355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Николай Карпов » Золотая патуинка » Текст книги (страница 4)
Золотая патуинка
  • Текст добавлен: 8 мая 2017, 15:30

Текст книги "Золотая патуинка"


Автор книги: Николай Карпов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

12

Совесть, честность, честь – все эти прописные истины морали легко даются человеку, когда он сыт, в той или иной форме обеспечен и спокоен за завтрашний день. Разумеется, это не заслуга, а лишь долг каждого. Но проявить твердость принципов, не свихнуться со стези добродетели в дни лишений и горя, когда вчерашний богач сегодня становится нищим, баловень жизни бездомником в лохмотьях – уже подвиг. Сколько таких подвижников создала в своем безудержном размахе русская революция! Обливаясь кровавым потом, в непосильном, непривычном труде они являют миру всю красоту, всю силу своего духа!

Рейнталь был далек от такого подвижничества, предпочтя легкий хотя и рискованный, но хорошо оплачиваемый труд. С прошлым порвал начисто, перекроил свое мировоззрение так радикально и круто, что оглядываясь назад, почти сомневался, было ли то на самом деле, не сон ли?! Аристократический полк, изысканное общество, презрительное отношение ко всему, что на полвершка стоит ниже его на ступенях иерархической лестницы. Рассеянная, беспечная жизнь гвардейского кавалериста среди удовольствий до пресыщения. На склоне лет заранее определенная, блестящая карьера придворного сановника, губернатора.

В первые дни революции, когда еще можно было многое спасти из этого прошлого и влить бушующую лавину в покойное, приемлемое здравым смыслом, русло, – что сделал он во имя спасения того, чему поклонялся? Он первым в полку нацепил красный бант и, как только явилась возможность, смылся с фронта. И пошел служить и нашим, и вашим, и мордве, и чувашам, поочередно присягая новым повелителям. Его видели и в Петрограде, в Таврическом дворце, и в ставке Керенского. Утвердились большевики – Рейнталь приспособился к ним. Потом встретили его у Деникина, в Крыму у Врангеля. Всюду казался он преданным, неизбывной энергии полезным дельцом. С крушением белого движения, эмигрировал за границу. В одной из европейских столиц прочно уцепился за политическую организацию. Его имя связывали с контр-развед-кой. Многие стали сторониться Рейнталя. Он на все махнул рукой, неуклонно идя к одной цели: составить состояние, уплыть за океан, в Америку или в Австралию, и там начать новую жизнь, поставя крест на все прошлое.

Встретясь с Диной в приморском городе, куда он приехал по своим таинственным делам, Рейнталь увлекся еще очень моложавой красавицей и решил строить эту новую жизнь вдвоем с нею. Здесь он готовил свой заключительный удар.

Передряги последних дней, напряженность ожидания совершенно измотали его нервы. Он проводил бессонные ночи за книгой, забываясь под утро тяжелым сном. Вставал поздно, с головной болью, злой, раздражительный.

Но сегодня, рано утром, его разбудил министерский чиновник. Он прибежал возбужденный, трусливо дрожавший, точно за ним гнались по пятам стражи правосудия.

– Вот, готово… – шептал он в страхе, как бы кто его не подслушал, – Ради всего святого, уезжайте скорее, сегодня же!

Чиновник сунул Рейнталю копию документа, снятую им в ночное дежурство, получил условленную сумму и торопливо ушел, озираясь по сторонам.

Но посещение его не укрылось от бдительного ока Игрека.

Рейнталь достиг наконец своей цели, осталось только передать по назначению документы и кругленький капитал у него в кармане. В отличном настроении, давно не испытанного жизнерадостного подъема, он распорол подкладку жилета, вынул мешочек с бумагами, пересмотрел их в последний раз, сложил вместе с только что полученным драгоценным документом и снова зашил мешочек в подкладку жилета. Приготовил чемодан с необходимыми вещами и заказал по телефону каюту на отходящий в шесть часов пароход, на Гамбург.

В половине десятого, до обыкновению, явилась жена портье прибрать квартиру и напоить чаем жильца, хорошо платившего за ее услуги.

– Милейшая, сегодня я уезжаю, – сказал ей Рейн-таль и, видя неподдельное огорчение услужливой женщины, добавил:

– Всего на несколько дней. Квартиру оставляю за собой. Вот, за месяц вперед, а это лично вам, – пояснил он, давая деньги. – При этом прошу об одном: если в мое отсутствие кто-нибудь спросит меня, скажите, что я здесь и никуда не уезжал. Поняли?

Добродушная женщина рассыпалась в благодарностях, уверяя, что все будет исполнено, как желает господин.

Нетерпение овладело Рейнталем. Хотелось сократить часы ожидания. Скорей бы сесть в свою каюту, тронуться в путь, приближаясь к тому мгновению, когда солидная пачка крепкой валюты, ради которой он так упорно работал эти годы, будет принадлежать ему.

В первом часу Рейнталь вышел из дома. Позавтракал в дешевеньком ресторане, рассчитано выбрав такой, где никто его не знает. Долго сидел за кофе, стараясь убить время, перечитал газеты. Из уличной будки-автомата позвонил Дине в контору, предупредив, что будет у нее около пяти часов. Бесцельно пофланировал по большому бульвару, предаваясь благодушным размышлениям о суете мирской. Вспомнил о Путине и сейчас ссора их приняла в его глазах совсем иную окраску. Пожалуй, Дина права, ничего рокового, неизбежного в этой ссоре нет. И грядущая дуэль – вздор, глупость, легко устранимая, без взаимных унижений. Дина все это наладит, сумеет найти точку примирения. Безумно рисковать жизнью, когда впереди ему все так улыбается!

Рейнталь купил конфект, в цветочном магазине выбрал несколько роз и направился к Дине. Она давно не видела своего жениха в таком радостно возбужденном состоянии.

– Вы собрались уезжать, Виктор? – спросила Дина, заметив чемодан и мягкую дорожную кэпку.

– Ha несколько дней. Не успеют завянуть эти розы, как я снова буду у ваших ног.

– Дела ваши здесь закончены?

– Да. Сегодня я получил, наконец, самое главное. Все, что мне было нужно, я имею и еду сдать по назначению. Вернусь, если не богатым, то во всяком случае с весьма приличным капиталом. Мы обвенчаемся и уедем отсюда далеко, далеко.

– Именно?

– Куда хотите. В Австралию, сказочную Индию или… великолепная идея!.. В Сиам! Король Чакрабон мой однокашник. Он воспитывался у нас, в России. Я с ним одного выпуска из Пажеского корпуса. Как это раньше не приходило мне в голову?!

– Вы, кажется, бредите, Виктор!.. Ха!.. ха! – рассмеялась Дина.

– Мы отлично там устроимся. В Корпусе с Чакра-боном я был довольно близок. Конечно, он меня помнит и не откажет в приеме. Предварительно можно с ним списаться.

– Сиам, так Сиам! Буду на слонах кататься!

– Я предлагаю эту комбинацию совершенно серьезно и уверен, что мы займем там не последнее положение.

– Нисколько не сомневаюсь в этих возможностях! Его Величество, король Чакрабон предоставит вам пост военного министра, по меньшей мере – инспектора кавалерии!

– А вас, Дина, включит в списки придворных дам.

– Очаровательные перспективы! Правда, Виктор, над этим стоить подумать!

– Вы согласны?

– Отчего же нет! Вы рисуете заманчивые картины!

– Новые люди, совершенно иной быт. Попав туда, мы переродимся, заживем новой жизнью среди восхитительной природы. Славное гнездышко устроим себе, Дина!.. Вы часто упрекали меня в скрытности, считали холодным, черствым эгоистом. Вы не знаете меня. Таким я вам казался до сегодня, пока был занят своим делом. Теперь все кончено. Пройдет десяток дней и я вернусь к вам неузнаваем. Открою вам свою душу… Всю свою жизнь посвящу вам одной… Ведь я же люблю вас, Дина… Люблю горячо, беспредельно!

Рейнталь преобразился. В первый раз за все их знакомство, Дина чувствовала искренность его слов. Нежный тон был так непривычен и пылкость его выражений даже смутила ее. И внезапно явилось желание использовать это настроение жениха.

– Виктор, исполните мою просьбу!

– Если она вообще исполнима.

– Помиритесь с Путиным…

– Будьте откровенны, Дина, что вас тревожит в этой дуэли? Грозящая мне опасность? Или вы боитесь, что я подстрелю Путина?

– Мы столько видели крови, милый Виктор, что даже о простой царапине больно думать! – уклончиво ответила Дина.

Хотя час назад Рейнталь сам остановился на мысли о примирении с Путиным, но теперь этот вопрос, затронутый Диной, был ему неприятен.

– Сейчас я ничего не обещаю. Возвращусь, тогда поговорим. Однако, пора ехать на пристань. Я пароходом на Гамбург. Не провожайте, мой отъезд надо совершить возможно незаметнее. До свидания, Дина! – Рейнталь поцеловал обе ее руки, пристально посмотрел на нее, точно стараясь надолго запечатлеть ее образ и быстро вышел.

Дина постояла у окна, пока он садился в такси на противоположном углу. Поставила розы в вазочку с водой. Хотела разобраться в ощущениях – будет ли она скучать эти дни, без жениха? Съела конфетку и расхохоталась:

– Статс-дама Сиамского Двора!.. Господи, какая чепуха!..

13

С момента получения Рейнталем последнего документа, Игрек и Зет не выпускали его из виду ни на секунду. Игрек засел дежурить на Центральном вокзале, Зет на пароходной пристани, а Ирэн следовала за Рейнталем, как тень. Купэ на все отходящие поезда и каюты пароходов были заранее заказаны. Как только выяснится, какой путь избрал Рейнталь, Ирэн тотчас должна была лететь в противоположный пункт за Игреком или Зетом и привезти того или другого куда следует – на вокзал или в гавань.

Когда Рейнталь, выйдя от Дины с чемоданом в руках, садился в такси, Ирэн, за пять-шесть домов от угла, поджидала в авто с опущенными занавесками. Она тронулась следом за ним и, убедясь, что Рейнталь едет по направлению к пристани, приказала шофферу повернуть к Центральному вокзалу.

Ирэн получила за свою работу порядочный куш и ее участие в этом деле сегодня кончалось. Игрек и Зет сюда больше не вернутся. Обработав в пути Рейнта-ля, они опять обоснуются в Будапеште, в ожидании новых «дел». Ирэн, если желает, может приехать к ним на прежних основаниях их сотрудницы. Ей надоела такая жизнь – хотелось пристроиться покойно, в роли экономки у одинокого состоятельного иностранца. Найти его нелегко и ей, волей-неволей придется, вероятно, ехать в Будапешт.

За пять минут до свистка примчался на пристань Игрек. Простясь с Ирэн в автомобиле, он спустился на пароход и отыскал приготовленную каюту. В соседней его ожидал Зет. Они поместились отдельно, во избежание возможных подозрений. Искусный грим изменил их физиономии. Гладко выбритый, в рыжем парике, круглых роговых очках, с трубкой в зубах, Игрек походил на поджарого педантичного англичанина. Зет в солидном пальто, широкополой шляпе, с клочковатой бородой и щетинистыми усами мог сойти за упитанного бюргера, владельца пивной или промыш-ленника-свиновода. Они расположились в своих каютах как посторонние друг другу, незнакомые путешественники, обменивались лишь знаками при встречах. По другую сторону коридора, наискосок, была каюта Рейнталя. Он ехал в безмятежном спокойствии, уверенный, что преследователи, после первой неудачи с выемкой документов, теперь вообще отказались от этой мысли. За то говорили все обстоятельства последнего времени. Его больше не тревожили покушениями, ничего подозрительного около себя не замечал. Если свой отъезд он и обставил известными предосторожностями, то, как только пароход отвалил от пристани, Рейнталь счел себя свободным от всяких опасений. С аппетитом пообедал в столовой – в дороге всегда все кажется особенно вкусным. Громадный океанский пароход щеголял изысканностью кухни, образцовой чистотой и комфортом, граничащим с роскошью. Было истинным наслаждением совершить небольшой рейс в таких условиях. К тому же благоприятствовала и погода. Море едва колыхалось, не причиняя качки. Ныряя в молочно-опаловых облаках, луна серебрила пенистые валы от носа по бортам и длинный бурлящий след из-под кормы парохода. Было сравнительно тепло и Рейнталь, накинув пальто, прилег в лонгшез на палубе.

Мысленно перенесся он в только что оставленный им город, в комнату Дины, и размечтался. Представил себя мужем Дины, вдали от всего настоящего, в новой жизни, так непохожей на эту. Он не раскроет Дине своих тайн – к чему волновать ее минувшим. Но раз навсегда отречется от всей грязи этого прошлого и отныне каждое биение его сердца будет направлено к искуплению содеянного им зла.

– Дина, милая Дина!.. – шептал Рейнталь и все, что таилось еще в сокрытых глубинах его души, все инстинкты, взывающие к добру и правде, рвались из долгого плена наружу. Эго были такие минуты душевного умиления, когда закоренелый преступник бросается в горящий дом за паршивым котенком, нищий сует голодному псу последнюю корку. Минуты, за которые многое прощается человеку. И тяжки, и сладки были эти переживания Рейнталя. Порыв души искал выхода. В чем, кому излить свои чувства?

Рейнталь прошел в салон и сел за пианино. Он мастерски владел инструментом, обладал исключительной музыкальной памятью. Изящно-грустный лиризм Чайковского сейчас был в тоне его настроения. Отрывки из «Пиковой Дамы», «Евгения Онегина», «Иоланты» наполнили салон чарующими звуками. Все, кто был в салоне, притихнув, заслушались. Рейнталь играл долго, не отрываясь от клавиш. Когда он кончил, тишина еще несколько мгновений длилась в салоне. Потом загрохали аплодисменты. К нему подходили, благодаря за доставленное удовольствие. Многие представлялись, предполагая в нем известного артиста. Рейнталь не ожидал такого эффекта от своего выступления, внимание к нему случайных спутников было совсем некстати и он поспешил уйти в каюту. Вечерний чай и закуску потребовал подать к себе и собрался пораньше уснуть. Когда легкий храп раздался из его каюты, по коридору прошел Игрек, прислушался у его двери и юркнул к Зету.

– Ну-с! – вполголоса сказал он.

– По-немецки орех – ответил Зет – и надлежит его нам раскусить!

– Раскусим!

– Не сломать бы зубы!

– Не бойся, крепкие!.. Ты был в салоне? – спросил Игрек.

– Да. Здорово играет, шельмец. Какие деньги мог бы зашибать!

– Пока он музицировал, а ты слушал, я понаведался в его каюту, – позвякивая связкой отмычек, сказал Игрек.

– И что же?

– В чемодане документов нет. Они на нем.

– Это хуже!

– Здесь мы ничего сделать не можем и пытаться нечего.

– Пожалуй, – согласился Зет. – Пароход не приспособлен для приятных разговоров с глазу на глаз!

– Ну, ладно, до Гамбурга.

– Ты думаешь, успеем? А если его там ждут?

– Чудак! Зря я рылся в его чемодане? Сверху лежит путеводитель, в нем отмечены: сей пароход и поезда от Гамбурга на Берлин, Вену, Варшаву. Понял?

– Есть! – морским термином ответил Зет.

14

Путин только что пришел домой из ресторана, где он обыкновенно обедал, и расположился работать. Надо было скомбинировать новый орнамент для шкатулок в древне-московском стиле. Накануне его мастерская получила большой срочный заказ из Англии. Дела мастерской шли отлично. Люди подобрались один к одному, талантливые, все эмигранты, большинство интеллигенция. Руководить таким предприятием было легко и приятно.

Путин пришпилил на чертежную доску лист ватманской бумаги, приготовил акварельные краски и начал предварительный эскиз в карандаше. Каждый раз, выполняя подобную работу, он убеждался в том, как полезны прикладные знания. Мог ли он предположить, занимаясь в молодости живописью, лепкой из глины и гипса, резьбой по дереву, выжиганием, что это, в те дни разумное развлечение, не только пригодится ему в будущем, но станет его единственным средством к существованию?

Путин жил под черепичной крышей полутораэтажного старинного дома. Этот квартал, так называемый «старый город», изобиловал зданиями четырнадцатого и пятнадцатого столетий, с их характерной строгостью готической архитектуры. Своеобразной прелестью далеких веков веяло от этого уголка, почти не тронутого крикливой модой современности. Одним концом узкая улица упиралась в городскую стену с башнями и бойницами, некогда служившими оплотом города от набегов враждующих рыцарей. За стеной, под скатом, раскинулся новый шумный город, а вдали синело взморье. С другой стороны улица выходила на площадь против самой Ратуши, с широким порталом, часами над ним и вышкой, блистающей золоченым шпицем. Несколько вековых лип, неожиданно вкрапленных прихотливой рукою между домами, смягчали суровый колорит плитняка и дикого камня. В поздние лунные вечера эта улочка была до жути очаровательна. Чудились мягкие шаги длинноносых башмаков, мелькающие тени в плащах, с перьями на шляпах, звон стальных шпаг, скрещенных в смертельном поединке.

Путин, всегда тяготевший к старине далеких эпох, полюбил свою тихую улочку и дом с окованными железом дубовыми ступенями винтовой лестницы, ведущей в его две комнаты. Меблировка от хозяев старенькая, стильная, под стать квадратным, в мелких переплетах, окнам и печи синих фигурных изразцов. В этот кусочек средневековья диссонансом врывались электричество и телефон. Затишье в доме, полная обособленность его комнат особенно привлекали Путина. И работалось здесь спорко, и от грез в иную пору часами не оторваться!

Путин зарисовал последний завиток эскиза, отбросил карандаш и начал подбор красок. Хрипло крякнула на ржавых петлях тяжелая входная дверь. Заскрипела лестница и в прихожей заверещал звонок. Путин досадливо поморщился, так не хотелось прерывать работу.

– Кого еще нанесло, – проворчал он, прикрывая рисунок бумагой и нехотя прошел в прихожую впустить непрошенного гостя.

Внезапное известие о стихийном свержении большевиков в России, снег, выпавший в июле, корова, родившая жеребенка не столь поразили бы его при всей невероятности факта… Перед ним стояла Ирэн.

– Можно?.. Не ждали такого визита? – непринужденно сказала она.

– Собственно говоря, я не понимаю, зачем…

– И понимать нечего!.. Просто захотелось посмотреть, как вы живете. Если не расположены удовлетворить мое любопытство, уйду. У, бука!

– Входите уж! – улыбнулся Путин, пропуская Ирэн в комнаты.

– Прояснило красно солнышко! То-то же!

Ирэн сняла манто и шляпу, привычным жестом поправила прическу и, удобно сев в кресло, осмотрела обстановку.

– Да вы премило обитаете!

– Жаловаться не могу.

– Что особенно ценно, это отдельный ход. Пришла я и никто о моем посещении не узнает. Очень удобно.

– Для кого как!

– Признайтесь, Путин, вы часто принимаете у себя женщин?

– Вы первая.

– Не верю!

– Как угодно.

– Ах, Путин, если б вы знали, как это меня радует!

– Почему же?

– Из этого я заключаю, что с того вечера… там… после меня вас не обнимала ни одна женщина!

– Вы угадали.

– Милый, мой милый недотрога, зачем было ваше бегство?.. Но, мы опять вместе и…

– Ирэн!

– Да, Ирэн, которая сейчас забывает весь мир и жаждет вашей ласки…

– Без нежностей, Ирэн! Этот номер больше не пройдет! – спокойно сказал Путин.

– Неужели у вас не осталось никаких воспоминаний от нашего… ужина? – тихо спросила она, кусая губы.

– Очень скверное!

– Не лицемерьте, Путин. Никогда не поверю, чтобы здоровый, сильный мужчина отвергал без особых причин близость молодой женщины!

– Оставим эту тему, Ирэн!

– Нет, я выскажусь до конца. Не бойтесь – посягать на ваше целомудрие не буду. Видите, я уже серьезна.

Ирэн встала, прошлась по комнате, взяла со стола папиросу, закурила и снова опустилась в кресло.

– Я пришла к вам с деловым предложением, быть может и рискованным на ваш взгляд. Но, прошу выслушать и, обдумав, ответить лаконически – да или нет.

– Слушаю и соображаю! – Путин отошел в дальний угол комнаты и облокотился на пузатый комод.

– Я не девочка, – начала Ирэн, – испытала увлеченья и монашеский уклад жизни не в моем вкусе. Все прежнее было мимолетно, непрочно. Вы первый, кто привлек к себе мое внимание совсем по-иному. Я не сумею вам объяснить этого чувства. Конечно, не влюбленность! Но именно в вас, ни в ком другом, есть что-то, влекущее меня неудержимо. Вы труженик, но живете не нуждаясь. Имеете две комнаты. Отдайте одну мне.

Я не собираюсь отягощать ваш бюджет, Боже из-бави. Найду заработок, который не будет вас шокировать. Я устала от моей жизни – хочется иметь свой угол. Это мой плюс в предполагаемой сделке. Теперь ваши выгоды: Вы одни, подле вас нет заботливой женской руки. Смотрите, сколько паутины нависло на раме зеркал! Не прибран стол. Дырка на полотенце, нужна заплата. Как неуютен вечерний чай без самовара! Кто же держит масло и сыр на подоконнике? Наверное у вас нет вышитых гарусом туфель?! А носовые платки валяются как попало, без ароматного сашэ?! Мое присутствие не помешает вам ни одним лишним вздохом. Часы уединения не будут нарушены, ваша комната для меня священна. Но те минуты, когда вы сами придете ко мне, ощутив потребность в моей ласке, те минуты будут праздником моего сердца…

Путин слышал голос Ирэн, улавливал ее слова и думал: «О, если б была сейчас здесь, говорила это Дина!»

– Ваш приговор, Путин?

– Нет!

– В окончательной форме?

– Разумеется.

– Без права апелляции в высшую инстанцию?

– Бесполезно, Ирэн. Прекратим этот разговор навсегда, так чтобы более к нему не возвращаться!

– Эх, Путин, Путин! Вы оттолкнули женщину, хотевшую подняться… На вашей душе грех! Или уж я так низко пала, что не могу до вас и дотянуться?

– Не то, совсем не то, Ирэн! Близость к женщине я допускаю только при наличии известного чувства.

– Значит, ко мне вы не питаете ничего?

– Значит!

– И даже нельзя разбудить вашу чувственность? Вам чуждо половое любопытство? Вы же меня совершенно не знаете! Я идеально сложена. Мое тело писал в Будапеште известный венгерский художник!.. Видали вы когда-нибудь каррарский розовый мрамор? Смотрите!

Ирэн, рванув кнопки кофточки, обнажила свою грудь.

– Уйдите! – отворачиваясь, глухо произнес Путин.

– Того, что было там, в вашей западне, больше не повторится… Уйдите!

– Должно быть ваша сопротивляемость сильнее всего меня к вам и тянет! Тогда взяла вас врасплох, – застегиваясь, встала с кресла Ирэн. – Теперь вы настороже, упрямы, как некое животное и, сознаюсь, неуязвимы! Ухожу побежденная, еще сильнее желанным, победителем!.. Да помогите же мне одеться – будьте хоть вежливым!

Путин подал Ирэн манто и двинулся вслед за нею в прихожую.

– Я не зла и сообщу вам приятную новость, – уже в дверях сказала Ирэн. – Рейнталь отбыл в Гамбург, за ним потащились Игрек с Зетом.

– Когда?

– Вчера вечером, на пароходе. Вы довольны? До свиданья!

– Прощайте, Ирэн, – сказал Путин и запер за нею дверь.

Он больше не присаживался к столу, за свой древнемосковский орнамент. До работы ли тут было! Ирэн наегозила, растревожила. Рейнталь уехал. Дина теперь одна. Надо завтра же ее повидать непременно! Путин долго шагал по своим комнатам. Чай на спиртовке вскипятил. Спать лег, не уснуть – все одна дума надо всем верховодит, о Дине…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю