Текст книги "Спасение Европы"

Автор книги: Николай Максимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

– Уважаемые, дозвольте тогда и мне слово молвить! – прервал этот гул князь Черниговский Мстислав Святославич. – Возможно, монголо-татарва и целится на болгар. Токмо до них им надо пройти по половецким землям.

– Чего их пройти-то? – выкрикнул кто-то с места. – Монголы уже заграбастали половину их степей, от Иртыша до Яика.

– Я и говорю, – воодушевился поддержкой Мстислав. – При этом токсобичи еще сами сдались монголам. А ну, как и другие роды последуют их примеру? И не выделят они нашему союзнику Котяну своих конных отрядов, когда нам придется выступить сообща, в единстве, а пойдут вместе с монголами и на нас, и на болгар. Разница лишь в очередности.

– Хватит рассусоливать! – прикрикнул тут на всех Мстислав Романович. – Все же понимаем, что нам так и так придется воевать с Чингисханом. Не зря он прислал сюда, в такую даль, свои лучшие силы с лучшими полководцами Субэдэем и Джэбэ. Просто так, ради любопытства, такой сложный и опасный переход через Кавказские горы не совершают.

Тут без разрешения предводителя съезда вышел в круг Мстислав Черниговский.

– Прав великий князь Мстислав Романович! – громко сказал он. – Надобно здесь не словами, а решимостью отличиться. Предлагаю объединенными силами руссов и половцев дать монголам упреждающий бой. Только одно важное условие: провести его треба вне наших земель. И не затягивать с этим делом, чтобы не дать ворогу накопить еще большие силы.

– Други мои! Дельное слово сказал князь Черниговский, – тут же поддержал его великий князь Киевский. – Да объединимся в союз и предотвратим земли русские от возможной напасти. – Заметив насупившихся князей с севера, спросил, поочередно глядя им в глаза: – Или кто-то против участия в защите наших земель?

Все деликатно промолчали.

– Князь Юрий Всеволодович, так ты с нами или как? Пришлешь дружину свою в общее войско? – глядя Владимирскому князю в глаза, напрямую спросил Мстислав Романович.

– За кого ты меня принимаешь? – не очень уверенно ответил тот. – Пришлю, конечно.

– Значит, все за, – подытожил Мстислав Романович. Теперь предлагаю прерваться, пополдничать и приступить к решению важных задач. Кто сколько и какие войска выделит, как их станем обеспечивать провиантом, какое вооружение брать, а главное, где дать бой – все это решим сегодня-завтра же, не откладывая в долгий ящик.

Уже через несколько дней к условленному месту – в окрестности города Заруба, что недалеко от острова Варяжского на Славутиче, то есть по-нынешнему Днепре, начали подтягиваться дружины русских князей, усиленные воями, как называли тогда ополченцев. Почему там? Потому, что там рядом с устьем реки Трубеж был брод, который позволял легко перейти великую реку без всяких плотов и лодок… Первым установил свой шатер на месте будущего лагеря Мстислав Романович.

* * *

Примерно в это же время в Биляре собрались эмир Серебряной Болгарии Челбир, улугбек крупного города Булгара хан Ильхам и некоторые известные тучи и сардары курсыбая, то есть военные предводители и офицеры постоянного войска. Здесь же присутствовали улугбеки некоторых других больших илей-провинций, влиятельные беки, имамы и прочая знать. Причем до начала встречи эмир и хан Ильхам долго о чем-то говорили с глазу на глаз. Наконец настал черед общей встречи. Почтенные люди страны выслушали сообщение Сидимера, донесения лазутчиков, которых эмир специально держал в некоторых странах юга и юго-востока.

