Текст книги "Край человечества"

Автор книги: Николай Антипов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– А ты, значит, ответственен за адаптацию?

– Не совсем. Точнее, и за нее в том числе. Я тот, кто со всеми общается. Хожу, выясняю, все ли нормально, а если нет, помогаю организовать нужные работы. Но где-то начиная с десятого, я действительно всех встречал. Поэтому меня Сашком и прозвали.

– Что-то не пойму связь…

– Помнишь, отец когда еще служил, а мать уже на работу вышла, нас в садик дед Василий провожал?

– А, да, сосед у нас в городке такой был. Точно, он меня "Сашок" называл еще где-то до 12 лет, пока не вышел на пенсию и не уехал. Только связи с тобой я все равно не улавливаю.

– Ну, дружище, ты не одинок – мало кто сразу вспоминает. Даже Прототип все никак сообразить не мог. Так вот, в садик он нас забирал рано утром, что бы самому на службу успеть – ему позже родителей надо было. Мать ему говорила: "Неудобно, Василий как-там-его, напрягаем мы вас!", а он ей: "Да что ты, Света! Это же на удачу. Если первым, кого я сегодня увижу, будет Сашок – значит, день будет отличный". Кому-то из наших это показалось забавным. Да и метафора в правду хорошая.

Глядя на сияющее лицо Сашка́ (Господи, надеюсь, я не стану таким сентиментальным в старости), Александр все же выдавил из себя улыбку. Внезапно шумно раскрылась дверь, и из помещения вышел усач с двумя дымящимися свиными отбивными на деревянных тарелках.

– Приятного аппетита, – Сказал Сашок, не слишком довольный необходимостью прервать рассказ, – жаль, конечно, что у нас только свиньи. Но ты, наверное, помнишь, почему так?

– Да, что-то помню. Типа из-за размеров и легкости в обращении. Они с овцами шли ноздря в ноздрю, но умники из центра все же выбрали свиней. Вроде, из-за неприхотливости в питании.

– О, да, – у Сашка вновь загорелись глаза, – Овцы, хотя и живут практически в любом климате, все-таки пастбищные животные, а вот свиньи жрут вообще все. Серьезно, Скай рассказывал, что первое поколение свиней как-то сожрало этот мох с камней когда он им забыл лоз нарезать! Единственный минус – они молоко не дают. Санек несколько раз пробовал доить, но это сущий ад – матка лягается, кусается, а если ее все же получится успокоить – разве что грамм сто получится. И то, если повезет. Да и воняет оно, а из такого количества никакого тебе кефира или сыра и не сделаешь. Так что толку нет. Зато, у свиней, оказывается, куча применений! Из жира мы делаем мыло, из шкуры шьем плащи всякие, та же шкура и кости перерабатываются в клей. Ты-то ничего этого не помнишь – мы засыпали все время на инструктажах по сопроводиловке. Но уже здесь многие, и я в том числе, проштудировали инструкцию по свиноводству…

Сашок снова увлекся и не заметил, как Александр совсем перестал его слушать и с застывшей над тарелкой рукой во всю осматривал окрестности. Тропинка, идущая от кромки леса, где они с Гуревичем встретили Сашка с товарищами, шла прямо до здания кухни и, огибая его, исчезала в глубине поселка. Да, судя по виднеющимся крышам, Гуревич приуменьшал размах колонии, назвав ее "лагерем". Изредка кивая в ответ на болтовню Сашка, Александр стал вслушиваться в окружение. Тишина глизеанской природы обнажала все звуки лагеря. Доносились отдаленные разговоры одинаковых голосов, где-то пилили бревна, отчетливо слышался металлический стук. Но сильнее всего внимание Александра привлекали появляющиеся люди. Поначалу у него внутри просто что-то переворачивалось, когда он видел других. Словно в лабиринте из кривых зеркал. Но затем он стал замечать что-то странное в их поведении.

Первым, кого он увидел, был практически вылетевший из-за кустов, бритый на лысо клон лет тридцати. Он был очень напряжен, из-за всех сил стараясь не смотреть в сторону обедающих за столом Сашка с новичком, широкими шагами подошел к кухне и исчез за дверью. Следом за ним, по той же тропинке, прошла пара молодых клонов со связками гладко обструганных жердей. Шли они неспешно и вели тихую беседу, а когда поравнялись со столиками, вообще перешли на шепот и, стреляя быстрыми взглядами в сторону столиков, поспешили к лесу.

– Хорошо, они еще додумались семена петрушки заморозить! Ка бы не она, есть всю эту пресную дрянь невозможно было…

– Сашок! – совершенно не обращая внимания на предыдущие слова собеседника, резко спросил Александр – Какого черта здесь происходит?! Что не так со мной? Почему все так шугаются? Провожатые твои даже мне и привет не сказали, а потом поспешили нас оставить как только до сюда дошли. Я же, мягко говоря, не первый тут новичок!

– Кгхм, а что не так-то? – потупившись, спросил Сашок, на что Александр выразительно махнул в сторону удаляющейся в лес пары, – А, так я ж говорю, не особо мы приветливы…

И тут, полностью разрушая оборону Сашка, из кустов с противоположной стороны от тропинки, выбрался сорокалетний патлатый клон. Увидев сидящих за столиком, он отшатнулся и начал наливаться краской. Явно сдерживая зарождающиеся слова, он смачно сплюнул на землю и, бурча себе под нос что-то неприветливое, побрел в сторону поселка.

– Да?! Настолько негостеприимные? Что-то я не помню, что бы так встречал новичков в бараке! Да я даже к Максу, этому мудаку, при встрече руку подавал. А это что такое?!

– Ладно, ладно, не горячись, – раздался спокойный, с хрипотцой голос из-за спины новичка.

Обернувшись, Александр увидел приближающегося к ним коротко стриженного старика, пепельно-седого, но не растерявшего за годы свою стать. Он сурово смотрел исподлобья прямо в глаза Александру, но заговорил все же с улыбкой, хоть и сдержанной.

– Можешь называть меня Скай, – он протянул руку Александру, – рад тебя здесь приветствовать.

Остолбеневший Александр медленно встал, несколько секунд пялился в лицо пришедшему. Затем, спохватившись, он резко и крепко пожал протянутую руку. Ответное рукопожатие ничуть не уступало.

– Давай пройдемся, дружище. Ты ведь доел уже? Покажу тебе, как у нас тут все строено, – и, все так же сурово взглянув на ошарашенного Александра, добавил, – и все объясню.

***

Оставив Сашка с выражением облегчения на лице, Скай и Александр вышли на тропинку и направились в сторону поселения. Вскоре череда деревянных строений полностью открылась взгляду Александра. Здесь было с десяток зданий, большинство одноэтажные, но встречались и выше. Все они были крепко сложены из толстых черных бревен, обильно обработанных какой-то блестящей на солнце смолой. В большинстве зданий были большие окна, покрытые частыми горизонтальными решетками, выступающими немного вперед и вниз, как козырьки. Сразу за кухней стояло низкое и плоское одноэтажное здание без окон, следом – дом с покатой крышей и верандой. Между ними виднелся большой огороженный участок грязным, кособоким домиком сбоку. В тени домика мирно посапывала здоровенная свинья, поодаль, сосредоточенно похрюкивая, усердно рыл землю крепкий розовый поросенок. На веранде на деревянном стуле сидел уже разменявший пятый десяток клон. Он пристально смотрел на идущих. Скай, сохраняя непроницаемую маску на лице, махнул ему рукой. Тот сдержанно кивнул.

– Шляпы ему не хватает – и вылитый фермер с дикого запада, – сказал Скай. Александр от неожиданности резко взглянул на старика. У того на лице не дрогнул ни единый мускул, – Мы тут шутим иногда, что в сарае он прячет своего скакуна. А то и милую дочку от глаз чересчур дружелюбных соседей.

