Текст книги "Кто оставил «варяжский след» в истории Руси? Разгадки вековых тайн"

Автор книги: Николай Крюков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Саги воспевают викингов как верных и надежных воинов, служивших при дворах византийских императоров. Это можно понимать, будто варяжским дружинам доверялась личная охрана высших особ, как доказательство их преданности. Но тут же мы видим, что норманны (они же викинги, они же варяги) – вольные люди, не связанные со своими работодателями какими-либо обязательствами. Они в любое время могут уйти или перейти на службу к тому, кто больше пообещает. Они не стремятся вернуться домой, разве что в исключительных случаях. «Когда Харальд вернулся в Миклагард из Йорсалаланда в Константинополь из Иерусалимской земли, то есть Палестины, ему захотелось отправиться в северные земли на свою родину. Он узнал тогда, что Магнус сын О лава, сын брата его, сделался конунгом в Норвегии и Дании»⁶⁰. Как видим, Харальд вспомнил о родине только тогда, когда туда можно было вернуться. Родина – понятие для норманнов условное. «Земля» и «родина» выражаются одним словом йодаль. Одним словом: где земля там и родина.

Для скандинава не особенно имело значение место и время, связанное с тем или иным событием. Если скальд в своих стихах говорит, что он был на востоке в Йорсалаланде, это не значит, что он обязательно был в Иерусалиме. Точно так же можно относиться и к их рассказам о победных сражениях в далеком Средиземном море, о службе при дворе византийского императора. Этот шарм одухотворенной воинственности, естественный атрибут поэтического воображения при удачном возвращении из викингского похода. Он был необходим викингу так же, как хвост павлину во время ухаживания.

Какие выводы можно сделать? 1) Неспособность викингов на масштабные военные операции. «Викинг» плюс военный поход – это образ жизни, необходимость, вызванная суровой действительностью, борьбой за выживание. 2) Викингский поход никак не сопряжен с территориальными захватами чужих территорий. В представлении викинга, жителя узкой полоски скалистой земли, удалиться далеко от побережья, «разорять страну» можно настолько, насколько потребуется, чтобы вернуться в течение светового дня на корабль. О сборах какой-то дани, тем более постоянной, не могло быть и речи.

В этой главе не говорится о каких-либо временных рамках, не называются даты и события, ни разу не упоминаются норманны. Чаще всего в исторической науке слова викинги и норманны понимаются как синонимы. Но так ли это?

Глава 2
Норманны – не викинги и не норвежцы

Известный специалист по истории викингов и Норвегии А.Я. Гуревич подытоживал: во Франции «северные люди» были известны под именем норманнов, в Англии их называли датчанами, в Ирландии викингов прозывали финнгаллами и дубгаллами, что соответственно означало «светлые чужеземцы» (норвежцы) и «темные чужеземцы» (датчане). В Германии викинги – аскеманны, в Византии – варанги, на Руси – варяги⁶¹. На самом деле викинги, по мнению Гуревича, – это скандинавы, в основном норвежцы, которым незаслуженно присвоили образ мирных завоевателей, целеустремленных путешественников.

Призывая «покончить с романтическими и поверхностными представлениями» о викингах, он, правда, тут же создавал новый образ – неутомимых торговцев, прекрасных корабельщиков и т. д. Но, главное, он так и остался в плену той же романтической скандинавской историографии о проблеме викингов. Особенно это проявилось при описании причин их активности. Во-первых, по мнению Гуревича, жители Скандинавии «испытывали недостаток в землях, пригодных для земледелия и скотоводства», переживали процесс «…роста населения и создания внутри домовых общин скрытого перенаселения». Иначе, задается вопросом Гуревич, каким образом можно объяснить захват целых областей Англии, Ирландии, Северной Франции и др., «если не признать наличия избыточного населения в тогдашней Скандинавии»? Вторая причина такой активности – стремительное развитие торговли. Они и сами торговали и нападали на торговые суда. Третья причина: разложение родового строя, появление общественного неравенства и роста воинственной знати⁶². Свою позицию Гуревич подтверждает и позднее в своей «Истории Норвегии». Земельный голод и внутренний рост норвежского общества лежат в основе агрессивности викингов⁶³. Ему вторит Г.С. Лебедев. Среди внутренних факторов характеристики общества эпохи викингов он на первое место ставит «подъем экономики Скандинавии в VI–XI вв., рост могущества родо-племенной знати, а также поступление арабского серебра и формирование к началу IX в. Волго-Балтийского пути. “Серебряный мост”, перекинутый через североевропейский barbaricum, связал пространства от Британии на западе до Прикамья на востоке, от окраинных областей Норвегии на севере до приморско-каспийских степей на юге Европы»⁶⁴.

Этот образ викингов, который ярко рисуется сегодня в современном интернет-пространстве, образ завоевателей и богатых купцов, не брезгующих разбоем, – это тот образ, который прекрасно вписывался в концепцию археологов типа Ворсо, Аспелина и прочих норманистово «цветущей» экономике скандинавов, щедро делившихся опытом государственного установления с варварами-славянами. А идея «перенаселенности» Скандинавии, так называемый «земельный голод», вообще вызывала чувство национальной гордости.

Надо отдать должное авторскому коллективу монографии «Истории Швеции», вышедшей в свет на десять лет раньше сочинения Г.С. Лебедева, где викингам дается более сдержанная оценка: «Среди советских ученых усиливается мнение, что и путь “из варяг в греки” и волжский путь были транзитными больше для товаров, чем для купцов»⁶⁵. Сама дискуссионность проблемы заключается в отсутствии углубленного изучения народов Скандинавии, и в первую очередь Швеции. Так, например, до 1945 г. шведскую историю серьезно никто из советских ученых не изучал.

Начальная история Швеции, как, впрочем, и многих других стран, действительно носит гадательный характер. О Норвегии мы знаем по исландским сагам, пусть немного, но что-то. Письменных хроник в Швеции вообще не велось. Все мифы о норманнах, о викингах созданы на основе исландских сказителей XIII в. По их представлениям, все норманны совершали свои походы с норвежских земель. На западном побережье Сконе находились главные силы викингов-норманнов. Их базы с огромным количеством кораблей занимали все пространство фьордов и т. д. Но можно ли верить всему, что написано в этих сагах?

Норвежская народность начала формироваться с середины XI в. Это тот случай, когда можно с большой степенью вероятности утверждать, что мы знаем, от чего происходит название норвежского народа, в отличие от, например, германцев, шведов или русских. В мифологии скандинавов, если смотреть их главное сочинение «Сага об Инглингах», слово «норвежский» встречается как бы случайно и только один раз в главе XXIX.

Авторы исландских саг были выходцами с западного, норвежского побережья Скандинавии. Казалось бы, они должны были больше места отводить в своей мифологии самой Норвегии. Но если вчитаться в ту же сагу об Инглингах, то перед нами предстает совсем другая картина. В северной части света находится страна, называемая Великой, или Холодной, Скифией. Или Швецией, как они называли Скифию. Горный хребет, который тянется с северо-востока на юго-запад, отделяет эти земли от Страны турок. С севера с гор течет река Танаис. Но это скорее уже адаптированная форма к современным представлениям при литературной обработке устных текстов позднейшими скандинавскими авторами. Река Танаис часто называется историками Античности главной рекой Восточной Европы (или у славян). Переводчиками-славистами она воспринимается не иначе как Дон. Правда, каких-либо серьезных подтверждений тому нет. Да и так ли было важно, какая река течет в далекой стране богов? К востоку от этой реки была Страна Асов, или Жилище Асов. Этой страной правил великий воин – Один. Асы и Ваны часто воевали друг с другом, но победителем всегда выходил Один. Так два народа и жили. Это были шведы и даны. Данов прозвали так потому, что там правил Дан Гордый, он был первый, кого назвали конунгом. Ванланди – потомок Одина – владел Богатством Упсалы. Он много странствовал и однажды остался на зиму в Стране финнов. Так чудесным образом даны и шведы переселяются из Скифии в Скандинавию. Он очень рисковал, так как в этой стране живут исключительно одни колдуны. Далее рассказывается о конунгах Швеции, об их совместных походах с датчанами в Восточные страны, об их личных и семейных отношениях. И только в одном месте упоминается Норвегия.

Это говорит о том, что племени, подобно шведам (свевам, свеям), данам, финнам, с именем норвеги не было вовсе. Земли западного побережья Скандинавии заселялись теми же свевами, данами, фризами, саксами, ободритами, возможно славянами. «Nord veg» буквально означает «путь на север» или «северный путь». Он так и воспринимался поселенцами. Узкая скалистая полоса между горами и оконечностью фьорда осваивалась постепенно. Люди переселялись на север, но потом возвращались, не выдерживая климатических условий. Потом селились вновь посезонно и возвращались снова на юг Скании в зимние периоды времени. Археология не выявляет постоянных жилищ севернее срединной части Норвегии до XI в. Для скандинава западного побережья это был действительно бесконечный путь на север, как по условиям освоения, так и по ощущениям бескрайности среды обитаемого мира.

Отсюда норвежцев всю их историю сопровождают две проблемы: становление национального государства и формирование национального языка. С самого начала своей истории западная часть Скандинавии, современная Норвегия, считалась спорной территорией. Там правили «мелкие конунги», пусть самостоятельные, но каждый в своем фюльке. Любые движения к объединению земель встречали противодействие извне. Олав Норвежский хотел жениться на дочери Олава Шведского Ингигерд, но его притязания на родство были отвергнуты на том основании, что он не признавался ровней королю Швеции, в отличие от сына киевского князя Владимира – Ярослава. Шведский король не воспринимал эту территорию какой-то самостоятельной единицей. Он считал Норвегию частью своего государства, а мелких местных правителей – своими вассалами. Не случайно и вся политическая история Норвегии складывается из нескончаемых войн за обособленность от соседей – Дании и Швеции, добиться которой удалось в полной мере только в XX в.

Краткая история Норвегии такова. Появление первых королей по летописным источникам относится к началу X в. Относительной самостоятельности норвежские конунги добиваются только с принятием христианства. Олав Харальдссон, канонизированный впоследствии и получивший имя Святого, два года скрывался в Новгороде у Ярослава. В 1028 г. он возвращается в Норвегию, чтобы занять по праву место короля⁶⁶. Но местная знать его не приняла. Через два года его убьют в открытом бою, а церковь тут же признает права на королевский титул за его малолетним сыном, находящимся еще в Новгороде. Последующий век назовут «эпохой величия» Норвегии. Тогда же историки насчитают в Норвегии шесть городов общей численностью всего в несколько тысяч человек.

В начале XIV в. Норвегия попадает под шведский протекторат, хотя формально это выглядело как договор (уния) об объединении с сохранением собственного законодательства и управления. В середине того же века в Скандинавию из Европы пришла чума. Эта страшная болезнь унесла, по некоторым оценкам, до двух третей населения Норвегии. Восстановить народонаселение удается только два столетия спустя. В условиях тяжелейшего кризиса благородная идея объединения трех стран – Дании, Норвегии, Швеции – находит широкую народную поддержку. В 1397 г. между ними в шведском городе Кальмаре заключается договор (Кальмарская уния). В 1523 г. Швеция выходит из этого договора. В 1536 г. постановлением (рецессом) короля Кристиана III Норвегия объявлялась навечно составной частью Дании. «Вечность» продлилась вплоть до отречения Наполеона I и вступления русской армии в Париж. Весной 1814 г. Норвегия объявляет о своей независимости, но уже к осени вынуждена будет снова заключить унию – опять со Швецией.

Увы, на карте Европы Норвегия оставалась разменной монетой в игре больших держав. И только 7 июня 1905 г. стортинг Норвегии объявляет о расторжении шведско-норвежской унии и государство Норвегия получает независимость. Тысячу лет потребовалось потомкам викингов, чтобы обрести собственную страну. В шведском городе Карлстаде конвенция о расторжении унии Норвегии со Швецией подписывалась при посредничестве Франции и России.

В котле общения разномастных, но схожих генетически племен вызревал отличный от шведов и датчан разговорный норвежский язык. С потерей независимости Норвегии этот язык был вытеснен из официального употребления. Попытки возродить национальный язык в настоящее время на основе западнонорвежских говоров привели к парадоксальной ситуации. В Норвегии сложилось двуязычие: все официальные тексты издаются на литературном букмоле (буквально «книжном языке») и в то же время дублируются на разговорный нюнорск, так называемый новонорвежский язык. Передачи по радио идут также на двух языках. Зачастую преподавание в школах ведется на одном языке, а на переменах говорят на другом. Причем каждый из этих языков имеет собственный набор диалектных особенностей в виде орфографических построений и фонетических модификаций.

Такой речевой разнобой в пределах очерченной территории есть не что иное, как результат той этнической неопределенности при сложении в единую государственность. Если бы в Норвегии селились разнообразные племена, кроме германских, например, славянские или тюркские, получились бы две или три ярко выраженные народности со своей культурой и языком. А если бы в Норвегии существовало одно племя, то развился бы один язык. Или, если бы норвеги были этнообразующей группой, то остальные могли бы принять их язык. Но в том-то и дело, что близкие по этническому составу, но разнородные племена, постоянно переселяясь и перемешиваясь, порождали архаичность языковых отношений. Поэтому никакого этнического ядра по «северному пути» так и не сложилось. Норвеги – не этнос, а конгломерат родовых общностей разных племен, разбросанных на большие расстояния и принужденных к объединению. Так что, когда называют викингов норвежцами, а походы викингов ограничивают временем (условно) 793-1066 гг., норвежской нации еще не было. Это в глазах составителя саг XIII в. Норвегия представлялась как вполне ограниченная территория. Европейцам слово «норвежец» ни в X, ни в XI в. вообще незнакомо. Там знают только данов и свевов.

Какой же вывод относительно викингов можно сделать? Быть викингом значило отправиться в опасное предприятие за добычей жизненно необходимых продуктов – зерна или муки, соли в первую очередь; меда и пряностей, украшений и всяких драгоценностей, что попадется под руку и что можно обменять на зерно. И не важно, каким способом эти богатства будут добыты: выменяны или захвачены разбойным путем, которые с легкостью будут прославляться в поэзии счастливых своим благополучным возвращением скальдов. Для бонда, конунга, их сыновей, как вождей родового объединения, это еще и подтверждение их социального статуса, способности к содержанию рода и сохранению династических традиций. Эти викинги норвежских фьордов никакого отношения к норманнам не имели. Викинги и норманны совершенно разные действующие лица на исторической сцене средневековой Европы.

То, что под норманнами понимаются северные люди со Скандинавского полуострова, – абсолютно неверно. Норманны – условно-географическое определение людей, живущих севернее по отношению к говорящему. Это слово появилось в обиходе разговорного языка римлян. Для них германцы, живущие за снежными Альпийскими горами, уже люди севера – normanni. Германские племена в свою очередь слово «норманн» стали употреблять по отношению к племенам, живущим севернее себя, – фризам, данам, ободритам, вильцам, варинам, руянам. Таким образом, норманн – обобщенно-собирательное название племен, обитавших севернее центральной части европейской территории, включая финнов, лапландцев. Никакого конкретного этнического окраса оно не имеет. Точнее, не имело, до тех пор пока скандинависты не присвоили его шведам и норвежцам. Но случилось это в XIX в. Для своих современников норманны выглядели совсем по-другому.

Глава 3
Норманны в представлении средневековых историков

Отойдем от исландских источников и обратимся к так называемым Королевским анналам франков («Анналам королевства франков»). Они фиксируют события пусть с запозданием, не всегда точно, с известной степенью субъективизма, но, при сравнении с другими источниками, относительно достоверно. По крайней мере, достаточно полно отражают реальные события той эпохи, чего нельзя сказать о бесписьменных соседних народах на севере и северо-востоке. Как известно, до нас доходят лишь «глухие» сведения о начале образования молодых государств Северной Европы. Даже имена первых правителей, не говоря уже о годах их правления, называются по-разному. В «Анналах королевства франков» о норманнах говорится гораздо более внятно. Этническое лицо норманнов не скрывается под маской скандинавов: они предстают перед потомками лишь частью большой политической игры франкских королей, но не как грозные завоеватели, овеянные славой. Обратим внимание и на время создания первых франкских хроник. Оно практически совпадает с известиями о первых русских князьях по нашей Лаврентьевской летописи. Какой была Западная Европа в то время, мы и попробуем восстановить по Королевским анналам франков, чтобы развеять мифы о всесильности норманнов.

В житии святого Ансгария рассказывается о первом посещении Ансгарием Швеции в 829 г. Там же называется имя короля Швеции – Бьёрн.

Во время второго посещения в 850 г., по Ансгарию, королем Швеции был Олаф, а до него правил король Анунд. Вопрос, который Ансгарий предложил королю о разрешении проповеди в Швеции, король Олаф не мог решить единолично. Оказалось, что для этого требовалось не только разрешение тинга, но и разрешение тингов во всех частях Швеции, где он собирается читать свои проповеди. Эта запись позволяет утверждать, что в Швеции на тот момент еще не было единой государственной власти. Да и само понятие «король» привнесено в житие позднее. Первым королем-конунгом, сумевшим объединить Швецию, считается Олаф Скётконунг (Шётконунг), годы правления которого приходятся на 995-1020.

Еще о первом правителе Норвегии повествуется в сагах, что само по себе воспринимается с недоверием, так как точных дат, как и вообще дат, не указывается. В конце IX в. (по традиции, около 872 г.) происходит битва в Хаврсфьорде (в юго-западной части Норвегии) конунга Харальда с местными вождями-хёвдингами. Ему удается их победить, после чего он провозглашает себя «властителем норвежцев». В истории скандинавских народов он получит прозвище Харальд Прекрасноволосый. Его признают первым королем Норвегии. Но был ли он на самом деле властителем всех норвежцев, вопрос остается спорным. Как показывают последующие события, все-таки единоличное правление в Норвегии установится только после смерти Олава Святого в 1030-х гг.

Немного по-другому вопрос об установлении монархических порядков выглядит в Дании. Полуостров Ютландия, на котором расселилось племя данов, находится в материковой части Европы. Контакты с соседними племенами – фризами, саксами, ободритами были постоянны. Находясь на важном стратегическом водоразделе между бассейнами Балтики, где жили в основном славянские племена, и Северного моря, с многочисленными романскими и германскими племенами, даны фактически контролировали все торговые сношения. Именно они чаще всего указываются в качестве норманнов – пиратов и завоевателей. Но здесь, правда, надо учитывать три обстоятельства.

Во-первых, завоевателями они кажутся только современным писателям. А для своего времени они мигранты – переселенцы. Нужно учесть, что в Европе тогда было достаточно свободных земель. Границы территорий, на которые те или иные князья пытались распространять свое влияние, были условными. Во-вторых, так называемая эпоха Великого переселения народов закончилась лишь с процессом феодализации земельных отношений, когда поселившийся на земле человек ставился в зависимость от владельца земельной собственности. Это ограничивало его степень свободного передвижения. Только к X в. в северных районах Европы, не охваченных когда-то римским влиянием, точно так же как на Руси, появляются селения с рядными, уличными застройками домов. А сами жилища приобретают вид наземной деревянной конструкции, более стационарной и долговременной, нежели жилища полуземляночного типа, больше похожие на временные сооружения. Это в большей степени говорит о переходе к оседлому образу жизни. До того община в полном составе и со всем скарбом могла свободно сняться с обжитого места и перейти или переплыть на другое, более благоприятное. Не всегда на это требовалось согласие местной власти, как в случае с готами, когда они просили разрешения поселиться в пределах границ Римской империи в V в. Чаще всего добиваться своего приходилось силой оружия. Вот на этом месте возникают теории о земельном голоде и стирается грань между переселенцами и пиратами. В-третьих, современные археологические исследования показывают, что даны были не единственным племенем, хозяйничавшим на полуострове. Если в его западной части находят керамическую посуду шаровидного вида, изготовленную по фризским образцам соседей с запада, то в восточной части полуострова преобладают плоскодонные сосуды, распространенные в славянском мире восточной стороны полуострова. Там же обнаруживаются и клады куфических монет.

Земли Ютландии до середины X в. контролировались мелкими местными князьками. Но вряд ли они были способны подчинить многочисленные группы пришлого населения на раскиданных прибрежных островах. Они-то и становятся местом сбора пиратов со всей Северной Европы. Посмотрим теперь, как это описывается в «Анналах королевства франков».

У Видукинда Корвейского с начала X в. саксы «испытывали натиск многих врагов: с востока – славян, с юга – франков, с запада – лотарингов, с севера – датчан и тех же славян»⁶⁷. Война велась с переменным успехом. Король Генрих Птицелов (919–936) к концу своей жизни сумел покорить племена гаволян, ободритов, доленчан, чехов, убивая способных носить оружие и уводя в рабство детей и женщин. Оставшееся население обязывалось платить большие подати. После этого он отправил свои отряды против датчан, которые «совершали на кораблях разбойничьи набеги на страну фризов». Он победил их, а их короля по имени Кнут принудил принять христианство⁶⁸. Одного из сыновей Кнута звали Горм. С 950 г. он будет известен как Горм Старый – первый король Дании, в 960 г. принявший христианство. С этим именем можно связывать и усиление позиций Восточно-Франкского королевства на Северном море. Пиратам объявляется негласная война. Разгрому подвергаются не только базы пиратов на Ютландском побережье, также блокируются вылазки скандинавских викингов. Корабли пиратов начинают вылавливать в бухтах их временной дислокации и топить. По статистике, количество нападений викингов в 950 г. резко сокращается. Пострадали и те викинги-бонды, чей образ жизни был связан с доставкой продовольствия с материка. В сагах рассказывается о разразившемся в Норвегии страшном голоде как раз в 950 г. С этого времени начинают развиваться торгово-экономические отношения скандинавских народов с землями Новгородской Руси.

У Эйнхарда в отношении этнического происхождения норманнов четкого понимания мы не находим. В одном случае он пишет: «От западного океана на Восток протянулся некий залив, длина которого неизвестна, а ширина не превышает сто тысяч шагов, хотя во многих местах он и более узок. Вокруг него живет множество народов: даны, так же как и свеоны, которых мы называем норманнами, владеют северным побережьем и всеми его островами…» А чуть дальше: «Последняя война была начата против норманнов, называемых данами (804–810 гг.)»⁶⁹.

В хронике Саксонского анналиста под 853 г. записано: «Тех людей, которые вышли из нижней Скифии, зовут на варварском языке норманнами, то есть людьми с севера; ибо вначале они пришли из этой части света»⁷⁰. В целом норманны в этой хронике упоминаются с 745 по 1039 г. только шесть раз. У Видукинда Корвейского норманны появляются только в 986 г.

Наиболее обстоятельные и подробные сообщения о норманнах, передающие напряженность эпохи, мы узнаем от предполагаемого автора второй части «Вертинских анналов» испанца Галиндо, капеллана Карла Лысого (823–877) – внука Карла Великого. Его повествование ведется до 861 г. Из этого сочинения возьмем некоторые выдержки с небольшими комментариями, а потом сделаем выводы (самое важное выделено мной курсивом. Н.К.).

834 г. Лотаръ же, когда ушел от Паризия, пришел в город Виенну в Провинции и, пребывая там, причинил людям тех краев многие неудобства… В то же самое время флот, пришедший от данов во Фризию, разорил большую ее часть. И, пройдя через Ветус-Треектум к торговому поселку, который называется Дорестад, они все разграбили, а также убили некоторых людей, некоторых увели в плен и сожгли огнем их край.

835 г. Пока же он пребывал на том самом сейме, норманны повторным нападением разрушили Дорестад, разграбили и разорили его как враги. Император же, тяжело переживавший, приехав в Аквис, устроив все приморские посты, отправился в Арденны на осеннюю охоту и оттуда прибыл на зиму в Аквисгран в год воплощения Господа.

836 г. Тем временем норманны вновь опустошили Дорестад и Фризию, но и Хорих, король данов, передавший через своих послов на том же сейме условия дружбы и покорности, клялся, что он не давал никакого согласия на их бесчинства, он узнал об убийстве своих послов к императору, которые прежде были убиты около Кельна, пока их ожидали. Император, после того как отправил послов в ту землю, справедливо отомстил за их смерть. Завершив осеннюю охоту во дворце Франкфурт, он вернулся в Аквисгран, туда же пришли его послы от Хориха, добивающиеся должности тех, которых он держал захваченными из-за убийства тех послов.

837 г. Тем временем норманны, как обычно разорив набегом Фризию, вторгнувшись на остров, который называется Валярция, перерезали многих неподготовленных наших воинов и пробыли там некоторое время. Вследствие этого они завладели требуемой данью. Те же самые неистовые люди пришли к Дорестаду и также собрали подати. Узнав о них, император, прервав упомянутую поездку, немедля поспешил к замку Новиомагу, неподалеку от Дорестада; когда норманны услышали о его прибытии, они тотчас же ушли. Император же собрал общий сейм, после того как публично объявил розыск тех, кого некогда отправил в качестве начальников того самого поста. В результате того расследования стало ясно, что они, отчасти из-за невозможности, отчасти из-за их неверности, не могли сопротивляться его врагам; оттуда также были направлены отважные аббаты и графы для подавления неверности фризов, и, чтобы впредь было возможно легко противостоять их набегам, был использован очень старательно собранный туда отовсюду флот. Лотарь же приказал укрепить замки в Альпах мощнейшими стенами.

838 г. По той же договоренности император приказывал ему выступить, поскольку он своим присутствием должен был не допустить ущерба, который в прежние годы случался от пиратов и бездеятельности наших; и после того как собрался сейм верных, вдоль побережья было рассредоточено большое количество военных сил.

Между тем флоты сарацинских пиратов разрушили Массилию в Провинции, похитили всех монахинь, немалая община которых там жила, и всех клириков и мирян мужского пола, и после разорения города похитили вообще всякие сокровища церквей Христа. Там же послы, пришедшие от Хориха, передали, что он в знак верности императору приказал захватить и убить главнейших пиратов, прежде разорявших наши земли, требуя вдобавок отдать ему Фризов и Ободритов. Его требование показалось императору настолько неприличным, а также неподобающим, что, весьма ничтожное и презренное, оно было принято за ничто.

Император же, как было ранее условлено, в середине августа прибыл в Каризиак на свой всеобщий сейм, где Карлу, брату Пипина, за помощь, послушание и благожелательность к отцу тогда и до настоящего времени была дана выделенная область, часть Нейстрии, а именно герцогство Ценноманик…

839 г. После святой Пасхи король англов послал послов к императору, когда тот ушел обратно во Франкию, прося у него позволения двигаться дальше через Франкию в Рим для молитвы… Также пришли послы греков, отправленные от императора Теофила, а именно Теодосий, епископ Кальцедонской митрополии и епатарий Теофаний, несшие с подобающими дарами к императору письмо; император с почетом принял их в Ингельгейме в пятнадцатые календы июня. Кроме того, их посольство побуждало императора и подчиненных ему к подтверждению союза постоянного мира между обеими сторонами… Он также послал с ними тех самых, кто себя, то есть свой народ, называли Рос, которых их король, прозванием Каган, отправил ранее ради того, чтобы они объявили о дружбе к нему, прося посредством упомянутого письма, поскольку они могли получить (это только) благосклонностью императора, возможность вернуться, а также помощь через всю его власть. Он не захотел, чтобы они возвращались теми (путями) и попали бы в сильную опасность, потому что пути, по которым они шли к нему в Константинополь, они проделывали среди варваров очень жестоких и страшных народов. Очень тщательно исследовав причину их прихода, император узнал, что они из народа свеонов, как считается, скорее разведчики, чем просители дружбы того королевства и нашего, он приказал удерживать их у себя до тех пор, пока смог бы это истинно открыть, а именно честно они пришли от того или нет, и это он не преминул сообщить Теофилу через своих упомянутых послов и письмо, и то, что он охотно принял по сильному его желанию, а также если они будут найдены верными, и для них было бы дано разрешение на возвращение в отечество без опасности; их следовало отпустить с помощью; если в другой раз вместе с нашими послами, направленными к его присутствию, появился бы кто-нибудь из таких людей, он сам должен был назначить решение…

840 г. Император же, отпраздновав в городе пиктавов Рождество и праздник явления Господа, а также праздник очищения блаженной приснодевы Марии, был очень занят усмирением мятежа аквитанцев.