Текст книги "Место отсчета"

Автор книги: Николай Басов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Часть III
Новые расы, новые отношения

Глава 13

Ростик почувствовал, что чья-то холодная, неуверенная рука коснулась его подбородка, который, как оказалось, торчал из спальника. Ростик прихлопнул ее, как муху, потом поднял глаза. Это оказался Пестель, но он даже не смотрел, как попалась его рука. Его глаза, круглые, словно блюдца, уперлись во что-то, чего Рост не видел из-за кустика травы, растущего рядом с головой.

Ростик расстегнул мешок. Почему-то он проделал это медленно, словно боялся неосторожным шумом или движением нарушить какое-то хрупкое равновесие. Поднял голову и понял, почему и Пестель, и Квадратный, и даже лошади так тихо вели себя. Они попались.

Напротив них, буквально в сотне метров от их ночевки, стояла армия. Это были отлично обученные солдаты, многие из которых были затянуты в костяные доспехи, срезанные с панцирных шакалов. Они стояли строем, и длинные пучки тонких перьев беззвучно шевелились на концах их пик, сплошным лесом поднимающихся на головами.

– Как же их много! – невольно прошептал Ростик.

Потом он попытался понять, что же было странного в этих существах. Ну, головы, понятно, были в шлемах, причем самых разнообразных. Некоторые были сделаны из черепов животных, очень похожих на медведей или крупных гиен. Конечно, большинство держало перед собой щиты, но…

– Так и есть, это птицы, – сказал Пестель, которому, наверное, не давала покоя та же проблема – понять, кого напоминают одолевшие их преследователи.

– Я бы сказал – курицы… То есть куры, – тоже шепотом проговорил старшина.

В самом деле, говорить об этих существах как о курицах было почему-то неверно. Потому что они были очень крупными, высотой почти в два метра. Во-вторых, у них было очень поднятое тело, которое они носили не параллельно земле, а вертикально, и это почему-то сразу, гораздо больше, чем все остальное, внушало мысль об интеллекте. В-третьих, у них были руки.

Вернее – Ростик вгляделся изо всех сил – у них были, конечно, крылья. Так же, как у обыкновенных клуш, из кожи предплечий торчали перья, уходящие назад красивыми, жесткими волнами, но на концах крыльев они кончались довольно сильным, многосуставчатым пальцем. Еще один палец отходил откуда-то из середины предплечья и подходил к первому спереди. Они составляли весьма удобный инструмент для тонкой работы, а сложенные вместе были почти так же сильны, как третий, самый сильный отросток, отходящий почти от самого локтя, толстый и мощный, как узловатый корень. Все три пальца могли удерживать и копья, и щиты, и ловко складывались в кулак. Ростик еще раз проверился. Нет, он не ошибся, таких мощных тугих кулаков, которые скатывали эти птички на концах своих крыльев, он еще ни у кого не видел.

Зато ноги, обычные голенастые куриные ноги, торчащие из подобия юбок или нижних складок перьев – на таком расстоянии было трудно понять, – выдавали птиц. Кстати, вглядевшись, Ростик вдруг понял, почему преследователи так легко прошли по болоту – на некоторых из них были натянуты какие-то разлапистые чулки, явно сшитые из толстой кожи, с весьма надежными перепонками между тремя разноторчащими пальцами. Эти перепонки могли бы удержать на трясине не только солдата, но и куда более весомый груз. Почему-то Ростик был уверен, что такая вот обувка скрыта в походных мешках каждого из этих вояк. Просто некоторые сняли их на каменистой почве, чтобы поберечь, а некоторые нет – то ли потому, что были побогаче, то ли не желали ходить босыми.

– Килограммов шестьдесят каждый, – вдруг высказался старшина уже в полный голос, шок от неожиданности прошел. – Опасные бойцы. Как же они так легко нас застукали?

– Стало светлее, я поднял голову, а они уже тут, – ответил Пестель.

Ростик тоже поднялся, делано спокойным жестом взял в руки автомат. Потянулся, а потом, неизвестно почему, помахал воинственным курам рукой.

– Ты поосторожнее… – начал было старшина.

Но неожиданный жест Ростика имел ответ. Один из вояк в более пышной, чем у других, юбке вдруг вышел вперед и стукнул себя по грудному панцирю так, что одна из лошадок даже вздрогнула.