Старик бросил на следующего за ним новичка быстрый взгляд и вновь замолчал. Александра мало интересовала окружающая их необыкновенная природа, ровно как и вырастающая из-за пышных кустов колония. Его интересовал сам Скай. Сначала смотря искоса, а затем беззастенчиво пялясь, он все никак не мог отделаться от мысли "Как же он на деда похож!". Старик уверенно смотрел вперед такими же карими глазами, от которых разбегались сухие морщины. Безупречно выбритый, уверенно шагающий, с непоколибимой уверенностью в прищуренных, широко посаженных глазах. Он бы сошел за боевого командира, – майора, а может, и генерала, – если бы не грубо сшитая, широкая рубаха болотного цвета, подпоясанная светлым кожаным канатиком, и такие же широкие штаны, из-под которых при ходьбе выглядывали кожаные сапоги. Так он походил скорее на деревенского главу. Когда его спутник заговорил, Александр вновь вздрогнул от неожиданности – как если бы музейные доспехи вдруг, стряхнув вековую пыль, вдруг принялись бы размахивать мечом.

– Я полагаю, Сашок тебе рассказал, что за сорок лет мы тут многого добились. Свиней во всю выращиваем, адаптировали некоторые сельскохозяйственные культуры, даже вывели из местного лишайника хоть как-то сносные грибы. – Говорил он давно заготовленными, затертыми за годы словами, расставляя в нужные места привычные интонации. Улыбнувшись дежурно-скучной улыбкой, он продолжил, – Ну, и людей клонируем. К сожалению, теперь Александр Гурской – наш главный и единственный ресурс для колонизации Глизе. Во всяком случае, пока.

Говоря это, Скай указал ладонью на выплывавшую из-за угла антенну маяка. Возле нее стоял молодой клон, вооруженный остроконечным шестом. Увидев приближающиеся фигуры, он насторожился, а, разглядев Ская, вытянулся по струнке и сосредоточенно уставился вперед.

– К сожалению, миссия не увенчалась успехом. Как тебе наверняка рассказали – или ты уже понял по этому зрелищу – маяк не сработал. Обратный сигнал так до нас не дошел. После моего появления на планете мы с Прототипом из-за всех сил старались понять, в чем тут дело, и починить маяк, – пожевав воздух, Скай уточнил, – во всяком случае, я пытался. Через пять лет стараний я понял, что мы не сможем ничего сделать. И стал думать, каким образом можно еще добиться завершения миссии. Колонизировать Глизе.

Из дальнего двухэтажного здания раздался радостный крик, распахнулась дверь и из нее выбежал махающий руками клон. Споткнувшись о камень, он выписал хитрый кульбит, но смог устоять на ногах. Крикнув работающим рядом плотникам, что все в порядке, он поправил съехавший на бок бежевый плотный фартук и влетел обратно. Впрочем, ненадолго – вскоре он вновь выпрыгнул, отмахиваясь от повалившего изнутри густого черного дыма.

– Как видишь, первый этап прошел успешно, – поджав губы, сказал Скай с нажимом на слово "первый", – сейчас в колонии живет 27 человек, 28 включая тебя. Краткий экскурс в цикл клонирования Сашок успел провести?

– Сказал, что нас делают из свиней, – завороженно глядя на снующих вокруг клонов, пробормотал Александр.

– И небось стал петь дифирамбы пользе свиноводства. Как обычно. Ну ладно, помимо свиней здесь еще есть нюансы. Как видишь, каждый занят своим делом. С самого начала мы с Александром, – Скай повернулся к собеседнику половиной туловища и немного наклонился. Сложилось ощущение, что он говорит с высока, хотя они, конечно же, были одного роста, – Так я иногда буду называть нашего Прототипа, если ты не против. Так вот, с самого начала мы решили, что в условиях ограниченных ресурсов нам нужно материальное обеспечение для каждого колониста до его появления. Первых двух мы создали без зазрений совести – были серьезные излишки безмерно плодящейся свинины, хорошо росли томаты и редька. И барак мы им построили. А вот просчитались мы в том, о чем солдат не думает – в смысле существования. Бедолагам было нечем заняться. Первый-то – Санек как раз, с веранды на нас таращился, – еще нашел себе занятие в сельском хозяйстве. Я к этому не прикипел, а Александр… Ну, скажем так, Прототипу всегда было не до обустройства колонии. Да и дело важное. Короче, Санек был к месту. А вот следующий, Гусар мы его звали, – Александр снова поджал губы, только теперь его глаза ненадолго расслабились, – так и не нашел себе места, бедняга.