– Итак, какая картина из всего этого получается? – Челбир не без труда встал, желая во время разговора прохаживаться по залу, но тут же вернулся к креслу и, тяжко вздохнув, грузно опустился в него. Ему в последнее время нелегко давалась даже простая ходьба. – А картина такая. Поможет ли хитрость Сидимера, и руссы, поверив, что монголы и татары идут на них, попытаются остановить их – я не ведаю. Могу предположить, что такое решение вполне вероятно. Понимают же князья, что страшная волна с востока, коли прорвется, накроет и их. Ясно одно. Сейчас с наступлением весны монголы начнут дальнейшее продвижение. Не для того же они явились, чтобы попасти и подкормить свои табуны в присаксинских привольных степях. Ясно также, что куда бы монголы ни решили держать путь, им в любом случае сначала придется подавить кыпчаков. А кыпчаки, коих руссы называют половцами, – ближайшие союзники Галицкого и Киевского княжеств. Полагаю, в такой ситуации степняки непременно попросят помощи у руссов, и те, вообще-то, должны им помочь, иначе сами влипнут в бо-ольшие неприятности. Ежели такое случится, руссы и кыпчаки наверняка разгромят монголов, уж слишком неравны будут силы. Теперь вопрос: что станут делать оставшиеся в живых пришельцы с востока? Остаться на месте или схорониться поблизости от места сражения у них не получится. Так они, что, уйдут обратно на юг через Кавказ? Вряд ли. Это трудный путь. Придется двигаться узенькими горными тропами. Да и Дербент никуда не делся. Он вполне может противостоять обескровленным монголам и перекрыть им дорогу.

Устав говорить, Челбир замолчал, тяжело прикрыл веки. Затем протер их, разлохматив при этом пальцами густые седые брови, со слабой хрипотцой в голосе произнес:

– Ильхам, объясни дальше. Мы ведь с тобой все обговорили.

Не сказать, что хан Ильхам взялся за объяснение весьма охотно. Мало того, говорил он вяло, что совсем не похоже на него. Тем не менее замысел его плана поняли все. Когда монголы потерпят поражение от руссов и кыпчаков, им придется вернуться на родину, вероятнее всего, по болгарским землям, причем по окраине страны. Не сумасшедшие же они, чтобы с ослабевшими силами лезть в центр. В таком случае их следует встретить в приграничной зоне и заманить в заранее подготовленную ловушку. Это можно сделать, то и дело нападая небольшими отрядами на их колонну и таким образом незаметно заставив менять направление движения в нужную болгарам сторону. Где устроить засаду? По мнению Ильхама, для этого лучшим местом является излучина Адыла, точнее, ее участок близ устья реки Самары. Сама излучина там, конечно, не такая узкая. Но значительную ее часть окаймляют Печенегские горы*, а далее на север тянутся непроходимые для конницы болотистые леса. Там и нужно устроить засады из лучших отрядов курсыбая-армии и хашамов-дружин улугбеков. Когда монголы, преследуя отступающих «трусливых» болгар, окажутся глубоко в излучине, накрыть их со всех сторон. Деваться им будет некуда: впереди – широкая река, ее просто так не перейдешь. Слева – непроходимые леса и болота. Справа и сзади окажутся мощные силы болгарской конницы, состоящие из уланов и тяжеловооруженных гузаров. К тому же в тылу у противника останутся еще крепости засечной лини Жигули ат* и крепость-город Муран, которые монголы наверняка попытаются взять, и часть их войск завязнет около них.

– Хан Ильхам, план хорош! Так почему ты выступаешь так неуверенно? – сразу по завершении доклада спросил один из тучи.

– Хорош-то он хорош. Только нарисован вилами по воде, – признался Ильхам. – Мы ведь все лишь предполагаем. Вдруг у монголов совсем иной план? Вдруг они, вопреки нашим предположениям, возьмут да и разгромят руссов с кыпчаками? Про их воинскую доблесть давно уже ходят легенды. Случись так, куда монголы пойдут? Домой-то они вернутся обязательно. Хотя бы на время. Не от нечего же делать они прорвались через Кавказ. Наверняка пришли с целью разведать, что за силы здесь имеются. Теперь, понятное дело, должны доложить обо всем великому хану и высшим военачальникам, чтобы те решили, стоит соваться в эти края или нет, по силам им завоевать руссов или нас, болгар? Причем нас обязательно. Если монголы решатся на войну с руссами, не оставлять же им за спиной сильного противника. Раз так, по пути домой они наверняка попытаются прощупать и нас. Вопрос – куда они пойдут? В каком направлении станут продвигаться? Это зависит от того, выиграют они сражение с руссами или проиграют. Если выиграют, то могут нацелиться и на центр страны. Опять же – куда именно? На Биляр? Или на Булгар? То есть что я хочу сказать? Нам надо сделать так, чтобы при любом варианте заманить монголов в эту излучину. Я слышал, они любят грабить богатые города и всегда нападают в первую очередь на них. Потому в случае победы над руссами заставить их свернуть куда-то в сторону от пути на большие города, думаю, будет очень и очень сложно.

