Текст книги "Шхуна «Колумб»(ил. А.И. Титовского)"

Автор книги: Николай Трублаини

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)

Глава IV
НА ЮГ

Анча и командира пиратской подводной лодки вынесло на поверхность моря не более чем через одну минуту. Внезапно попав под давление восьми атмосфер, они сразу же почувствовали сильный звон в ушах, шум в голове; трудно было дышать, но подводный парашют стремглав выносил их наверх, и внешнее давление с каждой секундой ослабевало. Парашютные маски еще более ослабляли его и тем защитили барабанные перепонки от пробоя. Кратковременность пребывания под большим давлением предохранила Анча и командира и от кессонной болезни, этого страшного врага подводников.

Дело в том, что под большим давлением кровь начинает растворять азот из воздуха, которым дышит водолаз. Если водолаза быстро поднять, внезапно изменится внешнее давление, азот мгновенно выделится из крови, и кровь вскипит, сгустится. И чем больше выделится азота, тем страшнее результаты. Если водолаз некоторое время пробыл на глубине свыше сорока метров и его сразу поднять на поверхность, у него кровь пойдет изо рта, из носа, из ушей, полопаются барабанные перепонки, и наступит смерть. Спасти можно, только моментально опустив водолаза обратно на ту же глубину и потом поднимая его медленно в течение нескольких часов либо поместив в специальную декомпрессационную камеру, в которой давление повышается искусственно, нагнетанием воздуха. В этом случае дело может закончиться только очень сильными болями.

Для шпиона и пирата особенно страшным был первый момент, когда они переходили из подводной лодки в воду, из обычного атмосферного давления под давление восьмидесятипятиметрового слоя воды, но их парашюты были рассчитаны на стометровую глубину, и это гарантировало им спасение.

Вслед за ними взлетел в воздух с веслом-поплавком клипербот. Он не был надут. Если бы его надули, то давление воды раздавило бы его. Резиновая оболочка могла выдержать давление воды только в том случае, если бы она была надута сжатым воздухом, но тогда она лопнула бы на поверхности, как бомба или глубоководная рыба, которую неопытный гидробиолог вытащит своей драгой из морских глубин.

Хотя подъем произошел сравнительно легко, Анч в первый момент потерял сознание. Рыжий командир, который в свое время тренировался в таких подъемах, правда с меньших глубин, сразу же подплыл к шпиону и привел его в чувство.

В первую минуту они не заметили вокруг ни одного судна. Но когда, надув клипербот, они устроились в нем, Анч первый разглядел, приблизительно на расстоянии мили, рыбачью шхуну и сквозь шум в ушах расслышал тарахтенье мотора. В их планы отнюдь не входило встречаться с какими-либо судами, на которых можно было встретить значительное количество людей. Не желая, чтобы их заметили, они начали грести в сторону от шхуны.

Где именно они находились, командир-пират не мог сказать Анчу – после обстрела глубинными бомбами в подводной лодке испортились лаг и курсограф. Он ориентировался только по компасу и указателю глубин. Пират ждал, пока непрошенная шхуна отойдет подальше и он получит возможность по солнцу определить точно их местопребывание. Для этого он захватил с собою маленькую коробку с необходимыми инструментами.

Заметив, что шхуна повернула и пошла к ним, пираты заволновались. Впрочем, никаких оснований предполагать, что их заподозрят в связи с подводной лодкой, не было. Решили выдать себя за потерпевших кораблекрушение, причем командир-пират должен был выполнять роль моряка, онемевшего от испуга. Вообще же Анч ждал шхуну, готовый выдумать любую историю и вести себя соответственно обстоятельствам. Когда шпион узнал «Колумб», он сразу же сказал командиру, что экипаж на этой шхуне состоит из трех-четырех человек и можно попытаться захватить ее. Условились подняться на судно и при первом удобном случае застрелить двоих, а остальных принудить повернуть шхуну в море, держа курс к месту свидания с пароходом-базой.

Надежды пиратов осуществились почти полностью, хотя появление Марка и Зори их чрезвычайно встревожило, даже испугало. Но пираты спешили и даже не спросили юнгу, как он спасся. Впрочем, девочка теперь уже погибла наверняка. Остальных ждала та же судьба – ни шпион, ни пират не намеревались оставлять живых свидетелей своих преступлений.

Шхуна шла на юг полным ходом. Анч предупредил, что при плохой работе моторист с места не сойдет и вообще ему больше ходить не придется. Командир-пират не отходил от юнги. Наблюдать за работой двух человек захватчикам было удобно, но они понимали, что доверять пленным нельзя. Чтобы обеспечить себя от неожиданного нападения, решили связать мотористу и рулевому ноги. Начали с моториста и крепко спеленали ему ноги двойными стопорными узлами.

Вязал узлы рыжий пират; он хорошо знал, как это делать. «Не хуже опытного боцмана», – подумал Левко. Теперь моторист был абсолютно беспомощен: узлы развязать он не мог. Их можно было только разрезать, но большой складной нож, который он всегда носил с собой, отняли пираты.

Марка пока не связали. Пират стал у руля, а юнгу заставили выбрасывать из шхуны рыбу. Пираты считали, что полная нагрузка уменьшает быстроходность «Колумба», к тому же рыба, заполняя палубу, мешала свободно передвигаться. После получасовой работы на палубе стало свободнее. Марка снова поставили к рулю. Рулевой должен стоять у руля, а не сидеть, как моторист, и потому ему спутали ноги, как лошади, а не связали их. Марко мог даже медленно передвигаться.

Солнце зашло, и захватчики облегченно вздохнули. В темноте, не зажигая на шхуне огней, они чувствовали себя в полной, безопасности. Так можно было, не обнаруживая себя, обойти любое встречное судно. С появлением первых звезд командир-пират взялся точно определить местонахождение шхуны. Когда он принялся за работу, Марко взволновался. Он подумал, что рыжему непременно понадобится войти в рубку, чтобы произвести необходимые вычисления. А там, в рубке, возле раненого шкипера лежал почти невредимый Андрий Камбала. Кто знает, что он там делал. Марко считал Андрия большим трусом, но надеялся, что рыбак на этот раз не побоится расправиться с пиратами. Безусловно, будь на месте Андрия Левко, Стах или даже он, Марко, они воспользовались бы пребыванием пирата в рубке, чтобы проломить ему голову. Это можно было сделать с помощью хотя бы противопожарных инструментов. А тогда уже, отобрав револьвер и прячась в рубке, как в крепости, они сумели бы управиться и с Анчем. Ожидая момента, когда пират пойдет в рубку, Марко следил за ним внимательнее, чем за рулем и курсом шхуны. Суровый окрик Анча заставил юнгу вернуться к своим обязанностям. Тем временем пират закончил астрономические наблюдения и принялся за вычисления. Но, вероятно, не желая работать в обществе убитого и тяжелораненого, он так и не зашел в маленькую рубку. Своими вычислениями рыжий остался очень доволен. Юнга догадался об этом по тону его разговора со шпионом. У захватчиков было достаточно причин для радости: до предполагаемой встречи с пароходом-базой оставалось шесть – семь часов.

Марко старался разгадать, почему пираты, захватив шхуну, пошли на юг. В первый момент он думал, что они поднялись на поверхность, чтобы снова поохотиться, что шхуну они потопят, а людей захватят в плен для допросов. Юноша все время ждал появления подводной лодки. Но прошло несколько часов, лодка не появлялась, а пираты все спешили на юг.

Юнга решил, что по каким-то причинам Анч и рыжий отделились от команды подводной лодки. Возможно, подводный корабль находится где-то впереди, на юге, и они спешат именно к нему. Впрочем, Марка охватывало сомнение: как мог командир подводной лодки покинуть свой корабль? Для этого должно было произойти что-то необычное. Юноше пришло на мысль, что подводная лодка потерпела аварию, и он подумал о Люде. От этого предположения его обдало холодом. Девушка могла каким-нибудь образом осуществить их замысел – уничтожить лодку, – но при этом, наверно, погибла. Во всяком случае, надо было узнать, где она. Марко дождался, пока Анч приблизился к нему, и спросил:

– Скажите, где Люда Ананьева?

Шпион смерил юношу циничным взглядом, как всегда, когда ему не надо было маскироваться, иронически улыбнулся и ответил:

– Вас интересует судьба милой девушки Люды? Обещаю: если вы все время будете старательно исполнять свои обязанности, я отвечу на ваш вопрос по окончании рейса.

Анч повернулся к юнге спиной, отошел на два шага, снова вернулся и так стоял, иронически улыбаясь и крепко сжимая в руке револьвер.

Зная Марка, он побаивался юнги даже связанного, но утешался мыслью, что в конце рейса приставит ему револьвер ко лбу и скажет: «Сейчас вы, мальчик, пойдете в гости к милой Люде».

Тьма окутывала море. Впрочем, сегодня она была не так плотна, как прошлой ночью. Узенький серп молодого месяца блистал на западе и прибавлял немного света к сиянию мерцающих звезд. Командир-пират чуть ли не каждые десять минут заглядывал к Левку и Марку, проверяя действие мотора и правильность курса. Время от времени он поправлял рулевого движением руки и что-то сердито бормотал на своем языке, когда тот сбивался с курса. Марко видел перед собой спину Левка, рубку и Анча, который, должно быть, намеревался войти в нее. Но Анч не открыл рубку – его в этот момент отозвал командир-пират. Рыжий что-то показывал шпиону в море. Марко посмотрел туда же. Далеко по их курсу был виден красный, а левее и немного выше – два белых огня, один над другим. Какой-то пароход с буксиром пересекал им дорогу слева направо. Захватчики перекинулись несколькими словами. Эта встреча их, конечно, не тревожила.

Потом Анч подошел к Левку, Марко хорошо слышал их разговор.

– Я хочу посмотреть на раненого, – сказал моторист. – Может быть, ему надо помочь, сделать перевязку или дать воды.

– Это можно, – ответил Анч. – Я сейчас туда загляну, а потом пущу вас.

На этот раз Анч взялся за скобу и потянул дверь к себе, но она не поддавалась. Думая, что она просто туго пригнана, шпион дернул сильнее. Дверь не отворялась. Тогда он взялся за скобу обеими руками, но ничего сделать не мог. Шпион оторопел. Марко не видел выражения его лица, но даже в темноте было заметно, что движения шпиона стали неуверенными. Значит, Андрий заперся в рубке и отсиживается там. Что же он думает делать? Марко знал устройство рубки. Она была сделана из толстых, десятисантиметровых бревен в два слоя. Так ее построили еще прежние владельцы. Дуб сох, мок и становился все крепче и крепче. Дверь, правда, была наполовину тоньше, но изнутри в нее были забиты крепкие железные скобы. Если в них засунуть, скажем, лом, что стоял в рубке среди противопожарного инструмента, то даже с помощью топора разбить дверь было бы нелегко. Оставался еще иллюминатор, но его размер, даже если выдавить стекло, не позволял просунуть туда голову. Однако поступок Андрия все же казался очень смелым – пираты могли его просто расстрелять через тот же иллюминатор, тогда как он сам в таком положении ничего не мог сделать захватчикам.

Анч отошел от двери и, приблизившись к командиру-пирату, заговорил с ним о чем-то. Говорили они тихо, хотя никто здесь не понимал их языка. Очевидно, запертая дверь обеспокоила захватчиков.

Марко ожидал, что пираты немедленно начнут стрелять по рубке. Это угрожало смертью шкиперу. Но никто не стрелял. Командир-пират подошел к дверям, чтобы лично удостовериться, что они заперты изнутри, подергал, а потом взял тоненький металлический трос и стал крепко завязывать дверь снаружи. В это время Левко обернулся и, не понимая, что они делают около рубки, крикнул:

– Скоро вы пустите меня к раненому?

– Ваш раненый не в таком уж тяжелом положении, – ответил Анч. – Он заперся в рубке и не пускает к себе.

Юнга не понимал, почему пираты не стреляют.

А не стреляли они потому, что после ожесточенного обстрела Зори Находки в их револьверах осталось только по одному заряду. Они берегли патроны.

Глава V
ВЕДРО НА ВОЛНАХ

Шхуна быстро шла на юг. На том месте, где ее захватили пираты, осталось только большое черное, слегка поржавевшее ведро. Оно плавало вверх дном, легонько покачиваясь на волнах. Не один год служило оно рыбакам для мытья, палубы, для растворения каустической соды, для переноски рыбы и для других надобностей. Словом, оно ничем особенным не отличалось от любого другого рыбачьего ведра.

На расстоянии двухсот метров его уже почти нельзя было различить, да захватчики и не придали ему значения. Однако внимательный наблюдатель наверняка заинтересовался бы им. Оно было погружено в воду значительно глубже, чем обычное ведро в подобном случае. Покачивалось оно тоже меньше обычного, как будто какая-то сила заставляла его точно сохранять вертикальное положение.

В тихую погоду, глядя на поплавки, всегда можно определить направление и скорость течения. Внимательный глаз заметил бы, что пока «Колумб» стоял на месте, ведро также не двигалось, но как только он отошел, поплыло и ведро. Оно направилось в противоположную сторону, словно течение сразу подхватило его и понесло на север. Затем ведро задрожало, из-под воды показалась голова. Пловец, очевидно успокоенный тем, что шхуна уже далеко, вынырнул на поверхность. Это была Зоря Находка.

Стоя на палубе около Марка, с заложенными за голову руками, девочка сперва не собиралась бежать со шхуны. Но во взгляде, брошенном на нее Анчем, она прочла смертельную опасность для себя, и мозг ее лихорадочно заработал: как вырваться, как убежать от захватчиков? Еще выходя из рубки, Зоря заметила на воде опрокинутое ведро. Вспомнив слова Левка, что Лебединый остров близко, она решила незаметно для пиратов спрыгнуть в воду и поплыть к острову. Но подходящего случая не было – пираты внимательно следили за своими пленными. Возможно, она долго ожидала бы удобного момента для бегства, но когда Анч обратился к ней, она прочитала в его глазах свой приговор. Она бросилась в воду с левого борта, сама еще не зная, что будет делать дальше.

Уже в воде Зоря решила отплыть от шхуны, показаться, а потом под водой вернуться назад. Всплыв, чтобы передохнуть, она тотчас же нырнула снова: ее обстреливали. Она нырнула прямо вглубь, на том же месте, надеясь, что захватчики будут ожидать ее дальше, и пока они переменят прицел, она успеет передохнуть. Расчет оправдался, и поэтому она убереглась от пуль, пущенных в нее минутой позже.

Погрузившись в третий раз, она повернула назад, намереваясь снова проплыть над водой пройденное уже расстояние, нырнуть под киль «Колумба» и только после этого снова высунуть голову на поверхность. Даже для такого пловца, как Зоря, это было опасно. Когда впереди показались мутные очертания киля шхуны, она почувствовала, что задыхается. Ее охватило непреодолимой желание открыть рот, но она знала: достаточно одного глотка воды, чтобы уже не всплыть на поверхность. Зоря крепилась. Последнее напряжение – и она плывет, почти касаясь головой пологого днища шхуны. Девочка осторожно вынырнула под самым бортом. Прошло около минуты, пока она отдышалась. Дольше она боялась оставаться на поверхности. Каждый миг кто-нибудь из пиратов мог заглянуть через борт и заметить ее. В двух метрах от нее на воде покачивалось ведро. Зоря знала: надо нырнуть и всунуть в него голову, тогда можно три – пять минут не показываться, если только держать ведро в вертикальном положении. Так она и сделала. В продолжение нескольких лет она тренировалась с ведром и без него, плавала по воде и под водою. Никто не заставлял девочку делать это, но никто и не мешал ей. Она самоучкой овладела этим искусством в совершенстве. Попади она к хорошему тренеру, из нее вышел бы со временем выдающийся мастер водного спорта.

Ведро служило ей водолазным колоколом. Однако выдыхала она не в ведро, а прямо в воду, и потому количество воздуха в ведре уменьшалось, но углекислота не попадала в него. Труднее всего в таких случаях держать под водой тело. Когда она, упражняясь, глубоко ныряла с ведром, то обычно брала какую-нибудь тяжесть, подобно водолазам, которые берут свинцовые грузила. В случаях же, когда приходилось плавать под ведром, находящимся на воде, Зоря старалась держать ноги перпендикулярно поверхности моря.

