Текст книги "По светлому следу"

Автор книги: Николай Томан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Совет Джафарова

В полдень Курганов прибыл в районный центр и, оставив машину у знакомого инженера, пешком пошел в районный комитет партии. Джафаров принял его с обычным своим радушием:

– Привет, привет покорителю солнца! Так и знал, что скоро заглянете. Ну, с чем приехали? Как решение совещания выполнять собираетесь? В какой колхоз пошлете на практику ваших солнечных питомцев?

– Столько вопросов, что не знаю, на какой раньше ответить, – пошутил Евгений.

– Чаще приезжайте – меньше вопросов будет, – засмеялся Джафаров. – А пока вы с мыслями соберетесь, прошу новый сорт местного вина отведать. Только что были у меня эксперты-дегустаторы, дали высокую оценку.

На столе секретаря райкома стояли большой кувшин и два стакана. Джафаров осторожно, стараясь не накапать на стол, наполнил их густой темно-красной жидкостью и, чокнувшись с Кургановым, воскликнул:

– За успех внедрения солнечных машин в хлопководческие колхозы! Ну как? – с любопытством спросил он, когда Евгений отпил несколько глотков.

Вино Курганову понравилось, и он похвалил его.

– А ведь мы освоили его из самого захудалого сорта винограда, – улыбнулся Джафаров. – Все специалисты в один голос заявляли, что не годится такой виноград для хорошего вина. А вот наши колхозные селекционеры-мичуринцы нащупали в нем хорошие стороны, развили их и вывели новый сорт, так что мы теперь дадим государству не только самое дешевое, но и очень хорошее вино из этого когда-то никудышного винограда.

Позвав девушку из соседней комнаты, Джафаров попросил ее убрать вино и обратился к Курганову:

– Ну, а теперь жду ответов на мои вопросы.

Курганов был смущен. Стыдно было признаваться секретарю райкома, что ничего еще не сделано, но Евгений подробно рассказал о положении на экспериментальной базе и попросил совета и помощи в поисках Астрова. Джафаров выслушал его внимательно, прошелся в задумчивости по кабинету и спокойно заметил:

– Об иранском журнале, в котором упоминается имя Астрова, знаю. Мне думается, что автор статьи об Астрове, инженер Шарифи, побывавший уже у вас на базе, собирается что-то выведать у него. С этой-то целью и расточаются, видимо, похвалы по адресу Астрова на страницах журнала “Рей оф лайт”.

Джафаров снова принялся прохаживаться по комнате, сосредоточенно наморщив лоб. Евгений молчал. Слова секретаря райкома не успокоили его – напротив, еще больше усилили тревогу.

– И знаете, что еще заставляет меня насторожиться? – спросил Джафаров. – Американский инженер Орсон Клиффорд, имя которого в статье Шарифи стоит рядом с именем Астрова, находится, оказывается, в Иране и работает теперь вместе с Шарифи над конструкцией какой-то новой солнечной машины. Не нравится мне это!

– Так вы полагаете, – еле сдерживая волнение, спросил Евгений, – что исчезновение Астрова находится в какой-то связи…

– Нет-нет, я пока этого не могу утверждать, – торопливо перебил Курганова Джафаров.

Секретарь райкома помолчал немного, соображая что-то, и заявил решительно:

– Вот что нужно сделать: следует посоветоваться с Керимовым. Керимов – это начальник районного отделения Министерства государственной безопасности. Попробую пригласить его сюда, если только он у себя сейчас.

Джафаров снял трубку и попросил нужный ему номер телефона. По разговору его Евгений догадался, что Керимов у себя и обещает зайти к секретарю райкома.

Минут через пять в кабинет Джафарова вошел высокий смуглый мужчина в военной форме.

– Капитан Керимов, – представил его секретарь райкома Курганову.

У Керимова были строгие, внимательные глаза с лучиками морщинок на скулах. Он слушал Курганова сосредоточенно, делая изредка какие-то пометки в своем блокноте.

– Мы займемся этим делом, – сказал он наконец и, задав Курганову несколько вопросов, попрощался и ушел.

А Джафаров все еще ходил по комнате, размышляя о чем-то.

– Это, конечно, хорошо, что мы сообщили обо всем Керимову, – задумчиво произнес он. – Только мне кажется, что, может быть, мы не с того конца ищем Астрова. Я, правда, очень мало его знаю, но кажется мне почему-то, что он не только талантливый, но и душевно хороший человек. Так это?

