355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Николай Леонов » Крестный путь России » Текст книги (страница 5)
Крестный путь России
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 09:26

Текст книги "Крестный путь России"


Автор книги: Николай Леонов


Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 34 страниц)

Подводя итог сказанному, невольно приходишь к выводу, что СССР не распался сам собой, как часто принято говорить, а был ликвидирован группой национал-сепаратистов, среди которых Б. Ельцин и Л. Кравчук играли, без сомнения, ведущую роль, причем Ельциным руководила одна навязчивая идея: как можно скорее и радикальнее избавиться от М. Горбачева, которого он презирал и ненавидел до глубины души.

Почти все могильщики союзного государства совсем недавно принадлежали к высшему партийному и государственному руководству СССР, воспитывались и публично клялись в верности идеалам дружбы народов, никто из них не был ни теоретиком, ни идеологом сепаратизма, не отбывал наказания за свою национал-сепаратистскую деятельность. Все они радикально поменяли свою окраску, когда увидели, что Центр потерял рычаги контроля над ситуацией в стране и можно, ничем не рискуя, стать Иваном Ивановичем в своей "деревне", чем продолжать быть Ванькой в Москве.

Все они, поменяв свой личный статус, вкусили прелести высшей власти: доступ в высший свет сообщества глав государств, личные лайнеры, почетные караулы, полная бесконтрольность в праве распоряжаться богатством и судьбой своей страны и ее народа, убежденность, что именно они стали творцами нового этапа истории своих стран. У них в скором времени изменились походка, манера разговаривать, появились новые жесты. Сапармурат Ниязов, бывший первый секретарь ЦК Компартии Туркменистана, а теперь пожизненный президент своей "республики", поставивший себе при жизни огромный, покрытый золотом памятник, поворачивающийся вслед за движением солнца, стал просто-напросто сублимацией типичного руководителя нового постсоветского государства, для которого личная власть является высшей ценностью земной жизни.

Разумеется, Запад не моргнув глазом поддержал всех вчерашних членов Политбюро в их стремлении к расчленению союзного государства. Новые страны, возникшие на руинах СССР, были молниеносно приняты в члены ООН, чтобы получить международную гарантию своей независимости на случай, если вдруг обстоятельства сложатся неблагоприятным образом для сепаратистов. Всякая попытка вновь вернуть их в Союз могла быть сорвана теперь уже с помощью международного сообщества. Это была своего рода гарантия необратимости разрушения Советского Союза, которую выдавал Запад.

РОССИЯ В САМОСТОЯТЕЛЬНОМ ПЛАВАНИИ

После получения контроля над властью в результате краха ГКЧП, Б. Ельцин некоторое время раздумывал о дальнейших действиях. 28 октября 1991 г. он выступил с программным заявлением перед депутатами Верховного Совета РСФСР, в котором объявил о том, что делает выбор в пользу радикальных экономических реформ либерального характера. Было твердо сказано, что страна пойдет по пути введения принципов рыночной экономики. За этими словами скрывалось объявление курса на восстановление капитализма в России. «Рыночная экономика» – это щадящие слова вместо грозного слова «капитализм», о котором было решено вообще не упоминать, чтобы не травмировать общественное сознание. Сам Б. Ельцин, естественно, не имел никакого более или менее внятного представления о механизме действия рыночной экономики. В России в целом в тот момент каких-либо авторитетных, разумных экономистов, четко представляющих себе пути перехода к рыночной экономике, не было. Разрекламированная в демократической печати так называемая программа «500 дней», авторство которой принадлежало академику С. Шаталину и Г. Явлинскому, не являлось ни в коем случае сколь-нибудь приемлемой основой для практических действий. Автор помнит, что однажды в прямой беседе с глазу на глаз тогдашний Председатель КГБ Крючков В. А. спросил академика: «Послушайте, неужели вы всерьез думаете, что за 500 дней можно реформировать Россию?» Тот, не задумываясь, ответил: «Конечно, нет, но необходимо дать мощный политический залп, чтобы привлечь внимание!». Надо признать, что эта, по-видимому, главная цель была достигнута. Даже теперь, спустя 10 лет, нет-нет да и вспомнят программу под броским названием «500 дней», к тому же чаще всего в позитивном контексте, только потому, что ее никто не пытался даже претворять в жизнь.

Все научные и практические кадры в СССР формировались и работали в условиях плановой экономики, поэтому они оказывались ненужными в новой обстановке. Ельцину пришлось обращаться для воплощения в жизнь своего уже объявленного курса на рыночную экономику к молодым научным работникам экономических институтов, которые были поверхностно и чисто теоретически знакомы с некоторыми трудами западных экономистов. Тогда впервые страна узнала имена таких людей, как Егор Гайдар, который в начале ноября 1991 г. был назначен вице-премьером правительства и одновременно министром экономики и финансов. Его коллегой по кабинету в качестве также вице-премьера, министра труда и социальной защиты стал Александр Шохин. Первому в тот момент было около 35 лет, второму – около сорока. Указом Ельцина 11 ноября в российскую экономическую элиту был введен Анатолий Чубайс, который стал председателем Государственного комитета РСФСР по госимуществу. Ельцин явно не был уверен в способностях этих новых государственных деятелей, поэтому он демонстративно взял на себя лично полномочия премьер-министра, справедливо полагая, что ему тогда будет легче сменить своих замов, если они провалят порученное им дело. Боле того, над ними в качестве первого вице-премьера был поставлен Геннадий Бурбулис, который вообще никогда не имел к экономике никакого отношения и мог только выполнять функции ельцинского порученца-надзирателя. Люди, в руки которых была передана судьба экономики второй по величине индустриальной державы мира, а также жизнь и благополучие 150 миллионов человек, до этого не имели никакого практического опыта управления даже отдельным предприятием или самостоятельным коллективом людей. Это именно их впоследствии Р. Хасбулатов называл "мальчиками в розовых штанишках". Огромные полномочия, предоставленные им Ельциным, позволили называть первые месяцы 1992 г. эпохой "диктатуры младших научных сотрудников".

К несчастью для России, группа "младореформаторов" компенсировала недостаток своих знаний и практического опыта непомерным самомнением и безапелляционностью в формулировании рецептов "оздоровления экономики". На первых порах эти деятели почти гипнотизировали Ельцина своими обещаниями быстрых и эффективных перемен в стране, если они будут рулить реформами. Вот выдержка из первого интервью Егора Гайдара, опубликованного 9 ноября 1991 г. в "Известиях": "У нас есть практически ясность и относительно диагноза, и относительно того, что надо предпринять. Прежде всего необходимо установить такие правила в экономике, правила игры, как говорят, которые позволят подняться на ноги. Что касается программы, то сейчас невозможно представить подробное, по дням разложенное расписание. Есть общие цели, к которым необходимо двигаться: стабилизация экономики, укрепление рубля, приватизация..." Все эти скомканные, бессодержательные фразы лучше всего свидетельствуют о том, что ничего за душой у экспериментаторов не было. Они просто надеялись на то, что если государство снимет с себя регулирующие обязанности, то стихия свободного рынка сама собой в короткий срок образует новый капиталистический порядок.

В последнее воскресенье декабря 1991 г. Б. Ельцин выступил по телевидению и, накачанный младореформаторами дутым оптимизмом, заявил: "Мы вступаем в 1992 год. Это год особый. Нам предстоит создать основы новой жизни. Говорил не раз и хочу повторить: нам будет трудно, но этот период не будет длинным. Речь идет о 6-8 месяцах". Вряд ли эти слова можно характеризовать как ложь, нет, он даже произносил их с чувством известной уверенности. Сам не понимая масштабности и глубины предстоящих перемен, он просто повторял слова своих недозрелых советников и помощников.

