Текст книги "Русский Робинзон"

Автор книги: Николай Сибиряков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

– Простите, а у них было? – встрял Свидетель Большого Зверя.

– Ой, ну шо ви спрашиваете, я же не знаю, могу только представить, только представить, – и тётушка отправилась в заснеженный сад пить горячий кофе, оставив нас наедине с воображаемым «было».

*****

Сейчас, трясясь в железной карете Дан придумал на скору руку план, как спрятать Айен от безумного Локса.

Причём безумие Локса было для него гораздо очевиднее своего.

Но сначала ему необходимо заручиться доверием лучшего друга Леди. Поэтому, когда Ай уснула, Волк появился с ней не сразу, а через некоторое время, в котором лекарь уговаривал принять его план. Время уговоров было растянуто на несколько дней, вот так трудно было склонить Амелиса на сторону этого плана. Хотя стоит учесть, что с некоторых пор для блондина Дан стал тоже очень желаемым компаньонам по жизни. Что ж поделать, приручил Демона.

Так ли хорошо полное доверие, или без него мы и не узнаем, на что способны те, кто рядом?

Глава 20. В которой Айен просыпается трижды, встречает Жанин, Волк раскаивается, а Дан чёрт знает где

Едва в комнату проник нежный рассвет, как прозвенел будильник. В руке были зажаты круглые карманные часы, они звонили и звонили, прекрасной мелодией, вальсом, который Айен танцевала с Томейрой.

«Где я?»

В голове клубился туман. Сосредоточение вызывало острую боль в висках и звуки дребезжащих на высоких тонах струн, словно бы протянутых через всё тело. Оставалось медленно оглядываться по сторонам, раз вспоминать пока не получалось.

На стене висел женский портрет во весь рост. Сияющие глаза элегантной дамы в длинном голубом платье говорили о бесконечном её счастье.

«Неужели это я?»

Откуда-то послышался детский смех. Мучительно повернув голову в сторону дверного проёма, Айен увидела, как в комнату входит мужчина в домашнем халате. На его лице отразилось счастливое страдание.

– Моя Госпожа, железные небеса, ты проснулась?

– Как долго я спала?

– Мне кажется, ты всегда спала.

«Нужно подняться».

Передвигая слабыми ногами по ворсистому ковру, женщина подошла к окну и открыла тяжёлые синие шторы. Свет ворвался в белокаменную комнату.

«Я дома».

«Я дома?»

Такое умиротворение опустилось на душу Ай. Как же хорошо быть дома! Мой милый здесь, он дождался, пока я проснусь от этого долгого сна. В голову словно вывалили ворох специально подобранных «милых» эмоций и воспоминаний. Счастливая свадьба, первый смех ребёнка, редкая тяжелая болезнь, забота любящих.

В комнату заглянула маленькая пухляшка и с восторгом уставилась на Айен.

– Она так ждала тебя, – произнёс парень в халате, неловко отводя глаза.

В голове возникло имя. «Амелис. Его так зовут. А как зовут её? Ну ничего, я вспомню. Мой дом. Надо выйти на улицу».

Женщина медленно прошла мимо зеркала в коридоре.

«Неужели это я?»

Длинные белые волосы, бледная кожа, синяки под фиолетовыми глазами. На плечи заботливо легла чёрная шаль, напоминающая перья огромной птицы.

Сердце забилось сильнее. Айен распахнула дверь.

В голове через белый шум проносились ленты мысле-образов: родные стены лечат, вернуться домой, любимый рядом, дочь.

Малышка бегала по плоской крыше дома и показывала маме мох, который она лично вырастила на огромных булыжниках, упавших с вершины скалы.

Ладонь обожгло. С недоумением Ай уставилась на круглые часы, полыхающие в руке.

– Ты должна выбросить их, они не должны тут быть! – занервничал Амелис, переступая с ноги на ногу.

«Я хочу проснуться с тобой», – прочиталась гравировка на внешней стороне крышечки.

Руки сами потянулись, леди открыла часы. Вместо обозначений чисел на циферблате сидели крохотные птички. От внезапной свободы они расправили крылышки и выпорхнули вверх, увеличиваясь с каждым взмахом крыла.

Одна из птиц опалила щёку Айен огненным хвостом, оставляя за собой ожог.