– Бьэгурмлесс-И! – прокричал он.

– Ну и ну, язык сломаешь, – отозвался старшина. – Но в общем понятно, бегимлеси. – Он вышел вперед, тоже хлопнул себя по панцирю и прокричал: – Человек!

– Нет, лучше сразу во множественном числе, – запротестовал Пестель. Он вышел вперед. – Люди!

Тогда и старшина объявил, что он тоже – люди. Значения это не имело никакого, но эффект был в целом удовлетворительный. Тот самый бегимлеси, который вздумал представляться, вдруг откуда-то очень быстро извлек пращу, раскрутил ее и выстрелил в…

Ростик покрутил головой, приглядываясь к старшине и к Пестелю, но камень, пущенный с невероятной силой, вдруг хлопнул по панцирю его. Рост даже качнулся. Но тут же он вскинул автомат, палец сам перевел скобу на одиночный огонь, затвор щелкнул, словно бы подчинялся силе мысли, и Ростик выстрелил.

Бегимлеси отпрянул назад, а потом с шумом, словно из камеры выпускали воздух, осел на землю. Из толпы вышел еще один бегимлеси, этот был очень здорово вооружен, в его панцирях была заметна изрядная доля украшательства, да и выглядел он… авторитетнее, чем другие.

Он наклонился над пращником, опустил ему на грудь крыло, поковырялся где-то своими корявыми пальцами, потом поднял голову и что-то очень негромко сказал стоящим сзади. По рядам пернатых вояк прошел сдержанный клекот.

– Отличный выстрел, кстати, – прокомментировал Пестель. – Может, они подумают, что мы все так стреляем?

– Да, это может их остудить, – проговорил старшина, но было ясно, что это лишь надежда, такая же несбыточная, как попытка раствориться в дожде перед самым носом этих солдат.

И тогда тот бегимлеси, который проверил смерть пращника, сделал еще одну удивительную вещь. Он вытянул вперед крыло с нацеленным, словно пистолет, пальцем и прокричал:

– Л-Ди!

И начал довольно спокойно, неторопливо снимать одну свою доспешину за другой.

– Вот это да! Он нас вызывает! – догадался Пестель. – Бережет жизни своих солдат и хочет драки только между командирами…

– Почему ты так думаешь? – спросил старшина.

Но потом вдруг и сам стал расшнуровываться.

– Ты чего? – удивился Ростик. – Неужели… Тогда почему ты?

– Я – командир. И к тому же… – Квадратный скептически осмотрел Ростика, – у тебя нет ни одного шанса.

– У курицы самое слабое место – шея, – вдруг проговорил Пестель, не отрывая взгляд от бегимлеси. – Если удастся смять позвонки…

Старшина кивнул, но вслух ничего не сказал. Ростик стал ему помогать.

Разоблачившись, оба бойца пошли навстречу друг другу. И тотчас в стане пернатых послышались крики, хлопки, глухой стук костяного оружия. Ростик мог поклясться, что бегимлеси не просто поддерживают своего вожака, но и получают удовольствие от всего представления.

Зато люди удовольствия не получали. Тем более когда Квадратный подошел к бегимлеси поближе. Тогда стало ясно, что из-за расстояния они неправильно оценивали их размеры. Пернатые оказались гораздо выше двух метров, и вес их приближался к сотне килограммов. К тому же они были гораздо лучше вооружены – помимо чудовищных кулаков, у них оказался тупой, но очень твердый на вид клюв, почти петушиные шпоры на ногах и когти на лапах. Складывалось впечатление, что одним удачным для себя ударом бегимлеси может сразу же решить исход поединка.

– Посмотрим, – прошептал Ростик, сжимая автомат. – Посмотрим.

Но вдруг и Квадратный преобразился. Он стал каким-то чуть более низким, распластанным по земле, хотя и остался, конечно, на ногах, и со всех его сторон стали торчать те или иные части рук, будто бы он вырастил парочку дополнительных конечностей.

Бегимлеси разогнался, бросился вперед, выставив когти на ногах, помогая себе удержаться в воздухе крыльями… Но старшина остался стоять, он лишь неуловимым движением перетек чуть в сторону, ровно настолько, чтобы атака пернатого окончилась неудачей, а сам при этом нанес довольно внушительный удар кулаком – только хлопок прокатился в утреннем воздухе.

