355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Николай Анциферов » Быль и миф Петербурга » Текст книги (страница 3)
Быль и миф Петербурга
  • Текст добавлен: 8 октября 2016, 15:16

Текст книги "Быль и миф Петербурга"


Автор книги: Николай Анциферов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

III. ТОПОГРАФИЯ НАЧАЛЬНОГО ГОРОДА
(Городской остров. Троицкая площадь. Расположение домов, приближенных и правительственных учреждений. Место посада. Слободка. Торг. Домик Петра В. Миф Петербурга)

Третью часть экскурсии удобно начать с того же места, на котором мы заключили вторую. Здесь на царском бастионе мы сможем охватить глазами большой район, здесь нам никто не помешает провести вводную беседу. Петропавловская крепость – не Кремль, но все же, подобно Кремлю, она является ядром, обусловившим рост города. Где же в начальном городе был дворец, дома приближенных, правительственные учреждения? Где же был торг и прилегающий к нему посад, окружали ли его слободки и где они помещались?

Перед нами Петербургская сторона – тогда Городской остров. За Троицкой площадью, за высоким серым зданием (Институт мозга)[98]98
  за высоким серым зданием (Институт мозга) – бывший великокняжеский особняк, построенный в 1910 г. архитектором А. С. Хреновым; с 1918 г. в нем находился Институт по изучению мозга и психической деятельности (организован В. М. Бехтеревым); совр. адрес: Петровская набережная, 2. {комм. сост.}


[Закрыть]
можно заметить небольшую рощицу, в ней находится «домик Петра», по обе стороны его некогда тянулись дворцы «птенцов гнезда Петрова».[99]99
  «птенцы гнезда Петрова» – выражение из «Полтавы» Пушкина (третья песня). {комм. сост.}


[Закрыть]
На углу Невы и отделяющейся от нее Невки находился дом графа Головкина, первого канцлера. На его месте теперь возвышается высокое здание Петровского училища,[100]100
  здание Петровского училища – возведено в 1909–1911 гг. по проекту архитектора Александра Ивановича Дмитриева (1878–1959); ныне – Нахимовское военно-морское училище (совр. адрес: Петроградская наб., 2–4). {комм. сост.}


[Закрыть]
построенного А. И. Дмитриевым в стиле Петровского барокко. Ближе к нам – дом стольника Ив. Ив. Ржевского. Рядом с ним – дом с балконом, крыша которого была украшена фигурой Бахуса; здесь жил учитель царя, Никита Зотов, председатель всепьянейшего собора. Далее – большой дом Шафирова, в котором состоялось открытие Академии наук. Следующим стоял дом стольника Ив. Кал. Пушкина, а за ним обер-комиссара Синявина. Затем – дом петербургского коменданта Брюса, перешедший к казненному впоследствии князю Гагарину. В нем помещался синод. Ближе к нам – переезд на Литейную сторону. Рядом с домиком Петра – дом Генина.[101]101
  дом стольника Ив. Ив. Ржевскогодом с балкономдом ШафироваИв. Кал. ПушкинаСинявинаБрюсадом Генина – дома не сохранились. {комм. сост.}


[Закрыть]
По другую сторону, ближе к нам, – здание сената, первой русской типографии и, наконец, «Аустерии»,[102]102
  «Аустерия» – трактир под названием «Торжественная австерия четырех фрегатов»; был расположен у крепостного моста (см.: Князьков С. А. Очерки из истории Петра Великого и его времени. М., 1909. С. 625). {комм. сост.}


[Закрыть]
где пировал Петр…

Простой перечень этих названий и имен показывает, какую огромную роль в жизни города играла эта узенькая полоска земли. Сколько пробуждает она исторических воспоминаний, в которые мы углубляться не можем.

И все это совершенно исчезло. Город строился начерно. Жизнь отлила в другие места и первоначальные насаждения петровского «Парадиза» исчезли. Остался только бережно охраняемый домик основателя Петербурга, да на широкой Троицкой площади, среди деревьев церковного садика, сереют обгорелые стены старого Троицкого собора – храма торжественных церемоний и празднеств начального Петербурга.

Панорама Зубова, к которой мы обращались столько раз, может нам оказать и здесь хорошую услугу. Своеобразные деревянные дома с высокими покатыми крышами, убранными разнообразными фигурами, с причудливыми фасадами, силою нашего воображения заполнят заглохнувший уголок старого Петербурга.

Теперь обратимся к плану местности. Мы легко сможем установить взаимоотношение между картой и лежащей перед нами частью «Городского острова».

Большая Дворянская прямо перед нами «впадает» в Троицкую площадь. Левее за мечетью Конный переулок ведет в Малую Посадскую. Еще левее лежит Каменноостровский.

В виду крайней разбросанности начального города и неопределенности его очертаний, измерение его при помощи обхода не представляется достаточно целесообразным. Придется совершить лишь экскурсию по плану, ориентируясь, однако, на непосредственное впечатление от лежащей перед ними местности. У нас будет ясное представление о масштабе. Познакомимся с деталями плана. Параллельно набережной пролегла Б. Дворянская, которую пересекает М. Дворянская. За ними находятся две Посадских: Малая и Большая. Далее – две Ружейных, две Монетных, две Пушкарских. Названия говорят сами за себя. Намечается знакомая схема. За «домами приближенных», которые находились большей частью в стенах Кремля, расположился посад, за ним ремесленные слободки. Однако, нам нужно проверить обрисовавшуюся картину. Относятся ли эти выразительные названия к начальному Петербургу? Придется внести некоторые поправки. Б. Дворянская называлась Б. Троицкой, М. Посадская – Б. Рождественской. Тем не менее, наша тема сохраняет свое значение. Б. Дворянской называлась прилегающая к ней современная нам Вульфова, М. Посадской – Б. Посадская, а просто Посадской – часть теперешней Б. Монетной. Каменноостровского тогда не было, приблизительно на его месте, ближе к Троицкой площади, находилась улица – Б. Ружейная.