– Да, конечно, – горячо подтвердил Курганов. – Дмитрий безусловно хороший, честный человек.

– Значит, в характере его, как я понимаю, должна преобладать светлая линия?

– Вне всяких сомнений.

– Так, очень хорошо! – оживился секретарь райкома. – А как же вы искали Астрова до сих пор? Ведь искали его, исходя из теневых линий характера.

– Не совсем понимаю вас, товарищ Джафаров.

– Вы полагаете, что он обиделся на что-то. А верное ли это предположение, если Астров действительно хороший, подлинно советский человек?

– Но ведь не все так думали, – возразил Евгений. – Это Сарычев только так думал.

– Думали-то, может быть, и не все, – заметил Джафаров, – а искали все, исходя только из этого предположения. Так ведь?

– Да, пожалуй, – смущенно признался Евгений.

– В том и была, по-моему, главная ваша ошибка, – продолжал развивать свою мысль Джафаров. – В поисках Астрова правильнее, видимо, исходить из другого принципа. Нужно не на эгоизм его ориентироваться, не на обиду, а на иные, светлые чувства. Может быть, он для пользы общего дела предпринял что-нибудь.

Джафаров снова посмотрел на Евгения, улыбнулся и спросил:

– Знаете, о ком я сейчас невольно подумал? О Самеде Мамедове. Интересует меня, кто зародил в нем мечту о солнечных машинах? Я не говорил с ним об этом. Вы тоже, кажется, не беседовали? Сарычев подавно не снизошел бы до такого разговора с председателем колхоза. В книгах он тоже, пожалуй, этого не вычитал. К тому же мне показалось, что Мамедов имел в виду именно вашу энергетическую базу. Вот я и думаю после этого: не Астров ли заразил его этой мечтой?

– Хорошая мысль! – воскликнул Евгений. – Астров ведь любил ездить по колхозам. И хотя он не очень разговорчив, но когда дело доходит до гелиотехники, становится настоящим поэтом, любого может своими идеями заразить.

Джафаров, улыбаясь, слушал Курганова. Он был доволен, что подсказал ему удачную мысль.

– Я ведь всего только один раз видел вашего Астрова, – заметил он, – но сразу как-то почувствовал, что человек он хороший. Послушайтесь моего совета, товарищ Курганов, поезжайте к Мамедову: может быть, он расскажет вам кое-что об Астрове и поможет разыскать его.

Евгению понравился совет Джафарова, и он пообещал съездить в колхоз Самеда Мамедова.

На базу Курганов возвращался поздно вечером. Дорогой он обратил внимание на необычную задумчивость Асмара.

– О чем это вы размечтались, Асмар? – спросил он.

– Очень таинственная история получается, – ответил механик.

– Еще одна таинственная история или все та же?

– Еще одна. Помните, когда мы вернулись на базу, за параболоид очень беспокоились: боялись, что питательные трубы закрыты и котел без воды может расплавиться? А потом оказалось, что пустил в него кто-то воду. Я думал сначала, что кто-нибудь из работников, базы, но когда расспросил всех, оказалось, что никто не делал этого.

Курганов очень удивился этому сообщению Асмара и спросил:

– Не могли ведь вентили питательных труб открыться сами? Не допускаете же вы чуда, Асмар?

– Зачем допускать чудо! – усмехнулся механик. – Чуда нет, но непонятно очень. Я подумал даже, что, может, Дмитрий Иванович трубы открыл, но дядя Рустам уверяет, что Дмитрий Иванович ушел с базы еще до урагана. Тогда совсем непонятно получается, кто вентили открыл.

Всю остальную дорогу почти не разговаривали. А ког-да приехали на базу, было уже совсем темно.

У Самеда Мамедова

На следующее утро Курганов попросил коменданта оседлать ему того самого коня, на котором любил ездить Дмитрий.

– Далеко собрался? – полюбопытствовал комендант.

– Да так, прогуляться немного, – осторожно ответил Евгений, решив пока не посвящать Рустама в свои планы.

Выбравшись за пределы энергетической базы, довольно крутой извилистой тропинкой поднялся он вверх по склону горы и выехал вскоре на хорошую дорогу, по обочинам которой росли молодые чинары. Дорога вела прямо к колхозу “Первое мая”. Асмар, бывавший в этом колхозе, подробно рассказал о ней Курганову. Путь был не ближний, но Звездочет шел доброй рысью, и Евгению показалось даже, что он хорошо знает эту дорогу.