Первым шагом гайдаровского кабинета министров было объявление со 2 января 1992 г. о либерализации цен, т. е. о снятии всякого государственного контроля над ценами. Опасаясь социальных последствий отпуска цен, правительство все же сохранило некоторые ограничения. В частности, цены на хлеб, молочные продукты, сахар, растительное масло и детское питание могли быть повышены не более чем в 3,5 раза, на бензин и водку – в 4 раза, на проезд наземным и водным транспортом – в 2 раза, воздушным транспортом – в 3 раза. Вопреки обещанному правительством росту цен в 2-3 раза реальные цены взвились сразу в 10 раз. В одночасье весь народ России оказался нищим и голодным. Даже глубоко убежденный сторонник демократических реформ Лев Остерман в своей дневниковой книге "Интеллигенция и власть в России" (М., 2000 г.) записывает по горячим следам: "Либерализация цен пока проявилась своеобразно. В "Елисеевском" гастрономе продается окорок, красная икра, швейцарский сыр и водка "Кубанская". Интеллигентный покупатель мог бы порадоваться давно забытым деликатесам... но цены бешеные. В "Новоарбатском" – лосось, копченый омуль, импортная ветчина в банках, копченая колбаса, шампанское. А хлеба нет! "Булочная Филиппова" на Тверской – закрыта. Хлеб привезли, но магазину не сообщили его цену". Через несколько дней, уже 10 января, тот же поклонник демократов-реформаторов записывает: "Цены поднялись раз в десять при сохранении дефицита и очередей. Сплошная кутерьма! К примеру, масло сливочное стоит 51 руб. за килограмм, а сметана – 83 рубля. Но ведь масло делают из сметаны, или я ошибаюсь. Судя по нашему магазину, почти прекратился подвоз молока. Говорят, что молокозаводы требуют за него по 12-15 рублей за литр (прежняя цена – 63 копейки)".

Наше население, давно привыкшее к постоянной борьбе с жизненными трудностями, столкнулось лицом к лицу с давно забытой проблемой: как выжить в новых условиях. Люди старшего поколения еще кое-как помнили годы Второй мировой войны, когда выживание было формой существования, но их дети и внуки узнали, почем фунт лиха, впервые. В самом деле, еще в начале 1991 г. минимальный уровень пенсий и зарплат держался на отметке 100 рублей, а средние заработки людей были в два с половиной раза выше, т. е. составляли 250 рублей. Но в то время цены были следующими: хлеб – 20-30 коп. за килограмм, молоко 32 коп. за литр, масло и сметана – 2 руб. 50 коп., картофель – 10-25 копеек, причем эти товары всегда имелись на прилавках магазинов. Теперь же, спустя 10 месяцев, после отпуска цен денежные доходы населения возросли в три раза, а цены поднялись в 10-15 раз и продолжали изо дня в день стремительно скакать вверх. Нищета властно забарабанила в двери подавляющего большинства населения России. Голод вернулся в нашу страну из далеких времен.

Политики и политологи явно струхнули перед этими первыми результатами реформ. Они исходили из естественной предпосылки, что подобное резкое обнищание народа не может не привести к адекватному по масштабу социальному протесту. Все заговорили о вероятности новой гражданской войны в стране, а наши разговоры сразу аукнулись на другой стороне Атлантического океана. Американский центр стратегических и международных исследований тогда пришел к заключению: "После 70 лет дурацких разговоров о классовой борьбе в России вот-вот может начаться классовая война".

Правительство Е. Гайдара оказалось под огнем критики со стороны большинства политических партий и организаций, расплодившихся, как вши на теле тяжело заболевшего народа. В Верховном Совете РСФСР сформировалась стойкая оппозиция к шоковой терапии в гайдаровском варианте. По существу, именно последствия бездумной либерализации цен создали предпосылки для глубокого гражданского конфликта в стране между парламентом и исполнительской властью, между радикал-реформаторами и большинством российской общественности, которая не приняла провозглашенный курс на ускоренную реформу. Например, даже такой безликий политический активист, как В. Аксючиц, возглавлявший Российское христианско-демократическое движение, поспешил заявить, что в лице Е. Гайдара имеет место "леворадикальный уклон в демократическом лагере и российском руководстве". Костяк оппозиции составили народно-патриотические силы России, Российский общенародный союз. Началось формирование умеренно либерального блока под названием "Гражданское согласие", в котором предполагалось объединить директорский корпус промышленности, здравомыслящие остатки бывшей партноменклатуры и госаппарата, чтобы не допустить экономического коллапса России.

Надо заметить, что страхи российских политиков относительно неотвратимости социального взрыва, перед угрозой которого они стали выстраивать свою собственную политическую линию поведения, были навеяны схематическим пониманием ими ситуации в стране. Они думали примерно так: если на страну обрушилась столь разрушительная шоковая волна, то недовольство населения выльется в энергичные протесты и открытые выступления. Оставалось только поймать гребень волны народного возмущения, чтобы на нем ворваться во власть. К ним еще не пришло ясное понимание того, что народ России, потерявший в своей основной массе пассионарность, был тяжело нокаутирован либерализацией цен и утратил способность к организованному сопротивлению. В каждой семье открыто и без тщательного отбора крепких выражений в адрес Б. Ельцина и Е. Гайдара критиковали Кремль и правительство, но вместо того, чтобы идти на улицу и присоединяться к протестным митингам, люди шли в магазины и старались запастись любыми имевшимися в продаже товарами, ибо были уверены в приближении еще более скверных времен. Они перестали верить политикам. Все правительства в их глазах оказывались банкротами, все заверения руководителей – ложью. Надежда оставалась на помощь Божью и на собственную бытовую предприимчивость. Создался устойчивый разрыв между властью и в более широком смысле политическим истеблишментом с одной стороны и народом как таковым – с другой. Все конфликты, разборки, драки и стычки стали уделом только верхушечного политического слоя, народ в них участия уже не принимал. Его морально-психологическое состояние можно сравнить разве что с мировоззрением Ивана Денисовича, героя знаменитой повести А. Солженицына "Один день Ивана Денисовича", озабоченного только тем, чтобы прожить очередной день земной юдоли.

Но правительство, также как и его политические оппоненты, боялось, что народ не выдержит и выйдет на улицы. Оно отчаянно просило у западных стран гуманитарную помощь в любой форме, лишь бы стрелка социального напряжения не перевалила за красную критическую черту. Из США и стран Европейского Союза поступали значительные партии консервов из военных, ставших ненужными, запасов муки, риса, сухого порошкового молока. Эти продукты частично распределялись по больницам, школам, обществам ветеранов. Но большая часть продовольствия просто-напросто разворовывалась и поступала в продажу уже как обычный коммерческий товар. Десятки тысяч городских и муниципальных чиновников заработали тогда свои первые миллионы на народной нужде.

Либерализация цен сыграла одновременно роль ликвидатора всех банковских сбережений граждан России. До начала 1992 г. люди привычно хранили свои скромные накопления в отделениях Сберегательного банка. Он был единственным, к тому же правительственным банком страны, в силу этого у народа не было выбора, а следовательно, и не было сомнений по вопросу о надежности. Общий объем накоплений населения, хранившийся на счетах физических лиц, превышал 100 млрд. рублей, что к началу либерализации цен соответствовало примерно такой же сумме в американских долларах. Вот эта сумма буквально в одночасье аннигилировалась, испарилась, перестала существовать, что повергло население не просто в шок, а в состояние глубокой комы. Российское правительство не моргнув глазом отказалось от всех внутренних займов, обобрало население. В то же время оно не поспело поступить так же в отношениях с западными кредиторами, перед которыми покорно признали все долги, включая советские, и дали обязательство выплатить их в соответствии с обязательствами. Подобные операции сходят с рук только в таких обществах, где морально подавленный народ не имеет авторитетной и решительной оппозиции, способной защитить его права.

Вспоминаются отчаяние и горе людей, всю жизнь трудившихся во имя государства и теперь обманутых и обобранных до копейки. В Рязанской области, Скопинском районе, в селе Алмазово жила у меня тогда двоюродная сестра Шишкова Манефа Иосифовна, солдатская вдова, неутомимая труженица, как и большинство русских крестьян. Одна она, уже в возрасте под 80 лет, из года в год сдавала по государственным поставкам около тонны мяса, полпуда овечьей шерсти, десятки шкур и множество другой сельскохозяйственной продукции. Работала, как пчела или муравей, который не думает о личной выгоде, потому что детей и близких родственников у нее не было, а личные потребности были минимальными. Сдавая весь прибыток от своего труда государству за низкие до смешного цены, она смиренно складывала эти доходы на сберегательную книжку в ближайшем отделении Сбербанка, вторично кредитуя таким образом государство. И набралось у нее на книжке к моменту явления в российском правительстве Егора Гайдара 11 тысяч рублей. По тем временам их хватило бы на покупку легкового автомобиля или трех мотоциклов с коляской, которые, кстати, имелись тогда в продаже в сельских магазинах. И внезапно, после одной передачи по радио о либерализации цен, все результаты многолетнего тяжелого сельского труда оказались развеянными по ветру, поднятому либеральными реформаторами, Манефа Иосифовна слегла, замкнулась, перестала вести привычное хозяйство, а через несколько лет тихо преставилась, так и не посмотрев в свои сберегательные книжки, не нужные никому. Таких жизненных драм по стране были десятки миллионов.

Невозможно забыть открытое письмо большой группы пожилых людей-пенсионеров, посланное через печать Б. Ельцину, в котором старики просили "всенародно избранного" построить благотворительные газовые камеры и крематории, куда они могли бы прийти и в пять минут завершить счеты с жизнью вместо того, чтобы страдать и мучиться неизвестно сколько лет. В начале 1992 г. Министерством юстиции в России было зарегистрировано 27 политических партий и около 800 общественно-политических организаций. Разница между ними едва заметна и обнаруживается только если рассматривать их в юридическую лупу на предмет допуска к участию в парламентских выборах. Все эти политические опенки, высыпавшие обильными кустами на подгнившем и упавшем стволе исторической России, не имели ни социальных корней, ни четкой, вразумительной программы, ни авторитетных общенациональных лидеров, ни организационных структур в регионах, ни даже заметных отрядов рядовых членов. По данным самих лидеров этих партий, представленным в Минюст (можно представить, как пылко летало их воображение), общая численность всех этих политических организаций не достигала и 300 тысяч. На одну партию едва приходилось около десятка тысяч, но и эту цифру нельзя считать близкой к правде. Вся цифирь была плодом недолгого глядения в потолок в неухоженной, случайно найденной прокуренной комнатенке, приспособленной под Центральный комитет очередной партии.

Российская политическая тусовка представляла собой в то время обширную ярмарку тщеславия. Создать "партию" или "общественно-политическое движение" считалось почти признаком хорошего тона, принадлежностью к высшему слою политической элиты. Сама регистрационная процедура была упрощена до крайности под влиянием демократического экстаза. Что ни день, в газетах появлялась информация о возникновении еще одной партии или объединения. Сейчас читателю уже мало что говорят такие названия, как консервативная партия России, национально-республиканская партия, партия конституционных демократов, крестьянская партия, народная партия... и десятки им подобных. В какой-то мере это была реакция на долгие десятилетия засилья одной партии-гегемона – КПСС, в какой-то – отражала отчаянную толкотню на политическом Олимпе с целью отвоевать себе место под солнышком. Безусловным можно считать только одно: размножение политических партий и общественно-политических движений и организаций ни в коей степени не отражало степень политической активности народа. Более того, все проводимые в 1992 г. опросы населения подтвердили факт углубления политической апатии масс. Показателем этого феномена является тот факт, что когда правительство и поддерживавшие его политические структуры "демократической" ориентации решили провести в августе 1992 г. празднование первой годовщины победы над "путчистами", то даже в Москве, где проживает основная масса людей, нажившихся на плодах этой победы, им не удалось собрать более 10 тыс. манифестантов. И в то же время альтернативный митинг, организованный организациями коммунистического толка и, в частности, "Трудовой Москвой", привлек примерно такое же число участников. Все замеры общественных настроений показывали, что больше половины населения разуверилось в политических силах и лидерах.

Стало очевидным разочарование населения в личности президента России Б. Ельцина. В период августовского кризиса 1991 г., во время "путча" ГКЧП его авторитет был действительно высоким. Тогда 85% опрошенных однозначно поддерживали Б. Ельцина, но после начала шоковых реформ, т. е. буквально с января 1992 г., рейтинг президента покатился устойчивыми темпами вниз. Вот показатели по месяцам: январь 1992 г. – 50%, февраль – 48%, март – 40%, апрель – 44%, май – 38%, июнь – 32%, июль – 32%, август – 30%.

Народ России не принял гайдаровские реформы, природным чутьем осознал их погибельность и, не веря никому из новоявленных спасителей, предпочитал топить свое горе в водке.

Пожалуй, главным итогом шоковой терапии было значительное усиление оппозиционных настроений во властных структурах России, где исподволь стало формироваться так называемое третье течение, которое считало себя и некоммунистическим, и не радикал-реформистским. Еще в самом начале 1992 г. был зарегистрирован Российский союз промышленников и предпринимателей, во главе которого стоял Аркадий Иванович Вольский, в свое время пользовавшийся покровительством Ю. Андропова. Вот этот союз, в состав которого входила основная масса директоров промышленных предприятий страны, часть руководителей центральных министерств и ведомств, превратился в становой хребет нового оппозиционного ядра, категорически возражавшего против разбойничьего характера реформ, проводимых Гайдаром. Довольно быстро вокруг РСПП собралась внушительная коалиция центристских сил, которая легко могла стать убедительной альтернативой радикал-демократам. В эту коалицию вошли в то время влиятельные партии: Народная партия "Свободная Россия" во главе с вице-президентом Александром Руцким (100 тыс. членов), Демократическая партия РФ во главе с бывшим партийным выдвиженцем, членом ЦК КПСС, рабочим-строителем Николаем Травкиным (50 тыс. человек), а также Всероссийский союз "Обновление". Блок заручился поддержкой большой группы депутатов Верховного Совета. Фонд Горбачева выразил свою симпатию идеям новой политической группировки. Но самое главное, что на ее стороне стала выступать Федерация независимых профсоюзов России, в рядах которой насчитывалось более сотни отраслевых и региональных организаций с числом членов около 65 млн. человек. Вот этот довольно пестрый конгломерат различных политических, экономических и социальных сил получил название "Гражданский союз". Днем его рождения стало 21 июня 1992 г., когда в Москве собрался форум общественных сил, на котором и было объявлено официально о появлении третьей силы под названием "Гражданский союз".

В принятой учредительным съездом Политической декларации "Гражданский союз" заявлял о том, что он становится в "конструктивную оппозицию к правительству Е. Гайдара", и потребовал немедленной корректировки курса реформ. В подтексте выступлений многих делегатов и между строками принятых документов читалось требование смены правительства "ученых экономистов" на правительство "практиков". Не отвергая необходимости перехода к рыночной экономике, "Гражданский союз" лишь требовал взять более умеренный темп, не допускать резкого падения производства и разрушения основных производственных фондов.

Центристская линия "Гражданского союза" была четко видна и в его политических ориентирах. Союз выступил за сохранение "парламентско-президентской формы правления в России", за завершение построения демократического общества на базе недопущения перекосов в разделении полномочий между различными ветвями власти. Был даже выдвинут лозунг "политического центризма". "Гражданский союз" клялся и божился, что все изменения в политической жизни страны должны проходить только в рамках законности, открещивался от митингов, забастовок, референдумов и других политических действий, дестабилизирующих обстановку. Одним словом, не политические борцы, а милые демократические душки, наивно полагавшие, что все будут придерживаться объявленных ими правил игры.

Автору тогда приходилось принимать участие в качестве гостя во многих мероприятиях, проводившихся "Гражданским союзом". Нельзя было не сочувствовать стремлению союза к устройству России по административно-территориальному принципу, содействию восстановления единого государственного образования на территории бывшего СССР, хотя бы на конфедеративных принципах, объявлению всей зоны СНГ районом жизненно важных интересов России. Сохранение территориальной целостности России рассматривалось вообще как главная, непреходящая ценность. Руководители "Гражданского союза" не могли не видеть, что центробежные силы уже начали свою разрушительную работу. Чечня в последние месяцы 1991-го и в начале 1992 г. проделала огромную работу по отделению от России. Под руководством Джохара Дудаева были разгромлены все прежние политические и общественные институты, сторонники и активисты которых бежали в Россию. Население оказалось под монопольным воздействием сепаратистских средств массовой информации. 4 января 1992 г. постановлением парламента Чечни были отозваны все депутаты, избранные ранее в союзные представительные органы. Российское правительство официально дало согласие на передачу чеченским властям 50% всего вооружения, находившегося в частях Российской армии, дислоцированных на территории Чечни. Остальные 50% были либо захвачены силой, либо оказались в руках сепаратистов в результате коррупции высших должностных лиц России. Позже активно назывались имена виновных, среди которых фигурировали и. о. премьер-министра Е. Гайдар и занимавший пост министра Вооруженных сил СНГ маршал Е. Шапошников. Предпринятое значительно позже расследование быстро зашло в тупик, повторив судьбу многих других антикоррупционных расследований.

Татарстан активно работал локтями, выторговывая себе суверенные права и особые привилегии. Именно в отношении этой республики были сказаны роковые слова Б. Ельцина: "Берите себе столько суверенитета, сколько сможете проглотить".

Да и чисто русские области в создавшейся хаотической во всех отношениях обстановке были вынуждены заботиться об интересах своего населения. В аграрных районах, где менее остро стояла проблема выживания, руководство не торопилось с гайдаровскими реформами, видя их разрушительное действие. В тех же территориальных образованиях, где все благополучие строилось на добыче и экспорте топливно-энергетических ресурсов, зарождались настроения обособления от России. Отсюда берут истоки такие длительные конфликты, как, например, сепаратизм Ямало-Ненецкого округа от Тюменской области, в состав которой он всегда входил, а теперь не желал делиться оказавшимися в его руках природными богатствами недр.

"Гражданский союз", занимая ясную позицию по всем этим вопросам, естественно, привлекал к себе симпатии весьма широкого спектра политической общественности. Объективно говоря, у "Гражданского союза" в 1992 г. оказалось достаточно материально-технических ресурсов, под его знаменами собрался крупный интеллектуальный потенциал, его программа и центристская идеология были весьма привлекательными. Если бы в руководстве союза оказались более крупные и авторитетные личности, способные переплавить разнородную коалицию политических сил в крепко сколоченную партию, то на политической сцене России могла бы появиться та самая центристская партия людей здравого смысла, в поисках которой наша страна набила себе немало шишек и синяков. Но таких людей, к несчастью, не было. Вот кто входил тогда в Политический консультативный совет: А. Владиславлев, А. Вольский, И. Дискин, С. Полозков, И. Смирнов, Н. Травкин, И. Ройтман, В. Липицкий, А. Головин и др.

У "Гражданского союза" не было крепкой организационной структуры, он не располагал сколь-нибудь значимыми ресурсами в области информационной и пропагандистской работы, крайне слабы были у него корни в народе. Союз все-таки оставайся преимущественно коалицией политиков и политиканов, которые рассчитывали зажарить свою яичницу на пылающем кризисе России.

И тем не менее та группа младореформаторов, которая 1992 г. контролировала правительство и пользовалась почти монопольным влиянием на президента Б. Ельцина – Г. Бурбулис, А. Чубайс, Е. Гайдар, А. Козырев, М. Полторанин и др., – именно в "Гражданском союзе" увидела своего главного врага и конкурента. В их руках находились средства массовой информации, крупные финансовые ресурсы и административные рычаги, которые были пущены в действие. Тогда-то и появились такие формулировки, как "заговор реваншистских сил", "красно-коричневые", "партноменклатура" и т. д. Бороться против "Гражданского союза" силовыми, недемократическими приемами было бы слишком рискованным, непопулярным шагом. Поэтому ставка была сделана, с одной стороны, на использование всех ресурсов власти для разжигания внутренних противоречий и разногласий в самом "Гражданском союзе", а с другой – на усиление полномочий лично президента Российской Федерации, чтобы не допустить кардинального изменения государственного курса с помощью парламента, где соотношение сил постепенно менялось в пользу конструктивной оппозиции. Так зародилось противостояние президента и парламента, инициаторами которого были те лица, личная карьера которых была намертво завязана на радикально-шоковых реформах (группа Гайдара, Чубайса, Козырева, Бурбулиса и др.). Именно по их инициативе и под их нажимом Б. Ельцин внес 29 июля 1992 г. на рассмотрение Конституционной комиссии свои предложения, суть которых заключалась в том, чтобы лишить Съезд народных депутатов права вносить сколько-нибудь существенные поправки в Основной закон. Такие поправки могли быть утверждены только в ходе общенародного референдума, причем формулирование вопросов для такого референдума, равно как и выбор времени для его проведения, оставалось привилегией исполнительной власти. Президент просил увеличить его полномочия, предоставив ему право наложения вето на некоторые законы, принимаемые парламентом. Среди других не менее значимых президентских инициатив было его требование ввести прямой запрет на деятельность тех общественных организаций, которые "пропагандируют социальную и национальную вражду и ненависть", а также предоставление ему права назначать в регионы в качестве руководителей местной исполнительной власти своих полномочных лиц.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю