Текст книги "100 великих приключений"

Автор книги: Николай Непомнящий

Соавторы: Андрей Низовский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 45 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

«Человек с Луны»: жизнь как приключение

Кто он? Русский антрополог и этнограф, исследователь Новой Гвинеи и Океании. Впервые изучил население и природу северо-восточного берега Новой Гвинеи (с тех пор называемого «Берегом Маклая»), Путешественник. Прожил несколько лет на другом конце земли, посетил Филиппины, Индонезию. Крупнейшая научная заслуга Миклухо-Маклая – вывод о видовом единстве и взаимном родстве человеческих рас. Он первым поднял голос против расизма.

* * *

…Он побывал в Германии и Франции, Италии и Турции, Испании и на Канарских островах, изучал фауну Средиземного моря, пешком прошёл по Марокко. В обличье араба его видели на улицах Суэца. Под палящим африканским солнцем он путешествовал вдоль побережья Красного моря, посетил Суакин, Ямбо, Джидду. Потом Миклухо-Маклай не раз вспоминал, каким опасностям он подвергался: болел, голодал, не раз встречался с разбойничьими шайками. В Суакине и Джидде он впервые в жизни увидел рынки невольников.

Однажды в руки Миклухо-Маклая попал труд Отто Финша «Новая Гвинея». Рассказ о жизни этой далёкой и загадочной страны буквально захватил его. С большим трудом удалось уговорить вице-председателя Русского географического общества адмирала Фёдора Литке отправить его в Океанию…

В конце октября 1870 года из Кронштадта вышел корвет «Витязь». На его борту Миклухо-Маклай пересёк Атлантический океан, побывал в Бразилии, в Чили, на островах Полинезии и Меланезии. 20 сентября 1871 года Миклухо-Маклай высадился на северо-восточном берегу Новой Гвинеи – в заливе Астролябия, близ селения Бонгу. На берегу ручья, у моря, матросы и корабельные плотники срубили «дом Маклая». Здесь вместе с двумя слугами – шведом Ульманом и полинезийцем Боем ему отныне предстояло жить…

Племена Новой Гвинеи были разобщены и постоянно враждовали друг с другом. Любой чужеземец, будь он белый или чёрный, считался нежелательным гостем. Поговаривали, что дикари не брезгуют человеческим мясом…

Перед тем как впервые отправиться в деревню Горенда, Миклухо-Маклай долго колебался: не надо ли взять с собой револьвер? В конце концов решил оставить оружие в хижине, взяв лишь подарки и записную книжку. Папуасы не очень приветливо встретили белого человека. Они пускали стрелы над ухом иноземца, размахивали копьями перед его лицом. Миклухо-Маклай сел на землю, спокойно развязал шнурки башмаков и… улёгся спать.

Он заставил себя заснуть. Когда, проснувшись, Миклухо-Маклай поднял голову, он с торжеством увидел, что папуасы мирно сидели вокруг него. Луки и копья были спрятаны. Папуасы с удивлением наблюдали, как белый неторопливо затягивает шнурки своих ботинок. Он ушёл домой, сделав вид, что ничего не случилось, да и случиться ничего не могло. Папуасы решили, что раз белый человек не боится гибели, то он бессмертен.

Так началось знакомство со страшными «людоедами».

«Папуасы разных береговых и горных деревень, – писал Миклухо-Маклай, – почти ежедневно посещали мою хижину, так как молва о моём пребывании распространялась всё далее и далее… Незнакомые с огнестрельным оружием, которое я им до того времени не показывал, чтобы не увеличить их подозрительности и не отстранить их ещё больше от себя, и, предполагая большие сокровища в моей хижине, они стали угрожать убить меня… Я принимал их угрозы в шутку или не обращал на них внимания… Не раз потешались они, пуская стрелы так, что последние очень близко пролетали около моего лица и груди, приставляли свои тяжёлые копья вокруг головы и шеи и даже подчас без церемоний совали остриё копий мне в рот или разжимали им зубы.

Я отправлялся всюду невооружённый, и индифферентное молчание и полное равнодушие к окружающим были ответом на все эти любезности папуасов… Я скоро понял, что моя крайняя беспомощность в виду сотен, даже тысяч людей была моим главным оружием».

