Текст книги "Тук-тук-тук. Сборник рассказов. (Рисунки Г.И. Огородникова)"

Автор книги: Николай Носов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

– Дружок! Верный мой пёс! Значит, ты не забыл нас? Дружок лизал ему щёки, а Мишка целовал его прямо в морду. Леночка смеялась, хлопала в ладоши и кричала:

– Мы его в чемодане с поезда принесли! Мы по ошибке ваш чемодан взяли. Это всё дядечка Федечка виноват!

– Да, – сказал дядя Федя, – это моя вина. Я первый взял ваш чемодан, а потом уж вы мой взяли.

Они отдали нам чемодан, в котором Дружок ехал в поезде. Леночка, видно, очень не хотела расставаться с Дружком. На глазах у неё даже слёзы были. Мишка сказал, что на следующий год у Дианки снова будут щенки, тогда мы выберем самого красивого и привезём ей.

– Обязательно привезите, – сказала Леночка.

Мы попрощались и вышли на улицу. Дружок сидел на руках у Мишки, вертел во все стороны головой, и глаза у него были такие, будто он всему удивлялся. Наверно, Леночка всё время держала его дома и ничего ему не показывала.

Когда мы подошли к дому, у нас на крыльце сидели две тётки и дядька. Они, оказывается, нас ждали.

– Вы, наверное, за чемоданом пришли? – спросили мы их.

– Да, – сказали они. – Это вы те ребята, которые чемодан нашли?

– Да, это мы, – говорим мы. – Только никакого чемодана у нас теперь нет. Уже нашёлся хозяин, и мы отдали.

– Так вы бы поснимали свои записки, а то только людей смущаете. Приходится из-за вас даром время терять!

Они поворчали и разошлись. А мы с Мишкой в тот же день обошли все места, где наклеили записки, и ободрали их.

Телефон

Один раз мы с Мишкой были в игрушечном магазине и увидели замечательную игрушку – телефон. В большой деревянной коробке лежали два телефонных аппарата, две трубки, в которые говорить и слушать, и целая катушка проволоки. Продавщица объяснила нам, что если один телефон поставить в одной квартире, а другой – у соседей и соединить оба аппарата проволокой, то можно переговариваться.

– Вот нам бы купить! Мы как раз соседи, – сказал Мишка. – Хорошая штука! Это не какая-нибудь простая игрушка, которую поломаешь и выбросишь. Это полезная вещь!

– Да, – говорю я, – очень полезная штука! Захотел поговорить, взял трубку – поговорил, и ходить никуда не надо.

– Удобство! – восторгался Мишка. – Сидишь дома и разговариваешь. Замечательно!

Мы с Мишкой решили собирать деньги, чтобы купить телефон. Две недели подряд мы не ели мороженого, не ходили в кино – всё деньги копили. Наконец насобирали сколько было нужно и купили телефон.

Примчались из магазина домой с коробкой. Один телефон у меня поставили, другой – у Мишки и от моего телефона протянули проволоку через форточку вниз, прямо к Мишкиному телефону.

– Ну, – говорит Мишка, – попробуем разговаривать. Беги наверх и слушай.

Я помчался к себе, взял трубку и слушаю, а трубка уже кричит Мишкиным голосом:

– Алло! Алло!

Я тоже как закричу:

– Алло!

– Слышно что-нибудь? – кричит Мишка.

– Слышно. А тебе слышно?

– Слышно. Вот здорово! Тебе хорошо слышно?

– Хорошо. А тебе?

– И мне хорошо! Ха-ха-ха! Слышно, как я смеюсь?

– Слышно. Ха-ха-ха! А тебе слышно?

– Слышно. Послушай, сейчас я к тебе приду.

Мишка прибежал ко мне, и мы принялись обниматься от радости.

– Хорошо, что купили телефон! Правда? – говорит Мишка.

– Конечно, – говорю, – хорошо.

– Слушай, сейчас я пойду обратно и позвоню тебе. Он убежал и позвонил снова.

Я взял трубку:

– Алло!

– Алло!

– Слышно?

– Слышно.

– Хорошо?

– Хорошо.

– И у меня хорошо. Давай разговаривать.

– Давай, – говорю. – А о чём разговаривать?

– Ну, о чём… О чём-нибудь… Хорошо, что мы купили телефон, правда?

– Правда.

– Вот если бы не купили, было бы плохо. Правда?

– Правда.

– Ну?

– Что «ну»?

– Чего же ты не разговариваешь?

– А ты почему не разговариваешь?

– Да я не знаю, о чём разговаривать, – говорит Мишка. – Это всегда так бывает: когда надо разговаривать, так не знаешь, о чём разговаривать, а когда не надо разговаривать, так разговариваешь и разговариваешь…

Я говорю:

– Давай вот что: подумаем, а когда придумаем, тогда позвоним.

– Ладно.

Я повесил трубку и стал думать. Вдруг звонок. Я взял трубку.

– Ну, придумал? – спрашивает Мишка.

– Нет ещё, не придумал.

– Я тоже ещё не придумал.

– Зачем же ты звонишь, раз не придумал?

– А я думал, что ты придумал.

– Я сам тогда позвонил бы.

– А я думал, что ты не догадаешься.

– Что ж я, по-твоему, осёл?

– Нет, какой же ты осёл? Ты совсем не осёл! Разве я говорю, что ты осёл!

– А что ты говоришь?

– Ничего. Говорю, что ты не осёл.

– Ну ладно, довольно тебе про осла твердить! Давай лучше уроки учить.

– Давай.

Я повесил трубку и сел за уроки. Вдруг Мишка снова звонит:

– Слушай, сейчас я буду петь и на рояле играть по телефону.

– Ну, пой, – говорю.

Послышалось какое-то сопение, не то шипение, потом забренчала громкая музыка, и вдруг Мишка запел не своим голосом:

 
Куда, куда вы удалились,
Весны моей златые дни-и-и?
 

«Что это? – думаю. – Где он так петь выучился?» Вдруг Мишка сам является. Рот до ушей.

– Ты думал, это я пою? Это патефон по телефону поёт! Дай-ка я послушаю.

Я дал ему трубку. Он слушал, слушал, потом как бросит трубку – и бегом вниз. Я взял трубку, а там «Пш-ш-ш! Пш-ш-ш! Др-р-р! Др-р-р!» Наверно, пластинка кончилась. Я снова сел за уроки. Опять звонок. Я взял трубку:

– Алло!

А из трубки:

– Ав! Ав! Ав!

– Ты чего, – говорю, – по-собачьи лаешь?

– Это не я. Это с тобой Дружок разговаривает. Слышишь, как он кусает трубку зубами?

– Слышу.

– Это я ему в морду тыкаю трубкой, а он её зубами грызёт.

– Ты бы лучше не портил трубку.

– Ничего, она железная… Ай! Пошёл вон! Я тебе покажу, как кусаться! Вот тебе! (Ав! Ав! Ав!) Кусается, понимаешь?

– Понимаю, – говорю.

Снова сел за уроки. Через минуту звонок. Я взял трубку, а там что-то жужжит: «Жжу-у-у-у!»

– Алло! – кричу я. «Жуу-у! Жжу-у!»

– Чем ты там жужжишь?

– Мухой.

– Какой мухой?

– Ну, простой мухой. Я ее держу перед трубкой, а она крылышками машет и жужжит.

Целый вечер мы с Мишкой звонили друг другу и выдумывали разные фокусы: пели, кричали, рычали, мычали, даже шёпотом разговаривали – всё было слышно. Уроки я кончил поздно и думаю:

«Позвоню ещё раз Мишке, перед тем как лечь спать».

Позвонил, а он не отвечает.

«Что же это? – думаю. – Неужели телефон испортился?» Позвонил ещё раз – опять нет ответа! Думаю: «Надо пойти узнать, в чём дело».

Прибегаю к нему… Батюшки! Он телефон положил на стол и ломает. Батарею из аппарата вытащил, звонок разобрал и уже трубку развинчивает.

– Стой! – говорю. – Ты зачем телефон ломаешь?

– Да я не ломаю. Я только хочу посмотреть, как он устроен. Разберу, а потом соберу обратно.

– Так разве ты соберёшь? Это понимать надо.

– Ну я и понимаю. Чего тут ещё не понимать!

Он развинтил трубку, вынул из неё какие-то железки и стал отковыривать круглую пластинку, которая внутри была. Пластинка вывалилась, и из трубки посыпался чёрный порошок. Мишка испугался и стал собирать порошок обратно в трубку.

– Ну, вот видишь, – говорю, – что ты наделал!

– Ничего, – говорит, – я сейчас соберу всё, как было.

И стал собирать. Возился, возился… Винтики маленькие, завинчивать трудно. Наконец собрал трубку, только железка у него одна осталась и два винтика лишних.

– А эта железка откуда взялась? – спрашиваю.

– Ах я разиня! – говорит Мишка. – Забыл! Её надо было там внутри привинтить. Придётся снова разбирать трубку.

– Ну, – говорю, – я пойду домой, а ты, как только будет готово, позвони мне.

Пошёл я домой и стал ждать. Ждал, ждал, так ничего не дождался и спать лёг.

Наутро телефон как зазвонит! Я вскочил неодетый, схватил трубку и кричу:

– Слушаю!