Зоря понимала, что воздуха в ведре ей надолго не хватит. Поэтому она старалась не двигаться под ведром. Минуты через три, оставив свой «колокол», она поплыла под водой к нависающей корме, высунула голову, глотнула свежего воздуха и услышала разговор, из которого узнала, что на шхуне ее считают потонувшей. Потом вернулась назад, под свое ведро. Она быстро перевернула его, пополнила чистым воздухом и вновь спряталась, ожидая ухода шхуны. Этого момента она и ждала и боялась. Ее могло ударить винтом, борт шхуны мог зацепить ведро и перевернуть его, наконец одному из пиратов могло придти в голову вытащить ведро. Но, на счастье Зори, ничего этого не случилось. Шхуна отошла, не коснувшись ее. Она же не выглядывала из воды, крепко держа ведро за дужку и тем самым сохраняя его в неестественной неподвижности на волнах. Наконец, когда дышать стало совсем нечем, она вынырнула и поплыла, прикрываясь ведром, прочь от шхуны.

Очутившись одна в море, без единого спасательного прибора, кроме неудобного и ненадежного ведра, Зоря растерялась. У нее не оказалось ни резиновой подушки, ни пробкового пояса, и, главное, собираясь плыть к берегу, она не знала, где именно он находится. Даже стоя на шхуне, она не заметила его на горизонте, хотя и помнила слова Левка, что берег близко. Оставалось ориентироваться по солнцу да по шхуне. Шхуна несомненно пошла прочь от острова, а солнце показывало, где запад. Девочка должна была плыть на север, но определить точно, где этот север, она не могла.

Между тем всякое отклонение на запад грозило увеличить ее путь до семидесяти – восьмидесяти километров, а маленький поворот к востоку делал его равным сорока – пятидесяти километрам. Девочка поплыла так, что солнце было от нее слева. Она не знала, что в этом направлении ей придется плыть до берега сто двадцать километров. А это непосильно даже для лучшего в мире пловца. Лебединый остров оставался чуть в стороне от ее пути, и она непременно проплыла бы мимо, не заметив его.

Солнце коснулось горизонта, когда Зоря перевернулась на спину, чтобы отдохнуть. Утомление от пережитых приключений еще давало себя знать. Девочка чувствовала, что сил у нее теперь меньше, чем три дня назад, и должна была их беречь. Лежа на спине, она смотрела вверх, в темную синеву неба, и вдруг заметила двух белых чаек. Птицы после дневной охоты возвращались с моря на берег. Они летели ровно, не снижаясь, не поднимаясь, никуда не поворачивая; должно быть, они спешили к своим гнездам. Вероятнее всего это были чайки с Лебединого острова. С высоты они видели остров и направлялись прямо к нему. Зоря проводила птиц взглядом. Девочка завидовала им – они ее быстро опережали. Следя за птицами, она обратила внимание, что летят они не в том направлении, в котором она плыла.

Зоря повернула за чайками. Вскоре они скрылись из глаз. Тогда она стала ориентироваться на солнце. Впрочем, ей трудно было определить необходимый угол между своим курсом и солнцем. К тому же солнце скоро зашло, и пришлось определять направление по луне. Но луна двигалась по небосклону. Только когда высыпали звезды и Зоря нашла среди них маленькую Полярную, к девочке пришла уверенность, что теперь у нее точный ориентир и она уже не собьется с прямой линии.

Время от времени она поднимала голову и смотрела на маленькую неподвижную светящуюся точку, вокруг которой вращается небосвод.

Небо было чисто и как будто не собиралось покрываться тучами. Но, к сожалению, так только казалось. Если бы Зоря разбиралась в погоде, как разбирался в ней Стах Очерет, она, взглянув на небо после захода солнца, могла бы предвидеть кратковременный, но сильный ветер.

Девочка плыла «по-лягушечьи», то есть брассом, она двигалась медленно, чтобы не утомляться.

Спускалась ночь. Ярко горели звезды.

Зоря плыла и плыла, ничего не видя, кроме своей Полярной звезды, точно собиралась доплыть до нее. Ложась на спину отдохнуть, она не смотрела на звездное небо, а закрывала глаза и прислушивалась, не раздастся ли шум парохода или рыбацкие голоса. Но до нее не долетали никакие звуки, кроме шепота волн, и девочке казалось, что в мире нет ничего, кроме нее и моря, что время тянется бесконечно и волны всегда будут нашептывать ей свой непонятный рассказ. Потом она переворачивалась и плыла дальше. Но вот стали подниматься волны, и вскоре девочку нагнал ветер, а по небу пронеслась какая-то дымка, затемняя звезды и луну. За дымкой с моря ползло черное покрывало. Оно загораживало звезды и сгущало тьму.