Учёный вставал на рассвете, умывался родниковой водой, пил чай. Рабочий день начинался наблюдениями за приливной волной океана, измерением температуры воды и воздуха, записями в дневнике. Около полудня Миклухо-Маклай шёл завтракать, а потом отправлялся на берег моря или в лес для сбора коллекций. Он без опаски входил в хижины папуасов, лечил их, беседовал с ними (местный язык он освоил очень быстро), давал им полезные и нужные советы. Спустя несколько месяцев жители ближних и дальних селений полюбили Маклая. Он всюду был желанным гостем.

Миклухо-Маклай ознакомился с бытом, обычаями, хозяйством, культурой и повседневным жизненным укладом папуасов, начал собирать коллекцию папуасских черепов (черепа своих умерших родственников папуасы обычно выбрасывали в кусты возле хижин, зато нижняя челюсть свято сберегалась подвешенной к потолку хижины) и образцы волос папуасов. Чтобы не обидеть их, он отрезал пряди своих густых волнистых волос и выменивал их на пучки волос папуасов. Благодаря этой мене они охотно позволяли Маклаю не только выстригать волосы, но и производить антропометрические измерения. В результате Миклухо-Маклай установил, что волосы папуасов ничем не отличаются от волос европейцев – сегодня это кажется смешным, но по тем временам это было настоящее научное открытие!

Путешественник накопил бесценные наблюдения об искусстве и промыслах папуасов. Он составил первый словарик их наречия, а обнаружив в районе горной деревни Теньгум-Мана знаки, вырезанные на деревьях, решил, что у папуасов имеются зачатки письменности.

Больше года прожил русский путешественник в хижине на берегу океана. «Я готов остаться на несколько лет на этом берегу», – писал он в своём дневнике. Миклухо-Маклай успел сделать многое: посадил в землю Новой Гвинеи семена культурных растений – тыкву, бобы, кукурузу. Около его хижины прижились плодовые деревья. Многие папуасы сами приходили на его огород за семенами. Миклухо-Маклай заметил, что папуасы ценили в первую очередь те новые для них предметы, из которых он и могли извлечь прямую пользу: так, они довольно быстро приспособили для бритья бутылочное стекло взамен привычных осколков кремня.

Папуасы верили, что при желании Маклай способен прекратить дождь, а если рассердится, то может поджечь море. Однажды путешественник специально разыграл туземцев: подлил в блюдце со спиртом немного воды и зажёг спирт. Рассказы об этом и подобных чудесах переходили из деревни в деревню, преодолевая языковые и племенные барьеры. Миклухо-Маклай казался папуасам настолько необычным, что они окрестили его «караан-тамо» – «человек с Луны».

Вокруг залива Астролябия, в окрестных горах жило не менее трёх-четырёх тысяч папуасов. Миклухо-Маклай жадно изучал страну. Он уже знал хорошо дороги в деревни Бонгу, Мало, Богатим, Горима, Гумбу, Рай, Карагум. Он поднимался в горы, на папуасской пироге пересекал заливы, открыл и нанёс на карту неизвестную реку. Миклухо-Маклай открыл новый вид сахарного банана, плодовые и масличные растения. Тетради его были полны записей, заметок и рисунков, среди которых – множество портретов его новых друзей-папуасов. Болезни, недоедание, змеи, ползающие по письменному столу, подземные толчки, сотрясающие хижину, – ничто не могло помешать Миклухо-Маклаю в его трудах.

В декабре 1872 года в залив Астролябия вошёл клипер «Изумруд». Наступил час прощания. Папуасы проводили «караан-тамо» грохотом барумов – длинных церемониальных барабанов. Во время плавания на «Изумруде» Миклухо-Маклай получил возможность изучить народы Молуккских островов. Он совершил экскурсию на остров Целебес (Сулавеси), побывал в Тидоре – столице султаната на одноимённом острове. 22 марта 1873 года путешественник вместе с проводником в рыбачьей лодке пересёк обширный Манильский залив. После ночлега в прибрежной деревне он поднялся в Лимайские горы и на краю лесной поляны наткнулся на ряд наклонных пальмовых щитов. Под ними укрывались от зноя и непогоды чернокожие пигмеи-негритосы. Рост их не превышал полутора метров. Больше двух дней провёл Миклухо-Маклай среди этого бродячего народа.

Во второй половине мая 1873 года Миклухо-Маклай был уже на Яве. «Изумруд» ушёл, а учёный остался. В Батавии (ныне Джакарта) свирепствовала тропическая лихорадка, поэтому путешественник перебрался в Бюйтензорг (ныне Богор), расположенный высоко в горах, в здоровой и нежаркой местности. Семь месяцев провёл здесь Миклухо-Маклай. Здесь же исследователь начал готовиться к новой экспедиции. На этот раз он намеревался проникнуть на берег Папуа-Ковиай, на юго-западе Новой Гвинеи. Дело предстояло весьма опасное: малайцы в один голос уверяли, что жители побережья Папуа-Ковиай – самые страшные людоеды.

В декабре 1873 года Миклухо-Маклай прибыл на Молуккские острова. Город Амбоина, столица этого «гвоздичного царства», славился на весь мир как центр торговли пряностями. Отсюда на большой морской лодке «урумбай» Маклай отплыл к побережью Папуа-Ковиай. В течение нескольких дней плавал он между мелкими островами в узких проливах в поисках удобного места для высадки. В конце концов его выбор пал на мыс Айва. Отсюда открывался великолепный вид на море, на островки Айдума и Мавара. 8 марта 1874 года Миклухо-Маклай записывает в дневнике: «Наконец могу сказать, что я снова житель Новой Гвинеи…»

Путешественник бесстрашно двинулся в неисследованные дебри. Поднявшись на высокий горный хребет, он увидел внизу озеро Камака-Валлар. В его водах Миклухо-Маклай открыл новый вид губок, собрал коллекцию раковин. На островке Лакахия Миклухо-Маклай нашёл выходы каменного угля, а в заливе Телок-Кируру путешественник едва не подвергся нападению враждебно настроенных туземцев. Экспедиция на берег Ковиай кончилась тяжелейшей болезнью. Почти на месяц она уложила путешественника в постель и заставила в итоге вернуться на Яву. В августе 1874 года Миклухо-Маклай возвращается в Бюйтензорг, чтобы в конце года вновь отправиться в путь – на этот раз по Малаккскому полуострову, в глубине которого обитали таинственные племена. Малайцы назвали их «оранг-утан» – «лесные люди».

Идти пришлось по пояс в воде или плыть на лодке по затопленным лесам, между огромными пнями, поваленными стволами деревьев и крепкими лианами. По дороге небольшой караван вспугивал диких зверей, устья рек кишели крокодилами, нередко дорогу пересекали огромные змеи.

Первых «лесных людей» Миклухо-Маклай встретил в верховьях речки Палон. Это были пугливые, низкорослые, чернокожие люди. Всё их имущество состояло из тряпья на бёдрах и ножа. Они скитались в диких лесах, давали своим детям имена в честь деревьев, добывали камфору, которую выменивали у малайцев на ножи и ткани, ночевали на ветвях, и ростом напоминали негритосов Филиппин, а обликом – папуасов Новой Гвинеи.

Пятьдесят дней провёл Миклухо-Маклай в дебрях Джохора. Он писал свои заметки при свете факелов, питался дикими лимонами, спал в жилищах «оранг-утанов», изучал их облик, образ жизни, верования и язык. Ему удалось собрать образцы таинственных ядов из растительных соков и зубов змей, которыми оранги отравляли свои стрелы.

В январе 1875 года учёный двинулся в обратный путь. Миклухо-Маклая трясла лихорадка, он с трудом преодолевал слабость. Русла рек Сомброн и Индао вывели его к берегу моря. В феврале он уже гостил во дворце Джохорского махараджи, а в июле – октябре того же года совершил второе путешествие по Малаккскому полуострову.

В 1875 году в Бейтензорге Миклухо-Маклай закончил заметки о своих странствиях среди «лесных людей» Малаккского полуострова. К тому времени картографы уже нанесли на карту Новой Гвинеи гору Миклухо-Маклая. Это был своего рода прижизненный памятник – редкая честь для учёных.

В 1876–1877 годах Миклухо-Маклай совершил путешествие в Микронезию и Меланезию. На острове Яп учёный с любопытством рассматривал «каменные деньги» – огромные, грубо обтёсанные камни с отверстиями посередине, имевшие форму мельничных жерновов различной величины, иногда в несколько тонн весом. А на островах Адмиралтейства учёный увидел большую туземную пирогу, мачта и рея которой были украшены человеческими скальпами. У многих поднявшихся на палубу корабля туземцев на спине или груди были привешены какие-то странные предметы вроде метёлок: тонкие ветки, собранные в пучок, были прикреплены к ручке, выточенной из берцовой кости человека. Неужели это и есть пресловутые людоеды? Но мрачные талисманы вскоре получили разъяснение: это был обычай «руен-римата», ношения костей отца или ближайших родственников, если они были знатными или выдающимися людьми.

В июне 1876 года путешественник вновь оказался на Новой Гвинее, на памятном берегу Маклая. Матросы выгрузили припасы, ящики, бочки, подарки для папуасов. Все старые знакомые были ещё живы и очень радушно приняли «караан-тамо». Корабельные плотники построили дом из крепкого строевого леса в окрестностях деревни Бонгу. Новоселье путешественник справлял в кругу папуасов, двух слуг и повара.

Миклухо-Маклай не умел отдыхать. Вновь и вновь неутомимый путешественник поднимался в горы, углублялся в джунгли, пересекал быстрые реки. Из горных деревень он приносил новые черепа, утварь и… новые приступы лихорадки. Ему удалось описать людей и природу берега Маклая на протяжении двухсот миль. Миклухо-Маклай в совершенстве изучил обычаи папуасов, знал их язык, искусство. Он понимал, что вторжение белых неизбежно, поэтому задумал создать из деревень берега Маклая Папуасский союз и самому встать во главе его. Русское правительство отказалось поддержать его в этой затее.

В этот раз учёный прожил на берегу Маклая 14 с половиной месяцев. В ноябре 1877 года в залив Астролябия зашла английская шхуна «Флауэр оф Ярроу». Миклухо-Маклай решил отправиться на ней в Сингапур – привести в порядок коллекции, засесть за книги и статьи о своих открытиях. На прощание он созвал папуасов из окрестных деревень и предупредил их, что приходящие к их берегу белые люди могут оказаться работорговцами и пиратами. Если же здесь появятся белые люди, которые подадут особый «знак Маклая», то папуасы должны доверять им во всём.

Миклухо-Маклай прибыл в Сингапур совершенно больным. В июле 1878 года он переезжает в Сидней. Его сопровождала почти мировая слава и… огромные долги. Письма в Русское географическое общество, содержащие просьбы о помощи, остались без ответа – взамен денег он получил титул барона. Единственную реальную помощь учёному оказал Австралийский музей. При его поддержке Миклухо-Маклай отправляется в новое путешествие – в самое сердце Меланезии, в места, куда ещё не отваживались проникнуть европейские исследователи. На рассвете 29 марта 1879 года он на шхуне «Сэди Ф. Келлер» покинул порт Джексон. Впереди были сто шестьдесят дней плавания по бурному морю, двести тридцать семь дней, проведённых на берегах далёких неисследованных островов, где учёный стал свидетелем случаев каннибализма. Миклухо-Маклай спокойно бродил по селениям людоедов, ел туземный суп из мяса диких голубей, спал прямо под звёздами. Из «страны людоедов» он увёз много новых зарисовок, записок, антропометрических измерений и составленный им словарь местного языка.

В 1882 году, после двенадцати лет странствий, Миклухо-Маклай вернулся в Петербург. На какое-то время он стал героем дня. А потом – новое путешествие. В начале февраля 1883 года Миклухо-Маклай отплывает на Яву. В Батавии он застал русский корвет «Скобелев» и убедил его капитана по пути во Владивосток зайти на Берег Маклая. 16 марта путешественник в третий раз увидел столь знакомую ему бухту… Дети и юноши выросли, его добрые приятели стали стариками, многие умерли… Русские матросы расчистили густой кустарник и посадили новые полезные растения – подарок Миклухо-Маклая папуасам. Он привёз с собой саженцы и семена тыкв, кофейного и цитрусового деревьев, манго, новые виды хлебного дерева. «Караан-тамо» щедро раздавал своим друзьям куски красной китайки, малайские ножи, зеркала, бусы, топоры. С корабля на берег перевезли целое стадо домашних животных – коз, коров и горбатого быка-зебу. При виде быка папуасы от ужаса полезли на деревья…

В июне 1883 года путешественник прибыл в Сидней. Почти три года он провёл в Австралии. Здесь он женился, здесь он начал ожесточённую борьбу против всевозможных «расовых теорий», концепций «низших» и «высших» рас, утверждающих человеческое неравенство. Он писал Бисмарку, чтобы «все белые взяли на себя защиту прав темнокожих туземцев островов Тихого океана от бессовестной, несправедливой и зверской эксплуатации» и посылал телеграммы русскому царю Александру III, умоляя его заступиться за папуасов.

В апреле 1886 года Миклухо-Маклай вернулся в Россию. Он предложил царю основать русское поселение на берегу Маклая, но Александр III вынес вердикт: «Отказать». Последние годы жизни путешественника были заполнены работой над дневниками шести его путешествий. Миклухо-Маклай умер 2 (14) апреля 1888 года. Выступая на панихиде, его коллега профессор Модестов сказал: «Отечество хоронит человека, который прославил Россию в далёких углах необъятного мира… этот человек был одним из самых редких людей, когда-либо появлявшихся на нашей земле».

Русский путешественник отправляется к людоедам ням-ням

Вильгельм Юнкер был человеком обеспеченным «по факту рождения». Он родился в Петербурге 25 марта (6 апреля) 1840 года в семье банкира – немца по происхождению. Немецкая община не порывала полностью связей с родиной; детям давали два имени – немецкое и русское. Так и маленький Вильгельм получил русское имя: Василий.

* * *

Немецкие корни весьма помогли Юнкеру в его карьере: образование он получил в Гёттингене и Берлине, дружил с исследователями Африки Швейнфуртом и Нахтигалем. Встреча с Нахтигалем вызвала у Юнкера горячее желание проникнуть вглубь Чёрного континента. Его интересовало плато Дарфур в Судане, ещё не исследованное европейцами. Он уже имел опыт путешествий: сначала была Исландия (1869), затем – Тунис, где он собирал римские древности и изучал арабский язык. Последнее обстоятельство было особенно важно: для проникновения вглубь Африки без содействия египетской администрации нельзя обойтись. Именно с Египта Юнкер и начал серию своих нильских путешествий.

В первой экспедиции (1876 г.) помимо Юнкера участвовали «препаратор» Копп и двое слуг. Из Суэца они отправились в Суакин – морские ворота Судана. Отсюда караван должен был доставить экспедицию к берегам Нила. Юнкер готовился к своему походу с немецкой методичностью. Он не строил иллюзий относительно местной кухни и предпочитал консервы, привезённые с собой, а если и пробовал местную стряпню, то в ограниченных количествах.

28 февраля караван вышел из Суакина и за четыре дня дошёл до оазиса Токара. Юнкер ищет озёра Бела-Генда, о которых рассказывал путешественник Мунцингер. Но находит только «Чёртову воду» – так бедуины называют миражи. Восемнадцать дней караван идёт вдоль русла реки Барака, ныне совсем пересохшей. И вот, наконец, Кассала – главный город области Така, богатой диким зверьём. Именно здесь комплектовались коллекции европейских зоопарков. Юнкер гостит у зверолова Шмутцера, снабжавшего своим товаром всю Европу и Америку. У Шмутцера был собственный зверинец. Ночью один из леопардов прорвался в комнату, где спал Юнкер. Путешественник проворно выскочил в соседнее помещение, заперев незваного гостя в своей спальне. Леопарда застрелили, а шкуру, в компенсацию морального ущерба, подарили Юнкеру. Другие хищники, впрочем, вели себя более мирно. «Молодые львы были привязаны к кольям на верёвках; львы эти были так смирны, что их можно было гладить рукою», – пишет Юнкер. Наверное, этих львов хорошо кормили…

В Кассале пробыли 9 дней, а потом двинулись в Кедареф (Гедареф). Здесь Юнкер гостит у греческого торговца Аристида Петраки. Это может показаться странным, но во второй половине XIX века греки фактически прибрали к рукам почти всю городскую торговлю в Судане. Один из кедарефских греков даже говорил по-русски, поскольку бывал в Керчи и Таганроге. В Кедарефе большое впечатление на Юнкера производит рынок рабынь.

От Кедарефа до Хартума местность тянется пустынная (в наше время здесь проложено 500-километровое шоссе). В Хартуме – встреча с губернатором Исмаилом Эйюб-пашой. Начались нескончаемые празднества, на которых больше всего Юнкеру запомнилось меню: «За сладкими блюдами непосредственно следовали кислые и между двумя рагу, пересоленными пряностями, подавалось блюдо пересахаренного и ароматного крахмального желе». На весь город имелся только один столовый прибор – нож с вилкой.

В августе пароход «Сафия», наполненный чиновниками, офицерами, искателями приключений, крысами и тараканами увозит Юнкера вверх по Нилу. Корабль плывёт среди зарослей камыша; основную трудность для судоходства представляют «плавучие» камышовые островки – «седда». Иногда суда буквально застревают в них, будто скованные льдами. Пароход проходит не более сотни вёрст за сутки. Юнкер подхватывает лихорадку и страдает от её приступов почти всю дорогу.

Рождество справляют в Ладо, столице Экваториальной провинции. Места самые дикие. Вместо ёлки – ветка акации, украшенная восковым спичками. 22 января Юнкер вместе с торговым караваном отправляется в страну Макарака. Здесь опять застревает: ничего не поделаешь, таково передвижение в этих краях! Идёт караван с вооружённой охраной – идёшь с ним. Нет – ждёшь «оказии». Не хочешь ждать – садись на мула и езжай. Может быть, доберёшься. Если очень повезёт…

22 февраля Юнкер отправляется в Кабаенди, где совершает шестнадцатидневную поездку к племенам мунду и абукая. Для его спутника Коппа эта «экскурсия» оказалась роковой: он заболевает дизентерией. В Кабаенди Юнкер встречает караван торговцев слоновой костью из страны азанде, проникнуть куда мечтает уже давно, и, главное, знакомится с братом азандийского вождя Индиммы – Рингио.

Юнкер ищет гору Багинзе, которую хочет нанести на карту. Но Рингио – то ли по собственному незнанию, то ли по злому умыслу – указывает Юнкеру неправильную дорогу к горе. 290 километров пути пройдены зря. Начинаются дожди. Запасы провианта кончаются. Проводники разбежались, а оставшиеся клянчат водку, запасы которой тоже на исходе. Умирает Копп. Юнкер остаётся один в далёкой дикой стране.

В местечке Джур-Гаттас Юнкер получает предложение Рингио лично проводить к горе Багинзе. Вдвоём они добираются до неё, но к самой горе не подходят. Но Юнкер и так наносит её на карту, издали. После трёхмесячного отсутствия он возвращается в Ладо.

В ноябре 1877 года Юнкер участвует в военном походе в страну Калика. В качестве экспоната для антропологической коллекции ему перепадает череп одного из африканских вождей. Именно благодаря участию в этом походе Юнкер впервые пересекает водораздел Нила и Конго. Впервые он увидел реку Кибби – истоки Уэле. Первое путешествие в верховья Нила закончено. Юнкер возвращается в Хартум. Он уже знал цель своего следующего путешествия: нужно разрешить загадку, куда впадает Уэле. Разные исследователи выходили к этой реке, но все – в разных точках. Ко всему прочему, в разных местах африканцы из разных племён называют её по-своему, и поди догадайся, что эта река – та самая, которая в дневнике у другого путешественника названа совсем по-другому…

Подготовка к экспедиции занимает минимум времени. Юнкер выбирает в помощники немца Бондорфа, «большого знатока негрских стран». Встретив новый, 1879-й год, они отправляются на пароходе «Исмаилия» вверх по Нилу. Через восемь дней пароход доползает наконец до городка Мешре на притоке Нила Бахр-Эль-Газале. Далее Юнкер с Вондорфом плывут на лодке-«душегубке» вместе с неграми-динка в их страну, разорённую нубийцами. Отсюда путешественник хочет отправиться в землю мангбатту к югу от Уэле, потом в Дем-Солиман с тем, чтобы попасть оттуда прямиком в страну негров-азанде и к «людоедам» ням-ням. Он готовит для вождя ням-нямов Ндорумы подарки: барабан, бурнус, красные башмаки, ружьё и патроны.

Для встречи с вождём, не любившим нубийцев, Юнкер одел своих спутников в русские рубахи и шаровары. Ндоруме подарки пришлись по вкусу. Он разрешает Юнкеру построить в своей деревне «исследовательскую станцию» – базу для будущих экспедиций. Юнкер устраивается с комфортом: он привёз с собой складную железную кровать, 2 парижских стула, гамак на ножках, ванну, рабочий стол. Ням-нямам особенно нравились шарманка и музыкальная шкатулка, которую Юнкер использовал для весёлых розыгрышей.

В течение 1881 года Юнкер подробно исследует земли азанде и мангбалле, подолгу гостя у этих народов. Изучает обезьян-приматов, прежде всего шимпанзе. Отловил детёныша шимпанзе, которого выкармливала коза, но, видно, не пришлось ему по вкусу козье молоко – помер. В декабре 1881 года Юнкер в одиночку отправляется в земли племён абармбо – людоедов похлеще ням-нямов. Здесь он впервые знакомится с пигмеями. Для негров-абармбо они служат вместо дичи: их ловят, убивают и едят. Вождь Бакангаи даже подарил Юнкеру одного пигмея в качестве слуги.

Вождь Бакангаи – вообще добряк, шутник и весельчак. Когда Юнкер подарил ему «зажигательную» лупу, он стал прижигать через неё своих подданных, и это занятие доставляло ему море радости. У этого жизнерадостного человека Юнкер гостил две недели.

12 марта 1882 года Юнкер дошёл до стоянки Маджегбе – крайней юго-восточной точки своих странствий. Здесь, у племени момфу, он наблюдал примитивный футбол – игру каучуковым мячом. В конце апреля Юнкер решает идти на юг до реки Непоко. Этот поход даётся ему непросто. Шерстяная одежда, которую он менял на бумажную только во время сна, сыграла в жарком и влажном климате злую шутку: началась чесотка, тело покрылось язвами, в том числе руки и ноги. Путешественника несут на «ангаребе» – носилках-гамаке. Новая встреча с пигмеями: при приближении Юнкера они разбегаются, но его помощникам удаётся поймать одного из них.

Путь к реке Непоко лежит через болота. Вокруг – тучи крокодилов. Кажется, что они населяют каждую лужу. 6 мая 1882 года Юнкер выходит к Непоко. Его путешествие по Африке, кажется, закончено. Обследован и нанесён на карту обширный участок течения Уэле и её притоков, собрана богатейшая зоологическая коллекция. «Тяжело, но приходится сознаться, что Непоко является пределом моих странствований, – пишет Юнкер. – Я дошёл, даже с точки зрения африканского путешественника, до крайних пределов бедноты». По признанию Юнкера, кроме одной запасной рубахи у него уже ничего не было…

Но, видимо, его заставила остаться в Африке сама судьба.

Отправив с Бондорфом 32 тюка с коллекциями, Юнкер возвращается на базу экспедиции, но тут происходит роковое ЧП: пожар на «исследовательской станции». Патроны, консервы, запасы спиртного, провизия – всё сгорело. Дурные вести приходят с севера: в Судане началось антиегипетское восстание, Хартум взят, губернатор убит. Экваториальная провинция отрезана от мира.

Весь трагизм своего положения Юнкер ещё не осознаёт. 10 января 1883 года он вновь отправляется к реке Уэле. Впереди ещё три года странствий – увы, почти бесполезных. Только 26 января 1886 года Юнкер окончательно покидает Ладо, отправляясь по реке Альберт-Нил в Уганду. Местный африканский царёк Муанга не пускает европейцев в свою страну, и Юнкер добирается туда на свой страх и риск. Приём путешественнику оказывают крайне нелюбезный, но всё-таки разрешают поселиться в здешней англиканской миссии. Миссионеры живут в страхе: незадолго до этого Муанга казнил епископа-англичанина и почти всех негров-христиан. 4 июня Юнкер добивается аудиенции у Муанги. «Русский – это не англичанин, – после напряжённого размышления изрекает Муанга. – Русский хороший. Пусть едет себе спокойно дальше».

14 июля Юнкер начинает путь на родину: сначала – 25 дней каботажного плавания вдоль западных берегов озера Виктория на паровой лодке, потом посуху к побережью Индийского океана. 26 ноября 1887 года он снова увидел море. Тысячи километров пути остались позади. Ну, вот и всё…

Юнкер вернулся в Европу практически с пустыми руками – собранные им коллекции погибли. Но путешественник сумел сохранить главное – дневники. Он исследовал водораздел Конго и Нила, «выправил» карту речной системы Уэле – Макуа. Никто из русских путешественников не сумел прожить в Африке дольше, чем он.