И в это мгновение всё стало на свои места. Это сон. Она в таком качественном иллюзорном сне! Гравировку можно прочесть, как и увидеть истинное содержимое часов, потому что Айен находилась в сердце своей личной созданной Локации, отлично защищённой.

Амелис… он не настоящий. И дочь – тоже. Эту Локацию Айен создавала вместе со Стражником. И кто-то так нагло забрался в её сокровенные мечты о жизни с Амелисом и ребёнком? Да как они посмели? Заточить её в её же пространстве, лишив памяти о реальности. Это чертовски возмутительно!

Но где настоящие Дан и Амелис?

Голова загудела от нового пласта памяти по имени Локс. Обхватив руками голову, Айен опустилась на землю.

Бегство из деревни, укус Железного Волка, наказание от Учителей, тётушка Изольда, Архитектор Локаций, водяные браслеты, Локс!

«Я хочу проснуться с тобой», – это её слова, однажды сказанные ему, потерянному другу. Про реальность. Про явь. Но они не знали наверняка, что из одной яви. Проснуться рядом означало, что они в реале тоже вместе. И этого так хотелось. Быть рядом с близким родным человеком.

Из тумана нахлынуло воспоминание о нежностях в облаках. Как много ещё она будет вспоминать свою жизнь и переваривать стеклянное крошево их отношений?

«Он так хочет, чтобы я использовала порталы времени для него. Что же он задумал? Может и правда стоит поговорить с ним? Это же Локс. Когда я не знала, что он Лорд, то конечно, бежала. Но. Это. Локс. Мой Локс. Пора сказать себе эту правду. Я очень хочу с ним увидеться снова. И обнять его. Я жила с разорванным в клочья сердцем, с кривой памятью, лишённая воспоминаний. Я ненавижу Учителей! А он сжёг Остров. Это же прекрасно. Ты молодец, Локс. Почему я здесь?»

Айен поднялась. На белокаменную дорогу упала шаль из чёрных перьев.

Проснуться!

У фонарного столба стоял Амелис и плакал, как ребёнок. От взгляда на дочь сжималось сердце.

– Прекратите! – закричала Айен, – прекратите это! Мне так трудно, но я должна проснуться!

– Ты же знаешь, что не сможешь вернуться сюда так просто, – шептал фальшивый Амелис.

– Знаю! Знаю. Знаю, что потеряю тебя. Но там, где я проснусь, тоже есть ты. Другой ты. Прости, Амелис, я очень люблю тебя. Но я должна, понимаешь? Ты иллюзия.

Айен бежала по главной улице до моста. Прекрасная набережная, с темнотой, звёздами, бликами на синей воде и фонарями. С кафешками. Оружейной.

Слёзы текли по щекам. Сердце ломило. Чтобы сдержать его внутри Леди больно схватила себя за грудь, задыхаясь, бежала через мост.

– Перед тем, как проснуться… я обещаю вернуться!

Белокурая малютка, похожая на Амелиса, оставалась в этом сне, как его вечный артефакт. Идеального сна-ловушки, из которого не хотелось уходить.

«Отсюда просто так не проснуться. Нужно добежать до края Локации».

За мостом, подняв руки к небу, Ай выпустила ледяные незабудки, край сна покрылся морозными узорами, а потом был разбит с помощью карманных часов без времени.

* * *

Белый шум. ПОМНИ КТО ТЫ

Ася проснулась. Подушка мокрая от слёз. Да что же это такое! Разве могут сниться такие реалистичные сны! На то, чтобы успокоиться, на этот раз понадобилось около часа. Перестать рыдать, понимая, что никакого Амелиса нет, что никакой той дочки нет, и нет ни белокаменного дома в скале, ни прекрасной набережной. Этот сон Ася записала в подробностях, так же, как и те сны, про задания и Остров Учителей. Опять рассказала мужу и детям про удивительный сон. Слушали.

Собралась на работу пойти пешком, заодно послушать музыку и подумать. Точнее – повспоминать. Нужно купить такие часы. Обязательно.

Ноги шли, в голове орали каверы Пеллека.

Вечером был дождь. Фонарные столбы напоминали сон про людей, у которых светились лица. В такие вечера, после таких живых снов, прогуливаться всегда особо странно.