– Да уж, задачка… – выдохнул Челбир. – Давайте сообща обмозгуем, как все устроить так, чтобы вышло по-нашему.

«Мозговали» долго и вроде бы в итоге пришли к некоему согласию. После чего Челбир сообщил о своем другом важном решении:

– Еще вот что, друзья мои и соратники. С учетом сложившейся ситуации, уважаемый хан Абдулла ибн Ильхам, я тебя назначаю эльтебером своих войск. Со всеми вытекающими правами и обязанностями.

Ильхам не стал отказываться, поскольку договоренность уже была, принял назначение на должность главнокомандующего армией с благодарным поклоном эмиру. И тут же высказался по поводу того, какой он видит на сегодня главную задачу:

– Нам следует немедленно выслать к кыпчакским степям не менее десятка разъездов и дозоров, заслать больше лазутчиков к соседям. И наладить систему быстрой доставки сообщений. Предлагаю усилить чункасы на возможных маршрутах нашими верховыми лошадьми, которые постоянно должны быть свежими и ни на какие другие цели не использоваться. И надо немедленно начать сбор войск. Маршруты их передвижения определим по мере поступления сообщений от дозоров и лазутчиков, но отряды должны находиться в постоянной готовности. – Сделав небольшую паузу, новоявленный эльтебер добавил: – Вся эта работа не может проводиться спонтанно, она должна быть хорошо организована под единым началом. Потому я предлагаю создать целую сеть по добыче сведений из близлежащих стран. Ее должен возглавить молодой, энергичный, но побывавший во многих странах и повидавший виды человек. Таким я вижу Сидимера, сына уважаемого всеми, известного во многих странах купца Мамута. Я лично знаю всю их семью. Замечательные, умные, смелые люди. Сам Сидимер только что своим докладом показал, как умеет все замечать и делать выводы, – тут он повернулся к молодому еще человеку и, глядя ему в глаза, спросил: – Как, Сидимер, ты согласен служить у меня начальником разведки?

Сидимер заволновался, но смог удержать себя в руках, спокойно ответил:

– Спасибо за столь высокое доверие. Но сумею ли я оправдать его? И отпустит ли меня на службу отец?

– С твоим отцом я договорюсь, – уверенно сказал эльтебер. – Так что немедленно приступай к службе. Позже, вечером, мы с тобой встретимся и кое-что обговорим. До этого покумекай сам, как лучше организовать разведку и в каких направлениях…

* * *

Субэдэй гнался за какой-то юной девушкой, словно летал. Впереди он видел только развевающийся вихрем алый прозрачный шелк то ли распахнутого халата, то ли просто накидки сказочной красавицы. Сама красавица мчалась куда-то вперед-вверх на коне серой, как цвет любимого сокола Субэдэя, масти. Не конь, а огонь! Кажется, он тоже не просто мчится, а летит. Вот он, будто на самом деле, начал потихоньку подниматься, подниматься к синему-синему небосводу. А с ним, в седле, – и сама сказочная красавица. Ах, не догнать ее Субэдэю! Как же так? Он – лучший наездник, лучший воин, самый сильный батыр Тэмуджина и опозорится? Не-ет, он настигнет ее, оторвет от седла и…

Вдруг откуда-то донесся звук ударов в большой барабан. Тут же ему частыми ударами начали подыгрывать бубны. Субэдэй инстинктивно вскочил. Все! Конец приятному сну, который видится ему не первый раз. К нему, имеющему несколько жен зрелому мужчине, эта юная красавица является во сне с завидной частотой. При этом он до сих пор не видел ни ее лица, ни ее тела – ничего! И вообще, девушка ли она? Или и не человек вовсе, а некое бестелесное, воздушное существо?

