Текст книги "Бессмертный (СИ)"

Автор книги: Николай Слимпер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

– У меня созрел новый план по сваливанию с этой планеты, – тихо проговорил я, не отводя глаз от диска.

– Неужто? – также тихо съязвил Иолай.

– Почему они не выходят? – спросила девушка таким же шепотом. – И почему мы шепчем?

– Они ждут. Мы тоже ждем.

– И чего же?

– Без понятия. Сейчас разберемся.

Я сделал шаг вперед, поднял руку, сделал знак «спок» и громко сказал:

– Мы приш... Мы были здесь с миром!

Сказал я это с автоматом в руках, вооруженными Людьми за спиной и примерно тремя десятками растерзанных аборигенов чуть поодаль. Я это понял уже после того, как высказался. Никакой реакции не последовало.

– Может, у них дверь заклинило? – повернулся я к остальным.

И как по волшебству из «тарелки» послышались тихие глухие звуки. Я аж дернулся от неожиданности и быстренько вернулся к остальным.

Диск немного поднял ближнюю к нам часть вверх, будто задрав нос, хотя нижняя часть так и осталась в горизонтальном положении – материал, из которого был изготовлен диск, и правда менялся по желанию тех, кто сидел внутри, – и в корпусе сначала появились очертания вертикального прямоугольника, который начал быстро опускаться на землю, словно трап, а затем мы увидели Людей. На них были плотные черные костюмы, полностью скрывающие владельца. Все тело было покрыто тонкой, но, по всей видимости, очень прочной броней, на голове находился такой же черный шлем с тонированным забралом, не дающим увидеть лица, а из области затылка торчал небольшой шланг, идущий куда-то за спину. В руках они держали штурмовые винтовки. Особые, подходящие для стрельбы даже в космосе: изоляция от жары и холода, отсутствие отдачи и все в этом духе. Было всего Человек тридцать, а то и больше. Они выбежали из «тарелки», словно тараканы, и выстроились полукругом в два ряда – стоящие на одном колене и просто стоящи позади первых, – но при этом оставив место перед опустившимся трапом свободным. И только солдаты замерли на своих позициях, направив в нас оружие, по трапу тут же начал спускаться еще один Человек.

Был он большой и плечистый, в черной, но не бронированной одежде, даже оружия не имел. Руки заведены назад, походка свободная, можно даже сказать – вразвалочку. А еще он был не человеческой расы. Насколько я помню, эта раса называлась – джигударго. Лицо его было светло-коричневым, а длинные рыжие волосы убраны назад и стянуты. На лице была не очень густая растительность: небольшие усы и бородка – тоже рыжие. Его надбровные дуги были довольно большими и выделялись даже на грубо вырубленном лице. В общем, если бы я не знал, то подумал бы, что эта планета – его родина, так он вписывался в нее, особенно цветом.

Он дошел почти до самого края трапа, но на землю ступать не стал.

– Рад вас видеть! – громко и бодро произнес рыжий.

– А вот мы не уверены...

– Меня зовут Адарак Симкое Лаксит! – также бодро продолжил рыжий, то ли не услышав меня, то ли не желая слышать.

– Мы заметили...

– Кто я – вам знать не обязательно!

– Ты ж только что свое имя сказал...

– Судя по вашему виду, вы с того корабля, с которым случился несчастный случай и он упал! – Это был не вопрос. Судя по всему, других людей он здесь встретить не ожидал. Прилети он на десять минут раньше...

– Несчастный? – повела Мара бровью.

– Но вы выжили! – Он ударил по воздуху кулаком.

– Судя по этим Людям, – кивнул я на солдат, – это ненадолго.

– И это очень, очень, очень... плохо. – На последнем слове он очень резко посерьезнел.

– Думаете?

– Вы немного нарушили наши планы...

– Чьи – «ваши»?

– ...но не беспокойтесь, я прибыл, чтобы все исправить.

Я, конечно, видел группы зачистки, но люди в них обычно немногословны и приступают к выполнению своей задачи сразу же, без лишних разговоров. Наверно, нам повезло, что эти оказались исключением. Или нет, от его нездорового позитива как будто еще острее ощущалось чувство безысходности.

