Текст книги "Скрытый космос (Книга 2, 1964-1966)"

Автор книги: Николай Каманин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 34 страниц)

После утверждения программы полета Руденко, я и Правецкий поехали на аэродром. Я обещал Правецкому взять его с собой в полет на невесомость на Ту-104, но оказалось, что из 12 членов экипажа самолета можно безболезненно для полетного задания снять с борта только одного человека, место которого занял я. Перед Правецким пришлось извиниться.

Отличная среднеазиатская погода сегодня нахмурилась. На высоте 7000 метров была еще облачность, а для безопасного проведения горок на самолете Ту-104 нужна хорошая видимость горизонта: на этой высоте самолет разгоняется до максимальной скорости и затем переходит в резкий набор высоты (с 7000 до 10000 метров). В момент прекращения набора высоты на 20-25 секунд возникает невесомость – вот эти-то очень короткие секунды мы и используем для тренировки космонавтов. Сегодня со мной на невесомость летали Комаров, Быковский, Хрунов и Елисеев. Хрунов выполнял упражнение по переходу из бытового отсека пассивного корабля в бытовой отсек активного корабля. Елисеев отрабатывал выход из корабля и вход в корабль. Громоздкий скафандр, 50-килограммовый ранец на ногах и резкое перемежение невесомости с перегрузками делают эти упражнения очень тяжелыми, но Хрунов и Елисеев выполнили задание хорошо. Я чувствовал себя в полете отлично, на всех горках я был отвязан и в непосредственной близости наблюдал работу космонавтов.

Вчера Мишин показал мне шифр-телеграмму от Охапкина и Цыбина. Они вносят предложение, чтобы один из выходящих космонавтов отошел от корабля на 10 метров (с тросом) и заснял на кинопленку состыкованные корабли и переход другого космонавта из одного корабля в другой. Леонов и американские астронавты по нескольку раз отходили от корабля, но для выполнения этого задания они очень много тренировались. Ставить космонавтам за месяц до полета такую трудную задачу, по меньшей мере, легкомысленно – ни один из гражданских кандидатов к ней не подготовлен. Такое задание может выполнить только Хрунов (он имеет более 50 полетов на невесомость), но и ему необходимо выполнить дополнительно 8-10 полетов, чтобы уверенно подготовиться к этому эксперименту. За 4 дня Ту-104 (командир корабля полковник Таюрский) сделал пять полетов на невесомость. Если летать с такой максимальной нагрузкой, то до 10 декабря можно выполнить программу-минимум (24 полета), но для дополнительных полетов времени не остается. Я попросил Мишина и Керимова завтра решить, кого готовить на отход от корабля на 10 метров.

Вечером Руденко, Керимов, Правецкий и я были в бане. Рекорд установил Руденко – он пять раз лазил на самый верхний полок и находился в бане два часа. Я мылся не более 15 минут и в парную не ходил. После ужина решили посмотреть кино, но киномеханик полчаса не мог наладить показ картины. Плюнув на всю эту бестолковщину, я пошел на свежий воздух. На улице моросил мелкий дождь, все небо было закрыто облаками, погода продолжала ухудшаться. Напротив здания экспедиции ОКБ-1 просматривались небольшие, но известные всему миру домик космонавтов и домик Сергея Павловича Королева. Они были пусты, только у Мишина горел свет. Я долго гулял в садике между домиком космонавтов и домиком Королева. За шесть лет тут были сотни интереснейших встреч с Королевым, космонавтами и многими из тех, кто готовил первые космические полеты. Вспомнились беседы с Королевым один на один. Было много случаев, когда мы расходились во мнениях, спорили, искали самые лучшие решения, но мы никогда не заходили в тупик. Королев, безусловно, лучше Мишина знал технику и условия космических полетов, а главное – он лучше знал людей. Он был очень волевым, мог принимать твердые решения, но он знал также, что иногда нужно и посоветоваться, послушать мнение специалистов и найти согласованное решение. Мишин хочет, чтобы в нем тоже видели волевого руководителя, и пытается копировать действия Королева, но не имея авторитета, опыта и знаний, какими обладал Сергей Павлович, он часто попадает в неприятные ситуации.