В колхозе первым заметил Курганова рослый парень в золотистой тюбетейке, распрягавший ослика возле дома с надписью “Правление колхоза”.

– Салам алейкум! – приветствовал он Евгения и, кивнув в сторону его коня, добавил: – Эта лошадь нам знакома. Салам алейкум, Мюнаджим! – И он потрепал сильной ладонью по широкой холке коня, которого и в самом деле звали Мюнаджимом.

Евгений хотел было спросить парня, откуда он знает коня, но тут с шумом распахнулось вдруг окно правления колхоза и в нем показалась уже знакомая Курганову бритая голова Самеда Мамедова.

– Здравствуй, солнечный мастер! – весело крикнул председатель колхоза. – А Дмитрий почему не приехал?

– Он бывал, значит, у вас? – обрадовался Евгений.

– А как же! Мы старые друзья с ним. Прошу заходить! Сейчас будем чай пить. Вы, наверное, Курганов будете?

– Курганов. А вы откуда меня знаете? – удивился Евгений, входя в контору правления колхоза.

– Во-первых, на совещании в райкоме видел; во-вторых, Дмитрий много рассказывал, – ответил Мамедов.

– А когда он был у вас в последний раз? – спросил Евгений, еле сдерживая волнение.

– Дня три назад, когда я с совещания вернулся, – ответил председатель колхоза, приглашая Евгения присесть.

– А до этого бывал?

– Был и до этого. Два раза всего был, но мы с ним настоящими друзьями стали. Хорошим человеком Дмитрий оказался. Сначала он за советом к нам приехал. Рассказал о такой солнечной машине, что у колхозников даже дух захватило: электричество эта машина из солнца вырабатывает. Дмитрий объяснил нам, как все механизмы в колхозе можно будет с ее помощью на электрическую тягу перевести, и спрашивает: очень ли нужна колхозам такая машина?

Самед улыбнулся, поправил усы и продолжал с чувством: – “Что за вопрос! – говорим. – Очень нужна такая машина!” – “Будет такая машина”, пообещал тогда Дмитрий. Мы от радости бросились качать его, но тут один аксакал, седобородый, почтенный человек, спрашивает: “А скоро ли дашь?” Дмитрий вроде смутился немного и говорит: “Через год – два, пожалуй”. Все приуныли сразу от этих слов. Разочаровал он нас таким ответом. Думали, есть уже такая машина, а она у него в голове только.

Мамедов, спохватившись вдруг, извинился и вышел куда-то. Евгений слышал, как он крикнул несколько раз:

– Фирюза!

Потом Самед вернулся в комнату и, улыбаясь, осторожно взял Евгения под руку:

– Прошу чай наш попробовать, пожалуйста. Я тут рядом живу, в двух шагах всего.

– Жара ведь страшная… – попытался Евгений отказаться от чаепития, так как в самом деле было нестерпимо жарко.

– Чай – лучшее средство от жары, – убежденно заявил Мамедов, увлекая Евгения в зеленый дворик, почти примыкавший к зданию правления колхоза.

Курганову пришлось подчиниться. Мамедов, распахнув калитку, ввел его во двор. Там под густым пологом тутовых деревьев стоял самовар и несколько широких чашек – пиал. Усевшись на коврике, Самед Мамедов кивнул красивой девушке с густыми длинными косами:

– Угощай гостя, Фирюза!

Лукаво подмигнув ей, он добавил весело:

– Между прочим, это друг Дмитрия. Привет тебе от него привез.

Девушка смутилась и покраснела.

– Спасибо за привет, – негромко сказала она и улыбнулась.

Евгений тоже улыбнулся ей и был смущен не менее ее. К счастью, девушка вскоре ушла куда-то, и Евгений, отпив несколько глотков ароматного чаю, спросил Самеда:

– Ну, и чем же кончилась поездка Дмитрия в ваш колхоз?

– Дмитрий, конечно, приуныл немного, заметив, как мы расстроились, когда узнали, что еще нет у него солнечной машины, – неторопливо продолжал свой рассказ Самед Мамедов. – А я к тому же взял да и рассказал ему о своей беде с орошением хлопковых полей. “Мало вы думаете о нас, товарищи ученые”, заметил ему кто-то из колхозников, когда он уезжать собрался. Дмитрий обиделся даже от этих слов. “Как же, – говорит, – не думаем? Не только думаем, но и делаем для вас многое”. И рассказал о вашей солнечной машине, товарищ Курганов, и о других машинах. Тут уж и я не выдержал и спросил с досадой: “И все это добро киснет, значит, там, у вас на базе?” Ничего не ответил на это Дмитрий, попрощался сумрачно и уехал.

Самед Мамедов налил Евгению еще чаю, пододвинул поближе тарелку с засахаренными фруктами:

– Кушайте, пожалуйста!

Потом он крикнул что-то дочери по-азербайджански и продолжал свой рассказ:

– А когда в последний раз Дмитрий к нам приехал, совсем другим человеком нам показался: веселым, разговорчивым стал. Попросил озеро показать, откуда воду берем для поливки полей, хлопковые поля пошел смотреть, всем колхозным хозяйством интересовался. А потом и говорит: “Золотого мираба поставить здесь можно. Само солнце будет вам воду распределять”. – “Года через два?” пошутил кто-то. Но он не обиделся даже. “Зачем, – говорит, – через два года? В этом году сделать можно…” Он достал бумагу, на которой начертил план нашего колхоза и стал карандашом показывать: “Вот тут, – говорит, – солнечные сушилки можно будет поставить, вот тут кухню солнечную, тут холодильник”. На плане озера начертил какой-то круг на подставке и торжественно заявил: “А тут главная наша машина будет стоять – солнечный параболоид, который Евгений Курганов изобрел”.

– Так и сказал: “главная машина”?

– Так и сказал. “Будет, – говорит, – она у вас “солнечным мирабом”. Хозяином воды, значит. Из озера будет ее поднимать и по арыкам распределять”.

– Ну, а про электричество говорил что-нибудь? – допытывался Евгений, горя нетерпением узнать поскорее все, о чем беседовал Дмитрий с колхозниками.

– Говорил. На каждой крыше обещал маленькую солнечную электростанцию поставить.

– А большую электрическую солнечную машину не обещал разве?

– Нет. “Пока, – говорит, – только свет в дома дадим, а дальше видно будет”. Я потом долго думал об этом. О том, как вода будет подогреваться и кухня солнечным теплом топиться, – легко понял. Как зайчик солнечный от огромного зеркала даст пар турбине – тоже сообразил. А вот насчет электричества не понял. Тогда не расспросил его как следует, а потом задумался над этим, да уж он уехал от нас. Как же так без динамо-машины, без всякого мотора солнечный луч сразу в электричество превращается? Может быть, вы объясните?

По всему видно было, что Мамедова очень интересовал принцип получения электричества Астровым. Он вопросительно смотрел Курганову в глаза, позабыв о чашке чая, которую давно уже держал в широко растопыренных пальцах.

– Как бы это попроще объяснить вам? – начал Евгений, опасаясь, что принцип фотоэффекта будет непонятен председателю колхоза. – Электричество, которое вырабатывает солнечная машина Астрова, называется фотоэлектричеством, так как оно возникает под действием солнечного или иного источника света.

– Извините, пожалуйста, – перебил Евгения Мамедов. – Это к фотоэлементам имеет какое-нибудь отношение?

Вспомнив наконец о своей чашке с остывшим чаем, он поставил ее на коврик.

– С помощью фотоэлементов Астров и получает свое электричество. А вы откуда знаете о фотоэлементах? – удивился Курганов.

– Как же не знать! – воскликнул Мамедов, и Евгению даже показалось, что он обиделся немного. – Кто же теперь не знает этого прибора! У нас в колхозе свой звуковой киноаппарат имеется, а в нем фотоэлемент – важная деталь. К тому же, совсем недавно на районной сельскохозяйственной выставке видел я простую огородную машину, которая шла между грядок и с помощью фотоэлемента зрелые помидоры обрывала. Как же не знать, что такое фотоэлемент, когда он в нашем хозяйстве широко применяется!

Курганову даже неловко стало после этого. Не учел он, оказывается, как широко внедрилась современная техника в быт наших колхозов.