Помолчав некоторое время, Скай вздохнул и продолжил.

– Короче, мы поняли, что важно не только обеспечить колонистов материально, важно дать им цель, смысл. Поэтому перед каждым клонированием мы убеждались, что работа найдется.

– Так что же, меня теперь в принудительном порядке пошлют валить лес? – нервно пошутил Александр.

– Нет. К счастью, нам хватило ума предотвратить возражения по поводу принудительной работы. Конечно, была мысль: "Солдат должен выполнять приказы!". Но мы-то этих, так сказать, колонистов понимали как нельзя хорошо. Поэтому работа должна быть, с одной стороны, достаточно широкая, так сказать, что бы в ней можно было себя реализовать, а с другой стороны, важной и такой, какой больше никто не хочет заниматься. Проще говоря, полезная и интересная. Ассенизаторов для выгребных ям мы не выращиваем, но и нахлебников тоже. Все как в нормальном обществе: хочешь есть – изволь поработать.

А говорит, прямо как отец. Только тот 40 лет в штабе прослужил, а этот сидел всю жизнь вдали от цивилизации и всякой армии. Он что, все эти годы развлекался чтением устава?

– Ну и еще хотелось бы, что бы была вариативность, – не замечая тщетные попытки Александра скрыть улыбку, продолжал Скай, – Тебе повезло как никому – сейчас у нас ведутся самые разнообразные работы. Хочешь продолжить службу – пожалуйста, организован караул. Хочешь заняться добычей пищи – мы тут как раз занимаемся реализацией идеи по выращиванию местных морских слизней. Ну а не захочешь на месте сидеть, наш разведчик, Ходок его зовем, уже поизносился, пора бы ему смену готовить. Ну и ты видел наш, так сказать, исследовательский отдел, – может, так упала тень от проплывавшего в небе облака, но Александру показалось, что уголки сухого рта поползли вверх, – Майк, умник наш, оттуда выбегал. Там тоже рады новичкам, хотя и далеко не все туда подходят. Или захотят. В общем, дружище, дерзай, выбор за тобой.

Скай остановился, и посмотрел на спутника. Несколько секунд они простояли молча глядя друг на друга, затем Александр удивленно вскрикнул:

– Что, сейчас выбирать?!

– Да нет, не обязательно. Побродишь тут, посмотришь. Вообще, откровенно говоря, тебя даже никто не заставляет тут ничего делать. Тот же Ходок, например, за что его так и прозвали, через неделю после появления собрался и ушел в лес. Через четыре дня все равно вернулся. Сказал, что одному все же не очень весело.

– Недолго он выдержал, – усмехнулся Александр.

– Ты не понял, – с улыбкой наставника уточнил Скай, – Он ходил четыре глизеанских дня. А это два полных года планеты. Чуть меньше, чем четыре земных месяца.

– Ох, – выдохнул Александр и некоторое время стаял молча, глядя в землю, – Так, то есть я вам в какой-то степени нужен. А почему ж тогда мне все здесь не рады?

– Хм, они не то чтобы именно тебе не рады, – потупившись, пробурчал Скай, – Пойдем, дружище, еще пройдемся.

Скай повернулся, пнул лежащий на дороге камень и продолжил молча вести своего спутника вперед. Они прошли мимо плотников к "научному отделу", дверь которого уже была закрыта, но вокруг все еще стоял какой-то серный запах. Здесь они повернули направо и продолжили неспешно идти. Александра привлек было металлический стук, раздающийся из двухэтажного дома с большой каменной трубой, но тут Скай резко остановился и повернулся лицом к другой стороне дороги. Александр чуть в него не влетел, но все же успел остановиться и встал рядом. Перед ними был навес, за которым скрывался не привычный уже бревенчатый домик, а гладкое металлическое сооружение. Некогда синий рисунок на корпусе давно выцвел, кое-где виднелись трещины с расходящейся от них во все стороны ржавчиной. Шлюз был снят и заменен на дощатую дверь.

– Узнаешь?

– Да… это же Скайтревеллер.

– Заходи, чувствуй себя как дома.

Скай резким движением открыл тяжелую дверь, и они вошли в темный коридор. Александр оставил дверь открытой, чтобы хоть что-то видеть в этой темноте, но тут Скай нажал на кнопку в стене и плавно зажегся мягкий свет. Поймав удивленный взгляд новичка, он пояснил:

– На Глизе солнечные батареи работают даже лучше, чем на земле. Хотя, от некоторых излишеств все же пришлось отказаться.

С этими словами он открыл еще одну дощатую дверь, заменившую стоявшую здесь когда-то автоматическую дверь. Они вошли в просторное помещение, которое новичок тут же узнал. "Отсек рекреации, предназначен для снижения уровня накопленного напряжения космонавта" – эхом прокатилось в голове Александра. Он даже сразу понял, откуда помнил ее – по "Практике эксплуатации межпространственного корабля". Даже вспомнил, что на практических инструктажах комната выглядела иначе – стерильная, с идеальными шкафчиками, овальной формы столом посередине и желобом вокруг него, по которому катался единственный стул. Сейчас же многие дверцы шкафчиков сняли, превратив их в полки. На них располагалась всякая всячина, в основном – камни и поделки из дерева, а также поистрепавшиеся папки с инструкциями. Стол и стул сохранились, но к последнему добавилось пять деревянных собратьев. По столешнице были разбросаны какие-то похожие на папирус листы с чертежами и все те же инструкции в синих выцветших папках. В углу стоял маленький бордовый куст в металлическом горшке, в котором Александр узнал подправленную сферу для хранения замороженных семян. На левой от двери стене отсека некогда располагался экран. Сейчас вместо него была прикреплена большая прямоугольная доска, на которой вразнобой висели какие-то картинки. Заинтересовавшись, Александр подошел ближе, и с удивлением обнаружил множество квадратных фотографий. На них был Александр. Иногда один, но чаще с другими Александрами. Проследив взгляд гостя, Скай пояснил:

– Оказывается, на борту был фотоаппарат. Типа старого Полароида, сразу фотографии печатает. В инструкциях про него ничего нет. Александр говорил, что получил его перед полетом. Дал один из инженеров. Сказал, что его масса лишней не будет, он укладывается в погрешность. Зато будут запечатлены первые дни колонии.

Однако Александра привлекло не само наличие фотографий, а их содержание. Он всегда считал, что плохо получается на снимках. И все же он был поражен глупым и неестественно серьезным видом каждого лица на фотографиях. Если в жизни многие клоны, даже те, что были одного возраста, выглядели немного по-разному, то с фотографий на него смотрело по нескольку абсолютно одинаковых лиц, бестолково застывших в тревожном ожидании. На некоторых фото их было несколько десятков, как например на общей фотографии напротив Маяка. Тем не менее, на большинстве было трое-четверо клонов, обычно пытавшихся изобразить непринужденную повседневную работу – строительство, уход за свиньями, даже работу в какой-то шахте. Но больше других внимание Александра привлекла мятая выцветшая фотография в левом нижнем углу. С нее смотрели два молодых Александра. Один выглядел так же, как и на остальных снимках, только в глазах застыло удивление. Зато второй – тот, что и держал фотоаппарат – улыбался так лучезарно и заразительно, что Александр сам невольно улыбнулся. Проследив взгляд гостя, Скай подошел ближе.

– Это мы в мой первый новый год… первый глизеанский новый год. Александр только недавно вспомнил про камеру, сделал пару снимков корабля, пещеры с кристаллами. А потом говорит: "Сегодня праздник. На планете год прошел с тех пор, как мы начали наблюдения за погодой. Нарекаю этот день Новым годом!" – Скай печально улыбнулся. – Вот так и сказал. А потом стащил фотоаппарат с шеи, схватил меня и щелкнул. Я думал, что он с ума сошел, но в итоге традиция вести фотоотчет у нас сохранилась.

– Хм, а он неплохо получился, – с удивлением глядя на собственное улыбающееся лицо, заметил Александр. – А где он сейчас?

Скай тяжело вздохнул и жестом предложил гостю присесть, а сам отошел к шкафчикам и стал там копаться.

– На планете нет ничего даже отдаленно напоминающего кофе, а листья всей небогатой флоры совершенно безвкусные. Зато если приготовить отвар побегов лозы и сделать потом настойку на мхе, получается кое-что интересное.

Скай развернулся с двумя деревянными кружками без ручек и сел напротив Александра, протянув его порцию настойки. Новичок смотрел на бледно-коричневую жидкость без энтузиазма, но все же чокнулся с хозяином дома и сделал хороший глоток. В последний момент вспомнив об отсутствии всякой закуски, Александр напрягся, но напрасно – напиток оказался совершенно не крепким, разве что немного горьким.

Поймав удивленный взгляд на Александра, Скай ухмыльнулся:

– Люблю пить с новичками. Почему-то все сразу думают, что мы тут спиртягу гоним литрами. Ты умеешь самогон делать? Нет. Вот и я нет. А это – так, компотик. Градус здесь ниже, чем в пиве.... Наверное, мы-то на самом деле никогда и не пили пива.

Посерьезнев, Скай отпил еще, и, устремив твердый взгляд на собеседника, начал рассказ.

– Как ты уже понял, мы с Александром жили здесь мирно и очень продуктивно не один десяток лет. Земных лет, надо сказать, – по глизеанскому летоисчислению прошло уже 469 лет. Считаем исправно. Колонию построили, начали клонировать колонистов, организовали общественную жизнь. Только вот мне все покоя не давало, что он с самого начала как будто сдался. Насчет маяка. Понимаешь, когда я появился, он мне с кислой миной рассказал, как провел целых три земных месяца в бесцельных попытках починить маяк. Как он весь его облазил, как потом из-за инцидента с кристаллами, – Скай выразительно посмотрел на Александра, на что он кивнул в знак понимания того, о чем идет речь, – запустился механизм капсулы. Как он еще шесть месяцев, пока капсула формировала меня, продолжал исследовать и маяк, и врата, изучил каждую строчку инструкции – и все время особенно подчеркивал насколько все было тщетно. Я ему, конечно, не поверил. Мы всегда полагались только на собственный опыт, даже если другой человек – это, по сути, ты и есть. Оправившись от первого шока, я сам полез все изучать. Эффект тот же – все работает. Гиперпространственный трансивер полностью функционален, координаты земли введены верно, питание идет без перебоев, пакеты с сообщениями стабильно отправляются. Все как по инструкции. И не я один проводил такие манипуляции – практически все остальные с той или иной степенью рвения изучали эти устройства, – взглянув в глаза Александру, он добавил, – думаю, и ты захотел разгадать эту великую тайну. Только поздно уже.

Скай одним глотнком допил свою настойку и встал, чтобы налить себе еще, но рассказ не прервал.

– Видишь ли, примерно четыре глизеанских года назад у нас появился один уникум. Копирование памяти на нем прошло с ошибками, в результате записалась не вся информация, а кусками – чуть из детства, чуть из школы, немного из учебки. Причем, чем ближе к настоящему времени, тем четче воспоминания. Последние три года жизни Александра Гурского перед сканированием мозга он помнит так хорошо, как будто у него подсказка на сетчатке выбита. Оговорюсь, случай не такой уникальный – идеальных случаев копирования у нас практически нет. Кто-то ранние годы не помнит, кто-то наоборот. Мне сказали, тебя Гуревич привел? Он вот не помнит ничего с шестнадцати лет. Хорошо хоть отбирать на миссию начали за год до этого, со всеми вводными и инструктажами. Иначе у бедняги шок был бы просто колоссальным. Так вот, тот наш уникум, как и все, полез изучать маяк. И, как и все, со временем дошел до экрана диагностики систем. А там, как и все, он решил проверить систему ввода с носителей. Только вот он вспомнил кое-что, что ни один Александр Гурской до этого, даже оригинал, не помнили. Я уверен, и ты тоже, – даже не пытаясь дождаться опровержения, Скай продолжил, – Он вспомнил, что панель ввода должна была быть запломбирована.

Скай замолчал, уставившись в кружку. Медленно ее поднял и делал долгий глоток. Александр в недоумении последовал его примеру.

– Ну и что? Кто-то из ваших, должно быть, открыл что бы посмотреть.

– Ты помнишь, что там на этой панели?

– Ну, – напряг память Александр, – там гнездо для мнемоса, ну, в смысле, для накопителя данных.

– Дружище, мне можешь не пояснять, – прервал его Скай, – я не один из наших древних офицеров из штаба, не понимающих, что такое мнемос. А что там еще?

– Ну, эээ… Все, вроде.

– Вот именно! Это отсек 10 на 10 см, за крышкой которого маленькое отверстие для мнемоса. И все! Да я тебе больше скажу, при первом моем осмотре я туда и не полез. Зачем? Ведь эта система нужна была только на земле, чтобы загрузить все программы. А потом ее запечатали, от греха подальше – точнее, от диверсий. Я ее открыл только раз на пятый, через пару глизеанских дней после моего пробуждения. И знаешь что? Пломбы уже тогда не было. И это не я ее снял. А значит, остается только один человек, кто это сделал.

– Логично. Но зачем так нагнетать-то? Я бы сам снял пломбу, если уже все проверил.

– Вот и он так сказал, – вздохнул Скай, – Мол, полгода копался, ничего не помогает, ну и вскрыл. И тут Алекс – уникум тот – внезапно так и говорит: "Так может дело в пакетах данных, отправляемых на землю? Что если они дают неверную информацию и с земли не могут установить связь с нашими вратами? Мы же можем попробовать загрузить туда резервную копию!" Все на него глаза выпучили, никто про это резервную копию ни сном, ни духом. А он ноги в руки – и на Скайтревеллер. Прибежал с папкой инструкций по сборке маяка. Засунул руку за листы, под корешок, что-то хрустнуло – и он вынул мнемос! Сразу порывался сунуть в гнездо, но, – тут лицо Ская потемнело, а глаза налились какой-то печальной злостью, – но Александр настоял на предварительном изучении инструкции и самого мнемоса. Взял их с собой и заперся на корабле. Я было к нему сунулся, но он говорит – уйди, думаю я.

– Чего тут думать-то?! – пораженно воскликнул Александр.

– Вот и я не понял. Но мы тогда все устали, я решил выспаться и потом уже с ним поговорить. Но выспаться не получилось. Разбудил меня Сашок, взмыленный, перепуганный. "Александр ушел", говорит. Я не понял сперва, потом глаза продрал и выбежал наружу. Оказалось, когда многие спать легли, он вышел и пошел к Бобу – был у нас такой, огородом с Саньком занимался. Вместе с еще парой наших они собрали вещички и пошли в сторону леса. Да только вот не все у нас спят одновременно. Световой день длится здесь чуть больше земной недели, поэтому и спят все в разнобой. Вот один парнишка, Гурик, и не спал, а латал водоотвод под складом. Они его и не заметили, когда мимо шли, поэтому особо не скрывались. Ну он выскочил и спросил, куда идут. Тут они как с цепи сорвались. Кинулись на бедолагу. Он заорал – повыбегали наши ото всюду. Да только поздно, сволочи эти убежали в лес. Куда – непонятно. Ходок еще как назло отсутствовал, а только он в этих лесах нормально ориентируется. Он и Александр.

– Но зачем? Куда они ушли… Погоди… Он забрал мнемос?!

– Вот именно. Но истинная причина побега обнаружилась позже, когда Алекс вместе с Майком включили один из планшетов с корабля и настроили его на прием сигнала антенны, чтобы узнать, какие данные та передает. И планшет сначала сошел с ума, а потом весь его софт сдох, – Скай одним махом допил половину кружки и направил тяжелый, полный горькой, злобной обиды взгляд на стену с фотографиями, – Маяк не просто не позволял себя найти, он убивал всякий приемник, который настроится на его частоту.

Он медленно встал, повертел пустую кружку в руках и, с размаху поставив ее на стол, резюмировал:

– Александр Гурской совершил самую страшную диверсию в истории человечества.

***

Шум теплой воды, падающей на пластиковый пол душевого отсека, заполнял собой слух Александра. Он стоял в центре маленькой кабинки, скрестив руки на груди так плотно, словно пытался вжаться внутрь себя, и смотрел вниз, на шумно утекающую в слив воду. Изредка он терся бесформенным куском пахучего мыла. Мысли беспорядочно плавали в голове Александра, но он не хотел останавливаться на них. И все же одна из них снова и снова пробивалась через толщу отрешения, настойчиво заглядывая ему прямо в душу: "Я предатель". Пусть он знал, что именно он ничего не сделал, но ведь тот, кто сделал – тоже он. Этот факт не давал ему отстраниться от виновного.

В тот момент, когда старик сообщил, что натворил Гурской, Александр изо всех сил пытался сдержаться и не броситься на Ская. Останавливало его только выражение отвращения к самому себе на лице рассказчика. А когда Скай понял, что Александр готов обвинить его во лжи, ему пришлось вывалить на новичка самую тяжелую часть истории:

– Почти сразу после дезертирства Александра, – или, как мы его теперь чаще называем, Прототипа, – и других, кто с ним пошел, случился еще один инцидент. – последнее слово Скай проговорил особенно тяжело, потом плотно сжал губы и замолчал на несколько секунд. – На планете уже начало вечереть, а это значит, что до полной темноты остается около 20 часов. Мы спорили, стоит ли следовать в лес за дезертирами. Победило мнение "сейчас или никогда" – ночью идти в лес бесполезно, а ждать утра просто глупо. Глизе, конечно, маленькая по сравнению с Землей, но планета есть планета. И Александр, повторюсь, знал ее лучше всех нас. Идти вызвались трое – мол, маленькая группа будет идти быстрее. Через два часа вернулся один, босой и без снаряжения. Едва подойдя к кухне, он упал без сил. Когда я подбежал к нему, он бормотал про остальных, что они в лесу, и постоянно повторяя "предатель".

Скай встал и прошелся до дальнего конца отсека, стараясь сохранять размеренность движений. Его губы беззвучно шевелились, он проговаривал про себя то, что собирался сказать вслух. Александр помнил, что раньше он делал так только перед самыми тяжелыми объяснениями. Например, когда ему предстояло сказать кому-то, что он его серьезно подвел. Глядя в стену, Скай тяжело вздохнул и продолжил:

– Примерно через километр мы нашли второго. У него был открытый перелом руки, ноги стерты в кровь. Он пытался доковылять до лагеря, опираясь на палку, но не выдержал и упал в обморок. Наши отнесли его в лагерь, а я и еще двое пошли дальше, – тут его голос дрогнул, – И мы нашли третьего. Едва не пропустили – он лежал в овраге, немного в стороне от маршрута, по которому должна была идти группа. Он лежал так… неестественно. И не в том смысле неестественно, вроде подвернутых как-то конечностей. Нет, наоборот. Он лежал слишком аккуратно. Будто его туда положили специально. Молодым было особенно тяжело видеть его… наше лицо, но я подошел. Из-под ребер у него торчал обломок остроги, все вокруг залила кровь. Не могло быть иного мнения, что там произошло.

Последние слова повисли в воздухе, складываясь в глазах Александра в жуткий образ, от которого перехватывало дыхание. Но еще больше ему стало не по себе, когда он представил, что творилось в душе Ская. Сашка́. Гуревича. Ведь для Александра это все сродни страшной военной истории про своего предка, какого-то дальнего родственника, которого он и не знал никогда. А для них это случилось по-настоящему. И это предательство было каким-то особенно страшным, чем-то библейским. Еще хуже, чем братоубийство.