Тогда бегимлеси развернулся и бросился чуть более расчетливо. Он бил ногами, пытался достать Квадратного прямыми ударами кулаков, пару раз даже пробовал клюнуть его… Когда эта атака закончилась, стало ясно, что старшина не пострадал. Он по-прежнему стоял шире и ниже обычного, по-прежнему был быстр, неуловим и при каждом удобном случае наносил встречный тычок.

Подробностей боя с такого расстояния видно не было, Пестель сделал движение вперед, но Ростик его остановил, почти грубо оттолкнув назад. Это имело смысл, если бегимлеси все разом бросятся в атаку, каждый метр пространства, отделяющий их, позволит сделать лишний выстрел, а то и не один. А кто знает, какой именно выстрел может их спасти?

Ростику самому очень хотелось посмотреть на то, что там происходило, но он не позволял себе расслабиться. Он ждал атаки, был готов к ней и знал – пока он готов, ее не последует.

Внезапно характер поединка изменился, бегимлеси, видимо, понял, что с приличного расстояния он достать человека не сумеет. Тогда он пошел в ближний бой. Тело пернатого, то и дело теряющего свои перья, почти слилось с бледным, гибким телом старшины. Пыль вокруг них закрыла все, что там творилось… И вдруг пыль разом улеглась.

Оказалось, что Квадратный сидит на спине пернатого и зажимает его длинную, подвижную шею локтем правой, поддерживая и помогая ей всей силой своей левой руки. Пернатый бился, словно сумасшедший, казалось, что он вполне умеет наносить удары назад и локтями крыльев, и шпорами ног, и даже совсем неплохо ему удавалось бить головой… Но каждый взрыв активности сопровождался затишьем, когда он вынужден был собираться с силами. И по мере того как старшина не отпускал своего противника ни на мгновение, стойко выдерживая все его удары, лишь иногда уворачиваясь, чтобы самые сильные щелчки клюва не приходились в лицо, эти затишья становились все дольше.

Наконец ноги пернатого стали подламываться, он оседал. Тогда Квадратный попросту стал давить, стараясь своим весом доломать его… Ростику не было видно, но он подозревал, что захват старшины стал еще сильнее, может быть, даже крушил позвонки шеи под поросшей тонкими перьями кожей…

Наконец вождь бегимлеси распростерся на земле. Он лежал, лишь иногда подрагивая, уже конвульсивно, даже не пытаясь наносить осмысленные удары, просто пробовал стряхнуть с себя этого ловкого противника… Но Квадратный не выпускал его из зажима. Он, очевидно, помнил о живучести куриц, о том, что даже с отрубленной головой иные из них принимаются вполне бодро бегать по двору. И он давил, лежа на противнике, обливаясь путом, тяжело дыша…

Ростик опустил бинокль, который тут же почти выхватил у него Пестель.

– Он победил, – сказал биолог.

– Ты здорово подсказал про шею, – сказал Ростик.

Потом он опомнился и поднял автомат. Пестель понял его, отдал бинокль и тоже поднял оружие.

В самом деле, лучшего момента для нападения и быть не могло. К тому же возникала возможность спасти своего командира, вырвать победу, уже упущенную им… Но пернатые даже не думали об этом. Они странно приседали, один за другим, словно делом чести было повторить жесты умирания их вождя. Оружие их опускалось к земле, головы странно втягивались в грудь, под перья, юбки их касались земли…

– Что-то он уж очень долго его душит… – проговорил Пестель.

И словно бы в ответ на эти слова в воздухе отчетливо разнесся сухой, твердый, резкий звук. Как ветка сломалась.

Тело бегимлеси под Квадратным дернулось и замерло – пернатому сломали шею.

Квадратный поднялся, нетвердо, словно пьяный, пошел к своим. В пыль за ним капала кровь. Но он шел, а пернатый остался лежать, и каждый понимал, что он может пролежать тут вечно или пока его не обглодают стервятники и шакалы.

И тогда Квадратный сделал такое, чего Ростик от него никак не ожидал. Он вдруг повернулся, причем ноги его заплелись, и он чуть не упал. Но он справился, стал над поверженным врагом, выпрямился и медленно, торжественно поклонился его телу, всему войску пернатых, которые смотрели на него, всему этому странному народу.