А из трубки в ответ:

– Ты чего хрюкаешь?

– Как это – хрюкаю? Я не хрюкаю, – говорю я.

– Брось хрюкать! Говори по-человечески! – кричит Мишка.

– Я и говорю по-человечески. Зачем мне хрюкать?

– Ну, довольно тебе баловаться! Всё равно я не поверю, что ты поросёнка в комнату притащил.

– Да говорят же тебе, что никакого поросёнка нет! – рассердился я.

Мишка замолчал. Через минуту приходит ко мне:

– Ты чего хрюкал по телефону?

– Я не хрюкал.

– Я ведь слышал.

– Да зачем же мне хрюкать?

– Не знаю, – говорит. – Только у меня в трубке всё «хрю-хрю» да «хрю-хрю». Вот пойди, если не веришь, послушай.

Я пошёл к нему и позвонил по телефону:

– Алло!

Сначала ничего не было слышно, а потом потихоньку так: «Хрюк! Хрюк! Хрюк!»

Я говорю:

– Хрюкает.

А в ответ снова: «Хрюк! Хрюк! Хрюк!»

– Хрюкает! – кричу я. А из трубки опять:

«Хрюк! Хрюк! Хрюк! Хрюк!»

Тут я понял, в чём дело, и побежал к Мишке.

– Это ты, – говорю, – телефон испортил!

– Почему?

– Ты ведь разбирал его, вот и испортил у себя в трубке что-то.

– Наверно, я что-нибудь неправильно собрал, – говорит Мишка. – Надо исправить.

– Как же теперь исправишь?

– А я посмотрю, как твой телефон устроен, и свой сделаю так же.

– Не дам я свой телефон разбирать!

– Да ты не бойся! Я осторожно. Надо же починить!

И стал чинить. Возился, возился – и починил так, что совсем ничего не стало слышно. Даже хрюкать перестало.

– Ну, что теперь делать? – спрашиваю я.

– Знаешь, – говорит Мишка, – пойдём в магазин, может быть, там починят.

Пошли мы в игрушечный магазин, но там телефонов не чинили и даже не знали, где их чинят. Целый день мы ходили скучные. Вдруг Мишка придумал:

– Чудаки мы! Ведь мы можем по телеграфу переговариваться!

– Как – по телеграфу?

– Очень просто: точка, тире. Звонок-то ведь действует! Короткий звонок – точка, а длинный – тире. Выучим азбуку Морзе и будем переговариваться!

Достали мы азбуку Морзе и стали учить: «А» – точка, тире; «Б» – тире, три точки; «В» – точка, два тире… Выучили всю азбуку и стали переговариваться. Сначала у нас получалось медленно, а потом мы научились, как настоящие телеграфисты: «Трень-трень-трень!» – и всё понятно. Это даже интереснее было, чем простой телефон. Только это продолжалось недолго. Один раз звоню Мишке утром, а он не отвечает. «Ну, – думаю, – спит ещё». Позвонил позже – опять не отвечает. Пошёл к нему и стучу в дверь. Мишка открыл и говорит:

– Ты чего в дверь барабанишь? Не видишь, что ли?

И показывает на двери кнопку.

– Что это? – спрашиваю.

– Кнопка.

– Какая?

– Электрическая. У нас теперь электрический звонок есть, так что можешь звонить.

– Где ты взял?

– Сам сделал.

– Из чего?

– Из телефона.

– Как – из телефона?

– Очень просто. Звонок из телефона выдрал, кнопку – тоже. И батарею из телефона вынул. Была игрушка – стала вещь!

– Какое же ты имел право телефон разбирать? – говорю я.

– Какое право! Я свой телефон разобрал. Твоего ведь не трогал.

– Так телефон-то наш общий! Если бы я знал, что ты станешь ломать, то и не стал бы с тобой покупать! Зачем мне телефон, если разговаривать не с кем!

– А зачем нам разговаривать? Небось недалеко живём, можно и так прийти поговорить.

– Я с тобой и разговаривать после этого не хочу! Рассердился я на него и три дня с ним не разговаривал.

От скуки и я свой телефон разобрал и сделал из него электрический звонок. Только не так, как у Мишки. Я всё аккуратно устроил. Батарею поставил возле двери на полочке, от неё по стене провода протянул к электрическому звонку и кнопке. А кнопку к двери хорошенько винтиками привинтил, чтобы она не болталась на одном гвозде, как у Мишки. Даже папа и мама похвалили меня за то, что я устроил такую полезную вещь в доме. Я пошёл к Мишке, чтобы рассказать ему, что у меня теперь тоже электрический звонок есть.

Подхожу к двери, звоню… Нажимал кнопку, нажимал – никто не отворяет. «Может быть, звонок испортился?» – думаю. Стал в дверь стучать. Мишка открыл. Я спрашиваю:

– Что же звонок, не действует?

– Не действует.

– Почему?

– Да я батарею разобрал.

– Зачем?

– Ну, я хотел посмотреть, из чего батарея сделана.

– Как же, – говорю, – ты теперь будешь – без телефона и без звонка?

– Ничего, – вздохнул он, – как-нибудь буду!

Пошёл я домой, а сам думаю: «Почему Мишка такой нескладный? Зачем он всё ломает?!» Мне даже жалко стало его.

Вечером я лёг спать и долго не мог заснуть, всё вспоминал: как у нас был телефон и как из него получился электрический звонок. Потом я стал думать об электричестве, как оно получается в батарее и из чего. Все давно уже спали, а я всё думал про это и никак не мог заснуть. Тогда я встал, зажёг лампу, снял с полки батарею и разломал её. В батарее оказалась какая-то жидкость, в которой мокла чёрная палка, завёрнутая в тряпочку. Я понял, что электричество получалось из этой жидкости. Потом лёг в постель и быстро заснул.

Бенгальские огни

Сколько хлопот у нас с Мишкой было перед Новым годом! Мы уже давно готовились к празднику: клеили бумажные цепи на ёлку, вырезали флажки, делали разные ёлочные украшения. Всё было бы хорошо, но тут Мишка достал где-то книгу «Занимательная химия» и вычитал в ней, как самому сделать бенгальские огни.

С этого и началась кутерьма! По целым дням он толок в ступе серу и сахар, делал алюминиевые опилки и поджигал смесь на пробу. По всему дому шёл дым и воняло удушливыми газами. Соседи сердились, и никаких бенгальских огней не получалось.

Но Мишка не унывал. Он позвал к себе на ёлку даже многих ребят из нашего класса и хвастал, что у него будут бенгальские огни.

– Они знаете какие! – говорил он. – Они сверкают, как серебро, и рассыпаются во все стороны огненными брызгами.

Я говорю Мишке:

– Что же ты наделал? Позвал ребят, а никаких бенгальских огней не будет.

– Почему не будет? Будет! Ещё времени много. Всё успею сделать.

Накануне Нового года он приходит ко мне и говорит:

– Слушай, пора нам за ёлками ехать, а то останемся мы на праздник без ёлок.

– Сегодня уже поздно, – ответил я. – Завтра поедем.

– Так ведь завтра уже украшать ёлку надо.

– Ничего, – говорю я. – Украшать надо вечером, а мы поедем днём, сейчас же после школы.

Мы с Мишкой уже давно решили поехать за ёлками в Горелкино, где мы жили у тёти Наташи на даче. Тёти Наташин муж работал лесничим и ещё летом сказал, чтобы мы приезжали к нему в лес за ёлками. Я даже заранее упросил маму, чтоб она разрешила мне в лес поехать.

На другой день я прихожу к Мишке после обеда, а он сидит и толчёт бенгальские огни в ступе.

– Что ж ты, – говорю, – не мог раньше сделать? Ехать пора, а ты возишься!

– Да я делал и раньше, только, наверно, мало серы клал. Они шипят, дымят, а гореть не горят.

– Ну и брось, всё равно ничего не выйдет.

– Нет, теперь, наверно, выйдет. Надо только побольше серы класть. Дай-ка мне алюминиевую кастрюлю, вон на подоконнике.

– Где же кастрюля? Тут только сковородка, – говорю я.

– Сковородка?.. Эх, ты! Да это и есть бывшая кастрюля. Давай её сюда.

Я передал ему сковородку, и он принялся скоблить её по краям напильником.

– Это у тебя, значит, кастрюля в сковородку превратилась? – спрашиваю я.

– Ну да, – говорит Мишка. – Я её пилил напильником, пилил, вот она и сделалась сковородкой. Ну ничего, сковородка тоже нужна в хозяйстве.

– Что же тебе мама сказала?

– Ничего не сказала. Она ещё не видела.

– А когда увидит?

– Ну что ж… Увидит так увидит. Я, когда вырасту, новую кастрюлю ей куплю.

– Это долго ждать, пока ты вырастешь! – сказал я.

– Ничего.

Мишка наскоблил опилок, высыпал порошок из ступки, налил клею, размешал всё это, так что у него получилось тесто вроде замазки. Из этой замазки он наделал длинных колбасок, навертел их на железные проволочки и разложил на фанерке сушиться.

– Ну вот, – говорит, – высохнут – и будут готовы, только надо от Дружка спрятать.

– Зачем от него прятать?

– Слопает.

– Как – слопает? Разве собаки бенгальские огни едят?

– Не знаю. Другие, может быть, и не едят, а Дружок ест. Один раз я оставил их сохнуть, вхожу – а он их грызёт. Наверно, думал, что это конфеты.

– Ну, спрячь их в печь. Там тепло, и Дружок не достанет.

– В печку тоже нельзя. Один раз я их спрятал в печь, а мама пришла и затопила – они и сгорели. Я их лучше на шкаф положу, – говорит Мишка.

Мишка взобрался на стул и положил фанерку на шкаф.

– Ты ведь знаешь, какой Дружок, – говорит Мишка. – Он всегда мои вещи хватает! Помнишь, он затащил мой левый ботинок, так что мы его нигде найти не могли. Пришлось мне тогда три дня ходить в валенках, пока другие ботинки не купили. На дворе теплынь, а я хожу в валенках, как будто обмороженный! А потом уже, когда купили другие ботинки, мы этот ботинок, который один остался, выбросили, потому что кому он нужен – один ботинок! А когда его выбросили, отыскался тот ботинок, который потерялся. Оказалось – его Дружок затащил на кухню под печь. Ну, мы и этот ботинок выбросили, потому что если б первый не выбросили, то и второй бы не выбросили, а раз первый выбросили, то и второй выбросили. Так оба и выбросили.

Я говорю:

– Довольно тебе болтать! Одевайся скорее, ехать надо. Мишка оделся, мы взяли топор и помчались на вокзал.

А тут поезд как раз ушёл, так что пришлось нам дожидаться другого. Ну ничего, дождались, поехали. Ехали, ехали, наконец приехали. Слезли в Горелкине и пошли прямо к лесничему. Он дал нам квитанцию на две ёлки, показал делянку, где разрешалось рубить, и мы пошли в лес. Ёлок кругом много, только Мишке они все не нравились.

– Я такой человек, – хвалился он, – уж если поехал в лес, то срублю самую лучшую ёлку, а то и ездить не стоит.

Забрались мы в самую чащу.

– Надо рубить поскорей, – говорю я. – Скоро и темнеть начнёт.

– Что ж рубить, когда нечего рубить!

– Да вот, – говорю, – хорошая ёлка.

Мишка осмотрел ёлку со всех сторон и говорит:

– Она, конечно, хорошая, только не совсем. По правде сказать, совсем нехорошая: куцая.

– Как это – куцая?

– Верхушка у неё короткая. Мне такой ёлки и даром не надо!

Нашли мы другую ёлку.

– А эта хромая, – говорит Мишка.

– Как – хромая?

– Так, хромая. Видишь, у неё нога внизу закривляется.

– Какая нога?

– Ну, ствол.

– Ствол! Так бы и говорил! Нашли мы ещё одну ёлку.

– Лысая, – говорит Мишка.

– Сам ты лысый! Как это ёлка может быть лысая?

– Конечно, лысая! Видишь, какая она реденькая, вся просвечивает. Один ствол виден. Просто не ёлка, а палка!

И так всё время: то лысая, то хромая, то ещё какая-нибудь!

– Ну, – говорю, – тебя слушать – до ночи ёлки не срубишь!

Нашёл себе подходящую ёлочку, срубил и отдал топор Мишке:

– Руби поскорей, нам домой ехать пора.

А он словно весь лес взялся обыскать. Уж я и просил его и бранил – ничего не помогало. Наконец он нашёл ёлку по своему вкусу, срубил, и мы пошли обратно на станцию. Шли, шли, а лес всё не кончается.

– Может, мы не в ту сторону идём? – говорит Мишка. Пошли мы в другую сторону. Шли, шли – всё лес да лес!

Тут и темнеть начало. Мы давай сворачивать то в одну сторону, то в другую. Заплутались совсем.

– Вот видишь, – говорю, – что ты наделал!

– Что же я наделал? Я ведь не виноват, что так скоро наступил вечер.

– А сколько ты ёлку выбирал? А дома сколько возился? Вот придётся из-за тебя в лесу ночевать!

– Что ты! – испугался Мишка. – Ведь ребята сегодня придут. Надо искать дорогу.

Скоро стемнело совсем. На небе засверкала луна. Чёрные стволы деревьев стояли, как великаны, вокруг. За каждым деревом нам чудились волки. Мы остановились и боялись идти вперёд.

– Давай кричать! – говорит Мишка. Тут мы как закричим вместе:

– Ау!

«Ау!» – ответило эхо.

– Ау! Ау-у! – закричали мы снова что было силы. «Ау! Ау-у!» – повторило эхо.

– Может быть, нам лучше не кричать? – говорит Мишка.

– Почему?

– Ещё волки услышат и прибегут.

– Тут, наверно, никаких волков нет, – отвечаю я.

– А вдруг есть! Лучше пойдём скорее.

Я говорю:

– Давай прямо идти, а то мы никак на дорогу не выберемся.

Пошли мы снова. Мишка всё оглядывался и спрашивал:

– А что делать, когда нападают волки, если ружья нет?

– Бросать в них горящие головешки, – говорю я.

– А где их брать, эти головешки?

– Развести костёр – вот тебе и головешки.

– А у тебя есть спички?

– Нету.

– А они на дерево могут влезть?

– Кто?

– Да волки.

– Волки? Нет, не могут.

– Тогда, если на нас нападут волки, мы залезем на дерево и будем сидеть до утра.

– Что ты! Разве просидишь на дереве до утра!

– Почему не просидишь?

– Замёрзнешь и свалишься.

– Почему замёрзнешь? Нам ведь не холодно.

– Нам не холодно, потому что мы двигаемся, а попробуй посиди на дереве без движения – сразу замёрзнешь.

– А зачем сидеть без движения? – говорит Мишка. – Можно сидеть и ногами дрыгать.

– Это устанешь – целую ночь на дереве ногами дрыгать!

Мы продирались сквозь густые кустарники, спотыкались о пни, тонули по колено в снегу. Идти становилось трудней и трудней.

Мы очень устали.

– Давай бросим ёлки! – говорю я.

– Жалко, – говорит Мишка. – Ко мне ребята сегодня придут. Как же я без ёлки буду?

– Тут нам бы самим, – говорю, – выбраться! Чего ещё о ёлках думать!

– Постой, – говорит Мишка. – Надо одному вперёд идти и протаптывать дорогу, тогда другому будет легче. Будем меняться по очереди.

Мы остановились, передохнули. Потом Мишка впереди пошёл, а я за ним следом. Шли, шли… Я остановился, чтоб переложить ёлку на другое плечо. Хотел идти дальше, смотрю – нет Мишки! Исчез, словно провалился под землю вместе со своей ёлкой.

Я кричу:

– Мишка!

А он не отвечает.

– Мишка! Эй! Куда же ты делся?

Нет ответа.

Я пошёл осторожно вперёд, смотрю – а там обрыв! Я чуть не свалился с обрыва. Вижу – внизу шевелится что-то тёмное.

– Эй! Это ты, Мишка?

– Я! Я, кажется, с горы скатился!

– Почему же ты не отвечаешь? Я тут кричу, кричу…

– Ответишь тут, когда я ногу ушиб!

Я спустился к нему, а там дорога. Мишка сидит посреди дороги и коленку руками трёт.

– Что с тобой?

– Коленку ушиб. Нога, понимаешь, подвернулась.

– Больно?

– Больно! Я посижу.

– Ну, давай посидим, – говорю я.

Уселись мы с ним на снегу. Сидели, сидели, пока нас не пробрал холод.

Я говорю:

– Тут и замерзнуть можно! Может быть, пойдём по дороге? Она нас куда-нибудь выведет: или на станцию, или к лесничему, или в деревню какую-нибудь. Не замерзать же в лесу!

Мишка хотел встать, но тут же заохал и опять сел.

– Не могу, – говорит.

– Что же теперь делать? Давай я понесу тебя на закорках, – говорю я.

– Да разве ты донесёшь?

– Давай попробую.

Мишка поднялся и начал взбираться ко мне на спину. Кряхтел, кряхтел, насилу залез. Тяжёлый! Я согнулся в три погибели.

– Ну, неси! – говорит Мишка.

Только прошёл я несколько шагов, поскользнулся – и бух в снег.

– Ай! – заорал Мишка. – У меня нога болит, а ты меня в снег кидаешь!

– Я же не нарочно!

– Не брался бы, если не можешь!

– Горе мне с тобой! – говорю я. – То ты с бенгальскими огнями возился, то ёлку до самой темноты выбирал, а теперь вот зашибся… Пропадёшь тут с тобой!

– Можешь не пропадать!..

– Как же не пропадать?

– Иди один. Это всё я виноват. Я уговорил тебя за ёлками ехать.

– Что же, я тебя бросить должен?

– Ну и что ж? Я и один дойду. Посижу, нога пройдёт – я и пойду.

– Да ну тебя! Никуда я без тебя не пойду. Вместе приехали, вместе и вернуться должны. Надо придумать что-нибудь.

– Что же ты придумаешь?

– Может быть, санки сделать? У нас топор есть.

– Как же ты из топора санки сделаешь?

– Да не из топора, голова! Срубить дерево, а из дерева – санки.

– Всё равно гвоздей нет.

– Надо подумать, – говорю я.

И стал думать. А Мишка всё на снегу сидит. Я подтащил к нему ёлку и говорю:

– Ты лучше на ёлку сядь, а то простудишься.

Он уселся на ёлку. Тут мне пришла в голову мысль.

– Мишка, – говорю я, – а что, если тебя повезти на ёлке?

– Как – на ёлке?

– А вот так: ты сиди, а я буду за ствол тащить. Ну-ка, держись!

Я схватил ёлку за ствол и потащил. Вот как ловко придумал! Снег на дороге твёрдый, укатанный, ёлка по нему легко идёт, а Мишка на ней – как на санках!

– Замечательно! – говорю я. – На-ка, держи топор. Отдал ему топор. Мишка уселся поудобнее, и я повёз его по дороге. Скоро мы выбрались на опушку леса и сразу увидели огоньки.

– Мишка! – говорю. – Станция! Издали уже слышался шум поезда.

– Скорей! – говорит Мишка. – Опоздаем на поезд! Я припустил изо всех сил.

Мишка кричит:

– Ещё поднажми! Опоздаем!

Поезд уже подъезжал к станции. Тут и мы подоспели. Подбегаем к вагону. Я подсадил Мишку. Поезд тронулся, я вскочил на подножку и ёлку за собой втащил. Пассажиры в вагоне стали бранить нас за то, что ёлка колючая.

Кто-то спросил:

– Где вы взяли такую ободранную ёлку?

Мы стали рассказывать, что с нами в лесу случилось. Тогда все стали жалеть нас. Одна тётенька усадила Мишку на скамейку, сняла с него валенок и осмотрела ногу.

– Ничего страшного нет, – сказала она. – Просто ушиб.

– А я думал, что ногу сломал, так она у меня болела, – говорит Мишка.

Кто-то сказал:

– Ничего, до свадьбы заживёт!

Все засмеялись. Одна тётенька дала нам по пирогу, а другая – конфет. Мы обрадовались, потому что очень проголодались.

– Что же мы теперь будем делать? – говорю я. – У нас на двоих одна ёлка.

– Отдай её на сегодня мне, – говорит Мишка, – и дело с концом.

– Как это – с концом? Я её тащил через весь лес да ещё тебя на ней вёз, а теперь сам без ёлки останусь?

– Так ты мне её только на сегодня дай, а завтра я тебе возвращу обратно.

– Хорошенькое, – говорю, – дело! У всех ребят праздник, а у меня даже ёлки не будет!

– Ну ты пойми, – говорит Мишка, – ко мне ребята сегодня придут! Что я буду без ёлки делать?

– Ну, покажешь им свои бенгальские огни. Что, ребята ёлки не видели?

– Так бенгальские огни, наверно, не будут гореть. Я их уже двадцать раз делал – ничего не получается. Один дым, да и только!

– А может быть, получится?

– Нет, я и вспоминать про это не буду. Может, ребята уже забыли.

– Ну нет, не забыли! Не надо было заранее хвастаться.

– Если б у меня ёлка была, – говорит Мишка, – я бы про бенгальские огни что-нибудь сочинил и как-нибудь выкрутился, а теперь просто не знаю, что делать.

– Нет, – говорю, – не могу я тебе ёлку отдать. У меня ещё ни в одном году так не было, чтоб ёлки не было.

– Ну будь другом, выручи! Ты меня уже не раз выручал!

– Что же, я тебя всегда выручать должен?

– Ну, в последний раз! Я тебе что хочешь за это дам. Возьми мои лыжи, коньки, волшебный фонарь, альбом с марками. Ты ведь сам знаешь, что у меня есть. Выбирай что угодно.

– Хорошо, – сказал я. – Если так, отдай мне своего Дружка.

Мишка задумался. Он отвернулся и долго молчал. Потом посмотрел на меня – глаза у него были печальные – и сказал:

– Нет, Дружка я не могу отдать.

– Ну вот! Говорил «что угодно», а теперь…

– Я забыл про Дружка… Я, когда говорил, думал про вещи. А Дружок ведь не вещь, он живой.

– Ну и что ж? Простая собака! Если бы он хоть породистый был.

– Он же не виноват, что он не породистый! Всё равно он любит меня. Когда меня нет дома, он думает обо мне, а когда я прихожу, радуется и машет хвостом… Нет, пусть будет что будет! Пусть ребята смеются надо мной, а с Дружком я не расстанусь, даже если бы ты мне дал целую гору золота!

– Ну ладно, – говорю я, – бери тогда ёлку даром.

– Зачем даром? Раз я обещал любую вещь, так и бери любую вещь. Хочешь, я тебе дам волшебный фонарь со всеми картинками? Ты ведь очень хотел, чтоб у тебя был волшебный фонарь.

– Нет, не надо мне волшебного фонаря. Бери так.

– Ты ведь столько трудился из-за ёлки – зачем отдавать даром?

– Ну и пусть! Мне ничего не надо.

– Ну, и мне даром не надо.

– Так это ведь не совсем даром, – говорю я. – Просто так, ради дружбы. Дружба ведь дороже волшебного фонаря! Пусть это будет наша общая ёлка.

Пока мы разговаривали, поезд подошёл к станции. Мы и не заметили, как доехали. У Мишки нога совсем перестала болеть. Он только немного прихрамывал, когда мы сошли с поезда.

Я сначала забежал домой, чтоб мама не беспокоилась, а потом помчался к Мишке – украшать нашу общую ёлку.

Ёлка уже стояла посреди комнаты, и Мишка заклеивал ободранные места зелёной бумагой. Мы ещё не кончили украшать ёлку, как стали собираться ребята.

– Что же ты, позвал на ёлку, а сам даже не украсил её! – обиделись они.

Мы стали рассказывать про наши приключения, а Мишка даже приврал, будто на нас напали в лесу волки и мы от них спрятались на дерево. Ребята не поверили и стали смеяться над нами. Мишка сначала уверял их, а потом махнул рукой и сам стал смеяться.

Мишкины мама и папа пошли встречать Новый год к соседям, а для нас мама приготовила большой круглый пирог с вареньем и других разных вкусных вещей, чтоб мы тоже могли хорошо встретить Новый год.

Мы остались одни в комнате. Ребята никого не стеснялись и чуть ли не на головах ходили. Никогда я не слыхал такого шума! А Мишка шумел больше всех. Ну, я-то понимал, почему он так разошёлся. Он старался, чтоб кто-нибудь из ребят не вспомнил про бенгальские огни, и выдумывал всё новые и новые фокусы.

Потом мы зажгли на ёлке разноцветные электрические лампочки, и тут вдруг часы начали бить двенадцать часов.

– Ура! – закричал Мишка. – С Новым годом!

– Ура! – подхватили ребята. – С Новым годом! Ур-а-а! Мишка уже считал, что всё кончилось благополучно, и закричал:

– А теперь садитесь за стол, ребята, будет чай с пирогом!

– А бенгальские огни где же? – закричал кто-то.

– Бенгальские огни? – растерялся Мишка. – Они ещё не готовы.

– Что же ты, позвал на ёлку, говорил, что бенгальские огни будут… Это обман!

– Честное слово, никакого обмана! Бенгальские огни есть, только они ещё сырые…

– Ну-ка, покажи. Может быть, они уже высохли. А может, никаких бенгальских огней нету?

Мишка нехотя полез на шкаф и чуть не свалился оттуда вместе с колбасками. Они уже высохли и превратились в твёрдые палочки.

– Ну вот! – закричали ребята. – Совсем сухие! Что ты обманываешь!

– Это только так кажется, – оправдывался Мишка. – Им ещё долго сохнуть надо. Они не будут гореть.

– А вот мы сейчас посмотрим! – закричали ребята. Они расхватали все палочки, загнули проволочки крючочками и развесили их на ёлке.

– Постойте, ребята, – кричал Мишка, – надо проверить сначала!

Но его никто не слушал.

Ребята взяли спички и подожгли все бенгальские огни сразу. Тут раздалось шипение, будто вся комната наполнилась змеями. Ребята шарахнулись в стороны. Вдруг бенгальские огни вспыхнули, засверкали и рассыпались кругом огненными брызгами. Это был фейерверк! Нет, какое там фейерверк – северное сияние! Извержение вулкана! Вся ёлка сияла и сыпала вокруг серебром. Мы стояли как зачарованные и смотрели во все глаза.

Наконец огни догорели, и вся комната наполнилась каким-то едким, удушливым дымом. Ребята стали чихать, кашлять, тереть руками глаза. Мы все гурьбой бросились в коридор, но дым из комнаты повалил за нами. Тогда ребята стали хватать свои пальто и шапки и начали расходиться.

– Ребята, а чай с пирогом? – надрывался Мишка.

Но никто не обращал на него внимания. Ребята кашляли, одевались и расходились. Мишка вцепился в меня, отнял мою шапку и закричал:

– Не уходи хоть ты! Останься хоть ради дружбы! Будем пить чай с пирогом!

Мы с Мишкой остались одни. Дым понемногу рассеялся, но в комнату всё равно нельзя было войти. Тогда Мишка завязал рот мокрым платком, подбежал к пирогу, схватил его и притащил в кухню.