Текст книги "Золотая патуинка"

Автор книги: Николай Карпов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

8

Несколько часов глубокого, крепкого сна и Путин встал свежим, полон энергии. Первым его движением было отправиться в адресное бюро. За эти годы Дина могла переменить фамилию, выйдя замуж. Тогда он ничего не узнает и придется ждать новой случайной встречи.

Велика была радость Путина, когда он получил адрес Дины! Томилина оказалась, и притом единственная в городе. Через десять минут Путин стоял перед ее дверью. Сейчас он ее увидит, услышит ее голос, будет говорить с нею! Он волновался как юноша при первом свидании с предметом своих грез.

Но вместо Дины, Путин увидел прислугу. Она словоохотливо сообщила, что барышня на службе, в конторе, возвращается после трех часов. Обедает обыкновенно дома, но иногда за ней заходит ее жених. Они идут в кафэ, потом в театр или кино.

При упоминании о женихе настроение у Путина упало. Он понял, что брюнет, с которым встретил в кафэ «Брюссель» Дину, и есть ее жених. За ним идет охота Ирэн, Игрека и Зета. «Не помочь ли им в этом деле и тем убрать его с пути к сердцу Дины? Но тотчас Путин отбросил эту мысль. Как мог запасть ему в голову такой недостойный прием?

– Может, господин прикажет передать что-нибудь барышне? – нарушила прислуга безмолвие его раэ-мышлений.

– Передать? – очнулся Путин.

– Желаете оставить записку?

– Нет, я зайду еще раз. Или, вот что, не знаете ли вы адрес конторы, где служить фрейлен Томилина?

– О да, это совсем близко! – и прислуга подробно рассказала, как найти контору барышни.

Путин вышел на улицу. До трех оставалось полтора часа. Что предпринять? Вызвать Дину из конторы? Неудобно – возникнут излишние разговоры среди сослуживцев. Ждать ее выхода? Долго и пахнет мальчишеством. Вернуться после трех? Но за это время между конторой и домом с нею может что-нибудь случиться. Сегодня же он должен ее видеть!

Путин направился к конторе. Судьба покровительствовала ему. Наискосок подъезда конторы помещалась кондитерская. Путин зашел, занял столик у окна и спросил чая. Поверхностно просмотрел номера иллюстрированного журнала, поминутно вытаскивая из кармана часы. Стрелка придвигалась к трем, волнение Путина нарастало. Он не узнавал себя, всегда уравновешенного, выдержанного, подчинявшего нервы и душевные движения своей железной воле. Без пяти три он вышел из кондитерской, встал у витрины магазина, шагах десяти от конторы, и замер в ожидании. Захлопала дверь подъезда. Вынырнул господин с портфелем под мышкой, за ним другой. Дама с сумочкой засеменила прыгающей походкой, застегивая перчатки, за нею – Дина. Скромно, со вкусом одетая, не спеша приближалась она к Путину. Поравнялась с ним. Скользнув глазами в витрину, встретила пристальный взгляд Путина.

– Мое почтение, Надежда Николаевна, – негромко произнес он, приподняв шляпу.

Дина приостановилась. Звук голоса точно отбросил ее далеко назад. Давно где-то слышала она этот голос – ровный и твердый, властью и силой звучащий, но избранный сердцем чует в нем негу и ласку. Что-то огромное, чудное, давно пережитое распахнулось перед Диной. Все потерянное в прошлом: семья, родные березки у обрыва над Волгой, ее девичья комната, розовая как румяна утреннего неба и… семнадцатая весна ее жизни… Она – впервые одевшая длинное платье взрослой девушки. Белая кисея волнистыми складками падает почти до полу. Широкой голубой лентой перехвачена тонкая талия и пышная коса двумя змейками вьется ниже бедер. Как хороша жизнь в семнадцать лет!… Роскошное волжское утро… Легко вливается в молодую грудь живительный воздух. Какой упоительный ландшафт раскинут перед террасой! Простор и даль… Сад уступами спускается к берегу. Внизу купальня, пристань с лодками и белеется чей-то китель. Это студент, репетитор брата. Он успел уже нагуляться, выкупаться и сейчас придет сюда, к утреннему чаю. В руках у него васильки. Она любит вплетать в свои косы эти голубые глазки. В ее рыжевато-золотистых волосах они словно у себя дома в спелой, налившейся колосом, ржи.

Дина застыла перед Путиным, зачарованная как в сновиденьях, что иногда балуют ее отзвуками далеких милых дней.

– Узнаете, Надежда Николаевна?

– Господи… Владимир… Серге-евич! Вот когда мы встретились! – ответила Дина, подавая Путину руку.

– Как странно все это и… хорошо!

Это «хорошо» было сказано Диной так просто, сердечно, в нем светилась такая откровенная радость, что Путин за одно это слово быль готов простить миру всю тоску, всю горечь и страданья своей души.

– Мне многое надо сказать вам, Надежда Николаевна, сегодня, сейчас же… Позвольте вас проводить!

– Конечно! Господи, что же мы стоим! Идемте ко мне… Я живу недалеко отсюда.

– Я уже был у вас сегодня.

– Как вы узнали, что я здесь? Впрочем, помолчим, наговоримся дома. Все еще не могу прийти в себя от неожиданности нашей встречи.

Дина и Путин шли рядом в толпе шумного города, но им казалось, что в целом свете их только двое, что только их существование важно и нужно, а все окружающее неинтересно, ничтожно и не касается их ни с какой стороны. Годы, разъединявшие их до настоящего момента, сгладились, исчезли в каком-то провале. В их памяти воскресли все тончайшие оттенки переживаний того далекого лета, на Волге. И чувство это было так ярко и свежо, точно расстались они только вчера.

– Ну, вот, моя келья! – сказала Дина, когда они пришли к ней, в ее маленькую, уютную комнату. – Садитесь, рассказывайте о себе, спрашивайте… Мне с вами легко, как с другом юных дней. Не стесняясь буду обедать. Могу поделиться и с вами, хотите кушать?

– Благодарю вас, мне еще рано.

Прислуга подала Дине обед и Путин начал свое повествование. Он рассказал в общих чертах всю свою жизнь, как по окончании университета пробился на дорогу, избрав карьеру криминального агента и достиг в этой области даже известности. Налетела революционная буря и он – один из многих, «бывший человек», бесподданный скиталец. Правда, он зарабатывает очень недурно, состоя заведывающим кустарной мастерской игрушек в русском стиле. У него есть художественный вкус: в молодости увлекался живописью, лепкой, резьбой по дереву и теперь эти знания пригодились. Русское искусство всегда высоко ценилось иностранцами, а сейчас оно в моде. Мастерская поставлено прочно, субсидируется и сбыт обеспечен, особенно в Англию. Ha первой встрече своей с Диной, в кафэ «Брюссель», Путин сделал продолжительную паузу.

– Но как вы меня узнали? Я изменилась за эти двадцать лет, постарела!

– Мы оба изменились, конечно. Но сходство, и большое, с прежней Диной у вас осталось, Надежда Николаевна. Следя за вами в тот вечер, я уловил ваше характерное движение головы. А эта брошь, ваша любимая золотая паутинка, не забыл ее с тех пор…

– Я невеста, Владимир Сергеевич, хоть и запоздалая, – словно обрывая нить с прошлым, сказала Дина.

– Вы меня видели в кафэ с женихом.

– Знаю. И желание предупредить о какой-то, еще мне неясной опасности, грозящей вам и вашему жениху, привело меня к вам. С первой же встречи с вами я уже замешан в эту историю.

Путин рассказал Дине все, что с ним произошло за эти дни.

– Боже, что же это такое?! За нами следят. Третьего дня была сделана попытка выкрасть у моего жениха документы. От моего имени его вызвали по телефону и, во время его отсутствия, перерыли квартиру. Но пока все благополучно – документы целы.

– Личные документы вашего жениха?

– Нет… Не знаю, право!.. Он меня не посвящает в свои дела… Это мучает и… обижает – сказала Дина с грустной улыбкой.

– Надежда Николаевна, скажите мне откровенно, как старому другу, вы хорошо знаете своего жениха?

– Увы, нет! Его дела – непроницаемая тайна.

– И вы с этим примиряетесь?

– Что же делать, Владимир Сергеевич, приходится!

Путин встал и зашагал по комнате. Когда мозг его усиленно работал над какой-нибудь мыслью, он не мог оставаться в покое.

– Дело, по-видимому, гораздо серьезнее и сложнее, чем можно было предполагать по первому впечатлению. Вы простите меня, Надежда Николаевна, но мой совет опытного криминалиста – не доверяйтесь вашему жениху, будьте осторожны!

– Что вы хотите этим сказать? – удивленно спросила Дина и нервно повела плечами.

– Мне он также подозрителен, как и его преследователи.

– Владимир Сергеевич, вы…

– Бога ради, не волнуйтесь! Не подумайте, что я хочу вооружить вас против него. Верьте мне, кроме искреннего желания…

Звон разбитого стекла прервал Путина на полуслове. Ловкой рукой, брошенный с улицы, в комнату упал камень, с привязанной к нему запиской.

Путин стремительно выглянул в окно. Уличная суета шла обычным темпом. Дина подняла камень и развернула записку.

«Милостивый государь, господин хороший, великий сыщик Путин! Сойдите с нашей дороги, повторяем вам в последний раз!» – категорически гласила записка.

– Господи, что такое? – воскликнула Дина, – они следят за каждым шагом!.. Грозят даже вам!

– Подтверждение моих слов, Надежда Николаевна!

– Дальше, что же будет дальше? Владимир Сергеевич, голубчик, я ничего не понимаю что тут происходит?.. Мне становится страшно сознавать, что каждое движение контролируется кем-то и никуда не уйти от неведомого соглядатая… Что им нужно, наконец, от нас?

– Насколько я уясняю теперь, лично вам, Надежда Николаевна, никакой опасностью не грозит. Им интересен ваш жених, вернее, бумаги, которые он так хранить, даже от вас. Но, даю вам слово, если понадобится – моя помощь не опоздает. На случай мой телефон: 22 068. Не падайте духом, не бойтесь и знайте, что у вас есть друг, который зорко охраняет вас со всех сторон.

Путин ушел. Дина просидела весь вечер одна и тревожны, расплывчаты были ее думы. Встреча с Путиным – событие. Грань, за которой начинается нечто новое. Рождение, смерть, свадьба в кругу близких, отъезд на долгие годы, возвращение в семью – этапы, красной нитью отмечаемые в жизни человека. Дина не отдавала еще себе отчета в том, что происходит сейчас в ее душе, но сознавала одно – судьба столкнула ее с Путиным вновь не напрасно и что-то должно последовать за встречей.

9

Прошла неделя после покушения на кражу документов. Новых попыток не было. Но Рейнталь, зашив бумаги в подкладку жилета, не имел ни минуты покоя. Ему чудилась, и не без оснований, неотступная слежка. Он торопил с получением последней, самой важной, бумаги, но при всем желании ускорить развязку, приходилось запасаться терпением, подтягивать свои нерви бромом и ждать. Подкупленный им чиновник нес ночное дежурство в министерстве раз в месяц. Не в каждое дежурство удавалось ему проникнуть в хранилище секретных дел, чтобы скопировать заказанный ему Рейнталем документ.

Последние дни Рейнталь горел, как в лихорадке. Явилась новая причина для тревог и волнений – встреча Дины с Путиным. Она рассказала о ней жениху, рисуя Путина в его прошлом и настоящем. Ни то, ни другое не могло нравиться Рейнталю. Заговорила ревность к этому прошлому. А сейчас, в роли охранителя Дины, Путин также далеко не радовал Рейнталя. Неизбежное знакомство с сыщиком хотя и не посвященным в сущность его тайного поручения в этом городе, вовсе не устраивало Рейнталя. А познакомиться придется и не далее, как сегодня. На этом настояла Дина. Они условились сойтись в ресторане «Поларис». Рейн-таль заранее закажет кабинет к пяти часам и сервировку на три персоны. Путин зайдет за Диной в контору, проводит ее домой и они вместе отправятся в «Поларис».

