Текст книги "Пожар (СИ)"

Автор книги: Николай Мамойко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

   *Николай Мамойко

   ПОЖАР

   –Повесть–

   Михаил Шведов спал глубоким сном, когда самолет стал падать. Потому ему не пришлось, как другим пассажирам чехословацкой «Элочки», пережить испуг и гнетущее волнение за те недолгие минуты, когда стало ясно, что с самолетом что-то случилось, и до момента, когда, задев первые вершины деревьев, он буквально стал рассыпаться на части. Михаил проснулся от резкого удара по лицу кедровой веткой с уже сформировавшимися шишками. И ощутил, что продолжает скользить вместе с креслом самолета по кроне дерева вниз.

   Судя по всему, кресло и спасло его от верной гибели. Вот что значить не пренебрегать инструкцией! Хотя пристегнутым к креслу он остался из-за невероятной усталости. До взлетной полосы, наспех проложенной в соседнем районе еще в советские годы, он на каком только виде транспорта ни добирался: и на ездовом олене, и на машине, и на вездеходе, и снова на машине. Преодолел, как минимум, километров четыреста. И потому, войдя в салон самолета, сразу же буквально ввалился в кресло на последнем ряду. Чтобы его не тревожили, пристегнулся ремнем и провалился в глубокий сон.

   Прежде чем удариться о землю, кресло с человеком многократно самортизировало о вершины кедровника, а после еще раз о мелкий, но упругий кустарник, пробившийся через толстую подушку мха. Потом наступила звенящая тишина. Постепенно к Михаилу пришла способность воспринимать произошедшее. Испуга не было. Но то, что он ощущал, было еще хуже. Было отчаяние! И оно становилось все сильнее по мере того, как понял, что не знает, где находится, и сможет ли он вообще двигаться. Все тело болело, с лица и рук стекала кровь.

   Вскоре по кронам деревьев прошелестел ветер и пошел дождь. Михаил понял, что больше оставаться в полуразвалившемся кресле не может. Но в то же время боялся сделать малейшее движение. Опасался, что ноги и руки сломаны – так они болели. Особенно левая рука. Но, высвободив ее из плена примятого хмызняка, убедился, что все не так уж и плохо. Рука сильно болела, но пальцы двигались хорошо и дополнительной боли не доставляли. Так же, не торопясь, попробовал освободить одну ногу, потом вторую, и убедился, что переломов ему удалось избежать. Самое большое, что могло быть, это трещина в правом бедре. Мужчина попробовал подняться и сделать несколько шагов. Получилось. Только двигаться он смог с большим трудом. Но куда идти? Тем более, дождь заметно усилился и резко похолодало.

   Припадая на ногу, Михаил попробовал найти укрытие от дождя под кроной молодого кедра. Но это мало помогло. Дождевые капли всё чаще стали скатываться с ветвей за ворот. Внимательно огляделся вокруг. Ничего, что напоминало бы о трагедии, не увидел. Понял, что части самолета и тела пассажиров разбросало на большой площади. Решил, что неплохо бы хоть что-то найти из одежды или еды. От одной мысли о возможно предстоящем долгом скитании по тайге ему сильно захотелось есть и стало холодно.

   Подобрав один из подходящих сломанных сучьев, приспособил его под костыль. Определив по траектории падения кресла направление полета самолета, припадая на правую ногу, двинулся на поиски груза и останков людей. Теплилась надежда, что кто-нибудь еще, кроме него, выжил. Может, кто сильно ранен и ему нужна помощь? Одновременно присматривал место, где бы можно укрыться от дождя и осмыслить план дальнейших действий.

   Начинало темнеть, когда Михаил обнаружил первые признаки крушения самолета. Это были незначительные детали от крыльев и хвостовой части. К этому времени он сильно устал и вымок. Нога нестерпимо болела. Каждый шаг давался огромным усилием воли. До Михаила стало доходить, что он выбрал неправильное направление. Мелкие осколки свидетельствовали о том, что, обходя буреломы и завалы, он отклонился от возможного сектора разлета деталей.

