Текст книги "Идея Fix"

Автор книги: Николай Никифоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Так вот, о чем это я... Короче, дела наши хорошие. Раньше в ДК тусовалось одно бычье, в то время как нормальные люди этого района ездили в центр и отваливали кучу лавэ. Hу, вы знаете, о ком я – эти бритые придурки в кожаных куртках и спортивных штанах. Самое дурацкое сочетание одежды, не правда ли?

Блин, опять меня с мысли сбило. Короче, приезжали сюды эти быки, жрали водку и дрались. И чисто девчонок снимали. Малолеток.

А теперь все по-другому. Тут, конечно, мы все постарались – и Тема, и Вовка, и все. Hо больше всех Арлекино пахал. Я даже одно время думал, что у него крыша съехала. Удумал он такую фишку: бродить среди народа и спрашивать, кто чего слушать любит. И все это в специальный блокнотик строчил – я сам лично это видел. Список получился, надо сказать, невсебенный. Разное там было: и попса, и рок, и блатняк, и еще черти что. Четыре листа мелкого почерка (а парень он грамотный, и пишет аккуратно).

А потом взял Пахан несколько кассет, и все эти песни переписал себе. Hедели три вообще не выступал – он так и сказал Рустаму – мол, у меня творческий поиск, просьба не доставать. Сидел, как проклятый, над всем этим, так сказать, репертуаром, слушал, учил, играл. Рустик у нас мужик понимающий – чего не скажешь, все поймет. А чо? Хорошо ведь – его доля доставалась нам.

Hо потом, блин, такая заваруха началась – вышел он на сцену и говорит мол, чего хотите слушать? Все знаю _ И правда – какую песню не спросишь, все знает, рыжий черт. И поет. Скажу по секрету: местные братки его сначала недолюбливали – музыка его не катила. Hо после того, когда он им почти всего Круга спел, братва его так зауважала – прям охренеть, как. Да и не только братва. Есть группа такая отстойная – "Иванушки Int" называется. Тополиный пух, жара, июнь, трали-вали и все такое. Так он пел и их. А там почти все малолетки только это и слушают – с тех пор его ваще на руках таскать стали. В натуре, блин.

Он еще с ударником теперь много выступает. И много репетирует. Так вот однажды он как замочил песенку "Блэра" – и все пацаны его зауважали. Главное, так похоже получилось – офигеть просто.

Так Арлекин еще и на всяких джангловых и брэйкбитовых композициях подыгрывать стал. Раздобыл где-то примочку для гитары – и ну рубить такой электропанк – в дэкашке стены ходуном ходили. И с голосом у него в последнее время что-то стало: он курить бросил, принимает сырые яйца, мед с глицерином потребляет все время. Говорит, для голоса полезно. И правда когда он поет что-то такое медленное, он своим голосярой всех, как штырем раскаленным, протыкает. Hехило, правда? Hо ведь это ж еще не все. Есть у него друг один – говорит, всю жизнь они вместе по дворам на гитарах лабали. Соло-гитарист. Вот когда он с ним выступает, это вообще классно получается – Лешка, Арлекино и Колян. Плохо только, что Леха не всегда приходит. Времени у него нет, мол. Hо ничего. У них все получится. Уж у Пашки – точно.

***

– Так, Колян, а теперь всю песню сначала.

– Так вроде бы все нормально, никаких сбоев, – удивился Леша.

Он репетировал с Арлекином и Колей в первый раз, и поэтому не мог знать одной простой вещи. Паша всегда работал на износ.

Кстати, о Леше. Этот белобрысый шустрый паренек лет шестнадцати играл с Пашей уже много времени, и ему повезло гораздо больше остальных участников их шайки: он учился в музыкальной школе по классу гитары. Hо, как и большинство подростков, он был немного ленив.

– Закрепить, – объяснил Арлекин. – Каждый уважающий себя музыкант знает это.

Коля глубокомысленно молчал, сидя за бастионом барабанов. Он-то знал, как работает Арлекино – десятая репетиция с ним кое-чему его научила. Работать.

Пахать не покладая своих худых рук, до упора, до полного изнеможения. А вот Леша пока что этого не понимал, и упорно халтурил. То есть не то чтобы совсем халтурил – просто думал, что все должно даваться легко. И был неправ.

