Текст книги "Боевые дни
(Рассказы, очерки и приключения)"

Автор книги: Николай Олейников

Соавторы: Александр Олейников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

КРАСНЫЙ БАНТ
Рассказ взводного командира

Я выгладил рубаху, пришил к ней красный бант и повесил на спинку кровати.

Потом зажёг лампу, достал из кармана маленькую книжечку и сел к столу.

Завтра я должен на митинге говорить красноармейцам речь о Первом мая.

Надо подготовиться.

Я развернул книжку и стал читать.

Прочитал один раз, потом другой, потом третий. Вдруг кто-то заглянул в открытое окно. Я поднял голову и увидел красноармейца.

– Товарищ Карпенко, вас батальонный к себе требует.

Я надел рубаху и вышел.

Командир батальона ждал меня в канцелярии.

– Поезжай в разведку, в село Дубовое, – сказал он. – Возьми с собой пятнадцать красноармейцев, лошадь и пулемёт. Узнай, есть в селе белые или нет.

Я построил свой взвод, выбрал пятнадцать человек самых надёжных, взял пулемёт, сел на серую лошадь и отправился в путь.

Через три часа мы были в Дубовом. Я подъехал к крайней избе и постучал.

Мне открыла дверь старуха.

– Бабушка, – сказал я, – есть в вашем селе солдаты или нету?

– Вчера не было, – ответила старуха, – а сейчас не знаю.

– А где у вас переночевать можно?

– В школе. Езжайте по этой улице всё прямо и прямо. Первый большой дом – это и есть школа.

Минут через пять мы увидели школу. В окнах горел свет.

«Там кто-то есть», – подумал я и слез с лошади.

В ту же минуту раздался громкий окрик:

– Кто идёт?

Это был белогвардейский часовой.

Вместе с двумя красноармейцами я кинулся к нему, выбил у него из рук винтовку, рукою заткнул ему рот.

– Молчать!

Один из наших остался его сторожить, а мы вошли во двор. Людей во дворе не было. Около пустых подвод стояли лошади и жевали сено.

Я обошёл кругом всю школу, расставил у дверей часовых, взял с собою двух солдат и вошёл в здание.

– Стой здесь, – приказал я одному из красноармейцев. Он остановился.

Другой пошёл за мною.

Мы сразу же попали в тёмный коридор.

Я толкнул первую дверь и очутился в маленькой комнате.

На полу и на скамейках спали белые солдаты. Их было человек двадцать.

На столе стоял пулемёт.

Пулемётчик положил голову на стол и тоже спал. Обеими руками он обхватил пулемёт и крепко держал его.

Я на цыпочках подошёл к столу и правою рукою осторожно стал тащить к себе пулемёт. В левой руке у меня был револьвер.

Пулемётчик вскочил и схватил меня за рукав, но я приставил ему револьвер к самым глазам и шёпотом сказал:

– Молчи, собака. Убью!

Он побледнел и опустился на скамейку.

Потом тихим голосом стал просить:

– Товарищ, отдай мне хоть шапку.

Видно, с перепугу он сам не знал, что говорил. Шапка его лежала тут же на столе, и никто её не трогал.

Я взял её и надел пулемётчику на голову. После этого он замолчал.

Красноармеец взял пулемёт, вынес во двор и вернулся.

Вернулся и сразу же показал на стену, где висел телефон.

– Надо снять, – зашептал он, – а то ещё зазвонит, перебудит всех.

Я подошёл к телефону и оборвал шнурок.

Прямо под телефоном спал длинный солдат с чёрными усами. Рядом с ним лежала винтовка и две ручные гранаты.

Я наклонился к солдату, взял винтовку, взял гранаты, потом осторожно переступил через него и забрал винтовку у его соседа.

Так я обошёл всех спящих и у всех отобрал оружие.

Винтовки и гранаты я отдавал красноармейцу, и он выносил их из комнаты.

Кончив работу, он стал на часах у двери, а я приказал пулемётчику:

– Буди всех, только тихо, без крику.

Он стал будить своих товарищей. Когда все проснулись, я сказал:

– Стройся в две шеренги.

Все построились.

– А теперь стой и не сходи с места.

Солдаты молча стояли.

– Кто шевельнётся – стреляй! – приказал я часовому и вышел.

– Товарищ взводный, – услышал я, – там в большом зале человек двести спят.

Это говорил тот красноармеец, что стоял на часах в коридоре.

Я не стал раздумывать.

– Скорей идём, – сказал я.

Дверь в зал была полуоткрыта. Я заглянул в щель и увидел, что вся комната полна людьми.

В шесть рядов лежали на полу солдаты.

– Все спят, – шепнул мне красноармеец, – надо потихоньку вынести отсюда оружие.

Я распахнул дверь. Возле самого порога лежала целая куча винтовок.

Я взялся за одну и вдруг поскользнулся и выронил винтовку из рук. Она загремела и покатилась.

В одну минуту белогвардейцы были на ногах. Они вскакивали и хватались за оружие.

Спросонья никто из них ничего не понимал.

Дикими глазами смотрели они на меня и молчали.

Они не отрывали глаз от моей рубахи. Я сначала не понимал почему. И вдруг понял!

Да ведь у меня на рубахе красный бант! Как с вечера я его надел, так и не снимал.

«Надо бежать, – подумал я, – убьют».

Я обернулся назад и увидел у двери человек десять с винтовками в руках.

Красноармейца моего не было. Он успел выскочить.

Меня окружала целая толпа белых. Отступать было поздно.

Я двинулся вперёд и громко сказал:

– А ну-ка, расступись! Дай дорогу.

Молча, не сводя глаз с моей рубахи, они расступились, расчистили мне дорогу.

Я подошёл к столу, вскочил на него и стал говорить.

– Товарищи, – сказал я, – вы окружены. К вам пришёл батальон большевиков. Сорок пулемётов выставлено вокруг вашего здания. Предлагаю вам сдать оружие.

Я едва стоял. Под коленками у меня тряслись все жилы, но я держался смело.

– Зачем нам проливать братскую кровь… – хотел продолжать я и вдруг остановился. Я не знал, что говорить дальше.

Холодный пот капал с моего лба. Всё лицо у меня было мокрое.

Я хотел вытереть лицо и полез в карман за платком. Вдруг под рукой у меня что-то зашуршало.

Книжка.

Тут я вспомнил, что по этой книжке я приготовил вчера целую речь.

Я поднял руку. Теперь я знал, о чём надо говорить.

– Товарищи, – начал я, – завтра у нас Первое мая, рабочий праздник.

Я говорил целых пять минут. Меня слушали молча. Когда я кончил, все стали хлопать.

Я спрыгнул со стола.

– Ну, а теперь сдавайте оружие. Складывайте вот сюда на стол.

Несколько человек послушались. Стали подходить с винтовками.

Остальные не двигались с места.

– А вы чего не сдаёте?

– После сдадим.

Минута была опасная. Что делать?

Вдруг дверь скрипнула. В щель просунулась голова моего красноармейца. Он вошёл и стал у порога. Следом и ним вошёл ещё один.

Должно быть, они стояли за дверью, всё слышали и теперь решили, что пора мне помогать.

Белогвардейцы забеспокоились.

Тогда я опять вскочил на стол и закричал:

– Кто сдал оружие – отходи в левую сторону, кто не хочет сдавать – отходи в правую.

Не знаю, чего уж они испугались, только после этих слов солдаты толпой двинулись к столу.

Один протягивал мне винтовку, другой бомбу с деревянной ручкой, третий стаскивал с себя пояс с патронами и клал на стол.

Открылась дверь, и в комнату вошло ещё пять человек наших.

Я кивнул головой на стол:

– Убрать оружие!

Красноармейцы стали таскать винтовки во двор и грузить их на подводы.

Лошади уже были запряжены.

Я приказал пленным построиться и хотел выводить их во двор.

Вдруг ко мне подошёл красноармеец и сказал на ухо:

– Есть в доме ещё комната, где спят солдаты.

Тут я не выдержал. С досады ударил кулаком по столу. Что же это такое, наконец?

Но потом сдержал себя. Медленно пошёл к выходу, оставил у двери двух часовых и только в коридоре побежал как сумасшедший. Злоба душила меня.

Я готов был разорвать всех белогвардейцев на клочки.

Ударив в дверь ногой, как зверь влетел я в третью комнату. За мной красноармеец.

– Руки вверх! – закричал я.

Молодой парень в погонах вскочил с дивана и схватился за кобуру.

Я набросился на него и оторвал револьвер с поясом.

Потом стал будить остальных.

Не прошло и минуты, как все стояли с поднятыми вверх руками. Это были младшие командиры. Среди них два офицера.

Я отобрал у них оружие и вывел из комнаты прямо во двор.

Приставил часового и вернулся в дом.

Моим красноармейцам я приказал стать во дворе в одну шеренгу – цепочкой – и после этого вывести всех пленных.

Так и сделали.

Я сел на свою серую лошадь, скомандовал: «Направо!» и выехал на улицу.

За мной потянулись пленные.

Тут я крикнул:

– Передайте пятой и шестой роте, чтобы снялись с оцепления!

Красноармейцы поняли меня.

Они громко стали передавать моё приказание, чтобы пленные думали, что они и в самом деле окружены войсками.

– Шагом марш! – скомандовал я.

Мы вышли из деревни.

По бокам ехали подводы. На них сидели красноармейцы с винтовками и пулемётами наготове.

Я слез с лошади, отдал её одному из красноармейцев и шёпотом сказал ему:

– Скачи к командиру полка, пусть помощь присылает.

А сам пошёл рядом с пленными.

Уже начинало светать. Мы отошли от деревни версты четыре.

Пленные стали переговариваться между собой.

Мне это не понравилось.

– Петь умеете? – закричал я.

– Умеем, – послышались голоса.

– Ну, так приказываю вам спеть песню, только не белогвардейскую.

Песельники затянули:

 
«Взвейтесь, соколы, орлами…»
 

Пропели эту песню – я приказал петь другую.

Вдруг послышались выстрелы, крики. Я сперва испугался. Думал, что неприятель.

Оказалось, это наши подавали сигнал, что идут на помощь.

Тут мы увидели целую толпу красноармейцев нашего полка. Они спешили нам навстречу.

Кто скакал верхом, кто бежал. Один ехал даже на извозчике. Откуда он его взял в такую рань – до сих пор не понимаю.

На белом коне подъехал ко мне батальонный.

– Ну и змей же ты, товарищ Карпенко, – сказал он и засмеялся.

Через полчаса все мы в полном порядке вошли в город.

Я выстроил своих пленных перед домом, где помещался штаб.

В дверях показался командир полка Николай Щорса.

Я скомандовал: «Смирно!»

Щорса крепко пожал мне руку.

– Товарищ Карпенко, твоё имя надо пропечатать золотыми буквами. Спасибо тебе за твою храбрость.

Потом повернулся к белым солдатам:

– Отпускаю вас на все четыре стороны. Хотите – поступайте к нам, а хотите – идите домой.

Мои пленные все, как один, остались служить в нашем полку. Их было 188 человек.

А через три месяца из Москвы прислали орден.

Товарищ Щорса сам приколол мне его на грудь, на то самое место, где когда-то был красный бант.

ПРОХОР ТЫЛЯ

Прохор Тыля ударил кулаком по столу и сказал:

– Никогда!

И все повторили за ним:

– Никогда!

Знаете ли вы, кто такой Прохор Тыля?

Прохор Тыля – самый отчаянный человек во всём Крижеке.

Знаете ли вы, что такое Крижек?

Крижек – это такой городок в Чехословакии[5]5
  Действие рассказа происходит в буржуазной Чехословакии, где пионерская организация была официально запрещена. – Прим. ред.


[Закрыть].

Итак, Прохор Тыля ударил кулаком по столу и сказал:

– Никогда!

Это значило, что никогда Прохор Тыля не позволит пионерам праздновать Международную Детскую Неделю[6]6
  В 1928 году Коммунистический интернационал молодежи проводил восьмую Международную Детскую Неделю для укрепления пионерского движения во всех странах мира, для сплочения сил ребят в борьбе за лучшую жизнь. По данным журнала «Пионер», в 1928 году в СССР было 1 миллион 700 тысяч пионеров, в Германии – 9 тысяч, в США – 4 тысячи, в Финляндии – 3,5 тысячи, в Чехословакии, Франции и Китае – по полторы тысячи. А всего в мире насчитывалось почти 2 миллиона пионеров. – Прим. ред.


[Закрыть].

Прохор Тыля был начальником всех скаутов города Крижека.

– Мы расправимся с этими красными ошейниками так же, как и в прошлом году, – сказал Прохор Тыля слушавшим его скаутам. – Мы должны…

Он не докончил. Дверь с шумом распахнулась, и в комнату вбежал скаут.

В правой руке он держал голубой листок.

Скаут положил листок перед Прохором Тылей и сказал:

– Вот.

– Что это? – спросил удивлённый начальник скаутов.

– Это объявление пионеры расклеивают по всему городу, – ответил скаут. – В нём написано, что завтра вечером в старом цирке, что на Башенной улице, будет устроен митинг.

– Какой митинг?

– Пионерский. По случаю Международной Детской Недели.

– А-а, это очень хорошо, – улыбнулся Прохор Тыля.

– Надо заявить полиции, чтобы она запретила, – крикнул кто-то из задних рядов.

– Ничего подобного, – остановил его Прохор Тыля. – Ничего подобного!

Наоборот, я буду просить полицию, чтобы она не мешалась. Я хочу драться. – И он продолжал: – Бояться нам нечего. Нас двести пятьдесят человек, а пионеров всего только семьдесят. Пусть они соберутся в цирке, а мы запрячемся туда и покажем им детскую неделю. Как в прошлом году.

Весь цирк был оклеен голубыми бумажками.

Шагов за пятьсот от цирка раскинулся большой тенистый сад. Там с самого полудня расположились скауты.

Когда стемнело, в сад явился сам Прохор Тыля.

– Ну, как? – спросил он.

– Да пока ещё никто не пришёл.

– Должно быть, ещё рано, – сказал Прохор Тыля. – А во сколько часов назначен митинг?

Маленький курчавый скаут достал из кармана голубую бумажку и перечитал чуть ли не в десятый раз.

– Тут ничего не сказано насчёт времени, – удивлённо сказал он.

Прошло полчаса. Потом ещё полчаса. Потом ещё полчаса. Было уже совсем темно. На дереве закричала сова.

– Странно, очень странно, – сказал Прохор Тыля. – Неужели никого нет?

Вдруг в цирке заиграла музыка.

«Должно быть, скоро начнётся», – подумал Прохор.

И приказал послать в цирк разведчиков.

Полицейский Адольф Холупка проходил мимо сада и напевал про себя старинную песню:

 
«Ах, всё на свете
Лишь только сон…»
 

Вдруг ему почудились какие-то странные шорохи, осторожный разговор.

«Это в саду», – подумал Адольф Холупка и мигом взобрался на забор.

По саду бесшумно двигались какие-то тени.

– Эй, кто тут? – закричал полицейский и электрическим фонариком осветил ближнее дерево. Под деревом стоял его друг и приятель Прохор Тыля.

Адольф Холупка спрыгнул в сад и спросил:

– Господин Тыля, что вы здесь делаете?

– Ничего особенного, – ответил Тыля, – поджидаю пионеров. Они тут митинг должны устраивать.

– Постойте, постойте, – сказал Холупка, – да ведь у них уже был сегодня один митинг.

– Когда? – закричал начальник скаутов, хватая полицейского за рукав.

– Да, наверное, уже часа три прошло, как пионеры разошлись. Вы ведь сами прислали вчера нам записочку, чтобы мы не запрещали пионерам устраивать праздник. Да, кстати, – сказал Адольф, доставая из бокового кармана вчетверо сложенный листок. – Когда пионеры расходились, они подарили мне вот это. Посмотрите-ка!

При свете фонаря Прохор Тыля прочёл:

– «Долой розги и карцеры в школе! Долой попов! Не смейте мучить детей на фабриках и заводах!»

Дальше он и читать не стал. Но полицейский настойчиво протягивал ему листок:

– Возьмите, возьмите, это ваш. Они подарили мне два листка. Один для меня, а другой для вас.

– Как для меня? – с воплем спросил Прохор.

– Так, очень просто. Подходят ко мне и говорят: вот, мол, этот листочек вам, а этот передайте Прохору Тыле. Он сейчас, наверное, около цирка гуляет.

Полицейский вздохнул и продолжал дальше:

– Да, говорят, передайте, мол, ему привет и спросите, как ему понравилась музыка.

– А, так это всё было подстроено, значит, – закричал начальник скаутов, – значит, они всё пронюхали и нарочно музыкантов своих подослали? Ну так мы этих музыкантов проучим!

Он выхватил из кармана серебряный свисток и засвистел сбор.

– Тише, тише, – остановил его Адольф Холупка. – Вы с музыкантами-то не очень. Это не кто-нибудь, а наши полицейские из музыкального полицейского кружка.

– Я ничего не понимаю, – простонал Прохор.

– Да тут и понимать нечего. Сегодня утром к нам приходят пионеры и предлагают нашим музыкантам: «Вот вы, – говорят, – репетицию будете сегодня устраивать, так давайте поменяемся помещениями». Ну, а наши, ясно, обрадовались. У музыкантов помещение было сырое, неудобное, ну а в цирке-то просторно и никто не мешает. Потом, когда пионеры ушли, наш капельмейстер всё смеялся и говорил: «Обдурили детишек».

– Обдурили, – мрачно согласился начальник скаутов города Крижека.

ИНДИЙСКАЯ ГОЛОВА

1. ОПАСНЫЙ ПРЕСТУПНИК

Господин Окс выпил шесть кружек пива и съел одиннадцать раков. Пальцы у него стали солёными и мокрыми.

– Эй! – крикнул господин Окс. – Дайте мне что-нибудь – руки вытереть.

Хозяин пивной принёс ему вчерашнюю газету.

Господин Окс вытер газетой руки и хотел бросить её в плевательницу.

Вдруг он увидел на первой странице три слова:

БЕЖАЛ ОПАСНЫЙ ПРЕСТУПНИК.

Господин Окс сейчас же положил газету на стол, бережно расправил её и стал читать.

Вот что было написано в газете:

Уже полтора года в берлинской тюрьме «МОАБИТ» сидел известный коммунист – писатель Отто Браун.

Вчера к нему пришла невеста Ольга Бенарио.

Они сидели в приёмной и разговаривали. Жандармы охраняли их.

Вдруг в приёмную ворвались семь коммунистов с револьверами. «Руки вверх!» – закричали коммунисты. Жандармы подняли руки. После оказалось, что у коммунистов были незаряженные револьверы.

Отто Браун, его невеста Ольга Бенарио и нападавшие спокойно вышли из тюрьмы, сели в автомобиль и уехали.

Господин Окс прочитал заметку и начал смотреть картинки. В газете были напечатаны портреты преступников.

Отто Браун – с большим лбом, в очках, бритый. Ольга Бенарио – стриженая, худенькая, в кожаной тужурке.

Господин Окс свернул газету и положил её в карман.

Потом достал записную книжку и крупными буквами написал:

ПОЙМАТЬ ОТТО БРАУНА.

2. ТАИНСТВЕННАЯ ТОРГОВКА

В кино шла картина «Ночной экспресс» с участием Гарри Пиля.

Господин Окс купил билет на балкон и сел в мягкое кресло.

Свет в зале потух, и картина началась.

Господин Окс чуть не закричал от удивления. На экране вместо Гарри Пиля появился Отто Браун.

После Oтто Брауна показали его невесту Ольгу Бенарио – девушку в кожаной тужурке. Потом появилась надпись:

Кто укажет место, где скрываются ОТТО БРАУН и ОЛЬГА БЕНАРИО, тот получит награду в 5000 марок.

Господин Окс вскочил и быстро выбежал из кино.

На улице он остановился, вынул блокнот и записал:

Поскорее поймать Отто Брауна.

Господин Окс спрятал блокнот и пошёл по улице. Он смотрел в лица всем встречным. Все прохожие казались ему Отто Браунами.

Один Отто Браун в очках. Другой Отто Браун снял очки. Третий наклеил длинную бороду, чтобы его не узнали.

«Я непременно поймаю Отто Брауна, – подумал господин Окс, – и получу пять тысяч марок».

И он стал мечтать: что он купит на эти деньги?

Во-первых, автомобиль «мерседес». Потом чемодан крокодиловой кожи с секретным замком.

У господина Окса была привычка записывать всё в блокнот. Он достал блокнот и записал:

1. Получить – 5000 марок.

2. Истратить – 5000 марок.

3. Купить:

а) автомобиль,

б) чемодан,

в) гитару,

г) чучело хорька,

д) булавку.

Что бы ещё купить?

– Купите лимонов, – услышал он хриплый голос.

Это кричала старуха торговка.

Господин Окс посмотрел на неё. Лицо у старухи было всё в морщинах.

На плечах болталась кожаная тужурка. На носу сидели очки.

– Ольга Бенарио, – прошептал господин Окс. – Кожаная тужурка, очки. Это она!

На перекрёстке стоял полицейский. Господин Окс подошёл к нему и сказал:

– Прочтите про себя.

Он вырвал из блокнота листок и написал:

Арестуйте торговку лимонами, что стоит на углу.

Это опасная преступница Ольга Бернарио.

Полицейский прочитал записку и сердито закричал:

– Вы с ума сошли! Это моя двоюродная бабушка.

– Позвольте, – сказал господин Окс, – ведь на ней кожаная тужурка.

– А что же ей носить, – ответил полицейский, – шелковый полусак, что ли?

– Пожалуй, вы правы, – согласился господин Окс, – но ведь у неё также и очки!

Полицейский расхохотался.

– Вы перепутали приметы, дорогой мой. Очки носит не Ольга Бенарио, а Отто Браун.

Господин Окс смутился.

А полицейский взял его под руку и сказал:

– Вам надо как следует изучить приметы Отто Брауна и Ольги Бенарио. Вон около того кафе, что с зелёными огнями, вывешено объявление с приметами бежавших преступников.

Господин Окс подошёл к дверям кафе и увидел под фонарём большую жёлтую афишу. На ней было отпечатано:

5000! 5000! 5000!

Пять тысяч марок тому, кто укажет место, где скрываются Отто Браун и Ольга Бенарио.

ПРИМЕТЫ ОТТО БРАУНА:

ОБЩИЕ ПРИМЕТЫ. Рост средний, нос обыкновенный, глаза серые, лицо продолговатое, волосы тёмные, говорит по-немецки и по-русски.

СПЕЦИАЛЬНЫЕ ПРИМЕТЫ. Голова индийская; затылок плоский, напоминающий киль корабля; спинка носа прямолинейная; ухо коленчатое, с наклонным контуром, с изолированной серёжкой; веки карманообразные; вокруг носа козелковые морщинки, над переносицей опоясывающая складка; вокруг кистеобразных бровей кожа слабой пигментации; глаз с форелевидными крапинками; взгляд уклончивый; зрачок грушевидный.

Господин Окс долго читал это объявление, но ничего понять не мог. Он даже вспотел.

«СПЕЦИАЛЬНЫЕ приметы очень мудрёные. Буду лучше искать по ОБЩИМ приметам».

Он вынул блокнот и записал приметы Отто Брауна:

Рост средний, нос обыкновенный, глаза серые, лицо продолговатое, волосы тёмные, говорит по-немецки и по-русски.

На Ольгу Бенарио он решил махнуть рукой. «Чего ради их обоих искать.

Больше пяти тысяч всё равно не дадут – хоть одного поймаешь, хоть обоих».

3. ЧЕЛОВЕК В ЧЕРНОМ ПАЛЬТО

Рано утром господин Окс пошёл в летний сад.

Там было пусто. Только на одной скамейке сидел человек в чёрном пальто.

Господин Окс сел с ним рядом. Человек в чёрном пальто подозрительно посмотрел на господина Окса.

«Странно, – подумал господин Окс, – очень странно».

Он посидел немного, и ему стало скучно. Он достал из кармана блокнот и стал перечитывать приметы Отто Брауна. Он знал их наизусть:

Рост средний, нос обыкновенный, глаза серые, лицо продолговатое, волосы тёмные, говорит по-немецки и по-русски.

Господин Окс украдкой посмотрел на соседа. Тот разглядывал свой ботинок серыми глазами.

«У него обыкновенный нос и тёмные волосы, – подумал господин Окс. – Да уж не Отто ли Браун это?»

Господин Окс обратился к незнакомцу:

– Скажите, пожалуйста, который час?

Незнакомец повернул к нему продолговатое лицо и ответил на чистом немецком языке:

– Не знаю.

«Он говорит по-немецки, – подумал господин Окс. – Все приметы сходятся.

Ясно, что это Отто Браун. Теперь надо узнать, говорит ли он по-русски».

Господин Окс знал по-русски только три слова: «самовар» и «Максим Горький».

Но неудобно же так, ни с сего ни с того, лезть к человеку с самоваром. Господин Окс запел вполголоса:

 
«Тра-ля-ля, самовар…
Горький Максим, тра-ля-ля…
самовар, Максим, самовар…»
 

Господин Окс пел и внимательно смотрел на человека в чёрном пальто.

А тот сразу встрепенулся. Глаза у него радостно заблестели. Он улыбается.

Да, он понимает по-русски. Теперь ясно: это Отто Браун.

Да, но как его доставить в полицейский участок? Ведь он по дороге убежит.

Кругом ни одного полицейского, есть только на соседней улице.

Вдруг незнакомец посмотрел на господина Окса и спросил:

– Скажите, пожалуйста, есть ли тут поблизости пивная?

«Ура! Зверь сам идёт в клетку».

– Я вас проведу в пивную, – сказал господин Окс, – тут рядом, на соседней улице.

И они пошли вместе в пивную. Как раз против пивной стоял полицейский.

– Давайте, подойдём к нему, – попросил господин Окс. – Я хочу спросить, который час.

– Давайте! – весело сказал незнакомец.

Вместе они подошли к полицейскому.

Господин Окс раскрыл рот, чтобы заговорить, но незнакомец перебил его.

– Арестуйте этого человека, – громко сказал он, указывая на господина Окса. – Это известный коммунист Отто Браун. Он подходит по всем приметам.

Нос у него обыкновенный, волосы тёмные. Говорит по-немецки, а по-русски не только говорит, а даже поёт. Я сам слышал. Где можно получить за него пять тысяч марок?

– Позвольте, – закричал господин Окс, – это он, а не я Отто Браун! Это у него обыкновенный нос. У меня необыкновенный нос. Пять тысяч следует мне.

– Что-то много нынче развелось этих самых Отто Браунов, – зевая, сказал полицейский. – Вчера арестовали сорок штук да сегодня утром штук девять.

Прямо с ума люди посходили. Ну да ладно, я арестую вас обоих. В участке разберут, кто настоящий Отто Браун, а кто поддельный.

– Пустите меня, – дико закричал господин Окс, – у меня только общие приметы сходятся с Отто Брауном, а у него и специальные сходятся! У него индийская голова, у него плоский затылок, напоминающий киль корабля, у него коленчатое ухо с наклонным контуром и изолированной серёжкой, у него…

– Успокойтесь, – ласково сказал полицейский и ударил господина Окса резиновой палкой по голове.

4. ЧЕРНЫЙ АВТОМОБИЛЬ

К вечеру господина Окса выпустили. Он шёл к себе домой и по дороге слушал, как по радио передавали газету.

Уличный громкоговоритель рычал басом: «Где Отто Браун? Где Отто Браун?

Спросите у полиции – она выпустила чуть ли не тысячу сыщиков против Отто Брауна. А Отто Браун спокойно разъезжает себе по Берлину. На прошлой неделе его видели в чёрном автомобиле. Отто Браун дразнит полицейских. Вчера в Моабитском народном доме на рабочем собрании читали письмо Отто Брауна.

Отто Браун шлёт привет всем сыщикам и полицейским. Отто Браун пишет, что поймать его очень трудно, так как его охраняют рабочие Берлина. И это правда: рабочие сумели освободить Отто Брауна при помощи незаряженных револьверов, а уж спрятать-то они его сумеют. Где Отто Браун? Где Отто Браун? Спросите у полиции. Ау, Отто Браун!»

Ночью господину Оксу приснился страшный сон. Снилось ему, будто едет он, безголовый, в чёрном автомобиле, а за ним гонятся коммунисты и стреляют из незаряженных револьверов. Но вот у него из шеи начинает расти индийская голова – с обыкновенным носом, продолговатым лицом, коленчатым ухом и карманообразными веками. Вместо коммунистов за ним гонятся уже сыщики, целая тысяча сыщиков, и господин Окс сам не знает: он ли это, господин Окс, или он уже не он, а Отто Браун.

Господин Окс просыплется в холодном поту. Потом засыпает опять и видит новый сон: он стоит на коленях и пишет, заявление о том, что он поймал наконец Отто Брауна; а рядом стоит полицейский, бьёт его палкой по голове и тоненьким голосом жалобно поет: «Успокоитесь, успокойтесь, успокойтесь!»