Текст книги "Александр Васильевич Суворов. Его жизнь и дела"

Автор книги: Николай Телешев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

ЛИЧНОСТЬ СУВОРОВА.

Проследив шаг за шагом жизнь и деятельность Суворова, мы видим, что он, действительно, представлял собою личность необыкновенную во всех отношениях. Все в нем было оригинально, своеобразно, он ни в чем не походил на других. Война и военные подвиги – вот та область, в которой герой чувствовал себя на своем месте; всякая другая деятельность была для него чужда, не удовлетворяла его. Военные дарования Суворова, стяжавшие ему всемирную известность, явились плодом усиленной, многолетней, кропотливой работы над собой, – работы, которая началась еще в детстве под влиянием врожденных склонностей ребенка. Результатом этой работы явилась и та Суворовская тактика, следуя которой герой сделал свои войска непобедимыми. Эта своеобразная тактика вполне определенно и ясно выражалась тремя словами: глазомер, быстрота и натиск. «Глазомер, или военная смётка, – говорит историк, – доходили у него до совершенства; по немногим данным он знал иногда неприятельскую позицию лучше, чем сам неприятель. Быстрота его движений и действий удивляла своих и озадачивала чужих, и это тем замечательнее, что русская армия того времени отличалась порядочною тяжеловесностью. Последствием глазомера и быстроты являлся натиск, т. е. наступление, атака, удар холодным оружием». Вся эта система, простая и ясная, никем не проводилась ни до ни после Суворова с таким постоянством, как её создателем – самим Суворовым.

Работая над собой, Суворов всю жизнь неустанно трудился и над обучением войска, воспитывая в солдатах военные качества, делавшие их непобедимыми, «каменными», как верно выразился один из современников героя. Свои требования к солдатам он выражал всегда кратко, в сжатых выражениях. Он составил даже особый военный катехизис, который солдаты должны были знать в совершенстве. Вот выдержки из этого интересного руководства для солдат.

Субординация, экзерциция.

***

Каблуки сомкнуты; подколенки вытянуты; солдат стоит стрелой; четвертого вижу, пятого не вижу.

***

Ученье свет, а неученье тьма. Дело мастера боится. Нам за ученого дают трех неученых; нам мало трех: давай пять, десять! всех повалим, побьем, в полон возьмем.

***

Военный шаг – аршин; в захождении – полтора. Голова хвоста не ждет.

***

Неприятель не ждет; поет и веселится, а ты из-за гор высоких, из-за лесов дремучих, чрез топи и болота пади на него, как снег на голову. Ура! бей! коли! руби! неприятель в половину побежден; не давай ему опомниться. Гони, доканчивай! Победа наша! У страха глаза велики. Просящого пощады – помилуй. Он такой же человек: лежачего не бьют.

***

Береги пулю на три дня, а иногда на целую кампанию, когда негде взять.

***

Пуля бьет в полчеловека, стреляй редко, да метко; штыком коли крепко. Пуля обмишулится, штык не обмишулится. Пуля дура, а штык молодец. Трое наскочат – одного заколи, другого застрели, третьему штыком карачун. Много наскочат: отскочи шаг, ударь одного, коли другого, стреляй третьего, притисни четвертого! последние – твои! В сражении – картечь на голову! согнись, беги вперед, картечь летит сверх головы. Тогда пушки – твои; люди – твои!

***

Жителя не обижай. Он нас поит и кормит. Солдат – не разбойник.

***

Чем ближе к врагу, тем лучше. Храбрый впереди – и жив; трусишку и назади убивают, как собаку; ему – если и жив останется – ни чести ни места нет.

***

Мы уже говорили, что Суворов хорошо изучил русского солдата и вследствие этого умел действовать на него, как ни один из полководцев. Здесь нужно добавить, что и солдаты прекрасно понимали и любили своего полководца, к которому они проникались благоговейным чувством, считая его высшим существом, ведающим «Божию планиду». Современники удостоверяют, что «личное присутствие Суворова, даже одно имя его производили на войска чарующее действие». Суворова сравнивали даже с талисманом, который довольно развозить по войскам, чтобы победа была обеспечена. В войсках, а через солдат и в народе, Суворов еще при жизни сделался легендарным героем. Про его подвиги и про него самого складывались песни и сказания, часто баснословного характера. Мало этого, легендарные рассказы про подвиги Суворова распространялись не только в простом народе, но и в высших слоях общества, и ходили в России, Турции, Польше и Швейцарии...