Потом он опять попробовал идти, а пернатые вдруг стали выкрикивать что-то. Это не были, конечно, приветствия или что-то связанное с восторгом перед победителем, но в них звучало такое чувство, что даже Ростик опустил автомат. Стало ясно, что атаки не будет, ее просто не может быть – люди победили.

Мельком Ростик подумал, что, возможно, они бы атаковали, если бы бой был менее захватывающим, или длился чуть дольше, когда они совсем уже завелись бы для драки, или если бы их вождь победил… Но все получилось так, как получилось, и они выжили.

Шагов за двадцать до их стоянки Квадратный все-таки упал, но это значения уже не имело. Ростик с Пестелем подняли его, отнесли и уложили на один из спальников. Ростик спросил:

– Ты сможешь привести его в порядок?

Пестель посмотрел на иные раны, на глубокие, сделанные, наверное, клювом дыры в мускулах на плечах и обнаженной груди старшины… Это были не порезы, а именно дыры, ямки, постепенно заполняющиеся кровью и сукровицей. Боль от них, вероятно, была жуткая…

– Вообще-то, как ни странно, очень глубоких травм не видно, – подвел итог своему осмотру Пестель. – Может, и справимся, если у нас будет пара дней передышки.

– Будет, – твердо ответил Ростик.

Он поднялся на ноги, повернулся к пернатым. Те подняли своего вождя, уложили его на странную конструкцию, собранную из копий и кусков кожи. Вероятно, походные носилки имели одинаковый вид для всех армий всех миров. Ростик задумался, зачем Квадратный поклонился поверженному и побежденному противнику. Но ничего не придумал. Он даже не придумал, нужно ли и ему кланяться телу застреленного пращника, которого понесли следом за убитым в рукопашной вождем. Не понимая, зачем он это делает, Ростик на всякий случай поклонился.

И каково же было его удивление, когда многие бегимлеси стали гротескно, но вполне однозначно раскачиваться ему в ответ… Хотя, нет, не ему, а людям, их умению биться, их победе.

Жаль, что мы оказались врагами, подумал Ростик, глядя на уходящих пернатых. Мы могли бы так отлично потолковать… Но возможно, в будущем это можно будет как-то исправить?

Глава 14

На этой стоянке они провели два дня. Это были чудесные дни, несмотря на то, что Квадратному здорово досталось. Они полной грудью вдыхали воздух покоя и относительной безопасности, они бездельничали и наслаждались.

Да и старшина уже к вечеру второго дня почувствовал себя лучше. Причем настолько, что хотел было взобраться на лошадь, чтобы отправиться назад, в Боловск. Едва удалось его отговорить, вернее, ни Рост, ни Пестель просто не поднялись с травки, на которой загорали, и Квадратный сдался.

Третья ночь на этом месте тоже прошла спокойно. Дежурили Ростик и Пестель, и хотя ни один из них не поднял тревоги, утром выяснилось, что одному и второму в ночи, на невероятном расстоянии почудился отсвет какого-то огня.

– Не может быть, – убежденно ответил Пестель на невысказанный вопрос. – Наверняка почудилось. Эту территорию даже бегимлеси не считают своей, это ничейная земля.

– Или она принадлежит тем, кого даже они побаиваются настолько, что не решаются захватить беглецов силой, всего лишь устраивают поединки, которые, конечно, разрешены на любой территории, – высказал Ростик свое подозрение.

Разумеется, они уже обсуждали, что послужило причиной такому отменно благородному поведению пернатых. И ни к чему не пришли. Но вот, как оказалось, Ростику неожиданно забрела в голову новая идея.

– Ты полагаешь?.. – старшина не договорил, но, как оказалось, он все слышал, лежа на своем спальнике без доспехов, греясь на солнышке.

– Да, я полагаю, тут уже, так сказать, не их юрисдикция, и они отлично понимают это.

– Думаешь, все поделено? Все эти болота, холмы, степи… Почему же тогда никто не заявил прав на Боловск? – начал горячиться Пестель.

– Откуда ты знаешь, что атаки насекомых не были как раз заявкой?

Пестель тряхнул головой.

– Никогда об этом так не думал.

– А следовало бы, – ответил Ростик.

– Хорошо, пусть ты даже прав. – Старшина решил перевести спор в конструктивное русло. – Значит, мы спаслись тем, что случайно забрели на чужую территорию? Но это значит, что нам грозит другая беда, где же она?