Но вот Субэдэй вышел из шатра. Здесь на специально оборудованной в центре лагеря площадке военные делали зарядку: бегали трусцой, прыгали через рвы, поднимались и опускались по лестницам, приставленным друг к другу. Субэдэй влился в общий поток и тоже начал усердно заниматься. Случись бой, враг не станет смотреть, кто ты – бахадур или простой нукер. Потому надо постоянно держать себя в форме. Хотя богатырской силой он был наделен самой природой. Широкоплечий, на крепких, несколько кривых ногах, он ходил, слегка растопырив руки, словно готовился к схватке. Крепкая шея была настолько толстой, что, казалось, ее и нет вовсе, а это голова его круглая напрямую вросла в плечи. Что она все-таки существует отдельно, можно было заметить лишь спереди, потому как на остром подбородке торчала жидковатая бородка. При этом бахадур был невысок ростом, тем не менее всегда выделялся даже в самой большой толпе. А окажись ближе – от него так и веяло мощью и решительностью, словно от молодого богатыря, хотя человеку было уже сорок семь лет.

После принятия пищи всеми Субэдэй собрал мингханов-тысяцких обоих туменов, чтобы поставить задачи на день. А хотел он, чтобы войска быстрее научились преодолевать водные преграды, ибо прекрасно понимал, что, выполняя волю правителя, придется переходить через многие реки – малые и крупные, мелководные и глубокие.

– У каждого нукера есть водонепроницаемые сумки? – спросил он под конец тысяцких – ханов Тсугира и Теши, командовавших отрядами тяжелой конницы. Получив утвердительный ответ, продолжил: – Тогда задача на сегодня: при полной амуниции переплыть реки, рядом с которыми расположились ваши минганы. Еще раз напоминаю: при полной амуниции, никому никаких послаблений! Чтобы каждый нукер имел при себе лук с полным колчаном, щит, кинжал и аркан. И чтобы большие водонепроницаемые седельные сумки не оказались пустыми, а были наполнены сменной одеждой, инструментами и едой. Подойдя к воде, каждый сам надувает сумку и переплывает реку с ее помощью. Особое внимание обратите на тяжелую кавалерию. Там у каждого воина должны быть большой меч, копье, бронежилет, боевой топор или булава. В дополнение – копье с крюком, чтобы при необходимости отталкивать врагов от своих лошадей.

Тысяцкие согласно покивали головами и молча вышли. Да и что говорить. Обычная учеба. Все знали, что этим же занимаются воины тумена Джэбэ – другого военачальника такого же уровня, как и Субэдэй, хотя и не имевшего титула бахадура. Его лагерь располагался неподалеку, но не впритык к этому, чтобы не мешать друг другу. Ведь воины воинами, а требуются еще огромные пастбища для десятков тысяч лошадей и овец. Потому и заняли монголы немалые территории в северной части Кырыма и Присаксинья. Главное, без боя, поскольку удалось договориться с крупным племенем токсобичей, входящих в каганат Дешт-и-Кыпчак.

Отдав приказы, Субэдэй собрался пойти к группе борцов, с которыми тренировался постоянно сам. Но на этот раз занятия пришлось отложить. Не успел он выйти из своего большого шатра, как туда подъехала группа всадников. Один из них лихо соскочил с седла и быстро подошел к Субэдэю, поклонился. Это был юртчи, то есть офицер разведки.

– Бахадур, неприятная новость, – доложил он. – Мои люди из приближенных кагана Котяна сообщили, что русские князья готовятся выступить против нас совместными силами.

– Неужели договорились? – неопределенно откликнулся на доклад офицера Субэдэй. – Ведь ты же говорил, что между ними постоянно происходят какие-то распри.