Отметим интересную особенность – консервативность названий. Происходит не уничтожение старых, а перемещение.

Прежде, чем получить право приступить к выводам, нужно решить еще один вопрос. Соответствовали ли эти названия социальному составу населения? Троицкая (Б. Дворянская) и Б. Дворянская (Вульфова) были населены служилым сословием. Здесь, между прочим, находились дома родовитых князей: Ф. М. Волконского, М. Ф. Трубецкого, Ф. А. Голицина, затем генерал-адмирала Ф. М. Апраксина, Ф. Ефгр. Бутурлина, стольника Ив. Степ. Потемкина, князя Андр. Ф. Вяземского, П. И. Бутурлина, Семена Григ. Нарышкина. Все фамилии достаточно известные в русской истории. Тут же на Б. Рождественской (М. Посадской) помещался дом царевича Алексея. Относительно населения Посадских приведу выдержку из истории П. Н. Петрова:

«В Посадской улице слева выстроено больше 60-ти домов большею частью торговцев москвичей, ростовцев, псковичей, вместе с дворовыми людьми первостатейных вельмож».

«По М. Посадской (теперь Большой) улице были дворы разного рода торговцев, с малопоместительным жильем; редко даже в две избы».[103]103
  «В Посадской улице слева…», «…в две избы» – см.: Петров П. Н. История Санкт-Петербурга. С. 99. {комм. сост.}


[Закрыть]

Где же помещался торг? Место его нахождения лежит перед нами. Он помещался в том углу Троицкой площади, где кончается Каменноостровский проспект. Это был каменный гостиный двор, постройка которого падает на 1715-16 года.

«У гостиного же двора были: пирожная лавка, харчевня, дом кн. Н. П. Голициной да постоялый двор, казенный. Постоялый двор этот, в описи названный «фартерной избой», стоял на перекрестке, при входе в Посадскую улицу, и в переулок, против Казанской часовни и гостиного двора, в центре, так сказать, расположения улиц на Городском острову».[104]104
  «У гостиного же двора… на Городском острову» – Там же (с неточностями). {комм. сост.}


[Закрыть]

Оружейные, Монетные, Пушкарские были действительно ремесленные слободки. Только вот слово слободка утратила свой исконный смысл, так как заселение производилось принудительно. Интересно отметить еще название Татарского переулка. Это единственный след от бывшей здесь когда-то слободки, где помещались юрты татар, калмыков и киргизов. Б. Спасская называлась некогда Татарской. Белозерские носят имя помещенного здесь Белозерского полка.

Подведен итоги. Вокруг изолированной крепости разрастается город. Рынок находится в глубине площади, прилегающей к крепости. Троицкая площадь соответствует отчасти Красной площади в Москве. Вокруг недалеко находящегося царского жилища разместились дома приближенных и правительственные учреждения, которые заняли 4 современных нам улицы и набережную. За ними (если исходить от царского дома), непосредственно соприкасаясь с Троицкой площадью и гостиным двором, – посад. А далее разбросаны слободки, население которых определяется по профессиональному признаку (отчасти национальному).

Этот обзор приводит к выводу: старая схема, в связи с новыми условиями (отчасти стратегического характера), нарушена, но не уничтожена, и ее следы выступают вполне наглядно. Старая схема приспособилась к новым условиям. Ядро города не нуждалось более в средневековом окружении стен. Обособленная крепость, удачно поставленная, в связи с общими условиями дельты, заменила их. Эта живучесть форм схемы обнаруживает лишний раз органическую природу города.

От всего этого мира ничего не осталось, кроме домика Петра, обгорелого Троицкого собора[105]105
  Да и тот более позднего происхождения. {прим. авт.}


[Закрыть]
и выразительных названий улиц. Помещением старого домика основателя Петербурга завершим нашу экскурсию. Итти к нему от крепости недолго. Пересечем площадь, оставим по левую руку обгорелый собор.[106]106
  В настоящее время приступили к его реставрации. Характерные для своей эпохи царские врата помещены в соседнем новом храме. {прим. авт.}


[Закрыть]
Далее идут пустыри, развалины домов, заборы… Нам уже известна своеобразная картина этой местности в эпоху начала Петербурга.

В небольшом домике, окруженном садиком с изломанной решеткой, укрылся старый домик Петра.

