Текст книги "Нарушитель"

Автор книги: Николай Гуданец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Первым делом Арч достал из кармана складной ножик со множеством лезвий. Раскрыв самое узкое, он сунул его в замочную скважину наручников, сжимая рукоять ножа зубами. Ему пришлось изрядно повозиться, прежде чем удалось осторожно согнуть кончик лезвия, превратив его в подобие отмычки, а затем открыть замок и снять наручники.

На полной скорости мотоплатформа неслась по магистрали. Растянувшись на обтянутых нейлоновой сеткой коробках, Арч обдумывал происшедшее. Ама предала его, Алаягати подослал ее к нему специально, заподозрив неладное. И Арч бесповоротно провалился, вдобавок подставив Гура. В середине дня тот, ничего не подозревая, вернется в каюту, где его будет ждать засада. К тому же бритоголовые наверняка прочесывают свой район в поисках подсадного тихаря, который замочил их пахана. Необходимо предупредить Гура, однако рация осталась в тайнике под полом каюты.

Над мегаполисом занимался рассвет. Наконец платформа перестроилась в крайний ряд и притормозила, сворачивая на другую магистраль. Арчу удалось соскочить. Найдя узкую вертикальную лестницу, предназначенную для дорожных ремонтников, он поднялся на пешеходный уровень. Его занесло чуть ли не на другой конец мегаполиса. По магистрали в обратную сторону мчались платформы, среди которых попадались порожние. Если спрыгнуть на одну из них, скорей всего, можно будет добраться до порта.

Обратный долгий путь он проделал на платформе, заставленной бидонами из-под соленой рыбы. Вверху проносились тротуарные балки, тысячи подошв шаркали по сетке, время шло с тупой неумолимостью.

Фразы, которыми они с Гуром обменялись на прощание, не шли у него из головы. «Отвыкай теребить мочку уха.» «Не разговаривай через плечо. Плохая примета.»

Во второй четверти полудня он соскочил с платформы, остановившейся возле цехов рыбоперерабатывающего завода. Добежав до катерного причала, не нашел там никого из группы обеспечения и помчался дальше, к геликоптерной площадке. Там только что сел геликоптер, на котором Гура перебросили из района Ледового побережья обратно в мегаполис и высадили неподалеку от квадрата Н6. Арч рвался к Гуру на выручку, но группа прикрытия улетела без него.

Срочно вызванный катер отвез Арча на подводную станцию, а когда он прибыл туда, по рации из геликоптера уже передали спецкодом рапорт о чрезвычайном происшествии.

Перед самой лестницей его дома Гура убили выстрелом в спину.

15

Никогда прежде Арч не видел такого Тормека. Прежний добрый дядюшка, говоривший мягко и чуть врастяжку, исчез, как будто его благодушную мину стерли одним махом. Взамен обнаружился хмурый и жесткий начальник, поигрывавший желваками, с отрывистой скупой речью.

Не утруждая себя приветствиями, он молча указал Арчу на кресло сбоку от пульта, и тот уселся.

– Докладывай, – велел бригадир.

И Арч рассказал все как было, без утайки. Тормек слушал его не перебивая, не задавая никаких вопросов, и мрачнел чем дальше, тем больше.

Командная рубка жила своей обычной, головоломной и скрытой жизнью: перемигивались индикаторы, вздрагивали стрелки приборов, на множестве мелких экранов струились зеленые синусоиды и спирали, в воздухе витали вкрадчивый шелест, шорох и потрескивания, словно под облицовочными панелями трудились мириады неведомых насекомых. Мягко зашуршал включившийся компрессор и вскоре умолк. Многократно размноженный мониторами планетный диск пестрел цветными пятнами и переливался радужными разводами. Эта яркая картинка, составленная сканерами и радарами, никак не вязалась с тем, о чем рассказывал Арч. Когда он умолк, бригадир встал и медленно прошелся взад-вперед по рубке.

– Плохо, – наконец проворчал он. – Совсем плохо.

Под его сверлящим взглядом Арч невольно опустил голову.

– Отчисляю тебя из бригады. Придет челнок, полетишь вместе с Тилом. Для начала в Адапторий. Пускай там разберутся, куда тебя девать.

– Вы считаете, что я виноват в гибели Гура?

– Виноват – не совсем то слово. Но послужил причиной – да. Это факт.

Решение Тормека обжалованию не подлежало, спорить не имело смысла. Однако Арч сделал попытку.

– Я не могу все это взять и бросить. Там, внизу, моя планета. Понимаете? Моя.

Не глядя на него, бригадир процедил раздельно:

– Гур мертв. Ясно? Уходи. Я не могу тебя видеть.

Арч попытался представить, что творилось на душе у Тормека, перед которым стоял человек с лицом погибшего друга. Нет, это было невообразимо.

Молча он повернулся и вышел.

В коридоре, в душевой, в каюте – повсюду его преследовали зеркала. Он отводил глаза, но то и дело амальгама швыряла ему навстречу безумный упрек – лицо убитого. Лицо, ставшее его собственным, чужое лицо, навсегда потерявшее своего первоначального обладателя.

Придя к себе, Арч встал посредине каюты, протирая мокрый ежик волос полотенцем. Случайно скользнул взглядом по снулому экрану выключенного компьютера, там слабо обозначилось отражение – лицо Гура, его лицо. Он швырнул влажный комок полотенца в экран и лег на койку, отвернувшись к переборке.

Вокруг простирался равнодушный холод космоса, огоньки бессчетных светил, шарики планет, кружащиеся в спиральном диске Галактики. И нигде на этом колоссальном пространстве не было места для Арча Ку Эхелала Ди. Да и самого Арча не было. Канул в неизвестность жизняк семнадцатой категории, жилье отдали другому, за столом в ремонтном бюро сидит с паяльником новый техник. Прежняя судьба оказалась исчерпанной вплоть до последнего дня, и взамен ему даровали другую. После Адаптория и Разведшколы иными стали его разум и тело: гораздо более мощными, быстрыми, умелыми, нежели у прежнего Арча. Его пересоздали заново, соорудив безупречную человеческую особь, специально для нужд Разведслужбы – с отличной реакцией и памятью, с нечеловеческой выносливостью и силой. Ему дали бессмертие, но теперь, после всего, что случилось, его нескончаемая жизнь будет отравлена муками совести. Наконец, отняли его облик, сделав двойником Гура, которого приняли за Арча и убили.

Мучительно пытался он разобраться, имеет ли вся эта мешанина хоть какой-нибудь смысл. Ясно вырисовывалось одно: от рождения и по сей день Арч никогда не принадлежал самому себе, не решал собственную судьбу – ни там, ни здесь. Вот и опять его отсылают прочь, хотя там, внизу, на планете живет мальчик, его сын, унаследовавший его лицо. Пусть даже он считает своим отцом другого мужчину, достаточно того, что Арч знает: у него есть сын. Его семя, его плоть и кровь. И пусть в необъятном космосе не сыщется места, которое Арч по праву мог бы назвать своим, зато он твердо знает, что во Вселенной есть планета его сына. Этого не так уж мало. Может быть, это единственная определенность, связывающая его с реальным миром. То, от чего он уже не сможет отступиться, не потеряв окончательно себя.

На столе ожил селектор, залившийся тихой трелью вызова. Арч встал с койки, нажал клавишу.

– Слушаю.

– Арч, здравствуй. Это я, Ликка.

От ее голоса в груди у него что-то щемяще дрогнуло. Ведь он забыл напрочь о ней в обрушившейся на него кутерьме. Да и сейчас еще не опомнился, не возвратился мысленно оттуда, с Тхэ. «На моей планете нет ларгатового сока», – фраза мелькнула в уме, и он едва не произнес ее вслух.

– Почему ты молчишь?

– Здравствуй, – проговорил он.

– Я знаю, что случилось…

– Вряд ли, – перебил он. – Ты знаешь, что Гура убили из-за меня?

То, что он готов был яростно отрицать в разговоре с Тормеком, то, что его неотвязно мучило, вырвалось вдруг в одной леденящей фразе.

– Не вини себя, не надо.

– Меня отсылают в Адапторий, – все так же сухо произнес Арч.

Повисла затяжная пауза. Арч сам не мог понять, что же на самом деле он хотел сказать Ликке этими двумя фразами – то ли «помоги мне», то ли «брось меня». Да в конце концов, кто он для нее – подневольный человек с поддельным лицом…

– Там, внизу, произошел переворот, – сообщила Ликка.

– Что? – переспросил Арч, хотя он отлично расслышал каждое слово.

– На Тхэ государственый переворот.

– Понял.

– Я в операторской. Приходи.

– Сейчас приду.

Прежде, чем выйти из каюты, Арч попробовал собраться с мыслями. В их обрывочной карусели промелькнуло что-то необычайно важное, ключевое. А, вот оно. Игрушечный страж.

Засаленный матерчатый пузан в мундире и шлеме, с расползшимся на боку швом, из которого выглядывал клок серой ваты. Арч играл с ним, давал поручения – например, караулить ящик с другими игрушками. Иногда сурово наказывал, засовывая в щель между платяным шкафом и стеной. Было забавно: живые стражи казались грозными и недосягаемыми, а этот, тряпичный, такой безропотный, всецело в его власти.

– Я вам не игрушечный страж, – пробормотал себе под нос Арч. – Игрушки кончились.

И пока он шагал по кольцевому коридору к лифту, пока спускался на лифте в операторскую, в голове у него безостановочно звучала одна-единственная фраза: «Игрушки кончились, ребята. Игрушки кончились, ребята».

Ликка порывисто встала ему навстречу. Арч заглянул в ее широко распахнутые серые глаза, никогда прежде не видевшие ни насилия, ни подлости, ни крови. Глаза человека из другого мира. Из недосягаемого чужого мира, в котором Арчу довелось пожить, да не вышло прижиться.

– Садись, – сказала она. – Я сделала кое-какую выборку для тебя. Смотри. Сначала телеперехват новостей.

В дальнем углу операторской примостился за компьютером сухопарый планетолог из исследовательско-аналитической группы. Перед ним на экране медленно вращалась планета, разукрашенная цветными линиями изотерм, изобар и лохматыми волчками атмосферных возмущений. Просто объект исследования, предмет научного интереса; не ветер, не дождь, не снег – уютная кабинетная абстракция.

Ликка включила выборку из телеперехвата, и Арч забыл про планетолога.

Сначала появился бодрый диктор, сообщивший об отдельных беспорядках, учиненных несознательными элементами. Призвав к спокойствию, заверил, что смутьяны уже обезврежены и понесут заслуженную кару. Сообщение закончилось традиционной похвалой Попечительскому Совету и Высшему Разуму, которые неустанно заботятся о процветании и порядке.

– Это повторяли с утра, через каждый час, – пояснила Ликка. – В промежутках давали развлекательную музыку, вполне бездарную. Потом трансляция прервалась и возобновилась через полчаса. Вот.

На экране возникла одутловатая физиономия Шу Трана Пятнадцатого. Судя по всему, в эфир давали запись, причем сделанную отнюдь не в студии.

Некоторое время толстяк молча, не мигая смотрел в объектив, потом кинул взгляд на листочек с текстом, предательски затрепыхавшийся в его дрожащих пальцах. Оператор сразу укрупнил кадр, и зрителям осталось созерцать лишь благостную лоснящуюся физиономию почти во весь экран.

– Дорогие друзья, сегодня великий день, – объявил шеф страблагов. – Ибо разогнана воровская шайка Джэ Глита Восемнадцатого, злоупотреблявшая властью и притеснявшая народ. Радея лишь о собственном благе, они купались в роскоши, нагло урезая лимиты простых людей. Но мы положили этому конец. Все виновные предстанут перед судом Верховного Разума, который наконец получил правдивую информацию о положении дел и отдал приказ об аресте лжецов и угнетателей. Я, Шу Тран Пятнадцатый, принимаю на себя бремя личной ответственности за все происходящее. На днях будет сформировано подлинно народное правительство всеобщего процветания. Сердечно поздравляю вас, ибо грядут светлые перемены. А именно…

И он монотонно зачитал длинный список. Всем без различия жителям добавлялся один год жизни. А также по две фляги питьевой воды в месяц. Кроме того, совершеннолетним полагалась одноразовая прибавка – четыре дополнительных жвачки, которые могут быть выбраны в течение ближайших двух декад. Трудящимся с десятого по пятый уровень будут единовременно выданы праздничные рационы на всю семью – улучшенные маринованные водоросли, ароматизированный протеин, а для детей сласти в размере полуторной нормы. То же касается и доблестных стражей, без различия рангов. За исключением тех, кто оказал сопротивление представителям подлинно народовластных сил. Немедленно сложив оружие, сообщники низвергнутой шайки облегчат свою участь.

В заключение новоиспеченный диктатор еще раз поздравил население с великим днем, призвал к спокойствию, строжайшей дисциплине и самоотверженному труду ради всеобщего блага.

После чего на экране появились кадры из старой хроники – праздничное народное шествие, невесть по какому случаю. Монолитная колонна со сплетенными накрест руками и приклеенными улыбками бодро маршировала вдоль улицы под барабанный бой.

– Теперь наши оперативные съемки, – прокомментировала Ликка, работая переключателями.

Арч придвинулся ближе к экрану. Видеоматериал шел вперемешку, с разных каналов оперативного наблюдения, еще не смонтированный.

Тусклый рассвет в бетонных ущельях мегаполиса. Уличная перестрелка. Паника случайных прохожих. Пустая улица с трупами на мостовой и пылающим зданием вдали. Деловито снующие мародеры. Бешеный штурм помпезного особняка в квартале высшего уровня, идущая в атаку спецгруппа, вооруженная до зубов, в бронежилетах поверх черных мундиров. Разгромленная жвальня в рабочем квартале и ее взломанный, опустошенный склад. Бесчинствующая нажеванная орава, перекошенные слюнявые рты и остекленевшие глаза. Подожженный броневик, волоча за собой чадящий шлейф, таранит витрину продовольственного пункта. Шеренга страблагов стреляет в надвигающуюся толпу, вооруженную камнями и обрезками стальных прутьев. Разъяренная людская масса сминает цепочку голубых мундиров, и тогда в гущу побоища из боковой улочки врезаются клином броневики. Трупы. Трупы…

– То же самое, – пробормотал Арч.

– Что ты сказал?

– Я говорю, то же самое. Я видел такое мальчишкой, когда подавляли мятеж Ча Крума Одиннадцатого. Моего отца тогда арестовали и расстреляли тут же во дворе. Видимо, с тех пор ничего не изменилось. Да и не могло измениться.

– Жутко смотреть, – отозвалась Ликка. – Невыносимо видеть, на что способны люди.

– Люди еще и не на то способны, – усмехнулся Арч. – И какая разница, Ча Крума повесили, Шу Тран, вроде, победил, а по сути ничего не меняется. Обратила внимание, он ничего не сказал, что полагается высшим пяти уровням? Там жвачкой и сластями не отделаешься, будут раздачи покрупнее. Кого-то повысят в должности, кого-то укатают на каторгу с конфискацией. Публике об этом не сообщат, да ей и наплевать, по правде говоря. Все они там, наверху, башмаки с одной колодки.

Он тряхнул головой и сощурился.

– А может, игрушки кончились, а, ребята?

Ликка недоумевающе взглянула на него.

– К чему это ты?

– Да так. Ни к чему.

И он криво улыбнулся.

– Извините пожалуйста, я хотел бы с вами поговорить, с вашего позволения, – послышалось сзади.

Арч резко крутанулся вместе с креслом.

– В чем дело?

Оказалось, планетолог уже закончил работать с компьютерной моделью и, приблизившись, наблюдал поверх голов Арча и Ликки за происходящим на экране видеомонитора.

– Еще раз прошу извинения, просто нам может и не представиться другая возможность для беседы…

– Оставим церемонии, – предложил Арч.

– Охотно. Меня зовут Диур, я из команды яйцеголовых. Такой же зануда, как и все они.

– Арч. Разведкорпус.

– Видите ли, я знаю, что произошло. Имею в виду гибель вашего напарника. И хочу высказать одно соображение. Надеюсь, вам не покажется, что я лезу не в свое дело.

– Я слушаю.

Диур присел боком на краешек стола.

– Я слышал, вы сказали, что вините себя в гибели Гура, – он похлопал ладонью по селектору. – Простите, я не подслушивал, но и ушей не затыкал. Так вот что хочу вам сказать. Вы никогда не задумывались, почему вообще есть люди, которые хотят работать в Разведке? Ведь это самая опасная, тяжелая, грязная работа. Ни с какой другой она в сравнение не идет.

– Но кому-то же надо это делать, – вмешалась Ликка.

– Слабый аргумент, – отмахнулся Диур. – Можно было бы обойтись только карантинными мерами. Полагаю, дело в другом. Даже самое мирное и благополучное общество содержит некоторый процент прирожденных авантюристов, забияк, искателей приключений. Тех, кому спокойная жизнь не по нраву, кого влечет риск, азарт. Для них Разведка является идеальной социальной нишей, где их склонности работают не разрушительно, а конструктивно. Вы согласны?

– Конечно.

– Избрав профессию разведчика, человек заведомо рискует жизнью. И это его устраивает. Я говорю не столько о сознательном выборе, сколько о подсознательном влечении. Настолько сильном, что оно доминирует над инстинктом самосохранения.

– Все это слишком абстрактно, – заметил Арч.

– Видите ли, я неплохо знал Гура. И сказанное относится к нему впрямую.

– То есть, вы хотите сказать, что он искал смерти, а я ему очень кстати помог?

– Не надо огрублять. Дело обстоит гораздо сложнее, боюсь, намного сложнее, чем я могу высказать. На планете, откуда я родом, есть поговорка: «Судьбу не берут, а выбирают». Если смотреть с этой точки зрения, Гур сам избрал себе судьбу, причем давным-давно, а прочее лишь последовало из его собственного выбора.

– Для меня это не служит оправданием.

– Для вас это также звено судьбы. Развилка, после которой вы не сможете оставаться прежним. Но дальнейшее зависит уже от вас. Поверьте, я слишком хорошо понимаю, что творится у вас в душе. Я сам когда-то был разведчиком, и примерно то же самое произошло со мной. Тогда я сменил профессию. Если угодно, не выдержал, сбежал. Понял, что это не моя стезя. В конце концов, безразлично, как это назвать.

– Предлагаете последовать вашему примеру?

– Ничего подобного. Каждый сам создает свою судьбу.

– Вы уверены? – спросил Арч.

До сих пор, по сей день его судьбу решали за него. Где жить, как жить, зачем жить. В самом деле – зачем? Тряпичная кукла в пыльной щели неспособна задать такого вопроса, тем более ответить на него. А он, Арч, способен? Теперь, после всего, что он испытал и узнал, способен или нет?

– Во всяком случае, нет такой судьбы, которую сам человек не смог бы переломить, – словно подслушав его мысли, сказал Диур.

– За исключением смерти.

– Она тоже часть предназначения, его последнее звено.

Арч никак не ожидал такого поворота беседы. Поначалу он боролся с искушением послать подальше этого сухаря с его сентенциями, но теперь что-то сдвинулось в его душе. На смену мучительным сомнениям пришла пьянящая легкость бесповоротного решения.

– Спасибо, Диур.

– Не за что. Рад, если хоть в чем-то помог вам.

Они обменялись рукопожатием.

– Ликка, я пойду к себе, – сказал Арч. – Хочу немного отдохнуть.

Девушка потупилась, бесцельно водя пальцем по ребру пульта.

– Скоро придет челнок, – произнесла она.

– Когда?

– В двадцать два – тридцать по корабельному времени.

Арч взглянул на табло настенных часов. Пятнадцать – сорок три.

– Значит, успею выспаться и собрать вещи, – сказал он. – Пока. Увидимся перед отлетом?

Ликка молча кивнула, не поднимая глаз.

16

Тил сидел на койке, подобрав под себя ноги, уткнувшись подбородком в сухонький кулачок. Перед ним на одеяле лежал портатативный видеоплейер. Мельком взглянув на вошедшего Арча, он снова вперился в экран.

– Привет, старина. Как дела?

– Развлекаюсь потихоньку, – вяло отозвался Тил. – Пришел попрощаться?

– Есть разговор.

– Надоело все до чертиков, – сообщил Тил, выключая видеоплейер. – Вечером придет челнок, и отвалю я в этот самый Адапторий. Хоть какое-то разнообразие по жизни. Так с чем ты припожаловал?

Арч сгреб с кресла валявшиеся грудой видеокассеты, переложил их на стол и уселся.

– На Тхэ переворот, – сказал он. – Шу Тран скинул Джэ Глита, я только что смотрел видеосводки.

– Плевать я хотел на обоих.

– Еще новость. Меня отсылают отсюда.

– Это еще почему?

– Я провалился. Допустил утечку информации о Разведке. Прикончил одного типа. А главное, из-за меня погиб мой напарник. Больше мне в Разведке не работать. Выгнали. Теперь пошлют в Адапторий, по второму кругу. Ближайшим челноком.

Тил озадаченно покрутил головой.

– Н-да, делов как грязи… Вместе, значит, полетим?

Арч пересел к нему на койку, взял за плечо.

– Полетим. Еще как полетим. В гости к Подземному Папе. Ну что ты на меня уставился?

– Шутки шутишь, Эхелала?

– Какие там шутки. Я не полечу в Адапторий. Я хочу остаться на Тхэ. Но мне там и дня не продержаться, если Подземный Папа будет цел.

– Значит, для себя стараешься?

– Не только. Там, на планете, остался мой сын. Я хочу, чтобы его жизнь была другой. Какой угодно, только не такой, как моя. Мы взорвем этот сволочной компьютер, и будь, что будет.

Он хотел добавить, что, не будь этого решения, вся его жизнь потеряла бы ценность и смысл, что именно к этому вели его превратности судьбы, что вряд ли найдется другой человек, который сумеет сделать это, а значит, обязанность лежит на нем, Арче. Однако не стоило слишком долго распространяться.

– Наконец-то до тебя дошло, – Тил смерил его испытующим взглядом. – Только учти. Если если это ваши разведывательные штучки-дрючки… Если ты врешь, я тебя убью.

Он растопырил пятерни, подался вперед с перекошенным от ярости лицом.

– Задушу, понял?

– Вот и отлично. Договорились.

– Взрывчатка нужна. Хорошая и побольше.

– Само собой, – сказал Арч, вставая с койки. – Вот за ней сейчас и пойду. Жди меня здесь.

– Я пойду с тобой.

– Не надо. Сам управлюсь. Нам не стоит показываться вдвоем.

– Ладно.

Зайдя к себе в каюту, Арч взял рюкзак. Склады помещались двумя ярусами ниже, по кольцу вокруг реакторного блока. В коридорах и на лестницах ему не встретилось ни души, база будто вымерла. Судя по всему, на ней остался лишь необходимый минимум персонала, остальные вылетели на Тхэ, чтобы обеспечить возможно более детальный сбор информации о перевороте.

Арчем владело ощущение бешеной, безграничной свободы. Для него не нашлось места по обе стороны карантинного барьера, ни в том, ни в этом обществе, – что ж, тем лучше. Ему оставалось одно, стать нарушителем. Пойти наперекор любым законам, кроме главного, неписаного, который гласит о неотъемлемой свободе человека. О том, что человек не должен быть покорной игрушкой в чьих-то руках. Если правила игры бесчеловечны, человек вправе их нарушить. Обязан нарушить. Если он человек.

Перед дверью складского отсека Арч перевел дух. Он надеялся, что внутри не окажется никого, и взрывчатку удастся добыть без лишних эксцессов. Однако его надежды не оправдались. Едва переступив порог, он увидел коренастую фигуру Тормека. Насупившись и расставив ноги, тот стоял в проходе между стеллажами.

– Зря ты все это затеял, – сказал бригадир. – Придется тебе пойти под арест до прибытия челнока. Только не делай невинные глаза. Я знаю, что ты пришел за взрывчаткой.

И он небрежно повел дулом ампульного пистолета.

– Давай-давай, поворачивайся. Пошли.

Арч примерился, как бы выбить пистолет. Ничего не получится, даже не стоит пробовать. Дистанция великовата. И вряд ли бригадир натренирован хуже Арча.

– Шансов у тебя нет, – добавил Тормек. – Не делай лишних глупостей.

– Значит, вы прослушивали каюту…

– Разумеется.

– Сволочь!

– Считаю до трех, – невозмутимо предупредил бригадир. – Или пойдешь сам, или придется тебя тащить усыпленного. Раз…

– Что здесь происходит?! – раздался возглас.

Проскользнув мимо Арча, в отсек ворвалась Ликка. Она увидела пистолет в руке Тормека и остолбенела.

– Не путайся под ногами! – рявкнул бригадир и шагнул вперед, отстранив девушку левой рукой, чтобы держать противника под прицелом. Мгновенно Арч прыгнул, сделал крученый финт всем корпусом и ударил снизу рюкзаком по стволу пистолета. Хлопнул выстрел, ампула цвикнула об потолок. Перехватив руку с пистолетом, Арч попытался взять ее на излом, но Тормек винтом вышел из захвата и провел подсечку. В падении Арч сумел ногой выбить пистолет из руки Тормека. Затем, после кувырка назад, пружинисто вскочил на ноги и принял боевую стойку.

В пылу схватки они переместились из прохода между стеллажами в центр отсека, на овальную площадку, где стояла конторка кладовщика. Пистолет упал рядом с ней. Не успели противники сделать и шага навстречу друг другу, как Ликка метнулась между ними, в стремительном нырке подхватила с пола пистолет и перекатилась набок, выставив оружие перед собой.

– Стоять! Обоим стоять! – крикнула она, поводя стволом из стороны в сторону, мигом поднялась на ноги и отступила к краю площадки, чтобы держать на мушке обоих мужчин. – Из-за чего стычка?

– Дай сюда оружие, – проворчал бригадир.

– Стой на месте, – велела Ликка. – Я спрашиваю, в чем дело.

– Отдай пистолет, – разъярился Тормек и шагнул вперед, протягивая руку. – Командовать будешь у себя. А здесь, на базе, ты…

Раздался пистолетный хлопок. Осекшись на полуслове, Тормек вздрогнул, отшатнулся, хватая воздух растопыренными пальцами, и рухнул навзничь. Парализующая ампула вошла ему под левую ключицу.

– Образцовое попадание, – сказал Арч, наклонился и выдернул ампулу. С острия упала капля препарата, наполовину смешавшегося с кровью.

– Я очень растерялась, – пробормотала Ликка. – И очень разозлилась.

– Ты меня здорово выручила, – заметил Арч, отбрасывая ампулу в сторону.

– Что у вас тут произошло?

– Видишь ли, я решил вернуться на Тхэ. А Тормек пытался меня задержать. Некогда было объяснять ему, что человек вправе свободно выбирать местожительство.

– Тебя там схватит первый же патруль.

– С легальным проживанием, действительно, проблема, – согласился Арч. – Но все решается просто. Для начала я взорву Подземного Папу.

– Арч, мне кажется, это неверный путь. Разведка не имеет права вмешиваться в дела карантинных планет, – возразила Ликка.

– А я больше не разведчик. Тормек меня выгнал. Посмотри на дело с этой точки зрения. Уроженец Тхэ намерен отправиться на свою планету и жить как ему заблагорассудится. Абсолютно законное и естественное желание.

– Кажется, ты сейчас начнешь цитировать Галактическую Хартию. Надо было выбрать другую профессию, из тебя вышел бы потрясающий крючкотвор. Но давай обойдемся без казуистики. Ты ведь сам понимаешь, что к чему.

Арч нахмурился.

– Да. Я человек из Колонии, с карантинной планеты, следовательно, существо неполноценное и неполноправное. Ты ведь это имеешь в виду?

– Не надо так огрублять…

– Звучит грубовато, но по сути совершенно точно. Ты помянула запрет на вмешательство. Что ж, давай разберемся. Когда меня забрали с Тхэ, это было вмешательством, разве нет? Тем самым оказался нарушен естественный ход событий. Согласно которому я должен был погибнуть. Мою судьбу круто изменили. Пусть я тогда был обречен, и меня спасли, а что теперь? Жить, лишь бы жить, неважно, где и как? Этого мало.

Ликка приблизилась и тронула его за рукав.

– Арч, зачем тратить столько слов. Делай то, что считаешь нужным. Если требуется помощь, я тебе помогу. Без всяких хитроумных рассуждений.

Он заглянул в ее широко распахнутые, чистые глаза.

– На самом деле я хочу быть вместе с тобой, – произнес Арч. – И никогда не расставаться. Но это невозможно.

– Ты уверен?

– Невозможно, – повторил он.

Пальцы девушки мягко дотронулись до его щеки. Арч вдруг осознал, что она касается лица погибшего Гура.

– Всегда остается выбор, Арч…

У их ног лежал бесчувственный Тормек. В любую минуту в отсек мог кто-нибудь войти.

На мгновение Арч заколебался, взвешивая два пути, открытые перед ним. Два мира. Космос, бессмертие, свобода, Ликка. Кровь, страх и грязь, его долг, его сын. Выбрав одно, он бесповоротно отрекался от другого.

– Ликка, милая, прости, – наконец смог выговорить он. – Но мое место – там.

– Значит, решено, – сказала она, потупившись.

Подхватив с пола рюкзак, Арч отправился собирать снаряжение. Пистолет и обоймы с ампулами, газовые гранаты, фонарь. Детекторы для обнаружения охранной сигнализации, лазерный резак. Взрыватели с таймерами. Два легководолазных комплекта, водонепроницаемые мешки, два бронежилета, два голубых страблаговских мундира. Наконец, дюжина брикетов взрывчатки. Пожалуй, больше ничего не потребуется.

– Ты умеешь пилотировать разведбот? – спросил Арч.

– Конечно.

– Тогда полетим вместе. Мы с Тилом высадимся, а ты отведешь посудину обратно на базу. Не хочу бросать ее на Тхэ, раз уж есть возможность избежать этого.

– Хорошо. Хотя… – Ликка запнулась.

– Говори без обиняков. Нам надо спешить.

– Тогда поговорим по пути, в боте.

Напоследок Арч оттащил парализованного Тормека в дальний закуток между стеллажами и навалил сверху ворох пластиковых мешков.

– Чего так долго?! – возопил Тил, когда навьюченный тяжелым рюкзаком Арч ввалился в его каюту. – Я весь извелся, ожидаючи… А это кто?

– Это друг.

– Меня зовут Ликка.

– Можешь доверять ей, как себе, – заверил Арч.

– Я никому не доверяю, – скривился Тил. – И себе тоже.

– Брось трепаться. Пошли.

Они вышли в кольцевой проход – Ликка, за ней Тил, следом Арч. На жилом ярусе, похоже, не было ни души.

– Что ты крадешься, как воришка? – одернул Арч Тила, который на ходу жался к стенке и непрерывно озирался. – Иди спокойно. Иначе как раз вызовешь подозрения.

– Ты прав, Эхелала. Это я не сообразил.

Без каких-либо приключений, никого не встретив, они добрались до лифта, спустились на шлюзовую палубу и очутились в длинном дугообразном коридоре со множеством овальных стальных дверей. Возле каждой в переборку был вмонтирован кодовый замок и сигнальные лампочки: красная означала, что шлюз пуст, зеленая – что в нем ошвартовано разъездное судно.

– Возьмем шлюпку или бот? – спросила Ликка, подойдя к справочному пульту.

– Для мокрой высадки лучше бот, – рассудил Арч.

Набрав краткий запрос, Ликка посмотрела на дисплей.

– Есть целых два, – сообщила она. – Шлюзы пятнадцатый и семнадцатый. Только не вздумай открывать дверь своим личным кодом.

– Это еще почему?

– Шлюз не откроется, зато поднимется общая тревога. Тормек наложил арест на твой код.

Они переговаривались уже на ходу, спеша в дальний конец коридора.

– До чего ж дотошный хитрюга, – пробормотал Арч и вдруг, сообразив, крикнул. – А ты откуда знаешь?

– Знаю, и все, – бросила Ликка через плечо.

Обуреваемый сомнениями, Арч замедлил шаг, и семенивший позади Тил налетел на его рюкзак.

– Так ты не случайно оказалась там, на складе?

Девушка остановилась возле двери с зеленым огоньком, за номером пятнадцать.

– Да, не случайно.

Ликка набрала на клавиатуре замка пятизначный код.

– Кто ты? – спросил Арч.

Перемигнулись лампочки, сухо щелкнули замочные стержни. Ликка взялась за изогнутую рукоять и распахнула дверь. В шлюзе вспыхнул свет, озарив рифленые металлические стены.

– Еще раз спрашиваю, кто ты?

Девушка задержалась в дверном проеме и повернулась к Арчу.

– Скажем так. Я человек, который тебе помогает. Этого достаточно?

Тил вцепился в локоть Арча.

– Не нравится мне это, – зашептал он. – Тут каким-то подвохом пахнет. Потрохами чую.