– Да, это так. Однако, выходит, несмотря ни на что, договорились…

Субэдэй привык верить своему главному разведчику. Без веского основания он не станет утверждать что-либо. Ах, как некстати все это! Ведь у монголов здесь пока всего-то около трех туменов. Дополнительные силы прибывают слишком медленно, потому как теснины Кавказских гор и чертова крепость Дербента не позволяют усилить их поток. И вообще, верховный правитель велел Субэдэю сначала подчинить болгар. По его мнению, только после этого, влив их армию в монгольскую, можно пойти на руссов. Потому бахадур намеревался вторгнуться в Серебряную Болгарию, пощупать, насколько она крепка, даже договорился с племенем токсобичей о свободном проходе по их землям на северо-восток. И вот неприятная новость… А русских княжеств так много, что вроде бы им даже точного счета нет. Объединившись в союз, они наверняка способны выставить крупную армию, даже большую, чем могли бы собрать болгары.

– Так, едем с тобой к Джэбэ. Надо посовещаться, – приказал Субэдэй офицеру.

Через четверть часа они в сопровождении джагуна кэшика, то есть сотни гвардейцев, выехали из лагеря. Субэдэй, конечно, будучи командующим всей здешней армией, мог просто вызвать темника к себе. Но он слишком уважал этого человека. Не только потому, что они, люди примерно одинакового возраста, мыслили и действовали почти одинаково. Возможно, еще и потому, что оба выбились вверх из простолюдинов. Причем Джэбэ прошел даже более сложный путь, чем сам Субэдэй. Да и звали его на самом деле Джэиргоадаем. Так вот, этот Джэиргоадай в молодости состоял на службе у тайджиутского предводителя, который тогда был на ножах с Тэмуджином. В 2001 году в одном из боев молодой нукер ранил будущего Чингисхана стрелой из лука. Только в ходе боя он вместе с другими сослуживцами попал в плен. Когда сам Тэмуджин стал допытываться, кто же его ранил, нукер не стал отнекиваться, признался в содеянном сразу. И добавил, что бой есть бой, а так он, вообще-то, готов служить Тэмуджину. И что вы думаете? Тот простил его и принял на службу арбаем, то есть десятником. При этом нарек его новым именем Джэбэ, что означает «стрела». Чтобы, стало быть, помнил… Уже через пять лет Джэбэ командовал минганом. Нынче он – один из лучших полководцев Чингисхана. Не зря же ему дали чин нойона.

Два военачальника совещались недолго. Обоим было ясно, что пока они не смогут противостоять объединенной армии русских князей. Значит, следовало оттянуть возможное сражение всеми способами.

– Надо немедленно выслать на переговоры послов, – предложил Джэбэ. Тут же обратился к юртчи: – Где теперь можно застать князей этих?

Тот подробно объяснил, где собираются войска руссов.

– Ясно, – коротко бросил Субэдэй. – Джэбэ, ты прав. Придется послать к князьям переговорщиков, и не мешкая. Пусть они умиротворят их, – тут же приказал офицеру разведки: – Составить группу послов поручаю тебе. Подбери несколько человек с лисьим языком и орлиным глазом. И пусть выедут завтра же с утра.

…Монгольский посол с толмачом входили в шатер Мстислава, начав отвесивать низкие поклоны еще с улицы, где их даже не могли видеть ни сам Киевский князь, ни его люди, если не считать охрану. Несмотря на сильную усталость от неблизкой поездки, нежданные гости продолжали выказывать небывалую вежливость и в шатре, по всякому поводу и без оного продолжали кланяться, как заведенные, широко улыбались, словно оказались у извечных друзей, говорили голоском, которым мужчины объясняются девушкам в любви. Когда проделали все формальности, призванные показать исключительную вежливость, учтивость и уважение, старший посол наконец-то произнес главное:

– Досточтимый великий князь Киевский Мстислав Романович! До нас дошли слухи, что вы, руссы, хотите пойти войной на нас. Бахадур Субэдэй и нойон Джэбэ, конечно же, не поверили этим слухам. Ибо как люди умные они понимают, что у вас для такого шага нет никаких причин. Зачем вам враждовать с нами? Мы ведь не собираемся с вами воевать. Наоборот, мы хотим с вами дружить. Такой наказ нам дал сам Великий правитель Монголии Тэмуджин-Чингисхан. Уважаемый великий князь Мстислав, сам подумай, какой нам смысл враждовать с вами? Монголам нечего делить с руссами ни на этом свете, ни на том. Оглянись вокруг: где вы и где наша империя. От вашего Киева до нашего Каракорума многие месяцы пути! Так зачем нам ваша земля? Зачем вам наша земля? Если у кого-то и могло возникнуть предположение о наших захватнических помыслах, это точно просто бредни. Не знаю, может, кто-то решил рассорить нас и оклеветал. Так вот, я, посол монгольских полководцев Субэдэя и Джучи, от их имени ответственно заявляю: ничего подобного они не замышляют. У них нет на это приказа великого Чингисхана. А даже самым большим военачальникам самовольничать у нас не дозволено. Великий князь, тебя называют Старым. Мстиславом Романовичем Старым. А старый – значит мудрый. Мы надеемся, что ты, что все вы, – тут посол сделал несколько поклонов в сторону других присутствующих, – правильно поймете нас. Потому мои начальники искренне надеются, что ты, умудренный огромным жизненным опытом великий князь, отменишь свое решение о начале войны с нами. Возможно, такого решения у вас, русских князей, и не было, и мы зря забили тревогу. В таком случае просим простить нас великодушно за столь нелепое предположение. В любом случае мы рады, что имеем возможность выказать вам искреннее уважение и дружелюбие.

Все, кто находился в княжеском шатре, слушали монгольского посла, не прерывая даже покашливанием. Однако его велеречивость, похоже, не тронула Мстислава Романовича. Все это время он сидел, не меняя отрешенного выражения лица, будто мыслями был вообще далеко отсюда и потому совсем не вникал в слова посла. Ан нет, оказалось, слушал он его весьма внимательно. И как только тот закончил свою речь, тут же холодно спросил:

– Скажи, посол, а что вы, монголы, тогда делаете близ земель наших? Зачем копите военные силы? Или так вы выражаете свое дружелюбие к нам?

Упрек не застал посла врасплох.

– Единственное, чего мы хотим, – это наказать вечных рабов своих кыпчаков, коих вы называете половцами, – сказал он, не забыв отвесить очередной поклон.

– А разве вы не ведаете, что половцы – наши союзники? Что каган Котян Сутоевич приходится тестем моему двоюродному брату князю Галицко-Волынскому Мстиславу Мстиславичу Удатному?

Посол на то и посол, чтобы не теряться ни в каких ситуациях.

– О да, великий князь, мы это знаем. Хорошо знаем, – начал он страстно объяснять. – Но мы ведь и не трогаем подчиняющиеся ему племена. Мы хотим проучить только тех, кто татарских кровей. А это – токсобичи. Много зла они нам сделали. Я слышал, и с вами они не в дружбе. Вот поставим их на место – и возвернемся назад, в Каракорум. Так давайте же заключим с вами мир, а холопов своих мы накажем сами. Пусть они не вредят ни нам, ни вам.

Пока толмач переводил его слова, Мстислав Романович раздумывал, как же ему поступить? Хорошо, что он тут из князей русских один. А если слова посла дойдут до ушей других? Ведь многие из них остерегаются вступить на путь войны не только с монголами, а даже с болгарами, предлагают с соседями жить в дружбе, не воевать с ними, а торговать. Да уж, в таком случае недавно созданный кое-как союз князей может распасться враз. И что? Монголы потихоньку наберутся сил и начнут завоевывать земли руссов поочередно? Не-ет, этого допустить нельзя. Никак нельзя! И что делать? Что ответить Субэдэю и Джэбэ?

– Уважаемый посол, признаюсь, предложения вашего командования для меня оказались весьма неожиданными. Сам понимаешь, вопросы войны и мира слишком ответственны, они с кондачка не решаются. Мне надо подумать, посоветаться с близкими людьми и другими князьями, кои успели подъехать. Посему прошу вас пока отобедать с дороги, отдохнуть. Мои люди вас проводят в трапезную. Вечером встретимся еще, – сказал Мстислав Романович и, даже не вставая, указал рукой на дверь.

Монголы переглянулись и не очень уверенной походкой потянулись к выходу. То, что великий князь не то что не захотел трапезничать с ними, а даже не встал при проводах, не сулило ничего хорошего. По крайней мере, договориться о мире с ним, похоже, будет нелегко.

Тем временем Мстислав Романович послал человека пригласить прибывших накануне князей, и, когда те пришли в шатер, начал незапланированный малый совет. Рассказав о приезде монгольского посла с предложением Субэдэя и Джэбэ, он обратился ко всем:

– Ну, что думаете?

– Отец, можно я скажу? – поднял руку Изяслав.

– Молод ты еще, чтобы первым высказываться, – остудил его великий князь. – Вот Всеволода, думаю, стоит послушать.

Старший сын не заставил ждать или уговаривать, откликнулся сразу:

– Я слышал, что монголы сильно лютуют над побежденным противником. Вырезают жителей городов и селений поголовно, а сами города и селения сжигают дотла. Таким людям я не верю. Их, видно, в наших краях пока не так много, потому они, думаю, просто тянут время.

Такое выступление Мстислава не удовлетворило:

– Так что предлагаешь-то? Отпустить посла с отказом от мира? Или вообще без всякого ответа?

– Ни то, ни другое, отец, – блеснул глазами Всеволод. – На жестоких людей можно воздействовать только жестокостью. Иначе их не проймешь. Предлагаю послов казнить. Оставить в живых из всей группы лишь двоих-троих, не главных, а то и всего одного, и отпустить. Пусть расскажут своим, что их ждет на землях наших.

В палате воцарилась тишина. Молчали и сам великий князь с сыновьями, и другие князья, и воеводы.

– Но это… ведь не принято на переговорах, – через какое-то время промолвил Мстислав Романович. – Посол все-таки.

– Великий князь, дозволь сказать, – напросился тут один из воевод. – С людьми надо быть людьми. А со зверьем… Я согласен с княжичем Всеволодом. Таких ворогов треба сразу ставить на место. Смерть посла поможет этому лучше всяких увещеваний.

– Верные слова!

– С волками жить – по-волчьи выть! – откликнулись другие присутствующие.

– А ты что хотел сказать, Изяслав? – неожиданно обратился Мстислав Романович к младшему сыну.

– То же самое, что и мой брат, – твердо заявил Изяслав.

Великий князь грузно встал, из-под бровей оглядел всех тяжелым взглядом, вздохнул:

– Что ж, возьму грех на душу во имя защиты своего народа, сохранения своей земли. И да простит меня Господь! Всеволод, передай мой приказ палачу… И да, в живых достаточно оставить одного. Только обеспечьте ему отъезд без всяких происшествий, чтобы добрался до своих всенепременно.

* * *

Доклад оставленного князьями в живых единственного человека из своей посольской группы Субэдэй выслушал молча. На его лице не дрогнул ни один мускул, если не считать заигравших на пару секунд характерных монгольских скул. Отпустив бедолагу, Субэдэй тут же вызвал офицера кэшика-гвардии и приказал отправить посыльного к Джэбэ с просьбой прибыть к нему, прихватив своих сардаров – высших офицеров. Нойон не заставил себя долго ждать, вошел в юрту бахадура даже раньше назначенного времени. Субэдэй подошел к нему с распростертыми руками.

– Джэбэ, друг мой, прости, что я вызвал тебя к себе, а не сам приехал к тебе, – сказал он, обнимая нойона и трижды касаясь его лица щеками. – Но тут такие обстоятельства…

Прося у Джэбэ чего-нибудь, тем более иногда вынужденно ему приказывая, Субэдэй каждый раз чувствовал неловкость и потому, что, в отличие от друга, он не был чистокровным «черным татарином», как назывались монголы, и даже выходцем из знатного рода, а всего лишь сыном кузнеца малозначительного племени ураанхай саха. И все же всевидящий Тэмуджин, несмотря на все сложности их знакомства, приметил его, приблизил, сделал начальником своей разведки и придал ему под начало два тумена отборных войск. Собственно, и появились-то три тумена Субэдэя и Джэбэ в этих краях главным образом в разведывательных целях. Чтобы понять, как лучше организовать важную кампанию по завоеванию Европы, которую Тэмуджин, или, как его теперь начали называть, Чингисхан, тщательно готовил.