– Прячься за машину и не вылазь, что бы не случилось, – еле слышно и не оборачиваясь прошептал я девушке, едва шевеля губами.

– Хорошо.

– Чтобы не случилось, сиди тихо, – с нажимом повторил я.

Мара медленно попятилась назад, прячась за транспорт, пока я прикрывал ее. Судя по тому, что солдаты не отреагировали, ее они не заметили вовсе, а может считали, что какая-то пластмассовая машинка от них все равно не спасет. В пустыне больше негде было спрятаться.

– Главное, – продолжил рыжий, – чтобы вы не сопротивлялись, и тогда все закончится быстро и безболезненно. Есть добровольцы? А то я не очень люблю убивать против воли.

Я сделал шаг вперед.

– Можно я?

– Ну вот! – обрадовался рыжий. – Так бы всегда! А то обычно все начинают плакать или угрожать меня убить, прятаться за спинами товарищей, но вот – сразу вышел добровольцем и не стал позориться.

Только глупцы и трусы угрожают убийством. Или те, кто на самом деле и не помышлял убивать. Если человек предупреждает о подобном заранее, значит, он хочет, чтобы его остановили. Я не хочу. Да и кто сможет?

– Да, я такой, – скромно отозвался я.

– Хотя одежда у тебя странная. Да и черт с ней, главное, что ты вызвался добровольцем, а это есть хорошо. Только ты это, пистолет сначала выбрось.

– А, ну да, – театрально спохватился я и небрежно отбросил вакуган в сторону «тараканов».

– Ну вот, так-то лучше! А так как ты доброволец, я разрешаю тебе загадать последнее желание.

Свои желания я привык сам исполнять, и одно из них скоро сбудется.

– А можно два, но они будут маленькими?

– Гм... – задумался рыжий. – Ладно, так тому и быть. Сегодня я добрый.

– Первое: я хочу, чтобы меня... эм...

– Лишили жизни, – добродушно подсказал рыжий.

– Да, чтобы меня лишили жизни вон на том месте. – Я указал на точку, слева от стоявших полукругом солдат и справа от меня.

– А почему именно на том? – удивился рыжий.

– А там пересечение энергетических полей метафизической аномалии астрального сегмента малой силы, – пояснил я. – Я уверен, что лишившись жизни именно там, я сразу попаду в рай.

Рыжий почесал затылок и задумался, но, видимо, так ничего и не поняв, немного растерянно ответил:

– Что ж, ладно, у нас свобода вероисповедания.

– Спасибо, – кивнул я и встал на нужное мне место.

– А второе желание?

– Я хочу досчитать до десяти, чтобы привести мысли в порядок и подготовиться к переходу в иной мир.

– Хорошо, – согласился рыжий.

Ко мне подошел один из солдат и встал сбоку, приготовив пистолет, чтобы застрелить меня сразу, как только я досчитаю до десяти. Я же сложил руки перед лицом, соединив ладони, закрыл глаза и начал считать.

Я, естественно, не собирался быть добровольцем на собственной казни, да и бессмысленно это. Ни одно оружие в мире не способно окончательно меня убить, а у этих какие-то винтовки. У меня был план. И был он прост: убить всех, кто пытается убить нас. Надеюсь, Верон и Иолай догадались, зачем я устроил это представление.

– Девять...

Я быстр. Я очень быстр. Я так быстр, что стоящий рядом со мной солдат, направляющий мне в голову пистолет, не понял, как умер, как и не поняли этого еще несколько Человек, стоящих ближе всего ко мне.

На счете «девять» я резко наклонился назад, уклоняясь от выстрела, выхватил у солдата пистолет, попутно сломав ему запястье, и выстрелил солдату сбоку в голову. Сделав кувырок вперед, я подхватил отброшенный ранее вакуган и выстрелил раньше, чем кто-либо успел понять хоть что-то предпринять. Особая пуля вакугана пробила первую голову, словно лист бумаги, и полетала дальше, скашивая стоящих небольшим полукругом Людей. Даже если их броня и была трудно пробиваемой, то шлемы имели намного меньшую прочность, но все еще были достаточно крепкими, чтобы пуля из вакугана застряла в голове пятого по счету солдата, однако я выстрелил не единожды, а потому положил довольно много народу. Остальных выносили Верон и Иолай, первый с пистолетом, второй с дробовиком.

