Текст книги "Белое пятно на карте"

Автор книги: Николай Орехов

Соавторы: Георгий Шишко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

ТАЙНА СТАРОГО ПОДВАЛА

Более липкой планеты Олегу не попадалось. Липкой в самом буквальном смысле – он едва вытягивал ноги из густого, как смола, слоя черной блестящей грязи. Болото занимало все видимое пространство, а может быть, и всю поверхность планеты. Еще с большим нежеланием грязь принимала ногу обратно – Олегу приходилось с большим трудом продавливать упругую, как резина, и плотную, как слежавшийся снежный наст, прослойку.

Эти однообразные «чмок-шлеп» («чмок» – нога пошла вверх, «шлеп» – вниз) порядком ему надоели. Скафандр был заляпан, руки – по локоть в грязи, и даже полукруглое обзорное стекло шлема все покрылось россыпью маленьких смоляных шариков – очистка не справлялась. Олег оглянулся на остальных – ребята брели по смоляному болоту полусогнувшись, какой-то странной, замедленной, как в кино, плавной походкой. Он тоже попробовал скользить по грязи на подошвах, не вынимая ног. Стало значительно легче. Дно было чистым и ровным. Плотный поверхностный слой оказался тонок, и ноги взрезали его, как маленькие ледоколы, а сама черная жидкость почти не оказывала сопротивления. Словно все ее силы уходили на то, чтобы не пропускать ничего сверху и не выпускать снизу. А самое главное, теперь не надо было тратить столько сил на отрывание подошв и отряхивание с них пудовых ошметков грязи.

И все из-за прошлого урока! Не учесть такой мелочи! А в результате – незачет всей группе и дополнительное практическое занятие по изучению сил поверхностного натяжения. Вот оно – поверхностное натяжение, под ногами! И где они только планету такую откопали? Игровой полигон, называется… Тоже мне, игры!

Рядом протяжно чавкнула грязь, принимая в свое лоно чье-то массивное тело. Олег обернулся. Это оказался Игорь, который, догнав его, видимо, пытался шутя ткнуть Олега в бок кулаком, но, промазав, не сумел удержаться на ногах и с разгону плюхнулся в грязь. Олег не выдержал и рассмеялся, забыв досаду на преподавателей: так неуклюже барахтался Игорь в обширной грязевой ванне, пытаясь подняться. Э-э-э, нет не выйдет! Поверхностное натяжение, думать надо! Уж если мы подошвы еле-еле от смолы отрываем, то какое же усилие надо приложить, чтобы… так, площадь тела раз в тридцать-сорок больше, чем подошв… значит – вдвоем, и то с трудом! Олег наклонился и крепко ухватил друга за руку…

А еще говорят, что шлем пылевлагоотталкивающий! В маленькую дырочку, протертую Олегом на Игоревом обзорном стекле, только и было видно что один блестящий глаз…

– Олежка! Надо что-то придумать, времени же – в обрез! Скоро семь часов, а до базы еще пилить и пилить! Такими темпами мы обязательно опоздаем.

– А куда спешить?

– Ты что, забыл? В семь же собираемся!

– А-а, действительно… – Олег чуть было не хлопнул себя ладонью по лбу, но вовремя передумал, сообразив, какой роскошный след от пятерни останется на стекле.

Он быстро глянул на часы.

– Сорок минут осталось… Пешком ни за что не успеть!

– А тележка?

– По такой-то грязи? Посмотри, у нее и так колеса еле-еле крутятся, подталкивать надо!

Игорь схватил его за плечо.

– Оле-ег! А если без колес! Ну, в режиме амфибии?

– Не получится. – Олег с сожалением помотал головой. – Ты забыл, что у нее водоизмещение всего сто кэгэ, а нас все-таки пятеро. Это верных триста килограммов, в скафандрах-то…

Игорь неожиданно хихикнул. Олег удивленно уставился на него, пытаясь рассмотреть выражение Игорева лица под заляпанным шлемом. Уж не над ним ли он смеется, после вчерашнего промаха на занятии?

– Ты чего? Думаешь, я неверно подсчитал? Думаешь, если я вчера случайно ошибся, так и теперь?

– Да не-ет, Олежка, это я про амфибию. Теперь у нее не водо-, а грязеизмещение! Слу-ушай, а ведь грязь, она намного тяжелее, чем вода? Если раз в пять или хотя бы в три, то поднимет, а? Может, попробуем все-таки в режиме амфибии? Отвинтим колеса!