– Ну, мне теперь легче будет разговаривать с вами, – смущенно улыбаясь, заметил он. – Вы знаете, значит, что некоторые металлы под действием падающего на них света испускают поток электронов, то есть, попросту говоря, электрический, или, вернее, фотоэлектрический, ток. При этом происходит, следовательно, переход одного вида энергии в другой. До сих пор было известно, что сильнее всего выделяют электрический ток под влиянием света щелочные металлы: калий, натрий и цезий…

– В фотоэлементах, кажется, чаще всего цезий применяется? – заметил Мамедов, доливая в чашку Евгения горячего чая.

– Совершенно верно, – подтвердил Евгений. – Но Астров нашел новый сплав, еще более чувствительный к свету. Это значительно повысило, коэффициент полезного действия его фотоэлектрических батарей.

– Все понятно, – заявил Мамедов. – Очень хорошие машины вы придумали! Когда только собираетесь на службу их к нам поставить?

Мамедов задал Курганову еще несколько вопросов и хотел показать все колхозное хозяйство, но Евгений не мог уже больше задерживаться здесь. Ему казалось, что путеводная нить в поисках Астрова была теперь у него в руках, и он хотел поскорее воспользоваться ею. Пообещав Мамедову приехать в другой раз на целый день, Евгений попросил привести своего коня.

– Приезжайте поскорее! – крикнул ему Самед Мамедов на прощанье. – Да не забудьте захватить ваши солнечные машины. Чабаны наши помогают ученым лучшие породы овец выводить, постараются и хлопководы помочь вам солнечные машины усовершенствовать. Взаимную помощь друг другу окажем.

По верному следу

Вернувшись на энергетическую базу, Курганов тотчас же поспешил к домику Астрова. Он оказался закрытым на замок. Евгений разыскал Рустама и попросил у него ключ.

В домике Дмитрия все предметы были в том же положений, в каком Курганов видел их в последний раз. Теперь он твердо знал, что ему нужно искать, и методически стал осматривать комнату.

Он начал осмотр со стола, выдвигая каждый ящик в отдельности и тщательно просматривая все до последней бумажки.

В первом ящике не было ничего интересного, но во втором Евгений обнаружил несколько папок с письмами, вырезками из газет и целую кипу любительских фотографий.

Почти все материалы, собранные Дмитрием, касались главным образом вопросов орошения хлопковых полей в засушливых районах Закавказья. По заметкам, сделанным на полях газетных вырезок, чувствовалось, что Астров читал их вдумчиво, отбирая нужные ему данные и технические расчеты.

В том же ящике лежало несколько книг по вопросам ирригации. Перелистав их, Курганов и здесь обнаружил интерес Астрова к технике подачи воды в оросительные каналы и планировке колхозного хозяйства.

Рассматривая все эти материалы, Евгений вспоминал невольно, как ездил Астров на разные стройки, возвращаясь с них возбужденным и взволнованным, с кипами газет и многими метрами израсходованной фотопленки.

Досадно вдруг стало, что все как-то не хватало времени поговорить с Дмитрием по душам, поглубже познакомиться с его идеями и замыслами. А вот теперь его фотоснимки, газетные вырезки с подчеркнутыми строками и восклицательными знаками на полях, письма бывших однокурсников его – участников крупных строек и рассказ Самеда Мамедова совсем в ином свете раскрыли перед Кургановым скромного и не очень разговорчивого Дмитрия Астрова. Каким-то диким показалось теперь предположение Сарычева, что Астров мог обидеться на решение комиссии и демонстративно уехать в институт жаловаться на что-то директору.

Все с большим интересом стал перебирать Курганов тетради, записные книжки и чертежи Астрова. Он просмотрел все ящики стола, книжный шкаф, этажерку и в одном из круглых футляров нашел наконец то, что составляло главную цель его поисков.

Он развернул плотную бумагу, свернутую в рулон, и расстелил ее на столе Дмитрия. Это не был чертеж, в полном смысле этого слова, а всего лишь беглый набросок карандашом, но на нем легко было узнать план хлопковых полей колхоза “Первое мая”, квадратики жилых домов колхозного поселка и особо выделенные общественные здания. Жирными линиями были обозначены озеро и система ирригационных каналов. В центре озера был набросан эскиз параболоидной установки, в других местах плана, в соответствии с обстановкой, – остальные солнечные машины энергетической базы. Всем им нашел Дмитрий разумное применение.

Евгений уселся в кресло Астрова и долго изучал составленную Дмитрием схему оборудования колхоза “Первое мая” солнечными машинами. В ней не были еще продуманы все детали, многое намечалось лишь в общих чертах. Чувствовалось, что Дмитрий хотел предложить только ориентировочный набросок, полагая, видимо, что детали разработают те специалисты по гелиотехнике, машины которых предлагал он вывести на колхозные поля. Астров, несомненно, представлял себе эту работу коллективным творчеством всех сотрудников энергетической базы.

Совершенно отчетливо увидел Курганов и другое: для него не оставалось теперь никаких сомнений, что, по замыслу Астрова, главная роль в идее оснащения колхоза “Первое мая” солнечными машинами отводилась параболоиду.

А когда Евгений заглянул еще раз в футляр, из которого достал так заинтересовавшую его схему, то обнаружил в нем еще несколько бумаг, среди которых был довольно крупный эскиз общего вида параболоида. Всмотревшись в него внимательнее, Евгений чуть не вскрикнул от удивления: у основания своей солнечной установки он увидел изображение нескольких секций фотоэлектрических батарей Астрова, соединенных проводниками с поворотным механизмом параболоида.

Это тоже не был законченный чертеж, а такой же беглый набросок, как и на первой схеме, но замысел Астрова был так же предельно ясен в нем, и он поразил Евгения. Получалось, что Дмитрий предлагал свои фотоэлектрические батареи для приведения в действие поворотного механизма параболоида.

Вопрос о поворотном механизме до сих пор не был окончательно разрешен Кургановым. Многие трудности стояли на пути этого решения. Механическую силу для поворота параболоидного зеркала обычно давал пар, но для образования этого пара требовалось время, пока солнце успевало нагреть гелиокотел. В первые часы после восхода солнца приходилось поэтому применять для поворота зеркала специальный бензиновый моторчик, включавшийся автоматически. Работал он четко, но был все же чем-то инородным в общей системе механизмов параболоида, не потреблявших никакой энергии, кроме солнечной.

И вот теперь Астров предлагал свои фотоэлектрические батареи, дававшие электрический ток тотчас же, как только падал на них первый луч солнца. Тут уж не было ничего инородного, вся система теперь составляла единое целое. Поняв это, Евгений взволнованно прошелся по комнате.

“Вот ведь, оказывается, каков Митя! – растроганно думал он. – А Сарычев заподозрил его в зависти ко мне, в затаенной обиде… Нелепость какая! Как чудовищно слеп Антон Кириллович… Сам затаил какую-то мелкую обиду и на свой аршин готов всех мерить…”

Затем Евгений снова взял схему установки солнечных машин на колхозных полях, составленную Астровым, и тщательно стал изучать ее. Кое-что он повернул бы по-другому, кое-что добавил бы, но в целом проект был хорош и вполне мог лечь в основу более детальной разработки этого вопроса.

Оторвав наконец глаза от плана Астрова, Евгений взглянул на окно, собираясь распахнуть его, так как в комнате было душно, и тут будто впервые увидел прямо перед собой свою параболоидную установку. Зеркальная чаша ее, казалось, была наполнена расплавленным серебром. Иллюзию эту еще более усилило легкое парение, исходившее от гелиокотла, на стальных кронштейнах повисшего над зеркалом.

“Значит, Митя, когда чертил свой план за этим вот столом, все время видел мой параболоид у себя перед глазами? – невольно подумал Евгений. – Значит, когда начался ураган…”

Но так и не закончив этой мысли, Курганов с чертежами Астрова в руках поспешно выбежал из домика.

– Асмар! – крикнул он своему механику, который все еще ремонтировал поворотный механизм параболоида.

Асмар торопливо вскочил на ноги. Возбужденный голос Курганова, видимо, встревожил его.

– Что случилось, Евгений Николаевич? – испуганно спросил он.

– Асмар, – еле переводя дыхание, продолжал Евгений, – вы все еще не знаете, кто пустил воду в гелиокотел во время урагана?

– Не знаю, Евгений Николаевич, – ответил Асмар. – Только Дмитрий Иванович мог бы это сделать… Он ведь знал, что мы дефокусировали параболоид и перекрыли клапаны питательных труб.

– Да, это мог сделать только Дмитрий, – твердо решил теперь Евгений и понял вдруг все, что произошло в тот день, когда над экспериментальной базой разразился ураган…