– О чем речь, дорогой Субэдэй! Хотя мы оба здесь темники, я беспрекословно признаю твое главенство, ты это знаешь. В армии должна быть строгая дисциплина и одна командующая голова. К тому же ты обласкан самим великим ханом – земным представителем великого бога Монкке Коко Тенгри.

– Спасибо, дорогой друг. А пригласил я тебя потому, что из отправившегося к русским князьям нашего посольства обратно вернулся лишь один-единственный человек. Он сейчас находится у меня.

– А остальные?

– Остальных руссы перебили всех.

– По пути, что ли, напали? – не понял Джэбэ.

– Нет, по приказу великого князя Киевского Мстислава Старого их убили прямо в его стане.

– Ка-ак?! – с неподдельным изумлением воскликнул Джэбэ. – Сам великий князь? Послов? Приказал убить? Разве такое возможно?

– Мало того, русские князья собирают войско, чтобы перебить нас всех. Почему и позвал я тебя. Надо срочно предпринять что-то упреждающее. Иначе нам с тремя туменами руссам не противостоять. Прошу тебя и твоих сардаров в штабной шатер. Обмозгуем все как следует и составим план. Заодно пообедаем.

Совещались монгольские военачальники долго, обстоятельно. Вскоре тыловая обслуга прямо в шатер занесла большой казан, полный еще дымящейся бараниной, довольно-таки вместительный бурдюк с кумысом, другой поменьше – с араком, еще несколько кувшинов с трофейным вином и нехитрую, но дорогую посуду.

– Теперь поедим, – объявил Субэдэй. – Я угощу вас сегодня не только нашим кумысом и араком, но и захваченным у аланов напитком, который называется ронг. Только употребляйте его в меру, он крепче даже арака. Что ж, приступим… А завтра с утра начнем выдвигаться к предполагаемому месту сражения.

– Главное, суметь заманить туда руссов, – напомнил кто-то из присутствующих и тут же, заметив недобрый взгляд Джэбэ, замолк.

К чему сейчас лишние слова? Обо всем же договорились.

4

Отряды Киевского, Смоленского, Черниговского княжеств на место сбора – в Заруб – прибыли точно в оговоренный срок. Правда, черниговцев оказалось намного меньше, чем ожидалось. По договоренности с Рязанским князем Юрием Ингваревичем они должны были составить сводный отряд. Но в последний момент Юрий Рязанский почему-то открыто отказался участвовать в походе. И все же численность ратников оказалась весьма внушительной. Ведь отряды состояли из дружинников и воев, то есть ополченцев в соотношении один к пяти или шести. Таким образом, общая численность объединенной армии уже доходила до пятидесяти тысяч человек. По пути к ней еще должны были присоединиться галицко-волынский отряд и не меньше двух туменов конницы половцев. А еще крупный отряд Владимиро-Суздальского княжества.

Чтобы сэкономить силы и время, галичане решили продвигаться к месту сбора по возможности больше по воде. Сначала они на ладьях спустились по Днестру к Русскому морю, как тогда называли руссы море Понтийское. Оттуда перешли к устью Славутича-Днепра, чтобы по воде же подняться вверх на соединение с остальными союзными силами. Тут близ крепости-порта Олешья галичан встретило второе монгольское посольство Субэдэя и Джэбэ. Как они так четко угадали место встречи? Да уж, разведка у монголов организована здорово. Старший посол вновь начал уговаривать, теперь уже князя Мстислава Удатного, не идти на монголов, доказывая, что у них и в помыслах не было воевать с руссами. Князь молча выслушал его и тут же без раздумий заявил: