Текст книги "Шхуна «Колумб»(ил. А.И. Титовского)"

Автор книги: Николай Трублаини

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 29 страниц)

Глава XIII
ПЯТНА НА ВОДЕ

Вокруг стоял такой хохот, что Андрий в первую минуту готов был поверить, что все случившееся – просто страшный сон. Он даже ждал, что вот сейчас подойдет к нему шкипер и начнет стыдить за недостойное поведение. Но Андрий, заметив разбитую дверь рубки, сломанную мачту, военный корабль и не видя Стаха Очерета, нахмурился.

– А где шкипер? – спросил он.

– На корабле, в лазарете, – ответил юнга.

– Так где же твоя смертельная рана? – допытывался, улыбаясь, дед Махтей.

Андрий Камбала взялся за ухо – оно было продырявлено.

– Когда-то моряки серьги носили, вот и ты теперь будешь носить, – смеялся дед.

Над Андрием много смеялись, но нетерпеливо ждали, что он расскажет. Рулевой честно признался, что, услышав выстрелы и почувствовав ожог за ухом, он упал, уверенный, что умирает. Но, слыша приказ Анча, он понял, что до смерти ему еще далеко, и решил пока прикинуться потерявшим сознание. Он все время боялся, что очутится за бортом, и очень обрадовался, когда Марко приволок его в рубку. Там он осмотрелся и увидел, что, кроме него и раненого шкипера, никого нет. Дверь была прикрыта. Тогда он решил запереться так, чтобы до него не добрались, надеясь, что пираты скоро оставят шхуну. Зная крепость двери и стен рубки, он собирался за ними отсидеться. Он осторожно вытащил маленький засов и заложил в скобы толстый железный лом. Потом задраил железной заслонкой иллюминатор. Иногда он зажигал найденный в ящике огарок свечи. Когда в рубку начинали стучать, его охватывал ужас, но когда никто не стучал, он ухаживал за Стахом.

Заботливый уход за шкипером служил в глазах рыбаков смягчающим обстоятельством, и они (в который уже раз!) простили трусость Андрию.

Он скрутил цыгарку и сразу повеселел, когда врач сказал, что шкипер будет жить благодаря его, Камбалы, попечениям.

Тем временем командир «Буревестника» решил, что задача выполнена. Надо было возвращаться. Чтобы скорее доставить рыбаков на Лебединый остров, Трофимов приказал взять шхуну на буксир. Марко попросил командира отправить «Разведчика рыбы» на маяк и известить отца о спасении сына. Мать и дед присоединились к его просьбе.

«Разведчик рыбы» немедленно вылетел на Лебединый остров с заданием совершить первую посадку у маяка.

К командиру эсминца привели Анча. На вопросы, кто он такой, откуда и зачем напал на шхуну, шпион решительно отказывался отвечать. Он просто молчал, точно обращались не к нему.

– Будем считать, что он с перепугу онемел, – сказал Трофимов. – Это бывает, но скоро проходит.

Шпиона вывели.

Командир приказал послать радиограмму с запросом, куда доставить арестованного.

Марко и Зоря, охваченные грустными мыслями, медленно прохаживались по палубе корабля. Команда «Буревестника» уверяла, что лодка потоплена. Это подтверждало и бегство шпиона и командира-пирата. Может быть, только они двое и спаслись. А если даже спасся и еще кто-нибудь, то, уж наверное, не Люда.

Эсминец быстро шел на север, таща за собою «Колумб», на палубе которого сидели два краснофлотца. Вся команда шхуны перешла на «Буревестник». Склонившись над бортом, Марко задумчиво смотрел на море. Он думал о Люде. Хотелось просверлить взглядом толщу воды, осмотреть морское дно, найти обломки подводного корабля и среди них милую его сердцу девушку. Хоть бы узнать, где ее последнее пристанище!

На плечо Марка легла маленькая рука. Он поднял голову – Зоря показывала ему на море, под борт эсминца. Корабль стал замедлять ход. Вокруг него на поверхности воды плавали жирные блестящие пятна, словно кто-то разлил нефть. На командном мостике заинтересовались этим явлением, и «Буревестник» закружился над этим местом. Казалось, какой-то танкер выкачал здесь нефть из своих трюмов.

Марко не понимал, в чем дело, но вскоре все выяснилось. Трофимов считал, что именно здесь погибла подводная лодка. Нефть всплывала из ее поврежденных цистерн на поверхность и покрывала воду жирными пятнами.

– Ишь куда доползла! – сказал командир эсминца, измеряя по карте расстояние от того места, где позавчерашней ночью состоялся бой между «Буревестником» и подводным пиратом.

Штурман точно обозначил место гибели лодки. Эхолот показал глубину восемьдесят пять метров.

– До осени наши эпроновцы разведают, что здесь осталось, а если возможно будет, то и вытащат эти обломки, – заметил Трофимов и приказал идти с той же скоростью, прежним курсом – к Лебединому острову.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Глава I
ЗАЖИВОПОГРЕБЕННЫЕ

Покой и тишина царят здесь. Во время самых сильных штормов, когда на поверхности моря клокочут пенистые волны, а ветер заносит чаек на сотни километров от берегов, когда бушующая стихия ломает стальные корабли, как детские игрушки, здесь так же спокойно и тихо, как всегда. Вода не шелохнется.

Глубина восемьдесят пять метров: густые сумерки, почти темнота даже в те часы, когда на ясном небе солнце стоит в зените. На каменистом грунте растут маленькие кустики иссиня-стальных и красных водорослей. Не всякая рыба заплывает на такую глубину. Это еще не океанские глубины в тысячи метров, где давление достигает сотен атмосфер, доступные лишь для батисфер и гидростатов, но это уже по ту сторону глубинного порога, смертельно опасного для человека.

На этой глубине можно натолкнуться на потонувшие пароходы и корабли, редко тревожимые водолазами. Некоторые из них лежат здесь много десятков лет, и кто знает, сколько они еще пролежат, пока подъем их станет легким делом.

Приблизительно в ста километрах от Лебединого острова на глубине восьмидесяти пяти метров лежал странной формы корабль, без мачт, но с выступом, похожим на капитанский мостик, с двумя маленькими пушками и низенькими поручнями вокруг палубы. Опытный глаз моряка или водолаза узнал бы в этом корабле подводную лодку. И хотя не диво встретить на такой глубине современный «Наутилус» [8]8
  «Н а у т и л у с» – название фантастического подводного корабля из романа Жюль Верна «80 тысяч километров под водой».


[Закрыть], но поведение этой лодки удивило бы наблюдателя. Долгое время она лежала без движения. Из прогнутого борта тоненькой струйкой всплывала вверх нефть, руль глубины был странно изогнут. А главное, в лодке не слышно было никаких признаков жизни, как будто экипаж вымер или притаился, опасаясь надводных судоразведчиков с чувствительнейшими гидрофонами.

Впрочем, если бы водолаз опустился сюда и припал ухом к стенке затопленной боевой рубки, он услышал бы за этой стенкой между рубкой и центральным постом управления неясный шелест.

К сожалению, водолазов вокруг не было видно.

А за стенкой в маленькой каюте, расположенной в центральной части подводного корабля, слышался тихий разговор. Если бы каюту осветили лучом сильного прожектора, можно было бы увидеть на койке забинтованного человека в морской форме, с выражением ужаса и отчаяния в глазах, а рядом с ним на стуле – светловолосую девушку лет семнадцати с миндалевидными зелеными глазами, в которых светились мужество и напряженная мысль.

Девушка была Люда Ананьева, а на койке лежал раненный зверем пират, помощник Анча, брошенный на произвол судьбы своим начальником. Прошло уже много времени с момента, когда подводная лодка окончательно остановилась, а ее командир вместе с Анчем, воспользовавшись масками, выбросились на поверхность, затопив для этого боевую рубку.

В течение первого часа своего вынужденного свидания наедине Люда и пират молчали. Телефон в центральном посту долго звонил и наконец умолк. Девушка не вышла туда, а раненый не мог этого сделать, если бы и захотел. Впрочем, возможно, что в отчаянии он вообще ничего не слышал. Обоим было ясно, что их вместе с обитателями других помещений корабля оставили умирать на морской глубине. Никто не придет к ним на помощь, о них даже никто никому не сообщит. Два трупа в центральном посту управления свидетельствовали о том, что командир лодки и шпион заботились лишь о себе и теперь они сохранят тайну плавания и гибели подводного корабля.

Люда обдумывала положение. Из разговора пирата и шпиона перед бегством она узнала о глубине, на которой лежит лодка, и поняла, что выбраться отсюда без специальных приспособлений или посторонней помощи невозможно. Лодка погибла, но часть ее экипажа жива и ждет смерти. Вряд ли эти люди согласны умереть ради того, чтобы сохранить свою тайну. Но они знакомы с подобными случаями аварий подводных лодок и способами их спасения на этих глубинах. Она хотела поговорить, спросить, что можно придумать в таком положении.

– Послушайте, как вас называть? – обратилась она к своему раненому соседу.

– Антон, – послышался голос после короткого молчания.

– Скажите, какие есть способы спастись с такой глубины?

– В нашем распоряжении – никаких… Если бы тем двоим, что выбросились из лодки, удалось спастись, они могли бы сообщить о нас. Но даже в таком случае вряд ли водолазам удастся поднять нас с этой глубины.

– Разве это невозможно?

– Фактически почти нет.

– Вы говорите «почти»…

– На такую глубину водолазы спускаются, но для этого требуется очень много времени. Допустим, что нас найдут и лодку поднимут. Но пока закончатся подъемные работы, мы все погибнем без воздуха.

– Выходит, положение не так уж безнадежно. Если бы нам удалось сообщить о себе, я уверена, что эпроновцы спасли бы нас.

– Разве вот ваши эпроновцы… Но ни один из тех, кто спасся, не захочет вызывать на помощь советских водолазов.

– Я слышала разговор про аварийный буй. Если я правильно поняла, его можно выбросить на поверхность и подать о себе весть.

Раненый зашевелился. Девушка зажгла в нем искру надежды.

– Да, да… Если мы выкинем буй… Если его немедленно найдут и передадут эпроновцам… Мы проживем еще три – четыре дня.

Светлое пятно, едва видневшееся на том месте, где горела лампочка, совсем погасло. Каюта погрузилась в темноту. Люда потеряла последний ориентир и теперь могла двигаться только на ощупь.

– Нам нужен свет, – сказала девушка.

– У меня есть спички, – ответил Антон, – но каждая зажженная спичка уменьшает запас кислорода.

– Неужели здесь нет электрического фонарика?

– Попробуйте найти старшего офицера и обыщите его карманы – у него должен быть фонарик.

Люда вспомнила, что труп старшего офицера лежал на ступеньках между каютой и центральным постом управления. В одном из его карманов Люда действительно нашла электрический фонарик, похожий на трубку. Зажгла, осмотрела убитого и вернулась к столику. Теперь можно было пользоваться фонариком.

– Экономьте батарею, – сказал Антон.

– Знаю, – ответила девушка и погасила фонарик. – Что же дальше?

– Напишите записку, которую надо положить в буй.

Девушка нашла в столике бумагу, автоматическую ручку, поставила возле себя фонарик и начала писать.

– Как называется эта подводная лодка?

Антон молчал.

– Вы хотите, чтобы вас спасли эпроновцы, и отказываетесь назвать свой корабль?

– Пишите – пиратская подводная лодка, – глухо ответил раненый, – а там уж они сами разберут.

– Хорошо. Как определить, где мы находимся?

Снова наступило молчание.

– Буй можно пустить плыть, а можно оставить на привязи, – ответил Антон. – В первом случае точно определяют местонахождение подводной лодки, а во втором буй сам показывает это место, если его не сорвет ветром и волнами (он очень чувствителен к ветру). Если мы далеко от морских путей, то буй на привязи может оставаться незамеченным бесконечно долго.

– Но мы же не знаем, где мы!

– Выпустим привязной буй.

Больше Люда ничего не спрашивала. Она писала быстро, не задумываясь, и через несколько минут прочла раненому:

– «Борт пиратской подводной лодки. Лодка затонула на глубине восемьдесят пять метров. Командир лодки и шпион Анч выбросились на поверхность, застрелив перед тем старшего офицера и рулевого. Осталась в каюте возле центрального поста управления с одним раненым. В лодке есть люди, но связь с ними прервана. Электричество погасло, пользуюсь фонарем. Запас воздуха ограничен. Ждем помощи эпроновцев».

Конца она раненому не прочла. Там было следующее:

«Пираты захватили меня в плен в бухте Лебединого острова вместе с Марком Завирюхой и Зорей Находкой. Допрашивали о торианитовых разработках, местонахождении военных кораблей, «Буревестнике» и др. Марко подвергся пытке. Он и Зоря погибли как герои. Раненый пират знает русский язык и называет себя Антоном.

Если нас не спасут, известите о моей смерти отца, профессора Ананьева, находящегося на Лебедином острове.

Люда Ананьева».

По указаниям раненого Люда пошла в центральный пост управления, чтобы найти там буй и шахту, по которой его выбрасывают на поверхность моря. Нашла узкий полосатый цилиндр длиною в полтора метра. Верхняя часть его представляла собою трубчатый стержень с двумя намотанными на нем флагами, означавшими: «Терпим аварию, необходима немедленная помощь». В верхней части этого цилиндра легко вывинчивалась головка, и оттуда вынималась алюминиевая трубка, в которую можно было вложить записку. Дно цилиндра заканчивалось кольцом-ушком, к которому был крепко привязан тросик. Этим тросиком буй соединялся с подводной лодкой. Он, так сказать, служил якорным канатом.

Девушка разыскала и шахту для выбрасывания цилиндра. Ей только раз пришлось вернуться в каюту и спросить раненого, как открыть горловину шахты. Оказалось, что это очень легко. Сперва отвинчиваются зажимы внутреннего клапана, клапан поднимается, и буй вставляется внутрь, затем клапан снова задраивается, и поворотом рычага в шахту впускается заряд сжатого воздуха. Воздух преодолевает давление воды на внешний клапан, и буй вылетает вверх, как торпеда.

Получив все инструкции, Люда спрятала в алюминиевую трубку записку, завинтила крышку и положила цилиндр в шахту. Потом проверила крепость троса, задраила внутренний клапан и выстрелила. Легкий шум известил ее о том, что буек вылетел из лодки. Люда представила себе, как раскрашенный цилиндр пробил водяную толщу, всплыл на поверхность и остановился, покачиваясь с боку на бок. Одновременно развернулись флаги. Теперь оставалось только, чтобы его кто-нибудь заметил. Никто не пройдет равнодушно мимо этих флагов, разве только диверсанты могли бы уничтожить аварийный буй. Но пират и шпион уже, вероятно, далеко от этого места, если они вообще счастливо выбрались на поверхность.

Мысли девушки перебил голос Антона.

– Уже? – спросил он.

– Да, выпустила.

– Только бы не прошел шторм или сильный шквал, а то буек может сорваться. Тогда даже ваши эпроновцы не смогут нас найти.

И опять наступило гнетущее ожидание. На свое счастье, обитатели лодки не знали, что через несколько часов над морем действительно пронесся шквал, сорвал их буй и понес его сначала на север, а затем на восток.

Некоторое время молчали. Потом Люда предложила измерить количество воздуха и продовольствия, которое было в их распоряжении. Центральный пост управления и обе каюты рядом с ним имели форму правильных квадратов, поэтому Люде легко было высчитать объем этих помещений. В сумме кубатура несколько превышала двадцать кубических метров. В нормальном атмосферном воздухе это означало бы наличие четырех тысяч литров кислорода. Человек потребляет в сутки пятьсот литров кислорода. При нормальном дыхании им хватило бы его на четверо суток. Но воздух в подводной лодке был уже испорчен. Недавно здесь находилось шесть человек. Кроме того, он очищался не от всей углекислоты, и можно было опасаться, что очистители вовсе перестанут работать.

По расчету Люды и раненого, они имели запаса воздуха на двое суток. Возможно, им пришлось бы впустить и сжатый воздух из баллонов. Так можно было увеличить количество кислорода, но одновременно в помещении увеличилось бы атмосферное давление. А это угрожало им гибелью от кессонной болезни.

Еды Люда нашла столько, что ее хватило бы на пять – шесть дней. Плохо было с водой. Ее оставалось только семь – восемь бутылок, и следовало экономить. Но это было нетрудно, потому что температура в подводной лодке понизилась. Машины перестали работать, и лодка постепенно охлаждалась до температуры окружающей воды, то есть примерно до девяти градусов.

Раненый пират уснул. Люда дремала, положив голову на стол. Внезапно ее разбудил телефонный звонок. Люда встала и, подсвечивая фонариком, прошла к телефону, осторожно переступив через трупы офицера и рулевого.

Глава II
НОВЫЙ ШКИПЕР

«Буревестник» оставил Соколиную бухту на рассвете. Никто не провожал эсминец, но люди рыбачьего поселка были полны благодарности командиру и краснофлотцам. Накануне краснофлотцы весь день были в гостях у рыбаков. Бесчисленное количество раз герои событий – Марко, Зоря, Левко, Андрий и военные моряки – рассказывали о своих приключениях. Слушателям все казалось мало – они снова и снова засыпали рассказчиков вопросами. Но больше всех слушал, расспрашивал и рассказывал маленький Грицко. Он считал себя главным героем.

– Если бы я не узнал Зорю и не сказал про нее дедушке и маме, все бы пропали, – уверял он.

И теперь, когда корабль вышел в море, поворачивая навстречу солнцу, вахтенный командир ласково улыбнулся, вспоминая Грицка.

«Буревестник» шел ускоренным ходом. В топках догорали последние запасы угля. Трофимов спешил доставить в лузанскую больницу Стаха Очерета и сдать Анча, которого уже с острова сопровождали представители следственных органов.

Утреннее солнце с легким ветерком и низкой волной встретило эсминец уже в открытом море, далеко от острова.

С восходом солнца проснулся на «Колумбе» Андрий Камбала. Эту ночь он провел на шхуне в одиночестве. Марко спал дома, на маяке, Левко – в выселке, в домике своих родителей. Раненый шкипер лежал на эсминце, в корабельном лазарете. Рулевой вечером вернулся на шхуну, переспал ночь и теперь думал о том, что зря стоять нечего, а надо готовиться в дорогу в Лузаны, сдать там рыбу, которая и так перестояла, и отремонтировать мачту.

Андрий посмотрел на берег и увидел, что к пристани с разных сторон, освещенные утренним солнцем, спускаются три фигуры. Он взял бинокль и стал рассматривать их. В первой фигуре он узнал Марка. Тот шел с маяка, верно недоспав ночь, – спешил на шхуну. Вторым был Левко. Моторист, так же как и юнга, помнил свои обязанности. Третью фигуру Андрий не мог узнать, разобрал только, что это девочка.

«Кого же это так рано несет?» – спрашивал себя рулевой и, только когда все трое сошли на пристань, узнал в девочке Зорю Находку. Через несколько минут рыбаки и девочка были на шхуне.

Когда шкипера на судне не бывало, его обычно заменял Левко. Рулевой и юнга ждали его приказаний. Моторист прошелся по палубе, осмотрел рубку, где уже были замыты следы крови, сломанную мачту, мотор, поднял несколько рыб, понюхал, бросил обратно и обратился к товарищам:

– Доктор сказал, что наш шкипер может вернуться на шхуну не раньше зимы. Через неделю или две Марко едет в город сдавать испытания в техникум. Там он, верно, и останется… Надо подумать о наборе новой команды на «Колумб».

– Никуда я теперь не поеду, – быстро проговорил юнга.

– Почему?

– Не хочу я вас теперь бросать, – волнуясь, отвечал юноша. – Мне жаль наш старый «Колумб». Я побуду здесь, пока дядя Стах выйдет из больницы, пока поставим новую мачту на шхуне, пока… – голос его стал тише, и речь замедлилась, – пока водолазы обыщут дно моря, поднимут пиратскую лодку, найдут Люду и мы похороним ее. Только тогда я поеду учиться… Зимой и весной будут еще очередные наборы моряков в техникум.

Все молчали. Левко и Андрий были взволнованы. Моторист, казалось, что-то обдумывал.

– Что мы ему скажем? – спросил он наконец у рулевого.

– Пусть остается, – ответил Андрий и обнял Марка.

– Хорошо, – коротко, по-деловому промолвил Левко. – Ты согласен и я согласен – значит, единогласное одобрение всего экипажа. Теперь у меня есть предложение: пока наш дядька Стах в больнице, давайте справляться на шхуне втроем. Согласны?

– Согласны! – ответили его товарищи.

– Но нам нужен временный шкипер. Я предлагаю избрать одного из нас шкипером, а потом подадим в Рыбтрест на утверждение.

– Левка, – сказал юнга.

– Нет, – перебил его моторист, – предлагаю избрать шкипером того из нас, кто проявил наибольшую отвагу и находчивость в борьбе с врагами.

– Нет, нет, только не меня! – сказал почти сердито Андрий.

Настроение у всех было серьезное, но никто не мог удержаться от улыбки, и сам рулевой, прикрыв ладонью рот, лукаво усмехнулся.

– Значит, голосуем, – сказал Левко, поняв шутку рулевого. – Шкипером «Колумба» – Марка Завирюху.

Марко решительно доказывал, что шкипером должен быть Левко, а он будет работать мотористом. Когда против этого предложения выступили рулевой и моторист, юнга заявил, что команда неполная и два человека не могут выбирать одного.

– Можно мне вас попросить? – обратилась к рыбакам Зоря, сидевшая до тех пор молча.

– Слушаем, Зоренька, – обернулся к ней Левко.

– Теперь вас трое на шхуне. Один будет шкипером, другой – рулевым, третий – мотористом. А я прошу, чтобы вы меня взяли к себе юнгой. Я умею варить, убирать, управлять лодкой, перебирать рыбу, а всему остальному научусь.

Произнеся эту большую для нее речь, девочка замолчала.

Рыбаки ласково смотрели на нее.

– Я не против, – первым отозвался Андрий.

– Молодец, Зоря! – воскликнул Марко.

Левко радостно выразил согласие и торжественно объявил, что с сегодняшнего дня Зоря зачисляется юнгой на шхуну «Колумб».

– Экипаж в полном составе, – прибавил рулевой. – Так давайте теперь выбирать шкипера. Зоря, ты за кого: за Левка или за Марка?

– За Марка, – ответила девочка.

– Вот молодец! – сказал Левко и повернулся к Марку: – Абсолютное большинство команды просит тебя взять на себя обязанности шкипера.

Марко должен был согласиться.

– Товарищи, я благодарю вас за доверие и обещаю его оправдать. А сейчас давайте сниматься с якоря. Рулевой – поднять якорь и развернуть шхуну! Юнга – помочь рулевому! Моторист – включить на малый ход!

Через десять минут «Колумб» покинул Соколиную бухту. Шхуна шла под мотором и парусом, прикрепленным к сломанной мачте. Все принялись за свою работу.

Юнга готовил возле рубки завтрак. Юный шкипер стоял на носу шхуны, смотрел в морскую даль, дышал свежим холодным воздухом и думал о пережитых днях борьбы.