Текст книги "Венская сказка"

Автор книги: Николай Дмитриев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

* * *

На перевале бесновался ветер и, несмотря на солнечный день, благодаря высоте все тут выглядело хмурым, и даже захватывающее зрелище синих от туч горных вершин казалось неприветливым. Поэтому Тереза с Яном задержались только для того чтобы оглядеться вокруг, и сразу начали спускаться узкой тропой-дорогой, усыпанной мелким камнем, на котором металлические шины колес сумели выбить только две малозаметные колеи.

Было холодно и, хотя теплые гуцульские накидки из выделанных овчин спасали от пронизывающего ветра, говорить не хотелось. Только когда они молча прошли почти версту и спустились намного ниже, поручик улыбнулся Терезе.

– Ну вот, а ты боялась… Таки одолели перевал!

– Все равно где-то тут ночевать придется, – вздохнула Тереза. – А я уже так домой хочу…

– Ничего, теперь быстро пойдем. Все вниз и вниз…

– Подожди, Янчику, отдохнем немного, – Тереза остановилась. – Ты только посмотри, какая красота!

И правда, кругом поднимались крутые скалы, откуда-то сверху сбегали по камням звонкие ручейки, а с другой стороны речки, вдоль которой шла дорога, в голубой дымке стояла сплошная стена хвойного леса.

– Да, красиво… – вздохнул поручик и придирчиво посмотрел на ногу. – Ты как, к новой обувке приспособилась?

– Да вроде ничего. И идти легко. А у тебя что?

– Да сапог чертов… Ногу стал натирать.

– А ты переобуйся. У тебя же есть во что. Ну смешно выглядеть будешь, так кто тут смотрит?

– Да те еще хуже, – поручик со злостью пнул сапогом камень. – Я ж из-за тебя во все новое вырядился. Только одно дело – в каюте сидеть, а пешком по горам чапать – совсем другое…

– И что ж теперь будет, Янчику? – забеспокоилась Тереза.

– Ничего, обойдется… Найдем где отдохнуть. Пошли дальше.

Миновав два или три поворота дороги, которая кружила ущельем, поручик радостно показал Терезе на недалекий откос.

– Смотри! Я ж говорил, найдем что-нибудь…

– Ой, и правда колыба! – с минуту Тереза всматривалась в неказистую хибарку, приткнувшуюся к горному склону, и только потом спросила: – Что, Янчику, тут и ночевать будем?

– А что такого? Не бойся, не замерзнем, – коротко рассмеялся поручик и решительно свернул на едва заметную тропку, выходившую прямо к пастушьей хижине.

В колыбе, как и надеялся поручик, не оказалось никого. Уже через четверть часа вспыхнула гостеприимная гуцульская ватра, пламя охватило сухие ветки, и клуб дыма, подхватив с собой шлейф искр, расплылся под потолком. Тем временем, пока поручик возился у очага, Тереза хозяйственно развязала заплечный мешок, вытащила белую салфетку и разложила на ней оставшиеся продукты.

Поручик скептически покосился на небогатый стол и молча достал из своего мешка плоскую бутылку. Глянув на просвет, сколько осталось, он глотнул вино прямо из горлышка и, закусывая взятым с салфетки подсохшим куском хлеба, передал бутылку подруге.

– Попробуй.

Тереза слегка опьянела от первого же глотка и, слегка раскрасневшись, ласково обняла поручика.

– Янчику, – ласкаясь, она взъерошила ему волосы. – Скажи мне, Янчику… А ты кто?

– Что, опять не знаешь, как назвать меня?

– Нет, Янчику, я не про это… Скажи, может, ты и правда граф? Тот… Как это? Мацей Сеньковский.

– Еще чего! Успокойся, никакой я не граф.

– Нет, ты мне скажи правду… – мурлыча, как кошечка, Тереза потерлась щекой о плечо Яна. – Я ж чувствую…

– Что ты чувствуешь, мое серденько? – поручик прижал ее к себе и поцеловал в самый кончик носа.

– Нет, ты не шути! – слегка отстранилась Тереза. – Душу я твою чую… Хорошо мне с тобой! Хорошо… Но есть еще что-то, а что – понять не могу…

– А скажи, дивчинко, чего тебя так мое происхождение беспокоит?

– Ну, это ж ясно, Янчику! Я ж сама из простых…

– А я что, сложный? – усмехнулся поручик.

– Янчику, то тебе, может, все равно, а мне это… Понимаешь, отец мой шляхетного рода, а мама – простая селянка, правда, люди говорили, очень красива была…

– И тебе я то же самое говорю, – поручик ласково обнял девушку. – И значения для меня не имеет, есть у тебя магазинчик или нет…

– Да нет, магазинчик есть! – весело рассмеялась Тереза. – Вот будем во Львове, сам все увидишь.

– Ну если магазин есть, то все! Разбогатеем… – Ян скорчил смешную рожицу. – Вот завтра в долину спустимся и паняй до Львова!

Поручик зарылся лицом в распущенные волосы Терезы, и она начала ласково целовать своего Яна…

* * *

Дорога, которая вела с перевала в долину, так и шла вдоль речки, и хотя колыба, где Тереза и Ян провели ночь, осталась далеко позади, шум воды все время сопровождал их. Однако ниже спуск сделался не таким крутым, дорога начала все чаще отходить от реки и, вместо того чтобы просто спускаться под уклон, принялась петлять длинными поворотами.

Конечно, для возчиков, взбиравшихся с грузом на перевал, так было удобнее, однако поручика удлинение пути никак не устраивало и после очередного поворота он решительно повернул к распадку, который, начинаясь у дороги, уходил прямиком вниз между двух склонов.

– Куда это ты, Янчику? – забеспокоилась Тереза.

– Напрямик! – весело отозвался поручик. – Так будет ближе, нам же не возом ехать. Мы с тобой пешком топаем, а я, говоря откровенно, так ногу натер, что едва иду…

– Так ты ж хоть осторожнее…

Тереза, было, заколебалась, но Ян махнул рукой, и ей тоже пришлось идти напрямик, прыгая от ствола к стволу. Сначала деревья, густо росшие по склону, подступили к ним со всех сторон, и казалось, путники попали в непроходимую чащу, однако примерно через полчаса снизу снова долетел шум воды, и лес понемногу стал расступаться.

– И откуда ты так все знаешь, Янчику? – Тереза задержалась у дерева. – От самого Дуная дороги ни у кого не спросил! Только показываешь: сюда, сюда… И правда, каждый раз выходим!

– А ты про такую науку, как география, слышала? – поручик тоже приостановился.

– Конечно. Только в гимназическом учебнике таких подробностей нет.

Девушке надоело по-козлиному прыгать между деревьев, и она радовалась короткой передышке.

– Так то в гимназическом… – поручик с видимым удовольствием оперся спиной о ствол и повернулся к Терезе. – А я этим краем интересовался, да и карты хорошо запоминаю. Мне достаточно пару раз глянуть и все помню…

– Тогда ты и про Олексу Довбуша слышал?

– Ясное дело. Ходил тут такой. А ты чего вдруг вспомнила?

– Как чего? – искренне удивилась Тереза. – Он же где-то тут клад спрятал!

– А ты что, сокровища любишь? – рассмеялся поручик и, хотя Тереза не ответила ему, он, и так все поняв, закончил: – Добро, если по дороге что-нибудь углядим, то обязательно…

Поручик оттолкнулся от дерева, сделал шаг и вдруг с коротким вскриком покатился вниз по склону.

– Янчику!…

Едва удерживаясь при беге за стволы, Тереза помчалась следом, но догнала его только у самой речки. Неловко подвернув под себя ногу, поручик лежал на мокром камне и матерился в голос.

– Янчику! Ты как? – бросилась к нему Тереза.

– Похоже, ногу подвернул… – поручик попытался встать. – Больно, черт…

– Опирайся на меня, Янчику…

С помощью Терезы поручик выбрался на дорогу, которая опять шла возле самой речки, но идти не смог и сел на обочину.

– С ногою что-то не так… Разве что босиком попробовать…

Но и переобуться сам поручик тоже не смог. Стянув с него сапог, Тереза испуганно пощупала распухшую щиколотку.

– Что, очень больно?

– Есть немного… – поручик прислушался. – Погоди, вроде едет кто-то…

Ян не ошибся. Через пару минут к ним действительно подкатила пароконная упряжка, которой правил старый гуцул.

– Т-р-р, – дедок натянул вожжи. – Цо си стало?

– Диду, допоможить, – кинулась к нему Тереза. – Видите, нога…

– А вы кто будете? – прищурился возчик.

– Студент я, – поручик попробовал встать. – А это моя невеста.

– Ага, ага, – хмуро закивал головой старик и, вкладывая в слова особый смысл, добавил: – Я бачу вас до ликаря треба!

– Мы заплатим, дед, – поручик сразу понял, в чем дело.

– Ну то сидайте, сидайте, прошу… – старик тут же повеселел и засуетился, устраивая поудобнее своих неожиданных попутчиков.

Пока воз, грохоча колесами по камням, быстро катил битыми колеями, поручик, приподнявшись на локте, обеспокоенно посматривал на свою ногу, щиколотка которой, казалось, распухла еще больше.

– Я перепрошую, – оглянулся на него дед, – А скубенты теж воюваты мають?

– С чего ты взял, диду? – поручик попробовал размять ногу.

– Как с чего?… Вси кажуть, вийна буде…

– С кем, диду?

– А я знаю… То цисаря дило… Но вроде как с Россией.

– Куда мне воевать, – горько рассмеялся поручик. – Видишь, нога какая…

– Так то що, може, той войны и зовсим не буде?

– А вот этого я, дед, знать не могу, – и поручик пристально посмотрел на пытливого старика.

В то время как воз катил и катил себе вдоль речки, утомленные пешим переходом Тереза с Яном не заметили, как битый камень под колесами сменился на песчаную колею, и вскоре они остановились рядом с маленьким домиком лекарского пункта.

Довольный щедрым вознаграждением дед, благодарно помог Терезе завести поручика на крыльцо, где в дверях их встретил добродушный лекарь. Проведя потерпевшего в комнату, он усадил поручика на крытую клеенкой оттоманку и вдруг, не предупреждая, так дернул ступню, что там вроде как хрустнуло.

От неожиданности поручик вскрикнул и сразу же выжидательно посмотрел на доктора.

– Там… Что?

– Теперь ничего! – лекарь весело тряхнул поручика за ногу и бодро пояснил: – Везунчик, вы студиозус, везунчик… Кость цела. Компресс, тугая повязка и, конечно же, неделя покоя. Хотя…

– Что? – всполошилась Тереза.

– Как что? – Лекарь стянул с носа золоченое пенсне и протер стекла платком. – Вы разве не слышали? Мобилизация…

* * *

Бестарка, до краев набитая соломой, миновала львовскую рыночную площадь примерно в полдень. На мягкой подстилке, укрытый шерстяным одеялом, лежал поручик, а Тереза, сидя рядом с гуцулом на перекидном сидении, показывала ему куда ехать. На углу, сразу за площадью бестарка остановилась.

Кругом сновали прохожие, играли оркестры, а сверху от Сокальского Своза шла колонна цивильных, старавшихся держать равнение на военный манер. Впереди колонны ехал всадник в офицерском мундире, за ним маршировали ражие, молодые парни. Люди на тротуарах выкрикивали приветствия.

Поручик приподнялся на своем ложе, посмотрел на колонну, вышагивавшую Свозом, и, ни к кому особо не обращаясь, громко поинтересовался:

– И куда это они?

Поручик так живописно выглядел на своей бестарке, что на него сразу же обратили внимание, и кто-то из толпившихся кругом доброхотов с готовностью пояснил:

– Ясно куда! На Кайзервальд. Там их муштровать будут.

Тем временем Тереза сориентировалась, бестарка круто свернула и старыми, кручеными улочками выехала к неприметному въезду-браме. Заехав через него в крошечный внутренний дворик, бестарка остановилась возле каменного полубалкона, на который выходили задние двери квартир первого этажа.

Тереза спрыгнула с сиденья и, помогая поручику сойти прямо на ступеньки, радостно улыбнулась.

– Ну, вот и добрались!

– Угу… – поручик взялся за перила, огляделся и спросил: – Ну и где тут твои апартаменты?

– Да вот же, вот! – Тереза показала на первые двери, чередой выходившие на длинный полубалкон. – А магазинчик с улицы, там и витрина, и вход, а если в комнаты, то лучше отсюда…

Поясняя все на ходу, Тереза быстренько рассчиталась с возчиком, открыла замок и, распахнув настежь двери, помогла поручику войти в квартиру. Очутившись в передней, Ян усмехнулся.

– И что, кроме тебя, тут никого?

– Никого! – Тереза с облегчением расстегнула крючок на платье. – Раздевайся, Янчику, сейчас я себя с дороги в порядок приведу, а потом за тебя возьмусь.

– Дела… – прихрамывая, поручик обошел две небольшие комнатки, кухоньку и неожиданно предложил: – Слушай, а может, мне все-таки лучше в отель?

– Никаких отелей! – обиделась Тереза. – У меня будешь жить. Куда тебе с твоей ногою в отель…

– А люди что скажут?

– А что мне люди? – Тереза уже успела переодеться в халат. – Ты дурного в голову не бери, Янчику. Сейчас ванну нагреем, я тебя отмою, и ты у меня за три дня на ноги встанешь.

Уже через час поручик, жмурясь от удовольствия, лежал на кушетке, а Тереза вытирала полотенцем его чисто вымытые волосы и сокрушалась:

– Янчику… Ну почему твоя голова так долго сохнет? Я хочу тебе прическу сделать…

– Так еще ж рано, – со смехом упирался поручик. – Ты вон на себя посмотри…

На голове у Терезы торчал тюрбан мокрых, туго закрученных волос, но это ее не беспокоило. Наоборот, девушке, во что бы то ни стало, хотелось немедленно причесать Яна.

– Ладно, делай что хочешь, – поручик перестал сопротивляться.

– А ты от меня никуда не пойдешь? – заглянула к нему в лицо Тереза.

– Пока нет… Полежу у тебя дня три, а потом все равно в отель.

– Зачем, Янчику?

– Ты что, забыла про мобилизацию? И потом фрау Карличек может или проболтаться, или написать пану Венгржановичу. И еще… – Поручик помолчал и после паузы, со значением, закончил: – Еще был Дунай, милая…

– Они что, тебя ищут? – встрепенулась Тереза. – Ты ж мне говорил, что с этим можно покончить.

– Можно было бы… Если б не мобилизация. Ты вспомни, сколько сейчас славян в цесарском войске? Даже украинцев, местных… И в русской армии треть солдат – тоже украинцы. Не понимаешь, что это значит?

– Ой, Янчику… – Тереза испуганно схватилась за щеки. – Я об этом не думала…

– Зато я думаю. Потому первое, – поручик загнул палец. – Мы обустроим наши дела, и я переберусь в отель… Второе, мне необходимо выяснить, как цесарцы украинский вопрос решать собираются… Между прочим, как того хлопца фамилия? Помнишь, ты как-то о нем говорила? Юрко… Юрко…

– Юрко? Грицишин? – удивилась Тереза. – Зачем он тебе?

– Думаю, он обязательно знать это должен.

– Так, поняла, – девушка кивнула. – Я вас познакомлю.

– Правильно, так лучше будет, – согласился поручик и внимательно посмотрел на Терезу. – Я в отеле как Мацей Сеньковский запишусь, и Юрку своему тоже так меня отрекомендуешь. Пускай пана Тешевского тут пока не будет, ладно?

– Что, тоже Дунай? – Тереза прикусила пальцы.

– Тоже, – кивнул поручик.

– А потом? Потом, Янчику… С фамилией, как будет?

– А ничего не будет, – поручик пожал плечами. – Ну, Юрку, наверное, кое-что пояснить надо будет, а вообще… У меня что, не может быть двойного имени? Скажем, Ян-Мацей Сенько-Тешевский, а? Такая фамилия тебя устроит?

– Ой, Янчику, какой же ты выдумщик! – и Тереза, устраиваясь на кушетке поудобнее, прижалась к поручику…

* * *

Ажиотаж первых дней мобилизации несколько стих, и теперь улицами Львова двигался обычный пешеходный поток. Озабоченные люди сновали по тротуарам или ехали в полуоткрытых трамвайчиках, а более солидная публика, конечно же, пользовалась если уж не собственным выездом, то, по крайней мере, наемным экипажем.

В этом потоке, гудя клаксонами и стараясь обогнать всех, проезжали немногочисленные авто, зато грузовые платформы, запряженные могучими тяжеловозами, наоборот, своей медленной важностью сдерживали общее движение, а их длинные тормозные рычаги словно напоминали всем вокруг, что особо торопиться никак не следует.

Через толпу, сгрудившуюся возле отеля «Жорж», стараясь остаться незамеченными, не спеша, пробирались Тереза и сопровождавший ее Юрко Гричишин. Изображая опытного конспиратора, он время от времени оглядывался и в который раз, напуская на себя важность, спрашивал Терезу:

– А ну расскажи еще раз, что ты ему говорила про меня?

– Ой, Юрко, до чего ты дотошный! – возмутилась Тереза и, укоризненно поглядывая на спутника, начала: – Ну, говорила, что ты учился одновременно со мной, что ты в украинских делах – дока. И вообще… Да сколько можно повторять?

– Сколько нужно, – с юношеским максимализмом оборвал ее Юрко и продолжать гнуть свое: – А познакомилась ты с ним в ратуше, на благотворительном базаре и еще он специально сюда приехал, так?

– Ой, Юрко, я ж тебе одно и то же толкую… Пан Сеньковский – украинец, и его очень волнует украинский вопрос. Тем более, его вот-вот мобилизовать должны…

– Ну ладно, – в конце концов смилостивился Юрко. – Не обижайся. В нашем деле проверка никогда не помешает!

– Слушай, если уж согласился, то чего теперь начинать? – всерьез рассердилась Тереза. – Сейчас я вас познакомлю, и проверяй его сколько угодно!

– И проверю… – Юрко закрутил головой. – Ну, где он?

– Вон стоит… – Тереза показала на поручика, который, и правда, уже ждал их возле входа в отель.

– Подождем малость, – Юрко придержал Терезу. – Понаблюдаем…

Поручик тоже увидел Терезу с Юрком, но, поняв, что они зачем-то остановились, принял равнодушный вид и отвернулся. И вдруг возле него, как из-под земли, выросли два жандарма.

– Пан Мацей Сеньковский?

Поручик кинул быстрый взгляд на Терезу, словно оценивая степень опасности, и только после этого пренебрежительно протянул:

– Так, это я…

– Следуйте за нами!

– Как вам будет угодно…

Поручик пожал плечами, едва заметно улыбнулся Терезе, сделал два или три шага вместе с жандармами и совершенно неожиданно, откинув их в стороны, одним прыжком вскочил на ступеньку трамвая, проезжавшего рядом. Какой-то момент жандармы растерянно метались по тротуару, не понимая, что случилось, а когда наконец сообразили, что задержанный так нагло сбежал, трамвай вместе с беглецом, звеня на повороте, уже уехал за угол.

Убедившись, что преследователи его не видят, поручик оттолкнул кондуктора, вознамерившегося содрать с него штраф, и на ходу спрыгнул с трамвая. Немного пробежав за вагоном, он ловко присоединился к пешеходам.

Однако погоня вот-вот могла выскочить из-за угла, потому поручик перебежал улицу и на остановке, как нельзя кстати оказавшейся рядом, чинно сел на другой трамвай, шедший в противоположную сторону. Он даже снова проехал мимо отеля, где еще царила суматоха, и успел заметить, как Тереза в сопровождении того же Грицишина уходила прочь от опасного места…

Спокойно доехав на трамвае почти до железнодорожной станции, поручик вышел к воинской рампе, где как раз шла погрузка очередного эшелона, смешался с толпой провожающих и уже дальше, возле выходных стрелок, высмотрев отходивший товарняк, забрался на одну из пустовавших тормозных площадок…

* * *

В густеющих сумерках товарняк медленно втянулся на прикордонную станцию. Уже от семафора поручик висел на последней ступеньке и, едва поезд уменьшил ход, почти неслышно спрыгнул на гравий, дохнувший на него запахом угля и мазута.

Где-то впереди шла разгрузка другого эшелона, оттуда долетал невнятный шум, мигали фонари и, время от времени, вспыхивали фары автомобилей, подъезжавших к воинской рампе. Зато вокруг уже воцарилась темнота, и поручик, никем не замеченный, махнул прямиком через железнодорожные пути, сбежал с насыпи на чьи-то огороды и скрылся в путанице неосвещенных переулков пристанционного городка.

На одной из окраин, у неприметного домика, он остановился, с минуту прислушивался, нет ли кого поблизости, и только потом осторожно постучал в дверь. Почти сразу на пороге возник хозяин и, держа в руках керосиновую лампу, посветил в лицо поручику.

– Вам кого?

– Мне нужен машинист Велько.

– Я машинист Велько… А вы кто?

– Я студент, – коротко ответил поручик и, повозившись, достал из кармана монету с тремя крестиками, выцарапанными на аверсе. – Вот, прошу…

– Ого… – присматриваясь, Велько поднес монету к самым глазам. – Что, студент, припекает?

– Да, основательно… Я, было, надеялся, но сегодня утром жандармы повисли буквально на хвосте.

– Понимаю, – Велько посторонился. – Заходите, вам отдохнуть надо…

Через полчаса, сидя за столом, поручик заканчивал сытный ужин, а сам Велько, подсвечивая себе лампой, поспешно, прямо на пол, выбрасывал из сундука вещи. Кое-что он клал на стул и одновременно пояснял:

– Под контрабандиста оденетесь – и ходу отсюда. Я тоже уйду. Войска на кордон выходят, так что и моя работа кончилась…

– Это верно, какая теперь контрабанда… – поручик проглотил последний кусок и поднялся. – Я готов.

– Считайте, повезло… Случайно меня застали, – Велько перебросил одежду поручику. – Переоденьтесь, не так заметны будете.

– Неплохая хламида… – поручик натянул на себя брезентовый пыльник и заметил: – «А ось повезло чи ни – то ще бабця надвое казала!»

– Хорошо, что напомнили. Возьмите-ка «цю бабцю», – слегка взвинченный Велько нервно усмехнулся и передал поручику револьвер армейского образца. – Вы пустой, по-моему…

– Ясное дело… – поручик спрятал оружие под плащом и похлопал себя по внутреннему карману. – Если что случится, все тут.

– Понял, – Велько кивнул и широко перекрестился. – Ну, с Богом…

Рассвет застал их в болоте верст за двадцать от станции. Чавканье шагов скрадывалось густым утренним туманом, и все равно Велько время от времени останавливал спутника и напряженно вслушивался. Болото понемногу отступало, идти становилось легче, однако, как только они достигли твердого грунта, и, казалось, можно было уже вздохнуть с облегчением, Велько настороженно предупредил поручика:

– Ну, студент, держись! Главное, тут…

– Попробую, – поручик огляделся, но за туманом не удавалось что-либо рассмотреть, и он тоже забеспокоился. – Только бы не заблудиться. И так полночи в болоте «копырсались»…

– Нет, идем правильно, – заверил Велько. – Надежнейшее место, специально сюда вышли.

Угадывая правильное направление чуть ли не звериным чутьем, Велько нырнул в сплошной туман, и поручику оставалось только идти следом. Через полверсты туман начал редеть, поручик тоже попытался сориентироваться и вдруг заметил какие-то подозрительные тени, мелькнувшие немного правее.

– Смотри… – поручик ухватил спутника за руку.

– Гонведы! Мать их… – матюкнулся Велько и коротко выдохнул: – Ну, студент, теперь только бегом!

Они враз сорвались с места и изо всех сил помчались к едва различимому сквозь туман редкому лесу. В это мгновение где-то сзади послышался гортанный выкрик и сразу же после него слаженный конский топот.

– Стой! Не успеем! – бросил поручик и выхватил револьвер.

– Успеем! За мной! – и Велько упрямо потянул товарища дальше, стараясь выиграть хоть какое-то расстояние у уверенно настигавшей их погони.

Топот и выкрики так быстро приближались, что, хотя казалось, до ближайших деревьев осталось всего ничего, стало ясно: им не успеть. Тогда Велько резко остановился, в свою очередь выхватил пистолет и сухо, словно на полигоне, приказал:

– По лошадям… Огонь!

Два револьвера, выбросив из стволов короткое пламя, дружно грохнули, и стремительное движение мелькавших в тумане всадников враз прекратилось. Один из силуэтов начал заваливаться и одновременно оттуда же, из белесого марева, ударил первый винтовочный выстрел.

– Бежим! – успевший сориентироваться Велько решительно потянул поручика дальше. – Они залегли!

Пригибаясь как можно ниже и пару раз поклонившись пулям, они таки успели добежать до леса, но едва проскочили первые деревья, как совсем с другой стороны послышался топот коней, идущих наметом. Поручик, дрожащими руками принялся перезаряжать барабан, однако Велько, который никак не мог отдышаться и пыхтел, как загнанная лошадь, махнул рукой.

– Не надо! То уже наши… Казаки…

На лесной просеке возникли стремительно приближающиеся всадники, и почти сразу на плечах переднего поручик разглядел серебряные погоны казачьего офицера…

* * *

В помещении старой кордегардии, спрятавшейся несколько в стороне от Генерального штаба, было тихо. Сюда не доносился ни шум толпы с Невского, ни гром оркестров с Дворцовой площади, где вовсю муштровали новобранцев. Зеленый бобрик, сплошь застилавший пол, глушил звук шагов, и только мелодично-серебряный звон савельевских шпор сейчас разносился по коридору, куда выходила череда дубовых, украшенных бронзой, дверей.

Возле одной из них поручик (а это был именно он), одетый на этот раз в полную парадную форму, остановился. Услыхав стук, адъютант, сидевший в приемной, поднял голову и, едва завидев поручика, прихрамывая, бросился ему навстречу.

– Вика!

– Сашка? Войнарович? – поручик радостно заключил адъютанта в объятья. – Как ты тут оказался? Ты же в Германии…

– Был там, Вика, был… Вот видишь, ногу подбили под Гумбиненом. Вот, пока оклемаюсь, здесь. У полковника…

– Ты смотри… А я тоже в Карпатах треснулся. Думал, ногу сломал…

– Да мы тут уже слышали! Целый австрийский поход… Однако ты молодец! Отметим сегодня?

– А нога не помешает?

– Еще чего! Нога – не глотка, помнишь, как мы с тобой после выпуска набузовались, а?

– И не спрашивай! – поручик махнул рукой и сразу посерьезнел. – Ладно, все это потом. Как полковник?

– В порядке. Ты, вроде бы, с ним там встречался?

– А как же! На Венском вокзале. В сортире.

– Комбатанты? – адъютант весело рассмеялся. – Ну, все остальное потом. Давай, заходи и – до вечера…

Весело подморгнув, Войнарович открыл дверь, и поручик, уставным шагом войдя в кабинет, четко обратился:

– Господин полковник!

– Тише… – хозяин кабинета, стоявший возле окна, обернулся. – Не надо громких слов.

Он отошел от окна, возле стола на секунду задержался и наконец в упор посмотрел на офицера.

– Что, досталось немного?

– Ничего, обошлось… – поручик и сам не заметил, как подстроился в тон полковнику. – Добрался, как видите.

– Вот за то, что добрался, спасибо! – полковник вздохнул и после короткой паузы заговорил. – Рапорт читал, подробности выяснены, но, лично для себя, хотел бы кое-что уточнить… Голубчик… Если можно, вспомните. Только точно… Те слова, в кафе, последние… Какими были?

– Я помню, господин полковник, – поручик подобрался. – Все помню. Заговор… Против России… Берегите гвардию…

– Гвардию… – полковник отвернулся к окну. – Судьба гвардии вам известна?

– Так точно. Рассказывают, преображенцы немецких гренадеров штыками как котят через плечо перебрасывали!

– Было такое…

Полковник помолчал с минуту и, сразу сменив настроение, широко улыбнулся.

– Ну, хватит об этом. Вы молодец и, будем надеяться, у вас еще все впереди. Хочу обрадовать, вас представляют к награде.

– Рад стараться! – с долей шутки ответил поручик и щелкнул каблуками.

– Ну что за солдафон… – полковник улыбнулся и хитро прищурился. – Кстати, вы как, встречи со своей австрийской пассией не планируете?

– Каким образом? – поручик вопросительно посмотрел на собеседника.

– Обычным. Вы поступаете в распоряжение генерала Самойло. Это ваш район. Тем более что наступление в Галиции разворачивается успешно и, думаю, на момент вашего прибытия Львов будет взят.

– У вас в отношении ее виды? – осторожно поинтересовался поручик.

– Никаких. Война – не женское дело. Однако я догадываюсь, она вам весьма помогла?

– Без всяких сомнений.

Упоминание о Терезе было не совсем понятным, и поручик еще больше удивился, когда услышал:

– Надеюсь, голубчик, вы там все устроите надлежащим образом… – и предупреждая уставной ответ, полковник дружески положил руку на плечо слегка сбитого с толку молодого офицера…

* * *

По стародавним улицам Львова с грохотом катились тяжелые пушки и, не задерживаясь, двигались дальше на Ужок и Сянки, где остатки ландштурма и мадьярской жандармерии в ее черных шляпах с петушиными перьями, кое-как поддержанные слабо вооруженными ротами усусусов [2]2
  Украинские сичевые стрельцы, воевавшие на сто¬роне Австро-Венгрии.


[Закрыть], пытались сдержать наступление кубанских казаков.

В самом же городе скапливались обозы, артиллерийские парки, тыловые и резервные части, и уже начали размещаться штабы, заполняя улицы множеством армейских фур, грузовиков и легковых авто. К тому же прошел слух, что в город прибудет сам император Николай, что только способствовало общей сумятице, и на все это столпотворение испуганно смотрел с тротуаров окончательно сбитый с толку городской обыватель…

Именно поэтому мало кто обратил внимание, как небольшой отряд драгун во главе с офицером на рысях проскочил площадь, рынок, поблукал некоторое время улочками и в конце концов спешился возле неприметного проезда выводившего на маленький двор. Поручик, возглавлявший отряд, молча спрыгнул с седла, кинул солдату повод и так же молча прошел в ворота, оставив своих драгун на улице.

Во дворе поручик какое-то время рассматривал полубалкон, шедший вдоль задней стены дома, потом не спеша поднялся по ступенькам и, остановившись возле одной из дверей, несколько раз потянул грушу квартирного колокольчика. Сначала дверь долго не открывали, затем послышался легкий шорох и через щель, образованную цепочкой, послышался испуганный женский голос:

– Вам кого?

Поручик дернул дверь на себя, цепочка натянулась и офицер, прижавшись к получившейся щели, не сказал, а прямо-таки выдохнул:

– Тереза, это же я…

– Янчику!? Ты? – скинутая цепочка звякнула о филенку. – Откуда?

Двери широко распахнулись. Тереза замерла на пороге и, глядя на своего Яна, представшего перед ней в столь неожиданном виде, едва смогла выговорить:

– Вы…

– Я, я… – поручик, не ждавший такого афронта, сбился с тона.

– Ну, проходите…

Тереза пошла первой и уже в комнате, остановившись возле стола, принялась нервно дергать край вышитой скатерти.

– Что с тобой, милая? – поручик никак не мог понять, откуда такая внезапная смена в ее настроении.

– Со мной? Ничего… – Тереза подняла взгляд на Яна и, словно преодолевая что-то внутри себя, спросила. – А вы кто? И в каком чине?

– Поручик. Иртеньев, Викентий Георгиевич.

– Так вот кто ты такой, Янчику… – и Тереза наконец-то сделав шаг вперед, несмело коснулась пальцами новенькой портупеи.

– А что? – поручик осторожно взял ее за руку. – Разве это что-то меняет?

– Конечно… – Тереза горестно усмехнулась. – Ты смотри, а я еще удивлялась, чего это тебе тот старый граф так сразу поверил? А он просто почувствовал, кто ты… А еще смеются, что голубой крови нет, а она таки есть. И я это тоже чувствовала, только до конца понять не смогла…

– Ну, пускай так… – поручик попытался осторожно привлечь к себе девушку. – Пускай… Но только, что из того?

– Все… Не пара я тебе, Янчику, – Тереза решительно отстранилась. – И даже если все, что ты сказал, правда, и пускай так вышло, что я помогла тебе, все равно, наверно, у вас есть маеток, и твои родные ни за что не согласятся на твой брак с мещанкой…

– Подожди, – попробовал остановить ее поручик. – Подожди… Сейчас война, и никто не знает, что будет потом…

– Потом? Потом у нас ничего не будет, Янчику…

– Ты хочешь знать правду?

– Какую еще правду, Янчику? – горестная улыбка так и не сошла с лица девушки.

– Да, признаюсь, сначала все казалось простым. Так, флирт, увлечение или что-то еще в том же роде… И у меня был приказ, который я должен был выполнить любой ценой, и я его выполнил… – поручик смолк и судорожно глотнул воздуха. – А потом я… я понял, что в моем сердце заноза, и эта заноза – ты… И эта заноза болит… Конечно, я могу ее вырвать, но уже только с кровью… Однако все дело именно в том, что я не хочу ее вырывать. Не хочу… И поверь мне, все время, пока я тебя не видел, она, эта заноза, ныла и ныла… И я сам не могу понять почему так…