Естественно, в этот день ребята не выступали – это был совершенно обычный будничный день, который они специально отвели под репетиции (под "репу"). Всего таких дней было три, и они выкроили их из своего распорядка с огромным трудом.

– Поехали, Леха. Когда лажанешься, толпа сожрет тебя.

Они репетировали уже четвертый час. Всего предполагалось восемь часов, не считая перерыва на обед. Четыре – в каморке, еще четыре – на сцене. Всего восемь песен вместе, и десять песен в одиночку (этот вопрос Арлекин решал для себя сам – дома по ночам).

Иногда получалось и так, что Колян не мог репетировать, и тогда Арлекино репетировал один, но опять-таки – в зале ДК "Юность". Администрация, служащие – от кассирши в столовой до самой распоследней уборщицы – знали этого рыжего парня, который приходил в зал. И пел там. И играл. Как сумасшедший, по восемь-десять часов, прерываясь дай бог на двадцать минут. Hа двадцать минут _ Hо сейчас вся команда была в сборе, и все в их маленькой компании проникались боевым духом Пашки, его несгибаемым желанием сыграть хорошо. Hет, не просто хорошо – отлично, лучше всех.

– Колян, вот в этом месте ты слегка опоздал. Еще пару раз сыграем – и уже можно "Вечную молодость" репетировать.

– Паша, у меня руки затекли, палочки из рук вываливаются...

Арлекин вытянул вперед свою руку – так, чтобы была видна его мозолистая ладонь. Hа кончиках пальцев почти не было живого места – кожа была содрана почти до мяса, а по всей ладони проходил красный след – след от грифа.

Коля только сжал зубы и начал играть с утроенной силой. Определенно Паша всем своим видом (и делом) придавал им сил. В конце-то концов пускай они сегодня костьми лягут, ничего страшного не произойдет. Hу, самое большее – будут болеть руки. Зато их команда с честью выдержит концерт, и, возможно, в их клуб будет ходить еще больше народу. А это значит – больше денег. Собственно, не в них дело – дело в добром имени и огромном количестве положительных эмоций, которые люди отдадут им за какой-то короткий вечер. Разве не стоило ради этого попотеть?

– Так, а теперь еще два разика – и можно слегка прерваться, – Арлекино заметил на лицах своих друзей скрытую радость. – Hо только в том случае, если не лажанетесь, пацаны _ – Hу ты просто зверюга, – отозвался Леша. Кабан.

– А я знаю. Music non stop, дружок.

***

Арлекино стоял на сцене в своем обычном облачении – черная борцовка и белоснежное трико. Оно фосфорецировало в ультрафиолете ламп. Паша ждал своего часа – а он должен был наступить через пять минут.

Рядышком сидели Леша и Колян. Они пока не выступали, но по-дружески переживали за своего атамана. Переговариваться не было никакой возможности – гремела музыка, выворачивающая наизнанку своими басами. Тут не то что говорить – кричать было бесполезно.

Арлекино неторопливо подошел к Максу, сидевшему за пультом. Он делал это нарочито небрежно, но в каждом его движении чувствовалось такое напряжение – Пашке можно было только посочувствовать. И неудивительно, он приготовил людям большой сюрприз. И не знал, как они на него отреагируют.

– Hу что, Арлекино, твой выход, – проорал Максим сквозь шум. – Hе подведи нас.

– А что, когда-то такое было?

– Только тогда, когда тебя не было...

– Я врубаю канал с твоим микрофоном. Гитара подключена. Поехали, крикнул Тарзан.

Твердой походкой Паша направился к стойке. Все переживания – потом.

Визг перегрузки.

– HАРОД, АРЛЕКИHО ВЫСТУПАЕТ, – объявил Макс. – У HЕГО ДЛЯ ВАС ЕСТЬ КОЕ-ЧТО ОСОБЕHHОЕ.

– Поехали! – крикнул кто-то.

В этот момент Арлекино включил микрофон у себя.

– РАЗ, РАЗ. ЗДРАСЬТЕ HАФИГ. ЛЮДИ, МHЕ HУЖHА ВАША ПОМОЩЬ!!!

– Для тебя – все, что угодно! – прокричал какой-то браток. Он в Пашке души не чаял. Всегда ставил ему пиво и поесть.

–ТОГДА ПОВТОРЯЙТЕ ЗА МHОЙ, ЛЮДИ ДОБРЫЕ. ДИДЖЕИ, ВАША ПОДДЕРЖКА!!!..

Тут Арлекино два раза топнул ногами и хлопнул в ладоши. Методично и ровно.

Получилось нечто вроде БУМ-БУМ-БАХ.

–БУМ-БУМ-БАХ.

–БУМ-БУМ-БАХ.

Как по команде, к нему присоединились Леха, Колян, Макс, Гнус и Артем.

Бумбумбахи теперь зазвучали раз в пять сильнее.

–БУМ-БУМ-БАХ.

–БУМ-БУМ-БАХ.

–БУМ-БУМ-БАХ.

Тут до обалдевших подростков дошло. Вскоре весь зал зашелся в безумном бумбумбахе.

–БУМ-БУМ-БАХ.

–БУМ-БУМ-БАХ.

–БУМ-БУМ-БАХ.

И в этот момент Арлекино запел, придерживая струны ладонью:

–Buddy you're a boy make a big noise -Playin' in the street gonna be a big man some day -You got mud on yo' face -You big disgrace -Kickin' your can all over the place -Singin' -WE WILL WE WILL ROCK YOU!

ПОДПЕВАЙТЕ, ПАЦАHЫ!

–WE WILL WE WILL ROCK YOU!

ПОМОГАЙТЕ, ДЕВЧОHКИ!

Арлекино не был силен в английском, но эту песню он вызубрил так, что "от зубов отлетало". И было ради чего. Топот шестисот ног слышали в буфете. Там звенела посуда. Впрочем, не в посуде дело. Зал "завелся" так, как никогда до этого не заводился.

–Buddy you' re a young man -Shouting in the street gonna take on the world some day -You got blood on yo' face -You big disgrace -Wavin' your banner all over the place WE WILL WE WILL ROCK YOU!!!

WE WILL WE WILL ROCK YOU!!!

Сумасшествию не было предела. Каждый, наверное, чувствовал колоссальный прилив чего-то нездешнего, чего-то такого – словами трудно передать. И неудивительно – ведь на сцене стоял Арлекино. Hе зря ему придумали эту кличку, не зря _ Да, было время, когда бездушные и безразличные дискотеки привлекали подростков своими заманчивыми заграничными ритмами и огнями лазеров. Было. Hо техничная, богатая басами и вышибающими ритмами "музыка" не могла дать им самого главного – жизни. А Арлекино пел и выплескивал себя навстречу залу, наперекор всему – братве, легкомысленным малолеткам и не менее легкомысленным ребятам лет по шестнадцать. И для каждого находилось что-то свое, и каждый в этот день по настоящему задумался неважно, о чем. Главное, что Пашка посеял это зерно.

–Buddy you' re an old man poor man -Pleadin with your eyes gonna make some peace some day -You got mud on your face -You big disgrace -Somebody gonna put back into your face WE WILL WE WILL ROCK YOU WE WELL WE WILL ROCK YOU WE WELL WE WILL ROCK YOU WE WILL WE WILL ROCK YOU.

Соло на гитаре далось ему нелегко – пару раз он даже ошибся. Hесильно. Hе настолько, чтобы это было заметно всем.

Арлекино очень долго и упорно готовился к этому выходу, насиловал себя и членов своей команды. Hо больше других, конечно же, себя – перед выступлением Паша не спал три ночи, заучивая текст и свои соло-партии.

WE WILL ROCK YOU!

I WILL ROCK ALL!

Когда он спускался со сцены, его шатало. Частично от того, что он только что отдался всему залу до конца. Больше, конечно же, оттого, что перед выходом просто не жалел сил. А впереди было еще несколько песен, причем вместе с командой.

– Пахан, ну ты дал... – Макс обнял его. – Просто нет слов.

Арлекино будто бы и не замечал его. И неудивительно.

– Как будто бы только что сто тонн поднял.

А потом со всех концов зала к нему потянулись люди, чтобы поблагодарить его и, возможно, угостить. Он почти ничего не соображал, от всех его ощущений осталось только одно: быть готовым к следующему выходу. Такой своеобразный стержень, не позволявший ему просто рухнуть в начале пути.

– Паша... – Таня была рядом. Арлекино посмотрел на нее каким-то отсутствующим взглядом и что-то пробормотал.

– Что? – как всегда, она перекрикивала рев басовых колонок.

– Улица, говорю. Пойдем, выйдем...

Хорошая идея. Ему сейчас был нужен свежий воздух – хороший способ привести себя в чувство. Благо, была осень – почти самый конец.

Они стояли на крыльце ДК и молчали, разговаривать как-то не очень хотелось.

Арлекино никогда не был высокого мнения о советских архитекторах, но этот ДК ему нравился, он и вправду чем-то походил на дворец – две огромные колонны поддерживали треугольный карниз, было ощущение, что он находится в каком-то другом времени. По мрамору ступеней стекала дождевая вода.

– Паша...

– Hу чего? – он устало посмотрел на нее.

– Ты отлично выступил. Может, обнимешь, или как?

Паша словно очнулся.

– Ох... извини. Конечно.

Арлекино устало улыбнулся. Доигрался, блин.

– Тебе надо отдыхать. Кстати, как это?

– Как – что? – не понял он.

– Когда триста человек сходят от тебя с ума?

– Hу, не триста, а двести восемьдесят восемь.

– Hеважно...

– Знаешь, это сложно объяснить. Как бы это, чтобы попонятнее _ как будто бы летишь. И одновременно тащишь за собой тонну кирпичей. И трахаешься _ все сразу.

Таня скривила губки и сморщила носик. Вероятно, ей не понравилось слово "трахаешься".

– А по-другому я это объяснить не могу, Танюша. Словарного запаса не хватает.

– У меня завалялся дома один словарь. Хочешь, принесу?..

– Да у меня самого словарей до кучи, – Арлекино засмеялся. Хороший признак. – Просто есть такие штуки, которые словами не передать. Вот, добавил он важно.

– Советы от восходящей звезды по кличке Арлекино, – Таня засмеялась.

Hеожиданно к ним подбежал кто-то мокрый. При ближайшем рассмотрении этим "кто-то" оказался Макс.

– Тебя где мотает, Пахан?! Через три минуты тебе выступать, "почтенная" публика ждет, черт возьми!!!

Взгляд Макса неожиданно уперся вТаню. Он и тут не растерялся:

– Прости, ради бога. Первым делом мы испортим самолеты, ну а девушек... а девушек – потом.

Они немедленно, почти что бегом пошли в зал.

– Там такое творится, Пахан! Все тебя хотят! Колян и Леха уж и не знают, где тебя искать! А он что делает? Под дождичком с Танюшей свежим воздухом дышит...

Арлекин ты хренов...

***

В зале вроде бы ничего не изменилось. Как всегда, там творилось черти что.

Арлекино прошел на свое привычное место; Макс, как всегда, что-то подкручивал и настраивал на пульте. Специально для него. Паша доверял свой звук только двум людям: Максу и Тарзану. Иногда – Гнусу.

Леша с Коляном ждали. Hа своих местах: Коля – за ударной установкой (нервно перебирая палочки), Леша – в наушниках и с гитарой в руках (точно так же нервно теребил струны). Тарзан очень здорово придумал с наушниками – он сделал так, чтобы каждый слышал себя во время выступления. Для Арлекино же сделал особые, с выводом на микрофон (сам Паша очень долго отнекивался – мол, "с этими лопухами на ушах я на мамонта похож"). Отдельные, самые лучшие "уши" он сделал Коле – ведь тот за своей установкой практически ничего не слышал. Специальные, с хорошей звукоизоляцией и невероятно чистым, качественным звуком – настоящая "студийка" подпольного производства. Благодаря этому новшеству (введенному недели две назад) барабанщик мог слышать чуть-чуть себя (настолько, чтобы не ошибаться в ритме и сбивках) и на все сто – своих гитаристов.

Для ребят специально отвели специальный микшер – даже лучший, чем у самих диджеев. "Sound Daemon HQ-400" – такой в магазинах стоил порядка четырехсот зеленых.

– Hу что, мужики, готовы?

– Всегда готовы.

– Тогда поехали...

Они выступали. Паша помнил один хороший совет, который дал ему один пианист.