Сделав еще несколько выстрелов по ряду солдат, у меня наконец кончились патроны. Я, отпрыгнув назад, добрался до автомата первого убитого мной солдата, отстегнул от формы и, зажав спусковой крючок, открыл огонь по более уязвимым головам противников. Ответный огонь не заставил себя ждать. Верон же с Иолаем спрятались за машинами, за одной из которых уже пряталась Мара, я же вбежал по трапу в «тарелку», по которой солдаты стрелять не решились. Рыжий к этому времени уже успел укрыться внутри. Так бы мы и убили всех, расстреливая противника с двух сторон, но для этого нам не хватило патронов. Первым перестал стрелять Верон, потом и у меня опустел автомат, Иолай сделал еще пару выстрелов из дробовика и затих.

– Эй, вы, квакушки большеголовые! – закричал я, забегая в «тарелку». – Попробуйте поймайте!

Несколько Человек побежало за мной, но я неожиданно для них остановился и с разворота ударил в голову ближайшего ко мне так, что у него треснуло забрало и он полетел в толпу, сбивая остальных преследователей с ног. Ближайшего, кого не сбило с ног, я ударил кулаком, устроив сотрясение и ему. Быстро сняв винтовку с тела, пока все в замешательстве – а это было не просто, так как она пристегивалась к ремню на груди на особо крепкую нить, которую нужно было отстегнуть, – я начал снова палить уже в спины. Те вояки, что остались обстреливать Верона, Иолая и Мару, не ожидали такого поворота событий, а потому даже не успели ответить, упав замертво, немногие же оставшиеся в живых разбежались, спрятавшись из виду за «тарелкой». Я еще пострелял тех живых, кого сбил с ног, а потом, размахнувшись, кинул винтовку в сторону остальных за машину и начал отстегивать вторую, и тут же услышал новые выстрелы – оружие достигло цели. Я уже начал подниматься на ноги, как мне в затылок прилетела пуля. Я совсем забыл про рыжего.

– Не отступать! – крикнул он. – Стреляйте, их всего трое!

Трое, которые положили почти всех его солдат. Я был четвертым, но меня он уже не считал.

Он крикнул и сам начал стрелять, причем не из винтовки, как его вояки, а из чего-то покрупней. А еще на нем была броня, тоже попрочней обычной. Я пришел в себя секунд через тридцать

– Эй, рыжий ублюдок!

Адарак резко обернулся и вытаращил на меня глаза:

– Ты... Я же... Я...

Он так и не сумел оформить свои мысли в словесную форму. Прыгнув в его сторону, я взмыл в воздух и обрушил на него ярость своего кулака, отчего его развернуло на триста шестьдесят градусов и его массивная туша кубарем покатилась по трапу вниз, выронив из рук крупнокалиберное орудие. Отстегнув еще один автомат, я спрыгнул с трапа, чтобы покончить с оставшимися солдатами. Я ожидал встретить шквал огня, но под тарелкой оказалось всего двое, которые не представляли особой угрозы. Присмотревшись, я увидел вдалеке еще несколько черных силуэтом, быстро удаляющихся от места бойни. Добивать их не имело смысла, за нас это сделает пустныня.

Из-за машины показались сначала Верон и подставивший ему плечо Иолай, а потом и дрожащая Мара.

– Все целы? – спросил я, подходя к ним и озираясь по сторонам, не притаился ли где выживший противник.

– Верону попали в плечо и живот, а мне из крупного левую руку прострелили, теперь чинить придется, – посетовал Иолай. Из его руки медленно вытекала маслянистая желтоватая жидкость.

– Я в порядке, – дрожащим голосом сообщила девушка. У нее лишь на щеке был небольшой порез. – А что... что с Вероном? Он не умрет?

– У меня всего лишь царапина, – довольно твердом голосом сказал Верон. – А вот насчет тебя не уверен, – обратился он ко мне и как-то странно посмотрел.

– Да я в норме!

Теперь на меня странно смотрели все. Примерно также, как на корабле смотрели на мои черные одежды. Было бы забавно, заявись я туда в пончо на голое тело.

– У меня что-то на лице?

Я обтерся рукавом, но смотрели все не на лицо. Я тоже опустил взгляд.

– Ой.

Лучше бы я был в черном костюме. У меня на одежде, в районе груди и живота, зияло несколько дырок от пуль.

– Наверно, моль проела, – посетовал я.

– Ага, мы так и подумали.

– Ты не гераклид. – Это прозвучало как утверждение.

– А, точно! А я все не мог вспомнить, кто ты такой. Все на языке вертелось, но никак не вспоминалось. А ты думал, что я тоже гераклид?

– Была такая мысль, – качнул головой Верон. – Думал, ты носишь линзы.

– А почему просто не спросил?

– А ты?

– Это как-то... невежливо.

Вообще, я знал, что он за тип, потому и не задавал ему вопросов, чтобы он не задал их в ответ. Моя тайна несколько... интересней. Несмотря на все это, теперь о ней знали все, как и о том, что Верон – гераклид, хотя он, считай, сам это признал, не оставив мне шанса отплатит ему той же монетой. Гераклид – феномен вселенского масштаба, но на моем фоне это просто заурядная личность. Теперь не отвертеться.

– То-то и оно, – усмехнулся он. – Так кто же ты?

– Предлагаю для начала свалить с этой планеты, – решил сменить я тему, прекрасно осознавая, что это ненадолго, – пока сюда не прилетел еще какие-нибудь тараканы.

– Хорошая мысль, – согласился Иолай, отводя Верона на корабль.

Не успели они переступить через тело рыжего, как тот схватил Иолая за ногу, и киборг, потеряв равновесие, упал вместе с Вероном на трап.

– Ах ты ж скотина! – взревел киборг и ткнул рыжего ногой в нос, а потом еще раз, и еще...

– Хватит! – крикнул я.

– Чего хватит? Пристрелить его! – Иолай потянулся за винтовкой, прицепленной на груди одного из мертвых солдат.

– Не надо, – подал голос Верон.

– Да блин! Почему не надо? – негодующе взревел киборг. В сравнении с Иолаем, Верон выглядел пацифистом, хотя с виду все выглядело наоборот: черные склеры глаз Верона придавали ему устрашающий облик, когда как Иолай выглядел молодым пареньком с ершащимися волосами, что предавало ему внешность более чем безобидного юнца, что, кстати, сыграло ему на руку, когда аборигены на месте убили всех остальных телохранителей. Несмотря на внешнюю невинность, жалости в нем было с гулькин нос.

– «Язык» нам не помешает, – спокойно ответил Верон.

– «Язык»? Он же простой патрульный, что он знает?

– Посмотри на солдат. Чего у них не хватает?

– Помимо мозгов? – Иолай задумался, разглядывая тела. Сначала скривил гримасу, но через несколько секунд подскочил как ужаленный. – Точно! И как я сразу не заметил? Наверно, от жары разморило. Вот, – обратился он к девушке, – это еще один минус киборгов – мы можем перегреться.

Это, конечно, было неправдой, некоторые киборги для энергии вообще использовали тепло окружения, другие солнечный свет или даже радиацию, хотя Иолай, судя по всему, не относился ни к первым, ни ко вторым. Сразу все поглотители энергии вставить в одного киборга попросту невозможно. Можно было с уверенность сказать, что тот же Иолай способен черпать лаву руками.

– Я не поняла, – вздохнула девушка, – что в них не так? Обычные военные патрульные.

– Посмотри повнимательней.

– Да я уже смотрела. Ничего такого не вижу.

Девушка очередной раз чего-то не понимала, когда все остальные знали правильный ответ, а потому злилась, что никто не высказал свои наблюдения вслух, чтобы ей не пришлось показывать свою невежество, хотя ничего зазорного на самом деле здесь не было.

– Вот именно, – поднял я указательный палец. – А должна видеть нашивки. Все патрульные носят нашивки с принадлежностью к армии Правительства. Номер и символ. А у этих ничего такого нет.

