Текст книги "Америка, Австралия и Океания"

Автор книги: Николай Непомнящий

Соавторы: Кэтрин Лангло-Паркер,Фридрих Ратцель,Диего де Ланда
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 33 страниц)

Глава VI
Женитьба Котуха и другие события

Имелось три группы киче, а именно группа кавик, группа илок, и там, (все они) находились в одной местности, Исмачи, на недалеком расстоянии друг от друга.

У всех них были те же самые обычаи, один и тот же образ жизни и язык.

И вот Котуха, желая жениться на дочери владыки народа, называвшегося малах, послал двоих своих людей. Их задачей было просить (его дочь ему в жены), согласно наставлениям Накшита. Он приказал им взять с собой нескольких кроликов и птиц, которых они должны были положить на горе, где жил владыка (народа) малах. (Котуха) предостерег (посланцев), чтобы они тщательно скрывались. Они так и поступили и два или три раза помещали кроликов и птиц на предназначенное место. (Посланцев) не видели, но и они не находили упомянутых выше животных, а всякий раз находили там куваль [148]148
  Куваль– драгоценный или полудрагоценный камень зеленого цвета. Этим словом киче обозначали и изумруд, и жадеит, и другие различные камни; отличительным признаком считался лишь интенсивный зеленый цвет.


[Закрыть].

Когда, наконец, их увидели разведчики, то последние сказали выслеженным:

– Кто вы такие и что вы хотите? Может быть, вы посланцы Котуха-Кукумацеля?

– Это так, – ответили они, – мы послы владыки Котуха, и мы желаем говорить с вашим принцем.

Они проводили их. И когда были выпиты крепкие напитки – был обычай предлагать их в таких случаях, – владыка (народа) малах спросил, каково же было их поручение. «Принц и владыка Котуха, – ответили посланные, – желает жениться на твоей дочери».

– Хорошо, – сказал владыка народа малах, – скажите Котуха, чтобы он посылал за ней, а как задаток возьмите для этого три кубка с батидо и хлеб.

Посланные возвратились с этим ответом, и тогда Котуха послал четырех ах-попов-камха, несших выкрашенные в желтый цвет носилки, красное петате и несколько каитес. Молодая девушка Хамаи-Улеу прибыла в Исмачи вместе со своей кормилицей. Владыка малах послал батидо из патасте и из какао, пакайас и гирналлас (фрукты), перец и несколько птичек. Это было сделано, чтобы испытать этих людей, но даже и так они могли не избежать возможных раздоров. Люди малах назывались также цутухиль.

К этому времени (туда) пришел народ, называвшийся ах-акту-куль, он состоял из племен ах-цуке, ах-оанем, манакот, манасаке-пет, ванкох, йабакох и ах-цаколькех. Они поселились в горах и долинах цутухилей, и сыновья их умножились. Люди по имени ах-цикинаха желали досадить этим подданным Котуха, но когда двое из их предводителей – Текпан и Шуцин – были побеждены и взяты в плен, то оставшиеся испугались и удалились прочь.

К этому времени владыка Котуха решил единодушно с владыкой Истайулем, что люди малах, как союзный (с киче) народ, должны получить почести. (Они также решили), что дадут этим племенам принцев и другие звания. Когда это намерение было одобрено, они дали им некоторые должности, такие, как должность ах-попа, ах-попа-камха, алаи-туи и несколько других. (Это было сделано), чтобы оскорбить их врагов, в частности, врагов, (живущих) у озера, которые желали обидеть их. Все это было сделано в Исмачи, где (киче) построили три больших белых дома.

К этому же времени мир и спокойствие, поддерживаемые владыками Котуха и Истайулем, были готовы нарушиться: те, что были назначены как ах-попа-камха, явились источником и носителями огня разногласий. Они сказали владыке Котуха: «Принц Истайуль оскорбляет тебя; он говорит, что ты несчастный и что ты питаешься только отбросами, чикиринес [149]149
  Chiquirines – цикада.


[Закрыть]и другой дрянью, не подходящей для владыки». С другой стороны, Истайулю они сказали: «Принц Котуха оскорбляет тебя; он говорит, что ты бесполезный человек, что ты питаешься навозом, хрящами и мухами, а его пища, наоборот, состоит из хорошей свежей рыбы, горной форели и других вещей, достойных принца!»

Эти речи так оскорбили Котуха и Истайуля, что они были уже готовы взяться за оружие. Но когда причины были раскрыты и обманщики выявлены, то они были преданы всеобщему позору. Затаив злобу из‑за этого, ах-поп-камха организовал заговор, чтобы убить владыку Котуха в его купальне. Последний, когда его предупредили, расставил людей, и предатели были побиты камнями. Так огонь, начавший было распространяться, был затушен. Все это произошло в Исмачи, где (киче) значительно умножились. Владыка Котуха породил семнадцать сыновей, стволы и корни многих других домов и фамилий, которые названы Кика-Кависимах, Кикавиль-Винак, Текум, Истайуль-Винак, Тепепулька-Виамак. О потомках Балама-Кице было уже сказано (выше).

Глава VII
Последствия смерти Котуха [150]150
  «Здесь страница рукописи, безусловно, потеряна, так как о том, как и когда умер Котуха, ничего не говорится» (X. Чонай).


[Закрыть].
Встреча многих народов

Два года (спустя) после смерти Котуха Кикаба-Кависимах [151]151
  Согласно «Пополь-Вух», Кикаб и Кависимах были различными лицами; первый был правителем – ах-попом, второй – заместителем правителя: ах-попом-камха.


[Закрыть]начал большую войну с народами койахиль и улахаиль, которые убили его отца, состоявшего в союзе с Текум-Тепепулем. Тепепуль, когда (к нему) пришли тринадцать владык этого народа, убил их, раскроив или расколов их головы. Так было предсказано Котуха, и поэтому Кика-Кависимах должен был отомстить за его смерть. Очень хорошо было бы направить огонь на любого (врага), существующего на земле. Это событие дало повод для устройства большого праздника, чтобы решить, что должно быть сделано, потому что тринадцать народов вукамак и многие другие начали уже мстить. Для этой цели боги тама и илока были доставлены в то место, Исмачи-Киче. С богом тама прибыли кале-тем, ах-по-тем, кале-цакох, шакох-иколь и ах-тунала. Пришедшие с богом илока были калель-рошче, люди из Сиха. Владыка Татеаха прибыл также, а с ним люди Рабиналя, далматин и ах-поп-каль.

Враждебными народами были ах-поцоциль, ах-по-шахиль, ах-бакахоль, какакуч, ухубаха и чималаха. Прибыли (племена) ах-каб-баламиха, кабалькаль, камац; прибыли также налитиха, ах-кибаха, ах-кула-киче, ах-кабовиль, ах-по-цолола, ах-пова, ах-по-булаша, ах-по-рунум, ах-по-саккучак, балам-утиу, ах-покоче, ах-потулаха, ах-покон, ах-по-туктум, ах-по-хум, ax-пуле, уканай и лольмет-куминай.

Все это были народы, пришедшие из Цикинаха, люди озера, а также старые враги (киче) вук-амак, последние были те, кто покрывал себя большими кусками кожи, (с ними пришли) также тринадцать принцев с преспехос тех, кто убил Котуха. Они пришли в Исмачи, чтобы совершить свои обряды, выказывая те чувства, которые они питали к тем, кто был убит по приказанию Кикаба-Кависимаха.

Они начали свои обряды и песнопения, повертывались кругом и использовали все инструменты, которые доставил для этой цели туда один из ах-поп-цах. Когда эти церемонии были окончены, они выстрелили и ранили Кикаба-Кависимаха и всех тех, кто имел эмблемы и знаки отличия, таких, как ax-поп (который имел четыре эмблемы), ах-поп-камха (который имел три эмблемы), нима-рах-поп-ачих (который имел две) и чутирах-поп-ачих (который имел одну эмблему). Все это случилось в этом месте, Чи-Кумаркаах-Исмачи.

Девять великих ветвей произошло из дома принца Кокаиба, это были многие владыки, называемые кавикиб-кикабиль-винак. Девять других великих ветвей произошло из дома принца Нихайиб; четыре великих ветви из дома принца [Ахау] Киче Махукутаха. Две великие ветви от владыки Сакик-Котуха. Всего было двадцать четыре принца и владыки киче.

Званий у этих домов было четыре, а именно: ах-поп-кикабиль-винак, ах-поп-камха, нима-рах-поп-ачих, чутирах-поп-ачих, кика-биль-винак. Они были также из семьи Лахун-Хо, товарища Кикаб-Кависимаха, женой которого была Рокчах, все эти ветви произошли от нее.

Когда они уже намеревались и решили оставить местность Исмачи, старые вожди и предводители выбрали и отдали публичные должности другим владыкам, чтобы они могли иметь трон в различных местах, которые они занимали, и были бы вторыми вождями. Итак, они избрали девять (человек), которым они дали звание ах-цалама, девять других со званием рах-поп-ах-цалама и девять со званием уцам-чинамиталь. Они дали эти должности, когда собрались в одном доме полным советом; они избрали этих великих владык, которые должны были стать вождями земель, которые они намеревались занять.

Глава VIII [152]152
  «Эта глава соответствует двадцать девятой странице рукописи» (X. Чонай).


[Закрыть]
Экспедиция вновь выбранных вождей, назначенных акалелем и ах—попом. А их было тринадцать из Кулаха, двенадцать из Цихбачах и восемь из тех, кто назывался цалам-коштум

Когда вновь вожди во главе бесконечного количества людей уже были готовы отправиться (в путь), старые вожди обратились к ним со следующим увещева-нием: «Наши сердца взволнованы, видя, что вы отправляетесь, но вы не должны обращать на это внимания. Мы передали вам нашу доблесть, вы – наша надежда. Отправляйтесь, ищите и подчиняйте все враждебные народы, сражайтесь с (людьми) ах-посоциля, ах-поша-хиля и ах-порамонера. Покажите доблесть и стойкость во всех опасностях, помните, что от вас зависит счастье такого большого количества людей. Идите же, внимательно осматривайте и захватывайте в собственность те горы и долины, которые понравятся вам!»

После того как это было сказано, они обнялись и попрощались друг с другом. Они взяли свое оружие и отправились. Это были люди, которые ничего не домогались, они не стремились ни к каким должностям или почестям, которые были возложены на них. Они были выбраны за их известное мужество и бескорыстность.

Оставив Киче-Чи-Исмачи, они пошли к местности, которую назвали Икийак, а оттуда – в Чинкаца. Здесь они поднялись (на гору) Хокоб-Канашек, где жили некоторое время. Из Канапека (они отправились) в Пацам-Каккик, оттуда – в Чайбальмет-Какикиль, который называется также Хойамканак. Они разделились, чтобы лучше обследовать горы и поля, и люди из Цихбачаха остались здесь, где они воздвигли здания. А (другие), перед тем как уйти, выбрали тринадцать калелей и тринадцать ax-попов племени калах. Оставшиеся там увеличились в численности, они избрали двенадцать калелей, двенадцать ax-попов и двенадцать укалечих-рах-поп-ачихов племени цихбачах.

В одной местности они закутали свои ноги, и поэтому они назвали ее Эсухулакан. И они разделили ее на три части: одну часть для кикабиль-винак, кикаб-нимайас и тепепуль-кикабиль-винак, другую – для каленихайиб, ах-цивинак-нихайиб, а третью – для владыки киче.

Восемь цалам-коштумов и сиха, а также люди йохоут балкин сабаче взяли направление прямо вперед, пока не дошли до Пашаш-Тумпека, а затем вскоре пришли к местности, которую назвали Субит. Здесь они построили дома, и чути-сабаче и нима-сабаче остались там, а йохоут двинулись дальше, вперед.

Они следовали за каксай, которых мы теперь называем ах-самайаке. Люди тама, люди илока и люди Ни-хайиб уже встретились, и число мужчин дошло, вместе с людьми сиха, до семи тысяч. Так как теперь собралось много (людей), то они избрали других калеля и ах-попа. Двенадцать цихбачах, остававшихся в Хойаме, также пришли, чтобы разведать, некоторые остались там.

Вождями этих семей цихбачах были: первый – ахау-ах-поп-кикабиль-винак-нимайа, второй – ахау-ах-поп-калель-нихайиб и третий – ахау-ах-цик-винак ахау-киче.

Из упомянутых выше местностей они отправились в Рашчи; оттуда – в Мучулик-бак, в Омуч-Кахолаб. Из Омуча – в Чопикнам, оттуда – в Кашон, оттуда – в Кенбанаб, у подножия горы, оттуда – в Навала, затем к горе Чутун-Абаль, оттуда они прибыли в Саваль шукукаб. Оттуда они направились в Панкиш или Шолта-канабах, в Кулькульпек и снова в Чичиль, в Чикичаких-Чо. Оттуда они направились прямо к горной вершине или пику Цихбачах-Цактинамит.

Первым и главным предводителем был именовавшийся ах-йиккаль-нимайак-йашом-балам-кавек-кикавинак. Вторым – калель-нихайиб-ах-цивинак, принц киче.

Они были первыми, оставившими Киче-Исмачи, чтобы исследовать и захватить во владение все упомянутые земли. Они достигли местности, называемой Микина-Цикиче-Па-Буааль-Сахок. Оттуда они отправились и исследовали местность Сакмала, они поднялись на Кушликель, а оттуда (двинулись) к местности Чуиацикин.

У Кикаба было пять сыновей: Шитапуль, первый, второй – Кам, третий – Искет, четвертый – Йаму, а пятый, именовавшийся Каниль-Шитапуль, отделился от других братьев, которые поселились и построили дома в Чувистока и в Чикуа. Они были там, когда пришел слух об Альварадо.

Когда Кикаб-Кависимах оставил Киче-Чи-Кумаркаах-Исмачи, когда он оставил Киче-Чи-Кумаркаах-Исмачи, тогда он отправился, сопровождаемый тремя из Кулаха и двенадцатью цихбачах. Это было (время), когда сила и могущество Кикаба-Кависимаха, предка и отца нашего, людей Кавек, достигло вершины. Тогда он обошел крутом все горы и долины и все земли и участок, где (находился) Киче-Исмачи, в котором он так долго пребывал. И, оставя его, он двинулся по направлению озера Лемоа [153]153
  Lemo– «зеркало» на языке киче.


[Закрыть], на берегах которого (все племена) собрались и определили путь, который надлежит взять каждому.

Новые предводители взяли тот путь, о котором говорилось, а Кикаб-Кависимах, поднявшись с берегов этого озера, двинулся к месту, которое они называли Какиш-Канше. Взяв во владение эту местность, он отправился в Пабаль-Абах, оттуда в Чакашак, а из него в Чи-Капох, где он встретился с теми, кто избрал другой путь. Когда они осмотрели (эту местность), то изменили свой путь и отправились в Чи-Капох в Цамцола и Пекбалам-Абах. Поллиги было для людей апотохиля, а другая часть для людей Кикаба. Он пришел к вулкану Чоихуйуб, оттуда в Хукбайках, в Цанкана-Улеу, оттуда в Чуа-Наранхос. Когда он прибыл в Мукуликрикат, то отправился с людьми, называвшимися йаки, в Сейба Инуп, оттуда в Маколабах-Табаламин, где Кикаб-Кависимах оставил людей из Кулаха и Чихбачах.

Он отправился в Кахакалькат-Нахуаль, около впадения или устья (реки) Самала, оттуда в Сиван, а затем, сопровождаемый всеми могучими воинами, прибыл к устью Реве, руке моря. Здесь было закончено измерение земель, которые должны были занять йаки. Они посадили там два дерева – одно, служившее пограничным знаком для йаки, и другое – для жителей Айутар и масатеков. Пограничными знаками земель тех, кто назывался какулебаль, были Канчивиес и Какалиш.

Девять месяцев оставался здесь Кикаб, наш истинный предок и отец наш, людей Кавека. Все это время, когда он вел народ, он показывал свое мужество и талант, совершая удивительные чудеса. Границами для тех, кто называется акааб, были Кошомшак, Вейатио, Кабалцам-Киче, Лаканабах, Пайаки и Акашокакут.

Здесь конец измерений.

Теперь, двадцать восьмого сентября 1554 года, мы подписываем это свидетельство, в котором мы написали то, что по традиции наши предки рассказали нам, (наши предки), которые пришли с другой стороны моря, из Сиван-Тулана на границе с Вавилонией.

Мы, перворожденные Кавека, подписываемся, мы, потомки Балама-Кице:

Хуан де Роса Кикаб.

Диэго Гарсия Читуй.

Хорхе Нихайиб.

Диэго Перес Ах-Кукумац.

Хоче Перес, владыка киче.

Кристобаль Фернандес Нихайиб.

Кристобаль Веласко, Ним-Чокох-Кавек.

Хуан Лукас Ах-Тохиль.

Педро Шикицаль Шепек. Кристобаль, писец муниципального совета.

Подписываемся мы, главные киче, Кавикиб, Нихайиб, владыка киче, Ах-Тохиль, Кукумац, Читуй и Кехавай [154]154
  Кехавай– Кехнай?


[Закрыть].

Я, Хосе Кордес Кикаб, подписываю это свидетельство Кикаба-Нимайаш.

Я, Хуан де Роса Кикаб, подписываю это свидетельство ах-попа.

В Тотоникапане.

Ф. Ратцель
ДЕТИ ТИХОГО ОКЕАНА

РЕЛИГИЯ И ЖРЕЦЫ АМЕРИКАНЦЕВ [155]155
  Разделы «Религия и жрецы американцев» и «Религия океанийцев» печатаются по книге: Народоведение. СПб., 1903.


[Закрыть]

Повсюду в Америке туземцу свойственно было чувство сверхземного. Ему известно было, что невидимые, но могущественные силы действуют вокруг него, имея возможность приносить ему по своему желанию пользу или вред. В каждой груди там находился жертвенник «неизвестного божества.

Д. Г. Бринтон

Ни один народ Америки не лишен религии. Мы находим у них веру в одного или в несколько высших существ и во множество низших духов, сказания о творении и представления о загробном мире. Идея о Едином Боге смутно носится над поклонением небу или солнцу. Выражения нагуасов вроде «бесконечный», «всемогущий», «душа мира», «творец всего» выказывают, по крайней мере, предугадывания, ищущие выражения. Но масса не поднималась до такой высоты. Она сводила великих духов творения и мирового порядка к бессмысленным животным образам и низменному антропоморфизму. Здесь миссионерам пришлось испытывать величайшие трудности, отыскивая выражения для нашего понятия «Бог». Там, где можно найти достаточно отвлеченное понятие, оно покрывается лишь словом «душа», «дух», «тень» или просто «чудесный». Но все это обнимает лишь наше понятие «сверхъестественный». Алгонкины словом «Атагокан» обозначали, быть может, высшего, но бездеятельного, далекого от мира творца, которому не воздавалось никакого поклонения. Их выражение Манитуобозначает, во всяком случае, не «Великого духа», а нечто таинственное и непонятное. Маниту – бесчисленные души неизвестного происхождения, населяющие всю природу и относящиеся к человеку то враждебно, то доброжелательно. Также мало что выражает собою слово «вакан», что на языке дакотов означает лишь нечто непонятное. Индейское понятие о божестве лишь тогда выступает из сферы чего‑то смутного, когда оно имеет отношение к космогонии. Тогда оно сгущается в единственное представление личного творца мира. Высшее божество создало солнце, луну и звезды. Из всех богов к нему ближе всех солнце: свет, жизнь и дух не различались строго между собою. Целью первого творения было приобретение помощников. Созданные живые существа вышли из воды или из пещер. Верование, будто когда‑нибудь люди света придут, чтобы заявить свои права на землю, созданную богом света перед возвращением его на небо, содействовало столь быстрому распространению власти белых завоевателей в XVI в. При этом так же, как в Африке и Австралии, их почитали и боялись, как духов умерших.

Почти все американцы поклонялись солнцу, за исключением эскимосов и северных атабасков. Культ солнца здесь, как и повсюду, оканчивается, по-видимому, на границе земледелия. Около света, солнца, солнечной птицы и т. п. вращаются все великие идеи американской мифологии и с особенною любовью направляются к востоку. В Перу гелиолатрия из политических видов получила единственную в своем роде организацию. Мы должны согласиться с мнением Бринтона, что солнце то считалось одним из божеств, то их символом или формой, то самим высшим божеством. Но при этом следует заметить, что во многих языках небо и солнце обозначаются одним и тем же словом. И в других местах поклонение воздается больше свету, чем образу солнца. Солнцу в хижине начальника приносились в жертву первые плоды земледелия, охоты и войны. Ему воссылались молитвы, когда оно всходило. Клятвы, произнесенные во имя его, считались самыми священными. Благословение его испрашивалось для дальнего пути, войны, охоты. В жертву ему предназначался первый дым трубки. У натчезов название начальника и жреца было «великое солнце», он никого не признавал выше себя, кроме солнца, и утверждал, что происходит от него. Даже у сиусов, отличавшихся от натчезов во многих отношениях, и у других племен к западу от Миссисипи были в обычае жертвы и воскурения в честь солнца. Солнце, луна и звезды пользовались почитанием у поэблосов, навахов, суньисов и родственных им племен; правда, не так, как боги (именно они смутно предугадывали невидимого высшего Бога), но как носители плодородия и всевозможных благ. «Сыздавна», «перед началом света» – говорили гвателматеки. В виде «основной догмы» алеутских верований указывается поклонение солнцу и луне. Брат и сестра воспылали взаимной любовью, были разлучены и с тех пор отыскивают друг друга. Солнце преследовалось братом и сделало лицо его черным, чтобы опять найти его днем: таково происхождение пятен на луне. Высокоразвитый солнечный культ в Перу, который на своей родине по временам успешно боролся против преобладания бесчисленных деревенских и родовых идолов (гаука), светил даже и в тени первобытных лесов Гвайяны. В Дарьене солнце считалось творцом мира. У чибчасов одному лишь солнечному богу приносились человеческие жертвы.

Луна почиталась здесь как богиня воды и дождей, а поэтому как богиня плодородия полей, рождающих и новорожденных. Она также и богиня ночи, не приносящая ничего доброго. От нее исходят яды, болезни и дурные сны. Во всех представлениях, где злой дух противополагается доброму, основою чаще всего служит отношение луны к солнцу или, правильнее, ночи к дню. Здесь часто выражается и древняя связь богини плодородия с темным духом подземного мира. Отсюда исходит предостережение – во время созревания плодов не оглядываться в поле и не тревожить это опасное двойственное существо. В религиозных обрядах ацтеков жрецами богини луны были прокаженные. Пустыня направляет взор с надеждою или признательностью к облакам. Поэтому в пуэблосах и casas grandes мы находим почитание воды, так же, как в Мексике или в Перу, подобно тому как облака почитались в Иране.

Там, где влажность для произрастания полевых плодов нужнее, чем тепло, в особенности в Мексике, луна в качестве водяной богини пользовалась особым почитанием при празднествах сева и жатвы. Гумилья рассказывает об одном племени на Ориноко, которое при лунном затмении прилежнее, чем когда‑либо, работало мотыгой, так как богиня луны прячет свой лик, гневаясь на людей за их леность.

Неохотно выпускает вода землю из своих недр. Ежедневно она проглатывает солнце и другие светила. В виде змеи она противится творческой силе огня и солнца. Она является в форме большой собаки, проглатывающей солнце во время затмений. На всем протяжении Америки, от эскимосов до туписов, во время солнечного затмения били собак, чтобы они своим визгом напугали большую собаку. Собак приносили в жертву бурному морю, а некоторые народы поклонялись их изображениям. В бури с грозой и громом слышали шум могучих крыльев, голос Великого духа, призывный крик приближающегося лета, обещание плодородия, бой барабана рогатого исполина Гаокаха. Огонь молнии считался священным. Перуанцы в громовых камнях, окрашенных красной краской, почитали детей громового бога, а дакоты – своих предков. Камни странной формы принимались за громовые стрелы. Конкреции необычной формы и цвета, особенно если их находили в воде, в «источнике жизни», индейцы считали священными. Бразильские туписы видели в молнии сверкание глаз, а в громе – звук голоса птицы, которая была некогда высшим божеством и творцом и в образе человека принесла огонь и полевые плоды и теперь сводит с неба плодородие. Перуанский громовой бог Апокатекиль призвал людей к жизни, переворотив землю золотою лопатой. Его окружали три помощника – молния, след молнии и удар молнии, у него было оружие трех родов – молния, громовая стрела и громовой раскат. На облаках ездит Гено ирокезов, бог грома и плодородия.

Гарсиласо де ла Вега сохранил следующий гимн грому:

 
Прекрасная владычица,
Смотри, твой брат
Разбил чашу
Всю в осколки.
Его удары
Рождают молнии,
Глухие громы.
И ты, царица,
Создаешь воду,
Посылаешь дождь,
Снег и град.
Виракоча,
Основатель мира,
Оживитель мира,
К этому делу
Тебя предназначил.
Тебя создал.
 

В положении ветров, в процессах творения, происходящих из совпадения дыхания (души) и дуновения, выступает священное значение числа четырех стран света и вообще усиление астрономическо-метеорологического элемента. Виннебаги рассказывают о своем Великом духе, что он создал четырех мужчин и одну женщину, из которых первые создали четыре ветра, а последняя – землю. Повсюду они принадлежат к благодетельным творческим духам, иногда по возрасту они бывают даже старше солнца, луны и звезд. Так же как солнцу, четырем странам света приносится в жертву табак из «священной» трубки. Ветры почитаются наряду с луною, как вестники солнца, приносящие дождь, произрастание растений и прохладу. Далее мы встречаем четырех слуг мексиканского воздушного и солнечного бога, четырех держателей земли, переживших потоп, четыре утла мира, четырех братьев аравакской саги, произведших потоп, и т. д. Отсюда развилось общее представление о священности числа четыре и его кратных. Отсюда произошел и крест на американских памятниках.

Помощником творца, который, подобно Прометею, принимает на себя заботу о человеческом роде, бывает то само солнце, то сын или внук месяца. Близнецы Иоскега и Тавискара, «светлый» и «темный», бабкой которых была луна и мать которых умерла, дав им жизнь, вступили между собою в единоборство, причем оружием одного из них были рога оленя, а другого – шиповник. Второй из них был тяжело ранен и, спасаясь бегством, ронял при каждом шаге струю крови, которая превращалась в кремни. А победитель вернулся к своей бабке, которая стала с тех пор темным злым божеством и построила себе хижину на восходе солнца, на краю моря. Он сделался со временем отцом людей и в особенности гуронов. Он сделал пустую землю пригодной для обитания, умертвив исполинскую лягушку, которая проглатывала всю воду. Он вывел воду на землю, создал дичь и полевые плоды и дал людям огонь. Поэтому Иоскеге приносились жертвы, и часто он просто назывался солнцем.

Принесение огня, по-видимому, олицетворялось более на западе и северо-западе, чем на востоке и юге, где солнце стояло на первом плане. Сперва род пауков соткал веревку, чтобы добежать до луны, но там он был задержан и должен был уступить первенство роду змей, который по этой веревке взобрался на луну и достал оттуда горящую головню. В качестве Прометея у шастиков признавался волк, добывший блестящий кремень на востоке, а мендосины держались безличного воззрения, будто бог послал огонь в виде молнии в дерево, откуда его можно вызвать посредством трения. Нам напоминает легенду о Мауи адский бог чилотов, добывающий огонь трением и окруженный целым штатом «хунчесов», которые не только прыгают сами на одной ноге, но и выламывают ноги красивым мальчикам, которых поймают.

Функции Прометея скрываются и в некоторых чертах сказаний о любимых героях, очевидно занимающих переходное положение между небом и землей. Менабушо, герой алгонкинов, окрашивает голову дятла в красный цвет из признательности за то, что эта птица посоветовала ему направить стрелу в шейный позвонок неуязвимого начальника Жемчужное Перо. Менабушо, с одной стороны, индеец, как и все другие, испытывает то нужду, то изобилие, имеет друзей и врагов, женится, охотится, ловит рыбу, а с другой стороны, он может оборачиваться в любое животное и владеть могучими волшебными средствами, с помощью которых ему удалось очистить землю от великанов и змей. Но когда алгонкин в светлые дни индейского лета говорит, что Менабушо закурил опять свою трубку, то этим он обнаруживает его космический характер. Действительно, Менабушо выступает в качестве внука луны и сына западного ветра. Сумерки – его мать, умирающая вскоре после его рождения. Сам герой – утро, и его борьба с отцом есть часто прославлявшаяся битва между днем и ночью.

Вечный огонь до прибытия европейцев поддерживался у многих племен Америки в честь солнца. В Виргинии в нем жгли табак для услаждения духов. Табак и в других местах заменял благовонные курения. Суньисы и в настоящее время не съедят ничего, не бросив кусочка в огонь с просьбою съесть эту жертву. Угасание огня было дурным предзнаменованием. Угасший огонь можно было разжечь только огнем из другого храма. Его поддерживали обычно в хижине, заключавшей в себе кости умерших вождей. Особые стражи должны были питать его. Даже и там, где его не поддерживали постоянно, жертва в виде огня была наиболее употребительной. У многих племен на празднике первых плодов огонь везде гасили и зажигали новый посредством трения. У суньисов это делалось на каждом празднестве.

Помимо неизбежного искажения при устном предании свобода творчества нигде не проявляется так слабо и основных идей нигде не придерживаются так строго, как в истории творения. Сравнивая космогонии с более глубокой исторической точки зрения, мы видим в них мировой миф, наполненный духом всего человечества. Нет ни одной черты полинезийской мифологии, которая не проявлялась бы в Америке, и изменения, замечаемые здесь, сравнительно незначительны.

Прежде всего, положение высшего божества определяется его творческой деятельностью. Часто мы замечаем видимость монотеизма и там, где утрачено уже всякое воспоминание о высшем духе. Но это творческое божество нередко настолько приобретает человеческий характер, что оно сливается с родоначальником народа, который предполагает, что земля создана именно для него и поэтому в творце видит первого человека своего племени. Первый пимас был создан из нерва, который бог-творец выдернул из своей шеи.

Из трех элементов творения – земли, воды и огня – вода стоит выше всех. Земля только остров, небо и солнце существовали еще раньше, и солнце приносит с неба или с его разрешения огонь на остров – землю. Сказание о творении заячьих индейцев рассказывает: отец живет в зените, мать – в надире, сын снует по небу взад и вперед между ними. Во время одного из таких странствий он замечает землю. Вернувшись к отцу, он поет ему: «О, мой отец в вышине, зажги твой небесный огонь, потому что на этом маленьком острове (земле) мои братья давно уже несчастливы. Взгляни на них, отец мой, сжалься над людьми».

Творец мира у северо-западных американцев – ворон Ельх, или Ешль, главная фигура мифов, полных глубокого значения. Его человеческий характер заметен и в птичьем образе. Божественный ворон родился тогда, когда земли еще не было, но другой бог, Кханук, был еще раньше. Огонь достал он с острова на море. Огонь произошел оттого, что искры падали на камень и дерево. С острова Кханука он принес пресную воду в своем клюве. По другим сказаниям, он в самых удивительных приключениях перехитрил завистливого бога, который хранил в ящике солнце, луну и звезды. Когда Ельх еще во время господства тьмы родился от сестры этого бога и этот последний, предупрежденный вещими птицами, бросил его в море, дельфин принес огорченной матери камень. Она проглотила его, и Ельх опять появился на свет и поднялся вверх в виде журавля, чтобы долететь до неба и навсегда остаться там (в виде солнца?). В третьей легенде ревнивый бог следит сам за своей дочерью. Но Ельх превращается в маленький травяной стебелек и, прильнув к сосуду для питья, проглатывается дочерью, чтобы возродиться опять. Благодаря ему из ящика с небесными телами звезды взлетают на небо, а луну и солнце ворон выносит сам. Или он выносит в виде ворона солнце и спрашивает, слыша под собою голоса, должен ли быть свет. Когда солнце неожиданно засияло на небе, недоверчивые люди превратились в зверей, разбежавшись в испуге в горы, в леса и в воды. В другом варианте ревнивый бог становится первым человеком, который также убивает детей своей сестры. Рядом с Ельхом мы видим его сестру, «женщину под землею», как называют ее тлинкиты, которая при большом потопе разлучается с братом и спускается в кратер вулкана Эджкомб, чтобы поддерживать подпорки, на которых покоится земля. По объяснению конягов, разлука произошла вследствие того, что сестра поела запретной травы, увидала свою наготу и убежала. Младший из детей ее, зачатых на небесной лестнице, остается в живых благодаря песенке, которую выучило дитя.