В чёрных лужах отражались оранжевые окна и фонари. И казалось, что если потянешься за этим чёрным магнитом и ступишь в лужу, то мир перевернётся. И ты окажешься там, не зная, остался ли у тебя хоть кто-то в этом мире.

Хотя не только в такие вечера. Ася всегда ощущала себя на Границе между сном и явью. Конечно, скажете вы, это надо нести свою задницу к психиатру, пить антидепрессанты и не заморачивать окружающих на свою шизу.

«Но я хочу верить в то, что во снах тоже была моя жизнь! Я отказываюсь лишать себя этой важной части меня. Как же я скучаю по ним… Друзьям из снотворческой команды…»

Треть жизни человек проводит во сне. И если там, во сне, тоже происходят события, на это не стоит «закрывать глаза», как не странно это говорить про сны.

Однажды ночью… в семь утра,

Ты заварил мне кофе.

Укутал в облако надежд.

И я, под одеялом неги,

Всё знаю, снилась мне сестра.

Проснуться надо. Нужен свет.

Подняться в гору мне бы.

Так ласково щекочешь шею,

За плечи обнимаешь крепко.

Я прокляну себя, оставив это счастье.

Но спать во лжи не может больше сердце.

На гору поднимусь. Босые ноги

В снегах заледенеют,

Руки частой дрожью от холода не сдержат одеяло.

Оно падёт, оплот последний счастья.

И яркий солнца свет в мою ворвётся душу.

Прощай, я просто так устала.

…и запах кофе тает над долиной…

Стихи и сны, ручкой записанные по старинке в блокнот. Кое-что было в телефоне и на планшете. А совсем старые сны где-то затерялись в удалённом аккаунте ЖЖ.

И постоянное, непрекращающееся состояние ожидания. Смерти. Ася думала о смерти часто. Что, тоже к психиатру? Да, конечно, я согласна с вами.

Ася лежала в маленькой комнатушке, по ширине в которую входил матрас, бывшей ей кроватью. Ещё в комнате стоял розовый детский шкафчик с устаревшими игрушками и вазы с цветами. Ася любила цветы. Даже вырастила себе два сада с розами. «Мне 40 лет, я мало зарабатываю и не могу путешествовать. С каждым днём я просто ближе к гробу». Но это не пугало. Это были равнодушные мысли. Какая разница миру, где я нахожусь сейчас, живу ли, дышу ли… Когда мои сны в разы интересней моей жизни?

Я так хочу снова увидеть их…

Однажды, по пути на трамвайную остановку, мимо Аси прошел Амелис.

Сердце взорвалось, ноги подкосились. Она остановилась и глубоко задышала, пытаясь понять, что произошло. Этот мимолетный взгляд на неё, эта чарующая улыбка родного лица!

Пытаясь справиться с шумом в ушах, Ася повернулась, но никого не увидела.

К ночи она выпила не одну, а две таблетки снотворного. За всю жизнь она так много страдала бессонницами, что перепробовала разные препараты.

Но сегодня обязательно надо спать.

Как попасть в сон, в который хочешь? Нужно так сильно этого хотеть, что Вселенная, услышав твои вопли, сама закинет тебя куда нужно, лишь бы больше не слышать этого душераздирания в кровь.

Ася очень хотела.

Белый шум.

Гладкие влажные камни мостовой, башня с часами впереди. Ярмарочная площадь. Именно отсюда Айен чаще всего уходила в сон. Запах пыли после дождя, мелькание незнакомых людей.

Локация с большими летающими жуками. Это был город на берегу моря, откуда приплывали беглецы с острова.

Бегство из деревни, укус Железного Волка, наказание от Учителей, тётушка Изольда, Архитектор Локаций, водяные браслеты, Локс!

