Текст книги "Серийные убийцы"

Автор книги: Николай Модестов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

ТЕАТР СМЕРТИ ПИОНЕРВОЖАТОГО СЛИВКО

Внешне биография Анатолия Сливко выглядела благополучно и даже респектабельно. Он возглавлял в городе Невинномысске Ставропольского края детско-юношеский туристический клуб «Чергид», пользовался беспрекословным авторитетом у пионеров и вызывал уважение самоотверженным трудом у родителей.

Сливко приехал в Невинномысск после службы в армии, закончил техникум, работал на комбинате «Азот» и параллельно, на общественных началах, работал в школе пионервожатым. Он не курил, не пил, никогда не сквернословил. Все свободное время уделял детям – занимался с ними физической подготовкой, обучал умению разводить костер, собирать рюкзак и устанавливать палатку, ходил со своими подопечными в многодневные походы по родному краю. Вскоре добрая молва о подвижнике-воспитателе распространилась за пределы города. О Сливко заговорили на туристических слетах, клуб «Чергид», директором которого его назначили, расхваливали на совещаниях райкомов, образцового наставника приводили в пример коллегам.

Позже, когда следствие скрупулезно изучило все относящееся к деятельности Сливко и его туристического клуба, выяснилось, что о директоре «Чергида» десятки раз писали в «Пионерской правде» и других газетах, о нем прошло более двадцати передач по Всесоюзному радио, а уж почетным грамотам и благодарностям не было числа.

Впрочем публикаций о Сливко оказалось не меньше и после того, как стало известно о второй, тайной, жизни маньяка, напрямую связанной с походами и детьми. Его задержали почти случайно в 1985 году по подозрению в исчезновении тринадцатилетнего Сережи П. А когда провели обыск в помещении клуба, то едва поверили собственным глазам.

С подобными фактами отечественная криминалистика, да и мировая тоже, еще не сталкивалась. Сливко садистски умертвил семерых подростков, причем гибель детей, их агонию, последующее расчленение тел и манипуляции с ними, «заслуженный учитель» аккуратно снимал кино– или фотоаппаратом, а весь материал бережно хранил в шкафу. Когда Сливко арестовали ему было сорок шесть лет. Он являлся отцом двоих мальчиков, имел партбилет и носил звание «Ударника коммунистического труда». Но что самое поразительное – большинство детей он убил, работая в «Чергиде». И занимался этим двадцать один год), оставаясь вне подозрений.

На одном из допросов, где вместе с оперативно-следственной группой ему предстояло прокомментировать фильм собственного производства, Сливко попросил: «Я следствию доверяю, но хотел, чтобы как можно меньше народу присутствовало при просмотре. Мне страшно, что люди увидят».

Если уж сам оператор ужасался отснятым кадрам…

Признаюсь, получив видеопленку с копиями фильмов Сливко, не предполагал, что увижу такое, не представлял, насколько дикое и гнетущее впечатление произведут эти жуткие документы.

Кажется, мы привыкли ко всему – телевидение делает нас постоянными созерцателями катастроф, эпидемий, жестоких террористических актов, а «видеошедевры» еще больше снижают порог чувствительности, смакуя кровавые сцены в неореалистических детективах и садо-мазохистских триллерах. Однако, уверяю вас, то, что снял Сливко, не под силу воспроизвести никаким авторам никаких фильмов ужасов.

…Мертвая тишина, только цветная картинка на экране, и на ваших глазах в мучениях умирает ребенок. Причем садист, хладнокровно фиксирующий судороги агонизирующего мальчика, время от времени сам попадает в кадр. Он не просто снимает смерть, а сладострастно любуется ею.

Вот на экране тело жертвы, одетое убийцей в пионерскую форму, уложено на белую простыню. Судороги все реже, реже… Следующий кадр – отчлененная голова в обрамлении отсеченных ног. Камера почти вплотную приближается к мертвому детскому лицу, искаженному застывшей гримасой страданий и страха.

Фильм довольно длинный, а, может быть, кажется таким. Признаюсь, до конца смог посмотреть его только раз. Вполне хватило, чтобы почувствовать могильный холод только от самого замысла того, кто был сценаристом, режиссером, оператором и зрителем в одном лице.

Дело Сливко исследовано достаточно глубоко, в том числе и медиками, чему в немалой степени способствовал маньяк, охотно откровенничавший со следователями и шедший на контакт с психиатрами. Экспертизу Сливко проводили дважды, и его личность изучили хорошо. Во всяком случае, ученые подобрали немало медицинских терминов, которые характеризовали психическое состояние подследственного в момент совершения преступления. В его поведении присутствуют вампиризм, фетишизм, некрофилия и садизм. В своих извращениях он становился все более изощренным. Сюда же нужно отнести отмеченную психиатрами пироманию.

Все это нашло отражение в снятых Сливко фильмах. Пиромания, например, выразилась в том, что маньяк поджигал ботинки жертвы, предварительно облив их бензином. В некоторых случаях он пилил ботинки ножовкой, фиксируя свои действия установленной рядом кинокамерой.

К детской обуви, тщательно вычищенной и блестящей, у Сливко вообще было особое отношение. С его слов, это связано с потрясением, испытанным им в 1961 году. Тогда на его глазах произошла трагедия: под колесами автомобиля погиб мальчик. Сливко видел агонию подростка, одетого в пионерскую форму, запомнил белую рубашку, галстук, темный школьный костюм и блестящие ботинки. Были до этого и другие случаи, где обувь выполняла роль фетиша. Но гибель пионера явилась кульминацией в формировании психологии будущего маньяка. Впоследствии он воспроизводил детали той сцены, разыгрывая на уединенных лесных полянах придуманные им сценарии.

…Женщин он сторонился всегда. Даже с собственной женой имел близость крайне редко, а последние десять лет вообще спал дома в отдельной комнате.

В детстве Сливко был болезненным и слабым, страдал бессонницей, отсутствием аппетита, стеснялся своей внешности, неуклюжести, избегал шумных игр со сверстниками и спортивных занятий. Еще школьником увлекся выращиванием кроликов, охотно умерщвлял и разделывал их (совсем так же, как доверившихся ему потом мальчишек из турклуба). Хотя нередко при виде крови или отрезанных рыбьих голов, как утверждали родственники, Сливко бледнел и падал в обморок. Здесь он напоминает ростовского Чикатило. Тот не выносил вида крови, не мог даже курице голову топором отсечь. Зато какой был «мастер» в лесополосе, потроша жертвы с быстротой и сноровкой патологоанатома.

Нежную привязанность Сливко испытывал к мальчикам, предпочитая возраст до шестнадцати лет. Любимчиков он окружал заботой, опекал, к каждому умел найти подход. Почувствовав симпатию со стороны ребенка (напомню, что Сливко – самоотверженного и умелого педагога – уважали все окружающие), маньяк, используя любопытство и тягу мальчишек к тайнам и заговорам, предлагал участие в эксперименте на выживание. На следствии он признался, что отказа со стороны детей никогда не было. С «испытуемого» Сливко брал подписку о неразглашении, что тоже импонировало мальчишкам – совсем как у взрослых, тем более, что эксперимент, по словам инструктора, должен был определить степень выносливости, проверить мужество.

Для правдоподобия Сливко набрасывал сценарий и давал его прочитать будущей жертве. Сюжет был одинаков: герой-пионер подвергался различным испытаниям, в том числе, пыткам. Необходимость киносъемки маньяк объяснял туманно: он, дескать, собирает материал и пишет книгу о пределах человеческих возможностей. В некоторых случаях Сливко говорил, что обязан знать, как оказывать первую помощь в походах, если кто-то потеряет сознание. Помогала поиску подопытных и система штрафов за проступки: если ребенок задолжал и не расплатился, Сливко шел навстречу – предлагал отработать участием в эксперименте.

Опыты делились на смертельные и несмертельные, а знал об этом один Сливко. Мальчишки же не догадывались, что, отправляясь в лес с радостно возбужденным дядей Толей, могут уже назад не вернуться.

Он заранее готовил чистую, хорошо выглаженную школьную форму, белую рубашку, красный галстук и, конечно, начищенные ботинки. Мальчик обещал ничего не есть за десять-двенадцать часов до встречи, чтобы в процессе эксперимента не появилось тошноты или рвоты. А непосредственно перед испытанием подросток должен был оправиться. Некоторых подопытных Сливко мыл в реке и одевал лично – «гурман» готовился к будущему кровавому «пиршеству». В бессознательное состояние маньяк приводил жертвы разными способами. Одним надевал на лицо противогаз и заставлял дышать эфиром, другим натягивал на голову полиэтиленовый мешок, перекрывая доступ воздуха, но чаще всего он использовал петлю, сделанную из резинового шланга. Если Сливко проводил смертельный эксперимент, то вынимал жертву из петли через десять-пятнадцать минут. Разумеется, чтобы не нарушить «чистоту» эксперимента, он надежно связывал мальчикам руки и ноги. Из материалов уголовного дела:

«Садизм и некрофилия Сливко проявлялись в том, то он расчленял трупы без цели их сокрытия. Он отрезал голову, руки, ноги, туловище на уровне пояса, удалял внутренние органы, вспарывал грудную клетку, брюшную полость, отрезал мошонку, половой член, ушные раковины и мягкие ткани лица. Иногда убийца специально повреждал предмет, являвшийся для него сексуальным символом. Например, ботинки, которые иногда разрезал и поджигал».

Тела убитых мальчиков Сливко подвешивал за ноги, носил перед кинокамерой на руках, менял на них одежду, составлял на подстилке различные фигуры из отсеченных ног и рук… Сексуальную разрядку он получал, не вступая с жертвой в прямой контакт. Маньяк онанировал, используя различные фетиши (ботинки, материалы фото– и киносъемки, части тела, которые засаливал для длительного хранения), либо проводя «эксперименты». Но самое большое наслаждение он получал от убийства. Психическая разрядка и сексуальное удовлетворение Сливко напрямую связаны со сценами мучений и гибелью подростков.

Он совершил семь убийств. Но их число выросло бы многократно (жертвами несмертельных экспериментов, по материалам уголовного дела, проходят тридцать три мальчика), если бы не страх садиста перед разоблачением.

Как ему удавалось столько времени оставаться на свободе? Почему для поимки потребовался двадцать один год? Ответ прост и неутешителен: убийцу никто не искал, хотя вычислить его труда не составляло.

Сливко задержали после того, как пропал Сережа П. После заявления родителей мальчика милиция опросила его сверстников, те вспомнили, что школьник накануне исчезновения рассказывал о предстоящих съемках фильма у Сливко. Дети характеризовали его как человека со странностями, который снимает фильмы об удушениях и других пытках. Милиционеры выяснили, что другой мальчик, пропавший пять лет назад, также должен был участвовать в «киносъемках» директора «Чергида». Вот тогда-то оперативники, наконец, заглянули к лучшему другу детей педагогу с педофильскими наклонностями Анатолию Сливко…

Чтобы найти хоть какое-то объяснение промахам милиции, можно сказать, что убийца для смертельных опытов обычно выбирал мальчиков из неблагополучных семей, где о детях особенно не заботились, иногда даже не заявляли о пропаже сына. Да и сами ребята были не из лучших: часто убегали из дома, имели неприятности с законом.

И все же главная причина, не позволившая схватить маньяка раньше, – отсутствие опыта работы по раскрытию серийных убийц. Правоохранительная система была не готова к появлению таких монстров, как Чикатило, Сливко, Михасевич.

Собственно с задержания Геннадия Михасевича, которого арестовали на год раньше Сливко (обоих маньяков расстреляли по приговору суда), и началось не только серьезное изучение проблемы, личности убийцы, долгое время остававшегося серийником-рекордсменом, но и чудовищных ошибок, допущенных в ходе расследования.

«ПАТРИОТ ВИТЕБСКА»

Пока имя Михасевича стало известно следствию, за совершенные им убийства осудили четырнадцать (!) не имеющих никакого отношения к преступлениям людей. Одного из них расстреляли, другой в камере наложил на себя руки, третий безвинно отсидел в тюрьме почти десять лет. Летели головы сотрудников милиции и прокуратуры, хватали очередных подозреваемых, «добровольно» признававшихся в злодеяниях, а убийства продолжались и продолжались.

Как и Сливко, белорусский серийник Геннадий Михасевич жил двойной жизнью, оставаясь для окружающих вполне добропорядочным нормальным человеком.

Он родился в Витебской области в 1947 году, служил в армии, вернулся домой, окончил техникум. Не отличалась от среднестатистического мужчины и его личная жизнь: женился, имел двоих детей – девочку и мальчика. Даже встречался с любовницей, жившей в том же районе под Полоцком. Как и положено, вступил в партию, был избран секретарем партийного комитета. Работал по специальности техником-механиком по эксплуатации сельскохозяйственных машин, активно занимался общественной работой – был народным дружинником.

В небольшом поселке Солоники (его даже не на каждой карте можно отыскать) Михасевича уважали и ставили в пример. Он был скромен, редко выпивал, не курил, не любил похабных анекдотов и краснел, если при нем начинали откровенничать на сексуальные темы. Никто не подозревал, что этот симпатяга четырнадцать лет упражнялся в убийствах, задушив собственными руками 36 женщин.

После разоблачения Михасевича, выяснения ошибок следствия и разразившихся затем скандалов в СССР впервые открыто заговорили о существовании проблемы многоэпизодных убийств. Появились специальные закрытые для широкой публики, монографии на эту тему. Михасевич явился для советской правоохранительной системы неким катализатором, как и знаменитый американский маньяк Банди, ускоривший создание в ФБР особого подразделения. В МВД подобного отдела не создали, но все же начали с большим пониманием относится к специфике раскрытия серийных преступлений, не требуя немедленных результатов от сыщиков и следователей.

Почему он, благополучный семьянин и здоровый мужчина (медики признали Михасевича психически абсолютно нормальным человеком), систематически выходил на охоту за женщинами?

На эту тему написаны десятки научных трудов, множество журналистских расследований. Один из участников следствия, осужденный за превышение служебных полномочий, издал публицистический двухтомник, проанализировав все нюансы трагической истории. По мотивам витебского дела снят фильм «Место убийцы вакантно». Приоткрыли ли они завесу тайны? Если очень захотеть, то найти объяснение можно всему, чему угодно…

Первое убийство Михасевич совершил в двадцать четыре года. Он возвращался домой из армии, так как был комиссован по состоянию здоровья с диагнозом гепатит. По пути молодой деревенский парень собирался заехать к подруге, с которой давно вел любовную переписку. Ожидая на промежуточной станции поезд, Михасевич внезапно почувствовал какое-то внутреннее томление, беспричинное отчаяние и понял, что ехать на долгожданную встречу с подругой не может. У него возникло желание покончить жизнь самоубийством. Он вышел из здания вокзала, двинулся вглубь темных улиц. В каком-то дворе отрезал обломком стекла кусок бельевой веревки, стал искать глазами место, где можно накинуть петлю. И неожиданно заметил одиноко идущую женщину. «Зачем же я буду давиться из-за бабы, лучше сам какую-нибудь удавлю», – такими словами он описывает собственные чувства.

Психиатры подробно изучили мотивацию этого поступка: «сильное стрессовое состояние, вызывающее реакцию аутоагрессии с умыслом на суицид», а затем переключение «аутоагрессивного умысла на гетероагрессивный».

Не будучи специалистом в психиатрии, я гораздо больше заинтересовался признаниями самого Михасевича:

«Когда я оставался наедине, на меня накатывало особое состояние. Мне нужна была женщина, чтобы прикоснуться к ее телу, попытаться совершить с ней половой акт. Если же я контактировал с женщиной, мной овладевало умопомрачение, я давил ее и убивал. В этот момент у меня было такое состояние, словно вокруг все в тумане… Главное, было задушить женщину, а не совершить с ней половой акт. В момент удушения я испытывал самое большое удовлетворение. Оно проходило, когда женщина была мертва».

Еще красноречивее другое признание маньяка:

«Когда душил, то через свои руки от женщин силу почерпывал. Был сам себе врач. После убийства становилось легче. Особое удовольствие получал, когда жертва трепещется. Оно усеивалось, если женщина сопротивлялась, царапалась, боролась».

Что это за сила, которую Михасевич впитывал, аккумулировал в себе в момент агонии жертвы? Мог ли он просто придумать такое объяснение своих поступков? Криминалисты, изучавшие документы витебского дела, убеждены в том, что Михасевич был энергетическим вампиром. Время от времени он оказывался в состоянии, схожим с депрессией. Снять неприятные ощущения он мог единственным способом: забрав энергию, выбрасываемую женским телом в момент гибели, когда происходит деструкция живой материи.

Конечно, механизмы, настраивавшие маньяка на режим охоты и последующее убийство, выглядят не так примитивно. Невозможно по расплывчатым и фрагментарным объяснениям Михасевича полностью воссоздать психико-энергетическую мотивацию его поступков. Здесь мы только пытаемся переступить черту, отделяющую привычное от загадочного.

Первое убийство прошло безнаказанно. За ним последовали еще тридцать пять.

С каждым годом Михасевич убивал все больше. Способ совершения преступлений был одинаков – удавление: шарфом, поясом или жгутом из травы. Трупы изнасилованных женщин он оставлял недалеко от дороги. С годами у него выработались навыки профессионального убийцы, появилось звериное чутье, позволявшее пускать розыск по ложному следу. Помогало и то, что он числился дружинником и нештатным сотрудником милиции. Обо всех действиях против самого себя, о замыслах оперативников Михасевич узнавал в числе первых.

Избавлением от садиста жители Белоруссии обязаны молодому и принципиальному следователю Николаю Игнатовичу. Сотрудник прокуратуры вопреки мнению начальства и коллег отстоял свою версию. Опираясь на улики и поисковые признаки, он доказал, что убийства женщин на трассе между Полоцком и Витебском совершало одно лицо. Почувствовав, что розыск идет по правильному пути, Михасевич начал нервничать и в результате совершил ошибку. Он отправил анонимку в редакцию областной газеты, где объяснял убийства женщин местью возмущенных их неверностью мужей. Письмо «мститель» подписал довольно глупо: «Патриоты Витебска».

На обратном пути из редакции, проезжая на своем «Запорожце» обычной дорогой, Михасевич увидал голосовавшую женщину. Дальнейшее легко представить:

– Куда?

– В Солоники подбросите? В долгу не останусь.

– Залезай!

Очередной труп был найден на следующий день. А на теле убитой нашли записку того же содержания с той же подписью.

К идентификации почерка подключились эксперты-графологи Управления КГБ. Поначалу специалисты не достигли результата, а затем неожиданно обратили внимание на разительное сходство почерков заявления Михасевича в местком ОВД и анонимки «мстителя». Позже сделали обыск в доме подозреваемого. Были обнаружены личные веши убитых женщин, другие улики, изобличающие маньяка.

В последнее время, словно предчувствуя скорый арест, Михасевич окончательно потерял голову. За неполный год он изнасиловал и убил двенадцать человек…

ИНТИМНАЯ УЛИКА

В 1983 году город Кунгур Пермской области стал местом паломничества высокого милицейского начальства. Интересовали гостей вовсе не красоты знаменитых кунгурских пещер. Город с семидесятитысячным населением трясся от ужаса. Точнее, тряслась прекрасная половина жителей Кунгура. За короткий срок сексуальный «террорист» совершил более сорока нападений, а чудом уцелевшие потерпевшие дополняли сведения о преступлении какими-то невероятными подробностями. Говорили, что на них набрасывался мужик с жуткими, горящими во мраке глазами… Свидетели были недалеки от истины, что подтвердилось после задержания преступника.

Об этом деле мне рассказал опытнейший сыщик пермского УВД Лев Мушников, проработавший в оперативных подразделениях более тридцати лет. По его словам, насильник действительно оказался необыкновенно изобретательным и хитрым. Жертву он выслеживал с помощью бинокля, нападая в сумерках на пустынных участках парка, причем для устрашения и психологического воздействия на женщин надевал резиновую маску, вымазанную фосфоресцирующим составом. Чем не собака Баскервилей?..

Но особенно запомнился Льву Мушникову молодой парень, на счету которого несколько убийств, изнасилований и разбоев в самой Перми. По свидетельству сыщика, это был своего рода физиологический феномен. Когда маньяка арестовали, сокамерники искренне поразились его мужским «достоинством», а когда его водили в баню, то на чудо природы ходили смотреть, как на диковинный экспонат кунсткамеры.

На поимку насильника и убийцы был ориентирован не только весь личный состав органов внутренних дел. К работе по раскрытию серии преступлений привлекли воинские части, дружинников, рабочих крупных городских предприятий. Переодетые в женскую одежду оперативники выходили в качестве приманки на ночные улицы, в местах нападений устраивались засады, но… он не попадал в ловушки и совершал новые преступления.

Серия началась в марте 1968 года. Почерк нападений был примерно одинаков. Около стадиона «Локомотив» нашли женщину с проломленной головой. Через пять дней – сразу два нападения с интервалом в тридцать минут. Обеих потерпевших преступник бил молотком по голове. Однажды его едва не схватили. Не рассчитав удары, он не сумел оглушить жертву. Женщина в шоковом состоянии страшно закричала, преступник бросился прочь. За ним погнались случайные прохожие – куда там. Насильник отличался не только исключительной дерзостью, но и резвостью племенного жеребца.

Помог милиции случай и… женская мода.

В те годы уважающая себя дама обязательно подкладывала в прическу шиньон для пышности. По этой «конструкции» и угодил молоток насильника. Жертва, хоть и оказалась в беспомощном состоянии, сумела хорошо запомнить нападавшего. А на следующий день, когда женщина пошла к врачу, то к своему ужасу столкнулась в коридоре поликлиники с тем самым парнем. У нее хватило выдержки спокойно пройти мимо. Потом она позвонила в милицию.

Сыщики просмотрели амбулаторные карты всех приходивших в тот день пациентов и вычислили его из сотен других: Владимир Сулима, 1946 года рождения, ранее судим за изнасилования, грабежи и разбои. Работал шофером грузовика, женат, имел ребенка.

Позже, изучая личность насильника, психиатры пришли к единому мнению: психическим заболеванием не страдает, но является психопатической личностью сексуального типа. Он продолжал бы и продолжал нападения, потому что «насытиться» не мог. Его анатомические данные были действительно уникальными. Сулима рассказал, что, попав первый раз на зону еще в неполные шестнадцать лет, вызвал у зеков почти мистический интерес. Как тут не свихнуться на сексуальной почве?

Первый опыт он имел в четырнадцатилетнем возрасте. Познакомился в лесополосе с «бывалым» дядей, тот и научил пацана умуразуму. Даже заплатил за интимные услуги трояк и предложил встретиться еще. Потом были другие – мужчины, женщины. Сулима бросался, как в дурном анекдоте, на все, что движется или ползает… Тогда ему вменили тридцать изнасилований, не считая других преступлений. Особенно усердствовал он в парке отдыха Индустриального района – двенадцать нападений. Приговор был суров – восемь лет лишения свободы.

Отсидел Сулима меньше половины срока. Учитывая его «нежный» возраст и раскаяние, суд счел возможным заменить оставшийся срок исправительными работами. Хотя, как выяснилось позже, наклонностям своим он не изменял. Даже в воспитательно-трудовой колонии находил соответствующий контакт с женщинами-воспитателями. Феномен какникак…

Выйдя на свободу, он, тем не менее, чуть остепенился. Женился, устроился на работу в политехнический институт водителем, охотно нянчился с родившимся ребенком. Он и внешне нисколько не напоминал ломброзианский тип уголовника: высок, хорош собой, приятен в общении. Но продержался без срывов Сулима недолго. Учитывая криминальный опыт и не желая возвращаться к параше, он не стал оставлять женщин в живых – начал глушить их молотком. «Усовершенствование», придуманное маньяком, стоило жизни троим, а семеро получили тяжелейшие увечья.

После задержания Сулима не отрицал своих злодейств, подробно, в деталях описывал все эпизоды.

Привожу фрагмент первого допроса насильника дословно, чтобы дать некоторое представление об интеллектуальном уровне полового разбойника:

«Я проспал всю ночь на Перми-11. Когда проснулся, было уже утро. Времени не знаю сколько, но рассвет наступил. Вот. Я увидел, что по лестничной клетке (пешеходный переход – прим. авт.) через железнодорожные пути слева от вокзала, вот, поднималась какая-то женщина. Не знаю, зачем, отчего, как я вышел, взял молоток в кабине, вот, пошел за ней. Мне попадался народ навстречу. Когда она прошла через лестницу, вот, то после свернула направо. Я пошел за ней. Мимо пожарного отделения. Там я ее стал догонять. И зачем я это делал, как, не могу объяснить. У меня никакой такой цели не было, вот, чтобы убивать там или насиловать. Я взял, вытащил молоток из кармана, стукнул ее по голове… Побежал какимито улицами, на ходу рассмотрел сумку женщины. Ничего там не было, вот. Я выбросил сумку у какого-то забора».

О некоторых эпизодах серии в милиции узнали от самого Сулимы. Многие жертвы, боясь огласки и позора бесчестья, предпочитали никуда о нападении не сообщать. Позже, например, стало известно об изнасиловании двадцатилетней женщины. Она загорала с трехлетним сынишкой на садовом участке. Неожиданно на нее набросился преступник, оглушил ударом молотка по голове. Потом, стоя на коленях над лежащей жертвой, изнасиловал ее в извращенной форме на глазах у перепуганного ребенка.

Судебный процесс продолжался неделю. Учитывая резонанс, который получило дело Сулимы, кроме государственного обвинителя, присутствовали еще три общественных. Решение суда – смертный приговор. После его оглашения даже отец обвиняемого, не веривший до суда в сыновьи грехи, попросил у следователя прокуратуры прощение за неправильное поведение во время следствия и отказ давать показания.

Сулима до последнего надеялся на смягчение участи, писал покаянные письма. Но Верховный суд оставил просьбы убийцы без удовлетворения. Накануне красной даты календаря – 51-летия Великого Октября – приговор был приведен в исполнение, о чем сообщила пермякам газета «Звезда».

Пермская область, известная своим лесоповалом, многочисленными лагерями и традиционным пьянством, постоянно находится в числе криминальных лидеров. Богат край, как видно, и серийными преступлениями, богат настолько, что даже экспортирует их в другие российские регионы.

Тридцатилетний уроженец Перми Китаев работал водителем грузовика в совхозе «Каменский» Смоленской области. Свободное время любил проводить на дискотеках. Но не танцы и музыка были его настоящей страстью. Он охотился на одиноких женщин, совершил серию изнасилований, шесть из которых закончилось гибелью жертв. Реализовывал замыслы маньяк с помощью своего видавшего виды «ЗИЛ-133». На проселке всегда хватало попутчиц. Тех же, кто оказывался Китаеву по вкусу, ждала поездка с ветерком до заброшенного участка трассы, изнасилование и нередко смерть. Трупы убийца особенно не прятал – бросал в придорожных кустах и уезжал…

Жестокостью Китаев отличался с юности. И тягу к насилию имел с ранних лет, за что получил первый срок. Но выйдя на волю, ремесло не забросил. Мало того, привлек к любимому занятию младшего брата. К изнасилованию добавилась новая статья – вовлечение несовершеннолетних в преступную деятельность. Вторично суд оценил таланты Китаева девятью годами лишения свободы. Однако полностью отбывать наказание насильник не захотел. Из колонии-поселения Верхний Вижай Пермской области он совершил побег в лучших традициях вестерна. Четыре дня шел проселками, сторонясь людей и оживленных дорог. Дошел до Перми и там на полгода «залег» – тайно жил у подружки. Затем перебрался в Смоленскую область, где в Кардымовском районе устроился водителем совхоза «Каменский».

Он даже ухитрился получить там новый, «чистый» паспорт. Придя в отделение милиции Китаев заявил, что его обокрали, предъявил единственный оставшийся документ – военный билет, благо, тот был выписан на отца (родители имели разные фамилии). Сначала ему выдали временное удостоверение, а затем настоящий паспорт. Следующий шаг – получение жилья, работа в автохозяйстве. Учитывая либеральные порядки на селе, имел в своем полном и бесконтрольном распоряжении машину. Чем не без удовольствия пользовался – разъезжал по области. И не только по Смоленской. Он оставил след в Пермской и Белгородской областях, появлялся в Татарстане, Удмуртии, Московской, Владимирской и Нижегородской областях. Понятно, что всюду добрый шофер подвозил симпатичных попутчиц. Все шесть убийств Китаев совершил одинаково. Жертвы были изнасилованы в обычной и извращенной форме, а затем задушены. Маньяк не любил оставлять свидетелей. В Руднянском районе Смоленщины, в двухстах метрах от Голыковской электростанции, он убил семнадцатилетнюю Тамару Е. В Кардымовском, в пятидесяти метрах от трассы Москва-Минск, бросил тело Ольги И. Растерзанную Галину Ш., двадцати лет, обнаружили на окраине села Прилесье… Подробности его задержания в июле 1992 года, если бы не трагические обстоятельства этого страшного дела, можно воспринимать как анекдот. На свою последнюю жертву, сорокалетнюю жительницу села Творцы, Китаев напал излюбленным способом. Выскочил перед женщиной на лесную тропинку с ножом в руке: «Пошли со мной. Вздумаешь звать на помощь – пеняй на себя!». Разговоры о преступлениях ходили давно, жертва поняла, с кем имеет дело, и решилась на хитрость. Сославшись на временное недомогание по женской части, она спокойно предложила Кцтаеву удовлетворить похоть не совсем естественным способом (впрочем ему все способы были хороши). Насильник согласился, не подозревая подвоха, но в следующее мгновение едва не потерял сознание от боли. Жертва использовала единственный шанс – изо всей силы укусила маньяка за причинное место…

Пока Китаев катался по земле от боли, перепуганная женщина, не разбирая дороги, бросилась прочь. Ей повезло – навстречу попались рабочие соседнего колхоза. В сопровождении мужчин пережившая шок жертва пришла в милицию. К счастью, оперативники сработали четко.