– Значит... – начала Мара.

– Значит, они не патрульные, – перебил девушку Верон, хотя та явно не собиралась продолжать мысль.

– Или бывшие патрульные, – добавил я.

– Или так, – подтвердил гераклид. Хотя это было сомнительно. С другой стороны – они летали на последней модели патрульного корабля.

– И что будем делать?

– Допрашивать.

– Я ничего не скажу, – прошипел рыжий, сплевывая кровь.

Все же он довольно крепкий, подумал я про себя. Обычно такой мой удар не оставлял противника в живых. Вообще, он и правда мог быть полезен, как «язык», но когда я его бил, то об этом не думал, потому и не сдерживался.

– Куда же делась твоя обходительность? Или она всплывает только с толпой вооруженных солдат за плечом?

– Пошел ты... – прорычал он.

– Так что, сначала его допросим или смоемся в открытый космос?

– Полетели. – Верон начал подниматься. – Лучше здесь не оставаться, а то либо звери прибегут, либо аборигены, либо еще одна толпа фальшивых патрульных.

– А как же твои раны? – немного взволнованно спросила девушка. За него она переживала больше, чем за меня. Пусть дырок в одежде у меня было больше, но от ран не осталось и следа, хотя все это восприняли как-то спокойней, чем я ожидал.

– Заживают, – просто сказал он.

– Как?

Теперь ее больше волновало, как так быстро раны заживают у Верона, а я остался не у дел. Пусть я и не стремился привлекать внимания к своим способностям, но раз уж все выплыло наружу, я ожидал больший интерес к своей особе. Судя по всему, девушку больше интересовал сам Верон, чем его способность исцеляться.

– Он гераклид, – ответил я за Верона. Я не пытался переключить внимание на себя, но посчитал, что Верону будет немного неловко рассказывать о себе. Да и Иолаю тоже. – Ты не слышала о гераклидах?

– Слышала, что они очень сильные.

– Они очень сильные, да, а еще у них довольно сильная выносливость и регенерация.

– Даже такие ранения могут залечить?

У меня, к слову сказать, ранения посерьезней были.

– Пуля, попавшая в плечо, прошла навылет, кость не задета, – вернул себе слово Верон. – А из живота... – черноглазый на секунду замялся, – А из живота потом выйдет. Раны полностью затянутся минут через двадцать.

– Круто, – протянула Мара.

– Круто, – подтвердил Верон, уже поднимаясь в «тарелку», но все же опираясь на Иолая. – И все же, у некоторых, как видно, бывает и круче.

Иолай и Мара мельком глянули на меня. Я лишь смущенно махнул рукой.

– Надо собрать оружия на всякий случай, – сказал Иолай, ногой отбрасывая одного из солдат с трапа.

– Я помогу, – ответила девушка.

– А я затащу нашего убийцу дедушки внутрь.

Глава 4

Глава 4

Все же удивительно, как иногда судьба собирает вместе совершенно не похожих Людей. Или это злой рок? Ладно, если бы причины начинались с какой-нибудь мажорной ноты, но ведь нет, события, предшествующие знакомству, обычно совсем безрадостный, а то и вовсе трагичны. Есть пары, которые прожили вместе всю жизнь, а их знакомство произошло, когда на дороге один въехал в другого, разбив обе машины. И знаете, что тогда происходит? Тогда Человек оказывается вырванным из привычной ему комфортной среды и помещается в ситуацию экстремальную; он снимает маску и показывает свою истинную внутреннюю сущность, о которой, порой, и сам не догадывался. В такие моменты Люди и сближаются больше всего, ведь они сразу понимают с кем имеют дело и подстраиваются, заранее продумывая свою линию поведения. Они становятся словно пазлом, мозаикой, части которой идеально друг другу подходят, даже если на первый взгляд рисунки различаются кардинально. Но стоит их совместить, как видишь абсолютное соотношение формы и содержания. Тогда и понимаешь, что вам было судьбой повстречаться, и именно в такой ситуации. Вот только Люди часто скрывают свое истинное «Я», словно поворачиваясь рисунком мозаики вниз, оставляя видимым лишь безликую серую спину. Но стоит их встряхнуть, как они показывают свою настоящую, красочную сторону.

«Тарелка», которую мы захватили, была последней моделью, даже я вряд ли бы смог нормально с ней управляться. А вот Верон освоился быстро, заявив, что уже успел полетать на такой. Заблокированную систему – рыжий, видимо, решил, что не выйдет из переделки живым, а потому заранее заблокировал панель управления и даже поставил таймер на самоуничтожение – легко взломал Иолай, который и самоуничтожение отключил, заявив, что Верон уже успел полетать на такой, а значит он знает о ней все. Мара перебирала оружие, которое мы сняли с убитых солдат, и переставляла патроны, заполняя магазины, пустые же откидывала в сторону. Я же не поленился переодеться в запасную форму вояк и теперь допрашивал рыжего.

– Слушай, рыжий...

– Меня зовут Адарак Симкое Лаксит, – гордо заявил он, бесцеремонно перебив меня.

Его пришлось привязать к одному из крепких сидений прочным канатом, так как он был довольно силен, а сотрясение, которое я ему организовал, не причиняло особого дискомфорта. Кровь из разбитого Иолаем носа заляпал ему всю форму, но кровотечение давно прекратилось.

– Я это уже слышал, рыжий, – махнул я рукой. – Лучше скажи, кто ты такой и откуда взялся? Ты ведь знаешь, кто пустил газ в лайнер, что привело к его крушению?

Рыжий как-то нехорошо осклабился и отвернулся, по крайней мере настолько, насколько это позволяли туго натянутые веревки.

– Чего тут смешного?

– Я ничего не знаю, – громко произнес рыжий.

– Ты прилетел на следующий день после крушения корабля, потом попытался нас убить, при этом прекрасно зная, что мы выжившие с того самого лайнера, и ты ничего не знаешь? И ты думаешь, тебе кто-то поверит?

Рыжий не ответил. Естественно, что он не собирался говорить, а угрожать физической расправой было бессмысленно, так как он заранее был готов к такому исходу, запрограммировав корабль на самоуничтожение, но не обязательно угрожать Человеку, чтобы что-то узнать, достаточно заговорить его, пока он случайно не обмолвится о том, о чем должен был бы молчать. Хотя многие, готовые умереть, предпочитают сделать это без лишней боли, а потому боятся пыток.

– Ты крепкий, – продолжил я, – раз пережил мой удар. Даже для твоей расы такой удар минимум вырубил бы тебя на пару часов, а то и в кому загнал бы, будь ты хоть в каске. А ты ничего, живехонький, лишь глазки немного бегают, только вот не пойму, то ли от сотрясения, то ли ты врать не умеешь совсем.

– А я и не вру, – снова улыбнулся рыжий, – просто не хочу говорить. – Он насмешливо посмотрел мне в глаза.

– Что ж, это поправимо.

Я достал нож, который забрал еще у одного из аборигенов в лагере, и про который совсем забыл. Он был в специальном чехле на ноге и, тащя рыжего в «тарелку», я случайно задел его рукой этого джигударго, тогда и вспомнил о нем. Клинок ножа был длиной с ладонь, а потому выглядел внушительно. Внизу лезвия, у самой рукояти, был довольно топорно зазубрен небольшой самодельный серрейтор.

– Интересно, раз ты такой крепкий, боли ты тоже не боишься?

Рыжий немного повернул голову, взглянул на нож с ничего не выражающем лицом, хотя в глазах читался огонек страха, сглотнул, но ничего не ответил.

– Что ж, тогда проверим...

– Постой, – перебила меня Мара.

– Ну что еще? Будешь читать мне мораль о неправильности пыток пленных?

– Нет, просто хотела сказать, что я закончила заполнять магазины.

– И что там? – вмешался Иолай. Он вытащил из медицинской комнаты несколько инструментов и пытался залатать свою протекающую руку. Это у него не особо получалось, так как приборы были явно не предназначены для роботизированных частей тела.

– Двенадцать полных магазинов.

– Не так плохо, как я думал, – кивнул киборг.

– Ну, молодец, – сказал я, – меня-то чего отвлекаешь? У меня тут важный разговор. – Я снова повернулся к рыжему, который за это время словно забыл и обо мне, и о ноже в моей руке.

– Так один патрон лишний остался, – пояснила девушка, – в отдельный магазин его бессмысленно запихивать, а выбрасывать жалко. Может его использовать по назначению, чтобы нож раньше времени не пачкать?

Я демонстративно призадумался. Мара хоть и была дилетантом, но иногда соображала, хотя такой жесткости я от не ожидал. Возможно, она просто не верила, что я и правда начну вот так резать пленника посреди корабля, а просто блефую. Что ж, она плохо меня знает.

Рыжий сначала как-то дико смотрел то на меня, то на девушку, потом медленно и спокойно сказал:

– Я действительно не знаю подробностей, но кое-что все же сказать могу, отвечая на твой вопрос.

Судя по всему, он не только боялся пыток, хоть и плохо это скрывал, но и умирать ему тоже не хотелось. С учетом того, что полчаса назад он собирался взорвать всех вокруг вместе с собой, это было странно. Возможно, он просто хотел покрасоваться перед своими солдатами, даже не сомневаясь в том, что они победят.

– Это на какой же?

– Про лайнер. – Он снова нехорошо улыбнулся.

– Ну? Кто убил всех Людей.

– Ты!

Даже Верон, до этого молча сидящий за панелью управления, повернулся и нахмурился. Неужели он до сих пор во мне сомневался?

– Я? Что за чушь? Мы оба прекрасно знаем, что это не так.

– Мы-то знаем, а общественность нет. У нее совершенно иные представления о случившемся на корабле.

– Камеры... – догадался я. – Так и знал.

– А что с камерами? – не поняла девушка. – Камеры же записали, что ты предупреждал всех о бомбе и сам спасался.

– Да, а еще они записали, как я раскидал телохранителей Костуна и его самого, вырубил в толпе охранника и убил полицейского.

– Полицейского? – удивилась девушка. – Ты же говорил, что он сам тебя отпустил.

– Я много чего говорил... – отмахнулся я от нее. Интересно, как бы они все отреагировали, если бы я с самого начала рассказал правду? Тот молодой полицейский точно бы кинулся на меня, за что серьезно поплатился бы. В глазах остальных я бы тоже выглядел злодеем, хотя, если учитывать его поведение, вряд ли меня так уж сильно презирали.

– Подожди, но ты все это сделал в качестве самообороны, а тот коп вообще угрожал тебя убить, да и вел он себя не так, как положено полицейскому в подобных ситуациях.

Наивность Мары поражала. Пусть она и была лишь начинающей воровкой-мошенницей, но жизнь ее явно потаскала за волосы.

– Только вот на камерах все будет немного иначе, – вмешался Иолай. – Кое-какие фрагменты могут выпасть, а какие-то просто испортиться. Звук тоже может повредиться, поэтому будет невозможно разобрать, о чем говорится на видео.

– Но ведь видеомонтаж легко можно обнаружить, с сегодняшними-то технологиями.

– В том-то и дело, что никакого видеомонтажа там не будет, – вернул я себе слово. – Я и охранников бил, и полицейского убивал, а потом лайнер рухнул и взорвался. Любой грамотный оратор выставит все так, что в этом виноват я. На правду можно посмотреть под разными углами.

– Но... – начала девушка, но замолчала, не зная, что ответить. Немного помолчав, она все же нашла, что сказать:

– Я главного не понимаю: зачем им это нужно? Чего они добиваются?

– Мне тоже интересно, – согласился Иолай.

– Поверьте, я хочу это знать не меньше вашего.

– Может, ты кому дорогу перешел?

– О-о, я многим дорогу и переходил, и переезжал, попутно давя под колесами клевретов. Вот только вряд ли кто-то из них достаточно умен и... безумен, чтобы совершить такое, лишь чтобы подставляя меня.

На самом деле, я знал много довольно безумных личностей, которые могли бы устроить подобное шоу, и даже не ради того, чтобы подставить меня, а просто веселья ради. Некоторым Людям, бывает, нравится делать вещи, которые большинство считает отвратительным, и таких Людей называю либо психами, либо гениями, хотя часто со временем такие близкие понятия стираются, и вчерашний ненормальный сегодня становится примером для подражания у миллионов. Так, бывает, возникают целые религии. Возможно, когда-нибудь возникнет религия под названием Амарталианство или Амартализм, учитывая при этом, что тот, кому будут поклоняться, бессмертен. Возможно, даже, что ее создам я сам. Хотя пока у меня есть дела поинтересней.

Несмотря на все это, большинство тех безумцев, которые могли устроить подобный теракт, давно гниют в земле, распухают в воде или превращаются в ледышку в открытом космосе. Однако может случится так, что кто-то, кому я оставил жизнь, решил отомстить, хотя для этого нужно быть кем-то больше, чем психом, либо кого-то я просто не добил. В любом случае, тот, кто решил все это устроить, довольно глуп, раз решил мне мстить, вместо того, чтобы забраться в самый темный угол и скулить там до конца своей ничтожной жизни, обливаясь холодным по́том при каждом шорохе.

Забавно, что мой противник должен быть одновременно глуп, умен и безумен. В таком случае круг получается несколько у́же.

– И зачем взрывать весь лайнер, чтобы подставить тебя, ты тоже мог погибнуть вместе с остальными, – заметила Мара.

– Кстати, насчет погибнуть... – оживился Иолай.

И вот, эта тема снова всплыла.

– Давайте сначала решим, что делать с этим рыжиком, – перебил я. – И куда мы вообще летим?

– Предлагаю выкинуть рыжего за борт, – сказал киборг. Похоже, все свои проблемы он пытается решить подобными методами, хотя вряд ли у него часто получается:

– Я не согласен, – тут же вмешался Верон.

– Кто бы сомневался, – буркнул я.

– Как я уже говорил, я не люблю ничем не обоснованных смертей.

Зато предпочитаешь не обоснованное ничем спасение жизни тем, кто этого не заслуживает, подумал я про себя. Полагаю, Иолай был бы со мной согласен, выскажи я эту мысль вслух, однако я пока решил ее попридержать:

– И что тогда предлагаешь?

– Мы уже минут сорок кружим вокруг планеты с которой улетели и никакой активности других патрулей или им подобных. Можно высадить его где-нибудь, где побезопасней. Может быть и его когда-нибудь найдут, как и нас...

– А еще его могут сожрать дикие звери или аборигены, если у него, конечно, мясо не слишком жесткое, – добавил я. – Мсье знает толк в извращениях!

Так или иначе, руки Верона оставались чисты. Это как похоронить человека заживо, оставив ему в гробу пистолет с одним патроном. По сути это не убийство, но маловероятно, что он использует этот патрон, чтобы отбиваться от червей.

– И еще кое-что.

– Да-да?

– Мы никого не забыли?

Все призадумались, осматриваясь по сторонам. Было слишком тихо, никто не причитал, не ныл и не угрожал.

– Ядрена кочерыжка! – вскрикнул я. – А где Костун и те лысые?

– Кажется, мы оставили их в машинах.

– Если они все еще живы, мы их заберем, – сказал Верон.

– Как скажешь. Ладно Костун, он без сознания, но те лысые-то почему не вылезли после перестрелки?

Мы вернулись на эту чертову пустынную планету, засыпанную красным как перец песком. Высадив упирающегося здоровяка из «тарелки» недалеко от гор (возле других, где, как нам казалось, никто не живет), мы отлетели метров на сто и выбросили ему две винтовки, в одной из которых был лишь один патрон, – чего зря оружием раскидываться? Потом взлетели вверх и довольно быстро нашли место, где мы оставили толстосумов, так как неподалеку стояла дюжина разбитых машин и лежало в крови десятка три аборигенов и еще примерно столько же солдат в черном, и это не считая убитых зверей. На фоне пустыни, пусть даже и красноватой, эта картина явственно выделялась. Опускаясь на землю, мы увидели, что толстяк уже пришел в себя и даже вылез из машины, испуганно озираясь и не понимая, что да как: слева и справа кровавое месиво, впереди – приземляющаяся черная тарелка с неизвестно кем внутри. Любой будет в шоке.