21 ноября.

Погода продолжает портиться, появилась угроза срыва полетов на невесомость. Принимаю меры к возможному перебазированию Ту-104 и группы космонавтов в Мары или Красноводск.

После завтрака Руденко, Керимов и я зашли к Мишину. Договорились к 11:00 собраться на 31-й площадке, послушать космонавтов о ходе подготовки к полету и решить вопрос о дополнительной тренировке по отходу от космического корабля на 10 метров. Феоктистов, Осташев и другие ведущие специалисты ОКБ-1 считают, что полет пилотируемых кораблей невозможно осуществить раньше 5-15 января, а Мишин "жмет" на 25 декабря. Разница в сроках пуска на 15 дней имеет колоссальное значение и для нас – нам дорог каждый лишний день для подготовки космонавтов. Сегодня утром Мишин еще раз подтвердил, что надо ориентироваться на пуск 25 декабря, а это значит, что на подготовку космонавтов в нашем распоряжении осталось только 20 дней.

В 11:00 на 31-й площадке состоялась намеренно устроенная мной встреча космонавтов с руководством Госкомиссии. Присутствовали Керимов, Мишин, Руденко, Каманин, Комаров, Быковский, Хрунов, Елисеев, Масленников, Ващенко, Моисеенко, Анохин и другие. Мишин рассказал о ходе подготовки кораблей 7К-ОК №№1, 2, 3, 4 к пуску, обратил внимание на то, что 7К-ОК – это базовый корабль для Л-1 и Л-3, и что освоение маневра и стыковки необходимо нам для открытия "зеленой улицы" космическим полетам к Луне. Василий Павлович предупредил, что сроки полетов приближаются, и поэтому космонавтам надо умело использовать каждую минуту на подготовку к полету. Керимов и Мишин задавали много вопросов, отвечали им, в основном, Моисеенко, Масленников и Комаров. Особенно удачно выступил Комаров. Он убедительно доказал, что необходимо немедленно начать предполетные тренировки экипажей и попросил разрешения Госкомиссии продолжать тренироваться экипажам в составе: Комаров, Быковский, Хрунов, Елисеев и Гагарин, Николаев, Горбатко, Кубасов. Мишин дал согласие на тренировки в таком составе, что равносильно его решению по составу основного и дублирующего экипажей. После того, как экипажи выполнят все тренировки, маловероятно, чтобы кто-нибудь внес предложение об изменениях в их составе.

Для меня еще неясно, что повлияло на Мишина, – долгая ли беседа его с маршалом Руденко или моя встреча в ЦК с Сербиным и Строгановым (16 ноября Сербин и Строганов согласились с моим предложением послать в полет Хрунова и Елисеева). Однако, появилась новая угроза качеству подготовки основного экипажа. Дело в том, что полковник А.Н.Душин (КГБ) сообщил мне дополнительные сведения к биографии Елисеева. В свое время он сменил отцовскую литовскую фамилию Курейтис на фамилию матери (Елисеева). Его отец, Курейтис Станислав Адамович, в 1935 году был осужден на 5 лет за антисоветскую агитацию. В данное время отец Елисеева работает в Москве начальником лаборатории Центрального научно-исследовательского института кожевенно-обувной промышленности. Елисеев в 1966 году расторгнул брак с гражданкой Шкаликовой, от которой у него есть дочь 1960-го года рождения, и женился на Комаровой.

Кроме согласия на смешанную пару "выходящих", Мишин сделал еще один крупный шаг для сближения с ВВС. Ранее он несколько раз грозился лично проверить знания военных космонавтов и поставить им "двойки", а сегодня дал согласие на оформление приказом Главкома ВВС экзаменационной комиссии с председателем от ВВС и одинаковым количеством членов от промышленности и Министерства обороны.