   Но корректировать направление сил уже не было. Надо было определяться с ночлегом. Внимательно огляделся вокруг и, не увидев ничего подходящего, что могло бы послужить укрытием, в отчаянии прислонился к стволу дерева и, обхватив голову руками, заплакал. Слезы соединялись с каплями дождя и бороздками стекали по лицу на подбородок и далее по шее и скрывались под одеждой. Пришло ясное осознание, что это конец его недолгой жизни. Он не отрываясь спиной от дерева, обреченно медленно сполз на землю и затих.

   Сколько он так просидел, Шведов не знал. Дождь перестал. И только ослабевший ветер лениво продолжал шелестеть кронами деревьев. Откуда-то враз появились комары и мошкара. Назойливыми стаями они стали кружиться над ним. И вдруг в этот приглушенный шепот деревьев и писк комаров вмешался какой-то неясный звук. Мужчина прислушался. Такой звук ему приходилось уже слышать. В территориальной инспекции Росгеонадзора, куда он был прикомандирован от краевого геодезического управления. С полевых работ на базу вернулись топографические и картографические отряды. Они с удовольствием делились впечатлениями от использования для съёмки местности дронов, которые смастерили местные умельцы. Тут же продемонстрировали возможности аппаратов на спортивной площадке. Звук, который он слышал сейчас, был похож на издаваемый дронами в момент спокойного полета.

   Михаил, собравшись с силами, поднялся, опираясь на палку. Отойдя от дерева, стал вглядываться в тускнеющее небо. И в какой-то момент увидел небольшой аппарат. Он неспешно проплыл на фоне поредевших туч, подсвечиваемых неярким багрянцем ушедшего за горизонт солнца, и скрылся в мохнатых зеленых шапках таежных великанов. Увиденное вдохнуло в мужчину надежду, прибавило сил.

   Теперь Шведов знал главное – куда ему надо двигаться. Дрон, наверняка, летел к ближайшему населенному пункту. Можно было идти и в противоположную сторону. Летательный аппарат мог быть выпущен оттуда. И все же после недолгих колебаний Михаил решил, что перспективнее будет идти вслед за дроном. Но это уже завтра. А пока для него надо было решить самый важный на этот момент вопрос – с ночевкой.

   Ему повезло в очередной раз. Проделав несколько шагов по намеченному направлению, увидел поваленное дерево, зависшее в полуметре над землей на груде сучьев. Смастерив небольшое укрытие из веток и мшарника под стволом, Михаил забрался в него, заделав поплотнее вход. Обложившись по возможности более сухим мхом, почувствовал, что стал согреваться.

   Старался уснуть, чтобы хоть немного отвлечься от случившегося, но тревожные мысли не отпускали. Что с ним будет дальше? Не хотелось верить, что тайга станет последним пристанищем. Он столько лет и сил посвятил ей! Кандидатскую диссертацию защитил по сложной теме – «Влияние леса на водный баланс территории и изменение его при вырубках». Участвовал в экспедициях по изучению и картографированию большинства лесных массивов края. Все работы по составлению общей карты лесного хозяйства с указанием запасов древесины в спелых лесах и вариантов промышленного освоения проведены с его активным участием. Потом его переманили размахом работ в Главное управление геодезического агентства.

   Ломал голову, зачем он так срочно понадобился администрации края со старыми кадастровыми картами лесного баланса? Эта тема – давно не его профиль работы. Усталость все-таки взяла свое. Михаил уснул тревожным сном, так ни до чего конкретного не додумавшись.

   * * *

   В поселок Мария Степановна Попкова добралась к полуночи. Машину пришлось бросить километрах в десяти. Застряла в колее, разбитой тракторами и большегрузными машинами. Там как раз был поворот к делянкам леса, выделенным краевыми властями под вырубку в прошлом году. Машины еще недавно сновали здесь взад-вперед, как будто боялись не успеть вывезти весь поваленный лес. Потом враз исчезли, перебрались на другой участок, оставив дорогу вконец разбитой.

   Мария полагала, что такая спешка была не случайна. В краевом центре ее предположение подтвердилось. С горечью узнала: есть новое соглашение с китайцами о сдаче в аренду на несколько десятков лет миллионы гектаров тайги. И какой тайги! Где лесничества в советское время интенсивно занимались восстановлением леса и повышением его продуктивности, подсаживали на пустующих участках кедровые саженцы и потом тщательно ухаживали за молодняком. Растили не жалея ни сил, ни времени.Теперь кедры выросли, превратились в богатырские деревья, приносящие огромный урожай кедровых орехов.

   Десятки бригад уходят ежегодно на сбор шишек в пору созревания. Древесина и орехи давно и прочно зарекомендовали себя необыкновенно ценным сырьем для разных видов промышленного, пищевого и медицинского производства. А для скольких видов животного мира кедровый лес является кормовой базой! И вот теперь одним росчерком пера не очень рачительных чиновников в сговоре с очень алчными людьми этот лес отдан под вырубку.

   Первым желанием Марии Степановны, когда услышала про эту новость, было добраться до Москвы и поставить федеральные власти в известность о чудовищном решении. Но быстро остыла. Оказалось, инициатива исходит именно из столицы. От этой вести женщине стало плохо. Сердце защемило, как будто оно попало в тиски и вот-вот остановится. Мария поспешила в поликлинику при департаменте здравоохранения. В регистратуре предъявила свое удостоверение главы поселения, попросила направить к терапевту. Пожаловалась:

  –Сердце что-то нынче сильно прихватило.

  Но девушка, пощелкав клавишами компьютера, вежливо сказала:

  –Извините, но вас в нашей базе нет. Поищите себя в другой поликлинике.

  –Но я еще совсем недавно в этой поликлинике обслуживалась,– не теряла надежды Мария Степановна.– Посмотрите повнимательнее.

  Девушка лишь пожала плечами и невозмутимо сказала:

  –Возможно. Но сейчас у вас нет прав обслуживаться в нашей клинике.

  –Хоть лекарство для сердца я могу у вас получить,– впадая в отчаяние, спросила Попкова.

  –Аптека прямо по коридору, вторая дверь. Там вы сможете купить все что вам нужно, – холодно ответила девушка и отвернулась.

   Превозмогая боль, Мария Степановна направилась по указанному адресу. Выкупив в аптеке необходимое лекарство, и, положив под язык таблетку валидола, присела на скамейку в коридоре. Здесь было прохладно и свежо. Привыкшая видеть в других поликлиникам нескончаемые очереди к врачам и толпы сдающих анализы, она подивилась отсутствию больных. Поинтересовалась у проходившего мимо врача о причине отсутствия людей. Поверить, что в таком большом городе перестали болеть, она не могла.

   Врач только улыбнулся наивным мыслям женщины и собирался пройти мимо, как вдруг узнал в ней дальнюю родственницу из таежного поселка Светлый. В бытность леспромхоза она работала санитаркой в небольшой больнице вместе с его матерью Лидией Егоровной и её двоюродной сестрой. Позже он слышал, что Попкова окончила лесотехнический вуз и вскоре возглавила один из участков леспромхоза, а потом включилась в общественную работу. Вступила в правящую партию и выиграла выборы на пост главы поселения. И вот уже много лет люди доверяли Попковой этот ответственный пост.

  Врач вернулся и присел рядом:

  –Простите, не сразу узнал вас, Мария Степановна. Я – Виктор, сын Лидии Егоровны Званцевой, вашего бывшего главврача. Как она там, не подскажете? Дело в том, что последнее время не могу дозвониться до нее. Связь не работает.

  Мария внимательно оглядела молодого человека и только потом призналась:

  –Я и сама тебя, Виктор, не узнала. Ты вон какой солидный стал. А с мамой твоей все в порядке. Лида до сих пор в ФАП забегает, консультирует в сложных ситуациях. Эх, знала бы, что тебя встречу, гостинец от нее обязательно привезла. Я как раз вопросы связи и приехала решать. До жителей поселка дошли разговоры, что вышку совсем скоро перестанут обслуживать. Лишат людей мобильной связи.

  –И что выяснили?

  –То и выяснила, что нас всех в каменный век нынешняя власть стремится загнать. Мастера как только узнали о такой печальной перспективе, стали увольняться один за другим. Под шумок про оптимизацию им зарплату сначала урезали, а потом и совсем платить перестали.

  –Вот, вот! – меланхолично буркнул врач.– Термин, вроде, приличный, звучный, а суть одна – разрушение сложившегося уклада жизни.

   Помолчав, продолжил развивать мысль:

  –Скажу больше, Мария Степановна. В медицине дела еще хуже обстоят. Целый ряд поликлиник и фельдшерско-акушерских пунктов даже в краевом центре уже позакрывали. В нашей клинике столпотворение было не меньше, чем в других. Но власть умеет заботиться о себе. С некоторых пор у нас обслуживаются только работники краевых структур, и то не всех. Одно время были прикреплены представители второстепенных ветвей власти, но в процессе оптимизации их отсекли от нас, прикрепили к другим поликлиникам. Так что не по чину вы к нам попали, госпожа глава поселения.

  Последние слова Виктор произнес явно ерничая и в то же время с наигранной снисходительностью.

  –То-то я думаю, почему меня не приняли,– с возмущенными нотками в голосе проговорила женщина. – А тут только каста неприкасаемых, выходит, обслуживается?

  –Ну, насчет неприкасаемых вы зря, Мария Степановна. Люди как люди. Просто они при больших должностях, с большими портфелями под мышками.

  При этом врач ироничным взглядом посмотрел на потертый портфель, который женщина держала тоже под мышкой. Чтобы слегка притушевать обидный смысл, который был в его словах, любезно предложил:

  –Хотите я узнаю, к какой поликлинике прикреплены чиновники вашего ранга?

  –Спасибо. Не нужно. Мне уже лучше стало. Домой доберусь, там и подлечусь.

  Врач пожал плечами:

  –Как знаете.– И вдруг, встрепенувшись, заинтересованно спросил:

  –А разве ваш ФАП еще не закрыли?

  –Нет. А что должны?

  –На совещании в прошлый четверг говорили, что поселок Светлый попадает под оптимизацию. Он давно потерял статус перспективного. Удивительно, что люди до сих пор этого еще не поняли и цепляются за него, не уезжают.

  –Куда им уезжать!– вновь крайне разволновавшись, чуть ли не вскрикнула Мария Степановна.– Это их родная земля! Это и моя родная земля,– тихо добавила она.

   Выражение лица у Виктора мгновенно резко изменилось. Он встал и с высоты своего почти двухметрового роста смотрел на растерявшуюся женщину уже без сожаления, которое еще минуту назад читалось во всем его облике. В легком прищуре глаз виделись укор и презрение одновременно.

  –Если она вам эта земля родная, то почему вы, Мария Степановна, допустили, чтобы леспромхоз ликвидировали? Вы же при власти были! Не собрались и не оформили какое-нибудь товарищество по переработке леса. И потом, почему вы допустили, что в поселке закрыли школу? Развал именно с этого всегда и начинают – с закрытия школы, чтобы молодежь уезжала. А потом ликвидируют медицинские учреждения, чтобы оставшиеся быстрее подыхали. Вы же знаете, что оптимизация это правительственная установка. С согласия президента, между прочим. Вы как-то противились этой политике в своей партии?

   Выждав небольшую паузу, продолжил:

  –Вижу, что нет. Вот и выходит, что не совсем эта земля родная для вас. Родную землю защищают всеми силами, всеми возможными и не возможными средствами.

   Увидев, что женщина снова стала хвататься за сердце, умолк. Потом огорченно сказал:

  –Вы извините меня. Я не хотел обидеть лично вас. В поселке все еще живет моя мать, и она тоже не хочет уезжать. Ей там нравится. Но я знаю твердо, что, если люди не возьмутся сами себя защищать, ваш поселок обречен. Лес вокруг уже продан – где своим, где чужим мародерам.

   Наспех попрощавшись, врач быстро стал удаляться по пустому коридору.

   Мария Степановна суетливо положила еще одну таблетку под язык и, опираясь рукой о стенку, медленно побрела к выходу. Завела свою видавшие виды «Ниву» и, откинувшись на сидение, смежила глаза. Надо было собраться с силами перед дальней дорогой. Тем более, что погода начала резко портиться. На лобовое стекло уже легли первые крупные капли дождя.

   Именно дождь и стал причиной, что испытанная во многих переделках машина на этот раз подвела. Колеса не удержались на мокром грунте и безвольно соскользнули в глубокую колею. «Нива» буквально повисла днищем на гребне. Без трактора явно не выбраться – пришла к неутешительному для себя выводу женщина. Решила добираться до поселка пешком.

   * * *

   Виктор после разговора с Марией Степановной чувствовал себя виноватым. Корил за то, что ополчился на бедную женщину. Ну что она могла и может сделать, если запущена такая мощная машина разрушения! Любого, кто воспротивится, сомнет в порошок. Работает женщина как умеет. Старается, волнуется, переживает за земляков. И мать о ней, когда он приезжал в поселок, говорила только хорошее.

   Да ему ли не знать как устроена власть в глубинке! Попробуй не выполни то, что тебе говорят сверху, вмиг потеряешь должность. Все разговоры о местном самоуправлении – это полная хрень. Выборы давно превратились в профанацию. Особенно после отмены порога явки и графы «против всех». А сколько барьеров поставлено на пути тех, кто чувствует в себе силы что-то поменять, но он не принадлежит к правящей чиновничьей партии! Через ракеты «Искандер» и то легче прорваться.

   В последние же годы люди вообще потеряли надежду на улучшение, стали инертными. Особенно сильно подкосила людей безработица. И это в их краях, где раньше каждая пара рабочих рук была нарасхват! Многие глушили чувство безнадеги алкоголем. Благо, самогон выгнать в их краях – плевое дело. В тайге настоящие заводики организовали. Научились такой самогон делать, что коньяк перед местными настойками на дарах тайги выглядит, образно говоря, бормотухой.

   После работы Виктор домой не пошел. Хотелось снять тяжесть с души. Созвонился с Татьяной, своей новой подругой, и пригласил ее посидеть в кафе на Набережной. После дождя воздух был свежий и наполнен приятными запахами цветов и зелени. Тяжелые мысли, которые мучили после встречи с Попковой, отошли на дальний план. На душе сразу посветлело.

   Ожидая девушку, Виктор, чтобы отвязаться от юркого назойливого официанта, заказал пиво. Потом передумал, попросил принести сто граммов водки. Это еще больше настроило его на умиротворенный лад. Наблюдая за улицей, он пытался разглядеть среди редких прохожих Татьяну. Встречаться с ней стал недавно, но она успела подарить ему массу приятных мгновений.

   Познакомились на совещании по линии департамента здравоохранения. Девушка работала в исследовательской лаборатории медицинской академии. Когда увидел ее в первый раз, Татьяна показалась ему тихой и неприметной. Войдя в аудиторию, присела на краешек ближайшего к ней ряда стульев. Достав из сумочки какой-то журнал, склонилась над ним. Так и просидела все совещание. Интерес к выступающим проявила только один раз, когда разговор пошел о конкретных мероприятиях по обновлению методик лечения и новом оборудовании. Она даже сделала в блокнот пометки.

   Виктор время от времени с все возрастающим интересом поглядывал в ее сторону. Девушка заметила это, и когда их взгляды встретились, улыбнулась. Неожиданно для себя Званцев почувствовал смущение. Больше не смотрел в ее сторону. Но, увидев девушку на улице, решился все же подойти. И вскоре у него было ощущение, что знакомы они давно. С ней ему было спокойно и уютно. Это ощущение еще больше укрепилось, когда она накануне выходных осталась у него ночевать. Такой нежности и заботы он не ощущал ни с кем раньше. Это были самые запоминающиеся дни.

   Для него это было тем более важно, что последние месяцы немало крови попортил процесс развода с женой. Ему много пришлось работать, чтобы закрепиться в нынешней ведомственной престижной поликлинике. Старался быть безотказным, когда руководство просило выйти в неурочное время на работу или подменить кого-нибудь из влиятельных коллег на дежурстве. Особенно часто такие просьбы возникали в праздничные и выходные дни.

   Его старательность и навыки в коллективе заметили и оценили. Званцев стал здесь своим и заимел репутацию успешного хирурга. Но потерял жену. Она не раз корила его за чрезмерную покладистость, из-за которой ей частенько приходилось коротать праздничные дни одной. Потом стала искать развлечения на стороне. Виктору долго не хотелось верить в измены жены. Но вскоре жена и вовсе перестала скрывать свои похождения. При этом во всем винила мужа. Когда дело дошло до развода, ее претензии перекинулись на сугубо материальные предметы. Она требовала разделить квартиру, отдать ей машину и практически все другие приобретения за годы совместного проживания. И это при том, что она ни одного дня не работала. Многое удалось отстоять, но чтобы прекратить эту бесконечную судебную вакханалию, машиной пришлось все-таки пожертвовать.

   Татьяна пришла на встречу не одна, а в сопровождении двоих молодых людей. Один был знаком Виктору – вместе учились в медицинской академии. Сейчас Дмитрий возглавлял какой-то важный отдел в краевой администрации. Папа сенатор посодействовал быстрому продвижению сынка по карьерной лестнице. При встрече бывший сокурсник просил называть его по имени отчеству. За последние пару лет Дмитрий заметно располнел, имел вальяжный вид самодовольного человека, и держался со своими бывшими товарищами отстраненно.

   Другой спутник его подруги был пониже ростом, лысоватый, с улыбчивым лицом и длинным носом с горбинкой. Вел себя с девушкой как давний знакомый. Одной рукой поддерживал под локоть, а другой обнимал за плечи. Не противилась такому панибратству и Татьяна. Это совсем не понравилось Виктору. Он даже привстал из-за стола, чтобы обратить на себя внимание. Но Татьяна, увидев его, лишь заулыбалась и приветственно помахала рукой, давая понять, что видит его. Но не сделала даже попытки освободиться от объятий.

   Подойдя, непринужденно представила своих спутников:

  –Саша Фридман, руководитель пресс-центра краевого министерства промышленности. Я его называю пиар-менеджером. А это...

  –Мы с Дмитрием Ивановичем знакомы,– сухо прервал Татьяну Званцев, пожимая по очереди руки мужчинам.

   Фридман сразу взял инициативу в свои руки. Подозвав официанта, и, не слушая возражений, заказал шампанское и коньяк. Тут же предложил первый тост. Посвящен он, естественно, был Татьяне. Глядя на девушку восхищенным и в то же время хищническим взглядом, льстиво пропел про цветок, который расцветает только от внимания мужчин и их горячей любви.

  –Так выпьем же за то, чтобы наша Танечка бесконечно цвела и радовалась жизни,– заключил он и поспешил первым чокнуться о бокал девушки.

   Татьяне это славословие явно понравилось. Она охотно выпила и при этом широко и радостно улыбалась. Чем еще больше подпортила настроение Виктору. Он отодвинул бокал с шампанским и налил себе коньяка. Но его демарш остался незамеченным.

   События за столом разворачивались исключительно под диктовку Фридмана. Между тостами он безудержно сыпал шутками и анекдотами, в ироничной манере рассказывал о последних новостях, привезенных из столицы. Татьяна от души смеялась, а Дмитрий только скупо улыбался и налегал на закуску.

   По мере опьянения разговор стал приобретать более скучный, производственный характер. Александр даже заспорил с Дмитрием о планах краевой администрации вывести из оборота несколько миллионов гектаров тайги, якобы зараженной жучками. Иначе жучок, мол, поразит всю тайгу, утверждал Дмитрий.

  –Какой жучок!– не выдержав, театрально вскричал Фридман.– Просто кое-кто хочет по дешевке скупить лес и подороже продать, и нагреть руки на этом, а государство оставить с носом.

  –Ты не прав, дорогой,– живо возразил ему Дмитрий.– Наши люди входили в краевую санитарную комиссию по оценке состояния леса. Все члены подтвердили правоту губернатора, что лес поражен вредителями. Его надо вырубать или сжигать, чтобы хоть что-то сохранить.

  –Глупости все это!– горячился Фридман. – Готовится самое обыкновенное преступление ради наживы. А ваших людей просто купили.

   Дмитрий резко вскинул взгляд на собеседника. В напряженном прищуре глаз вспыхнули недобрые огоньки. Но, совладав с собой, он спокойно сказал:

  –Советую выбирать слова. Не в вашем положении бросаться такими обвинениями.

   Ссора не на шутку разгоралась. На их столик стали обращать внимание другие посетители кафе. Вечер явно не получался таким, каким его задумывал Виктор. Воспользовавшись тем, что они с Татьяной выпали из разговора, предложил ей незаметно уйти вдвоем. Но девушка отказалась, сославшись, что это будет выглядеть неприлично. Тогда Виктор заказал очередную бутылку коньяка и разлил содержимое по бокалам. Все охотно выпили, и разговор постепенно снова вошел в привычное для таких посиделок русло. Принял ироничный, а временами и веселый характер.

   Покидали кафе в хорошем настроении. Фридман кому-то позвонил и вскоре к ним подъехала машина. Дмитрия Ивановича, который изрядно захмелел, дружно усадили на переднее сиденье рядом с водителем, а Виктор с Александром и Татьяной расположилось на заднем.

   Званцев жил ближе всех, и когда водитель остановил машину, он попрощался с мужчинами и вышел в полной уверенности, что Татьяна последует за ним. Но она не сделала даже попытку выйти.

  –Не беспокойся, мы Танюшу доставим домой в лучшем виде,– крикнул ему Фридман, придерживая девушку за руку. Машина быстро набрала ход и скрылась из виду.

   Виктор какое-то время стоял, как оглушенный. Хмель не давал в полной мере осознать, что произошло. Девушка, которая успела уже занять в его жизни весомое место, без каких-либо объяснений оставила одного.

   * * *

   Мария Степановна шла по полуночному поселку и как будто впервые видела его. Раньше в это время он светился тысячами огней, шумел молодыми голосами, песнями под гармошки и гитары. Из Дома культуры практически в любой вечер на улицу вырывалась танцевальная музыка, окна слепили ярким светом, в кинотеатре демонстрировались свежие кинофильмы. Поселок полностью оправдывал свое название – Светлый. Затихал далеко за полночь, и то не сразу.

   А какие предприятия нужные работали! Один из передовых в крае леспромхоз, опытное лесничество, завод по переработке лесных даров по линии потребкооперации, фабрика по выделке шкур пушных зверьков. Одних шкурок соболя на десятки тысяч рублей сдавали ежегодно государству. Кедровых орехов жители собирали в тайге столько, что, хватало и на пищевые и медицинские цели. А уж ценность их для здоровья и вовсе трудно переоценить!

   Эти светлые воспоминания можно было списать на молодость. Но ведь все так и было! А молодость что – она лишь умножала возможности. Еще будучи юной девушкой Мария закончила медучилище. Поработала какое-то время санитаркой в местном фельдшерско-акушерском пункте. Но понимала, что большая и перспективная жизнь связана в основном с леспромхозом. Коллектив его тогда гремел на весь край. Поменяла работу, поступила институт. И вскоре ей доверили возглавить один из участков предприятия.

   Энергии в ней было хоть отбавляй. Хватало и на производство и на личные дела. Да и собой Мария была совсем недурна. Парни крутились около нее роем. Для замужества выбрала крепкого красавца. На лесоповале работал. Первое время жили душа в душу. Но слишком много соблазнов стало, когда возглавила участок. Коллектив – одни мужчины. Быстро научилась организовывать ситуации, при которых понравившийся парень в нужное время оказывался с ней наедине, да еще в укромном месте. Если мужчина нравился, встречи повторялись. А нет – одним разом отношения и заканчивались.

   Но брак распался не из-за измен. Муж даже не подозревал про похождения жены. Он страстно хотел детей, но Мария с материнством не торопилась. Пару раз даже аборты сделала. Подозревала, что беременела не от мужа. А потом хотела, но уже не получалось.

   Больше всего мужа угнетало превосходство жены на работе. Не стерпел мужик! Уязвленное самолюбие, подогреваемое злыми шутками товарищей, окончательно подточили их брак.

   Кручинилась Мария не долго. Быстро утешилась с очередным красавцем. Их мимолетные встречи переросли в настоящий роман. Голова кружилась от внезапно вспыхнувшей любви и надежды на настоящее счастье. Но продолжения их роман не имел. У ее любимого было двое своих детей от прежнего брака, но он хотел иметь еще и общего ребенка.

   Когда он уезжал, Мария ревела белугой. Понимала, что более яркого чувства у нее уже не будет.

   Она даже не удивилась, обнаружив какое-то время спустя, что возле нее мужчины перестали крутиться. Все больше по делам стали обращаться, по имени отчеству уважительно величать. И в гости стали совсем редко заходить. Только по ее просьбе помочь чем-нибудь по дому.

   Сейчас она брела по пустынной темной улице. Поселок словно вымер, так было тихо. Многие дома частного сектора смотрели на дорогу забитыми досками окнами или вообще пустыми черными дырами. Хотела завернуть во двор к некогда известному на весь край машинисту трелевочного трактора, многолетнему передовику леспромхоза Федору Терентьевичу Силантьеву, но в последний момент вспомнила, что он еще несколько месяцев назад выставил дом на продажу.

   Когда леспромхоз ликвидировали, он какое-то время поработал на тракторе при ферме. Но вскоре и ферма прекратила существование. Все ценное оборудование люди быстро растащили по домам, остальное сдали на металлолом. Трактор Федор Терентьевич загнал к себе во двор. А ей тогда сказал:

  –Сохраню. Может, когда-нибудь пригодится.

  Пыталась вспомнить, кому он его передал уезжая. Говорил, но она слушала невнимательно. Вот кто ей сейчас помог бы! Не только работящий, но и безотказный был мужик.

   Стала думать, к кому еще можно обратиться за помощью вытянуть увязшую в колее машину. Перебрала в уме несколько фамилий. Но тут же с досадой вспоминала, что и они все поуезжали. Некоторые из тех, кто раньше работал на лесопилке, просили ее похлопотать, чтобы им выделили делянку в аренду. Хотели организовать свое небольшое производство. Кедровая древесина одна из самых ценных для производства мебели. А уж дома какие получались – любо-дорого посмотреть! Жить в таких одно удовольствие. В них особый микроклимат и энергетика. Но ей в краевом центре отказали, и она смирилась, не стала стучаться в двери кабинетов более высоких начальников. Потом нечто подобное повторилось, когда несколько работников фермы хотели объединиться в артель. Они просили посодействовать, чтобы им передали в пользование ферму и вспомогательные постройки. И снова дело застопорилось из-за бюрократических препонов. Да чего теперь греха таить, она и сама не очень старалась.