и прочее.

Рискину бы поостеречься, но он как раз билеты взял на дополнительный сеанс и даму свою успел предупредить – неудобно назад отыгрывать. Ну, и пошел он после кино Наташу провожать в дальний конец улицы Подгорной – туда, в тупик, к речке Песчанке. Идет, и хотя человек вроде не робкого десятка, чувствует, что нервы напряжены до предела. Идет и думает: «Если они вдвоем-втроем выскочат, то еще ничего – отмахнусь. Применю, в конце концов, самбо. Тряхну стариной. Ну, а если вчетвером-впятером – тогда уж и не знаю что…»

Однако все обошлось благополучно. Проводил он Наташу до самого дома, возле калитки повздыхал, ручку поцеловал на прощанье (до большего у них пока не доходило) и повернул назад.

А темень, между прочим, на этой проклятой Подгорной – хоть глаз выколи. И тихо, как в гробу.

И вот, в этой жуткой тишине, услышал вдруг Рискин отдаленный посвист. «Запугивают, молокососы!» – нервно усмехнулся он и прибавил ходу.

Прошел какое-то расстояние и слышит, опять свистят. Теперь уже слева. И вроде справа тоже.

«Эге! – думает Рискин. – Да их тут порядочная, видать, шайка собралась… Луна бы хоть выглянула, ч-черт!» – а сам еще прибавляет.

Свист, между тем, не прекращается. Уже откликаются где-то впереди по курсу, на расстоянии квартала примерно. И, похоже, сразу несколько человек.

«Обложили, стервецы! – сообразил тогда Евгений Давидович. – Всем классом вышли, пираты! На одного!.. Ну, старик, давай!»

Прикинул он по памяти расстояние до центра, штаны поддернул и врубил. На полную, как говорится, катушку.

Рискин когда-то чемпионом был на дистанции полторы тысячи метров. Бежит поэтому как бог: бедро выносит почти на уровень живота, руками работает, дышит, само собой, по науке – то есть вдыхает через нос, а выдыхает через рот. «Уйду! – думает. – Неправда! А выскочит какой змееныш наперерез – сомну! Все же во мне восемьдесят шесть килограмм»..

Газует бедный Евгений Давидович – аж ветер в ушах. Но возраст, что ни говорите, дает себя знать. И отсутствие тренировок. Не отстают хулиганы и только. Свистят все ближе и ближе, настигают – вот-вот за фалды сцапают!

И все же Рискин не дался этим соплякам. Четыре раза он падал: бровь рассек, мизинец на левой руке вывихнул, брюки новые, импортные, в паху разорвал, но ушел. Вымахнул на ярко освещенный центральный проспект – прямо в объятия двух милиционеров.

– Спасите! – кричит. – Бандиты за мной гонятся!..

Старший милиционер глянул из-под руки вдоль улицы Подгорной и говорит:

– Померещилось тебе, друг, – никого там нет. Закусывать надо, товарищ. Эх, до чего она, проклятая, людей доводит!

– Свистели они, товарищ сержант! – объясняет Рискин. – До сих пор у меня этот свист в ушах стоит.

– Странное дело, – говорит милиционер, подозрительно щурясь. – Что-то он и у меня в ушах стоит. – И дает знак напарнику.

Напарник понимающе кивает и крепко берет Евгения Давидовича за локти…

Только в безопасной обстановке – в «черном вороне» Рискин с большой досадой установил, что это он сам лично свистит, извините, носом – в процессе научного дыхания…

Недавно Рискин, после двухнедельного бюллетеня, снова возглавил нашу легкоатлетическую секцию.

– Внимание! Начали разминку! – привычно скомандовал он. – И – раз! И – два! Вдох – выдох… Вдох – через нос, выдох – через рот!..

Тут по лицу Евгения Давидовича пробежала легкая тень – словно бы отблеск какой-то мысли. Он осекся и даже как будто порозовел. Однако быстро взял себя в руки и, опустив глаза долу, упрямо повторил:

– Вдох – через нос, выдох – через рот!

Мы печально усмехнулись в душе и, сделав вид, что добросовестно выполняем его наставление, глубоко вздохнули… через стиснутые зубы.