Текст книги "Листы дневника. Том 2"

Автор книги: Николай Рерих

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 48 страниц)

Действительность

Реализм есть отображение действительности. Казалось бы, чего проще. Между тем, какая же это будет действительность? Реализму противопоставляется натурализм. В этом заключается как бы желание подчеркнуть особые качества реализма. Должно быть, авторы этих формул хотят подчеркнуть, что натурализм есть слепое подражание природе, тогда как реализм выражает сущность действительности. Говорят, что портрет реален тогда, когда он изображает не случайный какой-нибудь аспект лица, но именно когда он отображает сущность характерную и убедительную. В последнем слове и заключается различие между глубоким осмысленным реализмом и случайно поверхностным натурализмом. В реализме непременно будет участвовать истинное творчество, тогда как натуралист будет рабом случайного миража. Из реализма будет рождаться здоровое развитие искусства, тогда как натурализм приведет в тупик. О качествах настоящего творческого реализма следует глубоко подумать, чтобы молодежь не осталась в каком-либо заблуждении. Натурализм пренебрегает композицией, тогда как реализм не исключает такого творческого начала. Композиция должна быть воспитываема в художнике. С самых первых своих шагов в искусстве молодой художник должен развивать в себе эту способность. Наряду с мастерскими, в которых преследуются этюдные задачи, должны происходить беседы о композиции. Они не должны оставаться в пределах словообмена, но должны закрепляться сочинением эскизов. Молодежь должна запасаться такими эскизами. Существует заблуждение, что раньше человек должен законченно научиться рисовать и живописать, а уже потом думать о композиции. Забывается, что нет предела мастерству рисования и живописания, и никто не может дерзнуть утверждать, что он этому уже вполне научился. А кроме того, может случиться любопытнейший внутренний процесс, который захлопнет навсегда вход в композицию. Можно наблюдать, что многие, которые сызмальства не потянулись к эскизам, утратили эту способность. Все должно быть воспитываемо и образовываемо. Нельзя думать, что какие-то совершенства упадут с неба в готовом виде. Также и понимание истинного убедительного реализма не приходит сразу, а будет синтезом множайших прозорливых вдохновений.

25 Ноября 1939 г.

«Из литературного наследия»

Америка

Мы послали Вам телеграмму, прося напомнить Джаксону, что вследствие военного времени возникают всякие трудности, и обычно в делах эти экстраординарные обстоятельства принимаются во внимание, и многое откладывается на время войны. Не забудьте, что мы находимся в стране воюющей, в которой даже условия обычных сношений весьма затруднены. Так, например, я должен был послать две небольших картины в Швейцарию и с сентября до сих пор еще не получено соответствующее разрешение. Привожу это как иллюстрацию экстраординарных условий. Кроме того, Вы уже знаете, как нерегулярно и вперемешку доходят письма. Но очевидно вандалы именно хотят воспользоваться экстраординарными условиями для своих темных проделок. Хорш несомненно через разных «покровителей» толкает правительство не только к несправедливым решениям, но и торопит с какими-то разгромами. Хорш весьма заинтересован, чтобы первый разгром произошел как бы от лица правительства. Ведь тем самым будет как бы доказано, что суммы были не экспедиционные, а картины были куплены Хоршем, и значит принадлежат ему. Наш друг Стоке правильно заметил в одном из своих писем сюда, что он потрясен такими явными несправедливостями. Действительно, каждому честному человеку бросается в глаза, что с нашей и вашей стороны никакие показания и свидетельства не принимаются во внимание. Но Хоршу разрешается оперировать сфабрикованными им документами – копиями с несуществующих бумаг, разрешается произносить всякую мерзкую ложь и клевету, разрешается ставить на обороте картин фальшивые штемпеля. Все дело показало, насколько по таинственному мановению руки Хоршу разрешается все, а вам и нам даже самые веские обстоятельства не служат доказательством. Даже документальное письмо Хорша, которое меняет все дело, не принимается во внимание. Никто даже не мог спросить двух определенных вопросов – во-первых, к каким суммам относится письмо Хорша от 8-го Дек[абря] 1924 года и во-вторых, где же экспедиционные суммы, если полученные нами на экспедицию деньги являются частными присылками Хорша, и по его последней версии платою за приобретенные им картины. Неужели же судьям не почуялось все темное поведение Хорша? Только судья 0'Малей распознал нашу правоту, и затем судья Коллинс воскликнул о том, что Уоллес тревожил его по телефону в связи с поступками Хорша.

За все эти годы осталось в тайне престранное покровительство Уоллеса Хоршу. Вы писали о каких-то их сношениях. Но теперь становится ясным, что, пользуясь военными обстоятельствами, предполагается устроить какой-то разгром в пользу Хорша. Мы не раз читали о делах, которые даже в мирное время тянутся целые десятилетия. Спрашивается, почему же в нашем случае даже экстраординарные мировые обстоятельства не принимаются во внимание? Кроме того, теперь трое друзей подготовляют свой иск Хоршу. Не торопится ли он со своими новыми махинациями, чтобы прямо или косвенно осложнить иск наших друзей? Не кажется ли Вам странным, что в течение всего лета шли какие-то переговоры (и будто бы благоприятные) о соглашении с Вашингтоном. Можно было понять, что переговоры закончатся успешно и вдруг, можно сказать, накануне каких-то сроков сообщается об отказе. Все это показывает на нечто тайно происходящее. Лишь бы только, кроме всего прочего, интересы друзей не пострадали. Посылаю для Вашего личного сведения один из моих записных листов.

История повторяется, но в еще более безобразном виде. Теперь Вы видите, насколько своевременно было сохранить Комитет Друзей и собрать протесты против вандализма. Даже зная положение вещей, все же думается, что экстраординарные мировые обстоятельства должны быть приняты во внимание. Вы ведь знаете, что мы стараемся разыскать старые письма, имеющие отношение к делу. Вы понимаете, что эти розыски также чрезвычайно затруднены мировыми обстоятельствами. При ином положении дела можно бы уже лично поехать, но сейчас и передвижения временно затруднены. Пожалуйста, переведите для друзей эти строки. Ведь из них многие, вероятно, не представляют себе всех существующих затруднений. Вот милый Джин Ф. сетует на неполучение отсюда писем и трогательно ожидает присылки осеннего выпуска "Фламмы". Пожалуйста, скажите ему о всех затруднениях и поблагодарите его от нас за все сердечные чувства, им выраженные. Как жаль, что события так отразились на удачно начатой "Фламме".

27 Ноября 1939 г.

Публикуется впервые

Другу [56]56
  Булгакову Валентину Федоровичу.


[Закрыть]

Дорогой мой, только что я писал нашим друзьям о том, что вряд ли можно ожидать Вашего письма – Вы так заняты – а тут-то и прилетела Ваша весточка. Может быть, кто-то укорит меня в излишней сентиментальности, но нас всех так глубоко тронуло, что Вы бессменно стоите на дозоре искусства и Культуры. Хочется сказать Вам к этому самый горячий привет. Рады слышать, что и переустройство Музея послужило к его пользе. Ближайшее соседство государственного Музея тоже хорошо и даже привлечет новых посетителей. Радовались мы, что Лосский неутомимо продолжает читать лекции в Университете, а ведь года его немалые. При свидании передайте им всем наши приветы. Хорошо, что Вам удается продвигать и монографию. Так обидно, что из-за внешних обстоятельств издание претерпевает затруднения. Жизнь еще раз показывает, насколько нужна Культурная работа. Вы справедливо негодуете на безобразные действия Бенуа. По этому поводу я получил немало писем. В данном случае он не касается ни Музея, ни наших обществ, но ненавидит наш Пакт об охранении памятников Культуры и все мои призывы к Культурному строительству, называя их мессианством! Попросту говоря, он производит подлую подрывную кротовую работу, которая тем отвратительнее, что у меня лежат сладенькие письма его. Думалось мне, что в «Мире Искусства» должен сохраняться хотя бы некоторый корпоративный дух, но отношения Бенуа доказывают, что этого нет. А ну его к шуту! Покойная Мария Клавдиевна Тенишева всегда называла его Тартюфом, очевидно, она знала его природу. Меня нисколько не трогает оценка Бенуа и ему подобных. На наших глазах и Толстого, и Третьякова, и Менделеева, и Куинджи всячески поносили, но все это, как Вы правильно замечаете, лишь пыль, несущаяся за устремленным всадником.

Каждый должен не только творить в своей области, но и быть на дозоре о Культуре. Ваш портрет с Толстым я видел в хайдерабадском журнале "Мир", но сейчас по условиям почты не могу высылать печатного. Эта Ваша карточка с Толстым всем нам очень нравится, и Толстой и Вы так характерно запечатлены в труде. Мы все трудимся, и даже сейчас протекает ряд удачных выставок.

Великое счастье: в такое сложное время все же можно глубоко уйти в работу. Вы пишете, что посетители Музея помнят мою первую выставку. Об этой выставке я храню самые светлые воспоминания. Во время ее обнаружились совершенно невидимые, но трогательные друзья. Пожалуй, мало кто из них дожил до наших дней. Но пришли, конечно, новые, молодые. А с молодыми почему-то у меня всегда были особенно добрые отношения. Вы будете рады узнать, что наши сотрудники, несмотря на трудное время, приступили к изданию литературно-художественного сборника. Одно кончается, а другое начинается, как в добром лесу поднимается новая и здоровая поросль. Напишите о своих трудах. Наверное, многое пишете и, как всегда, затрагиваете прекрасные темы. У Елены Ивановны Ваша книга "Духовный Путь Толстого" всегда на рабочем столе. Отличная, сердечная и справедливая книга. Среди многих умалительных, пристрастных характеристик великого писателя, в которых участвовали, к сожалению, даже его семейные, Ваши слова о нем звучат, как голос светлой, утверждающей правды. Мелкие умы не видят истинную сущность жизни. Человек всегда судит лишь от себя, ради себя и для себя. Те же житейские мудрецы любят говорить – так было, так есть и так будет. Скажем, к сожалению – было, к ужасу – еще есть, но пусть не будет. Иначе, как же быть с эволюцией? Мы все живем о будущем, и в этом находим единственный смысл бытия, и тем сильнее радость труду. Ведь ничто не может воспрепятствовать этой радости. Перед Зарею ночь особенно темна. Жаль, что почтовые сношения затруднены. Друзья тянутся друг к другу, имеют сказать сердечные слова, хотят помочь и поддержать, но это становится почти невозможно. Тем дороже, когда слышишь, что Культурная работа продолжается и даже дает новые ветви. О Культуре мы говорили изначала и будем утверждать это же и до скончания. Без Культуры человечество обратится в двуногих.

4 Декабря 1939 г.

Публикуется впервые

Обзоры искусства

За последнее время за границею на разных языках появилась целая серия обзоров русского искусства, как общих, так и в отдельных областях. Казалось бы, это должно радовать во всех отношениях. Мы всегда мечтали о прославлении русского искусства среди всех народов, и каждый рассказ об искусстве родины должен быть нам очень ценен. Все-таки оказывается одно «но». За малыми исключениями, эти обзоры очень тенденциозны и пристрастны. Вместо широкого и справедливого исторического обзора почти все иностранные авторы избирают себе одну какую-то группу и, фаворизируя ей, попирают и стараются умалить все остальное. Иногда избранная группа модернистична, другой раз избирается группа самая старая, но и то и другое не может дать чужеземным народам веское и справедливое представление о развитии искусства нашей родины. Совершенно не понятно, к чему некоторые писатели для прославления одного явления непременно должны охаить все остальное. Так или иначе, все явления искусства имеют свою преемственность. Некоторые шаги новаторов бывают очень стремительны, и тем не менее для полного понимания их необходимо знать и все бывшее. Кажущиеся противоречия искусства делаются еще более обоснованными, когда мы знакомимся с их истоками. Критика есть справедливое определение художественного произведения, так, по крайней мере, должно быть. Неразумно выдвигать что-либо поруганием всего соседнего. Многие обзоры искусства придется пересмотреть, предпосылая широкий и доброжелательный взгляд. Не нужно думать, что сказанное относится лишь к русскому искусству, и в других обзорах часто можно найти тот же недостаток. В последнем номере чикагского журнала «Юнити» доктор Кезинс справедливо отчитал американского писателя Ван-Луна за его пристрастное суждение об искусстве Индии. На пространстве более полутысячи страниц всего две из них уделены искусству всей Индии и притом с самыми невежественными замечаниями. Оставлены без внимания такие незабываемые творения Индии, как фрески Аджанты, сказочное величие Эллоры или Элефанты, фееричность Гольта-пасса [57]57
  Архитектурный памятник XVI–XVIII вв. близ Джайпура.


[Закрыть], красота Амбера, Агры, суровый грандиоз Читора и Гвалиора, все эллинистические и персидские влияния – всего не перечесть. Только небрежная рука высокомерного осудителя могла забросить многовековое искусство в небрежении. Поистине, «распространение неверных сведений есть особо вредное невежество».

7 Декабря 1939 г.

«Литературные записки», Рига, 1940

Знайте

Знайте, что даже самый лучший, казалось бы, самый неоспоримый поступок ваш может быть уродливо и злонамеренно истолкован. Мало того, человеконенавистники попытаются измыслить такое, чего вы не только никогда не делали, но о чем даже и не думали. Неизвестно, возросла ли злонамеренность вместе с механической цивилизацией или же это свойство всегда было на всех ступенях рода человеческого. Спрашивается, что же можете вы поделать даже в том случае, если услышите об источниках этой клеветы? Если за морями, за океанами люди выказывают свою ненависть, то как же можно воздействовать на эти отбросы человечества? Из Парижа пишут: «В день моего возвращения был завтрак, и Обухов, не приглашенный, заглянул так же, как он делал это и в прошлых годах. Во время разговора он сказал, что Ларионов, Гончарова, Бенуа распространяют, что вы стараетесь выманить деньги от различных правительств посредством какой-то „мистификации“. Присутствовавшие, услышав это, разразились смехом, к которому и самому рассказчику пришлось присоединиться». Из Нью-Йорка пишут: «Ничтожный Стерн (из фирмы Эрнста) недавно явился к Джаксону со всеми рекордами, чтобы доказать правоту Хорша. Джаксон ему сказал, что знает все эти рекорды, которые ему ничего не доказали. Тогда Стерн сказал: „А что вы скажете на тот факт, что Хорши потеряли девочку, которая умерла оттого, что профессор сказал, что раз его картина висит в ее комнате, ей не нужна врачебная помощь и она будет исцелена“. На это Джаксон сказал Стерну: „Я всегда верил в целительную силу искусства, но если бы это случилось с итальянским крестьянином, преданным католиком, которому кардинал Пачелли обещал бы своим присутствием исцелить больную, я бы поверил, но Хорш из Уолл-стрита, обтершийся повсюду – вы мне должны рассказать что-то более правдоподобное“. Стерн ушел ни с чем, ибо Джаксон выказал ему открытое презрение». Очень хорошо, что мерзкая клевета встречается презрением и смехом, но французы говорят: «Клевещите, клевещите, всегда что-нибудь останется». Проделки бандита Хорша нам уже достаточно ведомы, но трудно допустить, что Бенуа, Ларионов и Гончарова – художники уже на склоне лет, выказывают низость своей природы, порождая мрачную клевету.

1939 г.

Публикуется впервые

Прочная работа

7-го июня русское радио сообщает: «Профессор Фролов, руководитель мозаичной мастерской при Академии Художеств, основанной Петром Первым, работая несколько лет, закончил большого размера мозаичную картину на сюжет Рериха „Битва с варягами“. В ближайшем будущем профессор Фролов будет руководить работами над самой большой мозаичной картиной в мире для Дворца Советов». Очень отрадно, что опять призывается к жизни прочная работа. Мозаика с давних времен как одно из ценных наследий Византии была облюбована русскими строителями. Жаль, что большая часть древних русских мозаик разрушилась вместе с зданиями во время всяких невзгод и вторжений. Но и то, что осталось, оказывается не хуже, чем мозаики в Палатах Рогеров в Палермо. Видно, что к работе призывались хорошие мастера, и было стремление к истинной монументальности. Неоднократно приходилось работать с Фроловым над стенными украшениями. Сооружали мы мозаики и для Почаевской Лавры, и для Пархомовки, и для Шлиссельбурга, и для Талашкина. Каждая из этих мозаик вызывала многие соображения, при этом всегда радовало стремление Фролова внести какое-либо полезное нововведение. Уже давным-давно он переложил на мозаику один из эскизов моего морского боя. Думается, что теперешняя его работа основана на варианте той же картины. Итак, выходит, что что-то изрезывается, а почти в то же время чтото складывается в прочной каменной работе. Для русских климатов мозаика подходит как нельзя более. В конце концов, что же другое, как камень, ближе ответит монументальным строениям? Кроме разнообразной смальты, у нас так много превосходных самоцветов с самыми замечательными отливами красок. Уже пробовали слагать из уральских самоцветов целую географическую карту и, как слышно, впечатление было очень грандиозное. В Италии, где так много превосходнейших мозаичных изображений, за последнее время Венеция сошла к более фабричному производству. И это жаль, ибо таким путем второклассные строители будут думать, что самые ничтожные орнаменты могут заслуживать векового запечатления. Меня всегда радовало, что при нашей Академии Художеств была и мозаичная мастерская, помещавшаяся в отдельном, уютном строении. Таким образом, мозаика не была рассматриваема как какое-то коммерческое прикладное ремесло, а именно как одна из лучших форм высокого искусства.

1939 г.

«Из литературного наследия»

Триумф Эллады

8 мая лондонские газеты сообщили об удивительных находках в Дельфах, которые, по мнению французских и греческих археологов, являются самыми ценными изо всех когдалибо обнаруженных в Греции, да, вероятно, и в мире. Сокровища были найдены учеными, когда, сняв несколько плит, которыми вымощена священная дорога к Храму Аполлона, они открыли большой подвал со скульптурами из чистого золота и слоновой кости, относящимися к шестому веку до Рождества Христова. Сокровища были когда-то помещены в колодец, скрытый под священной дорогой. Верхний слой, под которым они были найдены, состоял из пепла. Следовательно, их поместили в колодец во время большого пожара. Были также обнаружены золотые одеяния, или покровы для изваяний, много золотых фибул, серег и дисков или плоских брошей с изящно вырезанными на них изображениями животных. Продолжая раскопки в северном направлении, археологи обнаружили еще один колодец с предметами из бронзы и золота. Французский археолог Пьер де ла Кост-Месалье заявил, что все сокровища, найденные в обоих колодцах, носят явный отпечаток влияния Востока и что они, очевидно, были созданы в греческих колониях Малой Азии.

С этими находками связаны три обстоятельства, достойные внимания. Первое. Можно было ожидать, что поблизости от величественного античного Храма Аполлона обнаружат нечто прекрасное. И теперь это свершилось. Второе. Предсказывалось, что в какой-то знаменательный день в Дельфах будут найдены значительные ценности. И вот они найдены. Третье. Заявление французского археолога весьма показательно.

На значительной части территории Индии обнаружено влияние Эллады. А теперь мы слышим авторитетное заявление о том, что новые археологические находки в таком центре, как Дельфы, носят явные следы влияния Востока. Не следует забывать, что эти находки относятся к периоду расцвета эллинского искусства. А если мы теперь рассмотрим соответственно эллинское влияние на Востоке и восточное влияние в Греции в период ее процветания, мы можем сделать весьма интересный вывод. Великий Восток был колыбелью эллинского искусства – не менее великого, которое заложило основы для будущего апофеоза искусства.

"Это – на будущее", – говорил Софокл. То же самое можно сказать об эллинском искусстве и философии вообще. Стоит проследить, какие элементы "на будущее" воплощены в творениях таких эллинов, как Фидий, Пракситель, Лисипп, Апеллес и другие, принадлежащие к мощной фаланге представителей всех видов изящных искусств. Эллинское искусство было живо связано с философией, вернее с философами. К тому же и искусство и философия были жизненно важными. Пифагор, Платон, Анаксагор, Сократ и все выдающиеся мыслители, которых почитал весь мир, сами были в полном смысле слова художниками. А разве Перикл – великий вождь своего народа – не был истинным покровителем Красоты и Разума? А у какого еще народа было девять Муз – покровительниц всех видов искусства и знаний? Недаром во все времена во всех странах эллинское искусство всегда почиталось как высшее проявление человеческого гения. И мы знаем, что величайшие мыслители Эллады были всегда связаны с Египтом, Индией и всеми очагами мудрости. В основе этих взаимоотношений было отнюдь не подражание, а духовное родство Великого и Прекрасного. Мы видим великую эпоху Гандхары [58]58
  Художественная школа, возникшая в период Кушанского царства и повлиявшая на развитие средневековой культуры Средней, Центральной и Восточной Азии.


[Закрыть]. Мы знаем, какое сильное влияние оказала Эллада на скифское искусство. Вспомним эллинское влияние в Египте, Малой Азии и по всей Азии. Поистине, благодаря своей неистощимой убедительной жизненности эллинское искусство повсюду находило почитателей и последователей. До недавнего времени обычным правилом в академиях художеств было сначала копировать классические эллинские скульптуры, а уж потом переходить к эскизам с натуры. Но я всегда советовал и советую делать наоборот: постигать эллинское искусство после уроков эскизов с натуры, потому что лишь зрелый ум может оценить истинное великолепие эллинского художественного наследия.

Я пишу эти строки в величественных Гималаях. Далеко внизу серебряной лентой извивается река Биас. У этой самой реки Александр Великий остановился в своем походе на Восток. Итак, даже здесь, в Гималаях, живет память об Элладе. Весь юг России тоже полон неувядаемых эллинских шедевров. Там, где были основаны эллинские колонии, сейчас процветает искусство. Это несомненно дар Богов, что Красота живет в тех местах, где были эллины. Истинное величие там, где жизнь и искусство неразрывны. А этот союз ведет к бессмертию!

[1939 г.]

Публикуется впервые

Перевод с английского И. Б. Доброхотовой