Будучи величайшим полководцем, Суворов вместе с тем был первым и совершеннейшим солдатом, являясь в то же время их отцом и другом и живя с ними одною жизнью. Этим и объясняется их взаимная любовь и понимание. Пройти Суворовскую школу, однако, было не легко; в особенности тяжело было новичкам, но Суворов умел достигать своего, и молодые солдаты скоро привыкали к его требованиям. «Они ропщут на меня – вздор! Слюбится! – говорил он, когда до него доходили слухи о недовольстве солдат. – Детей купают в холодной воде, они плачут, а зато бывают потом здоровы!»

Сохранилось не мало рассказов, характеризующих отношения Суворова к солдатам. Приведем два из них.

Однажды при разводе, будучи недоволен своим Фанагорийским полком, Суворов призвал адъютанта и сказал ему: «Поди скажи Мондрыкину, чтобы он написал прошение: пусть меня переведут в другой полк. Не хочу с ними служить, они немогузнайки». Уныние овладело полком, и в следующую очередь Фанагорийского полка развод был образцовый. Суворов, по своему обыкновению, начиная благодарить от полковника до рядового, закончил речь свою так: «Я вам друг, вы мне друзья», а потом приказал адъютанту взять его прошение обратно, так как он теперь желает остаться в том же полку: «Они добрые солдаты; они исправились; они русские», – говорил он при этом.

В другой раз на разводе того же Фанагорийского полка присутствовало несколько иностранных генералов. Когда один гренадер подошел к Суворову с рапортом о смене, он отскочил со словами: „Боюсь, боюсь: он страшен!“ Потом он спросил у гренадера, может ли он на свой штык взять полдюжины.

– Этого мало будет, ваше сиятельство, я справлюсь и с дюжиной, – отвечал гренадер.

Расхвалив гренадера, Суворов приказал адъютанту наградить его, а сам, обратившись к иностранным генералам, сказал:

– У меня все богатыри; колют по дюжине; этот гренадер сейчас сказал, что ему полдюжины мало!

Будучи требователен к солдатам, Суворов, однако, не был мелочен и придирчив в своих требованиях. Не придавал он большого значения и внешнему военному лоску. Сохранился рассказ о том, как отнесся герой к нововведениям, касавшимся внешности и обмундировки, которая составляла предмет особенных забот императора Павла при восшествии его на престол. Как известно, в русской армии, по образцу прусской, вводились тогда напудренные парики и букли. Суворов первый высказался против этих стеснительных новшеств и очень остроумно заметил: „Пудра не порох, букли не пушки, косы не тесаки; мы же не немцы, а природные русаки“.

Военная походная жизнь, полная всевозможных лишений и неудобств, могла быть по силам только человеку с простыми привычками; и мы видим, что Суворов раз навсегда отказался от роскоши и до самой смерти вел суровый образ жизни. Свой день он всегда начинал с того, что окачивался холодной водой со льдом, – безразлично, было ли это зимой или летом. Не только дома и в походах, но и в царских палатах спал он на сене или на соломе. В мирное время пищу его составляли: щи, каша, пирог; на войне герой довольствовался сухарем и водой. На балах и пирах он бывал очень редко и всегда оставался на них лишь несколько минут; за роскошными зваными обедами он почти ничего не ел. Музыку он ценил постольку, поскольку она возбуждала бодрость воинов, и считал ее необходимою лишь в битвах и походах. Вся прислуга его состояла из двух или трех человек, из них наибольшею любовью полководца пользовался камердинер Прошка, пьяница и грубиян но преданный слуга.

Суворов был набожен и благочестив, он строго исполнял церковный устав, но в то же время терпимо относился и ко всем другим религиям: «принимал благословение от католических священников» и не прочь был выдать дочь свою за протестанта. Подобно многим своим современникам, на иноверцев он никогда не смотрел, как на «поганых недоверков», и войнам, в которых участвовал, никогда не придавал религиозного характера. Свободное время он посвящал занятиям военными науками и литературе. Читал он много; знание иностранных языков, которые изучил он самоучкой, давало ему возможность читать многие произведения иностранных писателей в подлиннике.

Чтобы вполне охарактеризовать нравственную личность Суворова, необходимо упомянуть еще, что наиболее украшавшими его добродетелями были: милосердие, благотворительность, правдолюбие и целомудренность. «Страшный в дни битв, неотступный требователь исполнения должности, – говорит историк, – Суворов миловал и щадил врагов, строго наказывал обиду мирных жителей и благодеяниями означал следы свои всюду, где протекал с громами битв – в Турции, Польше, Италии. Никогда не подвергал он суду и несчастью, если видел раскаяние, и нередко платил от себя деньги, растраченные или потерянные по неосторожности его подчиненным». Нередко являлся он крупным благотворителем, Но делал это тайно, скрывая даже от самых близких людей. «Только после смерти Суворова узнали имя благотворителя, ежегодно присылавшего в петербургскую городскую тюрьму перед светлым праздником по нескольку тысяч рублей на выкуп неимущих должников». Никогда не отказывался также Суворов быть ходатаем за угнетенных и несчастных. Ненавидя ложь, клевету и наушничество, он всем и каждому, прямо, не колеблясь, говорил правду в глаза и этим самым нажил себе не мало врагов. Данное раз слово он соблюдал свято, не нарушал обещания даже и в том случае, если давал его своему врагу.

Лишенный радостей семейной жизни, он, однако, был нежным отцом, и отношения его к детям часто бывали трогательны. Рассказывают, что, будучи послан однажды на службу, «он свернул с дороги и вечером прискакал в деревню, где жили дети его. Запретив тревожить малюток, так как они уже спали, добрый отец тихо вошел в их спальню, полюбовался ими, благословил их и немедленно уехал, вознаграждая скоростью езды время, отданное чувству родительской любви». Вот те качества, которые определяют нам Суворова – человека.

В большую заслугу Суворову надо поставить еще и то, что войны его никогда не сопровождались ненужными жестокостями, хотя противники и стремились обвинить его в этом. Наоборот, при всяком удобном случае он напоминает своим солдатам, чтобы они не воевали с женщинами и детьми, не заходили в дома мирных граждан и щадили тех, кто просит пощады. Нужно заметить, что это было более ста лет тому назад, когда нравы и в мирное время были еще грубы, на войне же страсти разгорались с неудержимою силой, часто превращая человека в разъяренного зверя.

Нельзя обойти молчанием склонность Суворова к чудачеству. Некоторые думают, что, развивая в себе странности, герой тем самым хотел завоевать себе популярность среди солдат. Но это объяснение едва ли соответствует истине уже потому, что не чудачества и странности ценили солдаты в Суворове, а его простоту, героизм и любовь к ним; кроме того, свои чудачества Суворов проявлял гораздо чаще не в обществе солдат, а среди людей высшего круга. Большого внимания заслуживает мнение тех, кто видит в странностях Суворова нечто врожденное, с чем даже и сам герой впоследствии не мог уже справиться, и что, во всяком случае, создало ему немало врагов и тем самым значительно тормозило ему карьеру. По свидетельству современников, странности героя под конец его жизни дошли до такого предела, что они «понизили даже его военную славу, особенно в глазах иностранцев», сталкивавшихся с ним на военном поприще.

Приведем в заключение нашего очерка несколько выражений и изречений великого полководца, в которых наиболее ярко отразились его взгляды и убеждения.

***

Про самого себя Суворов однажды сказал: «Не трудитесь меня разгадывать: я вам сам себя раскрою: цари меня хвалили, солдаты любили, друзья мне удивлялись, враги меня ругали, придворные надо мною смеялись; Эзопом являясь при дворах, побасенками говорил я правду, был Балакиревым для пользы отечества и пел петухом, пробуждая сонливых, а родись я Цезарем, я был бы горд как он, но удержался бы от его пороков».

***

Идеал военного героя Суворов обрисовал так: „Герой должен быть смел без запальчивости, быстр без торопливости, деятелен без опрометчивости, подчинен без изгибчивости, начальник без самонадеянности, победитель без тщеславия, честолюбив без надменности, благодарен без гордости, доступен без лукавства, тверд без упрямства, скромен без притворства, приятен без легкомыслия, обязателен без хитрости, проницателен без коварства, искренен без оплошности, благосклонен без изворотов, услужлив без своекорыстия и решителен. Рассудок он должен предпочитать остроумию. Враг зависти, ненависти, мщения, он низлагает соперников добротою, управляет друзьями верностью. Он утомляет тело, укрепляя его. Он властитель стыдливости и воздержания. Нравственность – его религия; его добродетели суть добродетели великих людей. Исполнен откровенности, он презирает ложь; правый по характеру, он отвергает лживость. Он в сношениях только с достойными людьми. Честь и честность сокрыты во всех делах его. Он любим своим повелителем и войском. Все ему предано и исполнено доверенности к нему. В день битвы или похода он взвешивает предметы, уравнивает меры и вполне предается Божественному Провидению. Не увлекаясь потокам обстоятельств, он подчиняет события. Всегда действуя предусмотрительно, он неутомим каждое мгновение“.

***

Высшие военные добродетели: храбрость солдату, мужество офицеру, бесстрашие генералу.

***

Никогда не презирайте вашего неприятеля, каков бы он ни был, и хорошо узнавайте его оружие, образ действовать им и сражаться, свои силы и его слабости.

***

Во всю жизнь мою не знал я отступлений, как равно и оборонительной войны.

***

Никакого препятствия не надобно считать великим и никакого сопротивления важным. Ничто не должно устрашать нас в военном деле.

***

Беспрерывное изучение взгляда (глазомер) сделает тебя великим полководцем. Умей пользоваться местностью, управляй счастьем: мгновение дает победу. Приучайся неутомимой деятельности. Будь терпелив в военных трудах и не унывай при неудаче. Умей предупреждать обстоятельства ложные и сомнительные, но не увлекайся неуместною горячностью.

***

Будь открыт с друзьями, умерен в необходимом, бескорыстен в поведении. Заранее учись прощать ошибки других и никогда не прощай своих ошибок.

***

„Вера, Надежда, Любовь – вот три сестры, которые перевели наши войска через Сен-Готард“, – говорил Суворов после перехода через Альпы.

***

Желая показать, сколько неприятностей перенес он от интриг в придворном мире, Суворов говорил: „В жизни своей я был ранен тридцать два раза: дважды на войне, десять раз дома и двадцать раз при дворе“.

***

По мнению Суворова, в мире было три самых смелых человека: Курций, князь Яков Федорович Долгоруков и Антон староста. Первый потому, что для спасения Рима бросился в пропасть; второй потому, что для блага России говорил правду Петру I, а третий потому, что один на медведя ходил.

***

Убегайте роскоши, праздности, корыстолюбия и ищите славы через истину и добродетель, – говорит Суворов в завещании потомству.

Такова в общих чертах личность Суворова, как человека и полководца. Заслуги его перед Россией громадны: благодаря им политическое значение её разом выросло в глазах наших западных соседей. Как гениальный полководец, он заставил всю Европу обратить внимание на поразительные успехи русского оружия. В сравнении с ним, из деятелей прошлого столетия выделяется лишь Петр Великий, – этот колосс, создавший могущество и славу России, вдохнувши в нее новую жизнь. „Между всеми же остальными, – говорит историк, – нет равного Суворову, и он остается до сих пор явлением исключительным, неподражаемым, по самобытности его военной теории, по оригинальности его приемов и по размеру его дарования“.

В царствование императора Александра Благословенного Суворову был поставлен памятник в Петербурге на площади, близ Троицкого моста. Герой изображен в виде рыцаря. Щитом закрывает он жертвенник. На щите изображен герб России; в правой руке героя – меч. На пьедестале – бронзовая доска с надписью: князь Италийский, граф Суворов-Рымникский, 1801. Площадь около памятника получила название Суворовской.