Сегодня Мишин нечаянно проговорился мне и Руденко, что 16 ноября в ответ на его жалобу на сложность отношений с ВВС Устинов сказал: "Я вас мирить не буду, сами найдите общий язык с ВВС". Вот где основная причина потепления наших отношений. Теперь я буду делать все возможное, чтобы закрепить наметившуюся тенденцию к лучшему взаимопониманию.

22 ноября.

Накануне поздно вечером между Руденко и Мишиным опять состоялся длинный разговор. Во время их встречи звонил секретарь ЦК Устинов, на его вопрос: "Какие у вас взаимоотношения с ВВС, и как идет работа?", – Мишин ответил: "Работаем с ВВС дружно, вот сейчас рядом со мной маршал Руденко, принимаем все меры, чтобы уложиться в установленные вами сроки полета. Космонавты летают на невесомость". Устинов в разговоре с Руденко сказал: "О всех ваших делах я докладывал Брежневу, нас всех беспокоит большая активность американцев. Надо сделать все возможное, чтобы уже в этом году иметь новые успехи".

Маршал Руденко показал Мишину сведения КГБ к биографии Елисеева. Оказалось, что Мишин знает эти данные, и у него нет полной уверенности, что Елисееву разрешат лететь. Мишин просил форсировать подготовку Кубасова, но и тренировки Елисеева не прекращать. Я позвонил полковнику Душину и еще раз попросил выслать нам официальное заключение КГБ на Елисеева.

Вчера Феоктистов провел занятия с космонавтами на корабле №1. Главная тема занятий – обеспечение безопасности перехода из корабля в корабль и киносъемка состыкованных кораблей и самого процесса перехода. Для выполнения предложенной специалистами ОКБ-1 киносъемки одному из выходящих космонавтов надо отойти на тросе на 10 метров от корабля. Подготовить такой выход за месяц до полета оказалось сложным делом даже для Хрунова. Космонавты предложили рассмотреть возможность съемки с использованием 10-метрового выдвижного штатива. Феоктистов и Мишин поддержали предложение космонавтов и дали задание Бушуеву проработать этот вариант.

Руководство Госкомиссии заслушало обстоятельный доклад А.И.Осташева (руководитель испытаний от ОКБ-1) о ходе подготовки пилотируемых кораблей. Без сокращения сроков проверок и испытаний и без перенапряжения людей (испытатели работают по 12-14 часов в сутки) корабли будут готовы к пуску 5 января 1967 года, но если дополнить команду испытателей сотней офицеров от полигона и полсотней специалистов от промышленности, а также сократить продолжительность некоторых операций, то возможно окончание подготовки кораблей к 25-29 декабря. Решили готовить пуск на конец декабря. Я предложил использовать для помощи испытательным бригадам 22 слушателя-космонавта. Осташев и Мишин встретили это предложение с восторгом. Для слушателей практика работы на кораблях 7К-ОК будет самой лучшей учебой – на полигоне они увидят очень много полезного и интересного, а кроме всего прочего, внося такое предложение, я имел в виду дальнейшее укрепление связей ВВС с ОКБ-1.

Сегодня Керимов, Мишин, Руденко, Карась и я в 11 часов были на аэродроме, где осмотрели оборудование самолета Ту-104 и побеседовали с космонавтами о трудностях полетов на невесомость. Самолет был готов для полетов 5 ноября, но до 17 ноября удалось выполнить всего один полет, а за пять суток пребывания на аэродроме Тюра-Там уже выполнено шесть полетов. Здесь все дни – голубое небо, а в районе Москвы – туманы с видимостью 200-100 метров. Из Москвы второй день не могут вылететь два Ил-14 со слушателями-космонавтами, их не выпускают к нам по погодным условиям. Для выполнения минимальной программы полетов для тренировок в невесомости нам необходимо выполнить еще 17 полетов, плюс два полета на медицинские исследования и 6-8 полетов на обеспечение подготовки киносъемки состыкованных в космосе кораблей. Таким образом, всего потребуется еще 25-27 полетов, и если удастся сохранить тюра-тамский темп тренировок, то нам нужно 23-24 дня – это настолько жесткие сроки, что один день простоя из-за погоды грозит срывом всей программы тренировок.

Выход из этой трудной обстановки еще возможен: назначить в полет хорошо подготовленных Хрунова и Горбатко. Второй, менее удачный вариант комплектования основного экипажа – Комаров, Быковский, Хрунов, Елисеев тоже дает некоторую гарантию выполнения полетного задания. Неделю назад я принял решение готовить первый экипаж в составе: Комаров, Быковский, Хрунов, Елисеев, а второй – в составе: Гагарин, Николаев, Горбатко и Кубасов. С 16 ноября подготовка экипажей ведется в таких составах, но маршал Руденко своей властью вызвал сюда Кубасова (я был категорически против его вызова) и сейчас здесь трое "выходящих". Руденко и Мишин приняли "мудрое" решение: готовить трех "выходящих", пусть, мол, они соревнуются – полетят двое лучших из трех. Сегодня Руденко и Мишин объявили космонавтам это решение. Все космонавты и их тренеры обескуражены таким распоряжением, оно может очень вредно отразиться на качестве подготовки космонавтов и безопасности полета. О каком, спрашивается, соревновании может идти речь, если Хрунов имеет 52 полета в скафандре на невесомость, Елисеев – 16, а Кубасов – 3? Дав такое головотяпское распоряжение прямо космонавтам, что называется "через мою голову", Руденко улетел в Карши, Мишин и Керимов уехали на вторую площадку, и теперь мне вместе с космонавтами придется распутывать "ребусы" руководителей.

Если когда-нибудь кто-либо будет читать эти строки, то непосвященному в тонкости нашего дела человеку может показаться, что промышленность (Мишин) и ВВС (Каманин) вели длительную борьбу только из-за ведомственных разногласий по вопросу о том, кого назначать в полет с выходом из корабля – военных космонавтов (Хрунов и Горбатко) или гражданских (Елисеев и Кубасов). По существу же борьба идет из-за наших принципиальных расхождений. Мы (ВВС) за то, чтобы в космос летали тщательно отобранные люди, получившие длительную специальную подготовку. Конечно, в будущем в качестве пассажиров в космос станут летать и дети, и женщины, и старики, но членами экипажей космических кораблей всегда будут специально подготовленные космонавты. Если сейчас послать в полет плохо подготовленных людей, то это может привести к тяжелой катастрофе, которая будет позором для СССР и затормозит наши работы по освоению космоса. Но если даже полет окажется удачным, то он принесет нам не меньшие неприятности: победят легкомысленные люди, ратующие за участие в космических полетах почти неподготовленных людей (Мишин и Правецкий добивались моего согласия на полет 56-летнего Анохина и на подготовку к полету за один месяц Макарова). Боясь неприятностей от начальства, маршал Руденко пошел почти на полную капитуляцию и сейчас заискивает перед Мишиным. Я капитулировать не буду. Возможно мне придется уйти с работы раньше времени (лбом стенку не прошибешь!), но я не изменю своей совести и убеждениям. Я фактически отменил распоряжение маршала Руденко, председателя Госкомиссии Керимова и технического руководителя Мишина, приказав полковнику Масленникову, подполковнику Моисеенко и всем космонавтам продолжать подготовку к полету в составе экипажей, определенных мною 16 ноября.

Сегодня я три раза слушал выступления Елисеева, задавал ему вопросы, наблюдал его работу по подготовке к полету. Мое впечатление: Елисеев сильный, ловкий и волевой человек, грамотный и культурный инженер. За год-полтора из него можно было бы подготовить хорошего космонавта, очень жаль, что мы занимаемся с ним менее трех месяцев. Кубасова я знаю меньше, но мне кажется, что его способности более скромные. Сегодня я крепко отчитал Хрунова – самого ловкого и выносливого из наших космонавтов (для выхода в космос у нас нет человека, подготовленного лучше, чем он). Хрунов допускает неряшливость в речи: говорит "штука" вместо слова "карабин", употребляет и другие словечки и выражения, режущие слух.

Только что говорил с Мусей по телефону. Я уже скучаю по моей старушке, по Оленьке и малому.

23 ноября.

Прекрасное морозное тихое утро, мороз около пяти градусов, снега нет, видимость бесконечная, голубое небо над нами – погода в Тюра-Таме нас пока балует...

Сегодня был на 17-й площадке. С марта 1965 года тут многое изменилось к лучшему: построена высокая и очень красивая телевизионная башня, заканчивается строительство водоочистительного сооружения на Сырдарье, улучшены дороги и планировка территории, больше стало деревьев. С удовольствием постоял у вязов, посаженных космонавтами. Я принимал участие в посадке деревьев вместе с Комаровым, Феоктистовым, Егоровым, Беляевым и Леоновым. Деревья остальных космонавтов посажены без их участия энтузиастами Звездограда. Теннисный корт, баскетбольная, волейбольная и другие площадки в полном порядке, но сейчас космонавты загружены до предела предполетной подготовкой и мало занимаются спортом.

Улетая в Карши, маршал Руденко собирался вернуться не раньше 24 ноября, но уже вчера вечером стало известно, что сегодня в 6:00 по московскому времени он вылетит обратно в Тюра-Там. По-видимому, он говорил по телефону с Вершининым, и тот передал ему требование ЦК немедленно согласовать с МОМ (Мишин, Керимов) проект письма в ЦК КПСС о космонавтах-испытателях и космонавтах-исследователях. Министерству обороны и ВВС это письмо совершенно не нужно, значительно изменилась и цель постановки данного вопроса со стороны МОМ. Главная причина разногласий заключена в позиции, занятой Минздравом. Мы категорически отвергаем все попытки Минздрава присвоить себе руководящую роль в отборе космонавтов и в медико-биологической подготовке орбитальных космических полетов. Институт В.В.Парина (ИМБП – Ред.) создан для того, чтобы заниматься проблемами длительных (до года и более) полетов, а не мешать военным (как это часто случается сейчас) в освоении ближнего космоса. На днях у меня была длительная беседа с В.И.Правецким (начальник 3-го Главного управления Минздрава) по его инициативе. Встреча началась с того, что Правецкий сказал: "Николай Петрович, вы и руководство ВВС часто загоняете нас в угол и не даете возможности дышать...", но беседа оказалась полезной: договорились, что будем пытаться идти на сближение, на более четкое разграничение задач между институтами космической медицины и упрочение взаимодействия.

Несколько раз беседовал с генерал-лейтенантом А.Г.Карасем – начальником Центрального управления космических средств (ЦУКОС). Ведомство генерала Карася и он лично в очень большой степени виноваты в наших сегодняшних отставаниях. Это они загубили серию кораблей "Восход" из-за глупейшего эксперимента с искусственной гравитацией и они же готовили резолюции маршала Малиновского типа: "Корабли "Восход" не имеют военного значения..."Востоки" очень дороги, заказывать их не будем..." Долгое время они недооценивали роль и значение человека в космическом полете, эта недооценка продолжает сказываться и сейчас на кораблях серии "Союз" (маневр и стыковка) и на наших лунных кораблях. Я несколько лет упорно боролся против позиции ракетных войск, реализуемой в деятельности ЦУКОС. Надо признать, что в этой борьбе на мою долю выпало больше неприятностей, чем побед. Но были и победы, и главная из них – признание активной роли космонавта в управлении космическим кораблем. За последние два года наши "сражения" несколько поутихли. Сейчас Карась ищет нашей поддержки в своих разногласиях с Мишиным и Керимовым. Я обещал ему, что интересы Министерства обороны мы будем защищать вместе и общими усилиями будем пытаться сглаживать шероховатости в личных взаимоотношениях между членами Госкомиссии.

В 12 часов по местному времени из Карши вернулся маршал Руденко. Он немного приболел. Мы разместили его на 17-й площадке в доме Челомея и поручили заботам врачей. Я пока остаюсь на второй площадке. Сегодня вечером Керимов предложил мне переехать поближе к космонавтам, но до пуска (27-28 ноября), пожалуй, лучше быть здесь.

На сегодня космонавты произвели уже 9 полетов на невесомость из 12 запланированных, завтра выполнят еще два. 25 ноября – день профилактики самолета Ту-104. Я решил не задерживать здесь основной экипаж на 2-3 дня из-за одного полета и завтра вечером отправить его в Москву. Сегодня больше часа занимался с Комаровым и Быковским – мы уточнили объем тренировок на тренажере, количество "подъемов" в барокамерах, готовность членов экипажа к проведению научных и военных экспериментов, бегло рассмотрели целый ворох полетной документации. Вывод один: и здесь, и в Москве еще очень много работы. Дал команду Кузнецову, Гагарину, Николаеву и Горбатко прилететь сюда на самолете Ан-12, который должен доставить на полигон подогреватель для Ту-104 и одну автомашину "Волга". Маршал Руденко утвердил все мои мероприятия, в том числе отправку в Москву на самолете Ил-14 Комарова, Быковского, Хрунова и Елисеева.

Вчера Москва из-за тумана не приняла и не выпустила ни одного самолета, даже самолет английского премьера Вильсона вынуждены были посадить в Ленинграде. Сегодня в 10 часов по московскому времени к нам вылетели два Ил-14 со слушателями-космонавтами.

24 ноября.

Вчера в 21 час по местному времени два Ил-14 со слушателями наконец-то добрались до нас. Вместе с ними прилетели генерал Карпов, Борис Егоров и другие врачи. Завтра слушатели вольются в состав испытательных бригад и будут помогать готовить корабли 7К-ОК к полетам.

Утром провел совещание со слушателями, поставил перед ними задачу образцово поработать на сборке и испытаниях 7К-ОК, изучать корабли Л-1 и основное оборудование полигона. Работы и занятия будут продолжаться до 1-15 января 1967 года. Командир отряда слушателей-космонавтов полковник Беляев высказал мне свои сомнения в ценности такой стажировки и пожелание поменьше ломать учебную программу подготовки слушателей. Я выразил Беляеву сожаление в том, что он недооценивает представившейся возможности поработать слушателям на "живых" кораблях, которые будут готовиться в полет с их участием.

Сегодня перебрался на 17-ю площадку в домик космонавтов. В течение 6 лет для размещения космонавтов на полигоне использовались строения 10-й, 2-й и 17-й площадок, сейчас готовится дом для космонавтов и на 31-й площадке. Все эти помещения нас совершенно не удовлетворяют. Еще в 1961 году вместе с С.П.Королевым мы поставили перед Министерством обороны вопрос о строительстве на полигоне комплекса зданий и сооружений для подготовки космонавтов к полету, но из-за ведомственных раздоров между ВВС и РВСН этот вопрос долго не решался. Только в октябре 1965 года мне удалось добиться письменного распоряжения маршала Гречко и согласия маршала Крылова на строительство комплекса. Крылов, правда, не согласился с моим предложением о месте строительства. Я предлагал строить комплекс на берегу реки Сырдарьи на 17-й площадке, а Крылов – на 113-й площадке, рядом со стартом Н-1. Сегодня я имел возможность детально разобраться в преимуществах и недостатках 17-й и 113-й площадок. 113-я площадка имеет только одно преимущество: близко старт Н-1. Зато 17-я площадка равно удалена от многих стартов (30-40 километров), совершенно изолирована от посторонних лиц, имеет отличный микроклимат (300 метров от реки), на прилегающих территориях много зелени, заложен спортивный комплекс и парк космонавтов.

Имеющиеся на 17-й площадке три дома (домик космонавтов, дом Челомея и домик топографической команды) на ближайшие 1-2 года как-никак обеспечат размещение космонавтов на полигоне, но для высококачественной подготовки их к будущим полетам необходимо немедленно начать строительство комплекса. Месяца три назад я принимал в Москве группу проектантов комплекса. Проект, в основном, закончен. В комплекс входят: спальные комнаты на 80-100 человек, комнаты отдыха, учебные классы, медицинские кабинеты, спортивный зал, бассейн, столовая, кинозал. Сегодня я говорил с маршалом Руденко и Правецким, оба обещали на заседании Госкомиссии поддержать мое предложение о постройке комплекса не на 113-й, а на 17-й площадке. Возражение маршала Крылова против строительства на 17-й площадке обосновывалось тем, что в непосредственной близости от водозаборных сооружений нельзя строить жилые здания. С этим возражением можно согласиться и внести поправку в мое предложение – строить комплекс не восточнее, а западнее существующего домика космонавтов, при этом комплекс удаляется от реки еще на 200-300 метров, что вполне удовлетворяет санитарным требованиям.

Звонил в Москву, дома все нормально, но Муся жалуется на боли в области послеоперационного шва. В Москве и сегодня туман с видимостью 100-200 метров, метеослужба не обещает хорошей погоды и ночью. Возможно, придется отправлять Ил-14 с Комаровым, Быковским, Хруновым и Елисеевым до Горького (от Горького до Москвы они смогут добраться поездом). При таком варианте завтра космонавты будут уже в Москве и приступят к тренировкам. Очень вероятно, что и группу Гагарина придется отправить из Москвы в Горький поездом, а из Горького в Тюра-Там – на самолете Ил-14.

Заходил полковник Масленников, он только что вернулся с аэродрома. Сегодня, как и вчера, Ту-104 выполнил два полета на невесомость, а всего в Тюра-Таме за 7 дней сделано 10 таких полетов. Теперь Хрунов имеет 56, а Елисеев – 20 тренировок в невесомости.

25 ноября.

7 часов утра, на востоке за Сырдарьей разгорается заря – опять будет отличное морозное утро и много синевы над головой. Сегодня на самолете Ту-104 проводится профилактика – полетов не будет.

В наши планы обменяться экипажами за один день погода внесла свои коррективы. Оказалось, что вчера к вечеру не только район Москвы был покрыт плотным туманом, но и на всей громадной территории от Куйбышева до Минска и от Ленинграда до Ростова были прекращены всякие полеты. Я выпустил самолет Ил-14 с космонавтами 24 ноября в 15:30, надеясь, что они сумеют добраться до Горького или хотя бы до Куйбышева, но даже это скромное намерение не удалось выполнить: Горький и Куйбышев закрыло туманом, и самолет "заночевал" в Актюбинске. Поздно вечером звонил из Москвы генерал Кузнецов – он надеется, что 25 ноября ему с группой Гагарина удастся вылететь к нам на Ан-12. Я разрешил ему любой вариант перелета, который может обеспечить прибытие космонавтов на полигон к исходу 25 числа.

Вчера у меня был "медицинский день": я вел длительные беседы с руководителями космической медицины. Между генералом Карповым и нашими медиками, с одной стороны, и Правецким, Егоровым и другими представителями Минздрава, с другой, – установились нормальные отношения. Карпов и Егоров доложили, что они согласовали все вопросы медицинского обеспечения предстоящего полета, создали единую медицинскую бригаду (36 человек), готовят помещения, завезли аппаратуру и уточняют методику проведения работ. Я приказал Карпову внимательно разобраться с задачами и методикой научных исследований, выполняемых группой врачей Института авиационной и космической медицины на самолете Ту-104 при полетах на невесомость. Мне кажется, что эти работы проводятся в отрыве от тренировок космонавтов и не направлены на их совершенствование. Посоветовался с Карповым по поводу перевода Газенко из нашего института в Академию наук и о кандидатах на его место. Карпов за перевод Газенко, но он категорически против назначения на освобождаемую им должность (заместитель начальника института по науке) Искакова, Генина или Яздовского. Я просил Карпова подумать и назвать мне других кандидатов.

Сегодня получил от маршала Вершинина интересную выписку из сообщений ТАСС от 19 ноября 1966 года.

"Изменение графика осуществления проекта "Аполлон". Нью-Йорк. 17 ноября. Корреспондент агентства "Юнайтед Пресс Интернэшнл" передает с мыса Кеннеди: Американское Национальное управление по аэронавтике и исследованию космического пространства, ссылаясь на трудности с ракетами и кабинами, сегодня изменило график осуществления проекта "Аполлон" и отменило один орбитальный полет с участием трех астронавтов, который был назначен на эту зиму. Изменение графика, очевидно, преследует цель обеспечить возможность своевременного выполнения американской программы полета на Луну, хотя НАСА об этом не заявило. По новому графику отменяется второй полет пилотируемой кабины "Аполлон" с астронавтами Уолтером Ширрой, Доном Эйзелом и Уолтером Каннингемом. Кроме того, по новому графику передвигается срок первого испытания в полете ракеты "Сатурн-5".

Первый орбитальный пилотируемый полет "Аполлона", который должны совершить Вирджил Гриссом, Эдвард Уайт и Роджер Чаффи, будет проведен, как было намечено первоначально, в первом квартале будущего года. Полагают, что он может состояться не раньше февраля.

Второй орбитальный пилотируемый полет "Аполлона" должен был состояться тоже в первом квартале 1967 года, но по новому плану этот полет вообще отменяется. НАСА заявило, что Ширра, Эйзел и Каннингем теперь составят резервный экипаж для первого полета "Аполлона". Экипаж, который сначала был назначен в резерв для этого полета, будет переключен на более поздний полет.

По новой программе полетов на 1967 год в рамках проекта "Аполлон" за полетом "Аполлона-1" последует первый непилотируемый полет малого лунного корабля с помощью ракеты "Сатурн-1". За этим последует двойной запуск: сначала запуск корабля "Аполлон" с помощью ракеты "Сатурн-1", а день спустя – запуск с помощью такой же ракеты непилотируемого малого лунного корабля, предназначенного для посадки на Луну. Пилотируемый корабль "Аполлон" затем проведет маневр встречи с лунным кораблем на орбите вокруг Земли, чтобы прорепетировать операции для последующих полетов на Луну.

НАСА по-прежнему стремится осуществить полет людей на Луну к 1969 году. Как сообщило управление, второй непилотируемый полет гигантской лунной ракеты "Сатурн-5" передвинут с первого полугодия 1967 года на второе полугодие. Первый пилотируемый орбитальный полет с помощью ракеты "Сатурн-5" был назначен на конец 1967 года, и НАСА заявило, что этот план остается в силе. Если все будет идти, как намечено, четвертый запуск трехступенчатой ракеты "Сатурн-5", может быть, будет попыткой посадить пилотируемую кабину на Луну. Возможно, что эта попытка будет предпринята в первой половине 1968 года, хотя считается, что скорее всего, она будет сделана в конце 1968 года.

НАСА сообщило, что проблемы отработки систем, которые привели к изменению графика, в основном, вращаются вокруг трех моментов, а именно:

– неудача с системой охлаждения кислорода для космического корабля "Аполлон-1" во время испытания в барокамере на мысе Кеннеди;

– уничтожение отсека корабля "Аполлон", где размещаются большой двигатель и запасы для астронавтов, во время испытаний в Сил-Бич (штат Калифорния) в прошлом месяце; этот отсек предназначался для первого запуска ракеты "Сатурн-5", и теперь он будет заменен отсеком, который готовился для отмененного второго пилотируемого орбитального полета;

– целый ряд проблем со второй ступенью ракеты "Сатурн-5"; первый экземпляр этой ступени еще не испытан, и его доставка на мыс Кеннеди запаздывает уже на четыре месяца".