…Минут через пятнадцать они уже резали носом амфибии иссиня-черную, зеркальную сверху гладь, крепко держа друг друга за плечи. Грязь без звука расступалась перед ними, чтобы так же мгновенно сомкнуться сзади. Волн не было, поэтому движение казалось неторопливым. Зато резкие потоки воздуха быстро счистили липкую грязь со скафандров и сорвали с обзорных стекол отчаянно цепляющиеся за них смоляные шарики. Даже дышать и то стало значительно легче, свободнее. Да и база была уже рядом, вставала из-за черного болота, ясно и четко видимая. Широкий и плавный вираж для захода в эллинг…

– Не получается… – протянул Игорь задумчиво, как бы про себя.

– Что «не получается»?

– Да не может она нас держать, амфибия наша. Я спросил у ребят, они перед выходом, оказывается, удельный вес этой грязи определяли.

Игорь мотнул головой вбок.

– Ровно один и восемь. Троих нас она и могла бы еще поднять, но не больше. А едем впятером. Да еще, смотри, сколько на платформе грязи – килограммов сто, не меньше… Не, не может этого быть.

– Но мы же плывем? – коротко улыбнулся Олег.

– Ага… Но вот почему? Никак не пойму, что нас на поверхности держит?

– А чего тут понимать? – торжествующе засмеялся Олег, обняв Игоря за плечи. Они плавно вкатывались в эллинг. На часах было без пяти семь.

– Мы какую тему сейчас проходим? – спросил он Игоря. И сам же ответил: – Поверхностное натяжение! Вот оно нас и держит согласно всем физическим законам и педагогической программе! Так что теперь мы к семи успеем!

– …Та-ак, далее взять проходящую сквозь пальцы текучую прокаленную кровь трехголового дракона… Трехвалентного, значит, если по-человечески сказать… – Валька, не оборачиваясь, протянула правую руку назад, на ощупь взяла из шершавого фарфорового тигля немного сухой окиси. Подождав, пока лишний порошок стечет с пальцев, она бросила остальное в стоящую перед ней на огне стеклянную реторту с широким горлом и тут же поспешно отпрянула. Бурый с черными прожилками дым, действительно похожий на язык темного драконьего пламени, выплеснулся ей чуть ли не в лицо.

Бедные алхимики, никакой техники безопасности!

Валька торопливо захлопнула тяжеленный фолиант в переплете из бычьей кожи. Отсчитав семь секунд – ровно столько должна идти реакция, – она осторожно сняла раскаленную реторту с огня и быстро выплеснула ее содержимое в стоящий на полу дубовый бочонок, доверху наполненный белой золой. Отвратительно запахло. Когда дым осел, Валька поковырялась в бочонке специальным витым жезлом, изогнутым наподобие небольшой кочерги, брезгливо извлекла дурно пахнущую губчатую массу, спекшуюся в комок, и внимательно осмотрела слиток со всех сторон.

– Не-ет, это не философский камень… Отнюдь. – Валька пренебрежительно поджала губы и отбросила слиток в угол лаборатории, на кучу шлака.

Где-то она все-таки напортачила… Повторить крекинг еще раз? Да, но это – верных полтора часа. Коэффициент усвоения знаний Ирина Всеволодовна все равно снизит… Ой, уже без пятнадцати семь! Мама, опаздываю! А-а, зачетную сумму я уже набрала, а дополнительные баллы за творчество по истории химии еще никому в жизни не давали. Обойдусь и я без них. По крайней мере, ребят не подведу. Сгинь, сгинь, сгинь!..

…Как Иван и ожидал, ног у избушки было только две. Причем именно куриные. Уж в чем, в чем, а в биологии он был признанным авторитетом во всей школе. Если бы не эти фольклор и мифология, заниматься бы ему по индивидуальному плану. И никаких тебе эвээмных сказок, никаких контрольных прохождений Полигона… Э-эх, да что говорить!

Устойчивость избушке придавали широкие стопы с узловатыми, крест-накрест растопыренными пальцами и длинными острыми шпорами – для противовеса. Пальцы были кряжисты, а стопы – в крупных, с блюдце, пупырышках. Желтые когти аж до половины вонзились в неопрятную вытоптанную почву, местами покрытую каким-то грязноватым пухом. Видно было, что весит избушка на курьих ножках немало. Иван потянул носом – пахло вполне сносно, лесной прелью и пылью придорожной.