«Какое счастье, что я вырвалась, – возмущённо неслась леди по ярмарке, – Это была двойная ловушка сна во сне. Но Локация так долго жила со мной, что я смогла воссоздать в ней Амелиса, хоть и на один взгляд. Ненавижу эти глубокие Локации, в которых нет магии, жизнь тянется почти бессмысленно, вокруг мелочные мужики, никто не способен восхищаться Леди, скрепы так и написаны на лицах людей. А эти неудобные лифчики, застегивающиеся на спине! Ужас! Ведь гораздо удобней те, что застегиваются спереди, с плотными широкими лямками, эластичные. Тьфу, 40 лет заставили там жить. Хотя вот теперь в мою копилку Моих Домов добавилось. А дети… я же рожала!!! Как жаль, я обязательно буду навещать их, когда разберусь с хозяином Локации. Я не прощу, не прощу тебя, тот, кто сделал это. Да как можно было решить, что меня удовлетворит ЭТО СУРРОГАТНОЕ СЧАСТЬЕ, НАВЯЗАННОЕ ЖЕНЩИНАМ ПАТРИАРХАЛЬНЫМ ОБЩЕСТВОМ! Я желаю быть свободной, любить, кого захочу, ходить, где захочу, быть лидером в своей команде, в конце концов. Кто та сволочь, что решила меня увлечь лишь Амелисом? Он, безусловно, прекрасный мужчина, но на нём моя жизнь не будет зацикленна».

В мысле-речи леди ещё присутствовали многоэтажные матерные выражения, но рассказчик не смог их перевести на общедоступный язык.

Айен резко остановилась. Ощутила фонтан эмоций, узнала чей.

– А ты выходи, объясняться будешь, дружок.

Из-за лотка с мороженным выполз Волк Сновидений, опустив морду, прижав уши, волоча хвост по мокрым камням.

В пасти он держал топор. Аккуратно выложил его к ногам Госпожи и пятясь лёг на мостовую, закрыв лапами глаза.

– Нет, я не буду тебя рубить, Амелис. Только скажи мне правду. Неужели это Стражник? Это он Мастер Иллюзий? Я не могу и не желаю верить в это…

Волк подполз к ней и, дотронувшись лапой до голой ступни Айен, мысленно поведал ей всю правду. И про то, кем был Дан во снах Госпожи. Что формируя образ Стражника, лекарь старался быть похожим на Амелиса в деталях, и даже повторял запахи, проецирующие его образ. И про то, что он был в команде и стирал ей память об отношениях с ним.

– Но я хочу помнить! Я хочу помнить! – кричала Леди в толпу.

Люди оборачивались и шептались.

И про то, какую цену он заплатил, чтобы так надёжно спрятать Айен от Локса.

– И незачем так орать. Я и так прекрасно слышу, – на пороге шатра восточных сладостей стояла тонкая Жанин.

Наконец можно обнять свою дорогую подругу. Ну и что, что Виктор. Какая разница, если человек хороший?

И тут Айен прорвало.

Она рыдала про всё. И как скучала, и как им было тяжело приручать Демона, и как страшно было видеть светлячков в рабстве, и про память, возвращенную Локсом. И почему Дан лишил её части памяти, а может, она хочет всё это помнить, для неё тоже важно, что происходило у неё в душе!

Жанин гладила подругу по голове.

– Наш Даниэль в беде… Хоть он и суслик, но он наш суслик. Мы своих не бросаем, так ведь? – Миролюбиво вздохнула Жанин. Волк тёрся о её ноги.

– А Локс бросил нас, – проговорила Айен частое страдание последних месяцев.

– Он отомстил за нас, поэтому считаю, что не бросил, – рассудила кареглазая красотка, – Он отошёл, чтобы переформироваться и наступить. Хитрость такая военная.

– Как мне вспомнить Даниэля? – леди Ай прикрыла глаза, пытаясь сдержать нервную лихорадку.

– Я думаю, что эти воспоминания есть у Локса, он же захватил секретные архивы учителей и твою память вынес оттуда. Там же может храниться и память о Даниэле. Надо вообще порасспросить нашего Лорда. Но сначала нужно вытащить этого чёртова шпиона. Ты знаешь уже, что он, спрятав тебя на двух уровнях сна, сам себя лишил памяти, чтобы Поисковики По Локациям его не индексировали? Теперь бродит по краям миров полубезумной тенью, видимо, сам спит на каком-то уровне. Но он теперь очень уязвим, его могут сожрать чудовища, недосозданные нерадивыми снотворцами без воображения, да и вообще! Нам его тётушка отомстит!

– Он сам забрал свою память? – Госпожа уселась прямо на камни, – Наверное, он спрятал её где-то. Но сначала нужно найти его самого.

Волк Сновидений подполз к ней ближе и заглянул в лицо. В глазах читалось отчаянье и «Прости меня» звучало бесконечной мантрой. Айен сурово глядела на него и молчала. Вдруг зверь жалобно заскулил, словно у него сейчас разорвётся сердце. Тут впору испугаться даже не знакомым людям. Симулянтом Амелис не был никогда. Неужели боль, что он причинил ей, стыд за это и её презрение так сильно ранят его? Она протянула руку и положила её на голову Волка. Тот слегка склонился вбок и Ай увидела, как из его глаз льются слёзы.

Вы когда-нибудь видели, как плачут небесными своими глазами собаки хаски?

– Я прощаю тебя. Прощаю, – леди обняла его, почувствовала родной запах и сама чуть снова не заплакала, но вовремя удержала эмоцию за хвост.

Тем временем Жанин уселась на коврик перед шатром.

– Что мы помним, а чего не помним о тех снах, в которых мы спим? Какие контракты мы заключаем при переходе из одного сна в другой? Мы же не знаем этого, Ася. Я думаю, что Локс был прав вот в чём: когда ты действуешь так, как ведёт тебя сердце, ты всегда будешь на верном пути, а не под властью тех, кто сел тебе на спину и ведёт за морковкой на верёвочке. Когда попадаешься на это враньё, то запутываешься в паутине. А потом рушишь всё, как Локс, становясь извергом для многих. А Серж сломался. Бедный наш Серж, он ведь и правда ребенок, очень талантливый малыш, но сейчас его родители посадили на таблеточки и приставили к нему домашнего экзорциста, ведь Ай, знаешь, есть такие люди, что не верят в сны.

– Как ведёт сердце, – прошептала Ай.

Вспомнилась ей обучение фехтованию у мамы Амелиса.

«Когда берёшь в руки меч, то представляй, что он становится частью тебя. Твоя рука удлиняется на размер оружия. Твое действие должно идти от сердца, это и есть сам путь, которым ты идёшь. Приняв решение об ударе ты дальше уже не прикладываешь никаких усилий, а просто даёшь сердцу сделать это. Оно управляет твоим мечом, ставшим твоей рукой».

– Я знаю, как его найти.

Айен мгновенно успокоилась.

Даже если он забирал память о себе во снах, то в той яви, где он был Даном, у неё тоже есть воспоминания о нём. И чувства.

Ай закрыла глаза и сосредоточилась на памяти об этом таинственном, нежном, сильном человеке.

«Когда он приехал в деревню, чтобы сопровождать меня. Бархатистый низкий голос. Ощущение холода вокруг него, когда он напряжён. Загорелая кожа шеи, красивый воротник рубашки, янтарные глаза, в которых тонешь.

Он собирает ветки, ветер трепет его короткие волосы. Жаль, что он ушёл тогда от костра, когда Амелис затеял танец. Так хотелось потанцевать всем вместе. Абрикосовый крем от торта на его губе засох капелькой, и я наблюдала за этой крошкой весь день, боясь смутить его.

Так аккуратно он предложил применить иглы во время месячных болей. Когда он находил для игл нужные места, под его пальцами кожа шла мурашками, так нежно он касался меня. Он смеётся, у него лицо светится, глаза словно абрикосовое варенье.

Когда он точит иглы… Его скулы притягательные, что я еле сдерживалась, чтобы не прикоснуться к нему, не начать целовать. Тогда появился Амелис и отогнал меня от костра. Его шея пахнет травами, так вкусно. Он же и есть тот мальчик из сна, которого я наблюдала на ветке глицинии? Кровь его тёмная, когда он обнимает, то душе тепло. Тогда, после битвы, в моём инее, он обнимал меня, и мне больше не было страшно.

Я спрыгнула с дерева в его руки, когда была первая ночь Демонического Амелиса, он сначала на секунду прижал меня к себе, как родную, а после уже понёс лечить. Думал, что я не замечу. Он не спал ночами, но всегда был вежлив и нежен со мной. Однажды, когда он делал мне массаж перед сном, он думал, что я сплю, а сам гладил мои волосы, а мне было так приятно.

Осматривая мои родинки он не касался меня, но я кипятилась под его взглядом. Такой неприступный, такой чужой. Такой родной. Словно в нём борются два человека. Спать в его рубашке, вдыхать его запах. Словно немного украсть у судьбы этого человека на одну ночь.

Переживать, что он так холоден ко мне, ни на миллиметр ближе, чем может себе позволить. В тот день, когда я получила водяные браслетики, я лечила его лицо, он посмотрел на мою грудь, когда сползла рубашка, и его щёки порозовели, он смущался так мило.

А в бою он двигается божественно, как леопард! И тогда, во время нашей тренировки с Амелисом он пришёл и оказался в пылу спарринга как у себя дома, элегантно сел на окно и взял пить отвар, стоящий на подоконнике. Это выглядело так, словно он шлифовал этот проход к окну вместе с нами очень долго, но это же у него вышло благодаря его тренированному телу и скорости реакций».

Вспоминая, Айен листала архив Локаций, запуская в каждый мир ниточку сознания. Этому её научил Дан. Как Мастер Создающий Локации. Сам научил её всему, чтобы она могла спасти его. Знал ли он заранее, что она выберется? Хотел ли он, чтобы после того, как он спасет её, она спасла его?

Листая Локации, она удивлялась, что к каждой у неё оказывался ключ. Слова-пароли возникали перед её внутренним взором сами собой, но Ай вспомнила, где она их получила. Однажды Стражник заставил её прочесть все свитки, что он спрятал в своем доме. И каждый свиток содержал в себе пароль от Локации. Он дал ей пароли от всех Локаций, что знал сам.

Наконец, одна страница засветилась голубым, и туда за Айен прыгнула Жанин, верхом на Волке.

Глава 21. В которой Мастера спасают сразу из нескольких мест одновременно

В доме Стражника вещи лежат в беспорядке, коробочки, открытые ящики, какие-то тряпки, одежда, сумки. Его дом – это захламленное жилище с очень высоким потолком. Золотистый свет льётся из круглого окошка в крыше. Его здесь не было очень давно. Всё покрыто пылью.

Ай сделала прыжок вверх и ухватилась за края окошка. Снежная буря снаружи мгновенно покрыла кожу коркой льда. По пояс в снегу стоял заснеженный Стражник. Волосы его отросли и закрывали лицо.

– Дан! Я нашла тебя!

Леди спустилась с крыши в снег и бросилась к парню.

Дан был в той самой кружевной рубашке, в которой Айен однажды спала. Он воссоздал для этой вечности именно эту одежду. Ткань хрустела на морозе, волосы бились на ветру льдинками и царапали шею. Девушка обняла его со спины, крепко сцепив руки на груди. «Какой холодный».

– Я не дам тебе умереть!

Он поднял голову и уставился тусклым взглядом цвета хурмы в серое крошево вечности.

Горячие слёзы Айен растапливали лёд на тонком батисте.

– Мой дорогой Мастер. Мой верный друг. Ты так хотел стать для меня чем-то меньшим, чтобы не разочаровать… Но я хочу сама решать за себя. Ты научил меня стольким вещам…

Так прошло некоторое время, пока в круглом окошке не появилась голова Жанин:

– Его надо будить. Но мне сдаётся, что он спит во сне. Так просто ты его не пробудишь, надо попасть в глубокие слои его сна, найти там его призрак или что он там из себя сотворил, чёртов гений.

– Я не знаю как попасть туда, – прошептала Айен, – у меня мало опыта работы с глубокими слоями локаций.

В узкое окно протиснулась Волчья мордаха и бесстыдно облизала ухо Жанин.

– Он знает.

Волк Сновидений, способный обходить границы – это вам сущий и ссущий подарочек судьбы. Да, он дерзновенно сделал это на дом снаружи, после чего отрастил себе чёрные крылья и несколькими взмахами разогнал сугробы вокруг Дана и Айен.

Жанин стала поодаль.

– Ты пойдёшь за ним, я останусь здесь «на чёрный день». Если что, позову Молчаливого Андрика и он вас вытащит. Этот парень умеет доставать ещё и не с таких днищ, но, к сожалению, потом страдает полгода бессонницей, поэтому старается не пользоваться этим бонусом.

Волк закружился вокруг обнимающихся. Удачи, Айен.

*****

Мастер, Создающий Локации, что же сотворил ты в тот день внутри железной кареты, убегая от Лорда?

Весьма хитро ты упаковал Айен в замкнутой петле личной Локации, спрятал во времени, пока цветёт вишня. Так как ты лично замыкал петлю, то тебе нужно укрыть и себя, чтобы ни одной нити сознания не вело в потаённое место. Тогда Локс никогда не найдёт её.

Но вот что-то пошло не так. Часы, неизвестно как оказавшиеся у Ай в этом сне, разбудили её. Она спрятала их именно в этой локации, это был секрет, о котором ты не знал, Мастер.

В тот момент, когда ты выбросил в снег свои амулеты – метательный нож с гравировкой Плавучего Причала и талисман с острова, и приказал сознанию разделится на два мира, ты перестал быть Даном.

В снегу осталась одна твоя часть – Стражник, такой, каким тебя помнили все члены команды, а в сон во сне погрузилась вторая твоя часть, но не помнящая о себе ничего – настоящий Даниэль из яви.

*****

Он тонул. Толща ледяной воды давила его вниз, последний воздух давно уже стал последний выдохом. Тьма внизу и тьма вверху. Холодная смерть.

Дан смирился с тем, что она наступает ему на горло, потому что какая-то мысль, какое-то смутное убеждение говорило ему, что так правильно.

Мы сами создаём себя и свои действия. Чего хотим? О чём думаем? Мысль направляет, программируя Путь через мерцающую суетливую Вечность.

Уходя по этой тропе лекарь дал себе приказ: даже если придёться сгинуть в вихре Локаций, он не должен выходить, чтобы… чтобы… здесь приказ обрывался, видимо, для сохранности ценной информации. Защитил сам от себя. Чтобы не вспомнить девочку с меняющими цвет волосами, которая спасла его в детстве от холода, обнимая по ночам, давая тепло на проклятом Плавучем Причале.

Что-то потянуло его вверх, но дышать, как и жить, совсем не хотелось.

– Дыши! Дыши! Делай вдох! Это больно и трудно, но ты должен, раз я тебя вытащил!

Через гул он слышал речь, но не понимал значения слов, ему надавали пощёчин, заглянули в бледный его лик квадратным и суровым лицом человека «при исполнении». Расплывчатые образы ещё немного тревожили его сознание, но очень скоро пришла счастливая пустота.

Очнулся на больничной кровати. Ему ставили капельницы. Волосы отросли ниже плеч, в больничной рубахе и светло-серых штанах он сам себе кого-то напоминал, но не мог вспомнить окончательно. При таких попытках начинала раскалываться голова, и он бросил эти муки. Есть такой инстинкт – выживать. «И раз уж так случилось, что я жив, то надо жить, так желает Путь».

Через несколько дней смог вставать. На него смотрели, как на диковинку, он понял, что он «вернувшийся с того света», говорить пока не мог, мышцы не работали, ходить было тяжело, передвигался с костылями.

«Я умер и снова живу. Это всё, что мне известно о себе. Я не хотел жить, это тоже очевидно. Сейчас я здесь, но даже не знаю своего имени». Он всматривался в зеркале в свои жёлтые глаза и не помнил даже своего лица, это так странно, когда не узнаёшь отражение в зеркале.

Откуда в больнице столько пострадавших: от пожаров, с увечьями, сошедшие с ума? Что это за место?

Как-то парень смог дойти до первого этажа. Дождавшись, когда двери распахнутся для медсестёр, он сделал шаги наружу. Светлый крохотный остров со всех сторон был окружён водой, совершенно чёрной и пугающей. Тревога подкралась к сердцу, вроде как он должен был узнать что-то, но не мог. Остров? Опасная вода?

На короткой набережной сидели парни с русалочьими хвостами. Они и были Спасателями. Такие прекрасные, словно нарисованные маслом, двое плескались хвостами, сидя на светлом парапете. Третий лежал на животе, подперев голову руками.

– Парень! Ты счастливчик! Выжить в Чёрных Водах Тьмы – это невероятная сила духа и удача по судьбе должны быть, – заговорил один чудесный, повиливая хвостом.

Нежные цвета чешуек поражали воображение, парень попытался вспомнить названия, и голова загудела от наплыва букв.

«Зеленовато-серый, как полынь, охровый, как степь, молочно-голубой, как первое молоко кормящей женщины, светло-алый, как малиновое мороженое, розовато-жёлтый, как рассвет, лимонный, как туфельки девочки». Пришлось замотать головой, чтобы прекратить мыслительный поток, от которого запульсировали виски.

Дан спросил жестами:

«А вы… как вы…туда ныряете?»

Парни переглянулись.

– Мы рождены этой пучиной. Но и нас она желает вернуть на дно. А мы вот, балуемся. Решили, а не спасти ли нам людей, тонущих в наших водах?

«Те, все в больнице… тоже тонули?»

– Нет, что ты…есть же Негорящие, например, они спасают из пламени, или Ловцы, которые останавливают тех, кто забыл, как приземляться. Ты ведь первый, кого мы смогли спасти! Обычно, те, кто выбирает Пучину, слишком верят сами себе, и достаточно упёрты, чтобы вести себя к разрушению. Но ты… словно бы часть тебя не хотела этого, будто ты сам себя обманул в какой-то момент, а сейчас не знаешь, где твоя истина.

Больница стояла среди бескрайних чёрных вод, на круглом острове, и занимала почти всю его площадь. Только не заставляйте меня считать её этажи, я так давно видела её во сне, что сейчас точно посчитаю неправильно! Окна выходили во все стороны, но само здание совершенно целиком поросло плющом, и то, что кирпич её белый, было видно лишь если приблизиться к стене.

Даниэль смотрел в черноту вод, горизонт тонул во тьме, как и дно. Отыскать ответы было необходимо.

Утро. Снова свет. Так медленно. Просыпаться каждый день, двигать пальцами ног. Заставлять себя дышать. Брать костыли и идти вниз. Никаких лифтов! Только лестницы. Заходить на каждый этаж. Смотреть, прислонясь к стене, как бегут медсестрички с носилками. Принимать свою немощность. Чувствовать себя чахлым, каждый свой час выбивать у смерти. Дан уставал, едва оказавшись у дверей своей же палаты, пройдя всего четыре шага. А уж спуститься на несколько этажей без лифта, наблюдая за действием на каждом этаже, превозмогая отсутствие сил, – это было, пожалуй, геройство.

На одном девочка лет семи, в халате медсестры, пыталась самостоятельно утащить бабульку на носилках. Бросив взгляд в сторону тщедушного на костылях у лестницы, девчонка вздохнула и подозвала его на помощь.

Но нести всё же не пришлось.

– Я буду рожать прямо сейчас! – закричала бабушка.

Ничего не происходило. Руки Дана покрылись холодным потом, он опустился на пол, рядом устроилась маленькая медсестричка.

Девочка заглянула под юбки старушки и сообщила:

– Бабушка, у вас родился прекрасный мальчик!

– Как мальчик? – испугалась та, – я ждала девочку.

И с блаженной улыбкой начала рассыпаться в пепел.

Девчонка устало села на пол, вытянув ноги.

Даниэль ошарашено смотрел на исчезающую последней шевелящуюся синюю пуповину.

– Просто многие старые женщины запуганы на всю жизнь, что не родили мальчиков. Их обижали за это мужья, родственники, да и вообще, совершенно чужие люди. Не сын, значит никто. И девочки – никто у них, понимаешь? У них зарплаты ниже, а товары для них дороже, одёжка без карманов и туалеты неудобные. Эта почтенная Леди даже умирая, захотела родить сына. Какие жуткие миры существуют, возмутительно. Возможно, где-то в лабиринтах Локаций этот малыш сейчас родился, совсем один, как вечная мечта и идЭя, – объяснила девочка, снимая повязку с головы.

– Я так устала, пойдём в буфет есть булочки с абрикосовым джемом?

Девчонка взяла его за руку, один костыль упал и так и остался лежать, а он ушёл, опираясь на второй костыль и маленькую подругу.

Она рассказывала про больницу, истории выздоровлений и смертей. Она – проводник душ на «тот свет», где бы он ни был. Когда она смеётся, в душе расцветают незабудки. Когда она берёт его за руку, он отчаянно хочет жить.

По-прежнему речь ему не давалась. Зато он начал улыбаться, и теперь каждый день ждал, когда прибежит маленькая медсестра и они вместе пойдут в буфет. Она приносила ему карандаши и бумагу и рисовала смешных человечков. Она рассказывала, что у Русалов нет попы, поэтому им не сделать клизму, если понадобится, рассказывала, что если горевшего человека гладить по телу и внушать любовь к себе, то человек нарастит кожу и выздоровеет, что если обнимать человека каждый день, то в нём будет больше счастья.