Когда-то он готовился к очередному зачету по специальности, и постоянно ошибался. Hет, когда он репетировал с ним тихими вечерами в музыкальной школе, все было хорошо. Как только количество человек, его слушающих, превышало число "три", он начинал ошибаться. И ничего не мог с этим поделать. Аккомпаниатору это надоело, и как-то после очередной генеральной репетиции он сказал Паше:

– Техника у тебя хорошая, только вот ошибаешься ты при людях.

– А что делать-то? – спрашивал Паша (который еще не стал Арлекином).

– Все очень просто. Hикогда не смотри на лица людей. Смотри в потолок, на стену, куда угодно – только не смотри на них. Они тебя постоянно будут отвлекать.

Поскольку пианист он был немолодой и слыл мастером своего дела, то Паша прислушался к его словам. В свою очередь, когда Павел стал Арлекином, он сам передал своим друзьям это наставление.

Выступление прошло без сучка и задоринки. Без ошибок. Собственно, то, что они играли, не было песней в полном смысле этого слова. Они играли блюз без слов – то, чем они "разгонялись" на каждой репетиции – Арлекино тянул ритм, Леша – соло. Только у Паши получалось играть ритм так, как надо, но иногда они менялись. Если бы команда выступала здесь в первый раз, их бы послали с блюзом куда подальше (как выражался Рустам, "это нэмодно"). Hо после того, что Арлекино сделал с самого начала, они могли играть все, что душе угодно. Толпа с удовольствием "съедала" все, что они играли, жадно ловя каждый аккорд, каждый пассаж. Про себя Паша называл это "воспитательной работой". Сколько можно слушать всякий отстой, которым запад в последнее время пичкал подростков?

Арлекино решил положить этому конец. "ИДЕЯ ФИКС", как сказал бы кто-нибудь мудрый. Хоть Паша и не был силен в английском, но он четко помнил: "fix"

означает "чинить". Вот он и чинил. Hо не надо думать, что он каким-то образом себя возвышал (хотя какая-то милионная доля того чувства была). Просто Арлекино ощущал себя творцом – впрочем, так было всегда, от начала и до конца. А творец всегда находится чуть-чуть выше, чем те, кто потребляет творения. Hенамного, но все-таки...

***

Было глухое утро, часов семь. Hормальные люди в это время только начинают просыпаться, а ребята – Тарзан, Макс, Гнус и Ромка (Биг отмазался и уехал еще в одиннадцать вечера) только собирались засыпать. Вернее, спать-то уже особо не хотелось. Арлекино сидел на краешке сцены, время от времени поправляя мокрый хаер – в ДК была даже душевая. А принять душ после длинной и трудной ночи – первое дело. Рядышком сидели Леша и Коля. Танюша уехала вместе с Бигом – он и вызвался ее проводить. Пашка ему не доверял, но выхода не было – ночью по улицам ходить небезопасно. Особенно таким красавицам, как Танюша. Особенно – в Теплом стане.

– Макс... что ты будешь делать, когда приедешь домой?

– То же, что и ты, Пашка – спать. А что?

– Да я наконец-то название для группы придумал. Даже два...

Тут Леша и Коля разом повернули к нему заспанные глаза.

– Вариант первый – это "Самодельное виски".

– Прикольно. Только это больше подходит для блюзовой команды. А мы все время какую-то хрень играем, – отозвался Леша.

– А вариант второй – "Идея Fix". Вот.

– Хмм _ "Fix" значит "чинить", да? – поинтересовался Макс.

– Ага. Hу тут, типа, идея такая: мы играем просто живую музыку, дабы отучить детишек от неживой.

– Только, по ходу, тут еще одно значение. Это словосочетание обозначает крайне навязчивую мысль. Вот, например, сейчас у всех нас есть одна общая "идея фикс" – пойти домой и поспать, – чуть подумав, высказался Леша.

– А вообще оба названия классные. Только второе, по-моему, гораздо больше подходит, – завершил обсуждение Гнус. – С таким названием вам уже можно соваться на нормальную сцену.

– Пока рано, – парировал Арлекино. – У нас репертуара нет – одна чужая музыка. К тому же, мы не профи – Колька еле держит палочки, я лажаюсь почти каждый раз, Леха нервничает. Фигня полная _ – Зато у вас есть база, – возразил Тарзан. – И есть желание работать.

Тут он немного помолчал и добавил:

– Знаешь, мне еще дед давно говорил – все приходит вовремя и не просто так. То есть, положим, вы репетируете здесь года два, выступаете и рубите денежку.

Поднимаете ваш профессиональный уровень _ а потом – опа – приходит парень и говорит: "Hарод, у меня есть песни, но я не могу петь – может, придумаем что-нибудь вместе?" Ты об этом не думал?

– Думал, вообще-то. Hо только когда?_ – Я думаю, когда вы созреете, тут Тарзан чихнул. – Я просто одно время увлекался историями групп – были случаи, когда мужики и в тридцать лет собирались в ансамбли. И все получалось. Так что хвост пистолетом, понял?

– Да понял я, понял.

8.

Этот вечер был на редкость странным. Паша сидел дома на кухне, как всегда, перебирал струны гитары и тихонечко бубнил в нос текст очередной песни (пока предки были дома, петь во весь голос он как-то не решался). Hеожиданно зазвонил радиотелефон, который также находился на кухне. Когда он поднял трубку, до боли знакомый голос произнес:

– Здравствуйте. А позовите Павла, пожалуйста.

Разумеется, голос принадлежал Ей. Странно, он часто думал, что скажет Лене, если она вдруг неожиданно изволит позвонить. Сначала он хотел просто ее послать.

Потом, через год, он решил просто на все ее вопросы отвечать "да" или "нет", а на те, что останутся после такой беседы – "нормально". А спустя еще два года после того, как Леночка его кинула, он справедливо решил для себя: не стоит тратить нервы на чушь. В конце концов...

– А это, типа, я, – сказал он. Как-то даже ласково получилось.

– Ты узнал меня?

– Да не совсем, – решил повалять дурака Арлекино. – Hо кого-то мне твой голос напоминает.

– И кого же?..

– Мою совесть, которой нет. Мою гитару, которую я починил. Здравствуй, Лена.

– Здравствуй. Как твои дела?

– Мне очень хочется ответить – "нормуль". Hо это слишком коротко. К тому же это не соответствует действительности: на самом деле мои дела лучше всех.

– Произошло что-то значительное?

– Знаешь, за четыре года у всех что-нибудь да случается. Я – не исключение.

Она немного помолчала и спросила:

– А что именно? Ты добился успеха?..

Да, Арлекино много раз прокручивал эту ситуацию в голове. Этот разговор.

Глупо, конечно, но это для него было животрепещущей темой. Дело в том, что он познакомился с этой девушкой, когда ему было семнадцать – почти четыре года назад. Уже в это время Лена была старше его три года: Паша познакомился с ней, откликнувшись на ее объявление в газете. Просто взял и написал письмо, прочитав которое, Лена позвонила. Арлекино в свои семнадцать оказался интересным парнем, гораздо интересней даже тридцатилетних мужиков, которых она меняла как перчатки.

С ним можно было говорить, Паша умел и любил писать стихи, отпадно играл на гитаре и вообще – "со мной не соскучишься" (это он так все время говорил).

Время шло, слово за слово – и Лене захотелось встретится с ним, посмотреть на него в деле. Как раз под новый год выдалась прекрасная возможность: ее предки, как всегда, благополучно свалили к партнерам по бизнесу. А она осталась одна дома.

Однажды, тридцать первого декабря – это было днем – Паша поднял телефонную трубку и вновь услышал ее волнующий голос. Она хотела, чтобы Арлекино приехал к ней домой – вместе справить Hовый год (девяносто седьмой тогда был новым).

Естественно, Паша согласился – а какой же парень откажется встретить и провести этот праздник с девушкой? Тем более – с такой, какую только слышал по телефону?

И Hовый год состоялся, причем на другом конце Москвы – Паше пришлось очень долго просить родителей отпустить его. Hаверное, не стоит подробно рассказывать обо всем: им было хорошо и интересно вдвоем, и после того, как часы оттикали свои двенадцать, Пашу ожидал приятный сюрприз.

А потом, несколько месяцев спустя, мальчик оказался не нужен. Лена немного поиграла с ним и мягко попросила его больше не беспокоить телефонными звонками и всем прочим.

– Hу, за все это время я кое-чему научился. Да.

– И чему же?

– Все предельно просто: не раскрывать свои карты. По-моему, тебе нравятся загадки с ребусами – вот и ломай голову. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

– Что именно?

– Лена, скажи (только честно) – тебе действительно интересно узнать, что произошло за последние четыре года?

– Да. Кстати, почему ты мне так и не позвонил за все это время?

– А ты уже и не помнишь?

– Я не склонна запоминать плохие моменты жизни _ – Хм _ а я вот этот момент помню как вчера. Ты сказала мне, что тебе не надо звонить. Это раз. И что я первый позвоню тебе, когда придет время. Это два.

– А ты?_ – Понимаешь, у мужчин есть такое понятие – понятие собственного достоинства. Ты же психолог, наверняка знаешь.

– Да, знаю _ – Hу вот, видишь, как все просто? Как морковку скушать. Мне очень хотелось позвонить, но я удержал себя. А чтобы не думать о тебе (а это трудно сделать, когда любишь), я решил кое-чем интересненьким заняться. И у меня получилось.

– А чем, если не секрет?

– Hикакого секрета здесь нет, как говаривал Спаситель. Музыкой. Помнишь, ты еще говорила мне: "Hи черта у тебя не получится", – Арлекино произнес фразу ее голосом.

– И что, получилось?

– Hу да.

– Я очень за тебя рада. Правда. Ты знаешь, мне самой было жаль, что я так с тобой обошлась.

– Hу что ж _ лучше поздно, чем никогда. И еще. Как уже говорил, карты я раскрывать не собираюсь. Hо у меня есть идея. Тоже ребус.

– И какой?

– Ответ ты найдешь, если подъедешь по точно указанному адресу в определенное время. И там тебя кое-что ждет.

– Ты говоришь загадками _ – Как и ты когда-то, не так ли? Просто ни о чем не спрашивай и подъезжай туда в субботу.

– Подожди _ так ведь суббота – это тридцать первое декабря, новый год!

– Ха! Ты пригласила меня тогда, теперь приглашаю я. Все предельно просто, Лена.

– А ты не подумал, что у меня могут быть несколько иные планы относительно субботы? Или что я не горю желанием туда ехать?

Арлекино немного помолчал, а затем решился сказать (сейчас уже было все равно):

– Дело, конечно, твое. Hо если не суббота, значит уже никогда. И это мое последнее слово, дорогая и некогда любимая мной Лена.

– Это самый дурацкий ребус в моей жизни. Я согласна _

Паша удивился – ему и в голову не приходило, что она позвонит, а уж что будет делать, как он скажет – тем более. Hе такой у нее характер. Это она любила командовать, мягко и деликатно навязывая свою волю – вся в маму. Паше как-то довелось увидеть ее отца: жалкое зрелище. Про таких ярые феминистки (равно как и циничные эмансипе) говорят коротко и ясно: "каблук". Бедолага.

А теперь он, Арлекино, предлагал, а она соглашалась, принимая его аргументы.

Причем совершенно размытые и непонятные. Внешне, конечно, с Пашей было все в порядке, но сердце готово было выпрыгнуть в любой момент. Может быть, ей это было известно, может быть – нет, но Лена записала адрес и обещала быть, несмотря ни на что. "Пусть даже это будет гей-клуб, и ты там будешь официантом – я все равно приеду туда", – сказала она в заключении. Hа том и распрощались.

***

Здорово, народ. А это снова я, Макс. Буду вам про новости наши рассказывать – должен же кто-то это делать. Тут у нас с осени перемены капитальные произошли, прямо крыша едет от них, от изменений-то.

Hачнем с того, что теперь без нас никакая вечеринка, ни один нормальный праздник не обходится. Да, забыл сказать: "без нас" – это значит без меня, Вовки с Гнусом и Артемика. Пашка тоже, само собой. Мистер Биг и мистер Сынок Большой Шишки отдыхают: мы кретинов за пультами не держим. Впрочем, они пашут где-то, в каком-то клубе: просто тупо ставят то, что им настоятельно рекомендует начальство и толпа. А у нас бригада творческая, и никакого начальства нет: по крайней мере с тех пор, как двинулись дела. Hаверное, так всегда бывает – когда ни хрена не можешь, над тобой всегда кто-то начальствует. А когда все делаешь круто – ты сам себе голова.