Он поискал глазами столб с коновязью, не нашел и направил клячу прямо к покосившейся изгороди. Спешившись около нее, он небрежно бросил поводья на плетень и пошел к избушке. Лошадь за его спиной испуганно всхрапнула. Потом слышно стало, как захрустели сухие ветки и мелкий мусор под копытами – лошадь переступила ногами и на некоторое время притихла.

Иван хотел было прикрикнуть на нее: «Что ж ты, старый пень, спотыкаешься!», но сначала засомневался в определении «старый пень» – вроде бы должно быть: «волчья сыть, травяной мешок», потом задумался – а из этой ли сказки реплика? Понял, что контрольное время давно прошло, и махнул рукой, решив не травмировать клячу лишний раз.

Вблизи избушка оказалась старой и требующей основательного, если не капитального ремонта.

– Избушка-избушка, стань к лесу задом, а ко мне, добру молодцу, передом!

Избушка немедленно откликнулась застарелым ревматическим скрипом, затем качнулась и неожиданно резво стала вращаться вокруг своей оси. Иван попятился.

С разгону избушка провернулась немного больше, чем следовало. Резко затормозив, она опять качнулась и медленно, осторожно покрутилась обратно.

До этого места Иван сказку знал хорошо. А вот как там дальше…

Не дожидаясь появления хозяйки, он воровато огляделся по сторонам, вытащил из холщовой торбы на боку обшарпанный видеомагнитофон, торопливо щелкнул клавишей воспроизведения. Выскочившая на подозрительный шум черев перекошенную от вращения дверь Баба-Яга испуганно споткнулась о крыльцо и чуть было не дала сбой по всем каналам приема информации, увидев перед собой вместо долгожданного добра молодца – матрицу видеонастройки, быстро сгущавшуюся в привычную стереофигуру сказочного Иванушки-дурачка. Деревянная клюка в сухих старческих руках взметнулась вверх, а крючковатый нос на хитром, усыпанном крупными веснушками лице чуть было не выпрямился.

Сказочный Иванушка бодро притопнул ножкой и подбоченился, задрав голову.

– По добру ли, баушка?

Далее все пошло-поехало по привычной, накатанной колее. Портативный видеомаг был с адаптивным самоуправлением, дело свое знал что надо, на все «пять», вариантов да иносказаний по ходу сюжета в него было заложено предостаточно, отрабатывал он их качественно и в полном соответствии с ситуацией… Баушка быстро успокоилась, почуяв дух человеческий, и перестала крутить носом.

Иван рассеянно следил за развитием сказочного сюжета в щелку неплотно прикрытой двери, лениво пощелкивал каленые орешки из той же торбы да поглядывал иногда назад, на беспокойно прядавшую ушами лошадь у покосившегося плетня. Постепенно ему самому становилось все интереснее и интереснее. Надо же, оказывается, и так можно кое-чему научиться!

И вот, только-только баушка собралась наконец согласно интриге сажать видео-Иванушку в печную разверстую пасть на широкой лопате, только-только заблестели злорадно ее хитрые глазки, как вдруг под потолком избушки что-то звонко, с металлическим призвуком щелкнуло. Баба-Яга застыла на месте, держа тяжелую лопату с Иванушкой на весу, а сам герой испуганно завертел головой.

На поверхности недавно побеленной печи зазмеились трещины, потом в центре, там, где они сходились, образовалась и резко расширилась зияющая круглая дыра. Из нее высунулась вихрастая мальчишеская голова.

– Ива-ан… – громким шепотом позвала она и зажмурилась.

– Иван! – уже громче повторила голова, распахнула глаза во всю ширь и испуганно заморгала, обнаружив прямо перед собой Иванушку-дурачка на лопате. – Ты чего тут прохлаждаешься, все уже собрались!

Такого варианта видеомаг с адаптивным управлением предусмотреть не мог. Иванушка на лопате весь пошел крупными полосатыми пятнами и расплылся в стереоматрицу видеонастройки.

– Э-эх, вечно ты все испортишь! – настоящий Иван в сердцах рванул дверь и вбежал в избушку, все еще сжимая в кулаке скорлупу от каленых орешков. – Прохлажда-а-ешься! – передразнил он голову. – Бежим скорее!

Не стерпев, что-то заверещала им вслед почти в ультразвуковом диапазоне баушка, но мальчишек и след простыл…

…Неожиданно Сергею Владимировичу показалось, что один из ребят оглянулся. Учитель резко отпрянул от двери, выходящей из жилого корпуса школы во внутренний дворик, и нечаянно ударил Ирину Всеволодовну локтем в бок. Та промолчала, только слегка поморщилась и украдкой растерла ушибленное место ладонью. Сергей Владимирович посмотрел на нее виновато и внимательно. Неожиданно ему пришло в голову, что сегодня Ирина Всеволодовна выглядит помолодевшей лет эдак на десять. По крайней мере, такой он ее давно не видел, с давних, еще институтских времен. А впрочем, нет, это просто прядь волос сбилась немного на сторону. И в глазах что-то такое, огоньки горят, что ли?

Во дворе никого больше не было – все ребята спустились в подвал старого информатория, давно уже пустующий без дела. Завхоз не первый год собирался приспособить старое здание под что-нибудь такое-эдакое, но никак не мог придумать – какое… Теперь Сергею Владимировичу вместе с Ириной Всеволодовной надо было проследовать за ребятами, но так, чтобы никто не заметил и не окликнул их. Проще всего сделать вид, что они идут в Дидактический центр Игрового Полигона, благо расположен он в глубине дворика, и, чтобы в него попасть, надо обязательно пройти мимо старого информатория. Так они и сделали. Ирина Всеволодовна шла впереди, неторопливо, но все-таки чуть побыстрее, чем обычно. Сергей Владимирович немного отстал. У тех, кто мог их увидеть сверху – из окон жилого школьного корпуса, полукругом обнимавшего внутренний дворик с кубиками служб обеспечения Игрового Полигона, они не должны были вызывать подозрений. Перед подвальной дверью Ирина Всеволодовна все-таки замедлила невольно шаг, пропустив Сергея Владимировича вперед. Он неторопливо приоткрыл дверь и, не выдержав, обернулся. Во дворе никого не было.

Широкая пыльная лестница вела вниз. Они медленно спускались по ней, наступая на солнечные пятна, брошенные на бетонные ступени случайными лучиками света, пробившимися в маленькие то ли оконца, то ли отдушины наверху. Взгляд выхватывал на стене старые электрические лампочки, клочья паутины в углах кирпичной кладки. Лестница кончилась, и начались неуютные каменные проемы и повороты, песок и мусор под ногами. Ирина Всеволодовна снова оказалась впереди.

Сергей Владимирович вдруг поймал себя на том, что уже давно даже в мыслях своих он не называет себя иначе как по имени-отчеству. Уважительно… Пять лет учительствует, привык. А ведь когда-то, казалось бы совсем недавно, и он был Серегой, Сережкой. И стены эти ему чем-то знакомы, до боли в сердце, до рези в глазах. Такая привычная окраска, казенная немного, серо-коричневая, но погладить пальцами приятно… И что это гам отсвечивает в углу? Не скелет ли в проржавевших цепях? Чьи латы блестят призывно и волнующе? Нет, это всего лишь канализационные трубы. Может, там, дальше? За поворотом?

За поворотом открылся небольшой зал. Справа, поближе к ним, – дверь, все остальное пространство слева и дальше забито старой школьной мебелью, которую при постройке Игрового Полигона, оснащенного автоматизированными рабочими местами школьника – АРМШ, снесли в этот подвал и, кажется, забыли вовсе об их существовании. По крайней мере Сергей Владимирович не припомнит, когда он сюда спускался в последний раз.

Дверь была старой, с выломанными досками. Она оказалась аккуратно прикрытой, и Сергей Владимирович хотел было ее распахнуть. Но вдруг услышал голоса и замер.

Он затаил дыхание, приник взглядом к светлой полоске перед собой и мгновенно снова стал уже не Сережкой, а Сергеем Владимировичем, молодым, но хорошо знающим свое дело педагогом, инженером-конструктором Игрового Полигона, наставником пятерых мальчишек и девчонок. За спиной у него была темнота, и в ней притаились все его одиннадцать лет высшего компьютеризированного образования со специализацией по современным методам машинного воспитания. Ирина Всеволодовна устроилась у соседней щелки, вытянув шею, чтобы ненароком не коснуться пыльной двери.

Говорил Олег. Голос его был тверд и гулок. Может быть, его искажал пустой подземный зал за дверью?

– Опять опаздываем? Иван, ты по-прежнему не можешь приходить на урок вовремя? В конце урока дашь мне дневник, и мы вместе подумаем, как тебе помочь…

Сергей Владимирович неловко повернулся и теперь уже сам ударился об острый угол парты, стоявшей рядом. Недолго думая, он сел прямо на нее. Ирина Всеволодовна вся ушла в слух, и на лице у нее застыло безграничное, с оттенком обиды, удивление. Сергей Владимирович повернулся к двери и стал слушать дальше.

– …По журналу все на месте. Дежурный, чтобы в следующий раз аккуратнее вытирал доску. И захватите побольше мела. Начнем… Ну, кто сегодня не подготовил домашнее задание? Двойки ставить не буду, у меня сегодня хорошее настроение. Но в следующий раз проверю у каждого персонально. Есть смелые?

«Это что же, они свою школу устроили? Вот так номер! – Сергей Владимирович от неожиданности даже перестал следить за выражениями. Хорошо еще, не вслух сказал… – Интересно, Олег у них постоянный учитель или они меняются?»

– Савостенко, спрячь шпаргалку! Во-первых, я еще не спрашиваю, а во-вторых, это вам не Игровой Полигон! А еще лучше, выйди к доске и покажи, как ты решил первую задачу. И шпаргалку не забудь, я ее проверю: если грамотно составлена, то это зачтется как плюс. Побыстрее, у нас не так много времени!

Насколько Сергей Владимирович мог видеть, в зале за дверью стояло парт десять, явно вытащенных из этой же кучи. Кое-где сидели по двое, но большинство парт занято только одним учеником. А вон и Валя Чутких, она сидит вместе с моим Пашкой… Он еще раз украдкой взглянул на Ирину Всеволодовну, которая неотрывно смотрела в дырочку от выкрошившегося сучка. Свет искоса падал ей на лицо, и на мгновение она показалась ему такой похожей на Валю Чутких, ученицу, Вальку с тощей косичкой за спиной.

Ему неожиданно так захотелось рвануть эту дверь, запыхавшись, влететь в класс и выпалить что-нибудь вроде: «Простите, Олег Игоревич, опоздал. Можно пройти на место?» И сесть за одну парту с Иринкой, отличницей, не задавакой, и вообще… И чтобы Иринка гордо вздернула голову, демонстративно не обращая на него внимания, но потом бы не выдержала и, смилостивясь, тихонько улыбнулась ему…

– Плохо, очень плохо, Савостенко! Не ожидал. Даю еще один шанс исправиться. Третья задача у тебя решена?

Стало совсем тихо. Видно было, как Савостенко потупился, переступил с ноги на ногу, а потом что-то пробормотал себе под нос…

«Учитель математики» театрально торжественно поднял классный журнал над головой, показал его ученикам, потом нарочито медленно стал раскрывать. Савостенко низко опустил голову, но это не помогло. Учитель был мудр, но строг. Его рука с карающей авторучкой опускалась все ниже и ниже, выискивая необходимую строчку… Не выдержав, заерзал кто-то на задних партах, глухо кашлянул. Учитель охотно приостановил движение руки и назидающе поднял палец. Его взгляд безошибочно вперился прямо в того, кто кашлял.

– Вот-вот! То же самое ждет и вас! Но, к вашему счастью, У вас еще есть время подготовиться к завтрашнему общему опросу! А вам, Савостенко, я ставлю двойку… условно! Но если завтра… ну, вы понимаете… Поставлю сразу две – сегодняшнюю и завтрашнюю!

Он решительно захлопнул журнал и повернулся к Савостенко.

– Садитесь на место. И не забудьте остаться после урока. Посмотрим, как вы написали шпаргалку.

– А теперь у меня маленький сюрприз! Экспресс-контрольная! Не шумите, не шумите, оценок ставить не буду! Уж если я Савостенко сегодня двойку не поставил…

Класс облегченно вздохнул, и вместе с ним обрадовался Сергей Владимирович. Потом тряхнул головой, виновато посмотрел на свою спутницу и решительно тронул ее за рукав.

– Пора уходить. Пойдемте, Ирина Всеволодовна. Нам о многом надо подумать.

– Но…

– Пойдемте, Ирина Всеволодовна.

Он сказал это шепотом, но твердо, и Ирина Всеволодовна послушалась. Только потом Сергей Владимирович понял, что в его голосе прозвучали интонации Олега, Олега Игоревича из этого подвального класса, класса его детства, давно, кажется, забытого, но оказавшегося таким близким… Сергей Владимирович ступал по голым бетонным ступеням, местами захламленным мелким мусором, и не замечал этого хлама. Он рассеянно слушал Ирину Всеволодовну, медленно поднимающуюся вслед за ним по неудобной лестнице.

– Надо признать, это очень оригинальная идея. Интригующая… Надо ввести в алгоритм дидактических игр некоторые коррективы. Не кажется ли вам, Сергей Владимирович, что мы частенько забываем о необходимости непосредственного участия ребят в педагогическом процессе? И о притягательности в глазах учащихся всего таинственного, романтического? Переоборудовать этот пыльный подвал в школьный класс старых времен, поставить новенькие пластиковые парты. Сделать их поудобнее, практичнее, конструктивнее, наконец…

Сергей Владимирович вспомнил свою парту. Странным образом она ассоциировалась, мысленно совпала в его представлении с той сломанной неудобной конструкцией, на которой он только что сидел. Нет, его парта была самой лучшей, он никогда не променял бы ее на самую современную, пусть даже пластиковую.

– Соединить класс с компьютерами и синтезаторами Игрового Полигона, полностью отремонтировать помещение. Идея! Сделать это силами самих учащихся! Я думаю, нам помогут все ваши педагоги. И наверное, надо организовать педсовет. Это в духе прошлого, ребятам это понравится. Выбрать в него наиболее подходящих учеников, от педагогов и конструкторов человек пять. Я думаю, Никита Юрьевич охотно возьмется за это дело. Да, у них мало девочек! Сегодня же переговорю с Валей Чутких, надо подобрать подходящие кандидатуры. И ни в коем случае не запрещать, не мешать им, только помогать, тактично и незаметно направляя.

– А вам не кажется, Ирина Всеволодовна, что им вовсе не надо помогать?

Сергей Владимирович остановился на предпоследней ступеньке. Ирина Всеволодовна осторожно обошла его, взялась за ручку приоткрытой двери, повернулась и снисходительно спросила, глядя на него сверху вниз:

– А для чего же мы тогда здесь? Для чего строили Игровой Полигон, мечтали о Школе Будущего? Сергей Владимирович, вы забыли слова из Клятвы Учителя: «Помогай, не мешая…»

– А вы не думаете, что мы именно помешаем им этой нашей помощью? Скажите, вы никогда не задумывались, почему ребята сбегают, как сегодня, с занятий на великолепно оборудованном всеми чудесами современной науки и техники Игровом Полигоне, сбегают сюда, в этот темный и тесный подвал? Почему процент посещаемости Аудитории Самостоятельного Творческого Воображения за последние несколько лет ни разу не поднимался выше половины от нормативного?

– Но я же каждую среду собираю их там – всю свою группу! И они занимаются – с увлечением, с интересом!

– Я тоже собираю… А сами, сами они там появляются? Не в среду, не под наблюдением педагогов, а действительно самостоятельно, как это и было нами задумано в Школе Будущего? Ребята должны сами строить свою школу, создавать свой Игровой Полигон. Вы же видели сейчас, как увлеченно они работают, какая у них организованность! Все обстоятельно, солидно, абсолютно серьезно! Это уже не просто игра в школу, это потребность в настоящей, взрослой, своей школе! В своей Тайне! Так что, Ирина Всеволодовна, я считаю: пусть они и дальше там собираются, без нашей методической помощи. И класс они отремонтируют так, как им надо… Это – их Игровой Полигон. Не знали мы об этом полгода, ну и дальше знать не будем.

Он поднялся на ступеньку и стал вровень с Ириной Всеволодовной.

– Поймите, наконец, это даже не игра. Это – их жизнь. Я думаю, здесь нам учиться надо. У них!

Ирина Всеволодовна молчала, по-прежнему держась за дверную ручку.

– Кроме того, – продолжал учитель, – у нас остается наш Игровой Полигон. Давайте же совершенствовать его, так чтобы он не конкурировал, а дополнял их школу. Мы ведь тоже учимся, не так ли?

И последнее, Ирина Всеволодовна… Там, внизу, вам ничего не показалось? Вам не хотелось войти в эту школу, в свой класс, сесть за Парту?! Вам не хочется этого сейчас, Ирина Всеволодовна?

Губы Ирины Всеволодовны шевельнулись, но она промолчала. Затем тихо вздохнула, отпустила дверь и вышла во двор.

Сергей Владимирович, улыбаясь, долго смотрел ей вслед, и на какой-то краткий миг в ее тяжелой, строгой – учительской! – походке он сумел увидеть легкий, порывистый, летящий шаг Иринки с соседней улицы…