«Уменьшительное название первоначального дворца вполне отвечает его действительности. «Домик низенький, одноэтажный, без каменного фундамента, по продольному фасаду имеет 16 3/4 арш., поперечному – 7 1/2 арш., а вышиною от пола под крышу – всего 3 1/2 арш. Срублен из соснового леса и покрыт в виде черепицы, дощечками. В нем 4 комнаты, считая в том числе и сени… Бревна, из которых был ставлен домик, с обоих сторон гладко обтесаны и с лицевой стороны выкрашены масляного краской под кирпич, а внутри обит холстом, выбеленным клеевой краской… В домике 7 окон. Все окна были с свинцовыми переплетами и весьма мелкими стеклами».[107]107
  Михайловский В., Образ спасителя в домике Петра Великого. СПБ. 1914 г. {прим. авт.}
  «Уменьшительное название… мелкими стеклами» – см.: Михайловский В. Нерукотворный образ Спасителя в домике Петра Великого в С.-Петербурге. Спб., 1914. С. 5–6. {комм. сост.}


[Закрыть]

Внутри домика содержится ряд реликвий, связанных с его хозяином, некоторые из них сделаны, согласно преданию, царем-плотником. Славу домика среди населения поддерживает икона Спаса, принадлежавшая Петру. Она представляет собою образец той живописи, которая в эпоху Алексея Михайловича развивалась на смену старой школы. Некоторые приписывают ее Симону Ушакову.[108]108
  Ушаков Симон Федорович (1626–1686) – живописец; сочетал традиционные приемы иконописи с объемной светотеневой лепкой формы. {комм. сост.}


[Закрыть]
Мы легко отметим характерный для этой школы лик, трактуемый достаточно скульптурно и «реалистически». Если правда, как утверждает традиция, что это была наиболее любимая икона Петра, то нам представится такой выбор понятным.

После осмотра домика можно привести справку об его возникновении. Еще до основания крепости, во время осады Ниеншанца, Петр согласно легенде посетил березовый остров, срубил ракитный куст и повелел на этом месте строить себе хоромы.[109]109
  Петр согласно легенде… срубил ракитный куст и повелел на этом месте строить себе хоромы. Источником легенды является текст XVIII в. «О начатии и здании царствующего града С.-Петербурга» (Рус. архив. 1863, № 10/11. Стб. 834); фрагмент о постройке домика Петра процитирован также в использованной Анциферовым книге Г. А. Немирова «Троицкий собор» (С. 34). {комм. сост.}


[Закрыть]

Постараемся теперь по возможности восстановить его облик, современный Петру по гравюрам. На середине крыши помещалась небольшая мортира, а по бокам ее на углах крыши – разорвавшиеся бомбы. То и другое вырезано из дерева и раскрашено. Оконные ставни и двери были также расписаны различными узорами. В домике не было и следа роскоши. Все было здесь «на скорую руку». Если мы и отмечаем некоторые следы убранства, то они отличаются чертами какой-то детской наивности.

Здесь можно вспомнить образ жизни Петра, дать характеристику его дня: домашних его обычаев, меню его стола, трудов его, проулок, пирушек, забав, приемов иностранцев, всего, так или иначе связанного с этим домиком, единственно уцелевшим жилищем начального Петербурга, временной резиденцией всероссийского самодержца.

Поэт Сумароков написал обращение «К домику Петра Великого:»

 
В пустынях хижина состроена сия:
Не для затворника состроили ее.
В порфире, с скипетром, с державой и короной
Великий государь имел жилище в оной.
Льзя-ль пышный было град сим домом обещать?
Никто не мог того в то время предвещать,
Но то исполнилось: стал город в цвете,
Каков сей домик мал, так Петр велик на свете.[110]110
  «В пустынях хижина состроена сия…» и т. д. – ст-ние А. П. Сумарокова «К домику Петра Великого» (1756) (с неточностями). {комм. сост.}


[Закрыть]

 

Образ домика вызывает представление об отшельнике, обитающем в нем. Но в нем жил первый император. В этом контрасте – особенность эпохи.

Осмотром этого маленького домика, который приоткрывает нам уголок исчезнувшего Петербурга со всем своеобразием оживлявшего его некогда быта, закончим экскурсию.

Для заключительной беседы спустимся на ступени пристани с манджурскими львами.[111]111
  с манджурскими львами – Маньчжурские львы – изваяния мифологических существ «ши-цза» (львы-лягушки), привезенные из Маньчжурии в 1907 г. и установленные на Петровской набережной. {комм. сост.}


[Закрыть]
Она в двух шагах от домика. На берегу Невы еще раз оглянемся на пройденный путь.

Город, насаженный на Городском острове у Петропавловской крепости, не пустил глубоких корней. Здесь не произошел обычный процесс роста города вокруг первоначального ядра, сопряженного с внутренними перестройками, согласными с требованиями времени. Здесь первоначальное насаждение совершенно исчезло. Причина этого заключена в перенесении «ядра». Последовала неудачная попытка поместить его на стрелке Васильевского острова, превращенного в Северную Венецию. Ядром Петербурга сделалось Адмиралтейство, стянувшее к себе бесконечные «перспективы» города. Северная Пальмира пышно разрослась. На старом месте остался только маленький деревянный домик, заботливо прикрытый футляром.

Петербург, возникший при полном свете исторического дня, произвел неизгладимое впечатление на свидетелей его сказочно быстрого роста. Это удивление создало благодарную почву для зарождения легенд.