– Та самая, которой, по твоей гипотезе, опасались пернатые? – поддержал старшину Пестель.

– Может, этот огонь?

После этого разговоры как-то сами собой утихли. И все стали дружно собираться.

Самым удивительным было то, что лошадки тоже не протестовали. Они, конечно, не восстановились после последнего марша, но даже не пытались дергаться, когда им на спины снова стали укладывать тяжелые седла и нагружать полегчавшие, но еще изрядно увесистые дорожные сумки.

Часа за три до полудня, насколько его удавалось определить на глазок, они отправились в путь. И проехали совсем немного, не больше пяти километров, когда вдруг откуда-то сзади долетел отдаленный, очень печальный, но вполне однозначный рык.

Старшина остановил свою лошадку, повернулся, насколько позволяли ему перевязки под доспехами, которые он с большим трудом натянул на себя, приложил руку к глазам. Ростик посмотрел на него, достал бинокль. Он искал хоть что-нибудь примерно в тех местах, где была разбита их стоянка, но ничего не видел. И вдруг…

Он даже дернулся в седле и, конечно, сразу потерял это из поля видения. Пестель, который не спускал с него глаз, дожидаясь своей очереди, спросил:

– Что такое?

– Не знаю, – Ростик передал ему бинокль. – Что-то очень… необычное. Я видел только тень.

– Да что с тобой? – спросил старшина. – Раньше ты так не дрожал?

– Я и не дрожу, – огрызнулся Рост. – Я видел только тень… А тени бывают очень…

– Да какая тут может быть тень? – спросил Пестель. – Тут вечный полдень.

– Что бы это ни было, нужно сматываться, – решил старшина. – Может, на этот раз обойдемся без игры в казаки-разбойники.

Но это им не удалось. Они попытались выжать из лошадок хоть какую-нибудь прыть, но те только тихонько ржали, а темпа не прибавляли. Впрочем, часа через два после полудня они стали проявлять признаки нервозности.

Это было странно, потому что ничего не было видно, никто за ними не гнался. Сзади расстилалась ровная, просматриваемая на десяток километров каменистая равнина. Слева непроходимым занавесом висели холмы, справа… Вот справа, в полукилометре, начинались овражки, буераки и эти торчащие, словно зубы, скальные обломки. Пестель предложил:

– Может, спустимся вниз, там можно спрятаться…

– Уже один раз растворялись в пространстве, – буркнул Ростик. – Хватит. Попробуем ясно и однозначно показать, что нам тут ничего не нужно, что мы уходим, это остановит любого смышленого патрульного, если он не патологический убийца.

Вот в этот-то момент из скал сбоку и донеслось еще одно рычание. Довольно странное, словно выло несколько разных существ одновременно. В нем слышался и хриплый, очень воинственный скрежет голосовых связок, и вой крупного, но вполне миролюбивого степняка, которому хватает падали, и какой-то почти осмысленный лай, похожий на древний язык воинственного племени… Пестель вздрогнул:

– Он с нами разговаривает?

– Не исключено, – отозвался старшина, переводя коня на рысь. – А мощная зверюга, наверное.

– Недаром с ним бегимлеси отказались встречаться, – отозвался Ростик.

– М-да, мощная… – Голос старшины выдал задумчивость. – Тут удушающим захватом не обойтись. Приготовить гранаты, – приказал он.

– А еще лучше дайте-ка их мне, – предложил Ростик.

– Зачем? – удивился Пестель.

– Я из них связку сделаю, знаешь, какими во время войны танки подрывали? А кроме того, у меня есть… – Про динамитную шашку, которую Рост выпросил на складе в единственном числе, он решил пока ничего не говорить. Сам не понимал, как ее можно будет использовать.

Старшина кивнул. Он не протестовал, когда Рост брал на себя определенные командные обязанности. В этом проявлялся его класс командира. Ну, и опыт, конечно.

Следующий раз преследующая их зверюга – теперь в этом не могло быть никакого сомнения – отозвалась часа в четыре. На этот раз она оказалась очень близко, гораздо ближе, чем хотелось бы. Если бы не складки местности справа, где она соревновалась с лошадьми в скорости, Ростик определил бы расстояние до нее точнее, но и так ему показалось, что между ними осталось не больше трех, максимум четырех километров.

– Он бежит по оврагам, а мы по равнине, и то… – высказался Пестель.

– Почему ты думаешь, что это он? – удивился Ростик.

– Не она же! У всех крупных животных бойцами являются самцы.

– Ничего, скоро встретимся, – отозвался старшина, – тогда спросим.

Шутка не удалась, но споров больше не было.

Они пришпоривали лошадей, но те были не готовы к затяжным рывкам. К тому же и люди, кажется, не могли их выдержать. Так получилось, что через два часа, когда новый преследователь должен был их догнать, судя по тому, как легко удалось ему сокращать разделяющее их расстояние, они окончательно сбавили обороты и, понимая, что едва плетутся, все время оглядывались по сторонам.

Ростик сделал две связки, одну побольше, из пехотных «лимонок», которые должны были дать целую тучу осколков, в которых определенно не уцелел бы и тот, кто эту связку попытался бросить в противника. Ее он привесил справа, сразу за седло. И вторую – поменьше, но с более существенным эквивалентом взрывчатки, главным образом добавив туда свой динамит. Эта осталась рядом с сумкой слева. Он надеялся, что жеребца не слишком раздражают эти новые железки.

Первым преследователя заметил Пестель. Он вдруг шумно выдохнул воздух и резко вскинул руку. Ростик посмотрел в ту сторону. Ничего, только странно вился султанчик пыли между двух скал, похожих на наклонившихся друг к другу гигантских космонавтов.

– Ты чего? – спросил старшина.

– Ну и здоров же он, – все-таки выдавил из себя Пестель. – Просто… Непонятно, почему его не видно.

– Он выше скал? – удивился Ростик.

– Не знаю… Не понимаю, как…

Больше Пестель ничего добавлять не стал, потому что врезался в неожиданно отпрянувшую назад лошадь Квадратного. Та отступала, потому что наконец увидела его. И Квадратный тоже его увидел и, как Пестель полминутой ранее, не мог выговорить ни слова.

Тогда Ростик собрался с мужеством и поднял глаза, чтобы увидеть того, кто гнался за ними весь день и кто так легко и умело справился с этим.

Оказался он не так уж и высок. Всего-то метра четыре, может, даже меньше. Но зато он казался очень широким, мощным, очень сильным. Впечатление усиливалось еще и тем, что все его тело, частично даже руки и ноги были прикрыты толстыми, в несколько сантиметров, доспехами, сделанными из темно-зеленого, почти черного дерева с желтыми пятнами и прожилками. Этот рисунок был похож на маскировочную раскраску, которой пользовались солдаты натовского блока на Земле. И еще почему-то дерево казалось очень прочным.

Доспехи имели странную форму, словно пагода, словно старые самурайские панцири, с какими-то углами, непонятными выступами, непривычными наплывами… Но было в них и совершенство, подобное совершенству ружейного приклада, выработанного по меньшей мере полутысячелетним опытом оружейников и стрелков. Тут тоже ощущалась та же, если не большая, древность и непрерывность экспериментов, то же целенаправленное и умелое стремление к мастерству.

В руках существо держало странное ружьецо со стволом с конец оглобли. Правда, приклад у него был укорочен, а рукоять была определенно пистолетного типа, разумеется, с теми вариациями, которые были продиктованы разницей анатомии человеческой руки и лапы этого чудовища. Но любые аналогии – Ростик был в этом абсолютно уверен – оставались уместными.

– Хоть бы разобрать, какая у него морда, – просипел сбоку Пестель.

Морда чудовищного рыцаря в самом деле была так плотно прикрыта двумя заслонками, выдвигаемыми сбоку, что не видно было даже глаз. Только из убеждения, что голова чудовища находилась там же, где и у большинства животных, следовал вывод, что верхний полусферический доспех можно считать шлемом с забралом.

Неожиданно чудовище взревело. Коротко, внятно, жестко. Хотя оно не особенно старалось, эхо его голоса разнеслось вокруг, как удар камнепада.

– Похоже, он спрашивает нас о чем-то? – отозвался старшина.

– На паспорта хочет взглянуть, – ответил Ростик и тронул коня. Тот заупрямился, но Рост заставлял его подчиняться всей волей наездника.

До чудовища было метров двести. Как этот явно не сильфидного строения зверь сумел так близко подобраться к ним, не сотрясая почву, практически бесшумно – оставалось загадкой и вызывало изумление. Ростик держал жеребца очень твердо, потому что тот все норовил откатиться вбок. И все-таки расстояние между ними сокращалось. Сто пятьдесят метров, сто двадцать, сто, семьдесят… Все, хватит, решил Рост, приехали.

Он поднял забрало, чтобы голос его звучал как можно более громко, и заорал, словно его резали:

– Люди!

При этом он, согласно известному уже ритуалу, стукнул себя по стальной кирасе кулаком в латной перчатке. Эхо от звона тоже прокатилось по соседним склонам, хотя, конечно, оно не шло ни в какое сравнение с ревом чудовища.

Зверь теперь не ревел, он словно бы урчал, разговаривая сам с собой. В его голосе Рост не мог различить никакого подобия тому слову, которое он только что выкрикнул. Но это ничего не значило.

Наконец чудовище в деревянных доспехах пришло к решению. Медленно, чтобы не вызвать нежелательную реакцию, он поднял кулак и хлопнул по щиткам сбоку.

– Двар! – прогремело над холмами. Четко и ясно, словно клеймо на клинке.

Ростик посидел, ожидая, что теперь будет. Потом нащупал левую связку. Он надеялся, что его движение, скрытое лошадиной головой, останется незаметным.

Двар, или как его там, поднял свою оглоблю, уместил в специальном пазу доспехов на животе, навел на камень, находящийся от них в сотне метров, и выстрелил. Молния серовато-зеленого цвета, довольно ровная, как лазерный шнур, и в то же время какая-то ребристая, на некоторых отрезках чуть более яркая, а иногда тусклая, почти невидимая, ударила в камень величиной с Ростикова жеребца. Раздался не очень сильный хлопок, камень треснул, осколки полетели в разные стороны.

Теперь Ростик знал, что делать. Он освободил левую связку из петли и осторожно поставил ее на выступ камня сбоку, но так, чтобы Двару она оставалась незаметной. После этого, стараясь не спускать глаз с чудовища в доспехах, он стал откатываться к своим.

Он прошел пятьдесят метров, семьдесят… Двар взревел, он требовал. И ясно было, чего он хотел. Еще чуть-чуть, подумал Ростик, стиснув зубы, еще десяток метров, а не то впечатления не произведет…

Двар опять взревел. На этот раз его оглоблеподобное ружьецо дернулось вверх. Словно оно действовало по собственной воле, и только благодаря недюжинной реакции двар сумел поймать его на полпути. Все, больше ждать не нужно.

Ростик остановился, успокоил жеребца как мог, поднял автомат. Проверил прицельную планку, чтобы не промахнуться… Тут не должно быть промаха. Приложил приклад, жаль, не удается убаюкать автомат в руках, как в колыбели, панцирь мешает и перчатки эти… Нужно было хоть правую снять – не догадался. Поймал на мушку светло-желтый брусочек динамита…

Выстрел почти слился со взрывом. И взрыв этот был весьма впечатляющ. Осколки камня взвились метров на десять, почти скрыв чудовище в облаке дыма и пыли. Когда пыль осела и двар снова стал виден, его ружье уже покоилось сзади, в специальном гнезде, сделанном в доспехах.

Он стоял и смотрел на людей, на Ростика, на остальных. Он даже не раздумывал, он уже все придумал, он просто смотрел. Потом повернулся и пошел вниз, в сторону ближайших овражков…

На миг мелькнул хвост, и Ростик ахнул – ящер, огромный, разумный, умеющий управляться с лазерным ружьем ящер. Да еще к тому же в доспехах! И какие же у них могли быть шансы против него?

Но теперь об этом следовало думать лишь теоретически. Двар ушел.

Откуда-то сбоку послышалось цоканье копыт. Ростик повернул голову, это были, конечно, старшина с Пестелем.

– Молодец, – сказал Квадратный. – Если бы не твоя хитрость…

– Да, что и говорить – дипломат! – с удовольствием высказался Пестель и захохотал.

Старшина устало и напряженно, но все-таки вторил ему. И лишь тогда Ростик понял, что не может разжать челюсти, чтобы посмеяться с ними заодно… Но это было неважно. Они были живы, а значит, у него был шанс посмеяться в будущем.