Рейнталь встретил их в салоне ресторана, придя несколькими минутами раньше.

– Знакомьтесь, господа, – сказала Дина, когда они вошли в кабинет.

– Ротмистр императорской гвардии! – отрекомендовался Рейнталь свысока и небрежно.

– Агент уголовного сыска, Российской Империи дворянин, коллежский советник и орденов кавалер – театрально гордо срезал Путин.

Дина удивленно посмотрела на обоих.

– Что с вами, господа, какой тон?

– Тон, Надежда Николаевна дает камертон!.. Ка-мельдинер!.. Камерпаж… Кусочек воспоминаний славного прошлого! Ротмистру вспомнились трензеля и резаный хвост строевого мерина. У меня позади тоже кое-что осталось в послужном списке. Вот мы и обменялись своими краткими биографиями! – шутливо пояснил Путин.

«Напрасно затеяла их знакомство, не к добру» – досадовала Дина, садясь за круглый стол с кувертами и вазой цветов посредине.

Кавалеры заняли места по бокам Дины.

«Он ищет со мной ссоры», размышлял Рейнталь, кусая губы. «В моем положении это абсурд! Глупо, глупо!»

А Путину было весело. Катастрофически быстро выяснились их взаимоотношения. Мог ли он предположить, что с первых же слов они встанут на такую скользкую почву? Собираясь на этот обед, Путин и не думал принимать враждебной позы. Но, раз сложилось так само собою, он шагу не сделает первым к примирению. Наружность Рейнталя ему определенно не нравилась.

Обед не удался. Настроение было испорчено в корне. Рейнталь и бледнел, и краснел от злости, односложно отвечая на старания Дины завязать общий разговор. Один Путин был спокоен, чувствуя свое превосходство над терявшим самообладание ротмистром.

Одно обстоятельство могло бы их, пожалуй, объединить сейчас на общей теме, но они этого не знали. Рядом, за стеною, в зале обедал противный лагерь – Ирэн, Игрек и Зет.

Там настроение было иное.

– Скоро к расчету? – спросил Зет.

– Через несколько дней Рейнталь должен получить последний Документ. И тогда, дети мои, глаза в руки и по пятам за ним. Не проморгаем! – уверенно сказал Игрек.

– Путин зорко охраняет Томилину и так ловко! Иногда она даже не замечает его, словно в шапке-невидимке за нею гуляет! – сообщила Ирэн свои наблюдения.

– На здоровье, пускай забавляются. Они нужны нам как прошлогодний снег! Для отвода глаз все же припугнуть не мешает. Как-то я недавно пустил им весточку с камнем в окно. То-то натряслась от страха, думать надо, распрекрасная Дина! Так-то, ребятишки, хлопнем еще пивонского, да и по домам! – закончил Игрек.

За минуту до этого разговора Дина, Путин и Рейн-таль вышли из ресторана.

– Такого похоронного обеда я от вас не ожидала, господа! Скука зеленая!

– Можно развлечься! В «Олимпии» идет боевик «Фаворитка магараджи», – предложил Путин.

– Нет, хочется посидеть за книгой.

Молча проводили Дину. У подъезда с нею простились.

– Вы испортили вечер Надежде Николаевне, господин ротмистр, – сказал Путин.

– Кто из нас испортил его, еще вопрос!

– Вы хотите сказать…

– Что мне надоело вас слушать! – срываясь, злобно прошипел Рейнталь.

– А мне не по вкусу ваша физиономия, рекомендую оную исправить!

– Послушайте, господин коллежский советник и кавалер, сейчас я связан ответственным делом. Через несколько дней должен не надолго уехать. По возвращении возобновим наш разговор. Надеюсь, вы понимаете, в какой форме и…

– К вашим услугам, гидальго! – дурачливо перебил Путин.

– Через секундантов, тысяча чертей! – исходя желчью выкрикнул Рейнталь.

– Я дерусь только на пулеметах! – потешался Путин.

– Хотя на пушках!

Так закончилось их знакомство. Они разошлись в разные стороны. Рейнталь, кляня час встречи. Путин, посвистывая от удовольствия.

10

Ссора жениха с Путиным произвела удручающее впечатление на Дину. Она даже расхворалась, и три дня просидела дома. Заходил Путин, выслушал порцию упреков и, как ни старался, не мог успокоить Дину. Главный виновник Рейнталь, она согласна, его тон с первой фразы был некорректен. Но и в поведении Путина чувствовались вызывающие нотки. Предстоящая дуэль волновала Дину. Если к жениху и не было серьезного чувства, все же создалась привычка, а замужество устраняло лишения необеспеченного одиночества. Разбираясь в отношениях к Путину, Дина должна была сознаться, что тревога за исход дуэли в большей степени касается именно его. В этом вопросе Рейнталь отходил на второй план. Вообще, с появлением Путина, фигура жениха как-то блекла в представлении Дины. Некоторые несимпатичные черты его характера, на которых она раньше не останавливалась, поверхностно принимая их как неизбежный минус, теперь ярче освещались в ее сознании. Даже в наружности Рейнталя стала разбираться придирчивей, взвешивая мельчайшие подробности. Все, к чему прежде относилась она равнодушно, теперь получало в ее глазах особое значение. Человек, с которым Дина была готова связать свою жизнь, расценивался ею по новым ставкам.

Он был очень холодно встречен Диной, когда на другой день после ссоры явился к ней с докладом о назревшей дуэли.

– Удивляюсь, как вы, кадровый офицер, воспитанный в дисциплине чувств и поступков, могли допустить, выражаясь мягко, такую бестактность! Какая муха вас укусила, Виктор?

– Это произошло помимо моей воли.

– Без всякого повода со стороны Путина?

– Да. Достаточно было видеть его рядом с вами. Мною овладел инстинкт. Для нас обоих это знакомство было не из приятных.

– И вы, едва раскрыв рот, взяли неприязненный тон!

– Повторяю, это произошло подсознательно, Дина. Я не оправдываюсь, но и не сожалею о случившемся.

– Что же руководило вами, Виктор, ревность? Мне кажется, я не давала вам никаких оснований разыгрывать роль пламенного Отелло!

– Ревность? Быть может!

– Непохоже на вас, всегда рассудительного, холодного.

– Каждому предопределено в жизни встретить своего антипода, Дина. Непреложный закон и его не избегнешь никакими ухищрениями. Человек ангельски незлобивый и кроткий и тот рано или поздно столкнется со своим врагом. В сфере ли чувств, деловых отношений – безразлично, но настает момент, когда внезапно вклиняется человек, совместное существование с которым органически невозможно. Один из двоих должен сойти с дороги. В такие моменты рушатся долголетние связи, распадаются семьи, гибнут дела, созидавшиеся поколениями.

– Боже, новый философский трактат!

– Правда жизни, верьте мне, Дина, – сказал Рейн-таль и гримаса какой-то внутренней боли улыбкой пробежала по его лицу.

– И руководствуясь своей теорией, вы решили, что Путин ваш враг?

– Несомненно. И если не лично с ним мне суждено сойтись в кровавой схватке, то встреча с Путиным, во всяком случае, влияет на все дальнейшее мое существование. Отныне каждый мой шаг, поступок, мысль, желание неразрывно связаны с ним. Моя ненависть к нему безгранична. Это чудовищно, кошмарно! Проклятие, нависшее надо мною!

– Полно, Виктор, вы преувеличиваете. Обыкновенной ссоре придаете какое-то мистическое значение.

– Нет, Дина, нет! В нас обоих заложено взаимо-истребляющее начало. Один из нас неизбежно должен погибнуть!

– Вы оккультист?

– Нет, но оккультизм не отрицаю.

– Ваше настроение, Виктор, – бред из потустороннего мира. Развинтились нервы и только. Никаких страхов, рисуемых вашим воображением, я не вижу. Ничего демонического, рокового для вас в Путине нет. Все вздор и я прошу ликвидировать вашу глупую ссору мирным путем.

– Рассыпаться в извинениях?

– Если понадобится.

– Никогда!

– А если я так хочу! – решительно произнесла Дина, впервые испытывая силу своего обаяния над женихом.

– Вы требуете невозможного. Это выше моих сил!

– Милый Виктор, я вас очень прошу!

– Не могу Дина, нет!.. Ненависть к Путину заглушает во мне все остальные чувства!

– Даже любовь ко мне, если… если она действительно существует в вашем сердце?

– Ах, да не мучайте меня, ради Бога! – стоном вырвалось у Рейнталя. – Неужели вы не сознаете, что перед вами обреченный совершить то, к чему влечет его судьба?.. В тот далекий миг рождения на моей странице в книге бытия, где все распределено до последнего моего вздоха, начертано: «В свой час ты встретишь своего врага»… Вы понимаете весь ужас, Дина? Кто-то незримый распоряжается нашей жизнью и мы бродим в этом мире, как послушные марионетки… И вот, мой час настал. Враг пришел. Кто-то дернул нити наших жизней и мы столкнулись, я и Путин. Нам не разойтись бескровно.

– Что вы говорите, Виктор, успокойтесь! Это самогипноз какой-то.

– Скорей бы все это кончилось!.. Я так устал… – Рейнталь долгим поцелуем приник к руке Дины и, простясь с нею, пошел домой.

Поглощенный своими думами, он медленно шагал по улицам, не обращая внимания на окружающее. Не заметил и фигуры с поднятым воротником и нахлобученной на глаза шляпе. Это был Игрек, следивший за ним везде и всюду. Часами просиживал Игрек в кондитерских, выстаивал в подъездах и в подворотнях, не выпуская ни на минуту из поля зрения Рейнталя, и знал каждый его шаг.

11

Горький осадок остался в душе Дины от разговора с женихом. Его переживания вызывали в ней жалость. Чувство, на котором в сердечных отношениях далеко не уедешь. Жалеют бездомную собачонку, желторотого воробья, упавшего из гнезда, бабочку, опалившую крылья о пламя свечи. Женская жалость – милостыня нищему. Она оскорбительна для мужчины, как такового. Там, где он не сумел возбудить к себе ничего большего, кроме этого чувства, ему надо вовремя отойти, не теряя своего мужского достоинства.

Рейнталь, этот неразгаданный Диною сфинкс, еще не осознал своего положения. Все его внимание было сосредоточено на деле, ради которого он готов был поставить на карту все. Анализировать взаимные чувства было некогда. Дина приняла его предложение, значит, все в порядке. Его ближайшая задача – покончив с делом, свести счеты с Путиным. Испытывая судьбу – погибнуть или, выйдя на этот раз победителем, гордо крикнуть на весь мир: «Мой час еще не настал!» И тогда свободным, со средствами, отдаться личной жизни. Уехать с Диной далеко отсюда, чтобы ничто не напоминало ему прошлого.

А Дина?

По уходе жениха взялась за начатый роман. Механически прочла полстраницы, думая совсем о другом. Отбросила книгу. Потопталась по своей маленькой уютной комнатке. Принялась за вязанье кружев – не вяжется, петли с крючка сползают и пальцы, точно чужие, деревянные. Ощущение такое словно недостает ей чего-то, тянет что-то сделать. Выглянула в коридор. Тишина в квартире. Хозяева в театр уехали и прислуга отпущена со двора. В коридоре кот домовитый, Рыжик, попался. Жирный, толстомордый. Спину горбом выгибает, мурлычит приветно и трется о платье. Приласкай, мол. Все разошлись, не привык один болтаться, скучно. Погладила Дина Рыжика. Еще громче затянул он свои «куры-муры» и поплелся, прижимаясь к стенке, в хозяйский кабинет. Машинально прошла за ним Дина. Кабинет, как полагается у порядочного буржуя: мебель в коже, ковры, гравюры по стенам, пара портретов. Внушительно выглядит письменный стол, а на нем, с левого края, аппарат телефонный. Все честь-честью.

Подошла Дина к столу, села в кресло. Кот на стол прыгнул, примостился у телефона, смотрит на Дину одобрительно, будто сказать хочет: «Эх, ты, несмышлена! Кабы не я, куда тебе догадаться! Ну, чего ж задумалась?!»

И поняла тут Дина, чего ей не хватает. Нажала кнопку, позвонила.

– 23-068.

– Владимир Сергеевич?

– Надежда Николаевна, если не ошибаюсь?

– Да, не ошиблись, это я. Видите, запомнила ваш номер.

– Что-нибудь случилось? Я нужен? – забеспокоился Путин.

– Ничего особенного… Вы свободны?

– Совершенно.

– Я одна. Поболтаем немножко.

– Разрешите прийти?

– Поговорим на расстоянии. По телефону, не видя собеседника, иногда удобнее сказать то, чего в глаза и не вымолвить.

– Вы хотите мне поведать нечто удивительное, Надежда Николаевна? Я весь внимание!

– Я шучу, Владимир Сергеевич. Напало дурашливое настроение.

– Хорошо, будем «шутиться», как говорил один немчик.

– Ха! Ха!.. «шутиться»! Это мне нравится.

– Да, бывают, Надежда Николаевна, экземпляры! Эгот немец мальчуганом приехал из Берлина «делать деньги». Прожил в России тридцать лет, женился на русской, директором банка опочил на лаврах, а убежденно выражался: «звездатое небо», «лунатая ночь», «не волновайтесь»…

– Ха… ха… ха!..

– Самое смешное впереди, Надежда Николаевна… Вы слушаете?

– Говорите, говорите! – отозвалась Дина улыбаясь.

– Я вас люблю… Люблю глубоко, обдуманно, зрело. В первый раз, помните тогда на Волге, мое юное сердце потянулось к вам… И теперь, встретясь с вами, убедился, что я однолюб. Так, с тех пор, ни одна женщина не овладела моей жизнью… Разве это не смешно? Что?… Вы слушаете?

– Да, – едва слышно, вздохом прошелестело в трубке Путина.

– Но смешнее всего то, что через столько лет я нашел вас невестой.

– Владимир Сергеевич, не надо об этом…

– Истерический взрыв смеха, до колик в животе: предстоящая дуэль с вашим женихом.

– Ее не должно быть, – почти выкрикнула Дина и Путину послышались как бы сдержанные слезы.

– Бога ради!.. Простите, Надежда Николаевна… Я, кажется, «перешутился»!

– Вы понимаете… Я не могу допустить этой бессмысленной дуэли!…

– Увы, она не в вашей власти.

– Не хочу! Не хочу… – рыдала в телефон Дина.

– Боже мой! Я вас расстроил! Успокойтесь, Надежда Николаевна!.. Я встаю на колени, прошу прощения… Улыбайтесь! – молвил Путин, – Ну, какой же выход из положения вы мне подскажете? Приказывайте!

– Не знаю… Ничего не знаю!…

– Извиниться перед ротмистром? Что ж?… Если вы так встревожены за его жизнь… Ради вас, только ради вашего спокойствия, которое для меня дороже собственного самолюби я… как это ни тяжело… Я готов, Надежда Николаевна.

– Вы ничего не понимаете… Господи, какая мука!..

– Хочу понять. Скажите только… Надежда Николаевна…

Затрещал отбой и Путин так и остался с неразрешенным вопросом, полон недоумений и догадок.