Петр, руководитель русской государственности «в ее минуты роковые»,[112]112
  «в ее минуты роковые» – парафраз строки из ст-ния Ф. И. Тютчева «Цицерон» (1829). {комм. сост.}


[Закрыть]
превратился в титана, в полу-бога, сотворившего из небытия город. О нем говорили:

иде же бог хощет побеждается естества чин.[113]113
  иде же бог хощет побеждается естества чин – слова, приписанные царевичем Алексеем на допросе дьяку Н. К. Вяземскому. {комм. сост.}


[Закрыть]

Как над Ромулом в момент основания вечного города парили коршуны, так над Петром при закладке Петропавловской крепости парил орел. Домик основателя Петербурга с образом Спаса сильно действовал на воображение населения и превратился в особо чтимую святыню. Так в Риме в продолжении веков поддерживался domus Romuli.[114]114
  domus Romuli – дом Ромула (лат.) – круглая плетеная хижина (IV в. до н. э.), одна из святынь Рима; расположена на Палатине, рядом с храмом Сивиллы. {комм. сост.}


[Закрыть]
Дальнейшая судьба развила этот мифический элемент, который получил свое классическое выражение в Медном Всаднике Пушкина.

Здесь был изложен план сложной экскурсии. Она распадается на три части: 1) Вышка, 2) Петропавловская крепость, 3) Начальный город и домик Петра Великого. Ее общая тема – «Начало Петербурга» – дает две задачи: 1) она демонстрирует обильный материал, составляющий прямое содержание темы (дельта Невы, крепость, домик Петра); в этом отношении она входит в цикл экскурсий на тему «рост города». 2) Она задается целью решить вопрос о характере роста Петербурга, сопоставляя его с типом роста древне-русского города, и таким образом комментирует эту социологическую тему.

В виду этого, в ней такое большое место занимает лекционный элемент, как во всех экскурсиях комментирующего характера.

Разработанная экскурсия требует применения разнообразных приемов.

1) Выделение и разбор экскурсионного материала (аналитическая и синтетическая разработка зрительного материала).

2) Справки, дающие сведения, которые не могут быть получены из зрительных впечатлений.

3) Реконструкция разрушенных и видоизмененных памятников с использованием старых изображений.

4) Оживление прошлого при помощи восстановления картины былой жизни при содействии историко-топографического чувства.

5) Прием моторного изучения.

Сложность экскурсии делает ее несколько перегруженной и разнообразием затронутых вопросов и разнохарактерностью материала. Но разделение ее на три части и яркость впечатлений облегчают ее проведение.

II. МИФ О «СТРОИТЕЛЕ ЧУДОТВОРНОМ»
(экскурсия по «Медному Всаднику»)

Была ужасная пора…

Об ней начну повествованье

И будь оно, друзья, для вас

Вечерний, страшный лишь рассказ,

А не зловещее преданье…[115]115
  «Была ужасная пора…» и т. д. – вариант заключительных строк «Вступления» к «Медному всаднику», в беловом автографе с пометами Николая I; текст опубликован в книге: «Медный всадник: Петербургская повесть А. С. Пушкина / Ил. Ал. Бенуа. Ред. текста и статья П. Е. Щеголева. Спб.: Ком. популяризации худож. изданий, 1923. С. 20. {комм. сост.}


[Закрыть]


I
Понятие мифа. Легенды о Петре. Древний миф о борьбе космических сил. Петр, как «основатель города». Смысл поэмы «Медный Всадник»

Пушкин, романтически маскируя свое заданье, предлагает нам принять «зловещее преданье» за «страшный рассказ». Вымысел, хотя бы жуткий, скрывает в себе, утешенье: ведь за ним не скрывается никакой реальности. Встревоженное сознание может от него отряхнуться и возвратиться в привычную обстановку умиротворяющей повседневности. Предоставляя нам эту возможность, поэт, однако, сам относится к своей поэме, как к «зловещему преданию», из которого он творит миф.

Вячеслав Иванов указывает на основную черту мифа, который всегда является отображением некоей реальности. Явление природы или историческое событие одушевляются мифотворческим сознанием, олицетворяются им и передаются при помощи метафоры.[116]116
  Вундт. Миф и религия. {прим. авт.}


[Закрыть]

«Мифологический предмет становится личным существом… соединяющим в себе ряд постоянных свойств».

Мифические элементы живут, вызванные каким-либо явлением, в сознании коллектива, но они, не связанные первоначально, должны быть наглядно представлены повествованием тогда рождается миф.

«Он не является формой мысли, принадлежащей к невозвратному прошлому, он продолжает жить или стремится снова вернуться к жизни там, где он временно исчез».

Особенно благоприятна для рождения мифа обстановка борьбы двух начал, «которые выделяются в качестве противоположностей на фоне друг друга, вроде встречающихся в сказках противоположностей сильного и слабого, умного и глупого, доброго и злого».[117]117
  Явление природы или историческое событие одушевляется мифотворческим сознанием… доброго и злого – пересказ и цитаты из книги В. Вундта «Миф и религия» (Спб., /1913/. С. 19, 45–46). {комм. сост.}


[Закрыть]

Контраст – одно из условий зарождения мифа. Культура, в которой не иссякло религиозное начало, способна преломить событие, как элемент мистерии. Почва для мифотворчества в ней не оскудела. Но возникновение новых мифов даже на такой почве невозможно, так как полнота органической связи духа с природой нарушена.

В. Иванов дает глубокое определение мифа, как воспоминания о мистическом событии, о космическом таинстве. Но возможности мифа ограничены и «новый миф есть новое откровение тех же реальностей».[118]118
  «новый миф есть новое откровение тех же реальностей» – из книги: Иванов В. По звездам. Спб., 1909. С. 279 (гл. VIII. Реалистический символизм и мифотворчество). {комм. сост.}


[Закрыть]

Явления позднейшей культуры, исторические события не создадут ядра нового мифа. Он явится, как результат преломления мифотворческим сознанием новых явлений на основе какого-либо древнего мифа. Для того, чтобы он зародился, должны были произойти чрезвычайные события, которые бы потрясли душу целого народа. Ибо миф не может быть созданием единичного сознания.

* * *

Реформы Петра Великого сопровождались многолетними войнами и жестоким подавлением внутреннего сопротивления. Стремительная борьба со старо-русской культурой, религиозно освященной, произвела потрясающее впечатление на самые разнообразные слои общества.

От страны требовалось напряжение всех сил.

«Такие подати стали, что уму непостижимы… этого наши прадеды и отцы не знали и не слыхали, никак в нашем царстве государя нет».[119]119
  «Такие подати стали… государя нет». Анциферов приводит цитату по книге: Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Спб., /1911/. Кн. 4, т. 16. Стб. 25. {комм. сост.}


[Закрыть]

Войны казались бесцельным и жестоким насилием над народною волей.

«Государь безвинно людям божиим кровь проливает и церкви божии разоряет, куда ему шведское царство под себя победить? Чтобы и своего царства не потерял!»[120]120
  «Государь безвинно… своего царства не потерял!» Анциферов приводит цитату по той же книге (стб. 25), либо по кн.: Брикнер А. Г. История Петра Великого. Спб., 1882. Т. 1. С. 304. {комм. сост.}


[Закрыть]

Реформы, разрушавшие быт, к которому были так привержены старо-русские люди, гордые своим отличием от нечестивых латинян, возбуждали особо острое негодование. Образ русского человека был искажен и этого не могли простить царю-реформатору. Но особую пищу для возбуждения доставляли реформы, затрагивавшие церковь. Перемена летоисчисления, запрещение крестных ходов, закрытие часовен, кощунственный всепьяннейший собор и особенно уничтожение патриаршества вызывали среди недовольных уверенность в том, что на «святой Руси» правит антихрист.

«Эту мысль развивали на разные лады и священник, у которого отобрали пчельник и требовали небывалых прежде сборов, и бродячий старец, которого ловила полиция, и крестьянин, которому приходилось не в мочь от тягостей нового тягла, и сын боярский, изнуренный службою, и вдова-стрельчиха после колесованного мужа, и нищий, которому не велено было просить милостыню, все, кого только коснулись новые порядки. Одни распространяли свои мысли чрез подметные письма, другие прямо лезли на казни, чтобы побороться с антихристовою прелестью, понося царя на площадях, на улицах, в церквах…».[121]121
  Смирнов, Н. С. Споры и разделения в русском расколе. Спб. 1909 г. Стран. 149. {прим. авт.}
  «Эту мысль развивали… на улицах, в церквах…» – Смирнов П. С. Споры и разделения в русском расколе в первой четверти XVIII века. Спб., 1909. С. 149. {комм. сост.}


[Закрыть]

Современные памятники называют народ страдальцем и прямо мучеником. Многие бросали свои дома и бежали в глухие леса. Особо резкую оппозицию встретил Петр среди раскольников. Меры, направленные в сторону веротерпимости, улучшили их положение.

«Указом 1716 года раскольникам было дозволено наравне с другими подданными открыто жить в селениях и городах без всякого страха».[122]122
  Смирнов П. С. Споры и разделения в русском расколе в первой четверти XVIII века. Спб., 1909. С. 3. {комм. сост.}


[Закрыть]

Но это не подкупило ревнителей древнего благочестия. Они-то и сделались вождями недовольных и смущенных новым духом. Раскольники правильно расценили связь религии с культурой и провозгласили разрушителя старой культуры врагом религии.

Хотя мысль о Петре-антихристе появилась у лиц, не принадлежавших расколу, но среди староверов она получила идеологическое оформление. «Петра называют: окаянным, лютым, змиеподобным, зверем, гордым князем мира сего». «Петр – губитель миру всему явленный, хищник и разбойник церковный, гордый и лютый ловитель». Его именуют «двоеглавым зверем»,[123]123
  «Петра называют… князем мира сего». «Петр – губитель… и лютый ловитель»… «двоеглавым зверем» – Там же. С. 152–153. {комм. сост.}


[Закрыть]
так как он стал главою и церкви и государства. (Так называли папу идеологи гибеллинов[124]124
  гибеллины – политическое направление в Италии XII–XV вв., сторонники императора и Священной Римской империи, выступавшие против папства. {комм. сост.}


[Закрыть]
на Западе).

Из чисел, связанных с его царствованием, вывели «звериное число» 666. Дела Петра – деяния антихриста. Происхождение Петра от второй жены «тишайшего царя»[125]125
  «тишайший царь» – Алексей Михайлович (1629–1676), царь с 1645 г.


[Закрыть]
почиталось за блудное. Ему приписывались чудеса богомерзкие.

«В Московском де государстве царь Петр сидит и делает он разные хульные вещи, например: мужской пол женским в такой силе, что велит мужскому полу власы отростить долгие, а брады брить».[126]126
  «В Московском де государстве… а брады брить» – Смирнов П. С. Указ. соч. С. 160. {комм. сост.}


[Закрыть]

Даже победы Петровы казались делом нечистым.

