Текст книги "Гендальев"

Автор книги: Николай Секерин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Николай Секерин
Гендальев

Пролог

В комнате с рваными обоями, на пожранном молью диване, спал молодой человек. Он лежал на животе и, немного приоткрыв рот, громко храпел, с уголка рта на подушку медленно стекала слюна.

Определить возраст этого молодого человека было нетрудно, примерно лет двадцать.

Телосложением юноша напоминал кенгуру, в том смысле, что тонкое в плечах тело, стремительно расширялось в направлении живота и зада. Прыщавое лицо и очки с толстыми стёклами, в которых он спал, выдавали в молодом человеке, любителя компьютерных игр и порнофильмов.

Густые волосы жгучего чёрного цвета сплошь грязные, лохматые и засаленные. Глубоко посаженные глазки под воспалёнными веками и, напоминающий подгнивший баклажан, нос.

Да, юноша этот был некрасив.

Спал он в одежде и, кажется, во сне обмочился, ибо запах в этой невзрачной комнате распространялся ужасный. Не заправленный со вчерашнего дня диван с грязными простынями, на котором спал наш герой, стоял напротив старого письменного стола с пузатым компьютерным монитором посредине, вокруг которого, в беспорядке валялись тетради, учебники, грязные кружки и остатки засохшей еды.

За окном щебетали птицы, занимался жаркий летний день. Заглушая верещание дроздов, грозно прокаркала ворона, и, вторя её резкому крику, из соседней комнаты послышался женский голос:

– Гендальев!

Юноша продолжал спать.

– Мразь ты паршивая, – снова сказал голос.

Помолчал мгновение и добавил:

– Убожество скотское…

Гендальев, а тело, спавшее на диване, было именно им, пошамкал жирным ртом, уложил голову на подушку противоположной щекой и продолжил храпеть.

Некоторое время спустя, требовательный женский голос повторил уже громче:

– Ну ты, жирная тварь, просыпайся немедленно!

Действия это не возымело и через пять минут, голос лениво, как бы для галочки, прокричал ещё раз:

– Свинья неблагодарная, сопляк!

Гендальеву снился дивный сон. Он путешествовал где-то на тропических островах. В этом сне он не выглядел убогим задротом, здесь он был старше, красивее и сильнее. Они плыли на каком-то плоту по кристально чистой реке. Позади стоял здоровый негр и правил длинным шестом, а сам Гендальев глубокомысленно смотрел на разворачивавшиеся перед ним пейзажи. К нему прижималась неземной красоты блондинка и нежно обнимала за талию.

Да, в этом сне у Гендальева была крепкая талия, а не обрюзглое пузо.

Он снисходительно повернул голову к спутнице и ответил на поцелуй…

Неожиданно плот перевернулся, и герой оказался в воде.

– А ну просыпайся, тюлень вонючий!

– Что… что…– непонимающе бормотал проснувшийся юноша.

– Я тебе сказала, встал и слушаешь меня!

Он с недоумением обвёл взглядом комнату. Перед ним стояла старшая сестра с пустым ковшом в руках, вокруг была привычная обстановка, а образ блондинки неземной красоты с тропического острова, стекал с него вязкой жижей, вместе с потом и ледяной водой, что вылила на него сестра.

Синхронизация с реальностью прошла успешно.

Парень возмутился:

– Ты что же делаешь, Оксана?!

Сестра замахнулась и отвесила ему звонкую оплеуху.

– Рот закрыл, штопаный гондон! Сел ровно!

Голова отчаянно трещала и, опасаясь новых ударов, непутёвый братец подчинился.

– Ты обоссался во сне, ты видишь это? – сурово указала сестра на жёлтое пятно в области паха.

Он стыдливо забормотал что-то в ответ и попытался прикрыть штаны руками.

– Такого раньше не было, – продолжила Оксана. – Я думаю это от того, что вчера ты не просто нажрался, а ещё и добавил чем-то сверху. Травка? Таблетки? – она повышала тон всё сильнее и закончила криком. – Отвечай мне, тварь! Отвечай, урод!

Последние слова она сопроводила новой пощёчиной.

– Оксана, сестра, послушай, – сбивчиво заговорил брат. – Ну, мне же диплом вручили, я закончил учёбу…

Она перебила его издевательским смехом:

– Учёбу закончил? Да тебя не отчислили лишь потому, что я все четыре года ходила и договаривалась, давала взятки и решала твои никчёмные проблемы! Думаешь, без меня бы ты вообще туда поступил? Отродье ты убогое, конченое создание, пустая трата спермы!

Такого он от неё раньше не слышал, видимо нахваталась где-то новых словечек. Это его разозлило.

– Послушай, Оксана, – нахмурился брат. – Ты ведь не мать мне. И всё что ты для меня делала… я, конечно, благодарен, но деньги, имущество, это всё наше общее, я ведь понимаю, да. Наследство от родителей…

– Заткнись!

Она снова его ударила.

– Что ты знаешь вообще о наследстве и о родителях? Твой ублюдочный папаша, который угробил мать и подарил тебе твою сраную фамилию. Он был сумасшедшим! Он был ничтожеством!

Гендальев вскочил с дивана.

– Он был и твоим папой тоже, Оксана! – закричал он.

– Да плевать мне! Не желаю об этом говорить! Сумасшедший козёл, начитавшийся дурацких сказок и поменявший фамилию в честь волшебника. Он псих и не отец он мне! Я плевала на него, он маму убил! И не уводи меня от темы, не уводи, мразь! Я всю свою молодость отдала на твоё воспитание после их смерти, я пожертвовала личной жизнью, всем! Чтобы Витенька выучился, чтобы Витенька смог нормально жить, – она сделала гадливую интонацию. – Витенька был маленьким, у него папа с мамой погибли, он бедненький, он сирота.

– Перестань, Оксана! – вскричал Витя Гендальев.

– Нет, не перестану! Не перестану, сегодня я решаю: амба! С меня довольно! Мне тридцать пять лет и из-за тебя, паскуда мерзкая, у меня все шансы остаться старой, одинокой девой! Я ненавижу тебя, я ненавижу тебя, мразь! Ты моё проклятье, ты виноват, ты уничтожил мою жизнь! Надо было тебя в детский дом сдать пятнадцать лет назад, когда сумасшедший козёл папаша сдох, прихватив маму с собой!

Брат злобно уставился на неё и ответил:

– Но ты же не сдала меня в детский дом, чтобы проблем с наследством не возникло? Тебе ведь нужна была эта трёхкомнатная квартира и деньги, и всё остальное. А всё ведь пополам, да, Ксюша? Пополам? Пополам?! А?! – он скорчил рожицу. – Поровну, сука!

Резкий удар в живот оборвал его кривляния.

В руках Оксаны появилась невесть откуда взявшаяся полицейская дубинка. Она ударила его по лицу, потом по спине, по голове, по ногам. Он кричал от боли и корчился на полу, а она продолжала его жестоко избивать.

Наконец она устала и села на стул. Гендальев лежал на полу и приглушённо стонал.

– А теперь попробуем заново. Слушай меня внимательно и не смей перебивать, – сказала Оксана ледяным тоном.

Она уставилась на дубинку в своих руках, немного помолчала и сказала уже спокойно:

– Вот, одолжила вчера специально для тебя, Витя.

Брат продолжал постанывать, скрючившись у её ног.

– По поводу твоих слов насчёт наследства. Да, в чём-то ты пожалуй прав и если честно, будь у меня выбор, я бы сдала тебя в приют, а сама довольствовалась бы своей половиной, но всё было не так просто. Видишь ли, мне тебя было жалко, и я не могла пойти на такие муки совести. Этот поступок, к сожалению, был мне не под силу.

Когда погибли родители, по вине пьяницы отца, я была напугана, потрясена. Мне и двадцати лет не исполнилось, я была младше, чем ты сейчас. Тем не менее, я нашла в себе силы заботиться о тебе, уж как умела. Я всю свою молодость работала и кормила тебя, неблагодарную скотину. Я пожертвовала всем, личной жизнью, карьерой и ради чего? Чтобы ты вот так жил? Я оплачивала твою учёбу в институте, да, по большей части за счёт денег, оставленных родителями, но если бы они не умерли, мне бы и не потребовалось заниматься тобой, не так ли?

А сейчас ты получаешь диплом, напиваешься и ещё непонятно чем травишься, говоря, что ты это заслужил? Ты ничего не заслужил, Витя, ты ничтожество. Бесполезное, тупое ничтожество. Жалкий слизняк, беспомощный мальчик и задрот. Дальше так продолжаться не может, и сегодня я ставлю точку.

Гендальев наконец перестал стонать и уставившись на сестру, промямлил:

– Какую ещё точку?

– А такую, я собиралась устроить тебя на первую работу, но ты на неё не пойдёшь. Ты поедешь в армию, Виктор.

Он вылупился на неё широко раскрытыми глазами.

– Да ты что, Оксана, какая армия, у меня же и зрение плохое, и время я потеряю, надо опыта набираться по специальности.

Сестра снова разозлилась и замахнулась на него дубинкой. Витя отпрянул, загораживаясь рукой.

– Набираться опыта? Зрение плохое? – вскричала она. – Да ты, собака, меня только опозоришь, и тебя уволят! Работа – это тебе не вшивая шарага с продажными преподами! Да и с чего ты взял, что у тебя есть выбор?! Служить в армии – это твоя обязанность! Установленная законом обязанность, а твоё зрение тому не помеха, поедешь в допустимые войска! Сволочь ты тупая! Тюлень!

Она перевела дух и продолжила уже спокойнее.

– Ты молчи и слушай меня, я тебе уже сказала, что решение принято, ты вообще здесь никто, блевота из-под унитаза. Опека заканчивается сегодня, и твоя задача запомнить последние инструкции!

Витя больше не стал ничего говорить, он лишь приподнялся и уселся на полу, прислонившись спиной к холодной батарее.

Ничего, думал он, это пройдёт, сейчас извинюсь, сделаю покорное лицо, а завтра она скажет о том, что прощает в последний раз.

– Не стоит тешить себя надеждой, что я просто психую, – словно прочитав его мысли, сказала сестра. – Я долго вынашивала это решение в голове, глядя на твоё безобразное поведение и то, что я говорю сейчас, это результат долгого и тщательного обдумывания.

Ты даже не представляешь, насколько я обеспокоена. Как бы я тебя не обзывала и не унижала на словах, я всегда чувствовала за тебя ответственность. С того момента, как погибли родители, я не раз проклинала тот час, когда сумасшедший папаша, напившись, сел за руль. Но я никогда, я никогда всерьёз не думала о том, чтобы сдать тебя в детский дом. То, что я не смогла дать тебе нормального воспитания – не моя вина, ведь ты мне не сын. К тому же, даже будь я матерью, тебе нужно было мужское воспитание, а не бабье. Ты только посмотри на себя Виктор, ты же вылитая, бесхребетная баба!

Это его ничуть не оскорбило. Говори что хочешь, думал Гендальев, я знаю, что у тебя просто истерика, плевал я на твоё мнение.

Оксана продолжала:

– Да, конечно в том, что я одинокая и практически уже старая дева, нет твоей вины, это моя проблема, которую я так и не смогла решить, но даже если бы я и привела в наш дом мужика для себя, тебе отцом он вряд ли бы стал.

Она говорила уже будто сама с собой. Всё это начинало уже надоедать Гендальеву и шок от побоев резиновой дубинкой, постепенно прошёл.

– Слушай, Оксана, ну извини, ну что я могу ещё сделать? Ну, выпили, вчера, ну диплом ведь получили!

– Заткнись, – перебила она его усталым голосом. – Заткнись, не то снова получишь.

Она сунула ему под нос дубинку.

– Я понимаю, с тобой разговаривать бесполезно. Ты бесполезный сам по себе, в принципе. Я слишком много баловала тебя и слишком много позволяла. В общем, в сентябре, ты едешь в армию. Я тебе ещё раз повторяю, это не шутка и чем раньше ты это осознаешь, тем лучше для тебя.

Он вымучено улыбнулся и нетерпеливо посмотрел на висящие на стене часы.

– Можно мне хоть пойти умыться?! Я понял, в армию, ладно, всё ясно.

– На место сел!

На этот раз она не ограничилась пустой угрозой, а больно ударила дубинкой по его жирной ляжке.

Витя взвыл и принялся растирать ногу.

– Да что с тобой! Ты что, взбесилась что ли?!

– Ещё? – она снова замахнулась.

Непутёвый братец умолк.

Она продолжила, словно ничего не было:

– Перед уходом в армию, мы пойдём к нотариусу и составим на меня доверенность. Пока ты будешь служить, я продам эту трёшку и куплю две однокомнатные квартиры для тебя и для себя. После твоей демобилизации мы больше вместе жить не будем, и дальше ты будешь уже сам по себе.

Я сделала для тебя всё, что могла, Виктор, и это, поверь мне, гораздо больше, чем делают иной раз даже матери для своих детей. В армии ты либо научишься быть мужчиной, либо нет, я не знаю. К сожалению, зависит всё лишь от тебя и стопроцентного лекарства от никчёмности не существует. Это как бросить в воду щенка: либо выплывет, либо нет. Хотя не знаю, допустимо ли такое сравнение по отношению к такому убогому созданию как ты. Взгляни на себя, Виктор Гендальев! Двадцать один год, ты живёшь в свинарнике, старшая сестра тебя кормит, решает твои проблемы, а ты только шляешься с другими маменькиными сынками, играешь в компьютер и дрочишь!

Гендальеву стало неприятно. Воистину, сегодняшний разговор был единственным в своём роде. Он встал и, казалось, даже его страх перед дубинкой пропал.

– Оксана, хватит! – он повысил голос. – В армию, так в армию, достаточно с меня оскорблений!

Это ещё больше её разъярило, она закричала:

– Ах, достаточно!? «Оксана хватит»?! Ты что-то не понимаешь, сучёныш, тебе добавить? Ты будешь ещё на меня голос повышать, псина?

Он поднял руки в примирительном жесте и внезапно осознал: всё, что она говорит сейчас – правда. Ему даже стало интересно, на минуту проснулся детский азарт и жажда приключений. В конце концов, множество парней его возраста идут в армию. Что здесь такого?

– Оксана, прости, – сказал он тихо. – Прости меня, Оксана, я всё понял. Хорошо, я сделаю всё, как ты хочешь. Честно, я понял. Прости меня, Оксана, прости.

Сами собой потекли слёзы из глаз, он почувствовал как дорога ему эта невысокая, суровая, но ещё молодая женщина.

Плача, он подошёл и обнял сестру.

– Прости, Оксана, прости…

Она оттаяла и обняла его тоже.

– Ладно, Витя, ладно. Ничего. Год пролетит незаметно, ты вернёшься и начнёшь новую жизнь. Меня не будет рядом, но я всё равно буду здесь, в нашем городе. Пройдёт время, и ты будешь рад, что всё так повернулось. Через пару лет ты станешь достойным мужчиной и заживёшь нормальной жизнью. Как все нормальные люди. Ну, всё. Всё, успокойся. Иди, умойся, и будем завтракать.

Часть первая. Как все нормальные люди

Год в армии и впрямь пролетел незаметно. Тяжело было лишь вначале, потом всё пошло как по маслу. Ему даже понравилось.

Он сделал всё, что требовала сестра. Оформил доверенность у нотариуса, пошлялся ещё месяц до конца лета и явился в сентябре в военкомат.

Времена жуткой дедовщины в армии прошли, поэтому всё, что испытал тяжёлого на себе Гендальев, ограничилось злыми насмешками над его телосложением и фамилией. Множество раз за первый месяц службы ему пришлось рассказывать одну и ту же историю о том, как его покойный отец сменил в молодости фамилию в честь волшебника из «Властелина колец».

Самым трудным, пожалуй, был подъём в шесть утра. Привыкал он к этому очень долго, ведь в армии нельзя было опоздать, или прогулять, здесь вообще было нельзя ничего, что прямо не разрешили, и это угнетало. Виктор Гендальев привык во всём полагаться на старшую сестру и знал: что бы ни случилось, он всегда может рассчитывать на поддержку. Но здесь поддержки не было и, как правильно сказала сестра, он оказался в положении щенка, брошенного в воду: либо выплывет, либо утонет. В его случае «утонуть» значило бы превратиться в полное ничтожество и, вернувшись домой через год, постепенно опускаться до уровня уличного попрошайки.

Кто знает, может он и утонул бы, если бы не новый друг, с которым он познакомился в армии.

Муса Джалиев был парнем с крепким кавказским воспитанием. Его твёрдый характер сразу подчинил себе большинство их общих с Витей сослуживцев. Трудно понять логически, что заставило Мусу взять под свою опеку этого неказистого, толстого и жалкого сопляка. Возможно, всё дело в том, что они были яркими противоположностями. Если Гендальева все вокруг презирали и старались унизить, то Джалиева наоборот, боялись и уважали.

К чести Вити Гендальева, он не пытался перед Мусой заискивать и не набивался в друзья, как большинство других. И дело тут не в том, что Гендальев был горд, скорее наоборот, слишком неуверен и стыдлив. Он попросту не пытался пробиться через кучу этих лицемерных соискателей дружбы Сильного. Он понимал нутром, что слишком жалок для этого.

Джалиев был по-своему необыкновенен. Горделивая осанка, стальные мускулы и вдобавок звание мастера спорта по боксу, делали его фигуру в глазах остальных солдат значительней любого младшего офицера. Но все они не были искренними, их симпатия была настолько сдобрена страхом, что ни у одного нормального человека, подобная гипотетическая дружба, просто не могла вызвать интереса. Разве что обеспечить себя пристяжью, командой угодливых шестёрок, готовых стирать носки и прочее.

Джалиеву это было не интересно. И вот он почему-то взялся опекать Гендальева.

«Ты должен быть сильным, друг мой», – часто говорил он ему.

«Мужчина, всегда должен быть готов постоять за себя».

«Мужчина никогда не болтает просто так».

И так далее.

Через полгода благодаря Мусе, Виктор Гендальев сбросил десять килограммов лишнего веса. Через десять месяцев, Витя подтягивался на перекладине тридцать раз подряд и отжимался от брусьев пятьдесят.

К моменту демобилизации, он научился боксировать.

Муса помог выплыть щенку, и из армии Гендальев вернулся другим человеком.

О том, что могло бы быть с ним, если бы ему не посчастливилось повстречать такого друга и наставника, теперь уже думать ни к чему. В конце концов, большинство щенков не выплывают, а тонут. И возможно, в некотором роде, да, Виктору Гендальеву, просто повезло.

Вернувшись из армии, он въехал в свою новую, однокомнатную квартиру, скромно обставленную мебелью, оставшейся от прошлых хозяев. Оксана переехала в практически такую же, свою, на другом конце города.

Как она и обещала, всё в то летнее утро было серьёзно, и теперь Гендальев стал сам по себе. Единственным, чем ещё напоследок помогла ему сестра, была рекомендация по устройству на работу.

И он прошёл собеседование. Теперь он больше не позор для сестры.

Глава первая. Следующие два года

Виктор Гендальев работал в организации под названием «И рыба и мясо». После его возвращения из армии, сестра договорилась через каких-то знакомых, и он устроился на работу.

Оксана Гаврилова предпочла, после смерти родителей, вернуть фамилию деда, кою так легкомысленно, по её мнению, изменил в молодости отец.

Воспитывая младшего брата, Оксана направила его после школы по своему жизненному пути. Будучи неплохим юристом, она, тем не менее, не смогла как следует сделать карьеру, поскольку её повседневная жизнь, в свободное от работы время, всегда была занята непутёвым братцем.

Но вот, с грехом пополам он выучился в простеньком ВУЗе (тоже на юриста), и она решила, что с неё довольно. Из уважения к памяти родителей, она сделала для него всё, что могла. Как говорится: с глаз долой, из сердца вон. Братец отправился в армию, а она без особого труда разменяла трёхкомнатную квартиру на две однокомнатные.

И пока Гендальева учили в армии быть мужчиной, Оксана Гаврилова преспокойно наладила свою профессиональную и личную жизнь. Теперь она работала в крупной энергетической компании корпоративным юристом и встречалась с майором полиции. Не оставалось уже никаких сомнений в том, что раньше ей мешал именно, постоянно маячивший в голове, проблемный братец, которого она теперь удалила, словно паразитирующий сорняк с благотворной почвы.

Что и говорить, эта её привязанность вредила им обоюдно, поскольку жизнь Виктора Гендальева изменилась в лучшую сторону точно так же, как только они разъединились.

Воспользовавшись своим возросшим авторитетом в профессиональной среде, Оксана без труда нашла для брата место в провинциальном мясокомбинате с выразительным названием «И рыба и мясо». Теперь братец начнёт свою личную карьеру с нуля, а дальше всё сугубо в его руках.

Когда он явился в административное здание мясокомбината, где располагались офисы канцелярских работников, его ждал для проведения собеседования начальник юридического отдела, Семён Вадимович Полуоткатов. Мужчина средних лет с насмешливой улыбкой, лысеющей головой и худым телосложением.

Несмотря на противоречивую внешность, Семён Вадимович Полуоткатов оказался человеком житейским, даже немного приятным. Хотя, быть может, это всего лишь профессиональная привычка к лицемерию и фальшивому дружелюбию.

– Из армии значит? – весело спросил он на собеседовании. – Молодец!

Семён Полуоткатов был человеком таинственным. Он искусно распустил слух, что где-то там, в другом городе, у него осталась жена с ребёнком, которым он добровольно помогает алиментами без всяких судов. Однако в отделе кадров, как-то проболтались, что в паспорте у него отсутствует запись о детях.

– Это потому, что официально ребёнок не имеет отца, – заявил Полуоткатов, когда кто-то осмелился упомянуть об этом.

Он его, мол, не признал в своё время, а мать не настаивает, поскольку он, Полуоткатов, по доброте душевной, регулярно помогает им деньгами.

Много странного было в его биографии, ну да с обязанностями начальника отдела над двумя подчинёнными он справлялся и с Витей Гендальевым общий язык найти смог.

– Ты будешь занимать должность юрисконсульта, – сказал он, после собеседования. – Между мной и тобой в отделе есть ещё одно промежуточное звено, старший юрисконсульт, и в случае чего мелкие вопросы ты можешь уточнять у неё. Эй, Милана, поди сюда, – сказал он в трубку стационарного телефона.

В кабинет вошла толстая тётка неопределённой национальности и, жуя с наглым выражением лица жвачку, сказала низким голосом:

– Да?

– Это наш новый сотрудник, Милана, познакомься. Виктор Гендальев, юрисконсульт. Недавно из армии, год назад закончил ПШИК.

– Я тоже заканчивала ПШИК, – сказала Милана дружелюбно.

– Вот и хорошо, покажи пожалуйста Виктору его рабочее место. Ладно, мне пора ехать в суд.

Примерно так и прошло собеседование. Семён Вадимович ничего не спрашивал у Виктора, даже не взглянул на его диплом. По всему было видно, что его мало что интересует в успеваемости по учёбе нового сотрудника. Вполне достаточно было того, что какой-то знакомый Оксаны позвонил и попросил взять его на работу. Начальник вообще был человеком непринуждённым, он никогда не докапывался до неточностей в работе, снисходительно относился к опозданиям, да и сам периодически отсутствовал по полдня.

Бывало, Полуоткатов позвонит утром в офис и скажет Милане:

– Слушай, мы тут погуляли вчера немного, ты там скажи, если кто спросит, что я в суд поехал…

Так и работали.

Милана оказалась человеком хорошим, несмотря на непривлекательную внешность и грубые манеры. Толстая женщина, по возрасту, тем не менее, ещё не достигшая и тридцати, Милана выглядела лет на десять старше. Неряшливый внешний вид и полное отсутствие макияжа не вызывали у мужчин никаких, связанных с процессом деторождения мыслей.

Довольно скоро, они с Виктором подружились.

В течение первых трёх месяцев работы он, что называется, «носил боссу кофе». Милана стала его фактическим шефом и они даже немного подружились. Разумеется, ни о каких интимных отношениях речи не было, поскольку Гендальеву, как и всем остальным, Милана не нравилась, а ей, как выяснилось позже, не нравились мужчины вообще.

Структура организации «И рыба и мясо» была типичной для любого подобного предприятия. Небольшой мясоперерабатывающий заводик, бывший, в стародавние времена государственным, перешёл после известных политических событий в частные руки. И теперь производство пользовали уже третьи, или четвёртые по счёту коммерсы. Впрочем, сейчас это были нормальные коммерсы, так как за последние пять лет производство колбасы и рыбных консервов на комбинате только увеличивалось, прибыль росла, а зарплаты трудящимся выплачивали регулярно.

Иерархия здесь была также типичная. Семьдесят процентов персонала – производственные рабочие, занятые в скотобойнях и цехах, и тридцать процентов – офисный персонал. Разнообразные бухгалтера, юристы, экономисты и прочие служители бюрократии.

За полгода Гендальев надёжно влился в коллектив и стал его неотъемлемой частью, а вскоре у него здесь даже закрутился первый серьёзный роман.

***

Как и в любом акционерном обществе, в «И рыбе и мясе», главными были люди, владеющие акциями. Они редко появлялись в административном здании и большинство работников их никогда не видели. Чаще всего, если хозяевам было что-то нужно, они просто вызывали директора к себе.

Директор здесь был простым наёмным сотрудником и по большому счёту никаких стратегических вопросов не решал, оставаясь всегда исполнителем чужих распоряжений.

Конечно, в его задачи входили координация и контроль рабочего процесса, однако фактически, он имел здесь гораздо меньше прав, чем даже любой его подчинённый, ибо при желании его можно было уволить одним днём, согласно решению совета акционеров, в отличие от, защищённых трудовым кодексом, простых работников.

Зато обязанностей и гипотетической ответственности, в том числе и уголовной, за общие косяки, у директора было хоть отбавляй. И это отнюдь не придавало ему жизнерадостности и позитивного настроя.

Его звали Сергей Иванович Сочный.

Подчинённые никогда не позволяли себе вольностей в присутствии Сочного, директор не был склонен к братанию с теми, кто ниже его и с удовольствием пользовался своим правом лишения премий, если с ним, например, вдруг кто-то поздоровался с недостаточным подобострастием.

Лысая, как коленка женщины голова, выше среднего рост и напускная серьёзность Сергея Ивановича, постоянно забавляли некоторых работников офиса. И если бы не страх перед вечным отсутствием работы в вольной жизни, они бы, наверное, с радостью поглумились над этим хорохорившимся индюком. Что и говорить, директор всегда старался казаться окружающим лучше, чем он был на самом деле. Сорокалетний, лишённый воли мужчина, находившийся в полном подчинении у собственной жены, родители которой обеспечивали его карьеру.

Возможно, в глубине души Сергей Иванович сильно страдал, поэтому и не упускал никогда случая проявить силу на работе. Будучи ничтожеством дома и в глазах акционеров компании, он всячески компенсировал своё подавляемое желание доминировать на нижестоящих работниках.

Гендальеву, впрочем, Сочный ничего плохого не сделал и, проходя собеседование с непосредственным начальником, его мимолётно представили и директору.

Он не нашёл в Сергее Ивановиче ничего забавного и позднее, всегда игнорировал подначивания коллег, желающих обсудить и в очередной раз высмеять директора. Он не хотел больше подводить Оксану и вылететь с первого места работы за склочничество, было последним из его желаний.

К тому же, напрямую с директором всегда контактировала Милана, или Полуоткатов. Гендальева же, лишь периодически отправляли в приёмную, где он оставлял на подпись разные документы. Здесь он всегда был вынужден терпеть сальные заигрывания со стороны немолодой и вульгарной секретарши.

Многозначительные подмигивания и эротические телодвижения со стороны сорокалетней, потасканной жизнью женщины, не вызывали у Виктора ничего, кроме отвращения.

– Ух ты, какой милашка у нас теперь работает! Ооо, – сказала она, когда он впервые вошёл в приёмную.

Дряблая кожа лица, жирно намазанные красной помадой губы и желеобразное тело под излишне коротким, для её фигуры, платьем. Складывая ногу на ногу и выставляя на всеобщее обозрение целлюлит, секретарша видимо даже и мысли не допускала, что это может кому-то не нравиться. Словом, то ли неадекватное восприятие реальности, то ли просто проблемы с головой.

В конце концов, она оставила свои попытки соблазнить молодого, черноволосого очкарика и принялась пускать слухи по офису, что, дескать, Гендальев, на самом деле, гомосексуалист.

Виктор, к счастью, об этом никогда не узнал, а через полгода работы, директор вдруг решил сменить секретаршу, и место сумасшедшей развратницы заняла Соня Щёчкина.

С этого момента Гендальев стал использовать любой предлог для того, чтобы чаще носить документы на подпись. Когда надо было подписать, допустим, четыре документа, он нёс сначала два, а два других нёс позже, заявляя Милане, что забыл.

Милана всё понимала, но виду не подавала, пусть, раз ему так хочется.

К сожалению, неопытность Виктора в вопросах любви, мешала ему видеть то, что видели здесь, пожалуй, все, кроме него.

Софию Щёчкину приняли на работу сразу после окончания колледжа. В офисах шептались, что по знакомству.

– А как же ещё, – презрительно комментировала слухи Милана. – Можно подумать здесь вообще, хотя бы один человек есть, пришедшей не по знакомству. Тебя по знакомству приняли, Витя, признавайся?

– Да в общем, да, – отвечал Гендальев.

– Вот и я говорю. Полуоткатов, так вообще, какой-то не то племянник, не то друг семьи одного из главных акционеров. Им бы тут всем лишь бы лясы точить. Крысы!

Милана вообще не отличалась деликатностью, когда дело касалось её коллег. Могла в лицо кому-нибудь из бухгалтеров выкрикнуть оскорбление. Могла и с начальниками отделов поругаться. Только с директором она не позволяла себе агрессии. Неизвестно почему, но она питала к нему личную симпатию, ибо, видит бог, она никогда бы не смолчала из-за страха последствий.

Короче, Соня Щёчкина пришла на работу по знакомству так же, как и все, однако, что это было за знакомство, оставалось загадкой.

Стройная, длинноногая красавица с белыми, прямыми волосами. Всегда накрашенная, всегда в платьях и юбках. София знала толк в моде, здоровом питании и личной гигиене.

Гендальев влюбился в первый же день.

– Ээ. Здравствуйте, вы новая секретарь? – спросил он тогда.

– Да, привет, ко мне можно на ты, – сказала скромным тоном Соня.

– А, хорошо, привет. Я Виктор Гендальев, юрист. Вот тут, документы, это, на подпись…

– Хорошо, – промурлыкала София. – Знаешь, я здесь первый день, может, ты мне подскажешь, что да как? Директора пока нет, и если ты не занят, то…

– Конечно! – обрадовался Витя.

– Какая интересная у тебя фамилия, – сказала, улыбаясь, Соня.

Он обрадовался ещё сильнее и с воодушевлением повторил в сто миллионный раз историю о том, как его покойный отец решил отдать дань бессмертному персонажу фэнтези про Властелина колец.

Потом рассказывал ей истории и таскал коробки, передвигал вазы с комнатными растениями и каждый день приносил шоколадки.

Так началась его первая любовь.

Виктор Гендальев угодил в старую как мир ловушку, в которую попадали миллионы мужчин до него, и попадут ещё столько же после. Он влюбился в милую внешность и имел глупость поверить, что такое ангельское создание, просто не может быть нечестным и грязным.

Пару месяцев его пользовали как инструмент для подсобной работы и источник всяких вкусностей. Потом Соня любезно разрешила ему водить себя по кино, кафе и в прочие публичные места. Через полгода Виктору посчастливилось даже вкусить главного, чего зачастую и вовсе не обламывается во множестве других, подобных историях «любви».