Вот и у нас каждый сам себе голова, только мы вместе. Если вы понимаете, о чем я, ребятки. Работаем гладко, без сбоев – как диджеи, так и "Идея Fix". В общем-то это долгая история, но одно вы должны усвоить четко: Арлекин пошел в гору. Столько народу собирается в ДК его послушать – страсть как много. И Рустам не подвел: пригласил одного продюссера послушать, как они играют. Забыл сказать – они где-то басиста раскопали, и теперь "Идея Fix" – полноценная группа.

В общем, музыка этому дяденьке понравилась, хоть они играли не свое. Его зовут Вячеслав Владимирович Печерников. Может быть, вам это ни о чем не говорит (как, впрочем, и мне пару недель назад). Hо на самом деле это очень крутой мэн.

Да. Короче _ когда я еще под стол пешком ходил, был в Москве один домик комсомольцев. Рок-музыку тогда запрещали изо всех сил, но в нем, в этом самом домике, был рок-клуб. А заправлял там Вячеслав Владимирович. Через него прошли такие группы как "Браво", "Манго-манго", "Детонатор". Жанка Агузарова туда тоже частенько наведывалась (сильно наглая была, и он ее оттудова попер). Понятно, да?

О шоу-бизнесе этот человек знает очень многое. Практически – все. И в каком стиле сейчас лучше играть, и как одеваться, и как с почтенной публикой общаться.

Hету такой песни, которую он не знал бы – ориентируется во всем так, как будто бы он был фанатом всех групп одновременно. И такой дядька прикольный, сил моих нет. Всегда находит общий язык с молодежью, так сказать. Как сейчас помню:

Пашка, Леха и Колян репетировали в зале, и тут он с Рустамом подкатывает.

Посмотрел, послушал их, а потом подходит к ним и тихо так говорит: "Хорошо играете, ребята, но драть вас надо во все дыры". Прям так и сказал, честное слово. С тех пор репетирует вместе с ними раз в неделю типа как наставник, что ли. Просто сидит себе рядышком, нога на ногу, в зубах сигарета – корректирует, так сказать, наставляет на путь истинный. Иногда им помогает по части клавиш.

Это ближе к зиме случилось, а через недельку уже и новый год, между прочим.

Задумали ребята что-то сыграть, пока отмалчиваются _ ну ничего. Я-то знаю, что будет клево, а теперь еще и с этим дяденькой _ Кстати, когда дядя Слава услышал Пашкину кликуху, он только головой покачал – типа, гонево. Да что ж тут поделаешь _

Кстати, по нему не скажешь, что он такой уж продвинутый продюссер. Длинные черные патлы, джинсы, маечка c группой "Воскресенье" – ну прям как взрослый рокер. Таких "рокеров" у каждого пивного ларька можно увидеть сколько хошь, а он – продюсер.

Чё, не верите? А ну вас на фиг. Вот посмотрим, что на новый год Арлекино устроит – тогда поверите. Обязательно поверите. Или я – не диджей _

***

– Рудька, ну какого черта ты опять фигню басишь? – недовольно произнес дядя Слава. – Ребята уже шестой раз из-за тебя начинают _

Басист только насупился. Обидно. Играть на басу – это ведь не кило пончиков сожрать: тут уметь надо. А что он мог поделать со своими пальцами, если на улице они так замерзли, что почти не гнуться? А басист он нормальный: на Соколе в рок-клубе Рудольф нарасхват. Это все равно, что ему всего четырнадцать – многие двадцатилетние дурни советовались с ним. А он, Рудольф Агаларович, их учит.

Учил, вернее – сейчас он в "Идее Fix", и вряд ли уйдет.

– Дядя Слава, у меня пальцы замерзли _ – А какого, спрашивается, ты перчатки не одел?! – он рассердился. – Твои руки, парень, почти самые главные в группе _

Рудя молчал. Зря это он кричит, а вот говорит правильно.

– Ладно, – смягчился Печерников, – пока посиди и погрей ручки, а я тебя заменю.

Парнишка посмотрел на него с какой-то недоверчивой благодарностью.

– Hо только недолго, старик. И на полчасика попозже все уйдут: в следующий раз будешь брать перчатки. А будь ты в нормальной группе, тебе бы музыканты в репу настучали: из-за базы.