«Он, государь, неприятельские города берет боем, а иные лестью и то по писанию (об антихристе. Н. А.) сбывается. И Царьград он возьмет, да и Рим он возьмет лестию и соберет жидов всех и с ними, жидами, пойдет в Иерусалим, и там станет царствовать и их, жидов, возлюбит… и будет у них глад и всякая нужда, и в то время они, жиды, его познают, что он антихрист и на нем сей век кончится.[127]127
  Есипов. Раскольничьи дела XVIII в. Спб. 1860 г. Т. II, стран. 40. {прим. авт.}
  «Он, государь… и на нем сей век кончится – неточная цитата из кн.: Есипов Г. В. Раскольничьи дела XVIII столетия. Спб., 1863. Т. 2. С. 59. {комм. сост.}


[Закрыть]
 Жители иерусалимские встретят царя с хлебом и солью и будут просить его сделаться у них царем, а окрестные жители попросят у него какого-либо знамения. В ответ на это царь пойдет к Ефрату и там скажет «острову каменному», чтобы он сдвинулся с места. Остров сдвинется».[128]128
  Жители иерусалимские встретят царя… Остров сдвинется – Смирнов П. С. Указ. соч. С. 161. {комм. сост.}


[Закрыть]

О новой столице антихриста, воздвигнутой чудесным образом на болотистой дельте, на «чухонской земле», бродили темные слухи. В глуши керженских лесов так толковали о Петербурге:

«Ныне был у нас с починок человек, был он в Петербурге и сказывал про тамошние чудеса. Собрал де он Петр, беглых солдат, человек двести и поставя на колени, велел побить до смерти из пушки. Эко стало ныне христианам ругательство!»[129]129
  «Ныне был у нас с починок человек… христианам ругательство!» – Есипов Г. В. Указ. соч. Спб., 1861. /Т. 1./ С. 565. {комм. сост.}


[Закрыть]

Усилилась своеобразная эмиграция из заселенных мест в глухие дебри, где бывали страшные гари, где в огненной смерти искали тысячи самосжигателей спасения души.

«Уразумевши лютое и прискорбное время сие настоящее и свое отпадение и пленение исходят вон из града мира cего, идут на горы и пустыни и в вертепы и пропасти земные и плачут горько, якоже и Петр той (апостол, Н. А.) и в пощении и молитве день и нощь в ину пребывают, ничем не пекущеся о земных, зане Господь близь есть при дверех».[130]130
  «Уразумевши лютое и прискорбное время… при дверех» – Смирнов П. С. Указ. соч. С. 151. {комм. сост.}


[Закрыть]

В эпохе, столь насыщенной религиозным возбуждением, столь сострясенной напряженной борьбой, легко могли пробудиться мифотворческие силы и легенда о пришествии антихриста и его граде явилась ее знамением.

В одной из новгородских церквей (Знамения) на большой фреске, изображающей страшный суд, представлен Петр со своими сотрудниками в латинских одеждах, идущие на муку вечную.

Таков был суд над личностью и делом Петровым широких народных масс.

Во всех этих мыслях и переживаниях взбаламученного моря народного сознания ясно выступает оценка Петра, как особого существа, превышающего силы и способности человеческие. Это сверхличное существо рассматривалось, как выразитель начала зла.

Реформа пронеслась над народом, как тяжкий ураган всех напугавший и для большинства оставшийся загадкой. Однако, оценка этой реформы могла быть и иной. В качестве антитезы этому темному лику Петра создается другой образ, в котором царь-реформатор выступает, как кумир нарождающегося нового общества.

Панегирическая литература является тому свидетельством. Если учесть даже значительный элемент официальной лести, все же во всех этих хвалебных речах мы сможем легко ощутить правдивые ноты преклонения. Культ гения императора древне-римской религии, казалось, получил неожиданное распространение в стране гипербореев.[131]131
  гипербореи (греч. миф.) – народ, обитавший на Крайнем Севере («за Бореем»); здесь: русские. {комм. сост.}


[Закрыть]

Россия из «азиатской Московии» казалась превращенной в «европейскую великую державу». Эта метаморфоза объяснялась гением Петра. Процесс многих лет, подготовлявший переворот грани XVIII века, приобрел резкий и бурный характер в эпоху Петра Великого. Все, что было подготовлено, не было учтено при оценке дела первого русского императора. Медленное нагревание не было замечено, а бурное кипение воспринималось, как некое чудо. Петр казался загадочным существом, одаренным таинственной силой. Князь Вяземский под пыткой свидетельствовал, что про Петра пели, льстя ему: «бог идеже хощет побеждается естества чин».[132]132
  Цитата из показаний царевича Алексея, который на допросе 24 июля 1718 г. передал «возмутительные» слова, якобы сказанные его учителем (бывшим царским дьяком) Никифором Кондратьевичем Вяземским (ум. в 1745 г.):
  «Степан-де Беляев с певчими при отце твоем (т. е. при Петре I. – Авт.) поют: «Бог идеже хощет, побеждается естества чин» и тому подобные стихи… а ему-де то и любо, что его с Богом равняют.»
  (Устрялов Н. История царствования Петра Великого. Спб., 1859. Т. 6. С. 526). {комм. сост.}


[Закрыть]

Апологет царя-реформатора Посошков так оценивал его:

«Видим мы все, как Великий наш монарх трудит себя, да ничего не успеет, потому что пособников по его желанию немного: он на гору еще и сам-десять тянет, а под гору миллионы тянут, то как дело его скоро будет?»[133]133
  «Видим мы все… скоро будет?» – из 3-й главы («О правосудии») сочинения И. Т. Посошкова «Книга о скудости и о богатстве» (1724; опубл. в 1842 г.) (с неточностями). {комм. сост.}


[Закрыть]

Так писал в образах трудовой жизни в трезвом тоне историк-крестьянин. Но образ остается все тот же титанический: гигант, борящийся против воли миллионов.

При глухом ропоте масс, сменившем отчаянные и бессильные попытки борьбы, при сочувствии немногих совершалось двести слишком лет тому назад обновление России. Его символом явился Петр. В его личности было много черт, в его жизни много моментов, глубоко поразивших и русских и иностранцев. Исторический образ грозного императора чрезвычайно благоприятствовал творимой легенде. Создавался образ одинокого титана, творящего новый мир, преодолевающего сопротивление косных, темных, хаотических сил.

Символом дела Петра явилась новая столица. Ее возникновение в результате многолетней борьбы со шведами было куплено дорогой ценой. Ее создание на «чухонской земле», на «болоте», стоившее жизни многочисленных рабочих, забутивших топь своими костями, увеличило народное нерасположение к «Питеру», но в сочувствующих реформе новый город порождал осознание могучей, чудодейственной силы «основателя». Сказочно быстрый рост Петербурга – города титанической борьбы – свидетельствовал о торжестве дела Петра.

Образ царя-реформатора, усваиваясь религиозным сознанием, сочетался с древними, как культурный мир, образами космической борьбы творческого начала света с безликими, безобразными стихиями, образами, присущими всем векам и народам. Из этого соприкосновения исторических событий с мифотворческим сознанием родился миф о строителе чудотворном, получивший гениальное оформление в поэме Пушкина – Медный Всадник.

* * *

Петербургская легенда наделила Петра чертами основателя города в античном аспекте.

Самый момент основания отмечен явлением царственного орла. Это было нужное знамение для совершения сакрального действия.

«Первой заботой основателя является выбор места для нового города. Выбор этот – дело весьма важное; верили, что судьба народа зависит от него».[134]134
  цитата из книги Фюстель де Куланжа «Гражданская община древнего мира» (Спб., 1906. С. 145). {комм. сост.}


[Закрыть]

Спустившийся орел предвещал величие грядущего. Как религиозное учреждение, «город основывался сразу, весь целиком в один день»,[135]135
  Там же. С. 144. {комм. сост.}


[Закрыть]
он был, следовательно, подобно многим обетным храмам древней Руси, «обыдённым».[136]136
  обыдённый – храм, по преданию, построенный за одни сутки всем миром; строился по обету после мора или чумы. {комм. сост.}


[Закрыть]
Создаваемый в один день, «город строился для того, чтобы существовать вечно». Религиозное значение города делало его священным. Тит Ливий говорит о Риме:

«В этом городе нет места, которое не было бы запечатлено религией и занято каким-либо божеством… Боги обитают в нем».[137]137
  «город строился… вечно»… Тит Ливий говорит о Риме… Боги обитают в нем» – пересказ и цитаты из той же книги Фюстель де Куланжа (с. 152, 151; первая цитата не точна). {комм. сост.}


[Закрыть]

Фюстель де Куланж[138]138
  Фюстель де Куланж – французский историк Нюм Дени Фюстель де Куланж (1830 – 1889). {комм. сост.}


[Закрыть]
утверждает, что каждый город можно было назвать святым. И наша северная столица, посвященная первому апостолу, патрону города Рима, приобретает это сакральное освящение: Санкт-Питер-бурх. Но в сознании населения основатель затмил апостола и, когда говорят «город Петра», имеют в виду царя, а не святого. Основатель вечного города, Ромул, был сопричислен к сонму богов, у него был свой храм и свои жрецы.

«И каждый город обожал точно так же того, кто его основывал. Существовал особый «культ основателей».[139]139
  «И каждый город… «культ основателей» – из указанной книги Фюстель де Куланжа (с. 153; с неточностями). {комм. сост.}


[Закрыть]

Почва христианской культуры и эпоха, освещенная холодным светом исторического знания, не могли благоприятствовать созданию храма и культа основателя Петербурга. Однако, все же образовалось своеобразное явление, в котором можно распознать тень древних обычаев. В согласии с этими идеями создается и распространяется своеобразная форма культа, связанная с «домом основателя». Икона спаса, почитаемая, как любимый образ Петра, помещенная в малом Петровском домике, превращает его в одну из главных святынь старого Петербурга.

Основание города всегда порождало легенды.

«Быть может, не было ни одного города, не имевшего собственной поэмы, или, по крайней мере, гимна, воспевавшего священный акт его возникновения».[140]140
  Там же. С. 153–154.


[Закрыть]

У Петербурга есть поэма. Она сложилась спустя много лет, но не является продуктом творческой игры индивидуального сознания.

Эта поэма – «Медный Всадник».

Определяя связь создания Пушкина с психологическим наследием прошлого, мы можем повторить мысль Алексея Толстого, примененную им к Гёте:

 
Нет, то не Гёте великого Фауста создал, который
В древне-германской одежде, но в правде глубокой, вселенской,
С образом сходен предвечным своим от слова до слова.[141]141
  Эти слова отнести следует, конечно, только к материалу образов, из которого художник творит свои мир. {прим. авт.}
  «Нет, то не Гёте великого Фауста создал, который…» и т. д. – из ст-ния А. К. Толстого «Тщетно, художник, ты мнишь, что творений своих ты создатель…» (1856). {комм. сост.}


[Закрыть]

 

В намеченных здесь сопоставлениях не следует усматривать попытки установления каких-либо «культурных влияний» или «литературных заимствований». Вопрос сложнее и глубже. Научное исследование его сделается возможным лишь тогда, когда, наряду с индивидуальной и массовой психологией, будет оформлена историческая психология, то-есть наука о психических явлениях, раскрывающихся в историческом процессе. Пока в этой области не установлено еще достаточно прочных научных построений; приходится только указывать на сходство некоторых историко-культурных явлений. С этой точки зрения можно подойти и к основному вопросу, о мифе, получившем свое преломление в «Медном Всаднике».

В истории Петербурга одно явление природы приобрело особое значение, придавшее петербургскому мифу совершенно исключительный интерес. Периодически повторяющиеся наводнения, напор гневного моря на дерзновенно возникший город, возвещаемый населению в жуткие осенние ночи пушечной пальбой, вызывал образы древних мифов. Хаос стремится поглотить сотворенный мир.

Идея потопа присуща мифотворческому сознанию большинства народов, она повторяется повсюду, часто совпадая даже в деталях. Эти повторяющиеся образы столь поразительны, что навели некоторых ученых на мысль о существовании единого прамифа.

Божество хаоса и мрака всюду почиталось в стихии воды. У древних халдеев первобытный хаос олицетворялся в богине пучины Тиамат.[142]142
  Тиамат – в вавилоно-аккадской мифологии воплощение мирового хаоса. {комм. сост.}


[Закрыть]
Она создает чудовищ: драконов, человеко-скорпионов, рыбо-людей.[143]143
  Она создает чудовищ… – пересказ вавилонской космогонической поэмы «Энума элиш» (нач. I тыс. до н. э.); Анциферов следует изложению ее содержания в кн.: Тураев Б. А. История Древнего Востока. Спб., 1913. Т. 1. Ср.:
  «Она создает чудовищ: змей, драконов, псов, человеко-скорпионов, рыбо-людей, всего 11, которые должны были помогать ей»
  (с. 131). {комм. сост.}


[Закрыть]
Она препятствует богам-космократорам «вступить на путь»,[144]144
  «вступить на путь» – вероятно, цитата из «Книги притчей Соломоновых» (гл. 2, ст. 19). {комм. сост.}


[Закрыть]
т. е. создать из хаоса – космос. Энлиль[145]145
  Энлиль – один из главных богов шумеро-аккадского пантеона. {комм. сост.}


[Закрыть]
(позднее Мардук[146]146
  Мардук – центральное божество вавилонского пантеона. {комм. сост.}


[Закрыть]
) выступает против нее.

«Он берет лук, стрелы, колчан, божественное орудие – молнию и свет».[147]147
  «Он берет лук… молнию и свет» – цитата из «Энума элиш» в пересказе Б. А. Тураева (см.: Указ. соч. С. 131); в цитате – неточность: Мардук берет с собою не свет, а сеть, с помощью которой умерщвляет Тиамат. {комм. сост.}


[Закрыть]

После жестокого боя Энлиль побеждает. Он разрубает труп Тиамат на части, половину поднимает наверх и делает ее небом, запирает засовом, чтоб не дать воде излиться. «Измерив океан, владыка созидает дом» (символ вселенной).[148]148
  После жестокого боя … (символ вселенной) – пересказ (с цитатами) того же источника, ср.:
  «Затем он возвращается к трупу Тиамат, разрубает ее на две части, половину поднимает вверх и делает небом, запирает засовом и приставляет сторожей, чтобы не давать воде излиться… Измерив океан, владыка воздвиг великий дом… в котором он поселил Ану, Энлиля и Эа». Таким образом вавилонская триада поселилась во дворце, который является символом вселенной»
  (Тураев Б. А. Указ. соч. С. 132). {комм. сост.}


[Закрыть]
После торжества созидательных сил над разрушительными начинается творение мира. Космогония открывается героической симфонией борьбе света с мраком.[149]149
  Космогония… с мраком – поэтическое изложение мысли Тураева: «Создание мира в этом мифе является результатом победы… в Вавилонской редакции, света (Мардука – бога солнца) над олицетворением мрака – хаосом в лице Ану и Тиамат» (Там же. С. 132). {комм. сост.}


[Закрыть]
Бой Мардука с Тиамат получил свое отображение в ряде дошедших до нас памятников. Космократор изображен в образе могучего воина – божество пучины в виде крылатого дракона или какого-либо другого змиеподобного существа. Сохранилось изображение Мардука стоящего на водах,[150]150
  изображение Мардука, стоящего на водах… – воспроизведено в книге: Сказания Древнего Вавилона. Берлин, 1923. С. 207. {комм. сост.}


[Закрыть]
а у ног его – побежденная Тиамат. Победа над богиней водной пучины не окончательна. В морской глубине притаился древний хаос и грозит разрушить мир. Попущением богов во время великого потопа едва не погиб организованный ими мир.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю